Энтони Ричес
Золото волка
Пролог
Дакия, март 183 года нашей эры.
С другого конца деревни залаяла собака, и в мгновение ока раздалось еще с полдюжины собачьих голосов, протестующих против того, что насторожило первое животное. Уютно устроившись в своем соломенном гнездышке под домом, в тепле и сухости среди домашнего скота, который давно привык к ночному присутствию мальчика, Мус сонно улыбнулся хору лающих. Что бы это ни было, что спугнуло собак, это также вызвало бы бурю оскорблений со стороны мужчин из окрестных домов, если судить по обычной реакции его отца. Он забрался поглубже в солому, закрыв глаза в ожидании протестов собак против того, что бы это ни было за ночное существо, разбудившее их, затихающих в возобновившейся тишине. С внезапным пронзительным визгом, от которого мальчик проснулся и испуганно сел на соломе, одна из собак замолчала. Это был звук, который Мус слышал однажды раньше, когда животное их соседа растерзало сына своего хозяина и было вознаграждено четырьмя футами гладиуса образца легиона, пронзившего его спину. Умирающее животное в предсмертных муках издавало вопли агонии, сопротивляясь неумолимому вторжению холодного клинка, пока его владелец не был вынужден вырвать меч и обезглавить корчащуюся собаку, чтобы заглушить ее душераздирающие крики. В последовавший за этим краткий миг потрясенной тишины Мус понял, что только что слышал нечто ужасно похожее. Но кто бы стал приставлять нож к сторожевой собаке за то, что она выполняет свою работу? Тишину нарушил возобновившийся хор лая, к которому присоединился нарастающий звук грубых голосов, когда мужчины деревни высыпали из своих домов, вооруженные мечами, которые все они сохранили после увольнения из легиона, несмотря на относительное спокойствие тех времен. Мус услышал голос своего отца сквозь деревянные доски над своей головой, который успокаивал семью, что беспокоиться не о чем, даже когда шаги большого мужчины с глухим стуком направились к двери. А потом начались крики. Некоторые из повышенных голосов принадлежали мужчинам, сражавшимся за свою жизнь и проигравшим эту битву, лязг железа перекрывался мучительными стонами и криками боли и ужаса, когда их убивали и ранили, в то время как другие были более пронзительными криками возмущения их женщин, воплями проклятия и ненависти ко всему, что происходило. происходящее на другом конце деревни.
‘Мус!’ Его старший брат просунул голову в люк на верхнем этаже дома, и Мус окликнул его в ответ.
- Я здесь! Что такое...’
- Отец говорит, ты должен оставаться там и не двигаться!
Голова исчезла, и мальчик услышал звук тяжелых шагов, когда его отец и трое старших братьев торопливо спустились по ступенькам и побежали навстречу нарастающим звукам битвы, а отставной офицер стражи повысил голос, подбадривая своих бывших братьев по оружию. Над собой он услышал звук легких шагов - это его мать и сестры собрались у родительской кровати, девочки искали утешения после внезапного ночного ужаса. Хотя у него было искушение взбежать по лестнице и присоединиться к ним, он знал, что отец накажет его, когда он вернется и обнаружит, что его приказ был нарушен, и поэтому остался там, где был, подняв голову, чтобы посмотреть через узкое отверстие в стене дома, через которое днем проникал дневной свет. день. Вид через щель дал ему немногим больше представления о событиях, разворачивавшихся в нижней части деревни, чем свидетельства его ушей, но, вглядываясь в темную деревню, он понял, что скрывается за колеблющимся пламенем факелов, приближающихся к нему по склону холма.Тесня перед собой оставшихся в деревне мужчин, шеренга воинов в тяжелой броне оттесняла последнюю отчаянную оборону отставных солдат к более высокому краю поселения. Превосходящие числом защитники выкрикивали свое неповиновение, даже когда сражались и умирали от мечей нападавших, их смутно запомнившиеся упражнения с мечом не шли ни в какое сравнение с более молодыми мужчинами, защищенными доспехами и щитами. За линией щитов пожары охватывали уже захваченные дома, и вопли женской ненависти и страдания превратились в беспомощные вопли возмущения. Пока Мус в ужасе наблюдал, он увидел, как воин могучего телосложения шагнул с линии атаки и в одиночку направил длинный меч на своих братьев, на глазах у мужчин позади него, умело парируя удар в голову, прежде чем взмахнуть оружием, чтобы острием перерезать горло младшему мальчику. Уклоняясь от очередного яростного удара старшего из троих, он ударил своим щитом в лицо мальчика, затем сделал выпад на одно мускулистое бедро, чтобы пронзить мечом его пошатнувшуюся защиту и глубоко вонзить его в грудь. Когда последний из братьев Муса закричал и бросился на него с одной стороны, выставив копье в отчаянной атаке, здоровяк просто отскочил назад от выпада и позволил острию оружия бесполезно промелькнуть мимо него, схватив древко и выведя ребенка из равновесия. Рассмеявшись мальчику в лицо, он наклонился, чтобы нанести сокрушительный удар по голове своим железным шлемом, затем отвернулся, оставив мужчин позади себя добивать полубессознательного ребенка. Отец мальчиков выбежал из драки с мечом, выкрашенным в черный цвет, выкрикивая кровавое убийство, чтобы отомстить убийце своих сыновей. Отбросив в сторону свой щит, воин повернулся лицом к атакующему фермеру с чванливой уверенностью, от которой Муз похолодел. Когда его отец яростно бросился в атаку, воин встретил фермера клинок к клинку и широко парировал атакующий удар, прежде чем дернуть головой влево, чтобы избежать удара, который уложил бы его на спину. Снова голова в шлеме дернулась вперед, заставив пожилого мужчину отшатнуться назад со сломанным носом и струящейся кровью, но сердце ребенка воспарило, когда его отец покачал головой и снова решительно зашагал вперед. То, что произошло дальше, произошло почти слишком быстро, чтобы он успел понять, но результат был достаточно очевиден. Парировав вторую атаку с такой же легкостью, как и первую, воин выбросил руку, чтобы перехватить удар старшего мужчины, и вывернул кулак с такой силой, которая, казалось, не требовала усилий, повалив его на землю и выбив рукоять меча из его руки. Приставив лезвие своего меча к горлу упавшего мужчины, он огляделся по сторонам, пока не нашел то, что искал: перепуганную женщину и дочерей своего пленника, смотревших из единственного окна дома. Пока Мус недоверчиво наблюдал, воин-победитель поднял беспомощного ветерана на ноги и потащил его к дому, толкнул его обратно в траву в дюжине шагов от укрытия своего сына и, схватив его за волосы, оттянул его голову назад, крича ему в ухо голосом, сделанным суровый от гнева.
- Это твой дом, старик?! У вас внутри есть женщины, которые прячутся в своих постелях, пока вы их защищаете?! Мои люди вытащат их и трахнут их всех здесь, у вас на глазах, в качестве платы за ваше сопротивление! И вы будете наблюдать. Он сделал знак окружавшим его мужчинам, приглашая их пройти вперед, и они ворвались в дом, грохоча сапогами по доскам над головой мальчика, таща его мать и сестер, кричащих от ужаса, вниз по ступенькам. Их предводитель злорадствовал над поверженным фермером, держа его голову поднятой, все еще с мечом у горла, и заставляя его смотреть, как с тел его женщин срывают ночную одежду и волокут по земле. Каждую из их жертв удерживали двое мужчин, в то время как их товарищи быстро садились на них верхом, энергично вонзаясь в их беспомощные тела с торжествующими ухмылками и криками удовольствия. Глядя через узкое окно на искаженное страданием лицо своего отца, когда перед ним разыгрывалось разрушение и осквернение его семьи, Мус понял, что смотрит прямо в глаза своему сыну. Подняв руку с земли, солдат-ветеран схватил руку своего похитителя с мечом, отводя лезвие от своего горла на достаточное время, чтобы выкрикнуть последний приказ единственному члену своей семьи, который не попал в руки врага.
‘ Беги, мальчик! Беги, и продолжай бежать!’
Его похититель ослабил хватку на его волосах и снова ударил его по голове, затем полоснул лезвием меча по горлу, оттолкнув умирающего мужчину от себя и долгое мгновение пристально глядя в окаменевшее лицо ребенка. Он выкрикивал приказы своим людям, в то время как фермер корчился в предсмертных муках у его ног, указывая на дом. Двое из них побежали к ступенькам, и с дрожью страха Мус понял, что у него осталось мало времени до того, как его убежище будет раскрыто и его постигнет та же участь, что и его братьев. Вокруг дома горели другие жилища, и несколько оставшихся фермеров были безжалостно убиты, в то время как их женщины подвергались жестокому насилию со стороны алчных группировок, которые выволакивали их из своих домов. Придя в себя, когда на ступеньках над его головой прогремели шаги, он выпрыгнул из соломенного кокона, промчался по твердому земляному полу и юркнул в дыру в деревянной задней стене, которой он долгое время пользовался, чтобы скрыться от внимания своих старших братьев. Теперь, когда он был уже не таким ребенком, как в те счастливые дни, это было тесновато, и ему пришлось просунуть одно плечо в отверстие, прежде чем извернуться, чтобы просунуть другое в щель, сильно поцарапав при этом плоть. Он выволок себя из дома, просунул одну ногу в дыру и собрался с силами, чтобы вскочить на ноги, но позади него раздался крик, и чья-то рука схватила его за ботинок, и Мус понял, что его невидимому преследователю нужно было только схватить его за ногу, чтобы протащить обратно через дыру. Отчаянно сопротивляясь, он вытащил ногу из грубого ботинка, который неделю назад унаследовал от младшего из своих братьев, все еще слишком большого, чтобы плотно сидеть на ноге. Он отполз на четвереньках, а затем, пошатываясь, поднялся на ноги и изо всех сил побежал к деревьям, находившимся в пятидесяти шагах от огорода его матери, и сбросил другой ботинок, когда бежал к лесному убежищу. Старое дерево, подпиравшее одну сторону дома, было объято пламенем, и в зловещем свете его горения Мус оглянулся и увидел высокого воина, указывающего на него, выкрикивающего приказ окружавшим его людям.
‘ Остановите его!
Копье описало дугу над ним, сверкнув в темноте полированным железом, которое с глухим стуком вонзилось в землю в дюжине шагов от него, а мгновение спустя другое просвистело мимо него так близко, что он споткнулся от удара и опустился на одно колено. Оглянувшись, он увидел дюжину мужчин, а то и больше, несущихся мимо дома с обнаженными мечами, их крики были неразборчивы, но слишком явственно свидетельствовали об их восторге от погони. Вспышка ужаса в сознании мальчика придала ему последний прилив энергии, и он пробежал последние двадцать шагов до деревьев, но преследователи быстро настигли его, нырнув в листву с благодарным всхлипом. Ночью лес был ему так же знаком, как и днем, потому что именно сюда он обычно приходил прятаться и дуться, когда его братья решали выместить на нем свое разочарование. Несколько открытий и последующие избиения от их рук очень хорошо научили его, как избежать поимки, как только он окажется на опушке леса. Петляя влево и вправо, его шаги заглушал ковер из иголок на лесной подстилке, а его тело делалось невидимым в длинных тенях, он скользнул под прикрытие давно знакомой группы деревьев. Зарывшись в гущу кустарника, в глубине которого он старательно вырыл нору, достаточно большую, чтобы вместить его тело, он замер, успокаивая дыхание и прислушиваясь к людям, беспомощно бредущим в темноте вокруг него. В промежутке между пылающим остовом дома и деревьями здоровяк беспокойно ждал, пока его последователи выберутся обратно из леса, нетерпеливо постукивая лезвием меча по ноге, обутой в сапог. Они выстроились в ряд и нервно ждали, когда он заговорит, их глаза блестели в красноватом свете костра, ожидая вердикта большого человека с напряженными лицами людей, которые уже слишком хорошо знали, чего ожидать.
- Он сбежал?
Дюжине из вас и одному маленькому ребенку удалось спастись?
Он посмотрел вдоль их шеренги с презрительной усмешкой.
- Вы все проклинаете свою судьбу за то, что вам не посчастливилось найти женщину, на которую можно было бы взобраться, и что в итоге вы столкнулись со мной как с неудачником. И на то были веские причины. Он повернулся обратно к их предводителю, коротко кивнув. Как обычно. Они могут тянуть жребий, чтобы узнать, кто заплатит за их неудачу. И убедитесь, что, кто бы это ни был, он умрет чистой смертью, нет необходимости превращать пример в зрелище. Обойдя горящий дом, он обнаружил, что его ждет его заместитель, и пожилой мужчина пристроился рядом с ним, когда они спускались вниз по склону через сцену опустошения, усеянную окровавленными трупами мертвых фермеров, освещенными пылающими остатками их домов. Первоначальные крики женщин теперь превратились в стоны и рыдания от боли, поскольку их деградация продолжалась без какой-либо паузы, за исключением того, что один мужчина заменял другого. Здоровяк огляделся по сторонам с выражением отвращения на лице.
- Дайте им выпить по одной порции хадро из песочных часов, а затем приведите их в порядок. Я хочу, чтобы к утру животные были забиты и засолены, а все мужчины готовы к выступлению. Женщины должны умереть, все без исключения, и вы должны позаботиться о том, чтобы не было свидетелей. Кажется, мы позволили сбежать по крайней мере одному маленькому мальчику, и я больше не буду рисковать. Если обнаружится какое-либо неповиновение этому приказу, я прикажу забить до смерти каждого мужчину в палатке нарушителя. Понял?
Первое копье кивнул, и когда он заговорил, его латынь была резкой и гортанной.
- Как пожелаете, префект.
1
Дакия, сентябрь 183 года нашей эры
- Ты должен отомстить за нас, сын мой. Простой факт вашего выживания не является достаточным ответом на зло, которое гноится в сердце империи, или на грубые унижения, которым подверглись ваша мать и сестры перед смертью. Сенатор Аппий Валерий Аквила поерзал на стуле с выражением дискомфорта на лице, явно обеспокоенный болью в суставах, которая мучила его за несколько месяцев до того, как его сын уехал из Рима в Британию. В тени позади него молча стояли его жена и дочери, их частично видимые лица были лишены какого-либо выражения, и в самой темной нише комнаты Марку стало интересно, видит ли он своего младшего брата, стоящего в такой же неподвижности, черты ребенка почти полностью терялись во мраке.
