Зомби-рок-н-рольщицы из исправительной школы

2. ПОВИНОВЕНИЕ

"Submission" (Sex Pistols, 1977)

Кабинет директрисы был большим и красиво обставленным. Мебель - прочная и дорогая, пол из лакированного дерева натерт до блеска, стены украшены произведениями искусства, приобретенными через телефонные аукционы за какие-то колоссальные суммы. Одну стену почти полностью занимал кирпичный камин, в котором горел огонь. Перед камином был расстелен большой ковер из медвежьей шкуры. Несколько шкафов из темного дерева вмещали в себя многочисленные книги в кожаном переплете.

Анне кабинет напомнил офис крупного нефтяного магната. Какого-нибудь толстого расточителя, любящего щеголять богатством. Который никогда не вынимает сигары изо рта и каждый вечер ужинает стейком. И который срет толстыми рулонами денег.

Совсем не такой кабинет, который ожидаешь увидеть в месте вроде ЮИЦМП, в заведении, где продвигают самоправедность и так называемые консервативные ценности.

Но Анна уже привыкла к такому лицемерию.

Она сидела на неудобном стуле напротив большого дубового стола директорши. Стул был крошечным и ветхим, шатался и скрипел всякий раз, когда она начинала ерзать и вертеться. Шатался и скрипел он очень сильно. Это был единственный предмет мебели, над которым Робин Лич вряд ли стал бы изливать свои чувства в передаче "Образ жизни богатых и знаменитых". Он не был частью обычного декора. Единственная причина его сегодняшнего присутствия здесь заключалась в том, чтобы вызвать у Анны чувство дискомфорта. Нелепый наряд, в который была облачена Анна, лишь усиливал неудобство. Черные чулки, туфли на высоких каблуках и короткая плиссированная юбка должны были напоминать одежду, которую носили католические школьницы. Белая накрахмаленная блузка была мала ей, как минимум, на один размер.

Это не был обычный наряд девушек, учащихся в ЮИЦМП. То строгое, консервативное платье было сложено и лежало аккуратной стопкой на кожаном кресле справа от нее. Это был ее "особый" наряд, тот, который она надевала всякий раз, когда ее приводили в кабинет мисс Хаффингтон для вечерней "индивидуальной беседы".

Какое-то время директриса делала вид, что не замечает ее. Ее внимание было сфокусировано на лежащей на столе открытой папке с делом. Сорокалетняя женщина читала ее, то и дело кивая и делая какие-то пометки. Сибил Хаффингтон выглядела неплохо для своего возраста. Она была высокой и стройной. Волосы были заколоты сзади, но несколько длинных светлых прядей выбились и обрамляли щеки, придавая ее простому лицу почти девичий шарм.

Могло быть и хуже, - подумала Анна.

Хорошо, что эта сука - не старая карга, покрытая бородавками и печеночными пятнами.

На улице прогремел гром. Вспышка молнии осветила большое окно за спиной у директрисы. Свет в кабинете ненадолго замигал, но потом восстановился. Сразу после этого последовал новый удар грома, такой громкий и яростный, что Анна вздрогнула.

Она переместила свой ноющий зад чуть в сторону, и ножки стула снова заскрипели. Анна ненавидела эту чертову штуковину, но утешала себя тем, что ей не придется долго сидеть на этом неудобном стульчике. Мисс Хафингтон наслаждалась этими мучительными "интеллектуальными играми". Эта сука была та еще садистка. Но были и другие вещи, которыми она наслаждалась еще сильнее. Вещи интимного характера. Растягивая ожидание, она мучила себя так же сильно, как и Анну. Анна знала по опыту, что женщина не сможет выдерживать сладостное ожидание слишком долго. Во всяком случае, надеялась на это. Она хотела уже быстрее заняться грязными вечерними делишками, после чего вернуться к себе в комнату.

Большую часть времени она была не прочь побыть маленькой рабыней мисс Хаффингтон. В конце концов, это давало кое-какие льготы. У нее была собственная комната, не нужно было терпеть гребаную соседку, а также и половину того дерьма, которое осложняло жизнь другим детям. Они покинут это место изменившимися радикально. И навсегда. Больше никаких вечеринок. Никакого секса. Никакой выпивки и наркотиков. Никакого рок-н-ролла. Мальчики-выпускники станут бездушными управленцами среднего звена, а возможно, активными членами республиканской партии. В то время, как девочек ждало будущее кротких "степфордских жен".

Но только не Анну.

Через пару месяцев она покинет это место, в целом, такой же, какой вошла сюда. Она была избавлена от худшей части программы "раскодирования". И ей требовалось пройти до конца, только ради соблюдения приличий. Цена, которую она платила, в основном, заключалась в потере достоинства и самоуважения. Но она справится с этим.

В конечном счете.

Может быть.

Анна нахмурилась.

Ей не хотелось зацикливаться на долгосрочных последствиях этой ситуации. Черт, ей совсем не хотелось задумываться о будущем. О той серой туманности, скрывавшейся за пределами видимого горизонта. Она давно подписалась под лозунгом "Живи быстро, умри молодым, оставь после себя изысканный труп". И всегда представляла, что ее ждет такой же конец, как Нэнси Спанджен (подруга Сида Вишеса - прим. пер.) Смерть в номере какого-нибудь убогого отеля в Нью-Йорке или Париже. С иглой в вене или ножом в животе. Ей было все равно. Она мечтала прожить жизнь с максимальным отрывом, прежде чем встретит столь мрачный конец.

А может быть... всего лишь, может быть... она вырастет из всего этого.

В любом случае, выбор будет за ней. Она всегда останется хозяйкой собственной души.

Только сперва придется пережить кое-какие трудности.

Мисс Хаффингтон захлопнула папку и с улыбкой посмотрела на Анну.

- Пора, дорогая.

Анна тоже выдавила улыбку.

- Да, мэм.

Она поднялась на ноги и обошла стол. Мисс Хаффингтон отодвинула свое кресло и встала, освобождая Анне пространство. Затем Анна наклонилась и положила руки на край стола. Мисс Хаффингтон заняла позицию у нее за спиной. Сперва она ничего не делала. Опять это чертово ожидание. Анна посмотрела на ковер из медвежьей шкуры. Если все пойдет, как обычно, но именно на нем закончатся вечерние мероприятия. По крайней мере, на ковре ее голому телу будет приятнее.

Прошел еще один долгий, исполненный ожидания промежуток времени.

Анна услышала, как дыхание мисс Хаффингтон стало глубже.

Очередной раскат грома сотряс окно у них за спиной.

Затем, наконец, мисс Хаффингтон подняла Анне край плиссированной юбки, задрав ее выше талии. Анна слегка приподняла свой зад. Затем почувствовала у себя на обнаженных ягодицах руку директрисы. На какое-то время она задержалась там. Это было легкое, почти нежное прикосновение. Словно насмешка над тем, что последует потом. Анна задержала дыхание и с трудом сглотнула.

Рука мисс Хаффингтон исчезла с ее задницы.

Анна напряглась.

Затем она услышала, как рука директрисы со свистом рассекла воздух.

Последовал удар. Жесткий удар. Анна качнулась вперед и крепче вцепилась в край стола.

- Ты была очень плохой девочкой, Анна.

Анна заскрипела зубами.

- Да, мэм.

- Ты раскаиваешься в своих прегрешениях, дорогая?

- Да, мэм.

- Что-то я не очень тебе верю, Анна. Ты вела себя плохо и заслуживаешь наказания.

Анна закатила глаза.

Конечно, заслуживаю.

Открытая ладонь мисс Хаффингтон вновь ударила ее по заднице. Затем еще и еще, снова и снова, пока Анна не потеряла счет ударам. Так обычно и происходило. Вскоре мисс Хаффингтон стала делать короткие паузы между ударами, и слегка гладить в промежутках ее обнаженные ягодицы. Ударов будет еще больше. И в какой-то момент Анна почувствует осторожный, нащупывающий палец. И вскоре после этого притворное наказание закончится, и "вечеринка" переместится на медвежий ковер.

Но Анна ошибалась.

Мисс Хаффингтон отклонилась от заведенного порядка.

И с того момента для Анны все изменилось.