Золотой выкуп

ЭПИЛОГ

В ту ночь группа Назарматвея не ушла далеко от Кызбулака. Назармат считал, что Намаз зря отослал его от себя. «Трое суток уже, как никто не смыкал глаз, — рассуждал он. — Их осталось мало — они могут не выдержать усталости и уснуть. И тогда господину Сокольскому ничего не стоит настигнуть их. Но и ослушаться приказа я не имею права…»

Едва скрывшись от глаз Намаза за ближайшим холмом, Назарматвей натянул поводья.

— Объявляю привал, — сказал он. — Будем тихо полеживать здесь и чутко прислушиваться.

— Значит, не уходим? — обрадовались Хайитбай с Тухташем, которые были одного мнения с Назарматом.

— Уйдем, когда убедимся, что Намаз в безопасности, — ответил Назарматвей.

— Верно, непростительную глупость совершим, если уйдем, — согласился Хайитбай. Спешившись, они уложили девочек спать, а сами забрались на вершину холма, где и решили коротать ночь.

Они говорили о всякой всячине, строили планы, как доедут до Коканда, чем там займутся…

Ночную тишину вдруг разорвал грохот выстрелов, донесшийся со стороны Кызбулака.

— По коням! — скомандовал встревоженный Назармат. — Там что-то случилось!

Приближаясь к Кызбулаку, они заметили всадника, пулей унесшегося в противоположную сторону, но сочли ненужным пускаться в погоню, не выяснив, что произошло. Когда же они увидели, что сталось с Намазом, догнать убийцу было уже просто невозможно.

Они похоронили Намаза там же, где его настигла смерть, — у подножия могильного холма Насибы.

Отъезд в Коканд отменили.

Назарматвей, Тухташ и Хайитбай, встав на колени у могилы Намаза, поклялись найти убийцу и отомстить ему.

Произошло это в полночь с 3 на 4 июня 1907 года.

Через несколько дней на имя господина Гескета поступило поздравительное письмо. В нем говорилось:

В дни, когда правительственные чиновники и богатеи упивались концом намазовского движения и то и дело цитировали эту бумажонку, на Кызбулаке, у изголовья могилы Намаза, появился белый мраморный памятник в виде талисмана. На нем было высечено:

Зеравшанские бедняки мечтали, чтобы рядом с ними всегда жил и действовал такой храбрый, добрый, справедливый джигит, как Намаз, сын Пиримкула. И мечта эта не осталась бесплодной. Начали появляться богатыри, которые, оголяя саблю, громогласно заявляли: «Я — Намаз. Я не погиб. Я жив!»

К лету того года количество отрядов, действовавших под именем намазовских, перевалило за тридцать. Отряды мстителей Назармата, мастера Турсуна, Кабула-десятника, Большого Карабая, Усты Назара, племянника Намаза Амана не давали покоя правительственным войскам и нукерам местной администрации, изматывали их силы. Движение это ширилось и росло, как волны штормового моря, и постепенно влилось в бурные памятные события 1917 года.