- Отец, я не вижу...
Старик приподнял бровь, и на его лице появилось то надменное патрицианское выражение, которое его сын всегда находил таким отталкивающим.
- Ты не видишь способа отомстить за наши смерти, Марк? Теперь у тебя есть жена и сын, а также обязанности перед людьми, находящимися под твоим командованием. Ты отказался от имени Валерий Аквила и теперь живешь под вымышленным именем Трибулус Корвус, чтобы избежать ассоциации с семьей предателей. Перед тобой открылась новая жизнь, жизнь, для которой ты хорошо подготовлен. И все же. Марк нервно сглотнул, не в силах пошевелить ни единым мускулом под пристальным взглядом отца.
‘ И все же?
- И все же, сын мой, все, чем ты являешься сейчас, появилось только в результате того, чем я тебя создал. Я взял тебя на воспитание младенцем, когда мой друг Гай Калидий Соллемнис был не в состоянии заботиться о тебе.Марк обнаружил в своей руке меч легата Соллемниса, его навершие с золотой головой орла слабо поблескивало в свете единственной лампы, которая боролась за жизнь, в то время как темнота сгущалась вокруг. Он говорил быстро, почти абсурдно стремясь получить хоть какое-то одобрение от человека, который вырастил его взрослым.
- Отец, я отомстил за легата после его предательства сыном префекта претории Титом. Я преследовал его убийцу Калгуса до границ империи и за ее пределами. Я искалечил его и бросил на съедение волкам.
- Это было простое обстоятельство, которое дало тебе возможность отомстить за своего родного отца, сын мой. Возмездие за уничтожение вашей настоящей семьи не может зависеть от прихотей Фортуны. Ты должен отправиться в сердце империи и выследить каждого человека, который принимал какое-либо участие в нашем убийстве. Пока вы не сделаете этого, вы никогда не сможете открыто воспитывать моего внука под нашим гордым именем Валерий Аквила. Вы хотите, чтобы он вырос под вымышленным именем? Но хуже, чем это пятно на нашей чести, то, что ты навсегда останешься во власти совести, которую я так усердно старался привить тебе, когда ты был еще молод. Вспомни, Марк, о том мастерстве владения оружием, с которым я заставлял гладиатора и солдата колотить тебя до тех пор, пока ты не стал ровней любому из них с мечом или кулаком. Разве вы не помните наши дискуссии на темы этики и философии? Марк кивнул, обращаясь к глубоко запрятанным воспоминаниям о сложных беседах, в которых он долгое время чувствовал себя скорее слушателем, чем участником, поскольку старик излагал свои собственные убеждения и ценности.
- Да.
- Тогда вы слишком хорошо знаете, что отвернуться от этого преступления вы не сможете. Только в Риме ты найдешь людей, которые должны понести наказание за нашу смерть. Тьма теперь сгущалась вокруг его семьи с неотвратимой неизбежностью, и его брат совершенно пропал из виду. Даже когда он смотрел на свою мать с желанием услышать ее голос в последний раз, она тоже снова погрузилась во мрак, оставив только почти невидимое присутствие отца на диване перед ним.
- Только в Риме, Марк. Вздрогнув, он проснулся, и Фелиция пробудилась ото сна рядом с ним, в ее голосе слышалось беспокойство.
- Что это? - спросил я. Марк обнял ее одной рукой, прижимая к груди так, как они обычно лежали перед тем, как к ним обоим приходил сон.
- Это снова был тот самый сон. Ничего больше. Ее тело напряглось рядом с его.
‘Любовь моя...Он поцеловал ее в ухо с нежной улыбкой.
- Я знаю. Я помню ваш диагноз. Мой спящий разум нашел какой-то способ подорвать контроль, который я установил над своими эмоциями, и использует образы из моей прошлой жизни, чтобы каким-то образом выразить скорбь, которой я не могу предаваться никаким другим способом. Хотя я ожидаю, что священник сказал бы мне, что сны посылает Морфей по велению Митры, который хочет, чтобы я пошел путем солдата, чтобы отомстить. Она тихо фыркнула в темноту комнаты и протянула руку через плечо, чтобы коснуться его лба.
- Проблема кроется здесь, любовь моя. Ты должен позволить себе надлежащим образом отметить кончину вашей семьи. Пока ты этого не сделаешь, тебя будут продолжать преследовать эти призраки из твоей предыдущей жизни, жизни, которой ты еще не позволил полностью умереть. Он поцеловал ее в шею, прижимаясь всем телом к ее спине.
- Я знаю. Я сделаю это, когда придет время
. - Он обхватил ладонью другую грудь, нежно проводя пальцами по ее соскам.
А теперь, учитывая, что ребенок все еще спит. Позже, когда они лежали вместе, прислушиваясь к звукам пробуждающегося лагеря, он крепко обнял ее и мысленно размышлял об этом сне, точно так же, как он делал это перед несколькими другими рассветами вдоль северной границы империи. Должным образом отметить кончину моей семьи? Никогда еще не было произнесено более правдивого слова, любовь моя. Но время и место не здесь и не сейчас, это будет когда-нибудь в будущем, которое мне пока не ясно. Но время придет, в этом я совершенно уверен. А что за место? Слова отца из сна эхом отдавались в его голове. - Только в Риме.
- Значит, мы проделали весь этот путь, чтобы защитить гребаную гору? Знаменосец Пятой центурии оглянулся на вершины по обе стороны дороги и сплюнул себе под ноги. - Боги небесные, но мы привлекаем к себе любую дерьмовую работу, не так ли? У вас есть холодная, мокрая каменоломня, за которой нужно присматривать на случай, если каким-нибудь бродячим варварам вздумается унести камень? Просто пошлите этих чертовых тунгрийцев, они достаточно глупы, чтобы делать все, что им прикажут! Он покачал головой, меняя руки на древке своего штандарта.
- Мы можем только надеяться, что у них там есть приличный бордель, иначе мы проделаем весь этот путь без всякой цели. Заметьте. Печально покачав головой, он оглянулся на свою аудиторию, колонну мужчин, марширующих по четыре в ряд позади него. - Женщина такого типа, которая забралась так далеко в горы, вряд ли преуспеет в более мягкой части профессии. И я действительно ненавижу, когда продавщица матрасов, сосущая мой член, может пощекотать мне яйца своей бородой. Марк покачал головой в ответ на обличительную речь своего знаменосца, шагая по дороге рядом с коренастым ветераном, решив, как всегда, не прислушиваться к привычным горьким жалобам пожилого человека при любом намеке на трудности. Восемнадцать месяцев в качестве центуриона Морбана научили его, что, хотя двадцатипятилетнего ветерана можно было заставить замолчать на минуту или две, он редко оставлял предмет своего гнева надолго. Один из солдат, с трудом продвигавшийся в строю позади них, повысил голос, пользуясь безопасной анонимностью окружающих его людей, чтобы еще больше спровоцировать знаменосца.
- Нормального пива тоже не будет, а, Морбан?
Поймав взгляд Марка, знаменосец мудро воздержался от ответа, наклонив голову, чтобы прислушаться к ожидаемому звуку, и тихо отсчитывая время в ожидании.
- Пять, четыре, три, два...
Возмущенный рев, раздавшийся у них за спиной, заставил обоих мужчин вздрогнуть, несмотря на то, что они оба ожидали этого. Марк обменялся взглядом с Морбаном, когда Квинт, его избранник, разразился тирадой раздраженных оскорблений в адрес безымянного солдата.
- У меня есть чертовски хорошая идея, кто из вас, обезьян, только что открыл рот, и когда я точно узнаю, кто это был, вы пожалеете, что присоединились к нам! Я буду заставлять тебя выполнять дополнительные обязанности так долго, что твой член отсохнет, прежде чем ты сможешь сделать с ним что-нибудь получше, чем играть в "дрочи корнишон"! Я сломаю свой гребаный шест о твою спину, а потом я.
- Позови еще одного, хорошо, Квинт? Голос знаменосца был достаточно тих, чтобы его услышал только Марк, и избранный выкрикнул свой вызов в холодный горный воздух.
- Я, блядь, вызову еще одного! Вот что я сделаю! Знаменосец ухмыльнулся своему офицеру.
- Сегодня это уже пятый раз. Морбан снова выигрывает. Не обращая внимания на приподнятую бровь своего центуриона, он прочистил горло и положил конец тираде своего коллеги, проревев первую строчку маршевой песни, которую много пели за последние несколько недель, когда тунгрийские когорты прошли маршем вдоль северной границы империи вдоль Рейна и Реки Данубий.
- Я получил пять, продав свой плащ. Он на мгновение сделал паузу, чтобы позволить солдатам столетия присоединиться к нему, заглушив возмущенный голос своего избранника, когда они в прекрасном стиле запели песню.
...еще пять, продав свое копье, в финальную пятерку, продав свой щит, это пятнадцать трахов, моя дорогая! Он подмигнул своему центуриону, когда люди позади них затаили дыхание, готовясь к припеву песни, и Марк не смог удержаться от ответной кривой улыбки. Его знаменосец и избранный большую часть времени были на ножах, и Морбан пользовался любой возможностью, чтобы получить преимущество в их непростых отношениях.
Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать, двенадцать, одиннадцать трахов, моя дорогая, и когда мы дойдем до десяти трахов, тогда я зайду выпить пива!
Марк перестал маршировать и сошел с дороги, наблюдая за проходящими солдатами, положив руки на рукояти мечей, которые уже давно принесли ему прозвище ‘Два ножа’. Столетия когорты устало проносились мимо него вверх по длинной дороге, курс которой изгибался вместе с дном долины, поднимаясь к покрытым туманом вершинам, которые были их целью на этот день.
Все еще веселишься, юноша? Кивнув в ответ на приветствие своего коллеги Отона и рассмеявшись подмигиванию, появившемуся на покрытом морщинами и побоями лице пожилого человека, когда Седьмая центурия когорты маршировала мимо, Марк потянулся, оглядывая колонну вдоль всей ее длины. Воспользовавшись моментом, чтобы насладиться солнечным теплом на лице, он расправил плечи и повернул голову, чтобы немного размять затекшую шею. Его тело, и без того жилистое, с бугристыми мышцами от ежедневного ношения на спине пятидесяти фунтов оружия и доспехов, было доведено до совершенства за три месяца долгой дороги из крепости Бонна в Нижней Германии. Он огляделся вокруг, на возвышающиеся холмы по обе стороны длинной прямой ленты дороги, прикрыл свои карие глаза от послеполуденного солнца рукой с длинными пальцами и долгое время размышлял о гористой местности вокруг них, прежде чем его размышления были прерваны.
- Значит, у тебя все еще проблемы со стариной Квинтом, не так ли? Я слышал, как он кричал отсюда, и мы достигли того момента, когда даже самые стойкие из избранных мужчин обычно висят на своих подбородочных ремнях вместе с остальными из нас. Он снова двинулся в путь, когда центурион Восьмой центурии прошел мимо него, печально покачав головой в ответ на вопрос своего друга.
‘ А ты как думаешь, Дубн? Митра знает, что ты был достаточно суров, когда был моим избранником там, в Британии, но ты всегда был достаточно справедлив с мужчинами. Да, ты был с ними настолько суров, насколько это было необходимо, когда они в этом нуждались, но даже ты знал, когда нужно позволить им немного ослабить хватку. Здоровяк кивнул в знак согласия, почесывая кожу под густой бородой и стряхивая пот с пальцев.
- В то время как Квинт.
- Кажется, он никогда не дает им ни минуты передышки. Каждый крошечный проступок, все обычные глупые мелочи, которые совершают солдаты, - все это заставляет его кричать на них, как будто они новобранцы, а не закаленные в боях солдаты. То, как Юлий привык мириться с этим, ставит меня в тупик. Его друг искоса взглянул на него.
- У Юлия никогда не было с этим проблем, Марк. Он получил прозвище “Отхожее место” не без веской причины, он действительно может быть полон дерьма, когда считает это необходимым. - Он сделал многозначительную паузу. - И он считает, что большую часть времени это необходимо. Не то чтобы я не любил его как брата, но когда я был его избранником, до того, как я решил превратить тебя из сопливого юнца в наполовину приличного центуриона, он регулярно говорил мне, что я недостаточно строг к его людям. Поэтому, когда в прошлом году меня перевели командовать вашей старой центурией, он воспользовался своим шансом и назначил на эту должность Квинта. Марк печально кивнул.
- И теперь мне приходится иметь дело с последствиями. Я не могу понизить этого человека в должности без веской причины.
‘ Которого, можешь быть уверен, он тебе никогда не даст. Может, он и немного придурок, но, честно говоря, он настоящий солдат.
- И я, вероятно, не смогу убедить его быть более снисходительным. Дубн снова кивнул.
- У тебя больше шансов убедить Морбана прекратить играть в азартные игры. Или пить. Или кто.
‘ Да. Так что, полагаю, мне просто придется с этим смириться. - Марк вздохнул, глядя вдоль колонны на возвышающиеся перед ними вершины. ‘По крайней мере, этот непрерывный марш подходит к концу, хотя бы на несколько дней’. Дубн фыркнул.
- Да, но ценой того, что ты будешь сидеть на вершине горы в компании только кучки шахтеров и коз. Это, а также все женщины, которые добрались сюда в поисках золота или замужества. Хотя они, скорее всего, будут примерно такими же красивыми, как козы. Его друг улыбнулся. Морбан говорил мне об этом всего минуту назад.
Я собираюсь просмотреть колонку и посмотреть, как Кадир относится к моему старому столетию. Дубн рассмеялся.
- В таком случае вы можете ожидать, что получите коровьи глаза от Лица со шрамом. Я слышал, он все еще рассказывает любому, кто достаточно глуп, чтобы слушать его болтовню по этому поводу, насколько неправильно было то, что вы не взяли с собой нескольких отборных людей, когда Юлий назначил вас во главе Пятой Центурии. Несколько избранных мужчин, включая его и его подругу Шангу, конечно. Марк пожал плечами.
