Золотое королевство

ГЛАВА 1

Карибское море, 17 сентября 1568 года.

– Прямо по курсу паруса!

Эти доносившиеся из «вороньего гнезда» крики заставили Энни Блайт броситься вперед, к носу огромного испанского галеона.[6] Но палуба была слишком скользкой, и девушка остановилась. Вцепилась руками в поручни и, прищурившись, оглядела линию горизонта.

Закат слепил глаза, и Энни видела лишь ослепительно сверкающую раздвоенную золотую дорожку, бегущую по волнам ей навстречу.

– Я ничего не вижу! – воскликнула она, не обращаясь ни к кому конкретно.

Никто не ответил, хотя ее мог услышать любой член команды корабля. Энни раздраженно поджала губы. Так досадно иметь знатное происхождение! Множество интересных людей боятся заговаривать с ней из страха нарушить условности.

– Терпение, малышка.

Даже не поворачиваясь, Энни поняла, что это дон Яго Ороцо – старший секретарь дона Мартина Энрикеса, нового наместника короля в Мексике. Его всегда сопровождал специфический запах сигарного дыма. В голосе слышались масляные интонации. Дон Мартин тоже плыл на этом корабле, желая поскорее достичь материка и взять бразды правления в свои руки. На протяжении всего путешествия дон Яго вел себя так, будто его хозяин был вторым королем.

С вежливой улыбкой на лице Энни повернулась к дону Яго. Худой и прямой, как палка, он олицетворял собой испанскую культурную элиту. Точеные черты лица свидетельствовали о довольно древнем генеалогическом древе. Тонкие губы, придававшие лицу жесткое выражение, сжимали сигару и делали его похожим на любого другого дворянина из Вест-Индии. Под его жестким, холодным взглядом Энни чувствовала себя неуютно.

– Солнце светит слишком ярко, – сказала она. – И я не вижу, что там разглядел впередсмотрящий.

– А ведь это так важно, не правда ли? – вопросительно приподняв одну бровь, поинтересовался дон Яго.

Энни нахмурилась. Дон Яго часто говорил загадками, и от этого у нее сложилось впечатление, что все его слова таят в себе скрытый смысл.

– Что важно, милорд?

– Ну как же? Видеть то, что скрыто от человеческих глаз.

От его проницательного тяжелого взгляда Энни захотелось спрятаться. Пресвятая Дева Мария, неужели ему известна тайна моего рождения?

«Нет», – твердо сказала она себе. Невозможно. Кто ее отец, и, что еще более важно, кем был ее дедушка – это держится в секрете вот уже более пятидесяти лет. Дон Яго ни о чем не догадывается, просто ему доставляет удовольствие изводить Энни постоянными насмешками. А все потому, что он ненавидит ее отца – наполовину англичанина. В мире, которым правит несправедливость, Филипп Блайт был одиноким голосом, взывавшим к гуманности по отношению к народам, завоеванным испанцами.

– Мне кажется, вам следовало бы заняться вашими бумагами, милорд.

Энни и дон Яго одновременно обернулись и увидели Родриго Бискайно, шагавшего по палубе в их направлении. Энни мгновенно приободрилась – Родриго был лучшим другом ее отца и ей тоже очень нравился. Хотя ему было уже около сорока, выглядел он гораздо моложе и двигался с проворной грациозностью юнца. Родриго пренебрегал модой, которой следовало испанское дворянство – узкий камзол и широкие панталоны. Вместо этого на нем была широкая зеленая рубашка, расстегнутая до середины груди, и облегающие черные кожаные брюки. Простой наряд, развевающиеся черные волосы и беззаботная улыбка делали его похожим на пирата.

Происхождение Родриго было самое необычное и интригующее. Среди его предков были цыгане, индусы, испанцы – словом, по всей видимости, в его жилах текла горячая кровь. А если это так, конечно, то слухи, распускаемые женой наместника короля и ее фрейлинами, были правдоподобными.

