Золотой Крюк

Район оказался отдаленный, ехали к нему сначала на метро с пересадкой на Кольцевой, потом — на автобусе, в котором Филиппа сморило окончательно. Приехали, разбудили Филиппа. Район был спланирован так странно, что казалось, будто дома посбрасывали с вертолетов, и где они упали, там их в землю и врыли. После дома номер десять вполне мог идти дом номер пятнадцать, а всех промежуточных номеров не было вовсе. Поэтому нужный дом искали весьма долго. Однако нашли. Поднялись на этаж, позвонили и внимательно послушали тишину за дверью.

— Сейчас я ее выломаю, — пообещал Булыжник.

— Обыщем дом, найдем деньги, и вернемся. Легче легкого! — распланировал их будущее воодушевившийся Шора. Филипп подспудно понимал, что за такую малую работу им бы вряд ли стали платить так много. И вообще идея порчи имущества казалось ему мало эстетичной. Но он ничего не сказал, потому что его в этот момент как раз начало мутить, и язык был занят запихиванием обратно внутренностей, пытавшихся выйти глянуть на свет Божий.

Сказано — сделано. Дверь слетела с петель в две стороны сразу — петли и слабый замок после удара ноги Булыжника отбросило на лестничную клеть, все остальное обрушилось внутрь квартиры. Булыжник и Шора бросились в квартиру, а Филипп повернул голову на скрип открывающейся напротив двери. В щелку, защищенную цепочкой, просунулся фрагмент женского лица, привлеченного шумом.

— Санитарно-эпидемиологический контроль, тетя. Собачья чумка, — сказал, продолжая борьбу с языком и внутренностями, Филипп. Фраза поэтому произносилась им весьма и весьма долго.

— А заболевшие есть? — спросил фрагмент лица в дверной щелке. Ответить Филипп не успел — он перегнулся пополам, и его все-таки стошнило. Не слишком сильно, правда.

— Есть, — испуганно ответил сам себе фрагмент лица, и исчез. Дверь закрылась.

Филипп поглядел на содеянную им на лестничной площадке грязь, и брезгливо поморщился. Он был крайне недоволен собой — зато физически ему стало чуть полегче. Из квартиры доносился шум переворачиваемой мебели и ругань Булыжника. "Останусь на стреме", — благоразумно подумал Филипп, и остался стоять на месте. Скоро к нему присоединились и остальные подельники, злые, как собаки после стерилизации.

— Ничего, — прошипел Булыжник. — Ни копеечки.

— А я приемник нашел, — сказал Шора и хвастливо повертел перед носом Филиппа черной пластмассовой коробочкой, чуть не угодив серебристой антенной ему в глаз. Филипп отпихнул Шора от себя.

— За такие деньги работаешь, а по мелочам тыришь, — упрекнул он Шора.

— Так ведь красивый же! — обиделся тот, дивясь непонятливости товарища.

— В квартире шаром покати, чисто концлагерь для мышей, — сказал Булыжник. — Ну, попадется мне этот сантехник — я ему кран отвинчу.… Сваливать надо быстрей, пока соседи в ментовку не позвонили. А то сейчас нервные такие все! Пошли, пошли…

И они вприпрыжку понеслись по лестничным проемам, забыв про лифт.

Вторым пунктом в маршруте розыска значилась газета. У входа в редакцию странную на вид троицу пытался остановить охранник. Поэтому Булыжник зашел в редакцию первым. Шора прискакал почти сразу — за Булыжником даже дверь закрыться как следует не успела. Филиппа пока не было. В холле сидела девушка, выполняющая функции коммутатора и автоответчика одновременно. Она отвечала на телефонные вопросы, встречала посетителей и отправляла их в нужные двери по двум ведущим из холла коридорам с точностью опытного кегельбаниста. Стены помещения еще хранили на себе слабую память о краске, потолок шелушился известковой перхотью, а стол у девушки давно просил, чтобы его использовали по прямому назначению — сожгли в печке-буржуйке, гудевшей здесь же, в углу.

— Бохато!.. — восхищенно просипел Шора за спиной Булыжника, вертя головой во все стороны. Булыжник дернул головой, и треск позвоночных хрящей на миг перекрыл голос секретарши, говорившей с кем-то по телефону.

— Где объявления принимают? — поинтересовался Булыжник. Живой автоответчик еще что-то сказал в трубку, положил ее на рычаг и обратил нежный взор на пришельцев.

— Что, простите?

Ответить Булыжник не успел, будучи отвлечен какой-то юркой старушкой, метнувшейся к нему почти под ноги. Звали старушку Роза Парамоновна, в честь знаменитой немецкой революционерки Розы Люксембург, и она еще вполне могла бы обставить немку по части решительности характера.

— Да вы это что же, без очереди? — возмущенно поинтересовалась дама. — За мной будете!

Булыжник вздохнул, поднял бабулю за плечи и погрузил на Шору. Когда он разжал руки, Шора ноши, естественно, не удержал, и двухголовая конструкция с охами и причитаниями рухнула на пол.

— Унеси ее, короче, — буркнул Булыжник, в душе кляня задохлика, а потом повторил свой вопрос к секретарше:

— Объявления принимают где?

— Прямо здесь. Диктуйте, я запишу…

— Контора пишет, — буркнул Булыжник. — Раз ты принимаешь, значит, ты, смоква, мне и нужна будешь. Ты у воров объявления берешь, значит?

— Я не смоква, я Катя, — нахмурилась девушка, — а ты козел и хам. У воров я объявлений не беру. Но для тебя могу сделать исключение.

Булыжник догадался, что девица попалась не из пугливых. Одного лишь его грозного внешнего вида для нее было недостаточно, требовалось физическое воздействие. Булыжник уперся кулаком в телефонный аппарат, и пластмассовая трубка тихонько затрещала, чувствуя приближение конца.

— О чем объявление писать будем? Утрата шеи? Покупка мозгов? — рассвирепела еще больше девушка. — Старайся покороче, чтобы дешевле вышло. Слов десять, например. Знаешь столько?

— Я, дура, тебя прямо щас убью… — пообещал Булыжник, не очень веря собственным словам. Вот мужика заломать — это запросто, а тут фифа накрашенная глаза ему делает. Не бить же ее, в самом деле! Такой по носу щелкнешь — в лучшем случае в клинику отвезут на пластическую операцию, в худшем — в морг. Мокруху на себя нашивать, едва успев ступить на московскую землю, Булыжник не хотел. Но отступать и показывать слабость — тем более.

— У тебя тут в газете объявление напечатано было, его вор давал, дошло? Он моего дружбана очистил, и теперь по нему могила стынет. Это, короче, наши заморочки, а твое дело — объявления, так давай говори, у кого брала.

— У кого брала, а кому и откусила, — девица все еще сердилась, но уже не так явно. — Ты хоть объявление покажи! Здесь за день, знаешь, сколько таких ходит?

— Шора, газету давай! — рявкнул Булыжник. Шора оторвался от печки-буржуйки, на которой он, сидя рядом на корточках, силился распознать старинную надпись, и кинулся к столу, на ходу выдергивая из кармана брюк смятый лист. Булыжник разгладил складки, расстелил лист на столе, ткнул пальцем в нужное место.

— Это три недели назад было… — сообщила девица, кинув взгляд на дату. — У нас срок подачи объявлений — около недели, если не срочное. А это не только не срочное, оно еще и бесплатное. Откуда мне знать, кто его давал?

— А ты постарайся. Я тебе и описать могу. Худой такой, плохо бритый, с клетчатой сумкой — он в ней инструменты носил.

— Такие каждый день заходят. Работяги. Всех запоминала бы — спилась бы сама давно…

— Ты мне голову не морочь, — начал звереть Булыжник, — я сейчас этими вот руками сам из тебя твою память вытащу. Вспоминай давай, пока есть чем!

— Да я… — залепетала девушка, — сейчас охрану вызову! Вы… вы… что себе позволяете.

— Да он вообще — невоспитанный хам, — прозвучало от дверей. Булыжник повернулся, обрадовавшись перспективе хоть кому-нибудь сломать здесь шею. Но у дверей стоял, лучезарно улыбаясь, Филипп. Потом он, качаясь, будто на ветру, прошел к столу и элегантно (ему так казалось) примостился на угол стола.

— Милая, — вкрадчиво произнес Филипп, блуждая обкуренными зрачками, — вспомнить-то надо все равно. Мы… то есть я… не сторонник применения физической силы. Но ему — он ткнул пальцем в плечо Булыжника, — ее все равно куда-то девать надо. А охрана, кстати, не придет — она ближайшие пару недель вообще ходить вряд ли сможет. Разве что под себя.

— Вам чего надо-то, мужики? — обескуражено спросила девушка. — Я ж и вправду не помню, кто объявление давал.… Некоторые каждую неделю приходят, а иные появятся — и исчезнут. Они все небритые, почти все худые…

Они помолчали. Филипп попытался сосредоточить взгляд на глазах девушки. На несколько секунд это ему удалось.

— Ладно, — сказал он. — я тебе, красивая, верю. Договоримся так: я тебе номер телефончика оставлю. Если этот тип появится — звони моментально.

— У нас телефон сотовый, — сообщил из-за плеча Булыжника Шора, явно гордясь этим фактом.

— Позвоню, — пообещала девушка.

— А не позвонишь — сами придем. Этот козел у нашего дружбана бабки снес, так их вернуть все равно придется, а кому именно — дружбану без разницы. Сечешь?

— Секу… — прошептала девушка.

— Вот, блин, дерьмо, — выразил свою точку зрения Булыжник и хряпнул кулаком по многострадальному телефонному аппарату. Трубка переломилась пополам и отлетела в сторону.

Содеяв все это, троица гордо удалилась, причем Шора продолжал вертеть головами во все стороны, будто у него вместо шеи была пружина, и голова просто не держалась на одном месте, а Филипп напоследок решил послать девушке воздушный поцелуй, и в итоге чуть не упал. Сыщики спустились по лестнице и вышли из подъезда. Охранника на месте уже не было.

— Ты дурак совсем, — сказал Булыжник Филиппу, — думаешь, этот хмырь сюда придет снова объявления о ремонтах давать? У него ж денег куры не клюют.

— Не придет, конечно, — согласился Филипп, качнулся вбок, замахал руками и восстановил баланс. — вообще переться сюда было пустым делом. Так что я лишь восстановил наше лицо.

— А обзовешься еще раз — я тебе твое попорчу. Будет, что восстанавливать.

— Ой, да ладно, — поморщился Филипп. — Поехали куда-нибудь, что ли? А то меня от последнего косяка совсем болтает. Надо упасть на что-нибудь мягкое.

И троица временно растворилась в плотной толпе москвичей. Очень, кстати, вовремя — в редакцию уже спешила милицейская машина, вызванная неуступчивой бабушкой для пресечения безобразий людей, лезущих вне очереди.

Жизнь Чеботарева стала течь немного полегче, благодаря деньгам, ссуженным ему Алексом. "Вот настоящий друг!" — думал Сергей Степанович, проникаясь к Алексу чувством горячей признательности всякий раз, когда заходил в продуктовый магазин. Он купил радиоприемник, а еще одеяло — спать под пальто становилось все менее уютно. Но на приобретение обстановки в квартиру денег, конечно, не хватало.

Алекс периодически позванивал и рассказывал о ходе розыска. Но странное дело: всякий раз после разговора с ним Сергея Степановича охватывало чувство неловкости. Наверное, он боялся, что этот мутант и его дружки заломают вора, как только найдут. "Он сам виноват!" — убеждал свою совесть Чеботарев, и все таки кровавая перспектива гасила в нем жажду мести, и он не знал, желать ему скорейшего возврата денег или нет. Но все-таки получить обратно привычную комфортабельную жизнь весьма и весьма хотелось.

Вечерами он или слушал радио, или спускался на чай к Полине Александровне. Хотя тянуло его не к ней, а к Марине. Они успели подружиться с девушкой. Он бы с радостью помог ей, если бы мог. В прежние времена его звонка было достаточно, чтобы ей вновь дали работу в школе. В другой, конечно, чтобы не злить пошедшего на принцип отца двоечника — но все равно. Или даже в РОНО. Сейчас его не стали бы даже слушать, и сознание этого угнетало сильнее безденежья.

В тот вечер он как раз рассуждал о скорости, с которой лишился своего социального статуса, как в дверь вдруг позвонили. Сергей Степанович взглянул на часы — половина одиннадцатого, для сборщика денег из ЖЭКа поздновато. Удивленный, пошел к двери. А когда открыл, удивился еще больше: на пороге стоял… тот самый сантехник, которого теперь нанятые им бандиты искали по всей Москве.

Повисла тишина. Витек и Чеботарев уставились друг на друга, и почти одновременно испугались.

"Он меня убьет. Не надо было приходить", — подумал Витек. "Он пришел меня убить. Не надо было открывать", — подумал Сергей Степанович. И попятился вглубь коридора, к телефону, звонить к бандитам, Алексу, в милицию, кому угодно, кто мог спасти! Витек увидел это, тоже заскочил в квартиру и заумолял:

— Не надо милиции! Я не хочу в тюрьму, я честный! Я сам пришел! Я вам деньги хочу вернуть!

— Я буду защищаться, — предупредил перепуганный Чеботарев, размахивая телефонной трубкой, как дубинкой. — Имейте в виду, я владею карате, боксом и этим еще… джиу-джинсом!

— Зачем карате? — чуть не плакал напуганный еще сильней Витек, — возьмите деньги назад, вам что, жалко?

Потом оба перестали выкрикивать невнятные фразы и принялись осмысливать сказанное другим.

— Что ты сказал… насчет денег? — уточнил Чеботарев.

— Вернуть хочу. А то с ними никакого житья мне не стало.

— Да?.. — Чеботарев не знал, как должно реагировать в таких ситуациях. — А где они?

— Спрятаны. Но я принесу.

Гость и хозяин снова замолчали.

— Что-то выпить хочется, — сказал вдруг непьющий без повода Чеботарев. И пошел к уже знакомому Витьку бару. Витек ждал заинтересованно. Чеботарев достал бутылку скотча, откупорил, достал винные бокалы, налил до верху и себе, и Витьку. Они выпили.

— Присядем, — предложил Чеботарев деловым тоном, и первым опустился на пол — больше было не на что. Витек присел рядом. Выпивка несколько прочистила мозги обоим.

— Это хорошо, что ты сам пришел, — строго отметил Чеботарев. — Тебя уже ищут. Я бандитов нанял. Найдут — мало не покажется.

— Я не хотел твои деньги брать, — признался Витек. — А где мебель?

— А я это… обстановку меняю, — неловко соврал Сергей Степанович, — да и ремонтик хочу грохнуть маленький.

— Да ну? Сантехник не нужен?

— Издеваешься? Где мои деньги?

— Я их спрятал пока.… Хотел сначала договориться. Потому что если ты меня сдашь, то ни хрена не получишь.

— Говорил, что с повинной — а на самом деле угрожать мне пришел?

— Нет, нет… Просто подстраховаться решил. А вдруг ты меня убить решил?

— А ты как думал — я тебе спасибо скажу и выпить поставлю?

— Ну, выпить уже поставил. Спасибо, кстати — классное у тебя пойло. Я еще с того раза помню. Можно, я себе еще налью?

— Нельзя! — рявкнул Сергей Степанович, притянул к себе бутылку и даже прикрыл горлышко ладонью. Витек хотел обидеться, но потом передумал.

— Деньги я тебе отдам.… Но по частям. Не сразу…

— Я так и думал, — всплеснул руками Чеботарев. — Потратил, да?

— Да я бы с радостью! — разозлился Витек, — только как их потратить? Я всю жизнь на заводе работал да водку пьянствовал. Эх, споили Россию. Кстати, налил бы. Нет? Ну, ладно, твоя правда. Технику купить — я в ней не разбираюсь, в хорошие магазины меня не пускают — говорят, запах. Я одеколоном облился — все равно не пустили, вонял, как цветочный ларек. В бизнесе ни бум-бум. Раньше все просто было: халтуру сделал, бутылочку купил, вечером под сырок ее с хлебушком — и хорошо. А теперь? Работать не надо, даже неловко как-то, а что делать — понятия не имею.

— Хорошо, хорошо… — попытался остановить поток его словоизлияний Чеботарев, — проблема, конечно, ужасная — типа, богатые тоже плачут. Ну, а я то здесь при чем?

— При чем?

— Ага! Чего ради мне слушать про твои душевные переживания? У меня, знаешь ли, теперь своих достаточно.

— Да ладно тебе! Подумаешь, деньги сперли.… У меня тоже в прошлом году инструменты пропали — ничего, новые себе справил.

— Болван, — Чеботарев вздохнул и снова разлил импортный напиток по бокалам, — ты думаешь, у меня из крана нефть течет? Я эти деньги годами зарабатывал. У меня друзья — к ним в гости без "мерседеса" не приедешь, засмеют…

— А у меня Палыч телевизор просит, — невпопад брякнул Витек.

— Это кто такой? Твой сообщник?

— Какой сообщник — сторожем он на нашем заводе. Я ему телевизор, конечно, куплю. Только не знаю, какой выбрать.

— Да только посмотрите на него — моими деньгами распоряжается!

— Что с возу упало, от того кобыле легче, — огрызнулся Витек. — "Моими деньгами", тоже мне.… Это теперь, между прочим, наши деньги?

— Это еще как?

— А так вот! Я и хочу тебя попросить — давай ты не будешь меня искать и убивать, а я тебе половину денег отдам.

— Какая наглость…

— Будет тебе жлобиться! Там столько, что за две жизни не потратить!

— Это смотря как жить, — ухмыльнулся Сергей Степанович.

— Вот-вот! Я о чем и говорю — научи меня, как ими пользоваться, а? Ну, одеваться там, телок клеить — я ж ничего не умею! Вроде при бабках, а хожу в старом тулупе.

Сергей Степанович только головой покачал. Ничего глупее он в жизни своей еще не слышал. Но деваться от назойливого сантехника было некуда. Чеботарев понимал — вот передумает он сейчас, встанет и уйдет, а он останется вновь в пустой квартире в ожидании звонка от бандита-Булыжника. Куда ни кинь — всюду мимо…

— Сколько денег осталось? — упавшим голосом спросил он.

— Да почти все! — радостно ответил Витек, — я ж говорю, я их толком тратить не умею. Ну, продуктов прикупил немного…

— Это мелочь.

— Я и говорю.… Вместе с магазином.

— Каким еще магазином? — обалдел Чеботарев.

— Продуктовым. Он не очень большой.

— Зачем?!

— Вот и я так подумал — за каким хреном мне продуктовый магазин? Так что сразу от него избавился, не беспокойся — я его Палычу подарил. Это я перепил тогда немного.

— Ох… — Чеботарев понял, что остатки денег надо у сумасшедшего сантехника изымать в экстренном порядке, пока тому после очередной попойки не придет в голову приобрести объект покрупней — Останкинскую башню, например, или Мавзолей. А что, такая перспектива рисовалась вполне явно. — Хорошо, приноси деньги, пойдем завтра покупать телевизор твоему Палычу.

— Здорово, — обрадовался и Витек. — Только я все деньги разом не принесу, ты не думай — я не дурак. И не вздумай за мной следить — все равно уйду…

— А я как раз думаю, что ты дурак, — признался Чеботарев. — Только попробуй не появиться завтра утром с деньгами. Я все равно получу свои деньги… Хорошо, часть денег.… А твой Палыч получит часть тебя. Обещаю. А может, заодно и Палыча прищучим.

— Палыч-то при чем? Старик тем более. И приду я, в десять приду, — Витек снова несколько испугался, — ты не думай. Я не хотел тебя обижать. Бес попутал…

Он ушел, а Чеботарев остался наедине с новым страхом — страхом утреннего разочарования. Его привычная жизнь, сытая и теплая, вот-вот должна была вернуться назад. Сама по себе! Не иначе, небеса сжалились над его страданиями. "Поставлю свечку", — пообещал себе Чеботарев. И подумал, что если к утру сантехник передумает, он вполне может получить инфаркт.

К утру Витек не передумал — появился точно как и обещал. Чеботарев проснулся рано и уже был одет.

— Нечего рассиживаться, — заявил он сразу, как только открыл дверь. — Поехали. Деньги давай.

— Пусть пока у меня будут, — сказал Витек.

— Чего ходить с такими бабками? Еще ограбят. Сейчас знаешь, сколько жулья развелось? — не упустил возможности съязвить Чеботарев.

— Так я же говорил, что все с собой не возьму, — Витек даже не принял остроту на свой счет.

— Осторожничаешь… Ладно, что с тобой делать. Поехали.

— Сразу за телевизором?

— Нет. Сначала за твоей новой головой. В смысле за прической. Потом приодеть тебя надо. А то с тебя сейчас антиалкогольные плакаты рисовать можно.

— Ага… — Витек задумался, потом вдруг спросил с нотками злости в голосе: — А можно, я сам парикмахерскую выберу?

— Выбирай, что душе угодно.

Через полчаса Витек доставил Чеботарева к тому самому месту, где однажды купил жевательную резинку за три тысячи рублей. Матовые стекла все так же сияли, а внутри было все так же пусто. Две мастерицы скучали в креслах под звуки магнитофона.

— Губа у тебя не дура, — хмыкнул Чеботарев, оценивая обстановку. Между тем девушки увидели их и переглянулись.

— Смотри, опять этот, — шепнула одна другой, — еще и собутыльника привел.

— Собутыльник вроде поприличней будет, — ответила другая. — Пойду, встречу. Может, и обслужу.

— Давай, рисковая. Только понюхай перед употреблением, а то еще отравишься.

Девушка усмехнулась и подошла к Чеботареву. Витек глядел исподлобья, Чеботарев, напротив, улыбнулся.

— Желаете постричься?

— Я — нет. Вот мой товарищ желает.

— Вам известны наши тарифы?

— Более, чем хотелось бы, — отмахнулся Чеботарев, и его уверенный тон сбил с девушки остатки брезгливости к неопрятному посетителю. — А во сколько обойдется превратить в человека огородное пугало? Если это вообще возможно.

— Ничего невозможного не существует, — девушка оглядела Витька с головы до ног, — но потрудиться придется, конечно. Прошу в кресло.

— Это она мне? — спросил у Сергея Степановича Витек.

— Нет, Гагарину — он перед тобой занимал. Чего дергаешься, кресло не гинекологическое, больно не будет.

Робел Витек, как выяснилось, все же не без оснований. Девушка подозвала свою напарницу, и взялись они за него обстоятельно. Не особо церемонясь, ткнули голову в мойку и пустили сверху горячую воду. Витек хотел было взвыть, но вода стала затекать в нос и в рот, и он предпочел терпеть. Под водой его держали довольно долго.

— Пусть отмокает, — объяснила одна из мастериц Чеботареву, глядя, как с прядей стекает почти непрозрачная жидкость цвета слабой чайной заварки. Чеботарев тем временем разместился в кресле возле журнального столика удобно и надолго. — А ваш друг, если не секрет, кем работает? Мне просто интересно, как можно довести волосы до такого состояния. Разве что цементный чепчик на ночь надевать.

— Да нет, он просто вор-взломщик, — спокойно ответствовал Сергей Степанович. Витек, услышав его слова, дернулся и забрызгал пол парикмахерской, но сильная женская рука удержала его голову под струями воды — аж ногти в загривок впились. Девушки залились смехом над удачной шуткой Чеботарева, а он продолжил листать первый попавшийся под руку глянцевый журнальчик.

Над волосами Витька трудились долго. Зато соорудили что-то весьма импозантное: над морщинистым лбом слесаря-инструментальщика 4 разряда теперь игриво навесала прядь, залитая лаком, короткие бачки были параллельны, как непересекающиеся прямые из учебника геометрии, а сзади на ворот сорочки падал мягкий пучок волос клинышком. Исчезла щетина, в то место, где щеки и подбородок у него всегда светились синим светом, мягкие, но настойчивые женские руки втерли крем и так старательно размассировали лицо, что у Витька чуть зубы не зашатались. Мастерицы скинули с шеи своего подопытного полотенце и отошли на шаг, полюбоваться собственным творением в отражении громадного зеркала.

— Ален Делон отдыхает, — с удовлетворением отметила одна из них. Чеботарев тоже глянул и, судя по всему, остался доволен. Витек тоже настороженно смотрел сам на себя, будто знакомясь.

— Шик и блеск, — резюмировал Чеботарев, — спасибо, девушки.

— А мне усики не нравятся, — нашел, к чему придраться Витек. — Что за стрелки такие под носом? Я же не мушкетер.

— Усики что надо. Женщинам такие нравятся, — сказала одна из девушек.

— Из последнего каталога, — подтвердила и вторая.

Чеботарев за минувшие полтора часа так успел вжиться в приятную атмосферу, что по привычке полез во внутренний карман пиджака за портмоне. Там его, естественно, не обнаружилось, и настроение Сергея Степановича вновь слегка омрачилось.

— Плати, — строго приказал он. Витек покорно соскользнул с высокого кресла и извлек из кармана смятые купюры. Чеботарев при виде столь небрежного отношения с деньгами чуть не заплакал.

— Сколько? — спросил Витек.

— Сто пятьдесят баксов. Заслужили.

Витек отсчитал деньги и вложил в кокетливо протянутую руку одной из девиц.

— Заходите, всегда рады, — стараясь быть очаровательной, пропела она.

— Как обрасту — обязательно, — не менее галантно пообещал Витек.

Они вышли на улицу. Свежевымытая и распаренная голова Витька ощущала на себе малейшие дыхания слабого ветерка. Но это было даже приятно.

— А теперь куда?

— Теперь технику покупать будем. Ты же телевизор хотел? Да и мне надо притовариться.

— А одежду когда?

— После, — Чеботареву не терпелось приобрести телевизор. Во-первых, спускаться ежевечерне к Полине Александровне было неудобно. А ночью — и подавно. Во-вторых, на ее экране краски все равно давно вылиняли.

Небольшой магазин бытовой техники как раз обнаружился неподалеку. Чеботарев от нетерпения толкнул дверь чуть сильнее, чем следовало, но успел зайти: отлетевшей створкой припечатало только Витька. Одиноко сидящий за прилавком продавец поднял голову на шум. Но Чеботарев уже успел очутиться в дальнем конце, где светились телевизионные экраны. Поэтому продавец увидел только Витька, сердито бормочущего что-то под нос и потирающего ушибленный лоб. Неопрятно одетый и великолепно подстриженный Витек вызвал у продавца ассоциации с сутенером. Что было неплохо — сутенеры всегда покупали все самое дорогое. К тому же сам продавец был гомосексуалистом и на работе своей держался благодаря интимной связи с владельцем объекта, но мечтал о более крутых высотах.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — вежливо поинтересовался продавец, мечтая понравиться такому клиенту.

— Ага. Что-нибудь холодное не помешает, — ответил Витек, потирая ушибленный лоб.

— Апперитив? Джюс? Или грузинских вин — "Кварацхелия", например?

— Со льдом?

— Если пожелаете, можно и со льдом.

— Тогда дай один только лед, ладно? Заверни его в платочек и неси сюда.

"Какой изысканный вкус", — восхитился продавец, удаляясь в подсобку, размахивая бедрами, как бабочка — крыльями. Ему казалось, что он уже успел влюбиться в усики незнакомца. "Вот придурок, ходить нормально не научился", — подумал Витек, глядя на вихляющую походку продавца. — "А может, он калека?" — догадался он, и тогда ему стало продавца немного жаль. Когда тот вернулся со льдом, Витек во искупление собственных недружелюбных мыслей решил сказать ему что-нибудь приятное.

— Хорошая техника у вас… тут…

— О, поверьте, вне этой работы она у меня еще лучше, — засиял продавец, чувствуя, что смог привлечь внимание потенциального нанимателя. — И техника, и пластика. Я их годами нарабатывал.

— Ну, это правильно. В магазине весь товар лучше не держать. Сопрут еще, не поглядят, что из пластика…

— Товар то при мне.… Если бы вы знали, сколько раз уже покушались на меня, — кокетливо признался продавец, вновь дернув бедрами. Витек не выдержал:

— Слышь, мужик — а что у тебя с ногами? Болезнь какая-то?

— Никаких болезней, неделю как проверился, — продавец аж с лица спал, понимая, что сутенер приступил к окончательному осмотру. — У меня ломовые ноги, можете верить.

— Ноги, значит, ломит.… Тогда ясно, — Витьку надоела эта светская беседа. — Ты мне давай, телевизор покажи.

— Завсегда пожалуйста.… Покажу все, что пожелаете. Не хотите пройти в подсобку — там и видак посмотреть можно?

"Видеотехнику в кладовой держит… Опасливый малый". — подумал Витек, а вслух сказал:

— Да, видео меня тоже заинтересовало бы.

— Сюда, пожалуйста, — пропустил его за прилавок продавец, тая от счастья, и открывая дверцу, ведущую в кладовую. — Тут у нас все удобства — кровать, барчик с напитками. Видео имею, сами понимаете, частное, подчас нелегальное…

— Из под полы оно у вас, что ли?

— И такое тоже есть — скрытой камерой.… Устраивайтесь поудобнее…

Дверца закрылась.

Чеботарев между тем рассматривал одну модель телевизора за другой. Он как раз добрался до широкоформатного домашнего кинотеатра, включил его и разве что в прострацию не впал от буйства красок, шестиканального звучания "dolby" и размеров четкого изображения.

Из состояния невесомости Чеботарева вывел посторонний звук, будто транслировавшийся по невстроенному в кинотеатр седьмому каналу. Хрустнули пружины дивана, треснуло что-то пластмассовое, потом куда-то уронили мешок с картошкой — а может, человеческое тело, потому что мешок с картошкой не может хныкать и извиняться. Затем дверь кладовки распахнулась, и из нее, как ошпаренный, вылетел Витек. Его безукоризненная прическа была чуть подпорчена.

— Вот козел, а? — на повышенных тонах начал высказывать он Чеботареву свое мнение о здешних методах обслуживания. Слов явно не хватало, и он показывал руками на дверь, из которой выползал вдребезги обиженный продавец, запихивая края сорочки в брюки. — Видак мне пошел показывать — а там, ты знаешь, что у него видак показывает?..

До Чеботарева дошло, и он закатился громким смехом. Витек обиделся еще больше, и замахнулся на продавца, который моментально съежился за своим прилавком, ожидая продолжения экзекуции.

— Вот ты какой техникой торгуешь? — орал Витек на продавца. Потом снова повернулся к Чеботареву: — Слушай, что с городом стало, а? В порядочные места заходить опасно. А телевизоры, значит, где надо покупать — в борделе?

— Свобода нравов, — пояснил Чеботарев, удерживая Витька за плечи и продолжая бороться со смехом.

— Да? А по мне это — … — и Витек в весьма емких выражениях пояснил Сергею Степановичу, продавцу и диктору на экране широкоформатного телевизора все, что он думает и что бы сделал с такой свободой вообще и с вихлобедрым продавцом — в частности. Продавец продолжал хныкать, хотя некоторых слова, произнесенные Витьком, были ему приятны.

— Ну ладно, ладно, уймись, а то прическу испортишь, — утихомирил его наконец Сергей Степанович. — А ты, девочка, иди сюда — поможешь нам телевизор выбрать.

Продавец вышел из-за прилавка и приблизился, все еще дрожа от страха.

— Я бы посоветовал модели "Сони" или "ДжиВиСи", — срывающимся голосом пролепетал он заученную фразу. — Первые берут качеством, вторые — оптимальным, на наш взгляд, соотношением цены и параметров…

— Остановимся на качестве, — решил Чеботарев. — А вот эта машинка сколько стоит, — он указал на облюбованный им кинотеатр.

— Пять тысяч пятьсот…

— Рублей? — Спросил Витек, тоже начиная приглядываться к выбранному Сергеем Степановичем объекту.

— У… Уе. — ответил продавец.

— Каких еще Уе? Ты опять за свое? — вскипел Витек, но Чеботарев его успокоил:

— Уе — значит, "условных единиц".

— Это еще что такое? У нас только рубли и доллары. Что, снова доллары менять надо на эти… единицы.

— Ничего менять не надо, — Чеботарев повернулся к продавцу, — мы возьмем этот. Оформите гарантийный талон и все такое…

— Поздравляю, прекрасный выбор, — впервые за долгое время заулыбался продавец, и повернулся, собираясь идти к прилавку. Витек его остановил.

— Ты нам два заверни. Мы два возьмем. И не лыбься! — пригрозил он, заметив, что улыбка продавца стала еще шире. Продавец моментально сделал постное лицо и убежал к прилавку.

— Зачем нам второй кинотеатр? — удивился Чеботарев.

— Палычу. Я ему обещал. А тут и видак в комплект входит. Здорово.

— А это не слишком жирно — сторожу на заводе дарить домашний кинотеатр, — Чеботарев рассердился тому, с какой легкостью его попутчик тратит деньги. И не свои, между прочим!

— Да ты что, он же не просто сторож, он мне как отец, — пояснил Витек снисходительно, удивляясь несговорчивости Чеботарева. — Я и жил у него, и к тебе меня он направил. Что же я на нем, какие-то паршивые у-е экономить буду?

— Ну и шут с тобой, — буркнул Чеботарев. Он взял у Витька деньги, подошел к прилавку, на клочке бумаги написал продавцу свой адрес и попросил все доставить к вечеру. Когда он уже получал чеки и квитанции, вновь вмешался Витек:

— Я свой телевизор этому педику доверять не собираюсь. И адрес не скажу.

— Не так уж и хотелось, — гордо ответствовал продавец, который уже спрятал деньги. — Я тоже к кому попало не езжу. У меня вкус есть.

— Это я "кто попало"? — уточнил Витек, и снова потянулся за своим обидчиком, который начал махать на него руками. Чеботарев схватил его за шиворот и держал, пока тот не успокоился. Потом начал увещевать его:

— Слушай, ну как мы сейчас эту байду попрем на другой конец города? Здесь и грузчиков нет…

— И не нужны грузчики — а я на что? Еще деньги им давать, — вдруг проникся вопросами экономии Витек. — Да я сейчас такси остановлю, и мы через 10 минут у Палыча будем.

— Ну, ты как хочешь, а я свой спокойно вечером на дому получу.

— Как знаешь. — Затем в течении считанных секунд Витек выбежал на улицу, пригнал к магазину такси-седан, подцепил коробку, крикнул продавцу: "А ну, подсоби с того края! И попробуй уронить, все кости поломаю". Продавец, недовольно ворча, выволокся из-за прилавка и помог ему вытащить коробку во двор. В машину она, впрочем, не влезла, и шофер долго и старательно привязывал товар к верхнему багажнику, после чего его "волга" стала похожа на "папомобиль".

— Хоккей, — удовлетворенно сказал Витек Чеботареву, — ну, а ты не едешь, что ли?

— Куда? К твоему сторожу?

— Ага, к Палычу. Поехали, заодно познакомитесь. И покупку обмоем. Он мировой мужик, сам увидишь.

"Наверное, там он и прячет деньги", — смекнул Чеботарев, и быстро сел в такси. Он все еще не оставлял мысли вернуть пропажу разом и целиком. Возиться с этим субъектом было иногда забавно, а иногда поучительно. Но одно дело — когда делаешь это по собственной воле, а совсем другое — по принуждению.

Между тем Булыжник, Шора и Филипп решили установить личность разыскиваемого ими вора поточнее. Позавтракав в своем гараже просроченной колбасой — она явно изначально была сделана из отходов газеты, редакцию которой они уже навестили — они занялись разбором обнаруженных на квартире Витька фотографий.

— Хрен их разберешь, — пробормотал Булыжник, склонившись над разложенными в пасьянс снимками, — куча народу, все друг на друга похожие. Девчонка в газете права была.

— Вот это может быть он, — сказал Шора, ткнув пальцем почти наугад.

— Может он. А может, не он. Толстоват. А клиент говорил — тот худой.

— Так фотографировали давно, может, он тогда толстым был?

— Если методом исключения — это не он, — вставил слово и Филипп, и зачеркнул на снимке изображение пожилого мужчины в костюме с орденскими планками. — Наш помоложе будет.

— И это не он, — добавил Шора, показывая на молодцеватого рабочего, позирующего возле асфальтоуладчика. — наш сантехником представился.

— Точно. И наш небритым должен быть, а этот — смотреть приятно.

— И это не он, — продолжал вычислять Филипп, — этот в комбинезоне, а наш в клетчатой рубашке.

— А вот, смотри — у этого клетчатая сумка в руке, — заорал вдруг Шора. Компаньоны внимательно вперились взглядами в снимок. Потом Булыжник произнес.

— Это вообще-то женщина.

— А клиент не уточнял, что вор мужчина, — возбужденно начал убеждать Шора, — он только сказал: худой и небритый.

— Ты, Шора, дурак или прикидываешься? — поинтересовался Филипп. — Как это может быть: небритый сантехник — и вдруг женщина?

— А что, думаешь, все женщины бреются? Вот у нас в деревне была одна, с усами…, — продолжал отстаивать свою точку зрения Шора, но Филипп перебил его на полуслове:

— Я не знаю, как у вас в деревне, а у нас в столице бреются все! — сказал он с нотками гордости за родной город.

— Надо фотки клиенту показать, — предложил Булыжник. — Он-то наверняка знать будет.

На том и порешили. Но, к сожалению, долгая поездка на другой конец города ничего не дала: Чеботарева не оказалось дома. Троица некоторое время потопталась на лестничной площадке, раздумывая, как быть дальше.

— Вечером снова зайдем, — предложил Филипп.

— Лучше дождемся — а то у нас на транспорт в итоге больше уйдет, чем мы гонорар получим.

— А мы за это время можем к Саньку съездить. Пора ему платить нашу долю, пожалуй.

— Месяц разве уже прошел?

— Нет. Но колбаса вот-вот кончится. Что нам, с голоду подыхать?

Аргумент был неоспоримым. Троица направилась к взятому им "под крышу" коммерческому ларьку. Однако вместо парня, с которым они беспроблемно договорились в прошлый раз, их встретил какой-то старичок, строгий и неразговорчивый.

"Продавца нанял — значит, дела хорошо идут", — радостно подумал Филипп и вкрадчивым голосом начал беседу.

— Здорово, дедусь. Как торговля, идет?

Палыч хмуро оглядел посетителей. Фамильярный тон худого, легко покачивающегося парня, ему не понравился. Вечно обкуренный Филипп цветом и конституцией сам уже начинал напоминать росток конопли, оттого на ветер реагировал соответственно.

— Я тебе не дедусь. Был бы у меня такой внук — я бы его застрелил.

— Круто. А Саня где?

— Я теперь вместо Сани. А вам не все равно? Товар тот же самый, цены тоже не изменились. Чего брать будете?

— Колбасу не будем, — заранее предупредил Шора. — Она тухлятиной пахнет.

— Можно и нос зажать, если голод подопрет. Так чего вам?

— Знаешь, дед, давай лучше деньгами, — сказал Булыжник. — А кулек продуктов все равно собери, а то живот подводит…

— Я чего-то не понимаю…

— А тебе что, Саня не объяснил?

— Да при чем тут Саня? Заладили — Саня, Саня… Я теперь владелец ларька. Купил я его.

— Да нам по барабану, — заверил Булыжник. — Саня нам долю платил. Теперь, значит, ты будешь. Мы твоя крыша, сечешь?

— Ах, ну да, он же говорил! — почти обрадовался Палыч, вспоминая разговор про кровлю и прочее. Потом он враз стал серьезным. — Только я ничего платить не буду.

— Почему?

— А за что платить? Вот если вы мне какую работу сделаете. Видите, там каменный ободок весь расшатался. Его переложить надо, а то домик покоситься может…

— Собственно, делов на пять минут, — задумчиво начал было соглашаться Булыжник, но Филипп вдруг наорал на товарища:

— Охренел совсем! Какая работа? Мы же рэкет, а не бригада подрядчиков! Гони бабки, старик, — повернулся он к Палычу, не то мы тебя в бараний рог скрутим. Деньги, говорю, давай!

— Держи, — послушно сказал Палыч, и вдруг влепил Филиппу такую затрещину, что тот вывалился за порог ларька и там упал. Булыжник и Шора грустно посмотрели ему в след.

— Так, — зло сказал Филипп. — Ты, старик, сам напросился. А ну-ка, Булыга, выволакивай его на улицу!

— Зачем это?

— Ларек ему спалим! Будет знать, как против нас рыпаться.

— А, понятно, — воскликнул радостно Шора и мигом подхватил Палыча под руку, — пошли, дед, а то еще сам обгоришь.

Палыч брыкался и пинался, но на помощь брату пришел Булыжник, и они вдвоем вынесли его на улицу. Филипп между тем обнаружил в ларьке спирт, расколотил несколько бутылок и залил все, что смог. Потом бросил в жидкость спичку — и ларек осветился изнутри недобрым розоватым светом. Огонь быстро перемещался по пластиковой и картонной таре. Палыч перестал дергаться в руках своих конвоиров и только грустно смотрел на происходящее.

— Сволочи вы, — констатировал он.

— Жаль, фотоаппарата нет, — вздохнул Шора.

Несколько минут спустя ларек полыхал вовсю. Внутри весело лопались бутылки с алкоголем. Пожарных вызывать не было никакого смысла.

— Знаешь, Филипп, — сказал вдруг Булыжник, — а ведь мы идиоты.

— Почему это?

— Если все равно все спалили, могли сначала хоть продуктов немного себе добыть. Что вечером жрать будем?

— Мы не воры, мы рэкет, — гордо напомнил Филипп. — А вообще-то и в самом деле жрать хочется… Ладно, пусть догорит — посмотрим, что там осталось. Только старика держите крепче — а то он на нас милицию вызовет.

Ларек горел еще несколько часов, но это раньше он обслуживал работников завода, а теперь — только редких грибников. Вдали от всего живого пламя не привлекло ничьего внимания. Новоявленные рэкетиры насладились зрелищем пожара и только потом отпустили Палыча восвояси, а сами полезли искать среди угольев остатки провизии. К сожалению, ничего, кроме все той же колбасы, найти было невозможно.

— Она и в огне не горит, — в сердцах сказал Булыжник, рассматривая черный от копоти батон колбасы. — Из чего же ее все-таки делают?

— Выбора не было, приходилось довольствоваться тем, что осталось.

Палыч меж тем вернулся в свою сторожку в отвратительном настроении духа. И вид Витька, старательно впихивающего в дверной проем непомерного вида коробку, бодрости ему не придал. Коробка упорно не желала влезать в проем. Чуть поодаль за стараниями сантехника наблюдал незнакомый Палычу мужчина в дорогом кашемировом пальто.

— Это еще что такое? — рявкнул на него Палыч, которому сейчас было почти все равно, на ком сорвать обиду.

— Не лезет, сволочь, — пробормотал под нос Витек, бессильно опуская угол коробки на землю — вторая ее часть почти намертво застряла в узких дверях. — О, Палыч, привет. А мы тебе тут телевизор купили.

— Кто это мы? — Палыч покосился на незнакомца.

— Знакомься, кстати — Сергей Степанович. Ну, тот самый.… Чьи деньги.

— Очень приятно, — из вежливости сказал сторож, но по его лицу было видно, что ничего приятного он в этой встрече не видит. Чеботарев кивнул в ответ, а про себя подумал: "Надо же, сообщник. У них тут почти банда!"