- Когда Юлий назначил меня руководить своей старой центурией, он ясно дал понять, что я не должен пытаться вытеснить хороших людей из Девятой. Мне повезло, что я взял с собой своего знаменосца, хотя это, возможно, странное новое определение слова "повезло’. Юлий сказал мне, что не было никакой необходимости приводить с собой кого-либо еще, поскольку я унаследовал “лучшее кровавое столетие в когорте”. Он также упомянул, что “Первому Копью это бы не понравилось”, если бы я даже подумал о перемещении людей между столетиями. Дубн поджал губы.
- Да, но я бы хотел, чтобы он перестал упоминать имя своего предшественника всякий раз, когда хочет что-то оправдать. “Не позволяйте своим людям сбавлять темп марша, Первому Копью это бы не понравилось". Марк улыбнулся ему в ответ, удивленный тем, что оценил юмор своего друга, учитывая травму, нанесенную недавней смертью их бывшего старшего центуриона в Германии.
- Действительно. “Не пей слишком много этого красного, Первому Копью это бы не понравилось”. Дубн ухмыльнулся, поднося чашку к губам.
- Когда мы все очень хорошо знаем, что Секст Фронтиний проглотил бы это так же быстро, как и все остальные из нас. Марк вздохнул.
- Я знаю, он просто делает все возможное, чтобы мы не задирали нос, но все равно, я бы сказал, пришло время отпустить дядю Секста. В любом случае, я собираюсь посмотреть, как дела у Девятого. Марк снова сошел с дороги и подождал, пока его бывшая центурия поравняется с ним, пристроившись рядом с их центурионом и кивнув в знак приветствия. Мужчины были хорошими друзьями, и некоторое время они разделяли дружеское молчание среди звона снаряжения и стука подкованных сапог, которые обычно сопровождали их на марше, пока его внимание не привлек штандарт века.
- Эта штука явно была отполирована с точностью до дюйма. Должно быть, это шок для бедняжки после стольких лет уборки по версии Морбана. Кадир торжественно кивнул, его ответ был сформулирован в культурных выражениях, которые ввели в заблуждение не одного солдата, приняв его за мягкотелого человека.
- Мой знаменосец долгое время находился в тени Морбана, как вы, возможно, помните. Похоже, он наслаждается моментом, проведенным на солнышке, так сказать. Человек, о котором шла речь, долговязый тип, который был трубачом Марка, когда тот командовал Девятой центурией, почтительно кивнул своему бывшему центуриону, и Марк поймал себя на том, что улыбается ему в ответ.
- Я полагаю, ты все еще скучаешь по Морбану, а, Знаменосец? Кто еще будет поддерживать вас в тонусе нескончаемым потоком жалоб, оскорблений и грязных историй или облегчит ваш кошелек, когда он станет слишком тяжелым для комфорта? Кадир кивнул с кривой улыбкой.
‘ Девятый век, безусловно, стал другим местом без него. Иногда я ловлю себя на том, что скучаю по его постоянному потоку чепухи и подстрекательству к азартным играм.
- Но остальные девять десятых времени?
- Вот именно. Благословенный мир и по большей части прямолинейная солдатская служба, нарушаемая лишь случайным ворчанием каждый раз, когда один из моих солдат замечает тебя перед Пятым. Он повысил голос для последнего замечания, чтобы убедиться, что люди позади могли его услышать, и Марк приподнял бровь в притворном удивлении.
- Правда? Я бы подумала, что даже Лицо со шрамом уже преодолело свое разочарование из-за того, что ему не пришлось подчиняться нежной милости моего избранника. Маршируя на своем обычном месте в нескольких рядах позади своих бывших и нынешних центурионов, солдат со шрамом хранил достойное молчание, хотя и пробормотал что-то тихое в сторону своему товарищу Шанге, как только двое мужчин вернулись к своему разговору о том, что именно обсуждали центурионы.
- Это было жестоко. Очень жестоко. Шанга слегка передернул плечами под тяжестью своих копий, щита, шлема, кольчуги и вьючного шеста, запрокинув голову, чтобы вдохнуть холодный горный воздух.
- Так, может быть, теперь ты будешь рад позволить “Двум ножам” самим позаботиться о своей жизни, а, без необходимости все время бегать за ним? Взгляд Лица со шрамом по-прежнему был прикован к затылку Марка. Неправильно, что нам не разрешили пойти с ним в Пятый класс, совсем неправильно. .Шанга с отвращением покачал головой и замолчал, сосредоточившись на том, чтобы нести половину веса собственного тела вверх по крутому склону дороги, в то время как его сосед по палатке ворчал что-то себе под нос. Кадир мгновение смотрел на горы по обе стороны, прежде чем заговорить снова, и на его лице появилась нежная улыбка.
- По крайней мере, так далеко от Британии нет особой опасности, что кто-нибудь хотя бы слышал имя Марка Валерия Аквилы. Может, мы и не в восторге от того, что нас отправили на восток, но, по крайней мере, вы сможете перестать беспокоиться о любых дальнейших попытках задержать вас, а, центурион Корв? Марк кивнул, и его лицо смягчилось при этой мысли.
- Это приходило мне в голову. Хотя я также вынужден прийти к выводу, что меняю шанс освободиться от преследования на вероятность того, что я поведу свою жену и ребенка на войну. Я не думаю, что нас послали в такой путь на восток только для того, чтобы подсчитать численность". Услышав тяжелый стук копыт по заросшей травой обочине дороги, он обернулся и увидел горстку всадников, галопом приближающихся к длинной колонне солдат. - И как бы в доказательство моей правоты, похоже, нашему конному эскадрону вот-вот разрешат сойти с дистанции. Ведущий всадник остановил свою лошадь рядом с парой, улыбаясь им с нескрываемым ликованием из-под своего декурионского шлема с гребнем, чья полированная маска была поднята, чтобы обеспечить ему полный обзор.
- Приветствую вас, братья! Пришло время “Первой тунгрийской лошади” еще раз доказать свою ценность. После нескольких недель, когда не было ничего лучше, чем тащиться вперед, кашляя от пыли, поднимаемой плоскостопием, нам приказали провести разведку вперед по дороге до поворота на шахту. Трибун подозревает, что в этой стране может скрываться любое количество разведчиков-варваров, и поэтому приказывает мне выехать, чтобы дать им возможность немного попрактиковаться в обращении с луками. Поскольку у меня есть разрешение просить вас принять участие в этой опасной миссии, исключительно для того, чтобы повысить свои шансы на выживание, предоставив врагу более широкий выбор подходящих целей, я взял на себя смелость оседлать ваших обычных скакунов для поездки. Не дадите ли вы отдохнуть своим ногам и носам, составив нам компанию в нашей поездке? Марк посмотрел на Кадира, хамианец в ответ пожал плечами с притворным безразличием. Взглянув на ухмыляющегося декуриона, римлянин приподнял бровь.
- Это заманчиво, Сайлус, хотя, похоже, ты снова оседлал для меня этого чудовищного Болвана, несмотря на твои неоднократные обвинения в том, что бедному животному не хватает дисциплины, подобающей кавалерийской лошади. И это Арминий, человек трибуна, которого я вижу позади вашего разведывательного отряда, вцепившийся в гриву своего коня, как будто это железная рукоять? Рослый германец, восседавший верхом на крупном животном, считавшемся единственным зверем в кавалерийском отряде когорты, способным выдержать его вес, не сломавшись, хмуро посмотрел на Марка из тыла отряда.
- Я слышу тебя, центурион, и хотя ничто не сделало бы меня счастливее, чем слезть с этого животного сейчас и никогда больше не садиться на лошадь за все оставшиеся мне годы, ты знаешь, в каком я перед тобой долгу крови. Когда мой хозяин разрешит этим людям отвести тебя в безопасное место, у меня не будет другого выбора, кроме как сопровождать их вместе с тобой. Сила поморщился, наклоняясь с седла, чтобы что-то сказать Марку на ухо.
- Между нами говоря, даже этот здоровенный колосс начинает выглядеть немного обиженным из-за того, что ему приходится таскать на себе весь этот груз. Хорошо, что твой приятель Луго не горит желанием так рьяно лезть за тобой в дерьмо, иначе через неделю у нас не осталось бы лошадей. Итак, вы присоединитесь к нам или хотите дать своему немцу повод спешиться? Марк пожал плечами и протянул Силе руку.
- Очень хорошо, декурион, поскольку у меня нет другого выбора, кроме как последовать примеру Арминия, я полагаю, ты остановился у медицинского фургона, чтобы приставать к моей жене из-за моего шлема? Всадник ухмыльнулся еще шире, подняв левую руку из-за бока своего коня, чтобы продемонстрировать кавалерийский шлем в маске, который Марк купил в Тунгроруме с целью обмануть последователей главаря бандитов Обдуро, к большому отвращению Фелиции, когда она узнала, какую цену он заплатил за его прекрасную работу. Римлянин снял шлем своего центуриона и, подмигнув, передал его Кадиру.
- Можете ли вы назвать солдата, который был бы достаточно осторожен, чтобы ему доверили это? Взамен я возьму его щит и одно из его копий. Хамианец кивнул, отступив на несколько рядов назад и передав шлем с гребнем солдату со шрамом на лице, взяв одно из его копий и помогая ему снять щит, прикрепленный к его спине.
- Держи, солдат, тебе доверяют шлем центуриона, пока он не вернется из разведки с кавалерией. Лицо со шрамом с торжественным кивком взвалил на себя дополнительную ношу, не обращая внимания на хохот окружающих его людей, и наблюдал, как Марк и Кадир сели на лошадей, которых оседлал для них Сайлус, и ускакали вверх по пологому склону дороги.
- Возможно, таскание этого куска железа в течение следующих нескольких часов научит тебя сворачивать свою чертову шею. Шанга замолчал, когда понял, что его товарищ не слушает ни слова из того, что он говорит, а с выражением гордости смотрит на шлем. - А с другой стороны, возможно, и нет. Всадники проехали вперед около мили по твердому покрытию дороги, копыта их лошадей громко цокали в тишине, повисшей над лесистыми холмами по обе стороны. Сайлус оглянулся на дорогу, чтобы убедиться, что они достаточно далеко опередили марширующую колонну пехотинцев, а затем махнул рукой в сторону лесистых склонов.
- Пора съехать с дороги и поменьше шуметь, джентльмены, мы и так торчим, как сиськи у быка. Держите глаза и уши открытыми для всего необычного. Всадники разделились на две группы, по полдюжины человек в каждой, и выехали на расчищенные участки земли по обе стороны дороги, прежде чем пустить их шагом, чтобы их копыта почти бесшумно ступали по высокой траве. Кадир направил своего коня рядом с большим серым конем Марка, изящные очертания гнедой кобылы резко контрастировали с боевым конем, в то время как конь Арминия по настоянию германца пристроился позади них. Трое мужчин тихо переговаривались, пока патруль тенью двигался вперед по обочине дороги, пока Арминий внезапно не нахмурился и не сморщил нос.
‘ Ты чувствуешь этот запах? Марк глубоко вдохнул, уловив в воздухе едва уловимый оттенок знакомого аромата.