– Вообще-то, – надменно заговорил дон. Яго, – я как раз собирался объяснить нашей юной подруге, насколько важен этот порт.

Родриго одной рукой легко притянул к себе Энни.

– О, девочке повезло!..

Энни вспыхнула, уловив сарказм в голосе Родриго, и увидела, как едва заметно напряглась лицо дона Яго.

– Думаю, ваш рассказ будет очень интересным, – вежливо сказала Энни.

Дон Яго изящным щелчком выбросил за борт сигару, которую курил.

– Жизненно важным, – ответил он, при этом его коротко подстриженные усы шевельнулись. – В Сан-Хуан-де-Улуа мы грузим на корабль золото и серебро, чтобы перевозить в Испанию. Как только сойдем на берег, я покажу вам казначейство.

– Благодарю вас, милорд, – ответила Энни, опустив глаза в притворной застенчивости.

Родриго достал подзорную трубу и направил на горизонт.

– Дьявол, – с присвистом прошептал он, его рука дрогнула.

Энни приставила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела на запад. Солнце опустилось довольно низко к горизонту, и теперь Энни уже могла разглядеть омываемый морем остров, расположенный перед входом в бухту. На острове она увидела группу приземистых каменных строений и поняла, что это форт. В черных провалах его стен, должно быть, стояли пушки. Рядом с островом на поблескивающих в лучах солнца волнах покачивались несколько кораблей. Одинокая шлюпка, подстегиваемая усилиями гребцов, стремительно мчалась к материку.

– В чем дело? – спросила девушка Родриго.

Тот с громким щелчком сложил подзорную трубу и засунул ее за пояс.

– Невероятно!

– Что? Отвечайте немедленно, я приказываю вам, – потребовал дон Яго.

– На этих кораблях, – сказал Родриго, – реют английские флаги.

Дон Яго побледнел. Сначала он не мог вымолвить ни слова и лишь, как рыба, выброшенная на берег, открывал рот, но потом издал страшный крик, который привел в ужас всех находившихся па корабле.

– К нам приближаются еретики!

Эван Кэроу упал на палубу английского флагмана «Джизус оф Любек» и, схватившись за бока, начал кататься по ней как умирающий. В нескольких футах от него то же самое проделывал Фрэнсис Дрейк.

– Ох, – задыхаясь выдавил Эван, – ох, это уж слишком! Я этого не вынесу!

Приподнявшись на локтях, он вытер слезы радости. Громкий хохот Дрейка превратился в судорожные всхлипывания.

– Ты видел лицо лорда-казначея? Он был уверен, что мы собираемся заколоть его вилами.

– Бедняга. Они спешили в этой шлюпке встретить нас, думая, что это корабли какого-нибудь испанского гранда.

Эван поднялся на ноги и посмотрел в сторону форта.

– Признайся хоть теперь, – сказал он, – ты ведь испугался, когда они выкатили пушки.

– Едва не намочил штаны, – ответил Дрейк, приглаживая рукой свои темно-рыжие волосы. – Откуда мне было знать, что это холостой выстрел?

– Милорд капитан?

К ним решительно подошел Чарли Мун, корабельный юнга, худенький паренек с большими глазами навыкате. В берет он воткнул большое зеленое перо попугая – предмет его величайшей гордости.

– Зачем испанцы стреляли по нам вхолостую?

– Это был салют, хомячок, – ответил Дрейк и ласково потрепал мальчишку по плечу.

– А почему они нам салютовали?

Эван усмехнулся:

– Казначей и тот, другой…

– Помощник губернатора Веракруса, – уверенно вставил Дрейк.

– …они приняли нас за флотилию наместника короля. Вот почему они вышли приветствовать нас.

