Знание-сила, 2003 № 12 (918)

Час взрыва в науке - идеи Вернадского

О Вернадском написаны горы литературы. Но фигура его столь грандиозна, что каждый может внести свою лепту и проторить к нему свой путь. Вернадского закрывали, забывали, затем открывали, восхищались, снова «списывали с корабля современности» и вновь открывали.

Надо отдать должное — каждое новое поколение, сталкиваясь с его учением, пыталось его осмыслить. Пыталось. Но, не сумев, выталкивало на обочину, и неизменно этот бесстрашный рыцарь науки оставался одиноким далеким островом.

Пришел наш черед «браться за Вернадского». И может быть, наше время оказалось в данном случае более прозорливым и понятливым. Последним исследованиям учений Вернадского и его жизни посвящена тема этого номера.

Елена Саканян

«Владимир Вернадский» (1863 — 1945) «Биосфера»

Царство моих идей впереди.

В. Вернадский. Дневники, 1931 год.

«Нельзя отложить заботу о великом и вечном на то время, когда будет достигнута для всех возможность удовлетворения своих элементарных нужд. Иначе будет поздно. Мы дадим материальные блага в руки людей, идеалом которых будет «хлеба и зрелищ»...»

Сегодня эти слова Вернадского, написанные в 1918 году, звучат грозным предупреждением.

Два решающих события произошли в его жизни и дали толчок его уникальному дару видеть связи микро- и макромира, Земли и Вселенной, и созданию учения о Биосфере и переходе ее в высшую стадию — Ноосферу.

Первый прорыв, пробудивший космическое сознание Вернадского, произошел в конце XIX века в девственной Степи во время Полтавской экспедиции, возглавляемой его учителем В.В. Докучаевым. Степь и Докучаев породили космическое сознание Вернадского. А он создал величайшее обобщение — учение о Биосфере, в которой мощной геологической силой обозначен человек. (Об этом мною сделан фильм «Земля неизвестная», Центрнаучфильм, 1984.)

В Институте геохимии РАН есть мемориальный кабинет Вернадского. Сюда перенесена вся обстановка домашнего кабинета из его уже не существующего дома в Дурновом переулке, и даже сделано искусственное окно, которое в его квартире выходило на особняк американского посла. В кабинете нет никаких признаков мемориальности: ни табличек, ни предупреждающих шнуров, ни развешенных цитат, как будто хозяин кабинета только что вышел. Единственно, в углу кабинета светится его посмертная маска — лик, а у входа в кабинет стоит компьютер и видеоплеер. Здесь постоянно толпится народ — школьники, студенты, ученые, и всех радушно принимает, рассказывает, поит чаем хранитель кабинета И.Н. Ивановская.

Литература о Вернадском колоссальна, но фигура его столь грандиозна, что каждый может проторить к нему свой путь. Вернадского закрывали, забывали, вновь открывали, восхищались, преклонялись, снова списывали «с корабля современности», вновь открывали, возносили, низвергали. Каждое новое время, сталкиваясь с его учениями, пыталось их осмыслить и, недопереварив, выталкивало на обочину, затем вновь открывало и снова пыталось понять и присвоить, но он оставался всегда неизменно одиноким островом.

«Вся история науки доказывает на каждом шагу, что в конце концов бывает прав одинокий ученый, видящий то, что другие своевременно осознать и оценить не были в состоянии. Примат личности и ее свободного, ни с чем не считавшегося решения представляется мне необходимым в условиях жизни, где ценность отдельной человеческой жизни не сознается в сколько-нибудь достаточной степени. Я вижу в этом возвышение отдельной личности и в построении деятельности только согласно ее сознанию — основное условие возрождения нашей Родины».[¹ Из письма В.И. Вернадского АН СССР в ответ на требование вернуться из Парижа.]

Шестьдесят лет Вернадский вел дневники. Это потрясающий документ, над которым работают историки. Большинство текстов стало доступно только сейчас, многие пока не расшифрованы. С беспристрастностью ученого он фиксирует Время и развитие своего Интеллекта: «Мне хочется раскрыть свою личность, свои мысли, свои знания, все духовное содержание своей природы до конца, в полной силе и не ограничивать ее проявления». Вернадский сознательно отдает себя на суд потомкам.

Личность Вернадского многослойна: в конкретном Историческом времени это либерально-демократическая личность, самым активным образом участвующая в политической жизни России. Но он живет и в Геологическом времени, где нет отдельных живых существ, а есть мощные потоки Живого Вещества, захватывающие атомы косной материи, преобразующие ее и творящие тело Земли. Это совершенно уникальное понимание Земли как живого естественноисторического тела он получил в молодости от В.В. Докучаева, и четверть века спустя, в 1916 году, он приступил к созданию учения о Биосфере.

Но вновь его захлестывает историческая действительность — Февральская революция. Вернадский вдохновлен происходящими переменами. Видит в социальных сдвигах масс невиданную и не понятую ранее геологическую силу. Будучи членом партии народной свободы, он становится членом Временного правительства. Но разочаровывается в нем.

Происходит Октябрьский переворот: «Очень смутно и тревожно за будущее. Но что бы ни случилось в государственных формах, великий народ будет жить».

Снова уходит в работу над «Живым Веществом». Но вновь в разгар Гражданской войны его «вытаскивают» из Геологического времени.

Вернадский в Киеве. Там создает он украинскую Академию наук, Национальную библиотеку. В период страшной разрухи он спасает культуру. Он осознает всю подлую разрушительную силу «прекрасной идеи, овладевающей массами».

А. Дюрер, «Четыре апостола»

Еще в молодости Вернадский был поражен картиной Дюрера «Четыре апостола». Ее он интерпретировал так. Самая прекрасная идея от первого апостола, осененного высокими мыслями, переходит через второго и третьего, все более погружаясь в плен материи, и доходит до четвертого, низменного, злобного, превращающего идею в свою противоположность.

Так идеи овладевают массами.

Однако остров Времени Вернадского вновь захлестывает волной. Он попадает на самое дно водоворота. И тогда руку ему протягивает Верналский-мистик.

Зимой 1920 года, болея сыпным тифом и находясь в тяжелейшем состоянии, Вернадский пережил трансиендентное состояние между жизнью и смертью. Как естествоиспытатель он зафиксировал это состояние «жизни после жизни».

В своих вещих видениях он видел себя создателем новой модели мира. Ему представлялся основанный им институт Живого Вещества на берегу Атлантического океана: «Я ясно стал сознавать, что мне суждено сказать человечеств} новое в том учении о Живом веществе, которое создаю, и что это есть мое призвание, моя обязанность, наложенная на меня, которую я должен проводить в жизнь — как пророк, чувствующий внутри себя голос, призывающий его к деятельности. Я почувствовал в себе демона Сократа. Сейчас я сознаю, что это учение может оказать такое же влияние, как книга Дарвина».