‘ Древесный дым. И сжигание жира. Кадир кивнул, махнув рукой Силе и приложив палец к своему носу, когда Марк наклонился, чтобы снять свой щит с бока серого. Когда декурион понимающе кивнул, из-за деревьев в пятидесяти шагах впереди них вылетела стрела и со свистом пролетела мимо головы римлянина. Опустив полированную лицевую маску шлема, он подстегнул серого к действию, опустив копье из вертикального положения для переноски острием вперед, зная, что вида его длинного лезвия будет достаточно, чтобы вызвать у большого коня обычную неистовую атаку. Из-за деревьев вылетела вторая стрела, ее полет был размытым движением, закончившимся лязгом, когда железная головка снаряда скользнула по многослойной защите его лицевой маски. Сила удара отбросила его голову набок, на мгновение затуманив зрение. Подняв щит поперек туловища, римлянин приподнялся в седле, напрягая мышцы бедер, прижавшись к бокам серого, и поднял копье, готовясь к броску. Спрятавшийся лучник выстрелил еще раз, на этот раз целясь в лошадь, а не во всадника, и Марк почувствовал, как зверь вздрогнул от удара, но темп животного не изменился, когда оно с грохотом помчалось к укрытию лучника. Вскочив, чтобы бежать, а не оставаться на месте для последнего выстрела, вражеский разведчик представил Марку мимолетную мишень, когда серый промчался мимо того места, откуда соплеменник наблюдал за приближением всадников, но его брошенное копье пролетело мимо убегающего лучника с ядовитой силой, порожденной его гневом на своего коня. ранен и промахнулся на расстоянии вытянутой руки. Подтянув серого, он перекинул ногу через рога седла, чтобы соскользнуть со спины лошади, приземлился на ноги и, выхватив свой длинный меч, яростно зашагал к деревьям, прикрываясь поднятым щитом, остро осознавая, что многослойная защита щита была в значительной степени иллюзорной против лука на таком коротком расстоянии. Разведчик перед ним все еще петлял между деревьями, но, казалось, слегка пошатывался на бегу, одна сторона его тела обвисла, как у марионетки с оборванной ниточкой. Он резко прекратил бег, пошатываясь, остановился и мгновение стоял неподвижно, покачиваясь на ногах, сжимая и разжимая одной рукой древко стрелы, которая незаметно болталась у него на боку. Марк подошел ближе, его глаза сузились в ожидании новой засады, он поднял спату с длинным лезвием, чтобы легко убить, хотя и удивлялся такому самоубийственному поведению. Вражеский разведчик повернулся, его ноги волочились по опавшим сосновым иглам, как у лунатика, и выражение его лица остановило руку римлянина, когда он уставился на него с ужасом и восхищением. Мгновение рассматривая стоящего перед ним центуриона в маске пустыми остекленевшими глазами, с приоткрытым ртом, из которого стекала тонкая струйка кровавой слюны, варвар медленно поднял стрелу, которую держал в руке, пока она не оказалась перед его лицом, и издал пронзительный стон отчаяния. Марк с удивлением наблюдал за происходящим, когда понял, что ноги его предполагаемой жертвы дрожат достаточно сильно, чтобы заставить все его тело бесконтрольно содрогаться. Издав долгий стонущий выдох, выражающий его страх и отчаяние, лучник опрокинулся навзничь на усыпанный иглами пол леса и лежал, дергаясь, пачкая штаны, когда его конвульсивно трясло. Наклонившись, чтобы получше рассмотреть казавшегося беспомощным человека, молодой центурион держал свой меч наготове для удара и толкнул варвара на спину ногой в сапоге. Глаза разведчика были широко раскрыты, их зрачки сузились до размеров крошечных точек, когда он невидящим взглядом уставился на римлянина, и стрела выпала из его безвольной руки, древко до последнего ногтя окрасилось в глубокий и красновато-красный цвет. Наклонившись поближе, чтобы рассмотреть что-то, что привлекло его внимание на руке мужчины, Марк услышал едва слышный звук, скрип натягиваемого лука, и воспользовался секундным предупреждением, чтобы выставить свой щит вперед, навстречу крошечному фрагменту звука. Стрела вонзилась в доску с достаточной силой, чтобы пробить насквозь слои дерева и полотна, и остановилась только тогда, когда тяжелый железный наконечник с громким стуком ударился о железные кольца его кольчуги. Сильный запах чего то гниющего наполнил ноздри Марка, и он откатился от этого места в укрытие дерева, крикнув Силе: ‘Здесь еще один! Обойдите его с фланга! Тунгрийские солдаты продвинулись к деревьям с обеих сторон, перекрикивая друг друга, пытаясь заманить второго лучника в ловушку обходным маневром, но из-за разбросанных веток мужчина вскочил и побежал справа от Марка быстрее, чем спешившиеся тунгрийцы смогли последовать за ним. Пока римлянин наблюдал из-за деревьев, его засадник вскочил на ожидавшую его лошадь и помчался к дороге, надеясь скрыться прежде, чем тунгрийцы успеют снова сесть на лошадей. Надвинув лицевую маску кавалерийского шлема и пробиваясь обратно из подлеска, Марк чуть не столкнулся с Кадиром, когда хамиец хладнокровно наложил стрелу на свой охотничий лук с тяжелой оправой и оттянул стрелу назад, пока ее маховое оперение не оказалось на уровне его уха. Кадир терпеливо ждал, пока лошадь разведчика пробиралась сквозь подлесок к дороге, позволяя медленному выдоху стекать с его губ, пока он готовился к выстрелу. Выскочив из-за деревьев, всадник пустил своего скакуна в галоп, низко пригибаясь к шее животного, чтобы представлять меньшую мишень, и на мгновение Марк подумал, что его друг мог бы воздержаться от выстрела, опасаясь попасть в лошадь. Кадир чуть наклонился вперед, его глаза сосредоточенно сузились, затем выпустил стрелу и опустил оружие, не делая попыток достать другую. Получив точный удар в квадрат спины, разведчик-варвар конвульсивно выгнулся дугой, перевалился через задние ноги своей лошади и тяжело рухнул на мощеную поверхность дороги. Шагая вперед с поднятым щитом, защищаясь от любых дальнейших попыток устроить засаду, морща нос от зловонного запаха костяного наконечника стрелы, все еще торчащего из длинной щели в деревянной доске, Марк настороженно наблюдал за деревьями по обе стороны. Добравшись до упавшего всадника, он ткнул его носком ноги в руку, отодвигая ее от длинного ножа, висевшего в ножнах на поясе мужчины.
- В этом нет необходимости. Он все равно что мертв. Подняв глаза, он увидел приближающегося Сайласа с выражением отвращения на лице. ‘ Это позор. Я бы хотел провести с ним несколько спокойных минут, чтобы обсудить это. Декурион протянул руку и сломал древко стрелы, воткнутой в щит Марка, вытащил зазубренный наконечник и понюхал его. Состроив гримасу, он держал ракету-нарушитель на расстоянии вытянутой руки и потребовал пустой мешок из-под корма.
‘ Отравлен? Кавалерист мрачно кивнул в ответ на вопрос Марка, заворачивая наконечник стрелы в несколько слоев мешковины, прежде чем снять его с древка и завязать маленький сверток.
Держи, это будет тебе на память. Только не порежься этим.
- Он сильно ударил умирающего ногой по голове, его лицо побелело от гнева. - Нет, пусть этот ублюдок лежит здесь и умирает так медленно, как ему нравится. И если у вас с этим какие-то проблемы, вам лучше вернуться и посмотреть, в каком состоянии ваша лошадь.
Марк виновато вздрогнул и поспешил обратно туда, где большой серый зверь неподвижно лежал на краю, его ноги торчали из туловища, он сильно дрожал и в ужасе закатывал глаза, в то время как Арминий и Кадир стояли над ним, поворачиваясь, чтобы поприветствовать Марка, качая головами. Из правого плеча лошади торчала одинокая стрела, ее древко было окрашено в тот же темно-красный цвет, что и стрела в раскрытой ладони умирающего лучника. Из открытой пасти животного тянулась струйка пены, каждый неглубокий выдох сопровождался тихим стоном, когда яд стрелы проникал во внутренности лошади. Печально покачав головой, Марк присел на корточки рядом с лошадиной головой, нежно поглаживая длинную морду и доставая охотничий нож из-за пояса. Лезвие было почти сверхъестественно острым, одно из дюжины, которые он заплатил оружейнику, чтобы тот выковал и обработал металлом из дамасской стали меч, который он забрал у бандита Обдуро в Тунгроруме. К великому удовольствию своих собратьев-офицеров, он подарил им всем по одному из получившихся клинков, хотя сумел ли он таким образом нейтрализовать зло, которое почувствовал в мече с первого прикосновения к его рукояти, или просто распространил его более широко, он сказать не смог. Проведя рукой по горлу лошади, он приставил нож к скользкой от пота шее животного и сделал один быстрый надрез, вскрыв вены, скрытые под дергающейся плотью, и с грустной улыбкой посмотрел вниз, когда поток горячей крови полился на землю.
- Прощай, Тупица. Ты был хорошим конем. Дождавшись, пока глаза лошади закроются, он встал, с сожалеющим вздохом вытер нож и вложил его в ножны.
‘ Правильно сделано, брат. Мы еще сделаем из тебя кавалериста. Сайлус отвернулся от мертвого животного, качая головой в сторону ожидающих солдат, стоявших вокруг него. - Сегодня вечером мы не будем есть конину, если только вы не хотите рискнуть мясом, в котором столько яда, что этого здоровяка можно свалить меньше чем за сотню ударов сердца. Марк вошел в лес и нашел место, где первый лучник был распростерт в предсмертных муках, перерезал ему горло одним умелым движением устрашающего лезвия ножа и подобрал колчан со стрелами, лежавший рядом с ним. Наклонившись поближе к трупу, он увидел, что отметина на руке мужчины, которая на мгновение привлекла его внимание во время драки, была царапиной, кожа вокруг маленькой ранки обесцвечена. Он вернулся к тому месту на дороге, где разведчик медленно угасал под бесстрастным взглядом Кадира.
‘ Убей его. Он не собирается давать нам ничего, что не было бы очевидно из их присутствия здесь, и если я сделаю это ради лошади, то я обязан ему тем же достоинством. Он вручил хамиану колчан, махнув рукой в сторону умирающего перед ними человека. - Тебе бы тоже лучше собрать его стрелы. Они могут пригодиться, и я бы предпочел не оставлять их здесь валяться. И остерегайтесь тех, что с красной краской, судя по всему, малейший прокол убьет человека. Он продолжал подниматься по пологому склону дороги, пока не добрался до того места, где лошадь умирающего остановилась после того, как ее всадник выпал из седла. Лошадь удовлетворенно щипала траву на обочине без какого-либо видимого беспокойства, и римлянин медленно направился к ней, произнося тихие слова ободрения, продвигаясь с неторопливой осторожностью, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки от животного. Медленно и осторожно протянув руку, он взял лошадь за поводья, погладил ее по боку и подул в ухо.
‘ Вот. Передай ей это. Сила бросил римлянину яблоко, сморщенное от долгого пребывания в магазине, но все еще достаточно вкусное, и конь взял его с его ладони с таким рвением, что другие всадники фыркнули от смеха. Сайлус присвистнул, услышав о своих полутора жалованьях, и солдат бросил ему еще одно яблоко с покорным видом.
- Они думают, что я плохо отношусь к лошадям, и, по правде говоря, они правы, но разве может мужчина устоять перед этим? Животное подталкивало Марка мордой, ноздри раздувались в предвкушении очередного угощения, и декурион протянул яблоко, прежде чем отойти назад, чтобы как следует рассмотреть нового скакуна своего товарища.
- В ней нет ничего особенного, она не красавица, но я готов поспорить на хорошие деньги, что эта скотина будет бегать весь день и при необходимости съест несколько пучков травы. Как вы ее назовете, раз у предыдущего владельца не было времени обсудить более мелкие детали? Марк рассмеялся, слегка отшатнувшись назад, когда лошадь снова толкнула его локтем, и протянул яблоко в знак капитуляции.
- Вот, возьми это, пока не наступил мне на ногу. Он печально улыбнулся Силе, кивнув в ответ на понимающий взгляд декуриона. - Как ее зовут? Меня так и подмывает назвать ее “Гобблер”, но это вряд ли подошло бы животному, выведенному для войны. Давайте посмотрим, как она тренируется, прежде чем обременять ее чем-то преждевременным. Оба мужчины повернулись, чтобы посмотреть назад, на дорогу, когда вдалеке протрубил рог, наблюдая, как ведущая центурия тунгрийской когорты показалась из-за склона горы, нависшей над ними на западе. Сайлус повернулся к своим людям, выкрикивая приказы. Залезай на деревья и собирай хворост. Как только хряки, пошатываясь, пройдут мимо нас, мы подожжем бедного старого Болвана, как для того, чтобы сохранить его достоинство, так и для защиты любого животного, которое решит полакомиться его телом. Он поднял бровь, глядя на Марка.
- А тебе, центурион Два Ножа, лучше пойти и встретиться со своим начальством и предупредить их, что мы идем в бой. Первое копье Юлий с профессиональным ужасом взирал на открывшуюся перед ним сцену, когда его ведущая центурия преодолела последний гребень дороги и увидела шахтерский поселок, который их послали защищать. Через мгновение он покачал головой при виде открывшегося перед ним зрелища - явно неорганизованного нагромождения зданий, усеявших дно долины, как будто какой-то рассеянный бог бросил на землю горстку разбросанных поселений, не заботясь о том, куда они упадут. Долина тянулась на восток еще около мили, прежде чем гора, возвышавшаяся в дальнем конце, перекрыла ее, словно чаша гигантского амфитеатра. Его старший офицер, высокий мужчина с жилистым телосложением, который поначалу обманул тунгрийцев, заставив их поверить, что он непригоден для боя, рассмеялся, увидев выражение отвращения на лице своего старшего центуриона.
- Так это и есть долина Равенстоун, да? Не слишком-то много задумал, не так ли, Юлий? Я знаю, о чем ты думаешь — не поэтому ли нас отправили сюда из Апулума, не дав даже времени выпить по чашечке вина в офицерской столовой? Юлий еще не оправился от безразличия, с которым трибун Тринадцатого легиона с широкими нашивками отнесся к ним у ворот крепости Апулум. Он передал приказ своего легата отряду численностью в три когорты отправиться в горы с презрением патриция, приказывающего рабу вычистить его туалет, и позволил им сделать паузу в марше не больше, чем требовалось когорте недовольных фракийских лучников чтобы их выгнали из казарм и прикрепили к колонне.
- Знаешь, что говорят, Юлий? Если ты не можешь понять шутку, то тебе не следовало вступать в армию. - Трибун Скавр улыбнулся, увидев смятение на лице собеседника, когда Юлий оказался в центре одной из своих любимых колкостей. - Итак, ты разочарован тем, что видишь, не так ли, Первое копье? Боишься, что не найдешь достаточно питейных заведений и борделей по своему вкусу, или ты забыл, что теперь у тебя есть женщина, которая будет оберегать тебя от всех этих развлечений? Старший центурион покачал головой, не теряя выражения отвращения на лице, когда оглядел разбросанные по долине здания, раскинувшиеся перед ними.
- Дело не в этом, трибун. Аня оторвала бы мне яйца тупой и ржавой ложкой, если бы я даже подумал о таком. Хотя теперь, когда вы упомянули об этом, учитывая, что мы были в пути большую часть трех месяцев, мужчины лезут на стену из-за отсутствия какого-либо развлечения. Нет, что меня беспокоит, так это отсутствие подготовки к обороне. Трибун кивнул, его глаза с профессиональным интересом осматривали сцену, разворачивающуюся перед ними, пока они шли вверх по долине.
- Согласен. Итак, какие бы вы определили наши приоритеты, если бы были моим коллегой Домицием Беллетором? Ответ Юлия не потребовал много времени на обдумывание. Стена. Что-нибудь достаточно высокое, чтобы не дать недружелюбным соплеменникам наброситься на нас толпой. Это, и я бы хотел быть уверен, что контролирую высоту. Скавр кивнул в знак согласия, а затем поднял руку, указывая на фигуру, приближающуюся к ним по дороге, униформу легиона этого человека дополнял посох, который он держал в правой руке там, где обычно солдат держал бы копье.
- Игнорируя тот факт, что вражеский отряд вполне может занять нас гораздо больше, чем нам бы хотелось, если вы хотите развлечься, я подозреваю, что у этого джентльмена может быть ответ. Я предлагаю вам остановить колонку, чтобы мы могли узнать, что именно он хочет нам сказать. Одинокий солдат целеустремленно подошел к двум офицерам и изящно отдал честь, вытянувшись по стойке смирно с энергией и точностью, которые вызвали удивление у солдат-ветеранов, стоявших за спиной Юлия. При ближайшем рассмотрении первое копье понял, что посох легионера на самом деле был стандартным, хотя и такого типа, которого он никогда раньше не видел, - древко копья со странно украшенным наконечником, которое, казалось, не имело очевидной военной функции.