— Ну не лезет, — в сердцах повторил Витек. В других обстоятельствах он бы пнул неподдающийся предмет, но теперь только любовно погладил по картонной поверхности.

— А что удивительного — он же больше, чем вся моя сторожка!

— Ну, это ты загнул. Давай через окно попробуем.

Иногда когда в окне нет стекла — это хорошо. Палыч с Витьком все же затолкали коробку внутрь сторожки, после чего свободного места в ней не осталось совершенно, даже для воздуха. Чеботарев наблюдал за их возней со стороны.

— К стене поставим, — предложил Витек. — Он, по моему, в ширину как раз как стена.

— Там шкафчик стоит, — напомнил Палыч.

— Значит, шкафчик выкинешь.

— Ни за что! В нем моя одежда, потом инструменты кое-какие, масло машинное.

— Да ладно.… Тут под экраном ящички — в них все и сложишь.

— Ящички вообще-то для кассет, — вставил реплику Чеботарев.

— Но у нас же нет кассет, — логично парировал Витек, — значит, пока хлам можно туда сложить.

— Ну, дело ваше, — махнул рукой на нелегкую судьбу иноземной техники Чеботарев. — А я домой поеду.

— Как же домой! А обмыть? Не по-русски как-то получается…

— Да ничего. И потом, у вас сейчас все равно сидеть негде.

— Так за полчаса все пристроим! — пообещал Витек. — И не вздумайте отказываться. Мы же, все-таки, вам обязаны. А на стол есть что положить — у Палыча благо целый магазин…

— Был магазин, да весь кончился, — буркнул Палыч. — Сожгли мне ларек сегодня.

— Кто? — возмутился Витек.

— Какие-то Санины дружки пришли, его не нашли, а мне магазин спалили. Сказали, я им денег должен.

— Как они выглядели? Давай в милицию заявим! Вот сволочи!

— Да ладно, — махнул рукой Палыч. — Коммерсант из меня все равно никудышный. И покупателей здесь меньше, чем деревьев в пустыне. А выглядели просто — один бугай здоровый, другой на придурка похож, а третий и вовсе наркоман какой-то.

"Ого, вляпался", — екнуло внутри Сергея Степановича. Даже столь нечеткое описание моментально напомнило ему о бандитской компании, в которой он теперь был в сговоре.

— Короче, Б-г дал, Б-г и забрал, значит, так тому и быть, — философски рассудил Палыч. — Но продукты дома есть, так что и вправду — сядем, обмоем…

— Нет, спасибо, — теперь Чеботарев и вправду торопился домой. Не хватало только, чтобы его "дружки", придя сюда в поисках Палыча, застукали его, спокойно распивающего водку в компании с человеком, которого он же им "заказал". От такого потока информации небольшие мозги Булыжника могли замкнуть окончательно, а на что способен взбесившийся робот, Чеботареву знать не хотелось. Поэтому он наскоро простился с новыми знакомыми.

— Спасибо вам за телевизор, — вдруг выдавил из себя Палыч. — А то я его уже лет десять не смотрел. Интересно, Кириллов с Шатиловой все еще там?..

Чеботарев не ответил. Живут ли в купленном им телевизоре Шатилова с Кириловым, или съехали давно — это его сейчас интересовало меньше всего.

Продавец в магазине бытовой техники оказался хотя и голубым, но порядочным. Купленный товар Чеботареву доставили к 9 вечера. Когда мастер возился с кнопками, настраивая каналы, в дверь позвонили. На этот раз заявились Булыжник с товарищами. Чеботарев постеснялся показывать мастеру таких гостей, потому провел их в кухню.

Экспертиза фотографий несколько затянулась. То есть Витька Чеботарев узнал сразу, но выдавать его бандитам ему теперь совершенно не хотелось. Он помялся и ткнул пальцем в какого-то незнакомого мужчину лет пятидесяти.

— Тот самый толстый, — обрадовался Шора, — а я что вам говорил? Никогда вы меня не слушаете, а зря…

— Мы, кстати, немного на мели, — признался вдруг Филипп, который все время до этого молчал и заваривал чифирь в чайнике, высыпав туда целую пачку отборного цейлонского. Чайник ворчал и плевался черным варевом. — Не поможете ли деньгами, уважаемый? Самую малость, а мы как гада поймаем, вернем…

— Ну конечно, — Чеботарев сунул ему в руку деньги. Сейчас он хотел только выпроводить посетителей как можно скорей за дверь.

Филипп, похоже, такой удачи и не ждал. Он жадно хватил деньги и потянул своих напарников к выходу. На непогашенной конфорке остался пыхтеть чайник, и еще какое-то время переваривал в себе чифирь, после чего его стошнило заваркой на поверхность плиты. Чеботарев, чертыхаясь, прибежал из прихожей в кухню и выключил газ.

После того, как телемастер настроил телевизор, получил положенную мзду и удалился, Чеботарев первым делом позвонил к Алексу.

— Тут такое дело, — жалобно сказал он. — Нельзя ли мне, так сказать, отменить заказ?

— Не понял, — признался Алекс.

— Я о моем воришке. Знаешь, мне чего-то не хочется его искать…

— Не говори глупостей. Ты что, настолько богат, что потеря пары сотен тысяч долларов для тебя — незначительное происшествие?

— Да я как-нибудь выкарабкаюсь. Они ж его убьют, а грех на моей совести будет. Не хочу я.

— Совесть — вещь хорошая, только едва ли она сейчас тебе по карману, — твердо сказал Алекс. Он злился, понимая, что его доля гонорара может уплыть из рук. А может, он сам смог вернуть деньги, и теперь пытается ускользнуть от оплаты? — Дело вот в чем — тут заказы не отменяют. Это же не пиццерия, это бандиты. Хочешь — оплати ребятам, что обещал, они то свою работу делают.

— Сорок тысяч! — опешил Чеботарев.

— Ну, может, не сорок, — Алекс почувствовал, что перегнул, — но не меньше десяти, это точно. Ты видел, какие у них рожи?

— Они же никого не нашли.

— Но ведь ищут! Это ты договор разрываешь, так сказать, в одностороннем порядке. Так что придется оплатить издержки.

— У меня столько нет.

"Никакие деньги он не вернул", — догадался Алекс.

— А мне что делать? Они потребуют, я с ними связываться, сам понимаешь, не желаю.… Да чего ты вдруг раскис? Воришку своего пожалел? Так попроси их, чтобы они его не убивали, когда найдут.

— Ладно, пусть ищут дальше, — вздохнул Чеботарев. Оставалось надеяться, что их с Витьком не увидят случайно в городе друг рядом с другом. Витек прилип к нему, как слепой щенок, и одевай его, и умывай, скоро еще, поди, жениться захочет. Но иначе денег с него было не получить.

"Размазня", — подумал Алекс, кладя трубку.

На следующий день Чеботарев проспал визит Витька, поскольку допоздна засиделся перед громадным телеэкраном. Тот зашел в дом и, пока Чеботарев одевался, налил себе кофе и плюхнулся перед кинотеатром, подогнув ноги, как турецкий паша. Ведущий какой-то утренней программы пытался развеселить народ перед трудовым днем, но на Витька его шутки не действовали.

— Классно показывает, — сказал он. — А у меня все шипит, рябит и мигает. Проклятый педик испорченный телевизор подсунул.

— А к антенне подключили?

— А надо было? У Палыча и антенны нет.

— Ты будто из дикого леса пришел, — поразился Чеботарев.

— Поживи с мое, трубы чистя — не так одичаешь, — обиделся Витек. Тут Сергею Степановичу крыть было нечем.

Весь день они отоваривались одеждой. Покупать приходилось практически все — от носок до зимних курток. Груда кульков скоро перестала умещаться в руках, и они наняли такси, чтобы было, где складывать вещи после выхода с очередного магазина или толчка. Были и другие незначительные сложности: Сергей Степанович, например, не знал ни одного своего размера, почти все всегда ему покупала Елена. Пришлось полагаться на совесть и профессионализм продавцов. Под конец Чеботарев привел Витька в какой-то ультра-эксклюзивный салон и отвалил около 6 тысяч долларов за два костюма и два пары туфель. Деньги, прихваченные сегодня Витьком, на этом кончились.

— Почему это тебе "тройку", а мне простой? — привередливо поинтересовался Витек, который до этого ворчал на дороговизну, но зато теперь понемногу начинал разбираться в вопросах моды. — А еще мне к туфлям средства для ухода дайте, — попросил он одного из продавцов — вокруг их сейчас летал целый рой. Несколько коробочек с кремами, кисточек и бархоток моментально были упакованы в отдельный кулечек.

— А что делать с этим? — робко поинтересовался один из продавцов. В руке он держал вещи Витька, оставленные им в примерочной. Витек только рот открыл, но Сергей Степанович его опередил.

— Сжечь, — коротко приказал он голосом, не терпящим возражений. Продавец обрадовался, Витек смутился, но потом вдруг рассмеялся.

— Точно, сжечь, — подтвердил и он. — Хватит с меня, погулял в тряпье.

Чеботарев удивленно посмотрел на него, и заметил, что обычно сутулый Витек стал вдруг ровнее. Он сдержал одобрительную улыбку, только хлопнул Витька по плечу.

Два элегантных мужчины в рассвете сил и финансовых возможностей вышли на улицу. Настроение было прекрасным, погода тоже не подкачала. Витек задрал голову вверх и постоял, щурясь на солнечные лучи. Сергей Степанович глянул на него и последовал примеру. Солнце грело, но не припекало.

— Слышь, Степаныч, — предложил вдруг Витек. — Ты когда на рыбалке в последний раз был?

— Не помню уже. Давно. На даче у одного знакомого.

— Не, на даче — это не рыбалка, баловство только. Давай съездим? У меня дома удочки есть.

— А у меня дома дивана нет. И вообще ничего из мебели. Лучше сначала в мебельный салон заглянем, приценимся.

Мебельный салон оказался в двух шагах, даже в такси садиться не пришлось. Они с удовольствием прогулялись пешком, а нанятая машина покорно катила за ними вдоль обочины тротуара.

— Вот этот диван мне нравится, — сказал Витек, едва зайдя в магазин, и попытался сдвинуть увесистую конструкцию на гнутых ножках с места. К нему моментально подлетел кто-то из обслуги, и Витек испугался, что на него снова начнут орать, чтобы он не прикасался своими руками к дорогому имуществу.

— Что вы, господин, что вы, — заверещал вместо этого продавец, — зачем же самому утруждаться! Мы сейчас все оформим в лучшем виде. Запакуем, доставим, сами все установим.… Соизволите адрес оставить, или сами покажете?

— Оставим адрес, — пообещал Чеботарев. — Только мы лучше завтра зайдем.

Витек посмотрел на него такими влюбленными глазами, что могло растаять самое ледяное сердце.

— Будем жить, — пообещал он Сергею Степановичу, и снова счастливо засмеялся неизвестно чему.

Пока бывший обокраденный и бывший вор на пару предавались пороку накопительства, неутомимая троица сыщиков-рэкетиров с беспрецедентным упрямством день за днем обследовала все конторы, предоставляющие населению услуги по сантехническим работам. Человек с фотографии, резонно, где-то должен был проявиться. Дело шло с попеременным успехом — толстяк не находился, зато они уговорили две фирмочки платить им долю с заработка "за спокойную жизнь", а еще в трех опять пришлось вступить в битву с крышами местного значения. По мере того, как зона их поисков разрасталась, по криминальному миру столицы успел прокатиться слух о банде отморозков, которые бросаются с кулаками и амбарными цепями на все объекты, встречающиеся им на пути, и пытаются монополизировать рынок коммунхоза.

— Хитро придумали, — сказал на одной сходке авторитет Копыто авторитету Арцибульдеру. — Здесь доход всегда будет. Наш народ хоть озолоти, хоть на сухой паек поставь — все равно все обос… т.

Но в этот момент на сходку ворвались люди в масках и с автоматами и порешили все собрание, потому вопрос, как справиться с конкурентами, остался нерешенным и канул в лету.

Между тем добропорядочный и законопослушный гражданин Левченко, Иван Николаевич, сидел в своей часовой мастерской и, водрузив на левый глаз лупу, подвинчивал очередной тонкий механизм. Будочка его, и в самом деле, находилась рядом с одной из сантехнических контор, и на снимок в компании с Витьком он попал, когда несколько их заведений, объединившись, дружно выпивали. По какому поводу, Иван Николаевич не помнил, а самого Витька вообще знать не знал — мало ли с кем доведется мужику опрокинуть горлышко?

Булыжника, Шору и Филиппа в очередной раз выкинули через дверь конторы, и они, потирая ушибы, просматривали список, по которому еще следовало пройтись. Список был огромным.

— Мы так за год не управимся, — жалобно ныл Филипп.

— Терпи, коза, а то мамой будешь, — посоветовал Булыжник.

— Смотрите, — заворожено произнес вдруг Шора. Приятели подняли головы и устремили взгляды в направлении, указываемом им. Филипп про себя даже отметил, что, пожалуй, впервые за долгое время голова Шоры обрела способность не вращаться вокруг шеи, а вести себя вполне подобающе. Шора впился взглядом в человека за стеклом, примыкающем к недружелюбному заведению, покинутому ими только что. И за этим самым стеклом сидел, несомненно, тот самый толстяк, которого они искали.

Расправа с мерзавцем, из-за которого им пришлось столько натерпеться, была короткой — гражданин Левченко и не понял ничего. Какие-то люди вломились к нему, причем было непонятно, как они втроем втиснулись в его каморку, где и ему одному было тесно. Но нетерпение творит чудеса. Когда Булыжник поднял руку, чтобы ударить Ивана Николаевича по голове, но в итоге въехал локтем под дых Филиппу, а плечом по лицу Шоры. Шора охнул, Филипп резко согнулся пополам и лбом тюкнулся в макушку часовщику, который с изумлением смотрел на происходящее. Так что первоначальная цель Булыжника все же была выполнена, но не с тем эффектом: вместо того, чтобы утихнуть надолго, Иван Николаевич принялся вопить как резаный, перебирая все возможные причины происходящего:

— Убивают! Грабят! Насилуют!

Крики произвели обратный эффект — улица быстро опустела. Приятели выволокли часовщика на улицу, заткнули ему рот подолом его же рубашки и поволокли дальше. Иван Николаевич пожевал кляп, который придерживал зубами, чтобы он не выпал изо рта, но потом все-таки отважился спросить:

— А вы меня куда это?..

В ответ ему дали подзатыльники с трех сторон сразу. "Ну и ладно, куда принесут, туда и принесут", — решил Иван Николаевич. Принесли его в ближайший сквер и свалили под скамейку, на которую все трое и уселись.

— Ну и туша, — посетовал Филипп, задыхаясь.

Иван Николаевич продолжал испуганно жевать подол рубашки. Потом самодельную смесь кляпа с соской у него довольно грубо вытащили изо рта.

— Ну что, сволочь, попался? — угрюмо спросил Булыжник. — Не догадываешься, зачем мы здесь?

— Может, у вас часы барахлят? — попытался угадать часовщик, и ему снова надавали затрещин.

— Под часовщика прикидывается, — ехидно сказал Шпон, гордясь собственной наблюдательностью: теперь, наверняка, основная доля будущего гонорара причиталась ему, ведь он и вора по фотографии вычислил, и в городе его выследил. — Еще и лупу на глаз нацепил. А я, главное, смотрю и сомневаюсь — он или нет? — поделился он с Филиппом. — На фотографии-то ведь без лупы был.

— Гони деньги, гнида, — потребовал Филипп.

— В будке остались, — пролепетал часовщик.

— Понятно. Шора, сгоняй, принеси.

Шора исчез и скоро вернулся с небольшим деревянным ящичком от комода.

— В столе нашел, — сообщил он. Булыжник заглянул в ящичек, потом перебрал руками несколько мелких бумажек.

— Остальное где? — грозно спросил он Ивана Николаевича.

— Больше нету… Честное слово, не сойти мне с этого места.

— Не сойдешь, будь уверен, если денег не отдашь. Сколько ты у этого мужика спер — тебе за три жизни не потратить.

— Я никого не грабил, — Иван Николаевич начал догадываться, что его с кем-то перепутали, — произошла какая-то ошибка.

— Она произошла, когда ты на свет появился. Не грабил, говоришь? Проверим… — Булыжник ткнул ему в нос фотографию. — Вот, смотри внимательно: это ты?

— Вроде я.

— Ну, вот видишь, — удовлетворенно сказал Булыжник. Вина часовщика теперь была полностью доказана. — Вообще-то ты молодец — такие бабки спереть не каждый сантехник может. Но нам за тебя награду обещали, и поверь на слово, мы ее получим.

— Ребята, я вам клянусь — не сантехник я, и никогда не был! Я — по точным механизмам! А так сам домой, если что ломается, ребят из соседней конторы зову.… А сам им часы подгоняю…

— Откуда ты тогда на снимке?

— Понятия не имею. Может, сидели вместе, выпивали, кто-то и щелкнул. Соседи же, работаем нос в нос.

— Да он заливает! — взвился Филипп, чувствуя, как деньги вновь начинают ускользать за горизонтом. — Клиент сам сказал — вот этот. Сидит теперь, мозги нам парит. А деньги под пол спрятал. Шора, ты под полом смотрел?

— Вот еще. Там, вообще, и крысы быть могут, — брезгливо поморщился Шора. — тебе охота, сам и смотри.

— Филипп дело молотит, — вмешался Булыжник. — под пол мы лезть не будем, а тебя, толстячок, клиенту доставим в целости и сохранности. И если он подтвердит, что ты — это ты, я тебе не завидую.

— Очная ставка, — обрадовался Шора, — как в кино про знатоков.

— Кино про знатоков — это "Поле чудес", — поправил его эрудированный Филипп. — Но мысль дельная. Поволокли его.

— Можно, я хотя бы мастерскую закрою, — обреченно попросил Иван Николаевич, — разворуют же все…

— Давай ключи — Шора закроет. Кстати, если выяснится, что ты — это не ты, будешь нам потом за крышу отстегивать ежемесячно. Понял?

— С удовольствием, — пролепетал Иван Николаевич, — только идемте быстрее к вашему клиенту, а то я от страха сейчас штаны обмочу!

Из приобретения вещей меблировка оказалась самым трудоемким делом. Сергей Степанович и Витек колесили по городу, приценивались, торговались, тщательно замеряли размеры стен и высоту потолка в квартире Чеботарева. Постепенно мебель стала появляться в квартире — мастера аккуратно собирали ее и исчезали, благодаря за щедрые чаевые. Всем иным производителям Чеботарев предпочитал румынских.

Витьку мебель пока не требовалась, и вот почему: когда он набрался смелости заглянуть в свою квартиру, то обнаружил пустой проем вместо хлипкой, но все же двери. На лестнице валялись выдранные с гвоздями петли — уборщицы в их подъезд не заходили никогда.

Пока Витек стоял в нерешительности, рассуждая, не опасно ли ему входить в квартиру, за спиной скрипнула другая дверь, и соседка опасливо просунула нос в щель.

— А, Витек, это ты? — приветливо сказала она, не торопясь, однако, открывать дверь. И задала вопрос, показавшийся ему нелепым: — А тебя что, уже вылечили? Или сам от врачей сбег?

— Сбег, — наугад ответил Витек.

— А врачи заходили, сказали, у тебя чумка, — сообщила соседка. — Потом пошли квартиру дезинфицировать. И дверь сломали.

— Видимо, всю продезинфицировали, — с сожалением сказал Витек, понимая, что в квартире побывали воры. Там и раньше ничего особо ценного не было, но все же какие-то личные вещи, продукты, холодильник еще работал, телевизор черно-белый… — А сколько их было, врачей?

— Трое, — сказала соседка. — Один, похоже, сам заразился, всю лестничную клеть мне заблевал. Так я потом помыла. Вот только петли твои не тронула, побоялась, вдруг зараза пристанет. В квартире тоже ничего не тронуто — кто ж зайдет в зараженную?

— Понятно, — Витек зашел внутрь, убедился, что вещи и в самом деле остались нетронутыми, переоделся в рабочую одежду и принялся прилаживать дверь на место.

— А ты, кстати, классно прикинут, — заметила ему соседка. — И вид такой отдохнувший.

— Это нам в больнице американцы гуманитарную помощь давали, — продолжал врать Витек, приколачивая петли на место.

— Вот как.… Слышь, а болезнь не слишком опасная?

— Не очень. А что?

— Да я думаю — может, мне самой заразиться.… Не так, чтобы сильно, а только чтобы на гуманитарную помощь хватило.

— Это можно, — Витек внутренне давился от смеха, а сам продолжал приколачивать дверь.

— Как такая болезнь передается?

— Сексуально-половым путем. Могу помочь.

— Да, — соседка на минуту задумалась, — ну ладно, я согласна. Только недолго, а то дети из школы прибегут, мне их еще кормить.

Витек от неожиданности хряпнул себе молотком по пальцу и застонал от боли. Соседка между тем уже скидывала цепочку с двери.

— Ишь, стонет, — приняла она реакцию Витька на свой счет. — Ты не думай, я с тобой не ради удовольствия иду, а по делу.

— А я и не думаю, — Витек повесил дверь на место. Она держалась слабовато, и замок надлежало ставить другой. Но сейчас ему было не до того. Везение его продолжалось — сейчас оно стояло прямо за спиной, переминаясь с ноги на ногу. Получать к себе женщину при помощи обмана было не очень хорошо, но соседка давно жила без мужа, сам он тоже уже много лет был женат разве что на бутылке. Мужское естество, разбуженное еще несколько дней назад появлением сносной одежды, одеколона, вкусной еды, а теперь и плохопоказывающего телевизора Палыча, начало настойчиво требовать своего.

— Прошу, мадам, — изысканно учтиво выразился Витек, толкая дверь и пропуская даму в квартиру, — заразить не обещаю, но порадую, как смогу.

И привязал дверь за ручку к коридорному шкафу, чтобы в квартиру в неподходящий момент кто-нибудь не зашел.

Примерно в то же время у Сергея Степановича происходила встреча менее приятная. Булыжник и компания вновь ввалились к нему домой, волоча за собой изрядно потрепанного неизвестного субъекта. У Сергея Степановича в этот момент мастер как раз собирал коридорный шкаф, и вся публика на короткое время застряла в прихожей. Потом часовщика проволокли в гостиную. Правда, Булыжник, поддерживающий Ивана Николаевича, наступил случайно на лежавший в стороне деревянный фрагмент аппликации, сломал его пополам и очень смутился.

— Ничего страшного, — моментально вмешался мастер, которого ничуть не удивило, что его заказчику, словно осетрину к столу, приволокли какого-то человека. — Завтра привезу замену.

— Вы извините, у нас дела, — промямлил Чеботарев, — это по работе, товарищи зашли.

— Дак я ж все понимаю. Я недавно на другой квартире работал — там, пока я стенной шкаф встраивал, к хозяину пришли и застрелили. Я встревожился, надо сказать, но жена его молодец — сначала мне за шкаф уплатила, а уже потом кричать начала. Так что вы работайте, сколько надо, не обращайте на меня внимания.

Чеботарев метнулся в комнату, прикрыл дверь в коридор.

— Вы что себе позволяете? — накинулся он на троицу. — Хватит таскаться ко мне домой! У меня соседи и репутация! Если что понадобиться — звоните по телефону!

— Заметано, — пообещал Булыжник. — Но тут такое дело — мы его поймали… — он ткнул пальцем в живот толстяка.

— Да? Я вас поздравляю. А кто это?

— Иван Николаевич Левченко, — представился несчастный часовщик. — Эти люди почему-то утверждают, что я сантехник. И что я вас обокрал. Хотя на самом деле это они обокрали меня, забрав из ящика дневную выручку…

— Заткнись ты, — Филипп хлопнул разговорившемуся часовщику по затылку, потом достал из кармана фотографию и показал Чеботареву. — Вот ведь он, правда? Вы нам на него указали.

До Чеботарева дошло. Бандиты ухитрились изыскать в многомиллионном городе человека, который не был знаком даже ему самому.

— Так это он на снимке или нет? — напирал Филипп.

— Он, — признался Чеботарев.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал Филипп, — я так и знал. — И повернулся к часовщику. — Теперь, толстый, мы из тебя бабки вытряхивать будем. Или сам отдашь? Сергей Степанович, у вас утюг есть?

— Погодите-ка минутку, — попробовал урезонить их Чеботарев. — Вы его нашли — и ладно. Остальное — моя забота.

— Ну уж нет. Мы свои деньги до конца отработаем, — заявил Булыжник, и Шора его поддержал:

— Давайте скорей утюг, его еще разогреть нужно.

— Нету у меня утюга!

— Да и фиг с ним, с утюгом, — положил конец спорам Булыжник, — я из него голыми руками соки выжму, — и уже потянулся к Ивану Николаевичу, который был близок к обмороку. Чеботарев снова вмешался, вцепившись в Булыжника мертвой хваткой.

— Нет, постойте, подождите.… Оставьте его, говорю вам. Я деньги вам и так заплачу.

— С чего заплатите, если он вам их не отдает?

— Он отдаст! Вы уходите, а он все отдаст — правда ведь?

— Да нет у меня никаких денег! — завопил непонятливый Иван Николаевич.

— Вот видите — упорствует, — удовлетворенно сказал Булыжник. — Так что вы, Сергей Степанович, отойдите в сторонку и не мешайте людям работать. Здесь сейчас такое будет — детям и нервнобольным смотреть не рекомендуется.

— Тогда я тоже не буду, — признался Шора.

Но Чеботарев по прежнему висел на плече Булыжника, и тот уже начал рассуждать, сможет ли он разбираться с вором и проходимцем, не сбросив с себя этой ноши.

— Стойте, говорю вам. Это не он, — признался Чеботарев.

— Все четверо разом повернулись к нему.

— Как это не он? — удивленно спросил Филипп.

— Ну конечно не я! — обрадовано подтвердил Иван Николаевич.

— Вы же сами нам снимок показали? Мы его по всей Москве искали!

— Значит, плохо искали, коль нашли не того! — Сергей Степанович понял, что в такой ситуации нападение — лучший метод защиты. Уж очень ему не хотелось самому занять место Ивана Николаевича. — Я же вам говорил — худой, небритый.… А вы кого приперли?

— Бритого, — нехотя признался Шора, и добавил в свое оправдание: — Но на фотографии он толстый!

— Фотографию, может, пятьдесят лет назад делали! Тот со временем похудел — а этот сейчас толстый. Значит, тем более не тот. Который меня обокрал, на этого действительно похож. Я даже сам не сразу понял. Но этот другой!

— Ну вот, — обиженно сказал Булыжник. — Мы его через весь город к вам сюда перли, а получается, зазря.

— Потому что иногда надо головой работать, а не только кулаками. И, кстати, попрошу больше сюда никаких кандидатов на звание вора не приводить. Понятно?

— Ладно, — согласился расстроенный Булыжник. — А с этим что делать?

— А этому — вернуть деньги, которые вы у него украли!

— Ни за что! — возмутился Филипп. — Нам за моральный ущерб тоже кое-что причитается.

— Ой, не надо мне никаких денег возвращать, — взмолился Иван Николаевич. — Можно, я просто уйду, а?

— Можно! Немедленно! — рявкнул Чеботарев, и часовщика как ветром из квартиры сдунуло. Бандиты стояли, неловко перетоптываясь на месте.

— С кем не бывает, — вздохнул оправдательно Булыжник. — Будем дальше искать.

— Ага, ищите, ищите как следует, — согласился с легким сердцем Чеботарев, подталкивая их к выходу. Когда он запер за ними дверь, с души его будто камень свалился. Мастер понимающе посмотрел на него и покачал головой.

— Работа нервная у вас, что и говорить, — посочувствовал он. — Но зато мебель будет — первый сорт!

— А Булыжник, оказавшись на лестнице, первым делом влепил подзатыльник Шоре. Да малость не рассчитал силу. Пришлось догонять братца этажом ниже.

— За что, — пробубнил Шора, — я же нечаянно!

— За нечаянно и бьют отчаянно, — строго пояснил Булыжник. — Вот попробуй мне еще что-нибудь посоветовать, Аниськин хренов! Лучше вообще рта не открывай!

— Ну и пожалуйста, — пообещал Шора, обидевшись окончательно.

— Трое подельников и не знали, что судьба в тот день, похоже, улыбалась Витьку во всю ширину своего лица (или что там у нее): он было собирался покинуть нежданно свалившуюся ему в кровать, в прямом смысле слова, женщину, и, словив свое удовольствие, начал было одеваться к выходу. Но в этот момент соседка позвала его:

— Вить, а Вить, — сказала она, лениво потягиваясь под одеялом. — Знаешь, а я, по-моему, не совсем еще заразилась. Может, закрепим результаты, как ты думаешь? И пришлось Витьку снова скидывать брюки и лезть в кровать. Увидевшись в очередной раз с Витьком, Чеботарев честно рассказал ему про бандитов, которых нанял для его поисков.