Эван облокотился на поручни и стал наблюдать за испанцами, поспешно покидавшими остров. Как только те разглядели на мачте флагманского корабля «Джизус оф Любек» английский королевский штандарт, одни перекрестились, прыгнули в море и устремились к берегу, другие бросились к лодкам и плыли сейчас к материку с такой скоростью, будто сам дьявол преследовал их.

– Идиоты, – добродушно выругался Дрейк, присоединившись к Эвану.

Он помахал своим товарищам на «Юдифи», которой командовал, а Эван служил у него помощником.

– Господа, я вижу, вы покинули свой корабль, – навстречу им, пересекая ют, шагал Джон Хокинз.

Дрейк и Эван немедленно встали по стойке «смирно», приветствуя капитана флотилии из десяти судов.

– Мы должны обдумать наш следующий шаг, – ответил Дрейк.

Хокинз – бородатый и бесхитростный, как любой обычный моряк, – кивнул.

– Думаю, тут все ясно. Кто защищает этот остров, тот держит и весь порт Сан-Хуан. А насколько я могу судить, господа, в данный момент именно мы хозяева на острове. Равно, как и сеньор Делгадильо, оказавшийся столь любезным, что согласился погостить у нас до тех пор, пока мы не получим разрешения на проведение ремонта.

Эван, чтобы не упасть от качки, расставил ноги. Они бросили якорь довольно близко от острова, и Эван Кэроу видел ощетинившиеся стволами пушек грубые стены и черные круглые жерла орудий. Его захлестнула волна возбуждения. Удача улыбалась ему. Он так близок к ней!

– Клянусь Господом! – воскликнул он. – У нас все шансы захватить корабли с сокровищами Новой Испании.

В его голове пронеслись видения гор золота и серебра. Он будет богат. Перед мысленным взором Эвана одна за другой возникали чудесные картины.

Кэроу – валлийский город, носивший древнее имя их семьи, – будет спасен от жадности своего молодого хозяина – лорда Оуэна Перрота, чьи непомерно высокие налоги разорили горожан. Эван представил себе детей, у которых наконец-то будет нормальная пища, женщин, ткущих прочное полотно, чтобы сшить себе теплую одежду. Видел своего отца сидящим в удобном кресле перед камином, в котором жарко пылает огонь, и их кладовую, полную мяса и масла вместо соленой рыбы и водорослей.

Хокинз бросил на него сердитый взгляд:

– Вы слишком нетерпеливы, мой юный друг. У меня нет намерения атаковать испанские корабли. Кто-нибудь из вас двоих представляет себе, что произойдет, если мы предпримем атаку?

Дрейк и Эван переглянулись. Они оба были очень молоды. Эвану не исполнилось еще и двадцати, а Дрейк всего тремя годами старше.

– Война? – предположил Дрейк.

– Именно, – выпалил его старший кузен. – Это же личный корабль Ее Величества. Неужели вы думаете, что этот факт ускользнет от внимания испанцев?

– В таком случае, мы не должны рисковать, – согласился Эван, отказываясь на некоторое время от своей мечты.

– В любом случае, – продолжал Хокинз, общипывая порядком износившийся линь, – мы не в состоянии сражаться даже с меньшими силами. Корпуса некоторых наших кораблей текут, паруса изношены, запасы истощены.

– Так что же мы будем делать? – спросил Дрейк.

– Мы заверим лорда-казначея, что пришли с миром, и единственное, чего хотим – это починить наши потрепанные штормом корабли. Мы заплатим за все, что нам понадобится и…

– Корабли в море! – закричал наблюдатель. В его голосе явно слышался страх. – Тринадцать больших кораблей, милорд капитан! Это испанская флотилия, их подавляющее большинство!

– Господь всемогущий! – воскликнул Эван, у которого по спине пробежал неприятный холодок. – Это же тысяча воинов!

– Господа, – Хокинз сжал эфес шпаги. – Мы только что засунули голову в пасть льва.

– Как по-испански будет «вероломная личинка, пожирающая своего хозяина»? – спросил Дрейк.

Эван бросил на него сердитый взгляд. Они и еще четверо моряков, сидевших на веслах, плыли в шлюпке к испанскому флагману. Только что прибывшая флотилия бросила якоря за пределами бухты, так как опасалась идти мимо английских кораблей, стоявших у острова.

– Ради твоего же блага, – сказал Эван, – я не скажу. Единственное, что тебе нужно выучить из испанского, это «да, милорд» и «как будет угодно милорду». Чего нам сейчас не хватает, так это рассердить наместника. Наша задача – договориться на мирных условиях.

По мере того как они приближались к флагману, Эван нервничал все больше и больше. Он надеялся, что его познаний в испанском будет достаточно. Эван родился с хорошими способностями и еще ребенком овладел уэльским наречием своего отца и английским языком своего короля. Говорить по-испански, и довольно бегло, он научился в силу обстоятельств, о которых предпочел бы забыть. Но в настоящий момент Эван глубоко сожалел о том, что знает испанский. Развевающийся на ветру грязный белый флаг парламентеров казался слабой защитой от гнева гордого, уверенного в своей правоте наместника короля. Предприятие представлялось Эвану очень опасным. Не прибавил надежды на благополучный исход дела и оказанный им прием: когда их шлюпка подошла к борту огромного флагмана, дула по меньшей мере дюжины мушкетов были направлены на них.

– О Господи! Ну почему именно я? – пробормотал Эван и ухватился за веревочную лестницу.

– Потому что ты единственный, кто может говорить с этими немытыми дьяволами, – ответил Дрейк. – Весь вопрос в том, почему именно я?

– Потому что ты кузен капитана Хокинза.

Эван легко и грациозно поднимался по лестнице. Месяцы, проведенные в море, укрепили и наполнили силой его мускулы, поджарили кожу до темно-бронзового цвета. Он ухватился за позолоченные поручни и спрыгнул на палубу.

Когда Дрейк присоединился к Эвану, к ним подошел человек в черном костюме. К его бедру была пристегнута шпага, а на туфлях поблескивали серебряные пряжки.

– Я – дон Яго Ороцо, – сообщил он. – Старший секретарь его светлости наместника короля в Новой Испании.

Эван поклонился и ответил по-испански:

– К вашим услугам, сэр. Э-э-э… ваша светлость, меня зовут Эван Кэроу. Я помощник капитана «Юдифи». А это – Фрэнсис Дрейк, капитан этого корабля и кузен капитана всей нашей флотилии Джона Хокинза.

Дон Яго поджал губы, он был явно удивлен тем, как хорошо Эван говорил по-испански.

– Надеюсь, у вас есть какое-то объяснение всему этому, – он кивнул головой в сторону английских кораблей, стоявших на якоре у острова.

– Мы поговорим об этом с наместником, если позволите.

– Не позволю. Изложите дело мне.

Эван толкнул Дрейка в бок локтем и сказал по-английски:

– Он не хочет вести нас к наместнику.

– Скажи ему, что у него нет выбора, – прошептал Дрейк. – Хокинз послал нас сюда не для того… чтобы вести переговоры со всякой мелкой сошкой.

Эван перевел дыхание и продолжал:

– При всем уважении к вам, мой господин, хочу заметить: мы прибыли сюда для того, чтобы встретиться с наместником, а не с вами.

От гнева у дона Яго расширились ноздри, как если бы их оскорбил непристойный запах.

– Дон Мартин Энрикес не общается с простыми лютеранскими корсарами.

Такого оскорбления Эван стерпеть не мог.

– Послушайте…

Но не договорил, увидев подошедшую к дону Яго девушку, поразившую его своей необычной красотой.

Девушка положила на плечо секретаря маленькую изящную руку и, опустив глаза, тихо сказала:

– Прошу вас, милорд, наместник, мой отец и дон Родриго уже ждут. Задерживать этих людей, я думаю, нет никакой нужды.

Стоящие на палубе солдаты нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Эвану и Дрейку ничего не оставалось делать, как просто наблюдать за происходящим.

Девушке наверняка было не больше тринадцати лет; лицо ее еще сохранило детское выражение. У нее были светло-серые глаза, гладкая, белая кожа, усыпанный веснушками нос. Самым примечательным в ее внешности были роскошные волосы цвета красного золота, спадавшие на плечи.

– Кто это, черт возьми? – шепотом спросил Дрейк.

– Ангел, – Эван удивленно моргал глазами. – Наверное, они убили нас и мы уже на небесах.

Девушка сильнее сжала плечо дона Яго:

– Милорд, пожалуйста.

– Ну, хватит! – резко сказал секретарь, сбрасывая ее руку с такой силой, что девушка, пошатнувшись, едва не упала на одного из солдат. – Я не буду выслушивать твое жалкое нытье, маленькая бледнолицая сучка.

Эван стремительно подскочил к дону Яго, опрокинул его на палубу и сел на испанца верхом, сжимая его обрамленное крахмальным воротником горло руками. Он даже не успел осознать, что делает.

– Это что, образец испанской чести? – гневно спросил он, видя, как лицо его противника наливается кровью. – Так вот как испанцы обращаются с детьми?

Ответа на свой вопрос Эван не получил, ибо солдаты, оправившись от шока, оттащили его от дона Яго. Секретарь с трудом поднялся на ноги.

– Убейте его! – прохрипел он. – Убейте его немедленно! Этот негодяй напал на меня!

Эван вырвался из рук его пленителей. Весь его гнев быстро улетучился.

– Не волнуйтесь, милорд. Вы будете жить, чтобы оскорблять женщин, но других…

По правде говоря, он был удивлен, даже ошеломлен своим поступком также, как и все остальные. Эван не понимал, что заставило его совершить столь стремительное и глупое нападение. Но в девушке было столько чистоты и невинности, что молодой человек, имеющий понятие о чести, не мог по-иному отреагировать на оскорбление, нанесенное ей испанцем.

– Они прибыли сюда под флагом перемирия, – сказала девушка, и на лице ее, несмотря на веснушки, бледность стала еще заметней. – И их безопасность для вас – долг чести.

На мгновение в глазах секретаря сверкнула ненависть, но тут же исчезла и сменилась выражением неодобрения.

– Я отведу вас к наместнику, – он не скрывал своего нежелания делать это.

– Пресвятой Господь, – шепотом заговорил Дрейк, когда они вслед за секретарем шли в расположенную в кормовой части судна каюту наместника. – С чего это ты едва не задушил этого ублюдка?

– Мне не понравилось, как он разговаривал с девушкой.

– Ну, знаешь, ты выбрал не совсем подходящий момент для проявления рыцарских чувств.

– Он ведет нас к наместнику. Может быть, я его напугал, и он решил удовлетворить нашу просьбу.

Они вошли в роскошную каюту. Наместник короля в Новой Испании сидел за большим резным столом. Сначала Эван не мог разглядеть его лица, был виден только силуэт его тщательно подстриженной головы, круглый жесткий воротник, да непомерно утрированные из-за костюма плечи. Когда глаза привыкли к тусклому освещению, Эван поклонился. От взгляда черных глаз наместника кровь застыла у него в жилах.

– Значит, – сказал дон Мартин, – вот кого еретики присылают в качестве послов?

Эван старался не показывать своего страха перед ледяным презрением наместника.

– Я всего лишь скромный посланник, милорд.

Он поспешно представил себя и Дрейка.

– Зачем вы прибыли сюда?

– Джон Хокинз, капитан нашей флотилии, приветствует вас.

Произнося заготовленную речь, Эван видел, как советники наместника придвинулись ближе к столу. Эван не спускал глаз с дона Мартина. У него было чувство, будто он смотрит на змею – у наместника был такой же гипнотически притягивающий, но смертельно опасный взгляд.

– При всем уважении к вашему превосходительству, – Эван заставил себя продолжать, – вам придется выполнить ряд условий, прежде чем наш капитан позволит вам войти в порт Сан-Хуан.

– Условия!

Дон Мартин сидел неподвижно, но его глаза метали молнии и голос звучал подобно раскатам грома.

– Я прибыл сюда как верховный представитель Новой Испании с флотом и огромной военной силой, а вы смеете говорить мне о каких-то условиях? И преграждать путь?

– Сэр, единственное, чего хочет наш капитан, – это сохранить мир и дать небольшой отдых своим людям.

– Что происходит? – поинтересовался Дрейк.

Эван вкратце пересказал ему разговор. Дрейк погладил рыжую бороду.

– Не могу винить его за то, что он оскорбился. В конце концов, этот бедняга проделал такой длинный путь, а увидел английскую эскадру у ворот своего королевства. Естественно, что этому напомаженному ублюдку такой поворот дела не понравился.

– Будьте любезны, следите за своими выражениями, – произнес на чистейшем английском языке один из сидевших за столом мужчин.

Дрейк и Эван удивленно посмотрели на говорившего. Эван сразу же решил, что это отец девушки, за которую он вступился – такое же царственное выражение лица и те же светло-серые глаза. Он был уже немолод, но все еще красив. Его кожа и белки глаз имели желтоватый оттенок, что свидетельствовало не об одном приступе тропической лихорадки.

– Дон Мартин не говорит по-английски, – объяснил он посланцам, – но если вы будете продолжать оскорблять его, боюсь, мне придется посоветовать ему выгнать вас немедленно.

Краска разлилась по лицу Дрейка, окрасив его до кончиков ушей.

– Говорите на языке короля, дон Филипп! – потребовал дон Яго, стукнув ногой по полу.

Эван откашлялся и снова обратился к наместнику на испанском:

– Сэр, возвращаясь к нашим условиям, мы просим только…

– Никаких условий! – взорвался дон Мартин. – Я наместник короля! У меня тысяча людей, и я войду в свой собственный порт тогда, когда захочу.

Эван почувствовал, как его охватывает гнев, опасный для благополучного завершения их предприятия.

– Милорд, мы представляем Ее Величество королеву, и капитан Хокинз – тоже наместник королевы. У нас достаточно пороха, и мы хорошо умеем стрелять, так что испанским солдатам есть о чем подумать.

Такая самонадеянность поразила испанцев. Дон Филипп обменялся взглядом со своим соседом – мужчиной с длинными черными волосами, сидевшим на стуле как-то неловко.

– Господи, Эван, – зашептал Дрейк. – Что ты сказал?

– По-моему, я только что пригрозил сражением.

– Отличная работа, – криво усмехнувшись, пробормотал Дрейк.

Первым взял себя в руки наместник.

– Корсар с чувством собственного достоинства, – заговорил он. – Очень необычно. Молодой человек может передать своему капитану, что мы заключим с вами договор.

Эвану можно было порадоваться уступке. Но наместник улыбнулся холодной уверенной улыбкой дуэлянта, готового нанести последний смертельный удар.

– Просто удивительно, – заявил Дрейк, прижимая к груди договор и письма, когда они плыли обратно, к своим кораблям. – Мы заключили удачное соглашение с этими коварными хитрецами.

– Ты думаешь? – Эван вспомнил загадочную улыбку наместника. – А я сомневаюсь.

– Да что тут сомневаться, – Дрейк похлопал по документам. – Здесь все, чего мы хотели. Нам позволяют починить корабли и закупить провиант. А мы сохраняем контроль над островом в качестве гарантии нашей безопасности. Ни один вооруженный испанец не высадится на острове. К тому же мы обмениваемся десятью заложниками, – удовлетворенно улыбнувшись, он откинулся на борт шлюпки. – Для флотилии из десяти ней справных кораблей мы заключили неплохую сделку!