Приветствую тебя, трибун, центурион. Добро пожаловать в долину Равенстоун и на горнодобывающее предприятие Альбурнус Мейджор. - Его голубые глаза по очереди скользнули по ним обоим, быстро оценивая каждого взглядом, который казался одновременно открытым и расчетливым. - Я Каттаний, солдат Тринадцатого легиона Гемины и бенефициарий легата легиона, посланный помочь с прибытием вашего отряда. Я полагаю, вы трибун, командующий этим отрядом, господин? Скавр шагнул вперед, отвечая на приветствие Каттания.
- Гай Рутилий Скавр, трибун, командующий Первой и второй тунгрийскими когортами, но, должен заметить, не командир этого отряда. Он ткнул большим пальцем через плечо в сторону длинной колонны солдат, ожидающих под полуденным солнцем. ‘ Мой коллега Домиций Беллетор осуществляет общее командование нашими объединенными силами. Если вы посмотрите вниз по колонне, то, несомненно, увидите человека на лошади, который подъезжает посмотреть, что послужило причиной этой незапланированной остановки. Но поскольку ему потребуется минута или две, чтобы добраться до нас, возможно, мы могли бы скоротать это время, обсудив несколько тем, представляющих интерес для меня и моего первого копья здесь? И будь спокоен, парень, в церемониях нет необходимости. Каттаниус немного расслабился.
- Что бы вы хотели знать, господин? Скавр криво усмехнулся.
- Вы могли бы начать с того, что просветили нас относительно того, почему мы обнаруживаем, что этот драгоценный имперский актив, по-видимому, лишен какого-либо военного присутствия. Наверняка одной из главных задач дакийских легионов является обеспечение безопасности этого места, учитывая его критическую важность для провинции? Легионер серьезно кивнул.
- Действительно, это так, трибун. Если бы не угроза со стороны сарматов, в казармах была бы полная когорта, но легат Альбинус решил сконцентрировать свои силы. Скавр приподнял бровь.
‘ Альбинус? Каттаниус быстро кивнул.
‘ Да, господин. Легат Клодий Альбин, офицер, командующий Тринадцатым легионом, и мой бенефициум. Трибун кивнул, внешне не изменив своего поведения, хотя Юлий подумал, не показалось ли ему, что глаза его начальника слегка сузились, когда Каттаний впервые упомянул имя легата. Я понимаю. Приношу свои извинения. Продолжай. Да, господин. Легат решил, что в свете угрозы со стороны сарматов.Юлий снова поднял руку, чтобы остановить его.
- Ты уже дважды упомянул это имя. Кто именно или что такое сарматы? Каттаниус наклонился и пальцем начертил в пыли у их ног полукруг, окружность которого указывала вверх, проведя волнистую линию вдоль его основания там, где обычно была плоская сторона.
- Это очень приблизительное изображение карты Дакии. Волнистая линия - это река Данубиус, и мы находимся здесь. Он сделал отметку в пыли как раз внутри радиуса полукруга, на полпути между волнистой линией и самой верхней точкой кривой. ‘И здесь. - Он указал на землю за пределами полукруга, обводя рукой его периметр. - А вот и сарматы. Это разрозненное сборище племен, ведущих кочевой образ жизни, основанный на разведении лошадей. Луга за этими горами кишат ими, племенем, называемым языги, и они плодятся, как кролики. Юлий кивнул в знак благодарности, жестом предлагая солдату продолжать.
- Итак, мой легат решил, что ему следует сосредоточить свои силы в крепости легиона, готовясь нанести решительный удар в соответствии с пожеланиями губернатора. Наши разведчики сообщают нам, что главная вражеская угроза сосредоточена на северо-западной границе. Знание того, что в пределах нескольких дней марша прибыло подкрепление из Германии, убедило легата в том, что риск для рудничного комплекса будет минимальным, учитывая то, что нам известно о расположении противника. Скавр наклонился вперед с выражением сосредоточенности на лице.
- Что, по-видимому, было несколько мужественно с его стороны, учитывая, что мои всадники столкнулись с разведчиками варваров менее чем в десяти милях вниз по дороге. Что именно мы знаем о них, солдат Каттаниус? Бенефициарий открыл рот, чтобы ответить, но его ответ был мертворожденным из-за того, что его прервали из-за плеча Скавра.
- Что это у нас здесь, Скавр? Тунгрийский трибун отвернулся от бенефициария, подняв глаза на своего коллегу Беллетора, который возвышался над ними обоими со своего места на спине лошади. Его товарищ по легиону, трибун, придержал своего коня позади Беллетора и смотрел сверху вниз на Скавра и его первое копье с плохо скрываемым любопытством, которое было постоянным выражением его лица с тех пор, как они покинули крепость Бонна. Скавр кивнул в знак уважения всаднику, указывая на Каттания вытянутой рукой.
- Коллега, бенефициарий легата-легионера, посланный провести нас в долину и убедиться, что мы как можно быстрее приступим к обороне шахты. ‘Превосходно! Беллетор кивнул Каттаниусу, который снова вытянулся по стойке смирно. ‘ Как заботливо со стороны вашего легата! Ты можешь отвести нас в баню, солдат, я определенно грязный после столь долгой дороги. Я полагаю, коллега, вы сможете разместить людей в тех казармах, которые легион оставил для нас.
Скавр кивнул в ответ, его лицо сохраняло нейтральное выражение.
‘ Конечно. Я поговорю с тобой позже, солдат Каттаниус, если ты сможешь уделить мне время. Я подозреваю, что вы можете рассказать нам гораздо больше о планах легата. Каттаний отдал честь, бросив быстрый недоверчивый взгляд на Скавра и Юлия, прежде чем поднять глаза на самодовольное лицо трибуна, черты которого были тщательно сохранены в идеальной нейтральности. Сюда, трибун. В каюте командира есть и отапливаемая комната, и небольшой бассейн, и я взял на себя смелость развести огонь час назад, когда мы увидели, что вы поднимаетесь по долине. Мы заставим вас в мгновение ока смыть дорожную грязь.
Скавр и Юлий смотрели, как два офицера уезжают по дороге, а первый копьеносец удивленно качал головой. ‘Каждый раз, когда я думаю, что у этого придурка нет возможности опуститься еще ниже, по-моему, он находит новый способ выглядеть еще менее похожим на солдата’. Скавр кивнул, поворачиваясь обратно к ожидающей колонне людей.
- Я знаю. Но, стоя здесь и выкрикивая оскорбления ему в спину, вы же не отправите этих людей в казармы и накормите, не так ли? Приведите в движение Первую когорту, Первое копье, и мы будем полагаться на то, что у вашего коллеги Сергия хватит здравого смысла сделать то же самое для своих войск легиона. Юлий отдал честь, вопросительно наморщив лоб.
- Мне пришло в голову спросить тебя, трибун, что такое бенефициарий? Скавр ухмыльнулся ему в ответ, ткнув большим пальцем через плечо.
- Учитывая, что человек, о котором идет речь, был достаточно умен, чтобы подогреть воду для ванны Беллетора, я бы сказал, что в данном случае бенефициарий, по крайней мере, сообразительный мальчик, не так ли? Как только Юлий отпустил тунгрийцев с плаца шахты заниматься строительством лагеря, Марк обнаружил свою жену и ее нового помощника сидящими в их фургоне. Поклонившись Аннии, он вытянул шею, чтобы поцеловать спящего младенца, укачиваемого на руках Фелиции.
- Что ж, он кажется достаточно счастливым. Его жена приподняла бровь.
- Напомни мне проверить, нет ли у тебя в ушах воска, центурион. Он так сильно выл, пока вы все шествовали, что я была вынуждена спрятаться в задней части фургона и снова покормить маленького монстра, несмотря на то, что накормила его не более часа назад. Марк наморщил нос.
- Это так? Фелиция сухо кивнула, протягивая спящего младенца своему мужу.
- Да, как ночь сменяет день, так и ваш сын после хорошего кормления наполнил свое нижнее белье своим обычным видом хорошо вспаханного поля, похрюкивая во сне, как свинья, выкапывающая трюфели. Одним богам известно, как Анния умудряется это терпеть, потому что я могу заверить вас, что у меня еще очень долго не будет этих маленьких тварей. Может быть, вы хотели бы изменить его?
Ее помощница рассмеялась, в ее голосе слышался веселый юмор, который казался невозможным всего несколько месяцев назад, после того, как она подверглась испытанию от рук членов банды, которых она считала своими защитниками, во время событий одной роковой ночи в городе Тунгрорум.
- Похоже, твоя дама под запретом, центурион, по крайней мере, до тех пор, пока не сотрется воспоминание о постоянном кормлении и опорожнении кишечника. Вот, отдай его мне. Она потянулась к спящему малышу, забирая его у Фелиции с ободряющей улыбкой. - Подождите минутку вдвоем, а я посмотрю, нет ли у нас еще чистого белья для его нежной маленькой попки. Давай, Аппиус, посмотрим, что у нас тут есть. Фелиция с улыбкой наблюдала, как она забирается в заднюю часть фургона, прежде чем снова повернуться к мужу.
- Итак, какие новости, центурион? Марк пожал плечами.
- Похоже, все как обычно. Здесь достаточно каменных казарм для одной когорты, плюс две дюжины деревянных хижин, которые находятся в разной степени ветхости, поскольку ими не пользовались годами. Когорта легиона трибуна Беллетора, конечно, займет казармы, и сегодня ночью мы разобьем лагерь в палатках, готовые завтра начать работу по приведению хижин в пригодное для жилья состояние.
- А это значит, что у Юлия все мужчины будут работать в обычном походном форте. Марк улыбнулся в ответ.
- Конечно, с твоей палаткой прямо посередине и пятнадцатью сотнями тунгрийцев между тобой и любым, кто захочет сразиться с нами. Я должен пойти и помочь своим людям соорудить торфяной вал, так что увидимся позже, как только все будет сделано. Где ты будешь спать сегодня ночью? Она улыбнулась, приложив руку к его щеке.
- В моей палатке, с Аннией и тем маленьким монстром, которого ты настоял посвятить своему отцу, с именем, которое никто больше не использовал в течение трехсот лет. Приходи ко мне попозже, и, возможно, Аня посидит с ребенком и даст нам возможность побыть вдвоем в тишине, как только у тебя будет возможность смыть грязь, которой ты, несомненно, собираешься себя облепить. Возможно, мне не совсем чужд решительный подход. .
- Тебе еще вина, трибун? Скавр покачал головой, подняв руку, чтобы указать на откидную дверь палатки.
- Нет, спасибо, Арминий, я и сам прекрасно справлюсь. Я полагаю, у вас есть ребенок, которого нужно тренировать. Рослый германец слегка поклонился и вышел из палатки с той же елеустремленностью, с какой он делал все остальное, закрыв за собой полог, чтобы дать своему хозяину хоть немного покоя. Трибун налил себе кубок вина и еще один для своего первого копья, затем поставил запасной кубок на походный сундук, который одновременно служил ему столом. Он уселся на свой складной стул с видом человека, знававшего лучшие времена. Расшнуровав ботинки, он стянул их, вздохнув от удовольствия поставить босые ноги на травяной пол палатки, затем встал и подошел к двери, отодвинув полог, чтобы полюбоваться шумной обстановкой лагеря. Его тунгрийцы усердно трудились, выкапывая торфяные блоки для обычных земляных укреплений, которые командир проигнорировал на свой страх и риск, столкнувшись с неизвестным врагом в поле. Стена высотой в четыре фута, возвышавшаяся вокруг их палаток, была, как всегда, выстроена в виде четкого прямоугольника только с одним отверстием и достаточно высока, чтобы замедлить атаку врага и сделать его уязвимым для копий защитников. Никогда не становится легче наблюдать, как наши парни трудятся, в то время как когорта легиона сидит на своем коллективном жирном заду. Он вздрогнул, обнаружив Юлия, стоящего у него за плечом с выражением отвращения на лице.
‘ Нет, Первое копье, это определенно не так. Вина? Здоровяк кивнул в знак признательного согласия и шагнул в палатку позади своей трибуны, опустив шлем и проведя похожей на лопатку рукой по своим густым черным волосам. Оба мужчины уже давно справились со своим изумлением по поводу сложившейся ситуации, но ни один из них еще не сумел подавить свое глубокое недовольство.
- У нас есть какие-нибудь приказы, кроме разбивки лагеря, господин? Скавр покачал головой.
- Трибун Беллетор был, как всегда, неприветлив, если не считать того, что сказал мне, что пошлет за прокуратором шахты, как только устроится как следует. Я с благодарностью удивляюсь тому, что меня вообще пригласили присоединиться к этой встрече. Он обменялся понимающим взглядом с другим мужчиной. ‘ Я возьму тебя в качестве своего заместителя, а центурион Корв понесет мой плащ. Он может стать еще одной парой глаз и ушей для нас обоих и высматривать все, что мы можем упустить. Юлий потягивал вино, наблюдая за своим старшим офицером поверх края кубка и видя в его глазах ту же боль, что и в тот день, когда им обоим стало мучительно ясно, что их обстоятельства изменились. Проведя свои когорты на восток, к штаб-квартире Первой Минервии в крепости Бонна на реке Рен, которая теперь находилась более чем в тысяче миль позади них, Скавр вернулся со встречи с легатом легиона с грозным выражением лица. Зная непримиримый нрав своего трибуна, который однажды вспылил, Юлий предположил, что его начальник едва сдержался, чтобы не наброситься на командира легиона. Скавр вышел из здания штаб-квартиры, а Юлий следовал за ним по пятам, прежде чем поделиться новостями на улице, крепко сжав челюсти от гнева.