— Так вот кто у меня в квартире дверь снес! — догадался Витек, — а я то дивился: взломать взломали, а внутри ничего не скоммуниздили. У меня, правда, не Эрмитаж, но все равно как-то даже обидно стало…

— Может, тебе лучше пока домой не идти? А хочешь, у меня поживи? — предложил вдруг Сергей Степанович, который после случая с часовщиком чувствовал себя неуютно. С одной стороны, нелепо беспокоиться за человека, тебя обокравшего, но с другой, с бандитами связываться все-таки не стоило. Чеботарев понимал — убьют Витька, он себе не простит. Они сидели в кухне за новеньким столом на угловом диванчике и пили сок, заедая его шоколадными конфетами. Приближался вечер.

— Давай отдадим им их гонорар, и пусть отстанут? — предложил Чеботарев.

— Это сколько же?

— Сорок…

— Долларов?

— Тысяч.

— Да ты с ума сошел! За такие деньги я сам найдусь. Нет, ни в жизнь, — наотрез отказался Витек. — Сам рассуди, может, они меня и не найдут никогда? А вдруг найдут, так я не буду сопротивляться, придем к тебе с деньгами, ты им и отсчитаешь. А впереди паровоза бежать незачем. Деньги и так таят на глазах.

— Кстати, много мы уже потратили?

— Точно не считал, что-то около пятидесяти тысяч, а то и больше. Я, кстати, тебе привез тут… — и Витек достал из-за пазухи и протянул Чеботареву запечатанную пачку. — Эту еще не открывали. А то я подумал: чего ты ко мне должен быть будто канатами привязан.

Пачка долларов, стянутая резинками, осталась лежать на столе. Чеботарев отправил в рот очередную конфету.

— Теперь на работу устроиться нетрудно будет, — предположил он. — Вот только обидно, что снова с теми же людьми общаться придется.

— А ты в другое место пойди.

— Да какая разница? Они везде. Деньги есть — ты человек, нет — тебя в упор никто видеть не хочет.… Это я, если рассудить, не из-за тебя все это время мучился, а из-за них. Жена ушла, даже телек не оставила в квартире, сволочь… с работы выперли, а что, Бородянскому жалко было мне в долг дать? Я бы меньше, чем за месяц, рассчитался бы с ним. Да и остальные хороши.

— Не деньги, значит, красят человека? Так давай, я эти заберу, если они тебе без надобности.

Чеботарев усмехнулся и хлопнул Витька по руке.

— Ну, не стоит преувеличивать, — сказал он. — Но поквитаться с ними хотелось бы. Вот на это я бы денег не пожалел.

— А я славы хотел, — признался Витек, — даже агрегат с завода спер, думал, в газетах напишут. Так хоть бы кто-нибудь вспомнил.

— Кстати, о заводе: я чего-то не понял, чего Палыч в своей сторожке охраняет? Какие-то остовы бесхозные и трубы ржавые…

— Да был завод, пока не растащили весь. Цементный…

— Постой, — вспомнил вдруг Чеботарев, — так вы, кажется, к нашему тресту и приписаны.

— Может быть, я не знаю. Палыч вечно куда-то за зарплатой уходил.

— Так вот откуда он мне знакомым показался! — Хлопнул себя по лбу Чеботарев. — мы с ним около месяца на проходной встретились. Меня как раз с работы поперли. А он, значит, за зарплатой приходил?

— Ну да.

— И потом они будут говорить, что Москва большой город. А Бородянский — ну и жук! Завода нет, а дотации по прежнему идут, зарплата выписывается! Нет, у меня тоже рыльце в пушку, я понимаю — но на фоне Бородянского с его размахом я просто мелкий карманник!

— Таких наказывать надо, — сказал Витек, но Чеботарев только рукой махнул.

— Выброси это из головы. Будем здраво смотреть на вещи. Это же монстры, львы. Они конкурентов с костями съедают, ничем не брезгуют… Б-г им судья.

— На Б-га надейся, а сам не плошай, — вдруг хитро мигнул Витек. — Мы на днях с Палычем о тебе говорили, и у меня тут один планчик завелся…

И он вкратце обрисовал Сергею Степановичу свою идею. Но тот даже по столу хлопнул от возмущения.

— Да у тебя преступные мысли, видимо, в крови! Ты за свою жизнь хоть копейку получил честно, не вынося ничего с завода и не обворовывая кого-нибудь?

— Вот именно, что копейку и получил. А мне рублей хотелось, — огрызнулся Витек.

— И думать забудь. Это же криминал чистой воды!

— Украсть у вора — святое дело.

— В милиции объяснять будешь.

— Знаешь, нас потом милиция достать не сможет. Нет, если тебе не нравятся Гавайи, удерем, провернув все, в другое место, только скажи.

— Я и говорю — нет. Никуда мы удирать не будем, потому что ни в какие бредовые авантюры не впутаемся.

— Ну, на нет и нарсуда нет, — вдруг смирился Витек. — А могу я хоть глазком взглянуть на этих подонков, которые страну разворовывают, а заодно и моего друга без работы оставили?

— Это ты про Палыча?

— Про него тоже.

— Почему бы и нет, мне так или иначе в общество возвращаться надо, пока меня не забыли окончательно — иначе как я потом работу найду?

— В город, что ли пойдем?

— Видишь ли, наша тусовка имеет два места сбора: сауна и опера. Тебя что больше привлекает?

Витьку больше нравилась сауна, но он вспомнил попреки Палыча, и сказал:

— Опера. Я там никогда и не был.

— Отлично. Я и сам хочу кое-кому в глаза глянуть — просто так, для самоуспокоения…

— Только можно тебя еще об одной мелочи попросить? Ты представь меня как нибудь посолиднее, — Витек тщательно подбирал слова, стараясь, чтобы Сергей Степанович не почувствовал подвоха. — Скажи, например, что я бизнесмен, причем неместный — ну, еще чего-нибудь наври. А то как-то неловко в таком кругу быть не при должности.

— Хорошо, — Чеботарев слушал его вполуха, размышляя о чем-то своем. — Я ведь могу Марину пригласить! — вдруг догадался он. — Хватит ей сидеть над своими тетрадками.

— Девицу заимел? Молодец.

— И никакую не девицу, — смутился Чеботарев. — Это моя соседка по подъезду.

— Кстати, о соседках: я вот тоже… — И Витек рассказал про сегодняшнее приключение. Чеботарев хохотал от души, но потом сказал:

— Имей в виду — с Мариной у меня совсем другие отношения. Она мне как дочь… Вернее, младшая сестра…

— Они все сначала как сестры.… Все, молчу, молчу, — пообещал Витек, видя, что его приятель начинает сердиться.

— Пей чай, а я мигом вернусь, — пообещал Чеботарев. До начала представления оставалось еще часа два, билеты по нынешним временам в кассах были почти всегда, а что дают, его интересовало меньше возможности провести вечер с дочерью Полины Александровны.

Он быстро встал из-за стола, и вдруг чувство, зовущееся дежавю, овладело им. Он остановился и внимательно посмотрел сначала на пачку денег, лежавшую на столе, потом на Витька. Тот, видимо, ощутил нечто подобное.

— Ну хочешь, запри меня снова, — предложил Витек, улыбаясь, — только зачем мне воровать деньги, которые я сам же тебе только что принес?

— А все равно запру, — усмехнулся Чеботарев. — А то не ты — так тебя обворуют. Кстати, будут звонить — не открывай: вдруг опять мои архаровцы надумают заглянуть, очередной труп на руках притащат. Я своими ключами открою.

Уговоры Марины заняли лишь несколько минут. Точнее, ему достаточно было предложить посетить оперу, как в поддержку ему выступила Полина Александровна. Да и Марина не особо отказывалась.

— Обожаю оперу, — сказала Марина час спустя, когда они уже прогуливались в фойе, выбирая столик в буфете, за которым можно было скоротать время.

— А я, признаться, и не люблю и не понимаю. — честно сказал Чеботарев.

Витек разглядывал величественные колонны и роспись на потолке. Размеры помещения приводили его в трепет. Скоро он отделился от пары — но Чеботарев и не настаивал. Марине он представил Витька своим старым знакомым, почти миллионером, приехавшим из Прибалтики, чтобы инвестировать местную стройиндустрию. Впрочем, ее более интересовало искусство, нежели бизнес.

— Если не любите, зачем ходите на спектакли?

— Привычка, наверное. Мой бывший шеф, Бородянский — не слышали? ну и ладно — так он с супругой ни одной премьеры не пропускал никогда. Так что у нас весь трест волей-неволей пристрастился. У нас ведь сами знаете, что начальник любит, тем и подчиненные восхищаются. Вот Ельцин еще президентом не стал, а иные уже теннисные ракетки под себя примеривали. Я вообще не удивлюсь, если какой-нибудь очередной президент будет заниматься дзюдо, тогда у нас в правительстве кимоно сделают официальной одеждой.

— Ну, дзюдо — это уж чересчур, такого быть не может, — Марина весело смеялась его шуткам. — А представляете, если он сумо будет увлекаться? Что тогда правительству одевать придется?..

Пока они проводили время в приятной беседе, фойе все быстрее наполнялось людьми. Чеботарев краем глаза следил за входящими. Вот и Бородянский с дочерью Еленой — делает вид, что не замечает его. Ну и ладно. Потом появились несколько общих знакомых — из налоговой инспекции, банка, несколько оптовиков, еще кто-то.… Вокруг Бородянских сразу образовался маленький людской круговоротик: все стремились поздороваться с влиятельной парочкой, к тому же с "девушкой на выданье". На мгновение их с Еленой взгляды пересеклись. Сергей Степанович хотел гордо отвернуться, но не успел: Елена отвернулась первой. При этом она успела оценить спутницу бывшего мужа с ног до головы. И в первую очередь недорогую, хотя и ладно сидящую, одежду, и полное отсутствие бриллиантовых и золотых украшений. "Наверняка и ноги кривые" — еще более подсластила сама себе горькую пилюлю Елена, хотя безукоризненные ножки Марины были сейчас скрыты длинной широкой юбкой.

Между тем, несколько человек и к Чеботареву подошли, поручкались. Банкир так вовсе о переменах в его судьбе пока ничего не знал, остальные же думали про себя: "эге, да он вновь поднимается". Чеботарев с удовольствием поправлял золотые запонки в рукавах, и вообще выглядел великолепно. Интерес привлекала и фигура неизвестного доселе никому человека. Чеботарев тем временем представлял знакомым Витька:

— А вот и мой новый компаньон — Виктор… э, — он запнулся.

— Да просто Виктор, — выдохнул с волнением Витек, обнаруживший к ужасу своему, что забыл собственное отчество: слишком давно никто по нему его не звал.

— И то верно — мы люди простые. Виктор приехал из Таллинна. Он вообще-то теперь даже не Виктор, а Витас. У него собственное производство бетона, а сейчас он прикидывает, куда здесь можно инвестировать. Ну, с его деньгами и моим опытом мы, я полагаю, подыщем что-нибудь подходящее.

— Не сомневаюсь, — кивнул банкир. — Понадобятся мои услуги — всегда пожалуйста. Много, кстати, инвестировать собираетесь?

— Да не так, чтобы очень.… Миллиона два-три, — Витек, услышав цифру, поперхнулся гляссе с коньяком, а Чеботарев, нежно похлопав его между лопаток, добил окончательно: — Чтобы основной капитал не трогать, а то рискованно.

Банкир проникся и к Чеботареву, и к его новому компаньону и вовсе безграничным уважением. Они поболтали еще немного о том, о сем, потом банкир высмотрел еще кого-то в толпе и отошел.

— Ты бы меня им так сильно не расписывал, — попросил Витек, — а то я, как бы сказать, морально не готов.

— Да не стоит смущаться, — сказала Марина, не чувствовавшая никакого подвоха. — Если деньги честно заработаны, чего же их стыдиться или прятать?

— Вот-вот, — ухмыльнулся и Чеботарев. — К тому же знай: здешнее общество только деньги и ценит. Чем больше денег, тем больше почета. Вот увидишь, скоро ко мне начнут все чаще подходить старые знакомые и сожалеть, что давно не виделись. Сейчас только им этот дрозд из банка порасскажет, что я снова миллионами ворочаю — и побегут, как крысы на свирель… Вы извините, Мариночка, мне такие мысли…

— Нет, что вы, Сергей Степанович, — улыбнулась девушка. — Наоборот, мне очень интересно за всем понаблюдать. Так сказать, с педагогической точки зрения.

— Вечер добрый, Сергей Степанович! — раздалось внезапно у него за спиной, — ты куда же это запропастился? — это был его бывший сослуживец, начальник отдела, несколько недель назад не удосужившийся пригласить его на свой день рождения. Теперь он надеялся, что Чеботарев и сам не помнил даты.

— Что ж, наблюдайте, — подмигнул Сергей Степанович своим спутникам и с распростертыми объятиями повернулся к коллеге.

Вечер в целом прошел на ура. Чеботарев, вновь ощутив себя в своей тарелке, душой парил под сводами оперы, и музыка здесь играла сегодня в тон песнопениям его души. Марину несколько коробили разговоры в кулуарах, но, вслушиваясь в пение, она забывала о них, и глаза ее сияли. Чеботарев украдкой отвлекался на этот блеск ее глаз, и по сердцу у него разливалась нежность.

Витек, правда, немного нервничал в новой для себя ипостаси, потому все же ухитрился перебрать коньяка. Но в критический момент, когда он уже был готов объяснить какой-то группе хорошо прикинутых людей тонкости слияний коллекторов в заводских подсобных помещениях, Сергей Степанович спохватился и увел его, как бы знакомить с кем-то другим.

Когда они вышли из оперы, город вокруг жил своей обычной ночной жизнью. Витек уселся рядом с водителем такси, а Сергей Степанович и Марина — сзади. Он даже успел купить в киоске рядом с театром цветы, но подарил их не сладкоголосой приме, как полагалось, а Марине.

— Это уже чересчур, — заметила девушка, принимая букет и садясь в машину.

— С вами чересчур не бывает, — не совсем ладно ответил Чеботарев.

— Мне впервые дарят цветы без повода.

— Если разрешите, я введу это в практику.

— Не стоит, спасибо. Но приятно видеть, что вас украшает не только костюм, но и манеры…

Пока парочка на заднем сидении обменивалась любезностями, сидя друг от друга на внушительном расстоянии, разогретый коньяком и разговорами Витек нервничал все сильнее. Он сказал водителю, чтобы тот сначала забросил домой его, а потом уже Чеботарева и его спутницу. Какое-то время сдерживался, а потом все же подал голос.

— Какие-то роботы, а не люди, — возмущенно произнес он. — Я вообще не понимаю, как ты с ними мог уживаться!

— А с чего ты решил, что я сам другой?

— Ты на себя не наговаривай, я тебя за эти дни немало узнать успел. У тебя душа есть, а у них — штукатурка одна. И правильно мы придумали, наказать их не мешает.

— Что это вы такое придумали? — заинтересовалась Марина.

— Я лично ничего не придумывал, и ни на что согласия не давал, — рассердился Сергей Степанович. — А Марину впутывать в какие-то махинации и подавно не позволю.

— Нет, конечно, и в мыслях не было! — обнадежил его Витек, в плане которого для Марины была уготовлена весьма значительная роль.

— Вы бы и со мной поделились своими секретами, мужчины, — обиженно сказала Марина, — а то как-то странно: говорите вроде бы обо мне, а я понять ничего не могу!

— А мне тут сходить, — моментально нашел отговорку Витек, — шеф, тормози. А плана у меня никакого нет. Разве что за ночь что присниться…

— Начнут ломиться эти.… Ну, о ком я тебе рассказывал — звони мне, — предупредил насчет бандитов Сергей Степанович. Мысленно он был благодарен Витьку, хотя и понимал, что ничего путного тот придумать не сможет.

— От рэкетиров отобьюсь, — бодро сказал Витек, — лишь бы соседка ломиться не начала.

Он сошел, и автомобиль уехал, мерцая красными габаритами. Витек постоял какое-то время в раздумьях, ковыряя носком лакированной туфли грязь возле подъезда своего дома.

— Ничего, вы у меня еще на сковородах попляшете, — пригрозил он неведомо кому.

Чеботарев, который еще не догадывался, что Витек уже в опере начал приводить в действие свой коварный замысел, проводил Марину до двери ее квартиры, благо самому ему предстояло подниматься еще выше. И вдруг, набравшись смелости, спросил:

— А может, заглянете ко мне? Я вас чаем напою. Сам то сколько у вас выпил, что уже почти обязан.

— Вы ничем не обязаны, — улыбнулась Марина. — А зайду в следующий раз. Время позднее.

— Только не подумайте, у меня и в мыслях ничего дурного… — смешался Сергей Степанович. — Я просто новую мебель в квартиру купил. Хотел показать, чтобы вы оценили…

Марина продолжала улыбаться. Сосед смущался настолько искренне, что было видно: это не банальное приглашение, предполагающее изначально, что чай подадут уже в постель.

— Если ненадолго, — согласилась она, и приятно удивилась, видя, как обрадовался Чеботарев. — да, и при условии, что вы все-таки расскажете мне, о чем секретничали со своим приятелем.

Они и в правду просидели вместе не более получаса. Посмотрели на мебель, выпили чай. Сергею Степановичу пришлось признаться и в причинах своего банкротства, хотя о роли сантехника он в этом деле умолчал, свалив все на Елену. Рассказал и про то, что Витек предложил ему поквитаться с обидчиками, но вот способ для этого выбрал какой-то замысловатый и явно противозаконный.

— Знаете, я в тонкостях бизнеса не сильно разбираюсь, но думаю, что добро должно быть с кулаками, — высказала свое мнение девушка. — Думай я иначе, по сей день в школе работала.

— Вот видите — а попробовали правду отстоять, теперь и не работаете. Разве это хорошо?

— Побитым быть не стыдно. Стыдно убегать от драки, — серьезно сказала девушка, и Чеботареву стало не по себе.

— Вы не подумайте, что я испугался. Просто не верю, что из этого может что-то получиться.

— Я не хотела вас обидеть. Вам, конечно, виднее. Мне, правда, неудобно, вы меня стараетесь развлечь, а я вечно говорю что резкое.… У меня просто в характере говорить сразу, что на ум пришло. Оттого и одна, наверное, — вдруг грустно добавила она.

— А мама говорила, что за вами какой-то юноша ходит.

— Отходил свое. Мне бы тоже прикрыть рот в нужную минуту.… А с другой стороны — зачем мне юноша? Мне нужен мужчина. Ничего, рано или поздно встретиться. Или сама проживу.

Повисла пауза. Как ни старалась Марина загладить впечатление от своих слов, обида запала Сергею Степановичу в сердце и путала мысли.

— Лучше вам и правда пойти. Полина Александровна, может быть, нервничает, — произнес, наконец, он.

— Вряд ли, она же знает, что я с вами. Просто уже поздно. Спасибо за вечер. Опера была замечательной.

— Спокойной ночи, — напутствовал Сергей Степанович. Он прикрыл дверь, и Марина не догадалась, что он за дверью слушал ее шаги до тех пор, пока не хлопнула дверь ее квартиры.

Витек, как и обещал, не спал всю ночь. На следующий день он не появился у Сергея Степановича, чем заставил его беспокоиться. Впрочем, поскольку Булыжник также не позвонил с сообщением, что искомый сантехник наконец-то оказался у них в руках, можно было надеяться, что с Витькем все хорошо.

Сам Витек возник на пороге квартиры Чеботарева лишь через день, причем в руке он держал конторскую папку, а с порога начал задавать странные вопросы:

— Ты ведь в своем тресте экономистом работал, так? Хорошо. Расскажи, что ты знаешь о финансовых пирамидах?

— Это такие маленькие домики, в которых жили древнеегипетские банкиры, — попробовал отшутиться Чеботарев, но Витек был настроен весьма серьезно.

— Не морочь мне голову. Что такое "многоуровневый маркетинг"?

— Прямая система перепродаж.… А у нас что, экзамен по политэкономии?

— И еще вот… — Витек вытащил из кармана бумажку, по которой прочел: "проценты по реинвестированным средствам" — это сколько?

— Нужен пересчет на индекс инфляции. В зависимости от реинвестированной валюты… — Чеботарев ничего не понимал и оттого растерялся.

— Хорошо, только объясни все подробнее, ладно? Спасибо, кстати, за приглашение позавтракать.

— А я разве предложил?

— Нет? Так я сам себе положу, если не возражаешь, — и Витек бодрым шагом прошел в кухню. — Компанию составишь?

— Я уже поел.

— Ладно. А у меня для тебя новость. Я фирму открываю.

— Поэтому тебя вчера весь день не было?

— Ну да. Бегал, документы собирал. Я тут с собой образцы устава и учредительного договора захватил, так что если решишь стать компаньоном, добро пожаловать. Мне все равно пайщики нужны. Палыч вот уже согласился.

Чеботарев взял бумаги и бегло пробежал. Стандартный устав разрешал предприятию заниматься чем угодно, от выращивания цветов лотоса до организации туристических поездок на Марс. Обычное АООТ с неясным будущим.

— Видно, мои увещевания на тебя все-таки подействовали, что ты решил заниматься законным делом, — с некоторой гордостью отметил Чеботарев, возвращая бумаги.

— А то как же! — радостно подтвердил Витек.

— Чем заниматься будешь?

— Ты только сразу не возмущайся… — попросил Витек, — но у меня возникло желание продать мой бывший завод твоему бывшему начальнику. А для этого его сначала надо купить, то есть приватизировать, — он запихнул в рот сооруженный по ходу беседы бутерброд с колбасой, который запил кефиром прямо из коробочки.

— Ты опять за свое. Как же ты продашь Бородянскому то, чего уже давно не существует в природе? Причем сам он об этом прекрасно осведомлен.

— Да, это проблема.… Придется завод восстановить сначала. Ты, кстати, не хочешь выпить? Нет? Я с твоего позволения плесну себе немного виски. Да ты сиди, я сам, — и Витек направился в комнату к бару.

— Ты, вероятно, думаешь, что банкир, которому я тебя представил в опере, тебе с распростертыми объятиями кредит даст? — со смешком крикнул из кухни Чеботарев. — Так не надейся. Ты вообще представляешь, во сколько обойдется восстановление такого предприятия? Миллионов в пять, не меньше. А даже если бы нашелся сумасшедший инвестор, хотя это совершенно исключено, прибыль он начнет получать в лучшем случае через год, а всю сумму назад отобьет лет через 6, не меньше. Потому сейчас все производство и останавливается в стране, понимаешь!

— Что до инвестора, то он у меня уже намечен. Это Бородянский.

— Я окончательно перестал что-либо понимать. То есть Бородянский откажется от списывания денег на зарплату, которые сейчас гребет лопатой, потом поможет тебе построить завод, чтобы потом его же у тебя его купить?

— Примерно так все и есть.

— Ты, милый, часом не заболел ли? — осторожно спросил Чеботарев. — Знаешь, внезапное обогащение может приводить к нежелательным последствиям для головы.

— Я о таком слышал.

— А я вот, представь себе, воочию вижу! Бородянский, конечно, мерзавец, но он не псих. И я им тоже становиться не хочу.

— Значит, отказываешься. Что ж, ладно, за твое здоровье, — Витек опрокинул стопку виски, потом сгреб документы в папку и поднялся уходить. — Тогда всего одна маленькая просьба: мне нужен человек, который волочет в компьютерах. Есть такой на примете?

— Возраст значение имеет?

— Не особо.

— Тогда Пашка, соседский сынишка. Деловой парень, хватка есть. Могу познакомить.

— Вот за это спасибо. Пусть завтра с утра заглянет по этому адресу, хорошо? — и Витек небрежным движением руки бросил на стол визитку. — Я там офис себе снял, сейчас вот оборудую.

— Передам, — пообещал Чеботарев, а про себя подумал: "Вчера трубы чинил, а сегодня в бизнесмена играет. Пропадет, дурачок", — но понимал, что отговорить Витька от безумной идеи не сможет.

Через некоторое время после ухода гостя он убрал со стола в холодильник продукты, а бутылку понес ставить обратно в бар. И снова чувство дежавю захлестнуло его. Сергей Степанович сдвинул бутылки в сторону, дрогнувшей рукой открыл дверцу сейфа, куда вчера убрал пачку возвращенных долларов.

Пачки не было.

"Убью мерзавца — вот только найду, и убью", — в сердцах пообещал сам себе Сергей Степанович. Но теперь у него, по крайней мере, была визитка Витька. Сегодня он его найти уже не сможет, а вот завтра с утра в офис новоявленного промышленника наведается не только Пашка, но и он сам.

На сей раз за преступным сантехником не пришлось бегать по всей Москве. Утром Сергей Степанович, прихватив с собой юного компьютерного гения, живущего несколькими этажами ниже, явился по указанному адресу. Офис, снятый Витьком, был перестроен из просторной четырехкомнатной квартиры, а к входу над бельэтажем вела аккуратно выложенная пестрым "кабанчиком" лестница с перилами. Вывески никакой у двери не было, зато домофон уже был установлен. Сергей Степанович нажал на кнопку селектора, в коробочке буркнули "а, сейчас", и замок тихо щелкнул, освобождая проход.

Сам Витек сидел на столе, болтал ногами в воздухе и лишь на миг оторвал глаза от золотистой дощечки, которую держал в руках.

— А, привет, — фамильярно бросил он. — А я вот как раз из мастерской табличку забрал. Нравится?

И передал блестящее изделие Чеботареву, который прочел:

— ООО "Золотой Крюк"… Почему не "Рога и Копыта"?

— "Рога и Копыта" уже были, — серьезно ответил Витек. — А так вроде нормально. И с намеком. Как тебе местечко? Вот тут будет секретарша сидеть на приеме, а там…

— Ты мне лучше сразу свой кабинет покажи, — Чеботарев схватил Витька за локоть, буквально стащил со стола и повел вглубь помещения. Витек не сопротивлялся. Разглядывать приемную остался один только Пашка. Чеботарев завел Витька в одну из комнат и прикрыл дверь, чтобы юный компьютерщик не слышал их разговора.

— Где мои деньги, — угрожающим шепотом спросил Чеботарев.

— Здесь.… А откуда, по-твоему, это все берется? Из твоих денег. И моих тоже — мы ведь договорились, правда! Одна офисная мебель чего стоила. Здесь не вся, часть сегодня довезут…

— Мне не нужен офис. Да, мы договорились, что, если вернешь мне то, что украл — я имею в виду первый раз — я оставлю тебе часть…

— Половину, — уточнил Витек.

— Хорошо, половину. Так вот, вторую половину я хочу обратно немедленно!

— И что ты с ней делать будешь? Опять найдешь себе место, где можно взятки брать? А если не найдешь? Благодаря мне ты станешь миллионером.

— А я не хочу! И в план твой идиотский не верю ни на грамм!

— План, вообще-то, даже не мой, — обиделся Витек.

— Да, можно было догадаться. Ты же в банковском деле ни грамма ни волокешь, ты даже количество пальцев на своих руках без калькулятора подсчитать не сможешь! Где тебе такое придумать? Мультилевелмаркетинг, финансовые пирамиды… Ты же лизинг от петтинга отличить не можешь!

— Да оставьте вы его, Виктор. Мы не вправе заставлять его силой — вдруг произнес знакомый женский голос. Дверь открылась, и в комнату вошла Марина. Чеботарев опешил, — а план, собственно, мой. Спасибо за его оценку, кстати.

— Марина, вы-то как здесь оказались? Ты посмел и ее впутать в свои грязные делишки? — напустился на Витька Сергей Степанович. Но девушка вновь прервала его.

— Виктор мне все рассказал. И знаете — я тоже далеко не в восторге от ваших бывших друзей.… Хотя, может, вы не считаете их бывшими? — в ее голосе сквозило разочарование. — Виктор, разумеется, вернет вам деньги.

— Да как же я их верну? Нам на начальный оборот не хватит! — возмутился Витек, но Марина только рукой махнула, и вчерашний сантехник насупился еще больше.

— Нет, постойте, — Чеботарев был смущен и не знал, куда ему деваться. — Честно говоря, мне план совсем не кажется таким уж пропащим. Он даже может сработать.… Это я сгоряча брякнул, чтобы его позлить…

— А с чего это тебе меня злить? — вновь рассердился Витек. — Я что, для себя одного стараюсь, в петлю лезу? Еще бугая этого с собой привел, чтобы деньги свои у меня отнять, будто я человеческого языка не понял бы…

— Я говорю — финансовую схему надо… желательно немного подкорректировать… Я же все-таки экономист.… А это не бугай вовсе, а Пашка, компьютерщик. Ты сам меня вчера просил. Ему пятнадцать лет всего…

— По виду не скажешь, затылок такой, будто он все эти пятнадцать лет сидел, — недоверчиво сказал Витек, успокаиваясь.

— Не затылок красит человека…

— Ну да, такой затылок никого не красит. Ладно, мне в него дышать не придется. А в компьютерах хорошо разбирается?

— Может сейф банка взломать, не выходя из комнаты, — прихвастнул Чеботарев, а про себя подумал: "Боже, о чем я говорю!" От желания сбежать подальше его сдерживало только присутствие Марины. Она в этот момент улыбнулась.

— Хорошо, что мы смогли договориться. Давайте я включу вашему юному гению какую-нибудь из машин, а мы обсудим ближайшие планы, пока мебельщики не пришли.

Мебельщики появились часа через два, и этого времени им вполне хватило, чтобы Чеботарев расписал всю финансовую схему их операции на бумаге, указал на допущенные ошибки и сам же их подправил. Правда, в самый разгар спора к нему вдруг подключился и Пашка.

— Так зачем же, чтобы платеж из Таллинна организовать, туда-сюда на самолете мотаться? Я вам через интернет все спокойно организую…

— Ты что, подслушивал? — рассердился Чеботарев?

— А как не слушать, если вы так орете? Хоть бы дверь прикрыли.… И потом, здесь что, чужие? Марину я знаю, вас — тем более. Этот, — он кивнул на Витька, — пару раз к вам приходил, сам видел. Так я говорю — через интернет проще. А половину сэкономленных на билеты денег можете мне к зарплате приплюсовать.

— Знаешь, Павел, когда нас всех арестуют, мне будет достаточно встречи с судьями — краснеть еще и перед твоим отцом за то, что втянул тебя в эти аферы, я не хочу, — серьезно сказал Чеботарев.

— Не придется. Мне еще шестнадцати нет. Так что когда вас посадят… Я хотел сказать "если" — мне все равно грозит только нагоняй от отца. По крайней мере, в первый раз получу по делу, а не за просто так.

— Никого не посадят, — пообещала самоуверенно Марина. — Подсаживайся, может, тоже чего-то дельное скажешь.

Потом они разошлись, решив не откладывать первоочередных дел на будущее. Чеботарев отправился довершать начатую Витьком регистрацию фирмы и открывать счет у уже знакомого работника банка. Витек рванул к Палычу, которому предстояло найти директора бывшего завода. Самому Витьку в тресте Бородянского пока лучше было не светиться. К тому же через несколько дней ему предстояла краткосрочная командировка в Таллинн, следовало загодя выправить загранпаспорт и купить билеты для себя и Марины. Сама девушка решила проследить за тем, чтобы мастера аккуратно собрали и расставили мебель, а заодно ничего не стянули, а Пашке и так деваться было некуда — не в школу же! Он предпочел остаться с Мариной в качестве охранника на случай непредвиденных инцидентов с мастерами, а заодно — настроить компьютер и составить список недостающей техники. Ему еще предстояло создать презентационный диск и написать хитроумную программу, способную следить за поступлением денег и выплатой процентов.

Палыч занял свой пост у проходной треста с раннего утра. Мимо него потоком в двери входили люди, с некоторыми он даже здоровался. Но Михаил Юрьевич Тщедушный, директор разворованного завода здесь не работал, потому четкого расписания его появлений не существовало. Оставалось надеяться на удачу. Она Палычу улыбнулась ближе к полудню, правда, лишь два дня спустя. До этого времени сторож уходил со своего нового боевого поста затемно, несолоно хлебавши, и потом ворчал на Витька, ежевечерне звонившего узнать результаты.

— А, здорово, — пробурчал директор в ответ на бурные словоизвержения Палыча. Ему хотелось быстрее отцепиться от старика, чтобы пройти внутрь и встретиться с Бородянским. Вызовы начальника треста вообще плохо сказывались на нервной системе проворовавшегося хозяйственника. Он боялся, что однажды в кабинете его вместо Бородянского с распростертыми объятиями встретит следователь из прокуратуры.

— Да погодите, не бегите так, — повис на его руке Палыч, — я вас третий день здесь отлавливаю.

— Зачем? День зарплаты — только через неделю…

— Знаю, не в том дело. С вами люди хотят встретиться.

— Что еще за люди такие?

— Деловые. Они на завод приходили вас искать…

"О, нет", — Тщедушный побледнел и отвел Палыча в сторону.

— А ты им сказал, что меня можно в тресте найти?

— Не догадался, простите…

— И дальше не догадывайся, — директор оглянулся по сторонам. — Что за люди, чего им надо?

— А я почем знаю? Эти, по моему… бизнацсмены. Один вообще с акцентом говорил, как Раймонд Паулс.

— Давно это было?

— Да с неделю, я вас никак поймать не могу, — Палыч четко исполнял наущения Витька.

— А Бородянский меня зачем звал?

— Он мне не отчитывается. Так мне что пришлым передать? Они же снова заявятся.

— Передай — не видел, не слышал, не знаешь. Умер, скажи, директор, много лет назад, а нового не назначили.

— Ну, как скажете. — Палыч пожал плечами и засобирался уходить. — Только они вам вроде какие-то деньги должны были дать…

— Постой, постой, какие деньги? — Михаил Юрьевич схватил Палыча за рукав и снова повернул к себе. Последнее слово всегда действовало на него магически.

— Почем я знаю, какие? Может, они у вас в долг брали? Будете встречаться или нет? — рассердился Палыч, которому и так было не до конца ясно, зачем Витек обратился к нему со столь странной просьбой, а теперь еще этот хмырь запутал его окончательно своими вопросами. Если бы не чувство благодарности за телевизор, а потом — и за теплые обновки, послал бы он Витька на хутор бабочек ловить. А то стоишь, мерзнешь, и хоть бы знать — зачем это все?

— Я подумаю, и если что заеду к тебе. Ты ведь по прежнему в сторожке живешь? — пообещал Михаил Юрьевич, и прошел в здание треста.

— А где же еще, вы мне квартиру так и не выделили, хотя обещали, — но директор сделал вид, что не слышал последних слов старика и юркнул в дверь. Палыч снова пожал плечами и побрел к автобусной остановке.

Тщедушный между тем, размышляя над странной информацией, прошел в приемную Бородянского. Секретарша сказала: "он уже ждет", и открыла перед ним дверь.

— Рад видеть вас, Лев Семенович, — сияя улыбками, директор прошел к столу и пожал протянутую ему руку начальника. — Зачем понадобился?

— Ты мне вот что скажи: ты с кем-нибудь по поводу организации на твоем заводе нового производства переговоры вел? — не здороваясь, строго спросил Бородянский. Директор на несколько секунд сделал вид, что задумался, потом перегнулся через стол поближе к начальственному уху и почти шепотом произнес:

— Лев Семенович, и завода уже давно нет — мы то с вами знаем…

— Я ничего не знаю, — отрезал Бородянский. — Вот ты, может, знаешь. Так что?

— Никаких переговоров.

— И с Таллинном тоже?

— С Таллинном — тем более.

— Странно… — задумчиво произнес начальник треста и протянул директору отрез факсовой бумаги. — А это тогда что такое?

Директор принял бумагу и прочел:

"Экспертиза подтвердила высокое качество завода Мосармстрой семь сырья тчк Проект опробирован лабораторных условиях тчк план идет по всем зпт валом по завалам тчк Вылетаем из Таллинна Москву завтра просьба бронировать номер двух Россия люкс или пентхауз зпт как прошлый раз тчк Планируемый объем миллион долларов зпт минимум зпт посмотрим на месте тчк Бородянский с приветом. Уважением Витас Жальгирис тчк".

Директор положил бумагу на стол, и отчитался по-военному.

— Ничего не понимаю. Никакого проекта не составлял. Никакого Витаса не знаю. Что еще за Витас Жальгирис такой? Ну и фамилия… К тому же и не эстонская. Наверное, ошиблись адресом.

— Да нет, адрес точный, нашего треста. Отправлено из Таллинна. Почему он пишет, что я с приветом? И по кому это "всем идет план", хотел бы я знать?

— Это у них акцент такой, — поспешил успокоить разгневанного Бородянского Михаил Юрьевич. — "С приветом" — значит, привет вам передают, с уважением, то есть. А это — в смысле "все идет по плану". Да ошибка это какая-то, Лев Семенович! Мало ли в Москве арматурных заводов… осталось, — добавил он, слегка смутившись.

— В общем, я ничего не понял. Ошибка или нет, а разобраться надо. Завтра из Таллинна есть рейс — пойдешь и встретишь этого Витаса.

— Слушаюсь… А номер в отеле снимать?

— Тебе виднее. И ко мне голубчика, не медля. Разберемся, кто из нас с приветом.

— Слушаюсь, — армейская терминология явно не подходила к отутюженно-гражданскому облику Тщедушного, но он упорно продолжал ей пользоваться, потому что пред очами Бородянского чувствовал себя как проштрафившийся рядовой на горячем плацу.

— Можете идти, — отпустил его Бородянский, а сам стал размышлять над тем, кого ему предстояло вскоре увидеть в своем кабинете. В телеграмме ему не давала покоя одна фраза — "как в прошлый раз". По всему похоже, что прибалтийские гости в Москве уже бывали, значит, Тщедушный что-то знал, но темнил и ему не открывался. Может, они ему взятку пообещали, а он делиться не захотел?

— Разберемся, — снова пообещал он сам себе.

В аэропорт "Домодедово" Тщедушный прибыл за полчаса до прибытия рейса из Таллинна, и принялся бродить по просторному залу, подыскивая место, где можно было примоститься за стаканчиком кофе. Найти свободный столик в кафе возможным не представлялось.

— Присоединяйтесь, уважаемый, — вдруг окликнул его какой-то гражданин в кашемировом пальто. Он в одиночестве стоял возле столика и пил сок.

— Свободно? — вежливо поинтересовался Тщедушный, подходя.

— Для вас местечко найдется, — весело сказал гражданин. Он издалека приметил Тщедушного, потому что несколько раз видел, как он заглядывал к ним в трест, и только ждал, когда тот окажется в непосредственной близости от него. А вот Тщедушный Чеботарева не узнал, и узнать не мог — тот работал в отделе, а Михаил Юрьевич всегда шел прямо к Бородянскому.

Тщедушный поблагодарил, попросил постеречь кроличью шапку, которую оставил на столике, чтобы место не заняли, выстоял небольшую очередь перед буфетной стойкой, поминутно косясь на шапку, получил свой кофе и вернулся.

— Не знаете, скоро таллиннский прибывает? — поинтересовался Тщедушный, — не задерживается?

— Вроде все идет по расписанию, — сообщил Чеботарев. — Я и сам его жду.

— Встречаете кого-нибудь?

— Компаньона по бизнесу. А вы?

— Ко мне человек должен прилететь. Вот проблема — я его в лицо не знаю.

— Так это не страшно. Вы обратитесь в справочное бюро, и они предупредят его, куда подойти — а там вы его ждать будете.

— Да? Спасибо, — Тщедушный поставил на стол недопитый стаканчик с кофе и ушел искать справочную. Вернулся он нескоро.

— Да это денег стоит, представляете! — с возмущением в голосе сообщил он Чеботареву. — У них бюро, видите ли, на хозрасчете, часть услуг платная. Пришлось заплатить. Совсем обнаглели, коммерсанты хреновы.

— И не говорите.

— Мне ведь еще их в гостиницу везти, — пожаловался Тщедушный. — Апартаменты "люкс" себе заказали, и не где-нибудь, а в "России"! Там цены такие — хоть с этой же "России" лбом об асфальт бросайся, а я даже не знаю, надолго ли они едут. Снял пока на пару суток, там видно будет.

"Ничего себе Витек куражится, люкс в России вытребовал", — усмехнулся про себя Чеботарев, но вслух ничего не сказал, только горестно покачал головой, якобы сочувствуя обрушившимся на Тщедушного неприятностям.

Скоро объявили посадку лайнера из Таллинна. Встречающие проследовали к месту, куда, по заверению девушки из справочного бюро, должен был подойти Витас.

— Я пока с вами постою, хорошо? Отсюда всех хорошо видно, — попросил и Чеботарев.

— Да стойте, конечно, вдвоем веселее будет! Ваш то как выглядит?

— Ну, высокий, худощавый… А вот, кстати, и он.

Витас-Витек уверенный шагом приближался к ним, в длинном пальто, держа в руках портфель из черной кожи, который придавал ему еще больше солидности и шика. В полуметре позади новообращенного прибалта следовала высокая красавица-брюнетка, кутаясь от холода в мягкое шерстяное панчо.

— О, господин Шеботъяреф! — коверкая слова, воскликнул Витек. — Рад встрече несказанно с вами.

— Взаимно, Витас, — произнес Сергей Степанович, давя улыбку. Литовский акцент давался бывшему сантехнику не ахти как, но Михаил Юрьевич в подобных лингвистических тонкостях тоже не разбирался. Впрочем, внимание Чеботарева было более приковано к девушке.

— Витас? Простите, вы сказали…

— Та, Витас Жальгирис, — подтвердил, ничтоже сумнящеся, Витек. — А вы, вероятно, от Борот-янс-кого? — почти по слогам выговорил он.

— Кого? А, ну да, от Льва Семеновича, — подтвердил Тщедушный. — Он получил вашу телеграмму и распорядился вас обустроить… А меня зовут…

— Что ж, прекрасно, — Не дослушав, Витек полуобернулся к следовавшей за ним девушке. — Разрешите представить мою помощницу Марину.

— Вам очень идет черный цвет, — произнес Чеботарев. Девушка улыбнулась, а Витек незаметно наступил ему на ногу и пояснил Тщедушному: — В мой прошлый визит Марина хотела, э, перерисоваться в блондинку, но господин Шеботъярев отсоветовал ей.

— Очень рад, — невпопад брякнул Михаил Юрьевич, который немного нервничал. — А вы к нам… надолго?

— Та нет, не беспокоится вам. Недели две, три, не больше, — успокоил его жестокосердный Витек. Михаил Юрьевич быстро прикинул в уме, во сколько ему обойдется их проживание в "России", и несколько сник.

— Да что же мы стоим, давайте поедем уже, — предложил Чеботарев, которому надоело, что Витек до сих пор стоит на его ноге.

Компания вышла из вокзала и села в "девятку" Тщедушного. К машине Витек вел Марину под руку, а Чеботареву не давал даже слово ей сказать, расписывая ему особенности Таллинна и возможности его собственного предприятия. Когда он вознамерился и в машине предложить Марине сесть на заднее сиденье, чтобы самому оказаться рядом, Чеботарев не выдержал и незаметно, но больно пнул компаньона носком ботинка повыше пятки.

— Ох, е… — чуть было не вырвалось из прибалтийского бизнесмена. Но намек он понял сразу, потому предложил: — Шелаете сесть впереди, Мариночка? В прошлый раз вы говорили, что прелести аэропортовской трассы, вся эта селень, вам много нрафится.