В эту ночь Эван спал очень плохо, постоянно ворочаясь в своей подвесной койке и просыпаясь от каждого скрипа дерева. В предрассветных сумерках он оставил тщетные попытки уснуть и вышел на палубу.

Обе флотилии стояли на якоре. Испанские и английские корабли отделены были друг от друга не более чем двадцатью ярдами.[7] Спокойная вода имела темный, непроницаемый оттенок чернил. Эван вскинул голову: где-то между материком и островом послышался всплеск.

«Это, должно быть, рыба», – успокоил он себя. Но звук повторился, за ним послышался знакомый скрип уключин и приглушенные голоса.

Эван перегнулся через перила, вглядываясь в темноту, пока не заболели глаза. Неясная тень скользнула по волнам в направлении испанского флагмана. Вдруг тень обрела отчетливые очертания, и подозрения Эвана стали твердой уверенностью. Охваченный тревогой, он поспешил к капитану Хокинзу.

– Сэр, я думаю, они перевозят войска с материка на свои корабли.

У Хокинза не возникло сомнений в правильности предположения Эвана. На рассвете он отправил Роберта Барнета, владеющего испанским помощника капитана флагманского корабля «Джизус оф Любек», чтобы тот выразил протест наместнику короля.

Когда Барнет сел в шлюпку, у Эвана внезапно возникло чувство, что он больше никогда не увидит своего товарища. В ожидании день тянулся бесконечно. Даже Дрейка не было рядом, чтобы скоротать время. Его друг во главе большой группы моряков отправился на остров охранять пушки. Безоружные испанские моряки тоже высадились на остров, согласно договору.

Хокинз приставил к испанским заложникам дополнительную охрану. Их было только девять, десятый еще не прибыл. Видимо, наместнику трудно было искать добровольцев на роль заложников, и это обстоятельство еще более настораживало Эвана.

К вечеру Барнет не вернулся, и нервное напряжение Эвана достигло предела.

– Я еду на остров, – сказал он Хокинзу. – Возможно, мое знание испанского поможет выяснить, что они замышляют.

Он непроизвольно, положил руку на пристегнутые к поясу ножны с кинжалом.

– Нет, – Хокинз нахмурился. – Никакого оружия. Даже столовый нож нельзя. Мы поклялись честью.

Эван не возражал. Хокинз был прав. Какое бы предательство ни готовили испанцы, англичане сдержат свое слово. Эвану вовсе не улыбалась перспектива умереть во имя чести, но еще менее ему хотелось жить, зная, что он нарушил данное слово. Оставив в каюте кинжал, Эван направил маленькую шлюпку к низкому острову, ощетинившемуся стволами орудий.

Ботинки совершенно промокли, и, когда он ступил на каменистый берег, окутанный вечерним туманом, хлюпающие неприятные звуки сопровождали его первые шаги к форту.

Увиденное вселяло надежду. Оружия не было ни у испанцев, ни у англичан. Группа мужчин играла в карты, на перевернутом, вверх дном бочонке. Языковой барьер был преодолен жадным интересом к игре. Рядом на шесте, воткнутом в песок, висел фонарь, а над костром коптилась вязанка рыбы.

Дрейк сидел на каменистой земле, скрестив йоги по-турецки и прижимая карты к груди.

– Эван, дружище, – позвал он, – присоединяйся к нам. Я выиграл у наших хозяев целую пригоршню этих серебряных штучек. В следующей партии хочу рискнуть и поставить все.

Карты начал сдавать испанец. У Эвана, стоящего в стороне от игроков и чуть выше, была позиция, выгодная для наблюдения. Отсюда он прекрасно видел, что сдающий карты мошенничает.