- Мы выступаем в Дакию, Первое копье, под командованием когорты Первой Минервии. На самом деле, я подчиняюсь трибуну Беллетору, который должен действовать как мой старший офицер во всех вопросах. Юлий все еще помнил свое изумление при этой новости и пылающий гнев в ответах трибуна на его недоверчивые вопросы. Мой приказ от губернатора Марцелла не подчиняться никакому другому офицеру? Отброшен в сторону, даже не будучи прочитанным. Один из конных трибунов легиона, человек из моего социального класса, если хотите, отвел меня в сторонку перед собранием и тихо предупредил, что легату не очень нравится губернатор Британии, поскольку он служил под его началом во время первого пребывания Ульпия Марцелла на посту командующего этим несчастным островом. Хорошо, что он дал мне эту маленькую подсказку относительно того, что должно было произойти, и, следовательно, время взять себя в руки, иначе я мог бы наброситься с кулаками на этого проклятого дурака. И где бы тогда мы все были? После минутной паузы, чтобы еще больше успокоиться, Скавр сквозь стиснутые зубы рассказал о событиях встречи со своим первым копьем, качая головой над ситуацией, которая разыгралась перед ним.
- Этот ублюдок долго и неторопливо расхваливал наши достижения в Тунгроруме, Юлий, и у меня не было другого выбора, кроме как держать рот на замке и слушать его чушь собачью. Он отметил нашу победу над главарем бандитов Обдуро, мимоходом, заметьте, а затем гораздо дольше порицал уничтожение зернового склада Тунгрорума. “Сравняли с землей” - вот фраза, которую он употребил, в то время как мой слабоумный коллега Беллетор молча стоял с этой дерьмовой ухмылкой на лице. Ни слова благодарности за найденное нами золото, никакого-либо признания того факта, что сожженные нами зернохранилища были в основном отремонтированы к тому времени, когда мы уходили, на самом деле совсем наоборот. Это был “позор, что имперская собственность и достаточно зерна, чтобы прокормить этот легион в течение года” были уничтожены. Очевидно, что я не подходил для независимого командования, и мне пришлось бы действовать под контролем “более взвешенного офицера и человека с лучшим воспитанием. Последние слова он выплюнул, привлекая заинтересованные взгляды охранников, дежуривших у штаб-квартиры легиона, и солдат, проходивших мимо них по улице крепости. Юлий нашел в себе силы, несмотря на свое уважение как к рангу этого человека, так и к его грозному характеру, который однажды пробудился, мягко взять его за руку и увести за пределы слышимости.
- Нами будет командовать, Юлий, представитель сенаторского сословия, человек из безупречной семьи. Короче говоря, нами будет командовать этот шут Беллетор. Человек, который даже не смог принять участие в битве под Тунгрорумом из-за боли в ногах и отсутствия ветра, теперь мой начальник.Он рассмеялся над гневом на лице Юлия, качая головой в мрачном изумлении. - О да, теперь вы знаете, почему я чуть не перелез через стол этого человека и не схватил его за горло. Но это еще не все. Боюсь, наши приказы от губернатора Марцелла вернуться домой, в Британию, как только мы разберемся с бандитской угрозой Тунгроруму, не выполняются. Мы должны выступить в Дакию вместе с когортой Беллетора в качестве подкрепления для двух легионов, удерживающих там оборону. Очевидно, какое-то племя начинает наглеть, и его нужно утихомирить, поэтому следующие два месяца нам приходится проходить по двадцать миль в день в неправильном направлении, чтобы снабдить их большим количеством копий. Я спросил о шансах переправиться по реке, но, по-видимому, флот занят наблюдением за северным берегом Рейна на случай, если германские племена решат воспользоваться возможностью и возобновить атаку на провинцию. Юлий поморщился и в смятении покачал головой.
- Люди будут недовольны походом на восток. Скавр сардонически рассмеялся. Что, им не понравится, что они не вернутся домой? Подождите, пока они продержатся несколько недель под руководством Беллетора! Он, как с большим удовольствием сообщил ему легат в моем присутствии, держит меня на “действительно очень натянутой веревке”. Если я проявлю какие-либо признаки того, что не могу принять свое положение с должным уважением к его рангу, он имеет право и даже поощряется заменить меня молодым человеком из столь же хорошей семьи, который должен сопровождать меня в поездке. Луций Карий Сигилис, еще один молодой трибун из сенаторского сословия, все еще с мокрыми ушами и, я полагаю, уже доводящий старших центурионов до безумия. Это возможность для легата избавиться от пары папенькиных сынков, от которых ему нет практической пользы, и снискать расположение их отцов за то, что они дали им шанс на славу и продвижение по службе. Если мне это не понравится, Беллетор может отстранить меня от командования и отправить домой одним щелчком пальцев, поставить на мое место этого мальчика-солдата и, конечно же, навязать нашим солдатам пару новых первых копий из своей собственной когорты, просто чтобы убедиться, что они делают то, что должны. рассказал. Я бы предположил, что единственное, что остановит его от этого в тот момент, когда мы покинем лагерь, будет сладкое предвкушение моего унижения, а после этого мое счастливое принятие любого унижения, которое он решит обрушить на меня. И если я уйду, Первое копье, тогда ты снова окажешься командующим центурией, а человек из легиона будет управлять когортой. Если вы или любой другой из наших сотрудников ясно выскажете свои чувства по этому поводу, то результатом, скорее всего, будет ваше увольнение со службы по любому обвинению в неправомерном поведении, которое Беллетор сочтет нужным выдумать для этой цели, без гражданства или пенсии. Так что нам всем придется научиться прикусывать языки и ждать, когда повернется большое колесо, не так ли? Просто убедитесь, что вашим офицерам совершенно ясно, чего я ожидаю, что мы все сможем проявить достаточную зрелость, чтобы справиться с этим временным неудобством. В конечном счете, хорошая репутация Скавра среди его офицеров и солдат привела к заговору молчания в обеих когортах, находившихся под его командованием, и солдаты довольствовались тем, что придавали особое значение тем из своих маршевых песен, которые имели какое-либо отношение к легионерам, маршировавшим рядом с ними. Юлий подошел к двери с чашей в руке и мгновение смотрел на трудящихся солдат, прежде чем снова повернуться к своему трибуну, пожав плечами.
- Если это тебя утешит, трибун, мой коллега Сергий, как всегда, смущен тем, что ему велят сидеть сложа руки, пока мы делаем всю работу. Скавр понимающе кивнул. Могу себе представить. Но любой солдат, достаточно сообразительный, чтобы достичь звания первого копейщика в когорте легиона, очень хорошо знает, когда нужно держать рот на замке. Он гораздо более ценен для нас как друг в лагере Беллетора, чем из-за любого кратковременного волнения, которое он мог бы вызвать, протестуя против нашего дела. И в любом случае, я думаю, что худшая часть нашего испытания позади. Теперь, когда нам не нужно каждую ночь разбивать походный лагерь, мы можем вернуться к настоящей солдатской службе. Где-то там нас ждет достойный бой, и я не хочу, чтобы мои люди оказались в бедственном положении. Марк устало вошел в ряды Пятой центурии, когда солнце клонилось к западному горизонту, и обнаружил, что Арминий и внук Морбана Лупус ждут его возле палатки, ребенок все еще был мокрым от пота после вечернего урока владения мечом и щитом. Рослый немец поднялся на ноги и указал на дверь палатки.
- Зайди, пожалуйста, внутрь, центурион, и сними это снаряжение, чтобы мальчик мог поработать кистями. Все это очень хорошо, что вы работаете на торфяном валу вместе со своими людьми, но мы не можем допустить, чтобы вы были покрыты грязью на параде завтра утром. И ботинки тоже. Мы приготовили для вас чистую тунику и мягкую обувь, а еще там есть миска с теплой водой, чтобы вы могли умыться. Некоторое время назад к нам заходила доктор и попросила меня передать, что она действительно была бы рада выпить с вами чашечку вина перед сном, если вы сможете оторваться от своих обычных подвигов в области военной инженерии. Марк умылся, наслаждаясь ощущением, как чистая вода высыхает на его коже после целого трудового дня, затем натянул чистую тунику и подпоясал ее так, чтобы подол был выше колен, по утвержденной военной моде. Выйдя на вечернее солнце, он обнаружил, что Люпус усердно трудится над его ботинками, возвращая им обычный утренний блеск. Он присел на корточки рядом с мальчиком, отметив, что меч, который они с Арминием купили для него в Тунгроруме, лежал рядом с ним на траве в потрепанных металлических ножнах.
- В последнее время мы почти не разговаривали, Люпус.
- Он сделал паузу, подыскивая слова, в то время как мальчик продолжал полировать, не поднимая глаз. - Я был очень занят, и маленький Аппиус, ну что ж. Люпус спас его, все еще погруженный в свою работу, когда он заговорил в тишине, его голос был по-прежнему высоким и чистым.
- Арминий сказал мне, что моя работа состоит в том, чтобы содержать твое снаряжение в чистоте и научиться сражаться так хорошо, как он может. И что все остальное не имеет значения. Когда я научусь достаточно хорошо сражаться, он говорит, что я смогу стать солдатом и служить в вашем веке, как служил мой папа. Смущенный тем, как спокойно мальчик воспринял суровые факты, Марк на мгновение задумался, прежде чем ответить.
- Твой отец был храбрым человеком, и когда ты сможешь постоять за себя в бою с Арминием, я буду горд служить бок о бок с тобой. Но ты ведь знаешь, что твой дедушка тоже любит тебя, не так ли?
Люпус скорчил гримасу, глядя на ботинок.
- Мой дедушка достаточно сильно любит меня, но он также любит выпить и дам, а больше всего он любит играть в азартные игры. Но все, что я люблю, - это это. Он поднял металлические ножны, и Марку показалось, что его сердце сейчас разорвется. Дай мне пинка, Люпус. Ребенок нахмурился и протянул его ему, и Марк, быстро кивнув, посмотрел на блестящую кожу. Идеально. Он бросил его в палатку позади себя, затем потянулся за другим, все еще заляпанным грязью, и повторил то же самое.
- Но здесь не чисто. Люпус замолчал, когда понял, что рука центуриона вытянута ладонью вверх.
- А теперь отдай мне меч. Лицо мальчика сморщилось, на грани слез. Но,. Марк взял оружие у него из рук, заставив себя улыбнуться. Ты сможешь забрать его позже, я обещаю. Он протянул руку и вырвал оружие из безвольных рук Люпуса. - Он может стоять рядом с моим, пока нас не будет. Никто не станет рисковать и позволять себе вольности с парой таких опасных фехтовальщиков, как мы с тобой. Он откинулся назад в палатку и положил ножны рядом со своими клинками, качая головой от абсолютной простоты назначения оружия. А теперь пойдем со мной. О сапогах и доспехах мы позаботимся утром, а? Сегодня вечером ты можешь присоединиться к нам с Фелицией за трапезой, и к маленькому Аппиусу тоже, если он не спит. Он присел на корточки, глядя снизу вверх на озадаченное лицо мальчика. Люпус, когда придет время, из тебя получится идеальный солдат. К тому времени, когда тебе исполнится пятнадцать, ты, вероятно, сможешь делать с мечом больше, чем я сейчас, но мы делаем из тебя солдата раньше времени, и это несправедливо. - Он взял пальцем подбородок мальчика, приподнимая его, пока мальчик не встретился с ним взглядом, его голос смягчился от воспоминаний о его собственном младшем брате. - Есть еще одна жизнь, которую тебе нужно прожить, прежде чем ты примешь присягу, Люпус, тебе нужно побыть мальчиком еще немного и завести как можно больше семьи, насколько мы сможем создать для тебя. Давай, пойдем и посмотрим, кто из нас сможет заставить маленького Аппиуса улыбнуться первым. Трибун Скавр был занят давно назревшим просмотром записей когорты, когда бенефициарий появился в дверях его палатки с извиняющимся поклоном.
- Простите, что беспокою вас, трибун, но вы просили меня найти вас снова, когда у меня будет такая возможность. Трибун откинулся от стола и кивнул своему клерку, проведя рукой по волосам. На данный момент это все, судя по тому, что я вижу, во всем этом нет ничего особенного. Входи, Бенефициарий. Каттаниус вошел в палатку, и двое мужчин молча ждали, пока писарь соберет свои свитки и уйдет. Скавр указал на стул, который освободил администратор, и позволил солдату сесть, прежде чем заговорить.
Откуда ты, солдат Каттаниус?
Из провинции Норикум, трибун, из маленькой деревушки в горах над Вирунумом.
А сколько тебе лет?
- Двадцать четыре, трибун, я вступил в легион, когда мне было шестнадцать. Скавр приподнял бровь, признавая достижение молодого человека. Хотя в некоторых кругах его неспособность продвинуться дальше звания солдата могла бы считаться разочарованием для способного молодого человека, Каттаний явно гораздо лучше подходил для тщательного расчета, который часто требуется от представителя легата, чем для обычной жестокости, необходимой для управления столетием в качестве офицера стражи или избранного человека. Словно прочитав его мысли, бенефициарий понимающе улыбнулся.
- Я был бы солдатом до конца своих дней, если бы не Легат Альбинус, и к тому же не особенно хороший солдат. Он замолчал, ожидая, пока Скавр присмотрится к нему повнимательнее. После долгой паузы трибун откинулся на спинку стула с видом инквизитора.
- Так кто же это? - спросил я. Трибун? Не притворяйся передо мной скромником, солдат Каттаниус. Бенефициарий я или нет, но я значительно выше вас по званию, и я неприятный человек, когда считаю, что меня держат за дурака. Вы достаточно сообразительны, чтобы понять вопрос, и, вполне возможно, достаточно хитры, чтобы знать ответ. Итак, по вашему мнению, кто это? Каттаниус беспокойно заерзал. Я не знаю, трибун.
