Золотошвейка для оборотня

17 глава. Лунный замок

Он возвышался над равниной как великий, белый исполин, основательный и изящный одновременно. Весь комплекс сооружений был построен из светлого известняка с желтыми, холодного оттенка, прожилками. С высокими стенами и множеством дополнительных построек во внутреннем дворе, он походил на неприступную крепость, готовую отразить любого врага. Крыши в крепости сплошь устилала светло-коричневая черепица, сделанная из местной глины, которая приятно гармонировала с цветом стен. Название замок получил в честь стаи оборотней его построившей и заселившей, но оно как нельзя лучше отражало его вид — чистый, светлый, небесный.

— О! Полли ты только посмотри. Он прекрасен! Гораздо красивеё ратуши в городе Встреч. — Восторженно закричала Музыка, глядя в окно кареты.

Польке, несмотря на унылое настроение, тоже стало интересно, и она тоже прильнула к правому окошку, из которого и простирался чудесный вид на огромную крепость. Да зрелище было восхитительное, замок был огромный, а высокие шпили башен казалось, подпирают само небо. Полярная с Музыкой смотрели, открыв от удивления рты, такой красоты и богатства они раньше не встречали.

— Он и вправду прекрасный! — Благоговейно отозвалась Полька.

— Да, и все это когда-нибудь станет твоим, представляешь? — Обрадовано продолжала Музыка.

— Нет, не представляю. — Снова загрустила девушка.

— Все-таки, что-то между вами пошло не та, — Задумчиво сказала Муза. — Хотя ты и отрицаешь. Это меня беспокоит.

— А вот и зря, у нас с Тормодом все прекрасно. — Поспешила заверить её сестра.

— Тогда почему ты грустишь все дорогу и даже плачешь. Не спорь со мной, я видела! — Музыка схватила её за руки и вгляделась в глаза. — Ну, давай расскажи мне, мы ведь сестры. — В этот момент младшая казалась мудрее и опытнее. — Мы вместе решим эту проблему, как решали многие другие до этого.

— Глупенькая, ну что ты все время выдумываешь. Нет никаких проблем, я просто скучаю по монастырю и по девчонкам. — Попыталась её отвлечь Полли. — Сейчас все, наверное, уже уехали в Озерный приют, помнишь, как мы купались там на озере?

Каждый год дядюшка Варди делал небольшой ремонт в монастырском приюте. Новой краской освежали стены, полы, потолки в спальнях и кабинетах. Привозили новый инвентарь, мебель, а монастырь становился похож на разворошенный муравейник. Всех жильцов приюта на все лето тролль отправлял в летний лагерь, расположенный на озерах Бёрк.

Да, да на тех самых озерах. За последние годы на месте бывшей обители проклятых был построен маленький хуторок. Всю заболоченную землю Варди выкупил под летнюю резиденцию приюта. В жаркий зной запирать девушек в стенах монастыря было просто кощунством, и он вложил кругленькую сумму для осушения местного болота. Теперь здесь были прекрасные заливные луга, которые выкашивали арендаторы, и место стало поистине сказочным.

Лагерь состоял из досчатых домиков, обнесенных хорошей, крепкой изгородью, защищавшей поселение от диких животных. Ведь лес в плотную окружал его. Тут воспитанницы все лето отдыхали от наук, загорали на солнце и устраивали веселые пикники в лесу и на берегах озер. Они могли купаться только в одном из них. Другое, почти полностью зарастало огромными цветами водяного мака, накрывая гладь воды круглыми листьями — плотами. Там запрещали купаться из-за опасности утонуть, запрещалось также рвать цветы, их выращивали на орехи. Каждый год в конце лета они издали наблюдали, как нанятые троллем люди приезжали на телегах к озеру для сбора урожая. Орех мака постоянно присутствовал в их рационе, считалось, что в нем много полезным веществ, нужных для ослабленных Красным мором девушек.