Ему привиделось, что он сперва отправляется на родину Дарвина, в Англию, а оттуда в Америку, где строит институт Живого Вещества. Исполнив свою миссию, доживает свою жизнь до 82 — 84 лет (в действительности Вернадский умер в 82 года).

Он понимает свою роль, свое назначение, свои обязанности перед человечеством. А Вернадский-наблюдатель неизменно записывает в дневники все происходящее и свои горькие оценки: «Я не могу себе представить и не могу примириться с падением России, с превращением русской культуры в турецкую или мексиканскую. Мне кажется, это невозможно, так как я вижу огромные возможности и тот рост, какой шел в XX столетии. Но, с другой стороны, отвратительные черты ленивого, невежественного животного, каким является русский народ, русская интеллигенция не менее его рабья, хищническая, продажная. То историческое «варварство», которое так ярко сказывается сейчас кругом, заставляет иногда отчаиваться в будущем России и русского народа.

Нет честности, нет привычки к труду, нет широких умственных интересов, нет характера и энергии, нет любви к свободе. Русское освободительное движение было, по существу, рабье движение. Идеал — самодержавие или крепостнический строй. Сейчас по отношению к своему народу чувствуется не ненависть, а презрение. Хочется искать других точек опоры. Для меня исчезают основы демократии. Ведь русская демократия — это царство сытых свиней... Уж лучше господство образованной кучки людей над полуголодным рабочим скотом, какой была жизнь русского народа раньше. Стоит ли тратить какое-нибудь время для того, чтобы такому народу жилось лучше?!»

Какие страшные, какие горькие слова!

«Но, с другой стороны, я не чувствую в себе достаточно интернационализма, чтобы забыть те мечты о будущей роли в умственной жизни человечества — России и славянства, — к которой, казалось, шел ход истории».

Вернадский хочет покинуть Россию, чтобы исполнить свое назначение. В июне 1921 года он обращается к президенту Лондонского королевского общества, членом которого он является, с просьбой вызвать его. В сентябре получает ответ, что может перебраться в Англию на одном из английских военных кораблей, прибывших в те дни в Ялту. Название корабля «Стоунхендж».

Снова мистика: ведь Дарвин создавал свое «Происхождение видов...», каждый вечер прогуливаясь в Стоунхендже, таинственном мегалитическом сооружении друидов. Видение Вернадского начинает исполняться: он отправится в Англию, а затем в Америку, где построит институт Живого Вещества. (Впрочем, мистика в себе Вернадский систематически подавлял и своим природным сверхчувственным свойствам не дал развиться.)

Однако накануне отъезда внезапно умирает ректор Таврического университета, где работал Вернадский. И депутация университета пришла к Вернадскому, попросила его остаться и взять на себя руководство университетом. Корабль «Стоунхендж» ушел в Англию без него.

Итак, в своем видении Вернадский-мистик прожил в «параллельном» мире одну из возможностей своей жизни. А в реальной жизни он сделал выбор и остался в России, где и должен был исполнить свое назначение.

«Ноосфера»

В буре и грозе родится Ноосфера.

В.И. Вернадский

Сегодня цитаты из Вернадского звучат в устах государственных деятелей, его имя связывают с модным сейчас определением «устойчивое развитие России».

12 марта 1963 года, после долгого замалчивания Вернадского, в МГУ отметили 100 лет со дня его рождения. Сегодня, посмотрев на перечень докладов, прочтенных в тот день, мы с удивлением обнаружим, что в числе его выдающихся трудов мы не найдем ни учения о Биосфере, ни тем более о Ноосфере.

Второй мощный толчок — прорыв к Ноосфере, сфере Разума, состоялся уже не в Степи, природном создании, а в одном из прекраснейших произведений человеческого Разума — городе Париже.

После трагических мытарств во время Гражданской войны Вернадский возвращается в Петроград, и через год, после недолгого ареста, чудесным образом по приглашению читать лекпии в Сорбонне он с женой и дочерью отправляется в Париж, где завершает свое учение о Биосфере.

После его доклада в Музее естественной истории состоялся «мозговой штурм». В результате появился термин «Ноосфера». Предложил его французский математик Э. Ле-Руа. Свой взгляд на Ноосферу предложил палеонтолог и теолог П. Тейяр де Шарден. И совсем иное понимание и трактовку стал развивать Вернадский: Ноосфера как высшая стадия в эволюции Биосферы.

В Париже Вернадский издал и свою уникальную работу «Автотрофность человечества», где впервые заявил, что эволюция человека не завершена.

В 1926 году Вернадский вернулся в СССР, а Тейяр де Шарден уехал в Китай, где открыл синантропа. Больше никогда Вернадский и Тейяр де Шарден не встречались и не переписывались.

В 1940 году Тейяр де Шарден закончил книгу «Феномен человека», где впервые говорится о Ноосфере. Опубликована она уже после смерти Вернадского, в 1948 году. Католическая церковь преследует его, члена ордена иезуитов, и запрещает печатать его труды.

Вернадского на родине обвиняют в идеализме и мистицизме. Против него развязывается кампания. Об этом рассказывает живущая ныне в Париже известный генетик Раиса Львовна Берг, которой в 1938 году было поручено «разоблачить скрытого идеалиста и мистика» академика Вернадского...

Профессор РЛ. Берг на сегодняшний день — единственный человек в мире, который знал Вернадского лично. Р.Л. Берг — дочь знаменитого советского академика Льва Семеновича Берга, географа и зоолога. Во время войны В.И. Вернадский с женой был эвакуирован в Казахстан, в санаторий Боровое; туда же были эвакуированы академик Л.С. Берг с дочерью Раисой. Ей тогда было 28 лет, а Вернадскому 78 лет. Вернадский писал свою завершающую, как он называл, «Главную книгу». Молодой генетик Раиса Берг оказалась его первой слушательницей. На ней проверял Вернадский доступность своих мыслей и с ней обсуждал вопросы связей Биосферы Земли и Вселенной.

Ноосфера — слово загадочное, будоражащее умы и фантазию, только в последнее время вошедшее в научную терминологию, — было известно Сталину. В 1943 году, к 80-летию, Вернадский получил Сталинскую премию. В ответной благодарственной телеграмме Вернадский счел нужным объявить Сталину, что Биосфера Земли переходит в Ноосферу: процесс этот неизбежен. Сталин ответил на телеграмму, но о Ноосфере ни слова. Тогда Вернадский пишет небольшую статью «Несколько слов о Ноосфере» и посылает ее в газету «Правда» и лично Сталину. Сталин нс отвечает, а «Правда» статью нс печатает. Но за полтора месяца до смерти Вернадского статья «Несколько слов о Ноосфере» публикуется в скромном академическом журнале «Успехи биологических наук». Собственно о Ноосфере Вернадский довольно много пишет в разных книгах и по разным поводам, но отдельная глава о Ноосфере, которой должна была завершаться его Книга жизни, так и не была написана. Считают, что не успел, не хватило жизни, а может быть, по каким-то другим причинам. Слово «Ноосфера» постепенно, за несколько десятилетий входит в нашу жизнь, а с появлением Интернета уже уверенно произносится и с экранов телевидения, и в газетных публикациях.

