Зов

16

Только спустя полчаса Сьюзен осмелилась войти в спальню. Спальня была заполнена Им.

Она метнулась к кладовке, стараясь не слышать, не поддаваться, но тщетно. Руки ходили ходуном, и ей едва удалось сдернуть из шкафа одежду, нужную, чтобы сбежать из дома. Захлопнув за собой дверь спальни, она оделась на кухне, но сознание, что Оно там, заполняет спальню и может просочиться в коридор, мешало успокоиться. Ей показалось, будто она слышит Его, когда смыкались дверцы лифта, но была не уверена: голова шла кругом, могло просто почудиться.

На углу Вэст-Энд-авеню и 77-й стрит телефон-автомат починили. Она сняла трубку. Оно было там.

Сьюзен поймала такси и помчалась к Гарриэт. Подъехав, она увидела перед зданием «скорую помощь», а от дверей тихонько отъехал красный фургончик…

— Боже! — слабо выдохнула Тара, в который уже раз после того, как Сьюзен, ворвавшись в ее кабинет, рассказала, что Оно убило Гарриэт. — Боже!

Тара поверила. Наконец.

Они составили план. Сама идея была ненавистна Сьюзен, и она боялась. Но уехать ей придется. Уехать одной. Устранить себя от Андреа и Лу. Тогда хотя бы они будут в безопасности.

— Ты у меня храбрец! — Тара сжала ей руку. Было решено, что Сьюзен отправится к родителям Тары, в их деревенский домик, в двух часах езды по шоссе.

— Может, там Оно тебя не найдет, — заметила Тара, не рассчитывая на ответ и не получив его.

Они позвонили в «Олин» и заказали машину для Сьюзен. Тара набросала чертежик, как проехать к их дому, и наконец они собрались уходить. Тара заедет к родителям, возьмет ключ от дома, а потом встретит из школы Андреа. Сьюзен же заберет машину и поедет домой, чтобы собраться.

В приемной она наткнулась на Моди.

— Сьюзен, детка, ну как ты? — И Моди протянула руку с безупречным маникюром. — Уже уходишь. Тара? — на лице у нее мелькнула улыбка.

— Да, уже ухожу, — парировала Тара, таща Сьюзен к выходу.

Припарковав машину у подъезда, Сьюзен вошла в квартиру. Прошла на кухню за ножницами — белый телефон, по-прежнему мертвый, наблюдал за ней молчаливо, гневно — и быстро перерезала ему шнур.

Теперь главное испытание — работающий телефон в спальне. Пока она медленно шагала по коридору. Безмолвие, таившееся там, еще больше уплотнилось и давило.

Сьюзен перерезала шнур очень быстро, но все равно волна тошноты успела накрыть ее, и ее чуть не вырвало. Власть Существа возрастала.

Поспешно упаковываясь, Сьюзен села в гостиной ждать Андреа. Андреа, которую она не увидит… сколько? Но что толку про это думать? Она поспешно отогнала мрачные мысли. Тара все устроит. С матерью, со школой, с Лу, с вечерами и выходными.

Лу. Нет, решено. Пока она не готова встретиться с ним. Потом, когда вернется. А сейчас Тара все объяснит ему. В 3: 30 приехали Андреа с Тарой.

— А куда ты уезжаешь? — раскапризничалась Андреа, хмуря бровки.

— Родненькая моя, по делу. Всего лишь небольшая деловая поездка. Через недельку-другую вернусь…

— А тебе обязательно ехать?

— К сожалению. — И Сьюзен обняла дочку, беспомощно глядя через плечико девочки на Тару.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— Знаю, родная, но надо. С тобой останутся папа, бабушка…

— Хочешь, пойдем в цирк, детка? — пришла на помощь Тара.

Андреа крепче прильнула к матери, противясь соблазнам.

— Не уезжай! Не хочу!

— Я люблю тебя, цыпленок. Очень люблю.

— Тогда не уезжай!