- Но ты же думаешь, что есть кто-то посторонний, не так ли? На самом деле, я бы поставил все золото, ожидающее отправки по дороге в Апулум, на то, что вы верите, что где-то в иерархии рудника есть предатель. Давай, парень, либо скажи мне правду, либо твоя недавняя удача, скорее всего, обернется к худшему. Бенефициарий пожал плечами. Было время, когда мы думали, что внутри шахтерской организации может быть кто-то, имеющий связь с сарматами, вот почему легат заставил меня провести здесь так много времени за последние несколько месяцев, но если такой человек и существует, мне еще предстоит обнаружить какие-либо его следы. Кроме того, у нас есть шпион глубоко на территории Сарматов; бывший солдат, ставший торговцем, который провел последние пять лет, добиваясь расположения. Он проклинает империю, которая поработила его на службе, при каждой возможности и выдает себя за человека, который повернулся спиной к своему прошлому. Он посылает нам разведданные через торговцев, которые работают по обе стороны границы, и в его последнем сообщении говорилось, что племена готовятся к нападению на Дакию. Он рассказывает нам, что есть два военных лидера, Бораз и Пурта, племенные короли, которые оба не желают подчиняться друг другу, но которые достигли соглашения относительно их совместного плана кампании. Один из них атакует Поролиссум, самый важный из фортов, защищающих северо-запад провинции, стремясь прорвать нашу линию обороны, прежде чем совершить набег вглубь провинции, в то время как другой воспользуется возникшей неразберихой, чтобы захватить Альбурнус Майор в момент, рассчитанный таким образом, чтобы обеспечить безопасность. полная партия золота готова к отправке в Рим. Скавр мгновение переваривал полученную информацию.
- Что, я полагаю, и имеет место в настоящее время?
‘ Это произойдет примерно через неделю, Трибун. Обычно мы отправляем золото в Апулум раз в месяц, по три тысячи фунтов или около того в каждой партии. Скавр на мгновение задумался. Я понимаю. И как вы можете сказать, что послания этого человека действительно от него, если он никогда не покидает территорию сарматов?
- У нас есть способ узнать, подлинны ли люди, которые доставляют его депеши. Он отправляет нам сообщения каждые несколько месяцев, каждый раз используя другого трейдера, чтобы избежать развития какой-либо модели, которая могла бы его выдать. Людям, которых он использует, выдают запечатанные контейнеры для перевозки через границу в обмен на значительное количество золота, большая часть которого не выплачивается до тех пор, пока они не доставят посылку с неповрежденной печатью. Сообщение с предупреждением о готовящемся нападении поступило в Апулум на прошлой неделе от торговца лошадьми, который в мельчайших подробностях описал отличительные черты нашего человека.
- Он описал лицо этого человека? Каттаниус покачал головой, улыбаясь наивности старшего офицера.
- О нет, трибун, он очень старается, чтобы никто не видел его лица, так что люди, которых он выбирает, никогда не смогут связать это сообщение с ним, если их поймают на месте преступления. То, что он показывает торговцам, которым доверяет свои послания, - это искусно сделанное золотое кольцо, в которое вставлен крупный и красиво отделанный гранат. Они описывают это нам, и поэтому мы знаем, что сообщение подлинное. Скавр приподнял бровь.
- И поэтому, когда были получены сведения о нападении сарматов, Легат Альбинус решил нанести им удар на севере, не так ли? Бенефициарий кивнул. Да. Вывод когорты охраны рудника был не просто ответом на угрозу Поролиссуму, хотя Тринадцатая Гемина направляется туда, чтобы соединиться с Пятой Македонской, готовой отразить атаку с севера. Зная, что ваши когорты были всего в нескольких днях пути, и имея хорошее представление о том, сколько времени потребуется сарматам, чтобы совершить атаку на рудник, легат рискнул, что.
- О Боги, он поставил на карту самую богатую золотую жилу в империи! Скавр недоверчиво покачал головой. - Это просто доказывает то, что всегда говорили о нем его центурионы во время германских войн. Есть смелые, есть совершенно безрассудные, а есть еще Децим Клодий Альбинус. Позже той ночью Марк вернулся вдоль ряда палаток своей центурии и обнаружил небольшую жаровню, установленную у входа в его собственную палатку, и нескольких мужчин, сидящих в ее вишнево-красном сиянии и тихо разговаривающих. Ближайший из них поднялся на ноги и приветственно кивнул, держа в одной руке кожаный ботинок, а в другой - тряпку для полировки. Римлянин покачал головой в притворном изумлении.
- Ты, кажется, чистишь мои сапоги, Арминий? Немец откинул с лица свои длинные волосы, освободив их от своего обычного тяжелого пучка на макушке.
- И это тоже хорошо, я бы сказал. Вы либо потеряли бы драгоценное время, самостоятельно чистя его утром, либо появились бы на параде с одним блестящим ботинком, а другой все еще был бы покрыт грязью. Я пришел позвать мальчика на ужин, зная, что его дед ухитрился найти кувшин вина и с радостью, ни о чем не заботясь, заливал его себе в горлышко, только для того, чтобы мне сказали, что ты проводил его до палатки своей жены. Было достаточно ясно, что вашему снаряжению потребуется некоторое внимание, и поэтому.
Одноглазый воин, сидевший рядом с ним, встал и присоединился к ним, экстравагантно потягиваясь в тепле костра и жестом приказывая своим телохранителям оставаться на своих местах у огня. Принц племени вотадини, обитавшего в северных горах Британии за римской стеной, Мартос отправился в добровольное изгнание вместе с тунгрийцами после злополучного участия его народа в племенном восстании, которое все еще сотрясало провинцию.
- И вот мы решили устроить из этого вечеринку. Мы с этим немцем нашли знаменосца и завладели его вином прежде, чем он успел все это выпить. Мы посоветовали ему рассматривать это как плату за то, что он оставил своего внука на попечение других. Арминий поморщился.
- По правде говоря, большую часть выселений совершил прирученный принцем сельговский монстр. Марк приподнял бровь, глядя на Мартоса, который кивнул в знак согласия.
- Тебе бы понравилось это зрелище, центурион. Луго просто забрал банку у Морбана, а затем положил руку ему на голову, чтобы держать на расстоянии вытянутой руки, пока ему не надоест пытаться вернуть ее обратно. Римлянин тихо улыбнулся тому, как спокойно и терпеливо великан-сельговец стал постоянным спутником принца вотадини во время их долгого похода на восток, несмотря на жгучую ненависть, которую его друг все еще испытывал к племени Лугоса после их предательства королем сельговцев Калгом. Он кивнул, с надеждой глядя на банку.
- Если у вас осталось вино. Был передан кубок, и Марк отпил глоток густого вина.
- Вы оставили мальчика со своей женой? Он кивнул в ответ на вопрос Мартоса.
- Он заснул рядом с кроваткой Аппиуса, и у меня не хватило духу разбудить его. Должно быть, ему тяжело проделать весь этот путь из дома без компании кого-либо своего возраста. Мужчины у костра кивнули, и на мгновение воцарилась тишина, поскольку каждый из них размышлял об изоляции мальчика в суровом мире когорты. Через мгновение Луго встал с противоположной стороны жаровни, с поклоном передал Марку его мечи и что-то пробормотал в ответ.
‘Сделали острым’. Арминий фыркнул от смеха, недоверчиво указывая на оружие.
- Ты их заточил? - спросил я.
Огромный британец легко пожал плечами, как всегда решительно настроенный не обижаться на грубый юмор своих собратьев.
- Ни один клинок не бывает слишком острым. - Он с благоговейным выражением посмотрел на оружие, лежащее на колене римлянина. "Этот меч годится для самого могущественного бога Коцидия’.
Марк ответил на поклон нежной улыбкой. Я благодарю тебя за твои усилия, Луго. Как ты сам сказал, меч никогда не может быть слишком острым. Арминий снова фыркнул.
- Даже клинок, который был выкован настолько острым, что может разрезать щит, как если бы он был сделан из пергамента? Массивный британец ответил от имени Марка, выражение его лица в полумраке костра было зловещим.
- Центуриону скоро понадобится острое железо. За этим местом можно наблюдать с окрестных холмов. Луго чувствует на себе взгляды. Римлянин посмотрел на Мартоса и Арминия и увидел, что оба мужчины кивают в знак согласия. Принц Виттадини заговорил первым.
- Мы все это чувствуем, центурион. Наш враг, кем бы он ни был, совсем рядом. Это место достаточно скоро познает кровавый день.
2
Офицеры отряда собрались в новой штабе трибуна Беллетора вскоре после восхода солнца, чтобы встретиться с прокурором горнорудного комплекса, человеком, которому поручено извлекать максимально возможную добычу золота из шахт, входы в которые расположены на склонах холмов долины. Центурионы поднимались по дороге от своего лагеря к разбросанному городку Альбурнус Майор, бросая неодобрительные взгляды на захудалые питейные заведения и публичные дома, которые, казалось, были основным видом торговли в городе. Теперь они столпились в комнате для совещаний штаб-квартиры, внимательно слушая, как администратор шахты рассказывает им о ценности долины для империи.Прокуратор Максим был высоким, болезненно худым мужчиной с полуголодным видом, который показался Марку слегка тревожным в компании такого количества мускулистых солдат, когда он наблюдал за этим человеком из глубины зала. Старшие офицеры отряда стояли ближе всех к нему, пока он, очевидно, хорошо заученно объяснял принцип работы шахты. Скавр осторожно расположился на полшага позади своего коллеги и начальника Беллетора, у которого было самодовольное выражение лица человека, который чувствовал, что полностью контролирует ситуацию, и был не в состоянии скрыть это знание на своем лице. Самый молодой из трех старших офицеров стоял у другого плеча Беллетора, его туника была украшена густой пурпурной сенаторской нашивкой, идентичной нашивке его коллеги, и явно контрастировала с более тонкой линией всадника Скавра. Марк внимательно наблюдал за ним, стараясь не смотреть на мужчину слишком долго, чтобы не привлекать к себе внимания. Скавр велел своим центурионам составить мнение о самом молодом трибуне, прежде чем они отправятся на собрание.
- Внимательно следите за юным Сигилисом, джентльмены, и измерьте его сейчас, пока у вас есть для этого время. Вы можете оказаться под его командованием, если я потерплю неудачу в этой постоянной борьбе за то, чтобы не сломать нос моему уважаемому коллеге, так что вам лучше попытаться понять, что он за человек сейчас, а не в первый раз, когда вы будете получать от него приказы. Марк внимательно наблюдал за молодым трибуном, стараясь держать между ними человека и наблюдать из тени, чтобы не привлечь его ответного внимания. Его главным впечатлением о Луции Кариусе Сигилисе было то, что он был самим собой в молодости, хотя и видел его с другой стороны пропасти, которая открылась между ним и римским обществом после массовой казни его семьи по ложному обвинению в государственной измене, выдвинутому темными людьми за спиной императора, чтобы расчистить путь для конфискация их огромного богатства. Наблюдая за трибуной сквозь толпу мужчин между ними, он понял, что уверенное выражение лица молодого человека было до боли знакомым. Сигилис явно обладал той же абсолютной уверенностью в себе, которая была у него за несколько месяцев до его непонятного бегства в Британию. Они были так похожи, и все же. Марк мрачно улыбнулся про себя, размышляя о восстании варваров, охватившем северную Британию вскоре после его прибытия. Первыми отчаянными битвами тунгрийцев за выживание перед лицом свирепости восстания был пожар, в котором он превратился из привилегированного сына в способного центуриона, его прежние предрассудки и ожидания от жизни сгорели дотла в пылу череды ожесточенных сражений. Он снова сосредоточил свое внимание на словах прокуратора, слегка тряхнув головой, чтобы отогнать воспоминания.
- Итак, я приветствую всех вас в долине Равенстоун, джентльмены, и в нашей шахтерской колонии Альбурнус Майор. В настоящее время у меня около пяти тысяч шахтеров, занятых в процессах добычи и переработки, работающих на трех инвесторов, которые финансируют необходимые ресурсы и опыт, и которые, в свою очередь, получают долю прибыли нашего предприятия. В наши дни большая часть наших операций по добыче полезных ископаемых осуществляется под землей, поскольку потенциал для открытой добычи практически исчерпан, и это делает процесс намного более трудоемким. Что касается раскопок в горах в поисках золотоносной породы, переработки руды для извлечения золота, вентиляции, чтобы поддерживать жизнь шахтеров, и сотен людей, работающих день и ночь, чтобы откачать воду из шахт. что ж, я могу заверить вас, что все это очень дорого обходится. Он понимающе улыбнулся собравшимся офицерам.
- Однако я могу также заверить вас, джентльмены, что это того стоит. Моя последняя должность прокурора рудников была на горе Марианус в Испании, и нам повезло, если мы добывали по десять фунтов золота в день. Здесь, в Альбурнус Мейджор, мы добываем в среднем девяносто фунтов золота в день, что делает рудники чрезвычайно прибыльными по сравнению с другими. Это более тридцати тысяч фунтов в год без каких-либо признаков истончения швов. Говорят, в этих горах достаточно золота, чтобы проложить дорогу отсюда до Форума в самом Риме, и я вполне могу в это поверить. - Он оглядел комнату с многозначительным выражением лица. - Что означает, что потеря этого объекта будет иметь тяжелейшие последствия для имперской казны.
- Не говоря уже о его карьере.Проигнорировав замечание Юлия, произнесенное шепотом, Марк сосредоточил свое внимание на прокураторе, который все еще говорил.
- Итак, вы видите, джентльмены, моя первоначальная просьба к губернатору о выделении нескольких солдат для поддержки моих собственных сил безопасности была непростой. У меня есть люди почти из каждой провинции северо-восточной части империи, работающие в этой долине, и почти из каждого племени за нашей северной границей, если уж на то пошло, и нет реального способа быть уверенным в их лояльности империи. Я не сомневаюсь, что среди них будет несколько шпионов, подосланных сарматами, чтобы дождаться подходящего момента, а затем провести своих воинов через горы и напасть на нас без предупреждения и пощады. Было в некотором роде неожиданностью, когда легат Альбинус решил отозвать своих людей из долины, даже несмотря на то, что у нас был отчет о том, что вы были всего в нескольких днях пути отсюда.