Летом воспитанниц не отделяли друг от друга и в домиках они силились по желанию, кто с кем хотел, группами, напоминавшими скорее семьи, чем классы. Желторотики проживали вместе с выпускницами находясь всегда под присмотром более старших девушек.

В приюте взрослые девушки вели шефство над младшими, и у каждой была своя подопечная, так им прививали навыки материнства и учили воспитывать детей. У Полярной тоже была подшефная девочка, её привезли в возрасте четырех лет и она сразу стала её нянькой. Девочку звали Огма из созвездия Геркулеса, она была прелестной пухленькой блондинкой с небесно голубыми глазами, похожая на небесного ангела. Эта боль тоже терзала сердце Полли, она была привязана к девочке почти также сильно как к сестре, они обе плакали, когда прощались.

— Ничего через семь лет я выйду замуж и найду тебя. — Обнимая, говорила ей Огма. — А пока будем просто переписываться, я буду рассказывать тебе об успехах в учебе, а ты мне о Красном береге. Может дядюшка Варди нам все врет, описывая тамошние красоты? — Перейдя на шепот, доверительно поделилась своими мыслями девочка.

— Конечно, мы будем переписываться, а возможно я приеду сюда на праздник отбора.

— На следующий год? — Обрадовалась малышка.

— Возможно, даже раньше. — Задумчиво ответила Полярная. Ребенок не знал что в голове у няньки, а она думала, как скоро её вернет в приют разочарованный оборотень.

За время пути Тормод ни разу не подошел к ней и близко, ссылаясь на постоянную занятость. Это одновременно и радовало Полли и вселяло в сердце какую-то противоестественную досаду. После оборота она стала странно себе воспринимать, её личность как бы раздвоилась. Одна была, как и раньше, та самая Полли из золотошвейного приюта, другая бесстыжая, похотливая волчица, облизывающаяся глядя на крепкую задницу мужа. И что уж скрывать, желавшая его. Ей снились жаркие сны и их героем был не зеленоглазый красавчик эльф-полукровка, а мускулистый оборотень — грубиян. Даже во сне он был груб, но так возбуждающе хорош, что она не раз просыпалась почти на пике наслаждения, вся потная и полная неудовлетворенного желания. Это её бесило, и она вымещала злобу, пиная коровьи кучки на обеденных привалах.

— «Наверное, это по тому, что я привыкла заниматься любовью по нескольку раз в неделю». — Утешала себя Полька. Но тогда и снится должен был Либертас, в которого она была влюблена…

А Тормоду было как будто нипочем. Он пил все дорогу вино и ром, с таким упоением, будто больше ему этого делать не придется. Видя, сколько алкоголя он в себя вливает, оставалось только удивляться, как он еще держится в седле. Оборотень балагурил все дорогу и даже горланил песни, вместе со споенными им товарищами. Они отпускали в сторону будущего альфы грязные шуточки, считая, что он заливает стресс вызванный женитьбой и между собой гадали, как тот поступит с девушками, которых купил на Орочьем мосту. Иногда Полли ловила на себе пристальный взгляд мужа, в нем был затаенный вопрос, но Тор быстро отводил глаза, ни говоря, ни слова.

Она аккуратно продолжала пить настойку от беременности, маленький жестяной флакон был спрятан в потайном ящичке шкатулки для украшений. Настойка была ядовитая, и пить нужно очень осторожно, только две капли в день. По её расчетам, маленькой мензурки должно было хватить на весь год. Полярная надеялась, что за это время он убедится в её бесплодии и все же вернет в приют за ненадобностью. Лишь бы Либертас дождался её!

Тормод старался залить душевное разочарование женой. А еще впервые в жизни он был растерян и не знал, как поступить. Полярная издалека ему нравилась, она возбуждала и манила его, а сама мысль прогнать обесчещенную девушку вызывала в душе отторжение, заставляя недовольно ворчать внутреннего волка. Но стоило приблизиться поближе, и запах разложения переворачивал в нем все нутро, вызывая сильную агрессию, которую он с трудом унимал ромом. О том, как вести себя с ней дальше, он собирался посоветоваться с отцом. Ото всех остальных он тайну хранил, не рассказав ничего даже лучшему другу и при посторонних, изображал заботливого и любящего супруга.

Ну, вот и дом, как славно снова быть на своей земле, слушать крики чаек, чувствовать соленый ветер. Он не думал раньше, как непривычно быть далеко от моря, от семьи. Сейчас его окутало чувство защищенности. Если бы он решил в себе покопаться, то нашел бы в своей душе и радость от того, что его пара теперь влилась в его семью. Где-то глубоко в голове все равно билось это волнующее — па́ра! Моя!

Караван приблизился к тяжелым воротам замка, распахнутым настежь. Рва с водой вокруг него не было, и дорога сразу вливалась в широкий мощеный камнем двор. Главное здание, перед которым сейчас собралась разношерстная толпа, стояло посредине и не соединялось с другими постройками. Широкая у основания башня в шесть этажей, поднимаясь вверх, уменьшалась в ширину, как бы ступеньками, с каждым этажом становясь тоньше. На лицевой стене самого верхнего, шестого этажа, было всего четыре окна.

На широком крыльце собралась семья Тормода, а родители и братья Аверьяна, как и все обычный жители замка, стояли внизу.

Высланные вперед всадники уже оповестили всех жителей замка о долгожданном браке наследника и на лицах его матери и отца сияли радостные улыбки. Тормод спешился и кинул поводья мальчишке конюху, он подошел к карете и вежливо распахнул дверцу. Сегодня он был трезвый и аккуратно одетый, от былого разгильдяя не осталось и следа. Полярная, испугано вложила в его протянутую ладонь, свою тонкую ручку. Опершись на него, она грациозно вышла из кареты. По двору замка разнеслись овации, все стали кричать им приветствия и поздравления. Следом незаметно вышла и Музыка, но на них с Аверьяном не обратили внимания, только его семья бросилась обнимать ошарашенную невесту. Полли оглянулась на сестру, та махнула рукой, прощаясь, ее тянули в сторону и она послушно пошла за своим мужем. Полька вздохнула с облегчением, кажется, она попала в хорошую семью, лица оборотней были добрые и открытые. А что ожидает её?

На верхней ступеньке замка стояла красивая пара в богатых одеждах, сверкающих золотом и драгоценностями. Оба были светловолосыми и светлоглазыми, отца Тормода она узнала сразу, у них были очень похожие черты лица. Рядом, держа его под руку, статная, тонкая красавица. Она была уже не молода, но все еще, очень привлекательна. За её очаровательной улыбкой читалась тревога и напряжение.

— «Вот она меня будет больше всех ненавидеть, за разрушенную жизнь своего сына». — Подумала Полли и опустила глаза. Она не собиралась так далеко заходить во всем этом фарсе и сейчас, ей было стыдно и страшно, она машинально прижалась теснее к Тормоду. Он почувствовал её дрожь и не стал отталкивать, а лишь дружески пожал ей руку.

— Не бойся, я не собираюсь никому ничего рассказывать. — Неправильно истолковал он, движение девушки.

В её взгляде появилась благодарность.

— Спасибо. — Шепнула ему Полли.

— …до тех пор пока ты, выполняешь условия нашего договора. — Добавил он безразлично.

Она сразу сжалась, но не стала вырывать руку, и отстранятся, рядом с ним ей было как-то теплее. Они поднялись на самый верх широкой лестницы и замерли перед его родителями. Тормод потянул её вниз, и они синхронно поклонились им, низким, в пояс, поклоном.

— Приветствую тебя юная дева, на землях Лунной стаи. — Официальным тоном поприветствовал её статный мужчина. — Ну же Тормод, представь нам свою избранницу.

— Золотошвейка Полярная, из созвездия Малой Медведицы и моя пара. — Спокойным бесцветным голосом объявил Тор.

Взгляд матери метнулся к лицу сына, и она внимательно всмотрелась в него с затаенной тревогой. Он понял, что совершил ошибку, не изобразив радость.

— Это мои родители — Быстро продолжил он и заулыбался. — Мама Санера и отец Вигрис. Он, как ты уже знаешь, альфа нашей стаи.

Они обменялись улыбками и рукопожатиями. Никаких объятий как у Музыки эта семья себе не позволила. Молодоженам сразу предложили отдохнуть с дороги и проводили в апартаменты Тормода. Постояв пару минут, в полном молчании, Тормод развернулся и, уходя, сказал:

— Увидимся за ужином. — И тут же исчез за дверью, которая выходила в соседние покои.

Когда оборотень ушел, комнату наводнила прислуга. К ней буквально ворвались несколько гномок с платьями, ведрами горячей воды, полотенцами и подносами с едой. Руководила ими её свекровь, она отдавала четкие указания приятным, но твердым голосом, сразу становилось ясно, что командовать она умела и любила.

В ванной комнате быстро наполнили большую купель. Воду скрывала густая пена пахнущая клубникой. Её раздели, не обращая внимания на то, как застеснялась девушка и сложила руки на груди, стараясь прикрыться. К великой радость Полли, Санера в ванную не заходила и ждала пока её искупают, в комнате. А купали её усердно! Создавалось впечатление что с неё смывали не дорожную пыль, а грязь, накопившуюся за всю её жизнь. Воду в ванной меняли три раза, каждый раз аромат был другой, но все были так восхитительны, что от удовольствия у Полярной кружилась голова. Ей аккуратно вымыли волосы, ополоснув какими-то специальными отварами, затем проводили на твердую кушетку, стоявшую в ванной и стали натирать теплыми маслами. Втроем гномки размяли все её тело, не оставив ни одного кусочка, не увлажненного душистой субстанцией. Девушка слабо протестовала, но её заверили, что теперь при её статусе просто необходимо нежить себя и баловать. Все эти приятные процедуры расслабили её и придали сил. Она действительно почувствовала себя, словно заново родилась.

Она вышла в спальню уже обсохнув. На маленьком столике был расставлен чайный сервиз и громоздились тарелочки с чудными пирожными в виде корзиночек роз. Все выглядело очень аппетитно. Рядом со столиком сидела мать Тормода и не спеша попивала чай.

— О, дорогая, ты уже искупалась? — Радостно подскочила она. — Надеюсь, девушки не утомили тебя еще больше?

Она с интересом рассматривала Полли, одетую лишь в тонкий халат. Кажется увиденное ей понравилось и оборотница быстро приблизилась к девушке и подхватила её подруку.

— Тебе нужно подкрепиться. — Заботливо пропела она, усаживая Полярную на стул. — До ужина еще целый час! Ты можешь скушать эти чудные корзиночки, пока тебе будут укладывать волосы. — С этими словами она провела рукой по распушенным волосам невестки. — О! У тебя прекрасные волосы! Такие шелковистые, а какой замечательный цвет!

Её тут же поддержали служанки, в один голос ставшие нахваливать её густую, сейчас, гриву. Свекровь продолжала отпускать ей комплименты и непривычная к ним Полярная сильно смутилась. А еще она почувствовала, что восхищенье женщины не поддельное, она говорила вполне искренне и смотрела на неё с доброй материнской улыбкой. А когда девушку оделив великолепное платье, подогнанное в спешке по её фигуре, свекровь крепко обняла её и тихо проговорила.

— Если б ты знала, как я рада тебе! Теперь у меня есть дочь, о которой я так мечтала! — Она посмотрела на Польку и в уголках её красивых глаз блеснули слезы.

Полярная тоже чуть не расплакалась, но не от радости, а от стыда. Пряча свои истинные чувства, она быстро опустила глаза и шмыгнула носом.

— О милая! — Снова обняла её Санера. — Не смей плакать, а то глаза покраснеют и все решат, что ты расстроена.

Найдя эти слова забавными, она рассмеялась, приятным мелодичным смехом, похожим на звон колокольчика и упорхнула из её спальни, оставив дожидаться мужа.

Тормод, одетый в свой лучший костюм, стоял в дверях соединявших их покои, и с интересом наблюдал за девушкой. Она сидела за туалетным столиком, в красивом, фиолетовом платье, удивительно шедшем к её глазам. Оно было богато украшено серебряным шитьем, искрами поблескивающем в серых зрачках девушки. Её чуть вьющиеся волосы были распушены, их лишь слегка собрали по бокам, приготовив для тиары. В комнату внесли большую шкатулку и, поставив на туалетный столик перед невестой наследника, торжественно открыли.

Тор вгляделся в лицо девушки. Он ожидал увидеть на нем алчность, жадность, ну или хотя бы радость. Но нет там, была лишь грусть и уважение к красоте и ценности бриллиантового гарнитура, находившегося внутри. Изысканные украшения, передаваемые из поколения в поколение, в их семье, красивой оправой легли на хрупкую девушку и превратили её в чудную красавицу. Внешность девушки была удивительно хороша! Она воистину достойна быть парой альфы. Если бы не запах…

Он и сейчас красной дымкой, портил Тормоду все впечатление от девушки. К своему удивлению он заметил, что её аромат, ужасным находил только он сам, остальным она была очень даже приятна. Подойдя ближе, он почувствовал, странное для себя, но становившееся уже в её присутствии обычным, раздражение. Подхватив жену под руку, они спустились в общий зал.

Торжественный ужин, приготовленный в честь женитьбы наследника, превратился в пытку для обоих. Тормод задыхался сидя рядом с Полли а она старательно прятала глаза от любопытных гостей, задававших ей разные вопросы. Аппетита у обоих не было, и они нехотя ковырялись в, доверху заполненных всякими деликатесами, тарелках. А собравшиеся оборотни с удивлением замечали полное отсутствие золотых вспышек, во взглядах молодоженов. Ведь первые месяцы оборотни особо жарко реагировали на свою пару и зрачки то и дело вспыхивали желтым.

Досидев до положенного времени, молодые поднялись наверх. Все гости посмеивались, с каким нетерпением пара покинула стол! И никто даже не догадывался об истинных причинах их ухода. Высокая массивная дверь закрылась за их спинами, и они остались одни. Оба кажется, вздохнули с облегчением.

— Спокойной ночи. — Небрежно бросил ей муж и ушел, оставляя новобрачную одну.

Полярная не знала, где он ночевал, видимо в замке у него была своя комната или даже отдельные апартаменты, принадлежавшие ему еще до женитьбы, но в отведенные им покои спать он не приходил. Они виделись в основном на ужинах, проходивших в огромном обеденном зале. Первую неделю Тор появлялся там каждый день, потом он начал уезжать и показывался с каждым разом все реже и реже. Свое отсутствие он объяснял занятостью в новых рудниках, клан Лунных купил в собственность целый остров. На нем сейчас проводили раскопки и исследования.

Супружеский долг он выполнял регулярно, первые полгода появляясь строго раз в неделю, потом один раз в месяц, видимо вычислив дни наиболее благоприятные для зачатия. Он приходил в её спальню поздно ночью, быстро открывал настежь все окна и ложился в постель. Оборотень вбивался в её тело торопливо, но, не причинял ей боль, тело, казалось жившее своей жизнью, жадно принимало своего господина и как-то скомкано растворялось с ним в ярком оргазме. Кончив Тормод, кажется, радовался тому, что исполнил свой долг, а не тому что получил удовольствие. В эти ночные свидания они оба молчали, не обмениваясь ни приветствиями, ни прощаниями и только когда в конце соития его голова покрытая испариной опускалась ей на плечо, она произносила всего одну фразу, всегда одинаковую.

— Отпусти меня…