Но как вразумительно осознать, что же это за такая новая оболочка Земли — Ноосфера?

Вернадский и Тейяр де Шарден отправной точкой своих выводов о Ноосфере называют цефализацию Биосферы — в процессе эволюции наблюдается неуклонное развитие нервной системы и концентрация ее в головном мозге, то есть развитие Биосферы в направлении сознания. Идет процесс гоминизации — скачок от инстинкта к мысли. Нематериальная мысль человека становится геологическим фактором, материально преобразующим планету. Планета обретает Мозг, который берет на себя ее дальнейшее развитие.

В «Феномене человека» Тейяр де Шарден пишет: «...Понаблюдаем немного внимательней вокруг нас — этот внезапный поток церебральности; это биологическое вторжение нового животного типа, который постепенно устраняет или покоряет всякую форму жизни, не являющуюся человеческой...

Самый проницательный исследователь нашей современной науки может обнаружить здесь, что все ценное, все активное, все прогрессивное, с самого начала содержавшееся в космическом лоскуте, из которого вышел наш мир, теперь сконцентрировано в «короне» Ноосферы.

У Тейяра де Шардена эволюция принимает телеологическую форму, ее конечное притяжение — Точка Омега, символическое обозначение Христа. Религия и наука должны объединиться.

Вернадский называл себя глубоко религиозным человеком: «Я думаю, что религия имеет колоссальное будущее, но формы ее еще не найдены. Те откровения, которые имеются, не удовлетворяют в настоящее время меня, по крайней мере. Слишком много в них мишуры» — пишет он в 1943 году. Он убежден, что в будущем знание будет единым, оно будет включать в себя и науку, и религию, и искусства. Об этом же говорит Н.В. Тимофеев-Ресовский в фильме «Рядом с Зубром». Там же он рассказывает о своих встречах с Вернадским, об их беседах о происхождении жизни и о природе добра и зла.

Только недавно опубликованы дневники Вернадского (пока не все), из которых мы узнали, как его могучий свободный интеллект мог существовать в условиях несвободы, когда «кругом террор и на каждом шагу его следствия... Впечатление неустойчивости существующего становится сильнее. Политика террора становится все более безумной, чем я думал недавно. Волевая и умственная слабость руководящих кругов партии и более низкий уровень партийцев, резко проявляющихся в среде, мне доступной, заставляет меня оценивать все как преходящее, а не достигнутое — не как тот, по существу великий опыт, который мне пришлось пережить» (1938 год).

О Вернадском в тоталитарном государстве мы будем говорить с публикаторами дневников Вернадского: кандидатом исторических наук М.Ю. Сорокиной и доктором геолого-минералогических наук В.П. Волковым. В беседе с ними будут затронуты вопросы: 1) как Вернадскому удалось уцелеть? 2) почему Вернадский решил предупредить Сталина о «естественном, стихийном переходе в Ноосферу»?

Еще в молодости Вернадский был поражен картиной Дюрера «Четыре апостола». Ее он интерпретировал так. Самая прекрасная идея от первого апостола, осененного высокими мыслями, переходит через второго и третьего, все более погружаясь в плен материи, и доходит до четвертого, низменного, злобного, превращающего идею в свою противоположность. Так идеи овладевают массами. И, может быть, поэтому Вернадский и не написал развернутого изложения учения о Ноосфере.

С кругом ученых-ноосферологов попытаемся выяснить, что же значит сегодня новая оболочка Земли — Ноосфера? Выработанный человечеством «мыслящий слой» или информационный слой, окружающий планету? Как осуществляется контакт человека с этим слоем? И осуществляется ли?

С генетиками будет обсуждаться вопрос изменения самого человека как вида, ведь Вернадский неоднократно указывает, что вид Homo sapiens — вовсе не вершина эволюции, и человек будущего будет резко отличаться от современного, и «структуры мозга будут изменены по существу».

Но как? Биологическим, эволюционным путем или сам человек сумеет себя научно «достроить»? Вернадский обещает, что человек сам станет автотрофным, то есть не будет пожирать растения и животных, а сам — как растение — сумеет использовать непосредственно солнечную энергию и минеральные вещества для строительства тела, то есть чтобы спасти биосферу, человек должен сам видоизмениться.

«В буре и грозе родится Ноосфера, в уничтожении войн и голода впервые выразится проявление нашей Планеты как целого и будет первым проявлением перехода Биосферы в Ноосферу, в котором человечество станет мощной геологической силой, где сможет геологически проявиться его мысль, сознание, разум», — писал Вернадский.

Проблему будущего человечества решают и люди, собравшиеся у костров (фильмы «Земля неизвестная» и «Кинотрилогия о Зубре»), и ученые, собравшиеся в Геологическом музее имени Вернадского. Что есть глобализация, происходящая на наших глазах? Почему протестуют антиглобалисты? Соответствует ли она учению Вернадского или является результатом действия «четвертого апостола»?

Интернет — как он вписывается в концепцию Вернадского?

В мемориальном кабинете В. И. Вернадского

Если кто сетку из чисел набросил на мир,

Разве он ум наш возвысил ?

Нет, стол наш ум еще более сир!

Так писал в 1921 году другой великий провидец — поэт Велимир Хлебников, внутренним взором увидев Мировую Сеть, охватившую Землю.

А может, человек не должен рассчитывать только на технику, только на материальный продукт мысли? Может быть, мозг планеты — это связанные друг с другом мозги всего человечества? Может быть, скрытые возможности выйдут на поверхность и, может быть, тогда можно будет говорить о новой оболочке Земли — Ноосфере?

Закончилось ли научное одиночество В.И. Вернадского?

Мы не только не знаем, куда надо поставить линию жизни в научной реальности, но обходим в науке саму проблему.

В.И. Вернадский, 1938 год

Вопрос, одними ли законами управляется живое и неживое, владел Вернадским сше со студенческих лет. Вплотную он им занялся, уже став профессором минералогии и академиком. 10 августа 1908 года писал сыну: «Мысль занята новой областью, которую охватываю — о количестве живой материи и о соотношении между живым и мертвым. С некоторой жутью и недоумением я все-таки вхожу в эту новую для меня область, так как кажется, вижу такие стороны вопроса, которые до сих пор никем не были видны. Мне удастся здесь подойти к новым явлениям».

Через восемь лет именно эта проблема стала главной в его научной биографии. 19 июля 1917 года в письме жене он сообщал: «Сейчас главной работой является набрасывание давних моих размышлений и мыслей о живом веществе с геохимической точки зрения... Над ними думаю и к ним постоянно возвращаюсь десятки лет... Так или иначе это результат всей моей прошлой научной работы. Тут все главное - и все новое — в обобщении».

Обобщение он начал с предельных вопросов: «Было ли когда-нибудь начало жизни и живого, или жизнь и живое такие же вечные основы космоса, какими являются материя и энергия? Характерны ли жизнь и живое только для одной Земли, или это есть общее проявление космоса? Имела ли она начало на Земле, зародилась ли в ней? Или же в готовом виде проникла в нее извне с других небесных светил?»

Вернадский ответил на все вопросы. Истоки идеи были разысканы им в анналах науки — в 1668 году флорентийским врачом Франческо Реди была высказана идея биогенеза: о зарождении живого только от живого, но не из мертвой материи. В начале XIX века эта мысль предельно просто была сформулирована Океном: omne vivurn ex vivo.

Вернадский подробнейшим образом рассматривает судьбу обобщения и все попытки его опровержения, такие как археогенез (зарождение организмов в древности, когда условия на Земле были не похожими на настоящие). И делает вывод, что не только все случаи были легко опровергнуты с развитием химии и биологии, но и настойчивые, очень строгие опыты по синтезу живого из неживого окончились ничем.

Портрет Вернадского, сделанный его дочерью Ниной

Теперь Вернадский связывает биогенез на Земле с другим обобщением, выраженным шотландским натуралистом Джеймсом Хаттоном в конце XVII] века: в геологии нет ни начала, ни конца. Поэтому Вернадский делает главный вывод: «Ответ дает наблюдение истории хода научного творчества. Оно показывает, что существуют иные научные представления, опирающиеся на признание отсутствия начала жизни на Земле, то есть отсутствие появления живого непосредственно из мертвой материи.

Признавая биогенез, согласно научному наблюдению, за единственную форму зарождения живого, неизбежно приходится допустить, что начала жизни в том космосе, какой мы наблюдаем, не было, поскольку не было начала этого космоса. Жизнь вечна постольку, поскольку вечен космос, и передавалась всегда биогенезом».

На эмпирическом обобщении о геологической вечности жизни построены все дальнейшие ее следствия: наука биогеохимия, учение о биосфере, о ноосфере, о минералогии в космосе, о концентрических земных оболочках (взамен понятия о земной коре), метеоритика, космохимия, изотопика, радиогеология и другие конкретные дисциплины, первоначальные элементы которых он заложил. И, несмотря на бурное развитие этих дисциплин, после его смерти, а особенно в наши дни коренная и главная мысль, с которой все началось, остается не обсуждаемой аксиомой, но не потому что признается, а потому что в ней не было необходимости. Но недаром говорят, что талант решает проблему, которую никто не может решить, а гений - которую никто еще не видит.

Удивительно несчастлива прижизненная судьба этого коренною положения Вернадского! К скептицизму, обычному и здоровому явлению в научной среде, присоединились специфические условия советской поры: в СССР тема вечности жизни стала жизненно опасной.

Как только лекция Вернадского была напечатана отдельной брошюрой (1922), она вызвала яростные, необычайно ожесточенные нападки. На небольшую по размерам статью сразу появились рецензии в ведущих марксистских журналах. Именно тогда появились небезопасные ярлыки, сопровождавшие ученого почти во всей последующей его научной жизни в СССР: мистик, идеалист, виталист, идеолог буржуазии и т.п.

Вот почему и классический труд Вернадского «Биосфера» был замолчан, он не вошел в тогдашнюю научную жизнь и стал одиноким памятником, имевшим значение только для саморазвития идей. В предисловии к нему Вернадский еще раз повторил и углубил свою главную идею. Он рассматривал биосферу как геологическую оболочку и потому отказался, писал он, от трех предвзятых идей: 1) о геологических явлениях как о случайных совпадениях причин, 2) о начале жизни и 3) о существовании неких догеологических периодов истории планеты. Достаточно сказать это, и жизнь в виде биосферы предстанет в истинном свете как закономерная часть планетного механизма, как строительница планеты.

Новый угол зрения открыл Вернадскому совершенно необъятную область конкретного знания, и в течение 20-х годовой написал немало статей по отдельным аспектам нового взгляда на живое. В частности, некоторые были посвящены выяснению астрономически точных соотношений в размножении биоты, в скоростях захвата ею пространства планеты и переработки вещества. К 1929 году он собрал эти статьи вместе и написал предисловие к сборнику, который назвал «Живое вещество». Открывалась книга лекцией «Начало и вечность жизни», утверждающей новый научный взгляд на реальность.

Однако именно в 1929 году произошел разгром издательств, и впервые была введена цензура. Через десять лет Вернадский записывал: «Прошло долгое время и масса потери времени и усилий, пока я добился издания — убедившись, что надо переменить заглавие. Этот сборник, сильно пощипанный цензурой (невежественной анекдотически),., выходит под заглавием «Биогеохимические Очерки» только теперь, в 1940 году... Эта книга была напечатана и должна была выйти в 1930 году под заглавием «Живое Вещество».

Дмитрий Иванович Менделеев (1834 -1907),

Василий Васильевич Докучаев (1846- 1903),

Владимир Иванович Вернадский (1863 -1945).

Менделеев и Докучаев были учителями Вернадского в Петербургском университете

Вернадскому пришлось не только переменить название, из-за чего ключевое понятие «живое вещество» не утвердилось как геохимическое, но и снять программную статью «Начало и вечность жизни». Таким образом, вышедшие с опозданием на десять лет «Очерки» не утвердили новую парадигму, хотя в предисловии автор и писал, что все они пронизаны одной идеей: «идеей жизни как космической силы, изучаемой как проявление организованности биосферы».

В 30-е годы Вернадский углубляет и расширяет свое понимание коcмичности жизни в серии брошюр, которые он назвал «Проблемы биогеохимии».

Главной особенностью «Проблем» стало применение понятия коcмичности жизни не только к биосфере, но и к космологии. Вернадский стал рассматривать нашу планету не только как уникальное тело в ближнем космосе, но, возможно, и типичное. В первой статье 1932 года, обозревавшей развитие биогеохимии за 16 лет, он писал: «Биогеохимия научно вводит в этот закономерный стройный мир атомов, в геометрию Космоса, явления жизни, как неразрывную часть единого закономерного целого... Мне кажется, что благодаря этому философское и научное значение биогеохимии очень велико, так как до сих пор в картине научно построенного Космоса жизнь исчезала или играла ничтожную роль».

Теперь космос понимался им не только как вместилище тел, как простор, но и как порядок, строй природы, который без явлений жизни не может существовать. Жизненные, биосферные явления рассматривались не только как необходимые, но и достаточные для формирования самых коренных, основополагающих элементов научного исследования природы: атом, симметрия, кванты энергии, пространство, время и т.п.

Леонид Алексеевич Кулик (1883 -1942), минералог, руководил экспедицией по изучению обстановки падения Тунгусского метеорита

Обобщение он начал с предельных вопросов: «Было ли когда-нибудь начало жизни и живого, или жизнь и живое такие же вечные основы космоса, какими являются материя и энергия? Характерны ли жизнь и живое только для одной Земли, или это есть общее проявление космоса?

Еще драматичнее, чем судьба книги «Живое вещество», сложилась судьба III выпуска «Проблем», который имел первоначально заголовок «О состояниях физического пространства». В академическом издательстве ему сообщили, что экземпляр «потерян».

Он взялся писать заново и написал книгу. Закончил ее в феврале 1943, что совпало с трагическим событием в его жизни — смертью жены Наталии Егоровны. Он посвятил труд ее памяти и в посвящении назвал книгу синтезом всей своей научной, «более чем шестидесятилетней» работы.

Какой же вид приобрела главная идея Вернадского? Известны два принципа Природы, на которых стоит все естествознание: это принцип сохранения массы и принцип сохранения энергии. Вернадский добавляет к ним принцип космичности жизни (который со временем неизбежно станет принципом сохранения количества жизни. — Г.А.) с авторством Гюйгенса, который первым выразил его рационально. Из этих трех принципов, исчерпывающим образом описывающих реальность, вытекают все основы наших научных знаний вплоть до мельчайших технических приложений. Они определяют и место человека в Космосе.

Рукопись книги была сдана в сентябре 1943, но была напечатана лишь в 1980 (!) году, спустя почти сорок лет, в составе всех выпусков «Проблем биогеохимии», изданных заботами подлинных энтузиастов наследия ученого: академика Б.М. Кедрова, ученика Вернадского К.П. Флоренского и хранителя его Кабинета-музея В.С Неаполитанской. Таким образом, центральная книга Вернадского, которая синтетически, концентрированно выражает его научное мировоззрение, оказалась фактически исключенной из научного контекста.

Нории творческого развития Вернадского - натуралиста. Схема К. П. Флоренского

В то время как «Биосфера» переведена ныне на все главные языки и в самом конце века впервые в полном объеме на английский, «Проблемы» — книга, выдвигающая идею биосферы на теоретический уровень, остается для научного сообщества тайной за семью печатями. Исключением является II выпуск «Проблем», который называется «О коренном материально-энергетическом отличии живых и косных тел биосферы», попавший в научный оборот на Западе благодаря самому Вернадскому. Он послал его сыну, профессору истории Йельского университета, и в его переводе он и был напечатан в 1945 году вскоре после смерти ученого. Благодаря существованию этого перевода и после сенсационной публикации «Биосферы» возродился интерес и к другим работам ученого, и этот выпуск напечатан и на английском, и на французском, хотя без четырех других он скорее загадка, чем о&ьяснение.

Несмотря на множество работ об ученом и на бурное развитие проблем биосферы, особенно в связи с экологией, работ о космическом характере жизни практически нет. Ни проблема вечности жизни, ни ее безначалие не обсуждаются. Причина — в образовании. Гипотетические тезисы в учебниках подаются как именно те случайные сочетания условий, против чего так восставал Вернадский в «Предисловии» к «Биосфере».

Парадигма, согласно которой в космосе нет ничего, кроме мертвой материи, а Земля и жизнь — полностью невероятное явление, как бы отрицающее законы, по которым эта мертвая материя функционирует, именно эта парадигма является главенствующей. Чтобы отказаться от нее, требуется перестройка сознания, наподобие той, которая произошла при переходе от птолемеевской системы мира к коперниканской.

Она уже в нашей науке началась Есть по меньшей мере пять направлений, которые сегодня вполне охватываются идеей геологической вечности ЖИЗНИ.

I. Расширение пределов биосферы. Вернадский в учении о функция> биосферы выделял бактерии, которые одни способны выполнять все эти функции. Иначе говоря, возможна биосфера, состоящая из одних бактерий. Это его предвидение блестяще подтвердилось.

Ломоносовский институт, ныне Институт геохимии, минералогии и петрографии РАН в Москве, в Старомонетном переулке

Талант решает проблему, которую никто не может решить, а гений — которую никто еще не видит.

Ныне оказалось, что та биосфера, живое население которой представлялось всеми и продолжает еще представляться как явная жизнь времен фанерозоя, есть только ее узкий верхний слой. Настоящая, глубинная, и в семь раз длительней фанерозоя биосфера Земли — прокариотная, она строится морфологически неэволюционирующими организмами. Из этих исследований (геохимика профессора А.А. Ярошевского, микробиолога академика Г.А. Заварзина) неопровержимо вытекает, что биосфера контролировала все процессы на поверхности планеты уже почти 4 миллиарда лет назад. Учебники внушают нам мысль о вечной эволюции, а конкретные исследования — о постоянстве функций биосферы, создаваемых теми же неизменяющимися бактериями, что и 4 миллиарда лет назад.

2. Понятие биологического пространства — времени. Придя к идее биосферы. Вернадский не мог не обратиться к проблемам пространства и времени, которые тогда были в науке чрезвычайно свежи вследствие победы теории относительности. Для биосферного цикла наук, выяснил Вернадский, наиболее приемлема концепция А. Бергсона, согласно которой время идет вследствие жизненных процессов. Время образуется в биосфере, заявил Вернадский. В 1929 году в статье «Изучение явлений жизни и новая физика» он впервые ввел термин «биологическое время» и сделал вывод, что индуцируемые жизнью необратимое деление времени и дисимметрическое состояние пространства являются для нашего мира выделенными, исходными. На фоне биологического времени идут события всех остальных процессов — от космических до внутриатомных, включая и события человеческой истории. «Насколько предельна жизнь в ее проявлении в Космосе, мы не знаем, так как наши знания о жизни в Космосе ничтожны. Возможно, что миллиарды лет отвечают земному планетному времени и составляют лишь малую часть биологического времени».

Биологическое время не является банальным термином, констатирующим жизненные ритмы и темпы. Взгляды Вернадского в этом отношении значительно серьезнее. Они относятся ко всем наукам, а не только к биологии. В его системе воззрений биологическое время является базовым, тем самым абсолютным временем и пространством, которое искал Ньютон и которое не появилось из ничего вместе с жизнью или биосферой, а существует всегда и существует в единственном числе. Этот взгляд ныне уже рассматривается в историко-научном контексте, находит сторонников и начинает обсуждаться.

Книга опубликованная в 1926 году: воспринимается как сенсационная

3. Биосфера и второе начало термодинамики. Сопоставление этих явлений всегда порождало непреодолимое противоречие. Согласно второму началу термодинамики существуют только процессы, в которых энергия рассеивается. Говоря иначе, в физическом мире сложное из простого самопроизвольно не возникает. Но эволюция живого и человеческая история дают нам совершенно противоположную картину — возникновение этого сложного в процессе эволюции.

Решение этого противоречия возможно только на путях вечности жизни, существования сложного заранее, так сказать, и следовательно, отсутствия запрещенного перехода от простого к сложному. Только в живых организмах создаются по заранее существующим моделям, кодам самые сложные из известных пока в природе веществ, и соответственно, выходя из живых организмов, они инициируют затем все другие процессы, идущие в строгом соответствии со вторым началом термодинамики по пути упрощения, растраты заключенной в живых структурах энергии.

Вернадский назвал эту непроизводную и существующую всегда энергию «биогеохимическая энергия». Она и есть основная энергия биосферы, по его мнению, обеспечивающая захват пространства и переработку вещества в соответствии с размножением организмов. Им найдены формулы и константы этого размножения. Другой (и столь же непризнанный) теоретик биологии, Эрвин Бауэр, создатель принципа устойчивой неравновесности живых систем, полагал, что существует особая «структурная энергия», то есть особая заряженность живых систем «лишней» энергией по сравнению с обычными балансами ее в машинах, чем от машин и отличается. Это энергия строения, «неправильного» с точки зрения физики и химии. Любая структура пытается освободиться от «лишней» энергии, за счет чего и совершает положенную по функции работу внутри клетки. Тонкость состоит в том, говорит Бауэр, что внешнюю энергию организм потребляет не для работы, а только для создания неравновесности.

Эти обобщения Вернадского и Бауэра, поддержанные в наши дни, например, в работах теоретика П.Г. Кузнецова, объясняют, почему все живое, в том числе и человек в своей культурной работе, не растрачивает энергию, а, напротив, концентрирует ее, «заряжает» окружающее вещество.

4. Биосфера — источник энергии земных структур. Эмпирические исследования такого рода — как высвобождение свободной энергии в биосфере биогенными веществами в процессе захоронения, — в последнее время приобретают заметную роль в науках о Земле. Поверхностные структуры биосферы, наиболее насыщенные энергией, говорит современный автор, опускаясь вниз и уплотняясь, как бы отжимаются и вместе с водой и газами отдают лишнюю энергию. Этот планетный процесс и является источником эндогенной энергии (всегда называвшейся «энергией недр»), действующей на Земле.

5. И наконец, поиски внеземной жизни. Находки следов внеземных организмов — наиболее яркое подтверждение идеи космичности жизни Вернадского, хотя эта последняя останется истинной и без такого подтверждения. Вернадский в свое время считал биогенной атмосферу, и возможные гидросферы на планетах земного типа, то есть на твердых телах. Вслед за созданной в развитие идей Вернадского сравнительной планетологией создается в настоящее время космическая петрология. Также идет исследование следов жизни в марсианских метеоритах.

Теперь идеи Вернадского уже не принадлежат более только историкам науки. Происходит осознание научным сообществом самой плодоносящей стороны учения Вернадского. Она ведет к новой научной парадигме, к переходу многих наук на представление об оживленности космоса, о его жизнепригодности, о биосферах как космических естественных телах.

Теперь идеи Вернадского уже не принадлежат более только историкам нгуки. Происходит осознание научным сообществом самой плодоносящей стороны учения Вернадского.

Развитие современных наук о Земле, космохимии, планетной астрономии совершенно отчетливо указывает, что срок, на который Вернадский опередил свое время, заканчивается. Особенно это заметно по триумфальному шествию «Биосферы». Книга, написанная в 1926 году, воспринимается ныне как сенсационная. За последние несколько лет она переведена на французский (второй раз), сербохорватский, итальянский, испанский. Наконец, появилось издание и на английском языке, в своем роде уникальное.

Во-первых, книга является интернациональным проектом. Предисловие к ней подписано 14 видными учеными из Америки, Канады, Голландии, Японии, Германии, России и других стран. Биографическую хронику написал ученый из Швейцарии, перевод сделал американский ученый, дизайн сделан в Японии, книга напечатана в Нью-Йорке.

Во-вторых, это адаптированное издание. Американский геохимик Мак-Менамин сопроводил обширными комментариями непосредственно каждую страницу Вернадского. Тем самым данные 30-х годов XX века приведены к современности, и получилось не историческое издание, а рабочее. Таким образом, стало ясно, что теоретические обобщения Вернадского ничуть не устарели, они прекрасно сочетаются с современными фактами, выдерживают их и дают им свое освещение.

Мировое научное сообщество вступает в ту страну, которая открыта Вернадским. XXI век станет временем идеи космичности жизни.

Вадим Назаров

Пусть сторонники «ноосферы» мне возразят!

Общеизвестна легенда, что Ньютон открыл закон всемирного тяготения, глядя, как падает яблоко. Вернадскому установить роль живого в формировании геологических оболочек Земли очень помогла маленькая заметка в журнале, в которой сообщалось о перелете необычно большой стаи саранчи. Оба эти факта — самые обыденные. Они повторяются несчетное число раз на протяжении миллионов лет. Люди с заурядным мышлением не обращают на них внимания, и только гении способны взглянуть на подобные вещи с другой стороны — проявить новый подход.

Вернадский проявил совершенно новый подход в геохимии и сделал эпохальное открытие: лик нашей планеты, каким мы его знаем, сформирован живыми организмами. Даже скальные породы образованы с их непосредственным участием.

Впервые в истории науки благодаря Вернадскому жизнь предстала всемогущей планетарной геологической силой.

Исследуя процессы взаимодействия живого и косного вещества, он подходил к ним исключительно как геохимик, оставив в стороне все то, чем традиционно занимается биолог. В этом была и его сила, и одновременно его слабость. Сила принесла ему заслуженное признание и прижизненную славу, а слабость стала по-настоящему осознаваться только в наши дни как очевидное упущение. Ну, что ж, и на солнце бывают пятна!

На обнаружении геохимической роли живого вещества Вернадский не остановился. Он увидел также, что с некоторых пор в этой роли с миром живых существ стал соперничать человек. Под воздействием человеческого разума и основанной на науке деятельности биосфера стала переходить в новое эволюционное состояние — в ноосферу, или сферу разума.

По мысли Вернадского, неизбежность такого перехода — следствие появления человека. Поскольку человек — естественное порождение биосферы, постольку так же естественен, закономерен и неизбежен и переход биосферы в ноосферу. Коль человек волен управлять природой, то следует ли ему в этом содействовать или, наоборот, следует всячески препятствовать?

Справедливость требует признать, что Вернадский ясно видел негативные последствия научно-технического прогресса и предупреждал, что в случае неправильного использования достижений науки они могут грозить человечеству самоуничтожением. Но неумолимая вера в мудрость и силу коллективного разума перевешивала подобные опасения, и будущее человечества представлялось ему исключительно в оптимистических тонах. Веру только в позитивные исторические перемены питал сомнительный философский постулат: Вернадский был убежден, что природа не может создать силу, враждебную самой себе. Очень даже может! Главный пример — человек. Если верить, что его научная мысль возникла естественным путем, то как объяснить, что с определенного момента она начала оказывать деструктивное воздействие на биосферу?

Но и в «неразумной» природе найдется масса случаев, опровергающих этот постулат. К примеру, хищные морские звезды при их сильном размножении способны начисто уничтожить коралловые рифы на больших акваториях.

Вернадский сам признавал, что не успевает создать целостного учения о ноосфере. Оно так и осталось у него неким «воздушным замком», лишенным научного фундамента. К тому же в 1920-е годы он еще сам рассматривал человеческую деятельность как силу, чуждую биосфере и нарушающую ее порядок и гармонию.

Взгляды Вернадского о ноосфере долго не пользовалось признанием даже у себя на родине. В приложении к книге Вернадского «Философские мысли натуралиста» известный историк науки С.Р. Микулинский отмечал, что ни одна идея Вернадского не встречала такой настороженности и непонимания и не порождала такого смущения, как его мысли о ноосфере. Их не приняли его близкие ученики и друзья — А.Е. Ферсман, К.А. Ненадкевич, А.П. Виноградов.

Нынешний бум с идеей ноосферы — это всего лишь плод некритического эйфорического восприятия всего, связанного с творчеством великого естествоиспытателя, в котором будто a priori не может быть места для просчетов и заблуждений. Этому буму не более тридцати лет. Зато если уж что в России, хоть и с запозданием, придется по вкусу, то в славословии удержу не знают. А после того как обнаружилось, что в понятии устойчивого развития. принятом на всемирной конференции в Рио-де-Жанейро в 1992 году, ряд положений напомнил мысли Вернадского о ноосфере, в «Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию» (1996) прямо записали, что «движение человечества к устойчивому развитию в конечном счете приведет к формированию предсказанной В. И. Вернадским сферы разума (ноосферы)...» Тем самым за идеей ноосферы закрепился государственный статус.

Однако главные же показатели изменений в биосфере, связанные с ее «переходом» в ноосферу, как они описаны Вернадским, способны произвести на образованного читателя совершенно шоковое воздействие. Здесь лучше всего предоставить слово ему самому.

В трудах по биосфере и ноосфере Вернадский на нескольких страницах пишет о том, как резко меняется вся фауна и флора, как «уничтожается огромное число видов», «быстро исчезают прежние обитатели суши», «число исчезнувших или ставших редкими диких животных все увеличивается», «уже и теперь крупные организмы все чаше сохраняются только в резерватах, заповедниках, зоосадах». Зато вместо девственной природы «создано измененное живое вещество», новые культурные расы и роды, «число которых сильно уменьшено по сравнению с исчезнувшими из памяти человека».

Не меньший энтузиазм вызывает у Вернадского тот факт, что «культурные земли сейчас покрывают почти всю поверхность суши и остатки так называемой дикой девственной природы отходят на второй план... Урожаи культурных растений и скопления культурных животных достигают максимальных величин, ранее небывалых...»

Не напоминает ли вам этот деструктивный пафос Вернадского в отношении биосферы знаменитый лозунг из гимна «Интернационал»:

«Весь мир насилья мы разрушим

до основанья, а затем

мы наш, мы новый мир построим...»?

Одной из важных предпосылок становления ноосферы Вернадский считал «полное заселение биосферы человеком» и в этой связи приветствовал «высокую энергию» его размножения: «Нет пределов возможному его размножению» — писал он. Это мнение находится в кричащем противоречии с рекомендациями Римского клуба и концепцией устойчивого развития. Как только авторы последней могли мимо них пройти!?

Во времена Вернадского тревожные экологические перемены только начинались. Теперь они выросли до масштабов глобального экологического кризиса, угрожающего существованию человечества. Уже всем понятно, что к такому плачевному состоянию наше природное окружение привело стихийное и безудержное расширение техносферы (или искусственной среды) за счет биосферы. Предвижу, что многие последователи Вернадского решительно возразят против отождествления техносферы с ноосферой. Конечно, в ноосфере доминирует духовная составляющая — разум и наука, но техносфера есть их материальный продукт, а он-то и губит биосферу.

А теперь — о главном.

Известно, что интегральным показателем мощности любой системы может служить поток проходящей через нее информации. По определениям современных экологов, только через одну бактериальную клетку проходит информационный поток, равный по мощности таковому в современном персональном компьютере. Число таких клеток, контролирующих биосферу, 10 в 28-й степени. Это на 20 порядков больше числа людей на Земле и на 22 порядка больше числа имеющихся компьютеров. Чтобы взять на себя функции биосферы по обеспечению замкнутого биохимического круговорота и регуляции химического состава сред жизни, человеку пришлось бы преодолеть информационную пропасть, отделяющую его от возможностей биосферы и равную 12- 13 порядкам, что вряд ли когда-либо осуществимо. Так что реальной альтернативы биосфере не существует. Да и какому здравомыслящему человеку придет в голову перекладывать функции биосферы на какое-либо техническое устройство, если биосфера с этими функциями прекрасно справляется?

Рассмотрим вариант неполной или частичной замены биосферы, реализованный с переходом человечества к земледелию. Он связан с вытеснением естественных сообществ искусственными — агроценозами — на более чем 1/5 суши. В странах Азии через 10—15 лет, может быть, вообще не останется лесов, их место целиком займут пашня, пастбища и скотоводческие хозяйства.

Что же несут с собой агроценозы? Способны ли они взять на себя функции природных экосистем?

Главная их особенность — упрощенная структура и обедненный видовой состав.

Но самое важное негативное следствие существования агроиенозов — это их дестабилизирующее воздействие на биогеохимические циклы биосферы, где осуществляется воспроизводство основных видов экологических ресурсов и совершается регуляция химического состава жизненных сред. На сельскохозяйственных угодьях круговорот биогенов оказывается разомкнутым на десятки процентов. Поэтому есть все основания говорить, что агроценозы с самог о начала их существования находятся в антагонистических отношениях с окружающей природной средой. Ныне стало очевидно, что они угрожают разрушением фундаментальных биосферных процессов и повинны в глобальном экологическом кризисе. Это относится ко всем созданным человеком формам, в том числе к самым продуктивным сортам и породам.

Сказанного, по-видимому, достаточно, чтобы продемонстрировать принципиальную неспособность агроценозов взять на себя функции естественных экосистем.

Нет нужды доказывать, что дальнейшая территориальная экспансия агроценозов создает смертельную опасность биоразнообразию — основе устойчивости естественных сообществ и биосферы в целом.

Сколь масштабными ни были бы мероприятия по оптимизации обменных процессов в биоценозах, они, будучи локальными, безусловно, не в состоянии радикально изменить ситуацию, а тем более существенно поддержать «работу» биосферы в целом.

Вернадский ясно видел негативные последствия научно-технического прогресса и предупреждал, что в случае неправильного использования достижений науки они могут грозить человечеству самоуничтожением.

Идея «превращения» биосферы в ноосферу как минимум предполагает разумный контроль и управление биосферой. Реально такой контроль ограничивается на сегодняшний день несколькими десятками видов домашних животных и порядка 300 видов культурных растений. В отдельных странах практикуются марикультура и разведение ряда животных в искусственных условиях. Зато все еще сохраняющееся огромное биоразнообразиедиких видов остается жертвой нарастающего давления со стороны человека, направленного только в сторону его сокращения. Не остановлена деградация видового состава экосистем, в результате которой численно преобладающими становятся мышевидные грызуны, малоценные вилы рыб, древесных пород, сорные растения. Вряд ли можно говорить и об удовлетворительном контроле над сорными растениями, вредителями и возбудителями болезней, над паразитами животных и человека и синантропными вилами.

Вырубка лесов, осушение болот, распашка целины и пойм рек, мелиорация земель, создание искусственных водохранилищ, добыча полезных ископаемых, отчуждение все новых территорий под строительство, чрезмерная добыча хозяйственно ценных видов и т. д. — что это, разумный контроль за состоянием биосферы?

Особенно остро стоит сейчас проблема отходов и их утилизации. Сколько ни говорится о близкой перспективе введения безотходных технологий, а на сегодняшний день используется по назначению менее 10 процентов добываемого сырья, все остальное переходит в отходы, загрязняющие окружающую среду.

В природе утилизацией отходов жизнедеятельности организмов занимаются специальные группы видов — редуцентов, среди которых основная нагрузка падает на микроорганизмы — бактерии, актиномицеты и грибы. Они минерализуют органические остатки до уровня простых неорганических веществ, которые снова становятся доступными растениям. Биотический круговорот замыкается.

До начала производственной деятельности в природе не было техногенных отходов, а нефть спокойно лежала в земле. С появлением современного производства на каждом технологическом этапе возникают отходы, нередко весьма токсичные. Кроме того, во всем мире ежегодно производится порядка 60 тысяч новых синтетических веществ, которые в природе не встречаются. Многие из них по разным причинам оказываются во внешней среде. Естественно, никакие микроорганизмы заранее не были приспособлены к тому, чтобы их разлагать. Позаботился ли об их разложении человек? Да, но его усилия оказались совершенно не пропорциональны масштабам загрязнения.

В принципе, науке известен ряд микробов, способных окислять нефть и различные химические вещества, адсорбировать тяжелые металлы. Это как природные, так и измененные методом генной инженерии штаммы. Оказалось возможным даже биологическое обезвреживание радионуклидов. В то же время огромное количество поллютантов (типа пластмасс и полимерных пленок) вообще не поддается биологической деградации.

Однако одно дело добиться желаемого результата в лаборатории, а другое — перенести его в реальную среду. Здесь явно больше проблем, чем найденных решений.

Здесь я хотел бы напомнить закон Р. Линдсмана, описанный во всех современных учебниках по экологии. Нельзя без риска разрушить экосистему изымать с любого уровня трофической пирамиды более 10 процентов вещества в сухом весе. Человечество и крупные животные как конеументы высшего порядка могут рассчитывать вместе только на 1 процент первичной продукции растений. Люди же потребляют и попутно разрушают в сорок раз больше. Это обрекает дикие животные и другие организмы на неизбежное исчезновение. Вместе с ними неминуемо должен исчезнуть и человек как биологический вид. если он своевременно не примет мер по самоограничению. Кстати, данный закон был открыт при жизни Вернадского.

Есть еще одно фундаментальное препятствие самого общего характера, стоящее перед амбициозным планом преобразовать биосферу в ноосферу, управляемую человеком. Скорость социальной эволюции вместе со всеми ее деструктивными воздействиями на биосферу на 3 — 5 порядков выше скорости биологической эволюции, и это исключает возможность какой-либо адаптации биосферы к техногенным изменениям. Мы наблюдаем стремительные изменения биосферы, но, к сожалению, это изменения не приспособительные, а деградационные. Отсюда следует, что адаптация в системе «природа — общество» может осуществляться только в одностороннем порядке: человечество должно приспособиться к законам биосферы и неукоснительно их соблюдать.

Из всего сказанного можно сделать ряд выводов фундаментального значения.

Необходимо немедленно и навсегда отказаться от вредной идеи господства над биосферой, управления и контроля ее деятельности, преобразования ее во что бы то ни было. К этому, по существу, призывают наиболее авторитетные специалисты наших дней, посвящающие свои усилия сохранению природы. На основе эколого-математических расчетов они указывают на необходимость ради выживания человечества и его выхода на траекторию устойчивого развития сократить используемую для хозяйственной деятельности плошадь суши почти вдвое и восстановить на ней естественные экосистемы, а также прекратить освоение новых территорий. Природе должны быть предоставлены две трети поверхности суши.

Ничем не обосновано предположение многих последователей Вернадского, будто с появлением ноосферы между обществом и природой начинают действовать особые закономерности, в которых взаимодействуют законы живой и неживой природы с законами человеческого общества и человеческого мышления и даже формируются «социоприродные законы саморегуляции». На самом деле, основы функционирования биосферы и социума глубоко различны, и это еще один довод против возможности перехода биосферы в ноосферу. Единственное, что их объединяет, — это законы экологии, обязательные для человека, как и для любого живого существа. Биосфера существовала без человека миллиарды лет и скорее всего будет существовать и далее (пусть в обедненном виде), если человеку не удастся в ней удержаться. Более того, с началом эпохи покорения природы биосфера и общество вступили в антагонистические отношения (американский историк экологии Д. Уинер назвал их «войной»), и в настоящее время мы наблюдаем попытки биосферы «выбраковать» человека (с помощью новых болезней, генетических и психических расстройств) как самый вредный организм.

Получается, что нужно управлять не биосферой, а «ноосферогенезом». Целью управления должно стать прежде всего ограждение системы ноосфер ных идей от ложных посылок, противоречащих самостоятельным законами биосферы и экологии. Такая коадаптационная стратегия в отношении биосферы может и должна включать сокращение населения Земли, ограничение материального потребления в рамках утверждения примата духовных ценностей, становление нового биосферного образования и т. п. Проведение в жизнь этой стратегии вовсе не ущемит прав человека и его индивидуальных свобод, ибо она будет направлена на обеспечение его высшего права на жизнь и улучшение ее качества.

В этом случае «эпоху ноосферы» можно только приветствовать хотя бы и как несбыточную, но манящую цель, внушающую надежду на более длительное выживание человечества. Но очевидно: чтобы идея ноосферы смогла превратиться в научно обоснованную концепцию, она еще должна подвергнуться скрупулезной разработке в рамках общественных наук и этики.

Нынешний бум с идеей ноосферы — это всего лишь плод некритического эйфорического восприятия всего, связанного с творчеством великого естествоиспытателя, в котором будто a priori не может быть места для просчетов и заблуждений.

Статья иллюстрирована картинами С. Дали «Портрет госпожи Изабель Стайлер-Тас» и Р. Магритта «Прекрасные реальности».

Рафаил Нудельман