— Надо, сладкая моя. Надо…

Дом прятался в лесу, на скале над рекой. В три этажа, каменный охотничий домик, затейливый дом-фантазия из фильмов, какие она смотрела в детстве. Гостиная находилась на втором этаже, там же две маленькие спаленки, окнами на открытую террасу. Была и крытая терраса, с каменными арками, с видом на реку, и холм за ней. Пейзаж напомнил ей Швейцарию: ели и сосны, вдоль всей реки, насколько видит глаз. По соседству ни одного дома, ни признака цивилизации… кроме… Сьюзен передернуло: вдалеке над рекой чернели линии проводов. Телефонных.

Она вернулась в дом и стала искать телефоны. Один нашелся в спальне с террасой, другой — в гостиной на пианино.

Сьюзен спустилась вниз и прошла на кухню. Тут обнаружился третий телефон: на стене, рядом с холодильником. Она поразмышляла: может, обрезать? Но не решилась: все-таки гостья в чужом доме. Однако ножницы в ящике разыскала и положила наготове. Потом включила свет, принесла с террасы дрова и разожгла в камине огонь. Устроилась в бежевом кресле у огня, разглядывая неброскую деревенскую элегантность комнаты, прикрыла глаза и заснула.

Проснулась Сьюзен поздно, и в солнечном свете дом показался еще красивее. Накануне она даже не разглядела толком всех украшений и мебели и сейчас, с чашечкой кофе в руках, прошлась по комнатам, заново все осматривая. Коллекция деревянных и глиняных уточек, негритенок с удочкой и широкой простодушной улыбкой, оправленные в рамки силуэты и цветы. Все прелестно.

Сьюзен поиграла на пианино, безнадежно расстроенном и почувствовала, что очень проголодалась. Она выехала на ту же дорогу, повернула к Розендейлу и увидела на обочине кафе. Над прилавком висела вывеска: «Специальный завтрак — два яйца, апельсиновый сок, тосты, картофель — 1 доллар 35 центов». Нет, район точно заморозился во времени!

Покончив с едой и послушав жизнерадостные голоса завсегдатаев кафе, Сьюзен вышла, забралась в машину и решила прокатиться по округе. Весь день она разъезжала по земле соседских ферм, по дорогам, где у обочин копались в садах хозяйки, готовясь к весне, мимо рек и водопадов, белых оштукатуренных таверн, деревьев, на вид столетних, полей с пасущимися коровами. Домой она вернулась в четыре. Умиротворенная, радостная, очищенная.

Немножко подремав, Сьюзен проснулась в пять: ей захотелось погулять по лесу. Одевшись, она поняла, что, живя тут, вдали от города, находится в полной безопасности. Леса были такие, как она и ожидала: тихие, нетронутые, коричневые от опавших листьев. Она оглянулась на пронзительный взвизг: высоко над ней перебранивались две синие сойки. Быстро вылезали папоротники, раскручивая зеленые пушистые завитки. От всей этой красоты ей даже захотелось плакать. Вскарабкавшись на невысокий обрыв, Сьюзен с вершины увидела реку и лес на другом берегу. Там что-то мелькнуло. И раздался оглушительный грохот: по крутому лесистому склону другого берега что-то скатывалось, круша на ходу деревья. Застигнутая врасплох и немного напуганная, Сьюзен наконец разглядела — это скользит к реке олениха на разъезжающихся ногах. Всякий раз она проигрывала битву, и наконец ухнула в воду. Потом на подгибающихся ногах олениха выползла из воды и свалилась на каменистый берег, задыхаясь, издавая тихие шуршащие звуки. Никогда раньше Сьюзен не видела, как умирает дикий зверь, зрелище потрясло ее. Приподняв голову, олениха выгнула шею и обернулась, глядя через реку прямо на Сьюзен. Налитые кровью глаза, вывалившийся язык, ноздри, жадно ловящие воздух. А на морде, даже на таком расстоянии, Сьюзен узнала выражение Ласкунчика Уильяма в кладовке, обезумевшего, пока он ждал ее, и поняла — она привезла за собой Это.