Он огляделся вокруг с выражением облегчения, которое, на взгляд Марка, никоим образом не было притворным, и развел руками, обводя собравшихся. - Но ты здесь. Альбурнус Майор снова в безопасности, и как раз вовремя, если ваша вчерашняя встреча с вражескими разведчиками на дороге послужит каким-либо ориентиром. Могу я спросить, как вы планируете обеспечить надлежащую степень безопасности моих шахт? Вопрос был адресован Беллетору, который слегка вздрогнул, затем почесал свой бородатый подбородок в манере человека, глубоко задумавшегося. Ну, а. Молчание затянулось ровно настолько, чтобы стать слегка неловким, а затем, как раз в тот момент, когда каждый присутствующий мужчина взвешивал, как лучше высказаться, не выставив молодого трибуна дураком, тишину нарушил голос Скавра. Я бы предположил, что тщательное обдумывание моего коллеги объясняется его желанием не ставить в неловкое положение предыдущих защитников, даже в их отсутствие. Тринадцатый легион Гемины, насколько я понимаю, до недавнего времени отвечал за оборону долины? Прокуратор понимающе кивнул, и лицо Беллетора приняло подобающе нейтральное выражение человека, который действительно искал способ раскритиковать оборону шахты, не критикуя своих предшественников.
- Так и было, трибун Скавр, и твой начальник прав, что не стал оскорблять их деяния здесь, даже в их отсутствие. Хотя, когда их отозвали в Апулум, чтобы они сосредоточились вместе с другими когортами легиона, я был вынужден отметить, что они оставили нас без рабочей силы или физической защиты, чтобы защитить золото императора от сарматов, за исключением нескольких человек, которых я нанял для охраны моей сокровищницы. Скавр понимающе кивнул.
- Зная, что нас разделяли всего несколько дней, я бы предположил, что легат, командующий Тринадцатым, счел это приемлемой авантюрой. Полагаю, вы не заметили никаких признаков угрозы с холмов на севере и западе? Максимус покачал головой. - Я так и думал. Это означает, что основные силы противника должны находиться на достаточном расстоянии, чтобы им пришлось довольствоваться разведкой вокруг долины. В таком случае, я считаю, что мы должны следовать плану трибуна Беллетора по обороне долины. Вчера мы с трибуном довольно подробно обсуждали этот вопрос, и я считаю, что полностью согласен с его планом. Возможно, я мог бы изложить ваши соображения, Домиций Беллетор?
Марк украдкой взглянул на Каттания и увидел, что на лице солдата написано самообладание. Арминий доверительно сообщил ему, что накануне вечером Скавр разговаривал с легионером еще долго после того, как были зажжены лампы, собирая как можно больше информации о расположении войск и планах действий на случай непредвиденных обстоятельств предыдущего гарнизона. Бенефициарий ясно осознавал, что ответы, которые он дал, будут лежать в основе мышления трибуна. Беллетор милостиво кивнул, на его лице отразилось облегчение. Непременно, коллега. Лицо Скавра окаменело от сосредоточенности, и люди, стоявшие вокруг него, придвинулись немного ближе, подсознательно признавая реальную военную власть в комнате.
- Проще говоря, это сооружение представляет собой долину длиной в четыре мили, один конец которой открыт, а другой закрыт двумя последовательно расположенными горами, которые возвышаются над равниной на высоту более тысячи футов. Стены долины поднимаются почти на одинаковую высоту, и, похоже, есть только один маршрут, который не ведет ни прямо вверх по дороге, идущей вдоль дна долины с запада, ни через крутые и легко защищаемые вершины на стенах долины с отличными полями обзора. Стоит отметить, что горнодобывающая деятельность в основном сосредоточена в районе гор на закрытой восточной оконечности. Прокуратор Максимус кивнул.
Действительно, трибун, это почти так, как описал трибун Тринадцатого легиона.
- В таком случае необходимы две основные защитные меры. Во-первых, мы должны быть готовы отразить сильную атаку на дне долины. Сарматы вполне могут собрать многотысячный отряд, чтобы напасть на такой богатый трофей, как этот, многие из них верхом, и мы должны быть готовы дать им отпор всего четырьмя когортами, которые, как вы видели, появились на дороге сегодня днем. Больше никто не придет на эту конкретную вечеринку. А это значит, что нам нужно будет построить стену в самом выгодном месте долины, прокуратор. Стена достаточно высокая, чтобы на нее нельзя было взобраться без лестницы, и увенчана ступенчатой боевой платформой, позволяющей относительно небольшому числу людей сражаться с противником, в несколько раз превосходящим их по силе. Учитывая, что долина кишит сильными мужчинами, я полагаю, что такое строительство не будет слишком обременительным для вас?
Прокурор нахмурился при этом предположении.
- Я не уверен, что различные бизнесмены, которые работают на шахтах от имени империи, хорошо отнесутся к тому, что их рабочую силу прогонят с шахт. не говоря уже о потерянных доходах как для них, так и для империи. Скавр улыбнулся ему, обнажив зубы в свирепой ухмылке.
- Я не сомневаюсь, что вы правы. Но, как сказал мне трибун Беллетор только вчера днем, когда мы входили на ваше предприятие, возможно, было бы лучше потерять доход за несколько дней, чем рисковать потерей всей шахты, не говоря уже о наших собственных жизнях, вы согласны? Он указал мне на то, что человек, потерявший это сооружение, должен либо пасть, защищая его, либо столкнуться с гораздо более долгой смертью от рук разочарованного империума, и я должен сказать, что не могу придраться к его логике. Беллетор бросил на него удивленный взгляд, но промолчал. Обман, который Скаурус плел вокруг предполагаемых взглядов своего начальника на защиту шахты, зашел слишком далеко, чтобы его можно было опровергнуть без большего смущения, чем могло вынести достоинство Беллетора. Со своей стороны, Скавр максимально использовал свой шанс разъяснить прокуратору, кто распоряжается ресурсами шахты.
- Кроме того, я уверен, что у вас не совсем нет рычагов воздействия на людей, которым вы доверили добывать золото империи? Возможно, вы могли бы сообщить этим бизнесменам, что их счета просрочены для проведения особенно тщательной проверки, если, конечно, срочность защиты их инвестиций не делает такое расследование излишним? Он поднял бровь, глядя на прокурора. - Я полагаю, на ваше усмотрение предусмотрен целый ряд строгих наказаний, если будет установлено, что у кого-либо из этих бизнесменов к рукам прилипает больше, чем его справедливая доля прибыли. Я могу заверить вас, что вы найдете моего коллегу Домиция Беллетора более чем благосклонным к любой просьбе помочь вам в отправлении имперского правосудия при таких обстоятельствах. Оставшись без особого выбора, его коллега-трибун кивнул в знак твердого согласия, и Скавр долго смотрел прокуратору в глаза, ожидая, пока тот признает его правоту легким наклоном головы. Превосходно. Так что, пока ваши партнеры помогают основной массе наших людей возводить эту стену в соответствии с нашими спецификациями, остальные будут проводить ремонт временных казарм, чтобы мои люди могли выбраться из своих палаток и укрыться под более надежным укрытием. Нам понадобится несколько дюжин дровяных печей, которые, я полагаю, ваши кузнецы смогут изготовить достаточно легко, учитывая, что у них будет временная передышка от изготовления и починки инструментов для добычи полезных ископаемых. А солдаты, которые не заняты ремонтом своего жилья, будут нести караульную службу на сторожевых постах на вершинах, высматривая любые признаки нападения сарматов из-за стен долины, каким бы маловероятным это ни было. Мы зашнуруем ваше заведение так же туго, как девичий корсаж, прежде чем вы успеете оглянуться. Он повернулся к Беллетору, чье выражение властного нейтралитета медленно сменилось легким смущением, поскольку его предполагаемый младший брат взял ситуацию под контроль.
- Это то, что вы имели в виду, коллега? Оставленный без выбора, молодой человек любезно кивнул, хотя на его лице отразилось подозрение, что им каким-то образом манипулировали, не имея четкого представления о том, как и почему. Скавр почтительно поклонился и с легкой улыбкой повернулся к Каттаниусу.
- Я рад, что так ясно отразил ваши мысли. И, возможно, с вашего согласия, мы могли бы побеспокоить здешнего бенефициария, чтобы он лучше понял, с каким врагом мы сталкиваемся? Беллетор снова кивнул, нахмурившись еще сильнее, когда понял, что конференция полностью вышла из-под его контроля. Его коллега Сигилис явно прилагал все усилия, чтобы сохранить неподвижность лица, но, на взгляд Марка, в выражении его лица промелькнул намек на презрение, хотя молодой человек старался не смотреть ни на Беллетора, ни на Скавра. Каттаниус выступил вперед, прочистив горло, без каких-либо признаков дискомфорта из-за размера или статуса своей аудитории.
- Не питайте иллюзий, господа, наш враг - гордый и благородный народ. Я предупреждаю вас, если мы позволим им использовать свою мобильность и сражаться в их предпочтительной манере, мы столкнемся с почти неминуемым поражением. Их всадники ездят верхом с мастерством людей, поднявшихся в седле, и вооружены длинным копьем, которое они называют контос. У наших легионеров есть шанс сразиться с ними в хорошем строю, но на неподходящей местности, или если строй был ослаблен их лучниками, этот враг может быть по-настоящему смертоносным. Действительно, их доблесть была достаточно впечатляющей, чтобы убедить последнего императора взять легион их улан для службы в Британии в рамках мирного соглашения после того, как мы разгромили их в битве у Замерзшей реки. И теперь, похоже, какая-то часть их нации решила отвернуться от этого договора и снова начать с нами войну. Он рассказал собравшимся офицерам историю, которую он рассказал Скавру предыдущим вечером о двух дакийских царях, Пурте и Боразе, хотя трибун отметил, что он не рассказал им о методе, с помощью которого были собраны разведданные.
- Наши шпионы сообщают нам, что Пурта собирает военный отряд численностью в тридцать тысяч человек за горами к северо-западу от крепости Поролиссум. Наши вспомогательные форты вдоль границы представляют для них очевидную первоначальную цель, после чего, как мы ожидаем, он попытается двинуться по дороге на юго-восток и выбивать легионы по одному за раз. Губернатор отдал приказ, чтобы два наших дакийских легиона ни при каких обстоятельствах не разделялись из-за боязни потерять их по отдельности, и, похоже, он достаточно счастлив уступить позиции, чтобы сохранить свои силы в целости.
‘ А шахта? Откажется ли он и от этого? Каттаний покачал головой, бросив извиняющийся взгляд на Скавра.
- Если у него и есть мнение по этому поводу, то легат Альбин не счел нужным поделиться им со мной, трибун. Что он действительно сказал мне, так это то, что силы, движущиеся по этой долине и возглавляемые Бораз, как полагают, относительно слабы по сравнению с теми, что выставлены Пуртой. Ожидается, что вы сможете сдержать варваров без особых проблем, учитывая благоприятный характер местности. Он бросил взгляд на Скавра. - Однако он также сказал мне, что, если это окажется не так, он считает, что Альбинус Майор может быть достаточно легко отбит, как только основные силы под командованием Пурты будут разгромлены. Его точные слова были такими: “Это же не значит, что сарматы могут забрать горы с собой, не так ли? Скавр криво улыбнулся Беллетору.
- Значит, никакого давления нет, а, трибун? Мы должны быть в состоянии победить достаточно легко, а если нет, то легионы смогут привести себя в порядок позже, не потеряв ничего, кроме нашей репутации. Это и наши жизни, конечно.
- Боги небесные, но я понимаю, почему ребята из Тринадцатого были бы рады убраться отсюда на цыпочках, если бы у них была хоть малейшая возможность. Марк оглянулся вниз по склону на своего тяжело работающего знаменосца, ухмыляясь при виде красного лица мужчины и надутых щек. Остальная часть центурии растянулась внизу по склону, достаточно легко поднимаясь вслед за Морбаном, когда он вел их в их путешествии к утренней цели. Справа от них возвышалась гора, которую шахтеры называли "Ротонда", в то время как слева долина была образована длинным, крутым и легко обороняемым гребнем, но перед ними было ровное пространство между горой и гребнем шириной около трехсот шагов, которое имело было названо "Седловиной", через которую атакующие силы смогли бы проникнуть в долину с гораздо большей легкостью. Пятому веку было поручено исследовать наблюдательный пункт, который был построен для наблюдения за ущельем, и обеспечить раннее предупреждение о любом подобном приближении с севера.
- Хороший завтрак, за которым последует легкая прогулка по холмам? Может ли человек желать чего-то большего, Знаменосец? Морбан посмотрел на него с выражением недоверия. С чего бы ты хотел, чтобы я начал, центурион? Было бы неплохо остаться в моей постели после первого воробьиного пуканья. Съесть на завтрак что-нибудь получше, чем кусок черствого хлеба и ломтик вчерашней свинины, запив это водой, было бы еще приятнее. После этого. Он остановился, чтобы перевести дух, прежде чем возобновить подъем, цепляясь ногами за травянистый склон, чтобы не упасть. ‘После этого мое идеальное утро включало бы в себя энергичный отдых в компании каких-нибудь дорогих профессиональных дам, за которым последовал бы расслабляющий час или два в частной бане в компании тех же дам. Соедините все эти вещи вместе, и это было бы более или менее идеально. Вместо этого я обнаруживаю, что взбираюсь на гору в компании самой уродливой компании солдат, с которыми мне не повезло встречаться в течение многих лет, и не с одним, а с тремя центурионами, каждый из которых, по-видимому, намерен лишить себя того малого удовольствия, которое можно получить от игры. ситуация. Кадир пожал плечами, слабая улыбка тронула его непроницаемое в остальном лицо.
- Я только указал твоим коллегам, Знаменосец, что видел тебя увлеченным беседой с Бенефициарием Каттаниусом незадолго до того, как ты начал предлагать ставки на то, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до наблюдательного поста. Морбан фыркнул и выпятил нижнюю губу, игнорируя комментарий хамианского центуриона и сосредоточившись на подъеме. Дубн приподнял бровь, глядя на своего друга, и заговорщически понизил голос. Морбан? Не находишь слов? Мне действительно нужно почаще молиться Коцидию, если он собирается отвечать мне таким впечатляющим образом. Знаменосец продолжал карабкаться, бросив через плечо озлобленный ответ.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги