- Но мой отец допустил одну ошибку в конце своего правления, когда свет в его глазах начал меркнуть. Он женил моего старшего брата Асандра на дочери соседнего царя, милой крошке, пока она была жива, но вместе с ней появился ее брат Инармаз, а с Инармазом пришел весь яд, которым отец пичкал его всю жизнь. Брат моего брата по браку, как вы, наверное, уже поняли, глубоко враждебен вашей империи, и многое из того, что он говорит по этому поводу, находит отклик в сердцах моего народа. С годами, подобно воде, выходящей из этого плаща в виде пара, жар его ненависти выжег здравый смысл, который наш отец с таким трудом привил мышлению племени. Его постоянное излияние ненависти заставило их снова взяться за оружие против Рима.
- Но твой брат? Балоди покачал головой.
- Жена Асандра умерла, производя Галатаса на свет, а ее брат проявил безжалостность, используя ее память, чтобы подтолкнуть короля к вражде с Римом. Асандер Бораз был сыном нашего отца в этом вопросе, всегда более склонным к тому, что вы могли бы назвать соглашательством с Римом. Но с годами влияние Инармаза постепенно отвлекло его от каких-либо отношений с вашей империей, до такой степени, что он был доволен тем, что его втянули в эту войну обещаниями легкой победы, в то время как римские армии заняты на севере провинции. Инармаз также пообещал моему брату гору золота, которую можно забрать. И в последние несколько месяцев гнев нашего народа усилился из-за рассказов об изнасилованиях и грабежах в поселениях, граничащих с вашей провинцией, зверствах, совершаемых солдатами в форме вашей империи. Марк и Дубн обменялись взглядами, в то время как знатный сарматец продолжал. Но во всех этих решениях, конечно, он всегда был человеком, стоящим за троном, постоянно стремясь давать советы и задабривать короля, но проявляя большую осторожность, чтобы никогда не выдать себя в качестве реального лица, принимающего решения. Что касается племени, то это была война Асандра, и Инармаз всегда заботился о том, чтобы его считали верным последователем. Когда сладкое вино победы, которого ожидает мой народ, окажется кислым напитком, под сомнение будут поставлены решения короля, а не совет, на котором они были основаны. Он устало покачал головой и замолчал как раз в тот момент, когда Квинт вернулся с деревянной миской дымящегося рагу. Марк взял еду со словами благодарности своему заместителю и передал ее Балоди, который достал из-под одежды костяную ложку и начал есть. Оба центуриона наблюдали, как он с наслаждением поглощает еду, и когда он отправил в рот остатки тушеного мяса, Марк потянулся к миске, вопросительно приподняв бровь. Итак, что теперь будет? Балоди посмотрел на Марка с выражением покорности судьбе, прожевал последний кусок мяса и проглотил, прежде чем ответить.
- Я не одарен способностью видеть будущее, центурион, но человеку не нужны навыки провидца, чтобы знать, что, поскольку мы с братом вряд ли когда-нибудь снова увидим наш народ, мой племянник очень одинок в море врагов. Он находит легкую добычу, которую, как обещал Инармаз, его отец яростно охранял, не давая ему одержать быструю победу над племенем, и обещанное им огромное богатство достанется им. А за его спиной скрывается бесконечно хитрый человек, чьи сыновья, Амноз и Аларди, наводят на него ужас перед знатью племени. Они оба бешеные псы, и ни у кого из них не возникло бы ни затруднений, ни угрызений совести убить моего племянника “на благо племени”. Я полагаю, он сделает свой ход утром, предложив Галатасу возглавить новую атаку на вашу оборону и пообещав своим сыновьям сражаться по обе стороны от своего принца, чтобы обеспечить его безопасность. И в какой-то момент, в какой бы битве ни завязался бой, независимо от того, выиграют наши воины или проиграют, один из сыновей Инармаза вонзит маленький клинок в доспехи моего племянника и позволит ему уйти из жизни, скрытый от посторонних глаз охраной короля, которая, я сильно подозреваю, уже сделала это. был обращен к ним на службу. Дубн понимающе кивнул.
- А ты? Если бы вы стояли по другую сторону этой стены, что бы вы могли сделать, чтобы изменить это предсказание? Балоди поднялся на ноги, глубоко вздохнул и с нежной улыбкой посмотрел на дородного центуриона.
- Ты принимаешь меня за побежденного, не так ли, смирившегося с окончанием рода моего отца? Кровь, которая создала королевство на равнинах за этими холмами, сильна во мне, центурион, и если бы я выступил против Инармаза, я бы заручился поддержкой тысяч тех копейщиков, которых ты видишь стоящими лагерем перед твоими стенами. Я бы не стал стоять в стороне и смотреть, как наследство моего отца крадет второй сын короля-соперника, и мой племянник тоже не сошел бы в могилу с ножом в спине, если бы я стоял рядом с ним. Конечно, он все равно мог бы умереть, но рана была бы спереди, и его поражение было бы нанесено в честном бою, а не обманом и убийством. Он покачал головой с горькой улыбкой. - Но поскольку я стою здесь под остриями ваших копий, все это не имеет особого значения, вы согласны? Полог палатки раздвинулся, и солдат просунул голову в щель, почтительно отдавая честь. Прошу прощения, центурионы, но у меня для вас сообщение из больницы. Лекарь дала мне это для вас и сказала, что это срочно. Марк взял табличку и некоторое время читал, затем передал ее Дубну, подозвав Квинта. Избранный, держи этого человека под охраной. Центурион Дубн и я должны проконсультироваться с трибуном. Тебе действительно не обязательно это делать. Марк продолжил кропотливую работу по перетяжке обмоток, которыми низ его леггинсов крепился к ботинкам, работая осторожно, следя за тем, чтобы ничего не болталось во время драки.
- Я действительно хочу. Я обещал.
- Ты обещал любить и заботиться обо мне и об Аппиусе, это было обещание, которое я помню. Что мы будем делать, если ты спустишься по этой стене и никогда не вернешься? Что, если в следующий раз, когда я увижу твое лицо, оно будет насажено на острие копья? Что, если. Марк покачал головой, снова натягивая вторую штанину и поднимаясь на ноги. Заключив Фелицию в объятия, он притянул ее к себе, обхватив обеими руками.
- Я обещал доставить тело короля его сыну, если он умрет. А я человек слова. Она подняла на него полные слез глаза.
- И его дядя пообещал убить тебя, если ваши пути еще когда-нибудь пересекутся. Снова покачав головой, он мрачно улыбнулся.
- Это последний раз, когда я говорю Юлию то, чего не хочу, чтобы ты знал. Но это правда, не так ли? Марк кивнул. Да. И я считаю его человеком слова.
- Значит, вы отправитесь безоружными в лагерь варваров средь бела дня, даже не надев мечей? Он машинально взглянул на двойные ножны, прислоненные к его походному креслу.
- Нет особого смысла провоцировать их показной демонстрацией оружия. Я ожидаю, что они снабдят меня клинком, если меня призовут защищать честь империи. Просто убедись, что получишь хорошую цену за мой, если. Фелиция насмешливо фыркнула.
- Ты уверен, что не обещал их кому-нибудь из своих друзей?
Марк открыл рот, чтобы ответить, но полог палатки резко отодвинулся в сторону, и за ним показался Юлий, ожидающий снаружи. Пришло время сделать это, если ты намерен сунуть голову в ловушку? Он коротко кивнул Юлию и поцеловав Фелицию в щеку, повернулся, чтобы уйти.
- Я скоро вернусь.
‘ А если это не так? Римлянин повернулся, смахивая слезу со щеки жены.
- Тогда я буду с Митрой. В таком случае, любовь моя, почти мою память? Он вышел из палатки и направился к нависающей громаде стены, Юлий пристроился рядом с ним и тихо заговорил в утренней тишине.
- Ты упрямый ублюдок, я отдаю тебе должное. Ты передумаешь? Единственным ответом, который дал его друг, было резкое покачивание головой, воинственно сжатые челюсти заставили первого копьеносца вздохнуть лишь частично с притворным отчаянием. - Я знаю, ты дал свое слово, а надежность римлянина - это последнее, что он может позволить себе потерять. Только ты больше не римский патриций, не так ли, Марк? Ты центурион в заднице вспомогательной когорты империи, и для этих людей твое слово не стоит и пара от твоей мочи. Так что прекрати это безумие, и мы спустим труп со стены на веревке. Они могут заключить перемирие, чтобы прийти и забрать своего мертвого короля. Ты никогда больше не увидишь этого человека, Галатаса, так что никто ничего не узнает. Что ты скажешь; может быть, мы все решим дожить до завтрашнего рассвета? Марк остановился и повернулся к нему лицом.
- А если бы ты дал слово мужчине, что сделаешь что-нибудь? Что тогда, Юлий? Что, если бы твоей единственной наградой, скорее всего, было холодное железо, но ты посмотрели бы товарищу-воину в глаза и дал торжественную клятву? Как бы ты смог терпеть свою собственную компанию всю оставшуюся жизнь, если бы отказались от этого обещания? Первое копье ошеломленно покачал головой.
- Марк, никто не будет думать о тебе хуже за то, что ты не покончил с собой от рук этой своры воющих варварских отбросов. Подумай о своей жене и ребенке. Римлянин кивнул, поворачиваясь обратно к стене и возобновляя свой размеренный шаг.
- Так и есть. Я избавляю их от унижения наблюдать, как я справляюсь с горечью и самобичеванием, которые станут моей судьбой, если я откажусь от своего инстинкта в этом вопросе. А теперь давайте покончим с этим, и больше никаких попыток отговорить меня следовать по пути, который диктует моя честь. Поняв, что он побежден, первое копье замолчал на оставшуюся часть пути к стене, следуя за своим другом вверх по ступеням крепостного вала туда, где на боевом помосте ожидало тело короля в плотных одеждах. Трибун Скавр стоял рядом с ним, глядя на вражеский лагерь, и когда он увидел Марка, то указал пальцем на лучников, терпеливо ожидавших за пределами досягаемости луков фракийца в предрассветных сумерках.
- Не успеешь сделать и пятидесяти шагов, центурион, как окажешься в пределах досягаемости их стрел. Вы не сможете убежать без того, чтобы они не осыпали вас стрелами, прежде чем вы сможете преодолеть половину расстояния таким образом. Я предлагаю вам отказаться от этой безумной идеи, пока я не обнаружил, что мне не хватает еще одного опытного офицера. Марк пожал плечами.
- Я не буду баллотироваться, Трибун. Что бы ни ждало меня в этом лагере, это лучше, чем умереть на виду у нашей стены со стрелой в спине. Вы можете отдать мне прямой приказ не выходить туда, но если вы это сделаете, то пожертвуете двумя вещами. Скавр тихо усмехнулся.
— Я могу угадать одно из них - ваше чувство чести, да? Марк серьезно кивнул. - А другой?
- Шанс на то, что нам все же удастся заключить мир с этими людьми путем переговоров. Скавр приподнял бровь.
- Более вероятно, что у нас ничего подобного не получится, но я понимаю ход твоих мыслей, и если тебя не переубедить, то... Марк покачал головой, и трибун повернулся к Юлию, беспомощно пожав плечами. ‘ Очень хорошо. Тогда давайте продолжим, хорошо? Марк в гробовом молчании наблюдал, как мертвого правителя сарматов спустили с края стены на голую землю внизу. Как только труп благополучно оказался на земле, он повернулся к Юлию с мрачной улыбкой.
- Пришло время пойти и посмотреть, какая судьба мне уготована. Позаботься о моей жене и ребенке, если случится самое худшее. Прежде чем кто-либо из них успел ответить, он ухватился за веревку с узлами и перешагнул через парапет стены, спускаясь вниз, чтобы присоединиться к трупу короля. Поднявшись на ноги, он бросил взгляд на вражеский лагерь и увидел внезапную суматоху: из ворот вышло еще больше воинов, готовых отразить любую атаку. Присев на корточки, он развязал веревку вокруг трупа и взял тело мертвого короля на руки. С трудом поднявшись на ноги, он повернулся и начал долгую, медленную прогулку к лагерю варваров, не оглядываясь на группу офицеров, наблюдавших за его продвижением со стены наверху. Как и прежде, его приближение было встречено группой всадников во главе с сыном мертвого короля, хотя на этот раз, как он заметил, принц обошелся без очевидной угрозы своим длинным копьем. Остановив коня в нескольких шагах от римлянина, он со страхом и печалью уставился на ношу центуриона. Ты привел ко мне моего отца, не так ли, римлянин? Марк кивнул, стоя неподвижно с тяжелым телом короля, прижатым к его груди.Как я и поклялся, Галатас Бораз. Ночью он сдался своим ранам. Принц склонил голову.
- Скажи мне честно, он умер в одиночестве? Марк покачал головой.
- Нет. Когда стало ясно, что его конец близок, мой трибун, воин, доказавший свою храбрость, засвидетельствовал ему свое почтение, как и подобало, и просидел с ним до конца. Король умер с мечом в руках. Галатас вздохнул, глядя на тело в руках Марка.
- За это я вам очень благодарен. Принц сделал знак своим людям, и пара рабов вышла вперед, чтобы освободить римлянина от его ноши. Марк стоял неподвижно, остро ощущая направленные на него железные и костяные наконечники стрел. Через мгновение Галатас снова поднял голову, не стыдясь слез, струившихся по его щекам.
- Вокруг тебя полно мужчин римлянин, у которых будет сильное искушение вонзить в тебя свои костяные головки и посмотреть, как ты умираешь в муках, в качестве мести за смерть моего отца. Ты видел, что наши алые стрелы могут сделать с человеком? Марк твердо ответил на его взгляд. У меня есть. Один из ваших разведчиков умудрился оцарапать себя такой стрелой, когда мы потревожили его укрытие во время нашего марша сюда. Это не было похоже ни на какую смерть для воина. Я дал ему покой, вместо того чтобы стоять и смотреть, как воин умирает столь неподобающим образом.
- Я понимаю. Галатас покачал головой, и Марк почувствовал, как напряжение в воздухе вокруг него слегка спало. ‘ И за это я выражаю вам свое уважение. Он неловко поерзал в седле, искоса поглядывая на телохранителя рядом с собой, человека по имени Амноз, который проявил такую враждебность во время предыдущего визита римлянина. Под разграбленным римским шлемом на лице телохранителя застыли суровые черты, его глаза были устремлены на Марка с нескрываемой, тлеющей ненавистью. Рядом с ним был еще один мужчина с чертами лица их отца, явно на несколько лет старше и плотнее сложенный, и он вспомнил, как Балоди говорил ему, что у Инармаза есть еще один сын. В то время как выражение лица Амноза выражало простое желание убить римлянина, лицо его брата Аларди было в целом более расчетливым. Галатас снова заговорил, и Марк услышал нотку смирения в его голосе.
- Ты, наверное, помнишь, что мой дядя Инармаз поклялся отрубить тебе голову при следующей встрече. Амноз - его сын, и он повторил клятву своего отца. Я подробно обсудил этот вопрос с ними обоими и выразил свое разочарование тем, что они нарушили гостеприимство моего лагеря, но мой дядя заявил, что он будет служить только королю. Поскольку я еще не признан знатью, он отказывается принять мой приказ воздержаться от этого дела. Это тонкая грань, но в отсутствие моего дяди я недостаточно силен, чтобы заставить их повиноваться. Ещё нет. Марк поднял на него глаза и по усталости на его лице понял, что у юного принца и своих проблем хватает. Он кивнул, бросив спокойный взгляд на Амноза.
- Я понимаю. Вы не можете защитить меня от этого человека, не ослабив своих собственных позиций, возможно, до такой степени, что спровоцируете восстание. Галатас кивнул, и римлянин посмотрел на воинов, собравшихся позади него, выискивая тех, чьи лица выдавали неуверенность в том, следует ли им поддерживать молодого человека во главе своих войск. Он нашел достаточно людей, которые, казалось, пребывали в нерешительности, чтобы поддержать утверждение Балоди о том, что положение его племянника отнюдь не было надежным. Я понимаю. Тебя еще предстоит провозгласить новым королем твоего племени, поскольку смерть твоего отца была подтверждена только что. И каждый мужчина здесь будет наблюдать и судить тебя, если ты помешаешь людям Асандра Бораза отомстить людям, убившим их правителя. И все же хладнокровно убить человека, возвращающего тебе тело твоего отца, это также может навлечь на тебя гнев твоих богов. Я вижу ваше затруднение, принц Галатас, и могу ли я предложить предложение, которое удовлетворит наши потребности? Из-за спины принца донесся отрывистый смех, и Инармаз направил свою лошадь вперед группы, его мощный жеребец яростно кусал животных, попадавшихся ему на пути.
- Тогда давай римлянин, покажи принцу выход из его дилеммы. Несомненно, это будет связано с тем, что вам позволят уйти целым и невредимым?
Марк раскрыл и поднял руки, медленно шагая вперед, в то время как наконечники стрел отслеживали его движение. Отполированный железный наконечник контоса Амноза опустился ему навстречу, его острие слегка вонзилось в его покрытую кольчугой грудь в явном предупреждении, и Марк улыбнулся мужчине, обнажив зубы.
- Что касается твоего последнего замечания, Инармаз, то ответ, скорее всего, утвердительный; уверяю тебя, я уйду из этого места. Но чтобы понять, почему это так, возможно, вы захотите рассмотреть возможность того, что принц Галатас, вместо того чтобы защищать меня от вас и людей своего отца, возможно, пытается защитить вас от меня? Он еще мгновение смотрел на Амноза, затем сплюнул на землю под ноги лошадям. Галатас вытянул руку, схватив Амноза за тунику, выглядывающую из-под кольчуги, и не дал ему спешиться внезапным резким приказом. Повернувшись обратно к Марку, он вопросительно прищурился.
- Вы хотите отказаться от традиционной защиты, которую я обязан вам предложить, учитывая, что вы вернулись только для того, чтобы привезти мне тело моего отца? Марку коротко кивнул, уставившись на Амноза с напряженностью, которая была лишь отчасти притворной.
- Я знаю. Я вызываю его на дуэль в манере, которая, как мне сказали, традиционна для вашего племени: один меч и двое мужчин, причем только одному разрешается покидать кольцо щитов. Соглашается ли он, или его храбрость - не более чем показуха, чтобы произвести впечатление на мальчика, которого он держит в своей палатке?
Инармаз посмотрел на него сверху вниз с уродливой ухмылкой.
- Возможно, мой сын говорит на вашем языке не так, как я, но я уверен, что он распознал термин, который вы только что употребили. Если ты не так хорош в круге, как тебе кажется римлянин, то ты скоро окажешься лежащим на спине в грязи с распоротыми кишками, а собаки будут вырывать твои внутренности. Он кивнул сыну, и телохранитель выкрикнул несколько приказов крестьянским пехотинцам, собравшимся позади лошадей. Пока Марк наблюдал, они поспешно образовали вокруг него широкий круг, установив свои щиты непрерывным барьером из дерева и железа, который должен был загнать сражающихся на арену, где должна была решиться их судьба. Принц спешился и взял щит у одного из них, подошел с ним к Марку и с гримасой протянул ему.
- Возможно, ты самый храбрый человек из всех, кого я встречал, центурион, или самый глупый. Вероятно, и то, и другое. Если только ваша безграничная самоуверенность не оправдается, Амноз поиграет с вами некоторое время, прежде чем покалечить вас, чтобы развлечься, а затем, когда вы будете слишком слабы даже для того, чтобы молить о пощаде, он, несомненно, вскроет ваше тело и оставит вас здесь, живого, но беспомощного для собак. Я видел, как он дрался в дюжине таких поединков, и поверь мне, здесь нет никакого соперничества. Для Амноза такие вопросы - просто спорт.’ Он пристально посмотрел Марку в глаза, слегка покачав головой. "Условия этого конкурса просты. Во-первых, вы должны сражаться с непокрытой головой. Марк ослабил ремешок своего шлема и снял его, передав тяжелую железную чашу Галатасу, который, в свою очередь, передал ее одному из мужчин, образующих круг. Амноз прокричал что-то воину, и люди вокруг них рассмеялись над его словами, в то время как Галатас мрачно улыбнулся, вытаскивая свой меч из ножен. Марк посмотрел на клинок, прикидывая, насколько тяжелым он будет по сравнению с его собственной узорчатой спатой. Рукоять оружия была украшена навершием, выполненным в форме орлиных когтей, сжимающих металлический шар.Если вам нужна какая-то мотивация, то, возможно, вам поможет узнать, что Амноз советует ему хорошенько заботиться об этом шлеме, поскольку отныне он будет носить его. Очень скоро я воткну этот меч в землю в центре ринга, и по моему сигналу бой начнется. Тот, кто первым схватит меч, имеет право поднять его с земли и атаковать другого любым способом, который он выберет, в то время как его противник может противостоять этой атаке любыми имеющимися в его распоряжении средствами. Ты понимаешь? Марк посмотрел через ринг на своего противника, увидев уверенность в глазах Амноза, когда тот размахивал руками во время небрежной разминки.
- Я понимаю. А что касается меня, то мне сказали, что Амноз - хороший фехтовальщик, не особо талантливый, но быстрее и сильнее большинства ваших людей. Он также несколько самоуверен, и его правая сторона сильнее левой. И твой дядя Балоди передает тебе привет. Ты понимаешь? Галатас кивнул в ответ на вопрос с выражением легкого недоумения, а затем отвернулся, твердо воткнув лезвие меча в дерн между сражающимися, прежде чем выйти из кольца щитов, которое сомкнулось за его спиной, изолировав двух мужчин на арене примерно тридцати футов в поперечнике. Амноз кивнул своему отцу, прежде чем повернуться лицом к Марку, и в кругу воцарилась тишина, когда мужчины вокруг них с предвкушающими ухмылками наблюдали, как римское каре приближается к их чемпиону. Галатас подал необходимый сигнал воину, державшему рог, и как только инструмент коснулся губ мужчины, Амноз бросился вперед, чтобы с торжествующим криком выдернуть меч из дерна, в то время как Марк стоял и наблюдал, позволив краю своего щита опуститься на землю у его ног. Сарматец повернулся к своим товарищам и триумфально поднял оружие, встречая их одобрительные возгласы распростертыми руками победоносного гладиатора, но его ликование исчезло, когда он повернулся к римлянину и обнаружил, что тот наблюдает за зрелищем с явным безразличием. Поднеся меч к губам, Амноз благоговейно поцеловал его лезвие под возобновившиеся одобрительные возгласы, затем с ухмылкой взмахнул им, указывая на Марка, встал в боевую стойку и медленно двинулся к намеченной жертве. Римлянин все еще ждал и наблюдал, воздерживаясь от каких-либо движений, пока острие оружия не оказалось всего в футе от его лица. Отодвинув одну ногу назад, он поднял правую руку, чтобы поставить щит на место, наблюдая за глазами Амноза поверх бортика и бесстрастно ожидая, когда тот сделает первый ход, надеясь, что ухмыляющийся варвар примет его неподвижность за страх. Небрежно пожав плечами своим товарищам, чемпион подошел ближе, замахиваясь мечом в яростной атаке на непокрытую голову Марка. Клинок со звоном отскочил от поднятого щита римлянина, высекая искры из его железного обода, и центурион снова отступил назад, прижимая щит к телу, в то время как люди в кольце щитов насмехались над такой тактикой. Амноз снова взмахнул тяжелым клинком без всякой паузы, нанеся горизонтальный удар, который проделал глубокую борозду в деревянной доске и отбросил Марка назад под новые одобрительные возгласы окружающих их мужчин. Римлянин снова отступил назад, прижав щит так близко к телу, что его нос почти касался железного обода, и украдкой потянулся левой рукой к поясу, прикрываясь им. Почувствовав победу, Амноз взмахнул мечом над головой, явно намереваясь вонзить его в щит с достаточной силой, чтобы расколоть железный обод и дерево за ним на части, но когда тяжелый клинок достиг высоты своего взмаха, Марк решительно шагнул вперед, набрав полную грудь воздуха, когда он так и сделал. Задвинув правый край своего щита за щит противника, он вызывающе проревел в лицо Амнозу, затем воспользовался мгновенным преимуществом неожиданности, чтобы оторвать щит противника от своего тела. Отбросив свой собственный щит, он подошел ближе и протянул руку, чтобы взять поднятую руку противника с мечом мощным захватом, который бесполезно удерживал оружие в воздухе над ними. У Амноза было всего мгновение, чтобы понять, что римлянин вооружен, прежде чем нож оказался у него между ребер, и он вздрогнул, когда Марк вонзил охотничий клинок из полированного металла длиной с мужскую ладонь сквозь кольчугу ему в грудь. Посмотрев вниз, он нахмурился, не веря своим глазам от внезапного шока от раны, пустыми глазами уставившись на странный закрученный узор, украшавший ту часть лезвия, которая не была глубоко погружена в его грудь. Потрясенная тишина воцарилась в кругу, и воины вокруг них с изумлением наблюдали, как Марк, крепко держа левой рукой руку с мечом раненого воина, повернул рукоятку ножа так, чтобы лезвие было острием вверх, и вырвал стон боли из уст агонизирующего чемпиона. Оскалив зубы, римлянин вонзил сталь себе под ребра, повернув лезвие так, чтобы оно вонзилось острием в сердце противника. Амноз умер там, где стоял, его глаза закатились кверху, а тело безвольно обвисло на одеревеневших от боли ногах. Ослабив хватку на рукояти ножа, Марк вырвал меч из ослабевшей руки умирающего, оставив меньшее лезвие глубоко в его груди, и сильно пнул шатающийся труп, чтобы тот растянулся в центре круга. После секундного ошеломленного молчания Галатас шагнул в кольцо щитов, но как только он открыл рот, чтобы заговорить, Инармаз плечом протиснулся в круг из-за его спины, а другой его сын отстал на шаг. Выхватив меч из ножен, аристократ оттолкнул племянника в сторону и шагнул вперед, чтобы поднять щит своего мертвого сына, игнорируя гневные слова, которые выкрикивал ему принц, в то время как брат Амноза Аларди взял щит у одного из мужчин, выстроившихся в круг. Марк оценил старшего сына Инармаза в тот краткий миг, пока Галатас ругал аристократа, наблюдая, как крепко сложенный воин поднял свой меч и уставился на него поверх края щита. Направив клинок на Марка, Инармаз рявкнул через плечо короткую фразу на своем родном языке, мрачно улыбнувшись, когда Галатас замолчал. Шагнув вперед, пока мечи двух мужчин не оказались достаточно близко, чтобы соприкоснуться, Инармаз выплюнул свою ярость тоном, граничащим с ненавистью.
- Мой племянник говорит мне, что я рискую навлечь бесчестие на наше племя, предлагая вам дальнейшее насилие. Он говорит мне, что вы победили моего сына в честном бою и что теперь мы должны уважать вашу победу и позволить вам уйти. И я, Роман, сказал ему, что получу либо твою голову, либо его. Марк мрачно улыбнулся ему в ответ, поднимая меч, чтобы направить его на Аларди.
- Ты уверен, что хочешь этого, Инармаз? Теперь у тебя остался только один сын. Что, если я положу Аларди на погребальный костер рядом с Амнозом? Кого же тогда вы замышляете посадить на трон вместо Галатаса? Возможно, вы сами? Глаза Инармаза сузились.
- Обвинение меня в измене не спасет тебя от моей мести, римлянин. Защищайся! Двое мужчин встали по обе стороны от Марка и по сигналу Инармаза быстро атаковали, пробивая его оборону с яростью людей, чей мир был разорван в клочья у них на глазах. Уклоняясь от удара мечом, нацеленного ему в голову, Марк развернулся, нанося удар мечом принца по ногам Аларди с целью подколоть ему сухожилия, но меч был тяжелее и медленнее в обращении, чем он привык, и воин с издевательской ухмылкой уклонился от его атаки, когда меч закончил свой замах, практически упершись в плечо центуриона. Инармаз бросился в бой, ударив мечом по щиту римлянина, а Марк встретил угрозу оружия полированной железной серединой своего щита, поморщившись, когда от столкновения клинка и наконечника мгновенно онемела его левая рука. Едва держась за рукоять доски, он решительно шагнул внутрь обороны Инармаза, все еще держа меч Галатаса, его длинное лезвие было направлено назад через плечо, а тяжелое железное украшение на навершии указывало вперед. Уронив щит, он схватил аристократа за тяжелую золотую цепь, чтобы тот не отступил, и пока Инармаз все еще пытался пустить в ход свой меч, римлянин ударил его рукоятью в лоб со всей силой, на которую был способен. Рев ярости мгновенно предупредил его о том, что Аларди настиг его, и во вспышке вдохновения он ухватился за цепь, чтобы притянуть Инармаза к себе, уклоняясь в сторону, когда он оттаскивал ошеломленного аристократа на путь своего сына. Воин отбросил своего отца в сторону своим щитом, не обращая на него внимания, когда тот растянулся во весь рост в грязи и с яростным взглядом выпрямился перед римлянином, отбросив ногой отброшенный щит своего врага, чтобы помешать ему поднять его.
- Не думаю, что твой отец будет очень рад, когда к нему вернется рассудок. Аларди наполовину рассмеялся, наполовину прорычал в ответ, описав мечом экстравагантную свистящую дугу.
- Он будет очень рад, когда я покажу ему, что осталось от тебя, когда его охотничьи собаки растерзали тебя на части. Теперь ты без щита, и никакие хитроумные приемы с мечом тебя не спасут. Он атаковал со свежей энергией, и римлянин оказался в затруднительном положении под шквалом ударов его меча, отступая под натиском, способный лишь отражать удары, тщетно ожидая прорехи в обороне противника. Снова отступив назад, он почувствовал твердую поверхность щита за своей задней пяткой, и в этот момент чья-то рука сильно толкнула его в спину, на мгновение выведя из равновесия. Когда он, шатаясь, двинулся вперед, Аларди прыгнул, чтобы напасть на него, описав своим тяжелым клинком смертельную дугу, которую Марк едва успел отразить своим собственным оружием, зацепив ногой в ботинке за лодыжку римлянина и выведя его из равновесия, прежде чем повалить на землю. Стоя на лезвии меча принца, Аларди приставил острие своего собственного оружия к горлу Марка и невесело ухмыльнулся, глядя на него сверху вниз, тяжело дыша от напряжения.
- Видишь? Без щита, а теперь и без меча тоже. Марк посмотрел на него снизу вверх, затем переключил внимание на другую сторону круга.
- Верно. Но у меня все еще есть последнее оружие. Твой дядя Балоди. Мгновение Аларди, нахмурившись, непонимающе смотрел на римлянина, а затем его глаза расширились от шока, спина выгнулась дугой, и дыхание с шумом вырвалось изо рта, когда что-то сильно ударило его в спину. Откатившись в сторону от острия меча, Марк поднялся на ноги и увидел, как молодой воин бросил свое оружие и приложил руку к тому месту, где из его спины торчала стрела, окрашенная в красный цвет. Подобрав меч принца, римлянин подошел к ошеломленному Инармазу, которому удалось подняться на ноги, и приставил острие оружия к горлу знатного сармата, все еще ошеломленно смотревшего на бедственное положение своего сына. Пошатнувшись на мгновение, когда боль от раны утихла, Аларди резко опустился на одно колено, когда струйка кровавой слюны побежала по его подбородку на грудь в кольчуге, подняв глаза, чтобы на мгновение встретиться с безжалостным взглядом Марка, прежде чем его глаза закатились, показав только белки. Растянувшись во весь рост в грязи, он лежал, дергаясь, рядом со своим братом, в то время как римлянин наблюдал, как несколько воинов с обнаженными мечами прокладывают себе путь сквозь людей Инармаза, громко крича на своем родном языке и используя плоские лезвия против тех, кто не спешил уступать их натиску. Быстро двигаясь, они пересекли круг и встали вокруг своего принца, в то время как Балоди, теперь одетый в меха дворянина, протиснулся сквозь щиты в круг во главе другой, более многочисленной группы своих последователей. Его уверенная развязность явно была направлена на то, чтобы произвести впечатление человека, который знал, что события развиваются по его сценарию. Жестом отослав Марка от Инармаза, Балоди сорвал тяжелую золотую цепь с шеи дворянина, а затем грубо выбил его ноги из-под него, прежде чем вытащить узкую золотую корону короля из-под одежды и поднять ее над головой в сжатом кулаке. Повернувшись к Галатасу, он церемонно поклонился, прежде чем возложить корону на голову молодого человека, затем снова повернулся к воинам Инармаза и проревел им короткую команду, указав на принца раскрытой ладонью, прежде чем опуститься на одно колено со склоненной головой. Из-за спин держателей щитов внезапный лязг железа возвестил о присутствии еще дюжины его людей, и еще больше хлынуло из лагеря позади них. По выкрикнутому приказу своего лидера они начали в унисон стучать своими мечами и щитами и скандировать имя Галатаса. После мгновения ошеломленного молчания один из людей в кольце щитов медленно опустился на колени, за ним быстро последовал другой, и в мгновение ока каждый из них последовал примеру своих товарищей, осознав тот факт, что они были в меньшинстве и без лидера. Галатас шагнул вперед с поднятой рукой, чтобы принять их приветствие, обменявшись изумленным взглядом с Марком, когда люди хлынули из лагеря позади него, присоединяя свои голоса к лести.
- Значит, брат короля вмешался как раз вовремя? Марк устало кивнул в ответ на вопрос трибуна Беллетора.
- Да, трибун. Он всадил отравленную стрелу в сына Инармаза Аларди как раз в тот момент, когда тот собирался разделать меня на куски и скормить своим собакам, и окружил своих воинов людьми, верными старому королю. То, что он завладел короной мертвого короля, было мастерским ходом, он просто подошел к Галатасу и надел ее себе на голову, а это означало, что люди Инармаза должны были либо сражаться прямо здесь, либо заявить о своей верности новому королю’ Он сделал еще один глоток воды из стоящего перед ним стакана, прежде чем продолжить.
- Принц вытащил меня оттуда так быстро, как только смог, но он дал мне сообщение, которое я должен передать тебе, трибун. Он повернулся к Беллетору и открыл планшет для письма, усердно стараясь придать своему голосу должный уважительный тон.
- Трибун, для меня очевидно, что мой отец, царь Асандр Бораз, искал битвы с тобой по опрометчивому настоянию моего дяди Инармаза. Учитывая почетную смерть моего отца в бою и попытку восстания моего дяди, я бы предпочел установить мирные отношения с вашей империей и отвести свою армию на земли наших племен без каких-либо дальнейших конфликтов между нами. Я буду рад встретиться с вами на месте по вашему выбору, чтобы официально договориться о прекращении наших военных действий. Беллетор поднял бровь, глядя на своего коллегу.
- Я нахожу интригующим тот факт, что этот человек, Балоди, похоже, завладел золотой короной короля сарматов, ценным предметом, который, как меня заверили, находится в надежном месте, готовый к отправке в Рим в качестве боевого приза. Как это могло случиться, трибун Скавр? Скавр сохранял на редкость невозмутимое выражение лица.
- Здесь нет никакого секрета, коллега. Я отдал корону Балоди, когда освободил его, вскоре после того, как здешний центурион обнаружил его среди заключенных. Беллетор изумленно уставился на него, но Скавр продолжал, как будто не обсуждал ничего более важного, чем погода. - Я приказал другому из моих центурионов сопроводить его через северный край долины, а затем кружным путем примерно в миле от вражеского лагеря, пока мы готовили короля к возвращению к сарматам, так что примерно в это время центурион Корвус подошел к стороне, обращенной к нашей стене. Балоди проскальзывал в секцию, охраняемую его собственными людьми на противоположной стороне. Он вежливо улыбнулся Беллетору. "Я бы сказал, все обернулось очень хорошо: восстание подавлено до того, как был нанесен какой-либо действительно серьезный ущерб, и у нового короля есть веские основания быть благодарным империи’. Беллетор неодобрительно фыркнул, махнув рукой, отметая доводы своего коллеги, и огласил свой вердикт по этому вопросу.
- Напротив, трибун Скавр, ты снова действовал без одобрения вышестоящего офицера...
Скавр громко рассмеялся, и от желчного тона его вспышки, а также от простого факта ее выражения у собравшихся старших офицеров расширились глаза.
- Хватит этой чепухи! Чтобы не получить вашего одобрения, потребовалось бы полдня. Зачем мне вообще беспокоиться? Тебя не интересует ничего, что не соответствует твоим собственным потребностям, и ты ближе всего к военному неграмотному, которого я еще не встречал в форме. Это было решение, которое нужно было принять немедленно, а не по истечении времени, необходимого тебе для того, чтобы проснуться, принять ванну, соизволить увидеть меня, а затем потратить час на обдумывание вопроса с помощью твоего явно ограниченного интеллекта, и поэтому я принял его на месте. А теперь, боюсь, вам придется поступать так, как вы считаете нужным. Ответом Беллетора была мгновенная, отрывистая реплика. Я отстраню тебя от командования, вот что я сделаю! Скавр медленно покачал головой. Боюсь, ты этого не сделаешь. Это была угроза, которая сохранялась только до тех пор, пока мы находились на южной стороне Данубия, недалеко от крепости легиона и информированного мнения легата, чей сенаторский взгляд на мир соответствовал бы вашему собственному. Теперь, когда мы находимся на самом краю империи, с таким курсом действий возникают две проблемы. Во-первых, без старшего офицера, стоящего за вашей спиной, у вас нет возможности отразить угрозу. У меня есть две когорты закаленных в боях мужчин против вашей одной когорты новобранцев и бездельников, так что вы не можете предложить никакой реальной угрозы силой. А во-вторых, я не сдам эти две когорты из-за вашей некомпетентности, и я также не позволю вам поставить во главе них нашего неопытного коллегу Сигилиса, хотя я считаю его достаточно порядочным человеком. Так что, если только у тебя нет суицидального желания наброситься на меня со своим железом, у тебя нет возможности прибегнуть к военной дисциплине, пока мы оба не предстанем перед легатом легиона, и хотя я с радостью приму все, что решит такая августейшая особа, должно стать моей судьбой за игнорирование твоих приказов, пока в тот день нам просто придется потереться друг о друга. Не так ли? Беллетор оглядел комнату в поисках какого-нибудь средства укрепить свою бессильную волю. Префект фракийской когорты уставился в пол, явно надеясь остаться в стороне, но Гервульф твердо встретил его взгляд. Префект Гервульф? Германец почтительно отдал честь.Трибун?
‘ Ты будешь выполнять мои приказы, префект? Гервульф кивнул.
- Да буду.
- Тогда разоружите этого мятежника и примите командование над его когортами! Выражение лица Беллетора сменилось с разъяренного на лукавое.
- Я полагаю, у него есть что-то, что вам нужно? Скавр пренебрежительно махнул рукой своему коллеге.
- Это тоже не сработает. Вы не купите лояльность префекта кровью ребенка, потому что мальчик был спрятан там, где вы его никогда не найдете. Гервульф покачал головой, не обращая внимания на вспышку гнева Скавра.
- При всем уважении, трибун, хотя ваш коллега явно грубо нарушает ваши приказы, я не могу встать между вами в этом вопросе, поскольку для меня далеко не очевидно, что вы действительно здесь старший офицер. Вашим лучшим вариантом теперь, когда Вороний камень защищен от нападения, несомненно, было бы отправиться в Апулум, а затем направиться на север, чтобы добиться решения легата Тринадцатого легиона. Конечно, вы могли бы приказать мне сполнить вашу волю, но мой неизбежный отказ может только поставить вас в еще большее затруднение, не так ли? Я полагаю, вопрос с ребенком достаточно скоро разрешится сам собой. Беллетор разочарованно покачал головой, а затем принял внезапное решение.
- Очень хорошо, мы поверим этому Галатасу на слово и договоримся о мирном прекращении восстания, после чего я отправлю наши три когорты на север, чтобы присоединиться к основным силам. Я уверен, что легат Тринадцатого легиона будет рад получить подкрепление и в равной степени рад вынести решение о вашем неподчинении. Ты, префект Гервульф, можешь охранять шахты в наше отсутствие, а ты, трибун, скоро получишь суровый урок о том, какова цена за невыполнение приказов, отданных тебе вышестоящими! И это их король? Этот молодой парень, едущий верхом посреди всех этих уродливых ублюдков? Марк ответил, не отрывая взгляда от отряда сарматов, внимательно наблюдая за людьми вокруг Галатаса в поисках каких-либо признаков проблемы, пальцами правой руки касаясь узорчатой рукояти спаты.
- Да, Знаменосец, это действительно король сарматов. Галатас был окружен отрядом из пятидесяти всадников, о котором было договорено на первоначальных переговорах, - достаточным для демонстрации конной мощи племени, не создавая никакой угрозы пехотным когортам защитников, которые были выстроены на открытой площади перед воротами стены. Его дядя Балоди ехал во главе их, а несостоявшийся узурпатор Инармаз сидел верхом позади Балоди со связанными перед ним руками. Отряд остановился и спешился, Балоди подал знак своим людям помочь Инармазу спуститься с лошади, прежде чем трое мужчин вышли вперед навстречу ожидавшим их римским старшим офицерам. После недолгого обсуждения между двумя сторонами Скавр отошел от группы и подал знак Марку покинуть свою центурию и присоединиться к ним. Выйдя навстречу молодому центуриону на полпути, он тихо заговорил, пока они шли к ожидающим мужчинам. Король специально просил вас присоединиться к нам для переговоров. Я думаю, он питает к тебе слабость, и Беллетор находится не в лучшем положении, чтобы отказать в просьбе, чем когда старый добрый Балоди настаивал на том, чтобы я присоединился к договору. Галатас улыбнулся, увидев Марка в компании трибуна, и шагнул вперед, чтобы официально пожать римлянину руку.
- Приветствую тебя, центурион! Мне доставляет огромное удовольствие снова видеть вас. Марк низко поклонился.
- Как и мне приятно видеть тебя на твоем законном месте, король Галатас Бораз. Он поклонился Балоди, который кивнул в ответ и жестом указал на Инармаза, стоявшего рядом с ним.
- Приветствую тебя, центурион, и рад новой встрече. Я уверен, что мой шурин приветствовал бы вас в восторженных выражениях, если бы я не принял меры предосторожности против того, чтобы он не распространил еще больше яда против короля, как он делал это много раз до этого’ Рот знатного сармата был туго завязан полоской ткани, и Балоди рассмеялся над злобным взглядом, который он получил за то, что привлек внимание римлян к своему замешательству. - Ах, если бы взгляды могли убивать, но тогда, боюсь, взгляды - это все, что осталось в колчане у брата моего брата по браку. Я сказал ему, что любая попытка заговорить, пока он таким образом связан, приведет только к тому, что я закрою ему рот, что было бы позором, поскольку я намерен подвергнуть его окончательному наказанию перед священным мечом, а не наблюдать, как он умрет от голода, прежде чем мы доберемся до наших родных земель. Но теперь перейдем к делу, Трибун. Скавр жестом велел своему коллеге Беллетору выйти вперед, и другой трибун сделал это, бросив на него полный ядовитой ненависти взгляд, который Балоди заметил, приподняв бровь. Взяв себя в руки, римлянин поднял голову и указал подбородком на сарматскую знать.
- Тогда очень хорошо, король Галатас Бораз, я трибун Луций Домиций Беллетор, офицер, командующий этим горнодобывающим предприятием и, следовательно, ответственный за ваше поражение. Вы запросили переговоры об условиях мира между вашим народом и императором Луцием Аврелием Коммодом Антонином Августом. Каких условий вы добиваетесь? Галатас шагнул ему навстречу, выражение его лица не было ни смиренным, ни гордым.
- Мы уйдем с ваших земель и вернемся на свои, не стремясь к дальнейшей конфронтации с вашим народом, и мы предоставим вам достаточное количество пехотинцев, чтобы восполнить ваши боевые потери. Взамен мы желаем только возвращения захваченных вами пленников. и, возможно, какой-нибудь маленький знак возобновившейся дружбы между нашими народами? Беллетор милостиво кивнул.
- Ваш дар в виде людей для службы в наших рядах весьма щедр, и мы, конечно же, освободим тех воинов, которых захватили в плен в ходе защиты собственности нашего императора. Он повернулся и ухмыльнулся Скавру, зная, что таким образом тунгрийские когорты будут лишены трофеев своей победы. ‘ Вы организуете репатриацию заключенных, коллега. Трибун тунгрийцев коротко кивнул, уже сказав своим офицерам, что он больше не будет искать возможности для столкновения со своим коллегой, учитывая размер разрыва между ними.
- Далее, я предлагаю компромисс между нашими двумя народами. Прокуртор? Скавр, прищурившись, уставился в затылок Беллетора, а прокуратор Максимус вышел вперед на открытое пространство, ограниченное рядами солдат, и щелчком пальцев подозвал четырех человек, несших тяжелый сейф. Они прошли вперед, явно с трудом сгибаясь под тяжестью, и поставили его перед Галатасом. Беллетор улыбнулся молодому королю, держа в руке железный ключ.
- В шкатулке десять тысяч золотых ауреев, Галатас Бораз, которые ты можешь считать первоначальным взносом от империи, если положительно ответишь на два предложения. Во-первых, я предлагаю заключить договор о дружбе между нашими двумя народами, в котором обе стороны поклялись бы встать на защиту друг друга во время войны. Во-вторых, в знак признания текущего состояния войны между империей и вашими соплеменниками, я прошу прислать тысячу всадников из вашего племени. Если вы согласитесь с обоими этими предложениями, я обращусь к губернатору с просьбой продолжать регулярные выплаты до тех пор, пока существует дружба между нашими двумя народами. Хорошей и верной службы ваших всадников и сохранения мира на нашей общей границе, я уверен, будет достаточно, чтобы в свое время побудить его согласиться. Пожалуйста, найдите минутку, чтобы обсудить этот вопрос со своими консультантами. Беллетор повернулся к Скавру с торжествующей ухмылкой, явно наслаждаясь выражением недоверия на лице своего коллеги. Во имя богов, во что ты играешь, Домиций Беллетор?
- Просто извлекаю урок из истории и применяю его на практике, Рутилий Скавр. Варварские короли легко поддаются влиянию римского золота, и таким образом мы можем гарантировать, что они останутся в стороне от сражения, одновременно увеличивая численность нашей собственной армии. Я не сомневаюсь, что легат Тринадцатого легиона с радостью наберет тысячу всадников.
- Я понимаю. Хотя ответ Скавра был произнесен слишком тихо, чтобы знатные сарматы могли его расслышать, тон его был язвительным. - Вы стремитесь снискать расположение властей, подарив им кавалерию, в то же время возвращая пленных, которых мы взяли в бою, чтобы вывести меня из себя, и поэтому вы тратите золото императора, как воду, чтобы купить мир с поверженным врагом. А как насчет рабов? Я думал, мы договорились, что свобода всех римских граждан среди них была абсолютным требованием? Мы знаем, что они держат в плену римских граждан. Беллетор тихо рассмеялся, покачав головой в ответ на гнев своего коллеги.
- Итак, реальность кусается, не так ли, коллега? Да, я сделаю все возможное, чтобы показать людям, стоящим у власти, что я знаю, как все это работает. В отличие от вас, я не собираюсь быть трибуном до конца своей службы, и это даст понять людям, что важно именно то, на что я способен. Кроме того, шахта приносит империи почти два миллиона ауреев в год, по сравнению с которыми выплата в десять тысяч - относительно небольшая сумма, вы согласны? И, как я сказал Максимусу здесь, когда он был занят тем, что заламывал руки из-за потери такого количества золота, мы должны рассматривать картину в целом. Конечно, это цена, которую стоит заплатить, если это означает, что империи не придется размещать здесь половину легиона, чтобы обеспечить безопасность этого места? А что касается рабов, то если эти люди были настолько глупы, что подвергли себя такой опасности, вряд ли в приоритете империи спасать их от их собственного идиотизма, не так ли? Скавр говорил медленно, как будто объяснял сложную задачу ребенку.
- Проблема с выплатой денег за охрану, коллега, как скажет вам любой владелец киоска, заключается в том, что люди, обеспечивающие охрану, редко бывают удовлетворены первоначально оговоренной суммой, когда чувствуют запах больших денег. И весь смысл местных рекрутов в том, что их отправляют служить на другой конец империи, а не для того, чтобы посылать в бой против их братьев. И оставить римских граждан в рабстве и определенной развращенности? У меня не хватает слов. - Он печально покачал головой. ‘ По крайней мере, в одном вы правы, коллега. Это действительно скажет о ваших способностях людям, которые контролируют эту провинцию, больше, чем я когда-либо мог бы сказать. Негромкое покашливание сарматов указало на то, что их размышления подошли к концу. Римляне повернулись к ним лицом и увидели, что Галатас и его дядя ждут их. Я обсудил этот вопрос со своими дворянами, и мы согласны с вашим предложением. В обмен на ваше золото мы предоставим вам тысячу всадников, которые будут верно служить вам при защите вашей провинции. Возможно, мы могли бы проверить качество вашего золота? Балоди шагнул вперед и поклонился Беллетору, взяв протянутый ключ и открыв тяжелый сундук. Запустив руку в хранящиеся внутри монеты, он вытащил со дна шкатулки аурей и внимательно осмотрел его, пробуя металл зубами. Он кивнул Галатасу, который снова повернулся к Беллетору с распростертыми объятиями. Трибун, ваш щедрый подарок доказывает искренность вашего стремления к дружбе между нашими народами. Я принимаю это золото и клянусь вернуться в свои земли с миром. Римлянин поклонился. И я принимаю ваши любезные условия и ваш самый ценный дар в виде людей и лошадей. Однако я хотел бы получить от вас еще кое-что, без чего мне, возможно, будет трудно убедить моего господина, губернатора этой провинции, в вероятной долговечности этого соглашения Галатас вопросительно приподнял брови, но Марк увидел, как на лице его дяди появилось выражение соучастия. - Отдайте мне вашего потенциального узурпатора Инармаза, и я предам его римскому правосудию, такому же неумолимому, как и ваше собственное. В конце концов, он напал на здешнего центуриона, несмотря на его мирные намерения вернуть вам тело вашего отца, и он явно питал амбиции претендовать на ваш трон. Галатас посмотрел на своего дядю, который ответил на невысказанный вопрос медленным, задумчивым кивком. Он снова повернулся к Скавру с неуверенным видом.
- Нашим наказанием за преступление Инармаза было бы отсечение его головы от тела перед священным мечом, что сделало бы его казнь быстрой и почетной. Можете ли вы заверить меня в столь же быстром прекращении его жизни, если я передам его вашему правосудию? Беллетор серьезно кивнул.
- По твоей просьбе, король, и, несмотря на его преступления, я обеспечу этому человеку чистую смерть. Галатас жестом приказал людям, окружавшим Инармаза, вывести его вперед. Очень хорошо. Как только я покину это место, вы отправите его на встречу с его предками с подобающим для члена моей семьи достоинством. Беллетор улыбнулся.
- Я так и сделаю. И поскольку наше соглашение заключено, я счел бы большой личной честью, если бы вы и ваш дядя присоединились ко мне и моим коллегам в праздновании этого союза между нашими племенами. Позже, когда собравшиеся дворяне и центурионы выпили достаточно, чтобы вечер превратился в шумный, пиршественный шатер наполнился криками и одобрительными возгласами добродушных, хотя и оживленных игр в метание топора и армрестлинг. Балоди, который едва не победил Дубна в состязании по метанию топора, к большому неудовольствию рослого британца, пересек палатку, чтобы поприветствовать Скавра. Я выражаю тебе свое уважение, трибун. Именно ваша сообразительность, когда вы освободили меня, спасла нас всех от долгого тупика, а моего племянника - от убийства! Галатас сидел и серьезно беседовал с Беллетором, который, судя по напряженному выражению его лица, рассуждал на очень важную тему. — Хотя я подозреваю, что теперь ему грозит новая и ужасная опасность - смерть от скуки! Скавр улыбнулся шутке, но его глаза были жесткими, когда он смотрел на знатного сармата. Похоже, я совершил большую ошибку, Балоди Бораз. Я недооценил вас, и в результате условия вашего поражения изменились в вашу пользу несколько больше, чем я мог себе представить. Балоди поднял свой рог для питья в знак приветствия, его улыбка не дрогнула перед лицом явного неодобрения римлянина. Ты поступил правильно, трибун, ты освободил меня и тем самым положил конец этой войне. Можете ли вы винить меня за то, что я использую все имеющиеся в моем распоряжении инструменты для максимально выгодного урегулирования условий? Скавр покачал головой.
- Нет, я не могу, хотя вы, кажется, нашли нашу ахиллесову пяту гораздо легче, чем я надеялся. Вы ведь обсуждали все это соглашение с моим коллегой Беллетором еще до того, как мы пришли обсуждать мир, не так ли? Балоди ухмыльнулся, радостно кивая.
- Верно подмечено, друг мой! Как мой отец говорил мне достаточно часто, чтобы мне порядком наскучили его увещевания, человек никогда не перестает учиться! Человек наблюдает и слушает, даже в пучине невзгод, даже в плену, и в конце концов он узнает что-то, что сможет использовать себе на пользу. А солдаты будут болтать, поэтому, как только я узнал о вражде между вами и о том, что он, вероятно, будет более внушаемой половиной вашего партнерства, я понял, что мне нужно делать. Римлянин понимающе кивнул. В таком случае я могу только поприветствовать тебя, Балоди Бораз, ты сыграл в эту игру слишком хорошо для меня. У вас есть целое состояние в золоте, у вас есть молодой король, которого вы можете сделать таким, каким пожелаете, и смерть вашего единственного потенциального соперника может быть удобно возложена на нас, сохранив ваши собственные руки чистыми, а людей Инармаза - от восстания. Беллетору даже не удалось убедить тебя освободить римских рабов, которых, как мы знаем, ты привел с собой’ Аристократ пожал плечами.
- Я сказал ему правду, что многие из моих братьев скорее убили бы своих рабов, чем отдали их тебе по принуждению, и поскольку ты понятия не имеешь, сколькими из них мы владеем, многие наверняка погибли бы, если бы король принудил их к свободе. Будет гораздо легче освободить их тихо и без фанфар, как только мы покинем это место. Даю тебе слово. - Он задумчиво посмотрел на Скавра. - И, кстати, об Инармазе, что насчет быстрой смерти, которую, как заверил ваш коллега, вы даруете моему племяннику? Римлянин пожал плечами, указав большим пальцем через плечо на Марка. У моего центуриона есть меч, достаточно острый, чтобы разрезать тонкий хлопок, нанесенный на лезвие, и недостаточно большой любви к Инармазу. Он снесет этому человеку голову одним ударом, когда я ему скажу. Балоди мгновение пристально смотрел на него.
- Какие еще методы наказания обычно используются для наказания предателей вашей империи? Скавр приподнял бровь.
- Обычно мы назначали осужденному предателю тридцать или сорок ударов плетью, в косичках которой были гвозди и осколки стекла. Опытный палач может избить человека до полусмерти, не давая ему возможности легко уйти. После этого он прибит к кресту через запястья и лодыжки всего тремя гвоздями человеком, который знает, как вбивать железо, не разрывая кровеносный сосуд. После этого это только вопрос времени, когда он умрет от удушья, поскольку его вес, свисающий с рук, останавливает дыхание. С неповрежденными ногами сильный человек может удерживать свой вес на этом единственном гвозде, вбитом в его лодыжки, достаточно долго, чтобы избежать удушья, хотя, очевидно, ценой самой сильной боли. Такой человек может продержаться два или даже три дня, но вороны обычно выклевывают ему глаза еще до того, как наступает конец. Такой смерти вы бы не пожелали никому, к кому сохранили хоть какие-то семейные чувства.Он пристально посмотрел на Балоди, ожидая, что аристократ заговорит.
- Трибун, брат моего брата по браку ответственен за смерть моего брата и за убийство некоторых из самых храбрых и лучших воинов нашего племени. Я не нахожу перспективу его быстрой и милосердной смерти привлекательной, и если бы это был мой выбор, его постигла бы участь, которую вы только что описали. Я чувствую, что обещание такого конца для Инармаза было бы наилучшим возможным способом обеспечить прочный мир между нами. И, кроме того, мужчины, которых я вам подарю, - последователи Инармаза, как, я уверен, вы уже догадались. Мои люди лучше всего реагируют на демонстрацию силы, и поэтому я посоветую вашему коллеге Беллетору начать службу в вашей армии с демонстрации вашего железного кулака, если вы понимаете, что я имею в виду? Скавр медленно кивнул, его голос звучал ровно.
- Действительно, хочу. Я не ожидаю, что вы найдете его менее податливым в этом вопросе, чем раньше. Балоди хлопнул его по плечу, а затем встал, немного пошатываясь, выкрикнув вызов в шумное нутро палатки. Превосходно! Итак, где этот твой большой уродливый бык с первым копьем? Он обещал мне состязание в силе рук, и время для этой могучей битвы, — он осушил свой кубок с вином и поднял его над головой, последние капли упали ему на волосы, — пришло!
- Сейчас он выглядит не таким самоуверенным, не так ли, центурион? Марк уставился через плац на крест, к которому накануне был прибит Инармаз, бесстрастно отметив, что обмякшее тело теперь неподвижно, что резко контрастировало с бешеной борьбой за жизнь, которую сарматы вели накануне. Морбан наклонился ближе к своему офицеру, тихо бормоча уголком рта. - Я слышал, что кто-то пришел сюда ночью и вонзил копье ему в сердце. Когда утром охранники пришли, чтобы поколотить его, он уже был твердым, как доска. Какой-нибудь мягкосердечный идиот, которому следовало бы быть умнее. Марк посмотрел на него сверху вниз, поджав губы, игнорируя неодобрительный взгляд, который направил на него знаменосец. Твоя точка зрения принята, Знаменосец. Я не забуду применить его жестко, когда ваше непрекращающееся нарушение субординации и изобретение схем обмана ваших сослуживцев приведет к тому, что наступит ваша очередь танцевать на острие гвоздя. Или это было бы по-другому? Двое мужчин молча стояли и наблюдали, как Вторая когорта промаршировала по плацу и заняла свое место позади Первой. Тунгрийцы были снаряжены для марша, их шесты для переноски были увешаны узлами, в которых хранились их жизни, и в осанке солдат нетрудно было заметить некоторое отсутствие энтузиазма по поводу дневного марша. Как только тунгрийцы расселись по местам, появилась когорта легиона, и солдаты, стоявшие позади Марка, начали свой обычный поток оскорблений и насмешек, хотя и бормотали достаточно тихо, чтобы не выходить за пределы своих рядов. Повернувшись лицом к своим людям, Марк поднял свой виноградный посох в сторону Квинта, который стоял на своем обычном месте позади рядов центурии.
- Избранный Квинт, я разрешаю тебе вонзить свой шест в голову следующего, кто заговорит! И на этот раз я не буду придираться к вашему выбору мишеней! Если вы по ошибке причините сильную головную боль самому неприятному человеку столетия, я уверен, он поймет, кого винить, как только пройдет первоначальный шок. Он обернулся, чтобы понаблюдать за прибытием когорты легиона, улыбаясь внезапной полной тишине позади него, когда вероятные последствия следующего умного замечания проникли в умы его солдат.
- Я вижу, германец пришел нас проводить. Римлянин повернул голову на невнятный комментарий Морбана и быстро обнаружил Гервульфа, одиноко стоящего на краю плаца в полной военной форме.
- Действительно так. Я удивляюсь. Его внимание привлекла спешащая фигура - женщина, закутанная в тяжелый плащ от утреннего холода, в сопровождении пары крепко сложенных мужчин, один из которых нес в руках длинный сверток. Она поспешила через плац, оглядываясь по сторонам, очевидно, выискивая кого-то конкретного.
- Это та шлюшка, которой принадлежит рудник Рейвенстоун. Боги небесные, но она могла заставить мужчину забыть, что у него когда-либо были какие-то проблемы. Красивые ноги, неплохие сиськи, симпатичное личико. ...и все это золото. Марк проигнорировал размышления знаменосца и наблюдал, как Феодора направилась прямиком к Скавру. С внезапным предчувствием того, что могло так сильно расстроить женщину, он встал со своего места перед центурией и направился вдоль строя когорты, чтобы присоединиться к трибуну и первому копью, которые слушали ее почти истеричный рассказ о событиях ночи.
- Они ворвались на виллу на рассвете и держали мой персонал на мушке. Они убили мальчика, Гай! Скавр наклонился ближе, глядя женщине в глаза прищуренным взглядом, его голос прозвучал жестко во внезапной тишине, когда она замолчала при виде его убийственного выражения лица.
- Кто это были? - спросил я. Его ответом был вопль отчаяния и ярости, когда она повернулась и указала на неподвижную фигуру немецкого префекта, все еще смотревшего на них с края плаца, на губах которого играла улыбка.
- Они не сказали, но это, должно быть, был он! Посмотри на него, стоящего там с таким самодовольным выражением на лице, и скажи мне, что это были не его люди! Взглянув на ношу телохранителя, Марк понял, что это было тело Мусса, завернутое в простыню. Сквозь ткань просочилось небольшое пятнышко крови, и осознание того, что ребенок, должно быть, был убит лезвием, окатило его волной ледяной ярости, но прежде чем он успел пошевелиться, Скавр выкрикнул команду. Нет! Трибун с каменным лицом уставился на своих разъяренных офицеров.
- Если у нас нет доказательств, мы не можем действовать. господа, возвращайтесь к своим обязанностям. Ни Юлий, ни Марк не пошевелились, оба мужчины смотрели через плац на Гервульфа с убийственным намерением, но прежде чем кто-либо из них смог воплотить намерение в действие, трибун заговорил снова, его тон внезапно стал деловитым.
- На этот раз мы проиграли, все очень просто. Я думал, что просьбы Теодоры спрятать мальчика было достаточно, чтобы обезопасить его, но я ошибался. Он мертв, что уничтожает последний шанс у кого-либо стать свидетелем того, как Гервульф натравил своих людей на эту деревню. И если кто-нибудь из нас попытается заставить его заплатить за убийство Муса, Беллетору будут предоставлены именно те доказательства моего неподчинения, которые ему нужны. На этот раз ублюдку все сошло с рук, и он это знает.Германец еще мгновение смотрел на них, а затем поднял руку в ироническом приветствии. Он повернулся и зашагал вниз по склону, не оглядываясь, оставив троих мужчин смотреть ему в спину, пока он не скрылся из виду среди палаток лагеря своей когорты.
6
- Легат сейчас примет вас, трибуны. Скавр указал на дверь, жестом приглашая своего коллегу войти в кабинет легата впереди него. Беллетор с готовностью принял приглашение, явно стремясь предстать перед человеком, который станет вершителем их судеб, опередив своего соперника. Легат поднялся из-за стола, за которым сидел, и обошел его, чтобы поприветствовать его, его лицо было профессионально бесстрастным, когда он принял приветствие сначала Беллетора, а затем Скавра. Несмотря на то, что строение его лица и цвет волос явно были североафриканского происхождения, с прибрежных земель, ранее оккупированных древним врагом Рима Карфагеном, его кожа была удивительно бледной по контрасту с более темным оттенком, который обычно сопровождал такую внешность. Домиций Беллетор, добро пожаловать в Поролиссум. Я Децим Клодий Альбин, легат Тринадцатого легиона и объединенный полевой командир имперских сил в провинции. Беллетор официально отдал честь, нахмурив лоб.
- Благодарю, Легат, хотя я в недоумении относительно того, как ты смог определить, кто из нас двоих был кем? Альбинус слегка улыбнулся, взмахом руки указывая на Скавра.
- Это было достаточно просто, трибун, учитывая, что я знаю Гая с тех пор, как ему было пятнадцать лет. Я удивлен, что он никогда не упоминал при тебе о нашем долгом сотрудничестве. Глаза Беллетора сузились, когда до него дошел смысл заявления легата. Он на мгновение заколебался, прежде чем заговорить снова.
- В таком случае, Легат, тебе, несомненно, известно, что я командир вспомогательного отряда, прибывшего сюда сегодня утром. Под моим командованием находится когорта легиона, две вспомогательные когорты, эскадрон вспомогательной кавалерии и тысяча местных всадников. Альбинус непринужденно кивнул, снова усаживаясь за стол и указывая на пару стульев, приготовленных для двух мужчин. На деревянной плите перед ним не было никакого беспорядка, и только два предмета портили ее в остальном чистую поверхность: пехотный гладиус в великолепно украшенных ножнах и маленький серебряный колокольчик, отполированный до ослепительного блеска. Как только трибуны расселись, он ответил на заявление Беллетора, и его лицо расплылось в благосклонной улыбке.
- Действительно, трибун, мой бенефициарий прибыл сюда два дня назад с известием о вашем предстоящем прибытии и подробным инструктажем относительно событий, связанных с успешной обороной Альбурнус Майор. Молодцы, джентльмены, я уверен, что губернатор благосклонно упомянет вас обоих в своем следующем послании в Рим. Он сделал паузу, пристально глядя на Беллетора, чтобы увидеть, как отреагирует трибун.
- Мы оба, Легат? Поскольку я являюсь командиром отряда, который защищал шахтный комплекс, я бы этого ожидал. Альбинус снова улыбнулся и поднял руку, призывая его к молчанию. Всему свое время, трибун. Я думаю, что нашей первой темой для обсуждения должен стать этот дисциплинарный вопрос, о котором мой клерк сообщил мне, что вы хотите зарегистрироваться. Я полагаю, вас беспокоит поведение Рутилия Скавра во время вашей недавней встречи с сарматами? Вряд ли мне нужно указывать вам на это, это серьезное обвинение, которое вполне может нанести серьезный и, возможно, неизлечимый ущерб карьере человека. Вы уверены, что хотите настаивать на этой просьбе? Беллетор ответил сухо, его подозрение относительно того, в чем могут заключаться симпатии Альбинуса, явно пробудилось.
- Я считаю своим долгом доложить о неподчинении Рутилия Скавра, Легат, и позаботиться о том, чтобы он понес соответствующее наказание за умышленное игнорирование моих приказов. Альбинус пожал плечами, протягивая руку. Я понимаю. В таком случае, возможно, мне лучше взглянуть на тот свиток в вашей руке, который, как сообщил мне мой клерк, содержит приказы вашего легата из крепости Бонна. Я полагаю, что это имеет прямое отношение к вопросу о том, кому было предоставлено командование данным подразделением. Беллетор передал свиток, бросив торжествующий взгляд на Скавра.
- Как ты можешь видеть, Легат, инструкции моего собственного командира относительно моей абсолютной власти над отрядом совершенно недвусмысленны. Он терпеливо ждал, пока Альбинус переваривал содержание свитка. Я понимаю. Что ж, это весьма поучительно, Домиций Беллетор. Возможно, даже больше, чем ты думаешь. Он поднял на трибуна взгляд, который усилил подозрения Беллетора в том, что все идет не так, как он надеялся. - Скажите мне, кто составил этот приказ? Трибун снова нахмурился, не уловив смысла вопроса.
- Это был легат Декула, командир Первой Минервии в крепости Бонна, как вы можете видеть из названия внизу...Альбинус покачал головой с выражением сочувствия на лице.
- Вы упускаете суть моего вопроса, трибун. Он вздохнул, и в его голосе зазвучали нотки усталого терпения. - В каждой организации, Домиций Беллетор, обычно есть небольшая группа опытных профессионалов, которые слишком хорошо понимают требования империи к тому, что они делают, и как это может быть наилучшим образом реализовано, и которые стремятся обеспечить, чтобы инструкции их начальства выдавались таким образом, чтобы они приносили пользу. об успехе. И, к лучшему это или к худшему, в армии это вдвойне верно. У меня есть один, человек, который привел вас сюда. Да, он всего лишь солдат, но у него пятнадцатилетний опыт составления и написания приказов старшими офицерами. Я обязательно спрашиваю его мнение по каждому административному вопросу, который попадает ко мне на рассмотрение, как я сделал с этим приказом, который у меня в руках, после того, как вы показали его ему при запросе на это собеседование. Ему было совершенно ясно, что этот приказ был написан коллегой-профессионалом как интерпретация первоначального устного приказа, отданного легатом Декулой в Бонне. Который, конечно же, этот идиот подписал, не задумываясь. Он улыбнулся в ответ на разъяренный взгляд Беллетора с полной невозмутимостью на мгновение, затем покачал головой в добродушном изумлении.
- Трибун, я знаю Секста Туллия Декулу со старых недобрых времен германских войн. Он самый напыщенный и замкнутый человек, с которым я когда-либо служил, совершенно убежденный в том, что только люди сенаторского класса способны привести наши легионы к победе, и в то же время несколько более небрежный к более приземленным аспектам своего командования, чем это было бы разумно. Несомненно, он разразился обличительной речью, основанной на его укоренившихся предрассудках, а затем оставил своего клерка преобразовывать то, о чем он разглагольствовал, в письменный приказ, который вы должны унести, как доказательство вашего превосходства над вашим коллегой здесь. Беллетор заерзал на своем стуле, в то время как лицо Скавра оставалось непроницаемым, а Альбинус снова посмотрел на приказ, указывая на бумагу в своей руке.
- Первая часть приказа достаточно ясна, поэтому я перефразирую. Ты, Домиций Беллетор, должен принять командование отрядом, состоящим из подразделений, которые ты описал мне ранее, за вычетом тысячи всадников-сарматов, которых ты был достаточно храбр, чтобы добавить к своему командованию с тех пор. Далее, вы должны нести “абсолютную ответственность за принятие решений”, имея право отстранить вашего коллегу от подчиненного ему командования тунгрийскими когортами, если он предоставит вам достаточную причину для этого. Полагаю, это почти слово в слово совпадало с устной инструкцией легата? Беллетор энергично закивал, чувствуя, что его аргумент уходит от тонкого льда отношений легата с его коллегой и переходит на более твердую почву его явно делегированных полномочий в отношении Скавра.
- Действительно так. И все же, когда я попытался воспользоваться этим правом и отстранить Рутилия Скавра от командования, он отказался принять мое решение. Альбинус кивнул.
- Значит, на первый взгляд, отказ трибуна Скавра принять ваше командование и отказаться от контроля над своими когортами - это простой вопрос неподчинения? Беллетор жизнерадостно кивнул. ‘ Я понимаю. Это, конечно, дело, за которое я вынужден строго наказать. . - Он сделал паузу и уставился на Беллетора ровным взглядом. - Если, конечно, я не смогу найти никакого оправдания действиям трибуна Скавра. Трибун отпрянул в своем кресле, как будто его ужалили. Оправдание, Легат? Оправдание, Домиций Беллетор. Под этим я подразумеваю вескую причину, по которой ваш коллега проигнорировал ваше указание отказаться от командования. Альбинус помахал приказом Беллетору, дружелюбие в его улыбке заметно поубавилось. - Итак, мы переходим ко второй части этого приказа, той части, которую, как я подозреваю, вы прочитали гораздо хуже, чем раздел, который мы уже обсуждали, поскольку она, возможно, была менее достойна вашего интереса. Под этим я подразумеваю, что это несколько хуже отвечает вашим интересам. В конце концов, это запоздалая мысль, обычный стандартный приказ, который клерки штаб-квартиры прикрепляют к каждому набору инструкций, получаемых каждым командиром подразделения, и против которого ни один легат никогда не будет возражать, поскольку все это имеет такой хороший смысл с точки зрения прикрытия его спины. Он театрально взмахнул орденом.
- Давайте посмотрим, что там написано, хорошо? Он прочитал по свитку. “Вам приказано выполнить требования ваших приказов в отношении марша из Нижней Германии в Дакию и провести любые необходимые независимые полевые операции с требуемым сочетанием необходимой агрессии, проявляя при этом должное внимание к сохранности вашего командования”. О да, это определенно было написано профессиональным администратором, поскольку вам приказано действовать одновременно агрессивно и осторожно. Этот человек предусмотрел все возможные варианты для своего легата, так что любая катастрофа, которую вы можете причинить своему командованию, явно является вашей собственной виной и никоим образом не может попасть к нему на стол. Мой человек делает почти то же самое, и я действительно уверен, что это давнее искусство, передаваемое от одного клерка к другому. Он снова улыбнулся Беллетору, но на этот раз выражение его лица было настолько слабым, что его практически не существовало.
- Итак, мы подходим к сути вопроса, трибун Беллетор. Этот последний раздел, на который, я сомневаюсь, Легат Декула хотя бы мельком взглянул, когда писал свое имя внизу листа, учитывая, что он уже видел его столько раз, что для него он практически невидим. “Если требование станет очевидным, вас заменит ваш заместитель до тех пор, пока вы не продемонстрируете свою восстановленную способность командовать соответствующим подразделением”. Невинная маленькая оговорка, не правда ли, и все же я боюсь, что это сведет на нет все ваши доводы в пользу увольнения Рутилия Скавра.
У Беллетора от изумления отвисла челюсть, а когда он заговорил снова, его слова превратились в яростную болтовню.
- Но у Скавра никогда не было никакой необходимости заменять меня! Я всегда полностью контролировал отряд и никогда не был непригоден для командования! Он уставился на легата с нескрываемой яростью. - Это возмутительно, легат Альбинус, я вижу, что ты пытаешься здесь сделать, и у тебя ничего не выйдет. Он замолчал, когда Альбинус взял серебряный колокольчик и позвонил в него, пронзительный звук вызвал его клерка из бокового кабинета, где тот явно ждал, как ему было велено.
- И это, трибун, все зависит от того, как мы должны интерпретировать пригодность к командованию, не так ли? Ах, Юлий. Не будете ли вы так любезны попросить Бенефициария Каттаниуса присоединиться к нам? И, возможно, вы могли бы сделать для меня кое-какие заметки? Ты же знаешь, как армия любит, чтобы подобные вещи были должным образом задокументированы.
- Так что же здесь происходит, а? Что за чертову пакость вы, обезьяны, задумали на этот раз? И поставь эти гребаные ведра на землю! Шанга и Лицо со шрамом вытянулись по стойке смирно и пристально уставились на стену форта, в то время как Квинт подошел к ним с яростным выражением на лице, Марк следовал за ним по пятам, прищурившись от открывшегося перед ним зрелища. К большому удовольствию Лица со шрамом, двух солдат перевели из центурии Кадира в римскую вместе с остатками их палаточного отряда после прекращения боевых действий с людьми Галатаса, заменив потери, понесенные людьми Марка в битве за Седло. Вскоре после этого их число пополнилось одним из воинов, которых Балоди предложил в рамках соглашения, и, как и ожидали офицеры когорты, солдаты находили способы выразить свое презрение к незадачливым новобранцам. Молодой центурион и его избранник завернули за угол и застали двух ветеранов за наполнением четырех ведер из одного из желобов для дождевой воды, расположенных снаружи форта. Их предполагаемая жертва, новый солдат, которого, как помнил Марк, звали Саратос, флегматично стоял рядом и наблюдал за наполнением ведер с выражением легкой тревоги на лице. Посмотрев мимо него, молодой центурион заметил Морбана, который, по-видимому, воспользовался своим обычным шестым чувством в отношении надвигающегося присутствия офицеров, на полпути вдоль ряда палаток и быстро шел, демонстративно сосредоточив внимание на чем-то другом. Решив отложить расправу со знаменосцем на более поздний срок, Марк встал позади своего избранника, поджав губы, когда Квинт выпрямился перед солдатами-ветеранами. Думаете, мы умные, да, мальчики? Думаешь, мы сможем немного повеселиться с новобранцами, пока я буду стоять к ним спиной, а? Что мы тогда делали, нагружая его четырьмя ведрами, чтобы посмотреть, сколько раз вокруг лагеря он сможет их пронести? Такой большой и сильный парень, как он? Мои деньги были бы на десятерых, по крайней мере. На что вы потратили свои деньги, а, ребята? Шанга держал рот на замке, а его взгляд был прикован к стене форта, но Лицу со шрамом недоставало способности его подруги знать, когда его рот лучше держать закрытым.
- Ты знаешь, как это бывает, Квинт, мы только что убедились, насколько на самом деле крут варвар. Избранный мужчина поднял палец, призывая его к молчанию, указывая на ведра, стоявшие на земле перед двумя солдатами. Шанга коротко кивнул, и на его лице появилось выражение, которое подсказало Марку, что он слишком хорошо знает, что будет дальше. Квинт похлопал новобранца по плечу, указывая в направлении, в котором исчез Морбан, и мягко велел ему идти своей дорогой, затем повернулся обратно к солдатам, его голос повысился до громкости плаца, когда он приблизил свое лицо менее чем на дюйм к лицу со шрамом. Он не варвар, он гребаный солдат! Он на вашей вечеринке в палатке по какой-то гребаной причине, придурки! Предполагается, что вы ответственные люди, парни, которые могут помочь новичкам адаптироваться. .Он с отвращением покачал головой и повернулся лицом к Шанге. - Если я поймаю вас, пара, или кого-нибудь еще в вашем гребаном веке, приставающим к бедному ублюдку, ваши гребаные члены будут болтаться у меня на поясе. С этого момента он твой ребенок, так что тебе лучше позаботиться о нем, не так ли? Ветераны быстро закивали в знак согласия, Лицо со шрамом бросил быстрый взгляд на своего товарища, который заставил Шангу с отвращением покачать головой. Квинт злобно ухмыльнулся ему, энергично кивая, когда его голос вернулся к разговорной громкости.
- О да, я это видел. Твой тупоголовый приятель думает, что тебе сойдет с рук просто взбучка, но ты слишком умен, чтобы согласиться с этим, не так ли?’ Шанга кивнул, бросив недобрый взгляд на Лицо со шрамом. - Итак, солдат Шанга, какое наказание вы бы назначили вам двоим, если бы были на моем месте, а? Сделай это правильно, и я легко отпущу тебя, сделай это неправильно, и я удвою то, что задумал. Шанга опустила взгляд на ведра, затем подняла его и увидела, что Квинт кивает. ‘ Хорошая догадка. И?
Шанга яростно размышлял.
- Десять раз обойти лагерь? Хорошая догадка! Тогда приступай к делу! Если ты не вернешься сюда с этими гребаными ведрами, все еще полными до краев, к тому времени, когда мы с центурионом будем готовы двигаться дальше, тогда ты можешь удвоить количество раз, когда каждый часовой сможет выбить из тебя всю гребаную мочу.
Ветераны взяли по паре ведер на каждого и поспешили прочь, вода выплескивалась через стенки контейнеров. Квинт с улыбкой смотрел им вслед. Я собирался заставить их сделать это всего пять раз, но с проницательностью не поспоришь".
- Я бы не стал обвинять тебя в мягкости по отношению к новичкам, Избранный человек. Квинт мгновение смотрел на своего центуриона, прежде чем ответить, приподняв одну бровь.
- Ну, сэр, только потому, что я иногда бываю немного резок с мужчинами, это не значит, что я забыл, каково это - самому быть новичком. Надо мной издевались до полусмерти, прежде чем я понял, что лучший ответ - встретить огонь огнем, и начал сбивать людей с ног, а затем пинать их ногами, пока они снова не перестали пытаться подняться. Этого парня-сармата скоро поставят в один ряд с остальными из нас, и если мы будем обращаться с ним правильно, он попытается воткнуть свое копье во врага, а не в гребаную задницу Лица со шрамом, прошу прощения, центурион. Римлянин улыбнулся ему с новым восхищением.
- Я могу уважать эту точку зрения, Избранный. Мы продолжим? Квинт почтительно кивнул, затем повернулся, чтобы посмотреть на удаляющиеся спины ветеранов.
- Быстрее, вы, обезьяны! И прекрати проливать эту гребаную воду!’ Он снова повернулся к Марку. ‘ После вас, сэр. Давайте пойдем и выясним, кто из часовых предупредил вашего любимого знаменосца о том, что мы уже в пути, и "кто бы это ни был, он может присоединиться к этим двоим в их веселье и играх".
- Это не тот исход, от которого я могу получить большое удовольствие, Первое Копье. Скавр спокойно смотрел на Юлия поверх края своего кубка, потягивая вино, которое в нем было. Юлий покачал головой с лишь отчасти притворным раздражением, опрокинул в себя полную чашку и со стуком поставил ее на стол.
- Вы должны простить меня, трибун, но я ни много ни мало в восторге от всего этого! Я собираюсь найти Каттаниуса и хорошенько его разозлить в награду за то, что он убедился, что его легат точно знал, каким большим дураком выставил себя Беллетор. Между вами двоими, вы избавили нас от этого придурка и снова безоговорочно командуете когортами. Жаль, что мы не сохранили всадников-сарматов, но это небольшая цена, которую нужно заплатить. Трибун на мгновение задумался о завершении встречи и разгневанном поведении Беллетора, поскольку стало ясно, что Альбинус намерен встать на сторону своего старого друга.
- Боюсь, ничего хорошего из этого не выйдет. Он напишет длинное письмо в Рим, даже пока мы стоим здесь и обсуждаем этот вопрос, рассказывая своему отцу, как его лишили командования, которое легат Декула предоставил ему только в результате моих политических связей с Клодием Альбином. И не забывайте, что он может сыграть на своей знаменитой победе над сарматами и на том, как он до этого победил бандитов в Германии. Я уже говорил вам, что моя семья все еще находится в некотором роде в тени, учитывая нашу предыдущую историю, и еще тот факт, что он из сенаторской семьи, в то время как я всего лишь наездник. Нет, мои инстинкты подсказывают мне, что Альбинус, возможно, ошибся в своем суждении в этом вопросе.’ Трибун покачал головой, потянувшись за флягой с вином. - Друг детства или нет, я подозреваю, что в данном случае он поступил бы мудрее, сохранив статус-кво.’ Юлий пожал плечами, принимая предложенный еще один кубок вина.
- Но ты ведь знал, что легат примет твою сторону, не так ли? Скавр кивнул в знак согласия.
- По правде говоря, я так и сделал. С того момента, как Каттаниус упомянул его имя, я знал, что смогу сделать все необходимое для защиты шахт, потому что Альбинус в конечном счете защитил бы меня от чувства неадекватности Беллетора, если бы я слишком сильно наступил ему на пятки в процессе. Я просто не думала, что он будет так суров с этим человеком. И я не ожидаю, что у Каттаниуса тоже появились друзья в этом вопросе. Он поморщился при воспоминании о недвусмысленно выраженном мнении бенефициария по вопросу командования обороной шахт Беллетором.
- Он старался не быть слишком прямолинейным, но как только Клодий Альбинус приказал ему прекратить ходить вокруг да около, он положительно высказался об этом человеке язвительно. “Было самоочевидно, что трибун больше заботился о своей ванне, чем о благополучии своих людей”, - это была одна из самых добрых вещей, которые он сказал.
Он сделал еще один глоток вина, покачав головой, словно отказываясь от обсуждения этого вопроса.
- Как бы то ни было, мы снова здесь, более или менее хозяева своей судьбы. Если мы на мгновение забудем о двух легатах, по чьей прихоти мы будем танцевать в течение следующих нескольких недель. Да, Терций? Нет необходимости поднимать на меня руку, чувак, просто выкладывай, как это делает твой коллега.
Старший центурион Второй когорты медленно, но верно обретал уверенность в присутствии своего трибуна и теперь был готов высказать свое мнение там, где месяц назад он довольствовался тем, что позволял говорить своему собрату-офицеру.
- Прошу прощения, сэр, но, учитывая, что на земле лежит снег, не следует ли нам устраиваться на зимние квартиры? Неужели теперь до весны больше не будет никаких сражений? Скавр печально улыбнулся.
- И так ты мог бы подумать, Первое копье, но это значило бы недооценивать "Дакию". Видите ли, это земля волка, таково буквальное значение названия на языке местных жителей, и волк охотится круглый год. Племена не будут отступать от границы, и, следовательно, мы тоже не будем этого делать. Легат Альбинус договорился, чтобы здешние магазины легиона выдали нам соответствующую одежду для холодной погоды, после чего мы будем объявлены годными к службе.’ Он приподнял бровь, глядя на двух старших центурионов, и слегка покачал головой. "Но действительно ли снаряжение, которое мы получим, будет соответствовать погодным условиям, с которыми мы столкнемся, - это совсем другой вопрос’. Ну а теперь, центурион, входи. Могу я предложить вам чашечку вина?
Если трибун Сигилис и был удивлен присутствием Марка у дверей своего квартала, ему удалось достаточно хорошо это скрыть, пододвинув стул для своего товарища-римлянина и подождав, пока тот сбросит плащ и сядет. С улыбкой отмахнувшись от предложения выпить, отметив, что бутылка была закупорена и что Сигилис не пил ничего крепче воды, Марк взял себя в руки, прежде чем заговорить.
- Спасибо, что уделили мне время, Трибун...Молодой человек поднял руку, покачав головой в мягком упреке.
- Нет. Я не буду сидеть здесь и позволять тебе проявлять ко мне почтение, когда мы оба знаем, что ты, несомненно, такого же благородного происхождения, как и я. Вдобавок ко всему, именно у тебя есть шрамы и опыт, которые мне так необходимы, если я хочу добиться успеха в этом образе жизни. Когда у нас будет уединение, необходимое для того, чтобы вы могли снять маску, я сочту за честь, если вы будете называть меня по имени.’ Он окинул центуриона оценивающим взглядом. - По правде говоря, я уже давно решил, что мы с тобой никогда не будем это обсуждать. Марк кивнул.
- И, по правде говоря, Люциус, я тоже так думал. Когда ты рассказал мне о расследованиях твоего отца, связанных с падением моей семьи, я быстро решил не развивать этот вопрос. Я решил, что будет мудрее довольствоваться той жизнью, которая у меня здесь есть, лелеять и защищать свою семью, чем отправляться на охоту за тенями и рисковать потерять все. Сигилис приподнял бровь.
- Так я и предполагал, когда мы проделали весь путь от долины Равенстоун до этой замерзшей оконечности империи, не обменявшись ни словом на эту тему. Так что же заставило тебя передумать? Марк криво улыбнулся в ответ на этот вопрос. Не столько что, сколько кто. Моя жена непреклонна в этом вопросе, несмотря на то, что знает о рисках, связанных с этим для всех нас. Ты видишь. . ’ Он покачал головой, словно не веря в то, что собирался сказать. - По-моему, я уже говорил вам, призрак моего отца преследует меня во сне. Он преследует меня в часы, когда я сплю, иногда в сопровождении моей семьи, иногда один. Прошлой ночью мне приснилось поле боя, усеянное окровавленными трупами и воняющее кровью и фекалиями. . Он бросил на Сигилиса понимающий взгляд, на который трибун ответил легким кивком. - И там, краем глаза, я заметила, что он стоит и ждет меня. Его тога была разорвана и окровавлена, а ногти вырваны из пальцев. Он поднял их, чтобы я мог их увидеть, и сказал мне, что это была пытка, которой его подвергли перед тем, как убить, в надежде, что он выдаст мое убежище.Он вздохнул и прикрыл глаза рукой, а Сигилис потянулась за бутылкой вина, наполнила кубок и передала ему.
- Спасибо вам. В каждом сне он говорит мне, что я должен отомстить за их убийство, и что я могу осуществить эту месть, только вернувшись в Рим. Но самые худшие сны - это те, в которых рядом с ним появляется мой младший брат, всегда молчаливый, всегда смотрящий на меня без всякого выражения.’ Он сделал глоток вина. ‘Фелиция говорит мне, что я должен разрешить этот внутренний конфликт, если хочу остаться в здравом уме, и что она боится, что я прибегну к бутылке или покончу с собой, чтобы обрести покой. Она также считает, что моя обычная потеря всякого чувства самосохранения в бою коренится в той же проблеме. Сигилис нахмурился.
- Ваша жена не верит, что это призрак вашего отца? Марк улыбнулся, качая головой.
- Моя жена - самый рациональный человек, которого я когда-либо знал. Не многие женщины смогли бы справиться с испытанием, через которое она прошла в прошлом году, похищенная имперским убийцей, который использовал ее как приманку, чтобы заманить меня на убийство. Он на мгновение ослабил бдительность, и она вонзила нож ему в язык, защищая нашего нерожденного ребенка. Она, кажется, тоже ни на минуту не теряла сна из-за этого вопроса. Но не имеет значения, говорит ли мой отец со мной из подземного мира или просто отсюда, — он постучал себя по затылку, — я должен сделать, как он велит, и найти людей, которые убили мою семью. Только когда они остынут в земле, я обрету покой, которого так жажду.’ Он поднял взгляд и пристально посмотрел на трибуна. - Итак, расскажи мне, если сможешь, Люциус, и как можно подробнее, что именно этот следователь рассказал твоему отцу и его коллегам о смерти моего отца.’ Сигилис пошевелился в своем кресле, потянулся за кубком и наполнил его вином.
- В том, что он нам рассказал, было много такого, что вас может встревожить, но одно имя было вплетено во всю эту печальную историю. Похоже, что есть группа людей, которые выполняют приказы императора, или, возможно, точнее, человека, стоящего за его троном, префекта претории Перенниса. Когда нужны люди без совести или угрызений совести, эти люди выходят вперед, не задумываясь о последствиях своих действий. Они выполняют грязную работу, требующую пролития невинной крови, преследуя имперские цели, и если знатная семья исчезает из города, как будто ее вычеркнули из самой жизни, они обычно оказываются в центре событий. Он назвал их не по отдельности, а по их коллективному имени, от которого у мужчин, слушавших в ту ночь в доме моего отца, пробежала дрожь страха. Он называл их “Ножами императора”.
‘Внимание-избегай! Собравшиеся офицеры напряглись, когда два легата вошли в комнату, без колебаний повинуясь отрывистой команде первого копья легиона.
- Он страшный старый ублюдок, этот Секундус. Скавр слегка кивнул в ответ на невнятный комментарий Юлия, отвечая столь же приглушенно.
- Да, он из старой школы, приверженец времен республики.
Старший центурион-ветеран, по-видимому, был хорошо известен своим злобным нравом, когда его инструкции не выполнялись мгновенно и в точности, и не гнушался публично обругать заблудшего трибуна в самых зажигательных выражениях без какого-либо видимого уважения к социальному статусу. Каттаний поделился с этими двумя мужчинами историей, пока они ждали начала командного совещания, результатом которого стал его рассказ о том, как этот человек всего лишь накануне яростно избил заблудшего младшего трибуна за ту или иную ошибку. Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, прежде чем продолжить пересказывать слова центуриона.
- Все, что сказал Секундус, было следующее: “Тринадцатый легион - лучший гребаный легион в империи, юный сэр. Мы потомки людей, которых Божественный Юлий Цезарь использовал для завоевания мира, и с тех знаменитых дней Тринадцатым войском командовали настоящие солдаты, начиная с легата. И если вам не удается вести себя как настоящему солдату, тогда вы, юный сэр, можете сразу же отваливать!” Я не думаю, что его отец предупреждал молодого человека, о котором идет речь, о подобном обращении, когда записывал мальчика! Под пристальным взглядом центуриона-ветерана офицеры вытянулись по стойке смирно, в то время как два легата заняли свои места у стола с картой. Альбинус огляделся вокруг со слегка смущенной улыбкой, в то время как выражение лица его коллеги Гая Песценния Нигера было в целом более суровым.
- Очень хорошо, господа, расслабьтесь и соберитесь вокруг карты, если хотите. Собравшиеся офицеры подчинились приказу Нигера, сгрудившись вокруг тщательно сконструированного картографического стола, пока он ждал, пока они рассядутся по местам. Юлий опустил взгляд на гипсовую копию ландшафта, на котором предстояло вести кампанию против сарматов. Одолжи мне, пожалуйста, свою виноградную палку, Первое копье. Секундус отдал свой служебный значок своему легату, выражение его лица свидетельствовало о его недовольстве тем, что ему пришлось позволить своему командиру свободно распоряжаться его самым ценным имуществом. Не обращая внимания на укоризненный взгляд центуриона, Нигер оглядел круг мужчин с поднятой палкой, пока не убедился, что полностью завладел вниманием каждого.
- Итак, джентльмены, вот мы здесь, два полных легиона, или настолько близко, насколько это возможно в наши дни, и восемь вспомогательных когорт, семнадцать, если мы решим задействовать гарнизоны фортов на расстоянии пешего перехода, два из них сформированы из кавалерии, набранной в Британии. ‘ Он заметил приподнятые брови Беллетора. - Плюс, конечно, Седьмая когорта Первой Минервии и тысяча союзных варваров-кавалеристов, недавно набранных на юге провинции. И на данный момент мы все базируемся здесь, в Поролиссуме. Он указал виноградной лозой на настольную карту, любовно выполненную копию местной географии, и Марк с интересом уставился на контуры местности, на которой будет вестись предстоящая кампания.
- Наш противник - вождь сарматов по имени Пурта, который, как нам сообщили, выставляет примерно двенадцать тысяч кавалерии и еще десять тысяч легкой пехоты. Против нашей тяжелой пехоты пехотинцы представляют незначительную угрозу. Первое копье Секундус и его коллеги прорвались бы сквозь них за час или два резни и захвата рабов. Вражеская лошадь, однако, представляет собой совершенно другое и более серьезное предложение. Джентльмены, чтобы было предельно ясно, что сила варварской кавалерии, если ее использовать решительно и массово, без сомнения, будет представлять очень серьезную угрозу даже для таких сильных сил, как наши. Он помолчал, снова оглядываясь по сторонам.
- Некоторые из вас, те, кто никогда не сталкивался с варварской кавалерией такого типа, возможно, зададутся вопросом, не слишком ли я осторожен в своей оценке. Я вижу это по вашим лицам ,наша военная история изобилует поучительными историями о выдающихся в других отношениях командирах, которые недооценили возможности сарматов, а до них парфян, и заплатили за это высокую цену. Эти сарматы - люди, выросшие на обширных лугах за этими горами, наученные ездить верхом в возрасте, когда большинство детей в империи все еще считаются младенцами. Им не нужно использовать руки, чтобы управлять своими скакунами, они учатся делать это исключительно за счет давления, которое они оказывают коленями. Это оставляет их руки свободными для стрельбы из лука на ходу, и они мастерски поражают цель с движущейся лошади раз за разом, независимо от того, наступают они, отступают или просто скачут по проклятому кругу. Как будто этого недостаточно для угрозы, они носят с собой длинное копье, которое они называют контос, способное пронзить человека, не подходя достаточно близко, чтобы он мог в ответ воспользоваться своим копьем. Нигер покачал головой.
- Так что называйте меня пессимистом за глаза, если хотите, но я не стану рисковать своим легионом в битве с таким сильным отрядом их всадников на открытой местности. Присутствующий здесь мой коллега и я, — он указал на Альбинуса, который серьезно склонил голову в знак согласия, — решили, что это битва, которую мы выиграем, заманив упрямого врага на хорошо защищенные и тщательно подготовленные позиции. Как только мы хорошенько увяжем вражескую лошадь, мы выпустим на волю наших легионеров, чтобы они устроили резню. . Он предостерегающе поднял палец и обвел собравшихся офицеров суровым взглядом. - Но до тех пор, джентльмены, имейте в виду, что я полон решимости не дать им шанса посеять хаос, который они все слишком способны причинить нам, если мы будем достаточно неразумны, чтобы позволить им это сделать. Коллега, не могли бы вы объяснить наш план?’ Альбинус кивнул, взяв виноградную палочку и подмигнув ее седеющему владельцу.
- Как видите, вы, новички в Поролиссуме, мы здесь, на вершине этого хребта, который тянется с юго-запада на северо-восток. Это Ножевые горы, джентльмены, и у них хорошее название. Они в значительной степени непроходимы для любого рода воинских формирований, кроме самых легковооруженных разведчиков, и пересекаются перевалами в очень немногих местах, большинство из которых до смешного просто защищать из-за их узкого характера. Наши форты в тылу гор идеально расположены не только для того, чтобы противостоять любой прямой атаке, но и для того, чтобы позволить занимающим их когортам быстро продвигаться к обороне этих перевалов. Он оглядел группу офицеров с понимающей улыбкой.
- А это значит, что природа снабдила нас очень удобным бастионом против любого нападения варваров с северо-запада. Однако, — он указал палкой на южную оконечность хребта, — все хорошее, естественно, приходит к своему концу, и так обстоит дело с этой линией обороны. Как вы можете видеть, горы здесь разделены долиной, что обеспечивает естественную точку, которую агрессивный вражеский командир, несомненно, счел бы ключом, который откроет эту конкретную дверь. По этой причине вдоль долины расположены три форта, расположенные в линию с юго-востока на северо-запад.’ Он указал палкой. ‘ Форт на берегу озера здесь, Каменный форт здесь и, наконец, форт Ту-Риверс здесь.Два из них представляют собой не более чем прославленные наблюдательные посты, но Каменный форт - гораздо более крепкий орешек и представляет собой сердце обороны долины. Мы послали две когорты бриттов, первую "Британнику" и вторую "Британорум", охранять форты, поскольку они кажутся кровожадными маньяками, и поручили командование обороной долины одному из наших наиболее энергичных молодых трибунов. К настоящему времени я бы ожидал, что он будет защищать это место так же надежно, как преторианскую крепость в Риме. Он указал на долину позаимствованной виноградной палочкой.
- Итак, если сарматы хотят повернуть нашу линию фронта, атакуя вверх по этой долине, стремясь проникнуть за горный хребет и зайти нам в тыл, они должны сначала разобраться с гарнизонами этих фортов. Дилемма этого человека Пурты состоит в том, что он должен либо врываться в каждый форт по очереди и уничтожать гарнизон, либо обходить их стороной и мириться с риском, связанным с их присутствием у него в тылу. Любой из вариантов, конечно, проблематичен, поскольку он либо соглашается на значительную задержку в своем наступлении и дает время более сильным силам выдвинуться на позиции, чтобы преградить ему путь вверх по долине, либо оказывается с нашими копьями как спереди, так и сзади.
- Теперь у нас есть сведения из очень надежных источников, что Пурта считает оборону, выстроенную против него в долине, слишком сильной. Он боится, что к тому времени, когда его армия проложит им путь и расчистит выход на открытую местность, необходимую его всадникам, он обнаружит, что легион преграждает ему путь. Поэтому, как нам сообщили, он планирует обратить именно такой план против нас. Он сделает ложный выпад вверх по долине с намерением заманить легион именно в такую блокирующую позицию, а затем направит все свои силы в точку где-нибудь в другом месте вдоль хребта. Коллеги, он собирается бросить кости и сделать ставку на то, что сможет ослабить главную линию обороны провинции настолько, чтобы пройти через парадную дверь, пока внимание вышибал отвлечено потасовкой в углу. Легат улыбнулся своим офицерам, его глаза сияли от предвкушения действия.
- В то время как мы, вооруженные этой внутренней информацией, собираемся дать все признаки того, что мы поддались на его уловку, сохраняя при этом концентрацию наших основных сил и готовность нанести единственный удар, который положит конец этой войне в одном сражении. На какой бы перевал через горы Пурта ни направил свои основные силы, он найдет два легиона сосредоточенными и готовыми встретить его, причем на хорошо подготовленной территории. Вопросы?’ Скавр поднял руку. ‘ "Трибун"?
- Легат, если ты собираешься сосредоточить Тринадцатую Гемину и Пятую Македонскую для главного сражения, как ты собираешься убедить этого Пурту, что заглотил его наживку? Легат ухмыльнулся ему в ответ.
- Проницательный, Рутилий Скавр, действительно очень проницательный. Конечно, мы отправим конных разведчиков, и как только мы узнаем, что сарматы продвигаются по долине, я предлагаю отправить первые силы на подмогу с юго-западного конца линии. Любые вражеские разведчики, посланные вперед мимо речных фортов, увидят движение и примут его за передовой отряд блокирующих сил. Пурте доложат, что мы заглотили его наживку, и он сделает свой ход по главной линии в блаженном неведении о том, что его ждет. Вдобавок ко всему, эти кажущиеся вспомогательными силы также послужат для того, чтобы очистить долину от разведчиков и не дать им забраться так далеко вверх по долине, чтобы они поняли, что никакой легион не движется им на подмогу. Я бы сказал, довольно элегантное решение. И теперь, когда вы упомянули об этом, учитывая, что у ваших тунгрийцев гораздо больше боевого опыта, чем у большинства наших войск, я бы сказал, что они станут идеальными подразделениями для выполнения задачи, которая, конечно, скорее всего приведет к каким-либо действиям. Как ты думаешь, ты справишься с такой миссией? Скавр кивнул, уже погруженный в свои мысли и уставившийся на стол с картой.
- Легат! Альбинус повернул голову, чтобы посмотреть на трибуна Беллетора, стоявшего на другом конце стола от своего бывшего коллеги с выражением озабоченности на лице. Трибун?
- Мое командование, Легат, ничуть не менее мощное, чем под командованием Рутилия Скавра, и имеет то преимущество, что располагает мощной кавалерией. Я предлагаю, чтобы тунгрийцы продвигались вдоль одного берега реки, в то время как мы займемся другим. Альбинус переглянулся с Нигером, но на просьбу Беллетора откликнулся мужчина постарше.
- Твоя кавалерия, трибун, если мне не изменяет память, лишь недавно набрана из сарматов, которых ты разгромил при Альбурнус. Возможно, я задаюсь вопросом, не представляют ли они слишком большого риска, чтобы выходить в поле против собственного племени. Беллетор, явно предвидевший такую реакцию, отреагировал с нехарактерной для него сдержанностью.
- Я полностью понимаю твое беспокойство, Легат. Возможно, вам помогло бы, если бы я сказал вам, что они уже активно занимались разведкой до нас, когда мы шли на север. Не раз разведывательные отряды этих всадников, которых я посылал расчищать нам путь, приносили тела разведчиков-сарматов, которых им удалось убить, вместе с их лошадьми. Мои беседы с ними убедили меня в том, что они мало заботятся об этих других людях, будучи верны только своему собственному ответвлению племени, а в отсутствие своих сородичей - мне как своему казначею. И, кроме того, — Марк заметил, как сузились глаза его трибуна, когда Беллетор сделал последний шаг в аргументации, — я бы подумал, что использование их собственных всадников как часть генерального плана, который отменяет вторжение Пурты в провинцию, несомненно, очень хорошо зарекомендует себя в Риме. Хммм. Я понимаю.’ Нигер погладил свой бородатый подбородок, глядя на Альбинуса с расчетливым выражением лица. ‘ Военные и политические преимущества в совокупности, да? Очень хорошо, трибун Беллетор, мы с коллегой должным образом рассмотрим ваше предложение и сообщим вам о нашем решении в надлежащее время. Еще есть вопросы? Нет? Очень хорошо, джентльмены, возвращайтесь к своим когортам и убедитесь, что ваши люди в отличной форме и готовы к бою. Вот твоя виноградная палочка, Первое копье Секундус. Тунгрийские когорты выступили из Поролиссума на рассвете три дня спустя, направляясь по военной дороге, которая проходила вдоль линии Ножевых гор на юго-запад, в сопровождении фракийских лучников, которым было приказано усилить оборону Каменного форта, в то время как разрозненные силы Беллетора прикрывали тыл. Всадники-сарматы ехали беспорядочной массой в тылу колонны, столь же невосприимчивые к любой форме маршевой дисциплины, как и с момента их зачисления.
- Я полагаю, ваш трибун скачет верхом со своими новыми лучшими друзьями, восседая на своем коне, как какой-нибудь полководец-завоеватель? Юлий отступил в тыл своих людей и по счастливой случайности обнаружил Сергия Первого Копья, марширующего во главе своих легионеров с мрачным и недобрым видом. Теперь двое мужчин шагали рядом, закутавшись в плащи, чтобы защититься от пронизывающе холодного ветра.
- Действительно, это так. С тех пор как ему удалось убедить легата Нигера отправить его на правый берег реки для похода к Озерному форту, он пыхтит и прихорашивается, как человек, готовящийся проехаться верхом по Риму, а вокруг него летают лепестки роз. - Сергиус покачал головой и сплюнул на обочину дороги. - Я пытался указать ему, что он понятия не имеет об их истинной преданности, но он похож на мужчину, одурманенного своей новой женой. Все, что я получаю в ответ, - это “мои соплеменники это” и “мои соплеменники то”, и никакого беспокойства о его регулярных солдатах.’ Он указал на сапоги Юлия, на их новой меховой подкладке, видневшейся вокруг лодыжек. - Наши сапоги набиты соломой, а не кроликом, как у вас. Кладовщик сказал Беллетору, что ваши люди уже забрали все, что у них было лишнего, и поскольку у него не было легата, поддерживающего его, он был вынужден уйти с пустыми руками. Имейте в виду, у него меховые подкладки на ботинках и хороший меховой плащ. Ему дали их его чертовы сарматы. Некоторое время двое мужчин шли молча, наслаждаясь свежим осенним воздухом и постоянным стуком сапожных гвоздей по мощеной поверхности дороги.
- Но они достаточно приличные разведчики? Сергиус скорчил гримасу неохотного согласия.
- Похоже на то. Вы так же хорошо, как и я, видели, что они привезли с собой из своего патрулирования через горы. Решающим фактором в решении Нигера стал патруль, который Беллетор отправил в горы с приказом прочесать их северные склоны в поисках вражеских разведчиков. Отряд из тридцати человек вернулся с двумя пустыми седлами, но с головами полудюжины мертвых соплеменников, свисавшими с их седельных рогов, и легат мгновенно проникся идеей использовать их вместе с первыми регулярными войсками Минервии. Юлий кивнул.
- Вот именно. Возможно, я не очень уважаю вашего трибуна, но, похоже, в кои-то веки он выбрал победителя. Сдвоенные отряды быстрым шагом продвигались на юго-запад и достигли Форест-Вью, когда солнце уже клонилось к горизонту. Введенные в большой походный лагерь у стен форта, обычно используемый несколькими когортами легиона одновременно, тунгрийцы оказались рядом с солдатами из когорты вспомогательной пехоты, название которой вызвало множество комментариев. Марк подслушал, как Морбан объяснял это одному из молодых людей.
- Первая "Британника"? Ты ведь знаешь, что это значит, не так ли? Это люди, происходящие от племен, которые были завербованы в Британии, когда легионы набирались для войн в Дакии сто лет назад. Какова вероятность того, что они пришли откуда-то из района нашего старого форта на холме, а? Я ставлю пять против одного.
Как оказалось, британцы были достаточно приветливы, но казалось, что на самом деле они были родом из Британии не больше, чем большинство тунгрийцев на самом деле с сельскохозяйственных угодий вокруг города Тунгрорум. Ветеран с суровым лицом выступил вперед, чтобы поприветствовать знаменосца и его обнадеженного товарища.
- Да, мой дедушка был родом из Британии. Мой отец рассказывал мне, что его старик пошел добровольцем на службу в то время, когда в провинции было по-настоящему спокойно, поэтому его и еще пятьсот синеносых отправили сюда, чтобы поддерживать порядок среди местных жителей. Морбан поблагодарил его и повернулся обратно к молодому солдату, с хорошо отработанной скоростью засовывая деньги, полученные от ставки, в свой кошелек.
- Боюсь, дедушки не в счет. Скавр и Юлий отправились на поиски префекта бриттов в компании с Беллетором и Сергиусом, и вчетвером они вошли в форт, где, как они знали, должно было находиться здание штаб-квартиры, учитывая, что его планировка была предписана армейскими правилами. Скавр постучал костяшками пальцев по стене барака, когда они проходили мимо.
- Форт, может быть, и построен по стандартному проекту, но материалы, из которых он построен, ‘ нет. Очевидно, что эти люди живут под серьезной угрозой; достаточно взглянуть на то, как построены их здания, чтобы понять это. Стены барака были сложены из камня, а крыша представляла собой сплошную толстую шиферную черепицу. Везде, где использовалось дерево, в дверях и окнах, проемы были утоплены и максимально защищены нависающими каменными перемычками, предназначенными для предотвращения попадания огненной стрелы в древесину. Четверо мужчин нашли командира форта, измученного на вид центуриона-ветерана, который перекусывал на скорую руку в здании штаб-квартиры форта. Он придвинул для них стулья, а затем заказал еще еды и вина.
- У меня всего два столетия, джентльмены, этого достаточно, чтобы стоять на страже и помешать местным жителям разграбить это место, пока мы отвернемся. Основная часть когорты сосредоточена дальше по долине, в Каменном форте, вместе со Вторым Британнорумом. Это место, где сходятся две долины, так что любой атакующий с севера должен пройти через узкое место в долине, по правде говоря, почти ущелье. Если мы не сможем остановить нападающих там, то мы не сможем удержать их нигде в другом месте, а отсюда достаточно легко добраться до Напоки.’ Он понимающе улыбнулся трибунам. ‘ И если вы считаете, что этот форт хорошо построен, вы хотите увидеть, что сделал трибун Леонтий с Каменным фортом! На следующее утро три когорты двинулись вниз по долине по дороге, идущей параллельно извилистому руслу реки. Еще через час марша они оказались в поле зрения второго из трех фортов, защищавших долину, и Юлий, восхищенно присвистнув, оглядел укрепления, выстроившиеся вокруг его стен.
- А вот и форт, Трибун, который был построен человеком, знающим свое дело. Господствуя над самым узким местом в долине, стены форта были выше и длиннее, чем обычно, и явно достаточно велики, чтобы вместить значительно больше сил, чем одна когорта из пятисот человек, составлявшая обычный гарнизон. Даже с расстояния в милю было очевидно, что сооружение было построено скорее из камня, чем из дерева. Тяжелые башни были установлены на каждом углу, и дорога вела к восточной стороне форта через массивную каменную сторожку с двойными дверями, окруженную еще двумя башнями по бокам.
- Это метатели болтов? Первое копье проследил за указующей рукой своего трибуна и покачал головой.
- Трудно сказать, учитывая всю эту защиту. Башни были увенчаны неглубокими деревянными крышами, расположенными достаточно низко, чтобы у экипажей тяжелых орудий едва хватало места для работы, - достаточно небольшая цена за полученную защиту от вражеских выстрелов из лука. Когда тунгрийцы подошли ближе, они поняли, что башни действительно были заняты метателями болтов, по одному на каждом углу форта, и что орудийные расчеты отслеживали их приближение. Юлий мрачно уставился на них, раздраженно качая головой.
- Очень забавно. Если я узнаю, что эти штуки заряжены, я оторву кому-нибудь голову и насру ему на шею. Случайный выстрел с такого расстояния мог бы сковать трех или четырех человек. Земля по обе стороны дороги была усеяна лилиями, ямами, заполненными кольями, которые лишали нападающего любой безопасной опоры, кроме самой дороги, и направляли его в зону поражения метателей болтов. Глубокий ров тянулся поперек долины шириной в четыреста шагов, в сотне шагов перед задней стеной форта. Юлий снова одобрительно кивнул, его гнев на команды метателей болтов был отвлечен защитой.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги