Зов одинокой души

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кейн вошел в дом. Уиллоу зашла следом и закрыла дверь.

— Я не знаю, что случилось, — призналась она, озадаченная поведением Чака и довольная тем, что Кейн появился как раз вовремя. — Он никогда не был таким собственником. Честно говоря, он вообще никогда особенно не интересовался мною. И позволь мне все прояснить. Я не приглашала его. Он ждал меня возле моего дома. Мы поговорили, я сказала ему, что все кончено, и он уехал. Думаю, он следил за мной. Это все так странно.

— Ничего странного; — возразил Кейн. — Раньше ты всегда была доступна, а теперь нет. Это его заело и заставило еще больше захотеть тебя.

Уиллоу не ответила, потому что была слишком занята тем, что любовалась Кейном. Как же он хорош! На нем был костюм, который подчеркивал мускулистую фигуру, не говоря уже о ширине плеч. Если бы он попросил ее поехать с ним в Таксон, она бы полетела на крыльях.

— Такова человеческая природа, — продолжал он. — Мы хотим того, чего не можем иметь.

Гм, так вот почему она хочет Кейна? Потому что не может его иметь?

Уиллоу задумалась над этим, потом покачала головой. Нет, у нее было такое чувство, что ее интерес был бы ничуть не меньше, если бы он умолял ее остаться. Чего, впрочем, он никогда не будет делать. Теперь, когда она знала его лучше, то должна была признать, что его не требуется спасать, разве что в эмоциональном плане, но маловероятно, что это когда-нибудь случится.

— Придется ему с этим смириться, — твердо сказала она. — Я покончила с пораженческим периодом своей жизни. Больше никаких спасательных работ. Я теперь сама себе хозяйка, и мне не нужно доказывать свою значимость тем, что я делаю для других.

Он вскинул бровь.

— Прочитала это в журнале?

— Угу. — Она схватила его за руку и подвела к окну. — Смотри, цветы. Красивые.

— Ты издеваешься надо мной.

— Только чуть-чуть. Ладно, в этих горшочках пряные травы. Базилик и розмарин, потому что они хорошо пахнут. А вот в этих двух — цветы, миниатюрные розы. За ними очень легко ухаживать, и цвет мне нравится.

Он молчал.

— Ты мог бы сделать вид, что тебе интересно.

— А ты бы мне поверила?

— Я бы постаралась.

Он вздохнул.

— Они замечательные. Спасибо.

— Не за что. — Она снова потянула его за руку. — Идем, посмотришь котят. У двоих уже открылись глазки.

Он позволил отвести себя в другой конец комнаты. Жасмин мяукнула, увидев его, встала, потянулась и выпрыгнула из коробки. Кейн наклонился и погладил ее. Внезапно Уиллоу захотелось очутиться на месте кошки, чтобы это ее он гладил.

— Как прошла поездка? — спросила она, когда он выпрямился.

— Отлично.

— Кофе?

Он заколебался, затем сказал:

— Конечно.

Когда они пришли на кухню, она налила воды и полезла в холодильник за банкой кофе.

— Я хорошо вела себя, пока тебя не было, — сказала она, отсыпая зерна. — Никуда не заглядывала. Ни в ящики, ни в шкафы.

— Тогда откуда ты знаешь, где я держу кофе?

Она самодовольно улыбнулась.

— Просто я видела, как ты его оттуда доставал. Если подумать, я была не просто хорошей, я была паинькой.

— Тяжело пришлось?

Она включила кофеварку.

— Тяжеловато, но я человек волевой. К тому же я ведь дала слово.

Он сводил с нее глаз. Она чувствовала напряженность его взгляда. Неужели она видит там проблески огня или же принимает желаемое за действительное?

— Как много парней у тебя было? — спросил он. — Таких как Чак.

Не совсем то направление разговора, которое бы ей хотелось.

— Парочка.

Он продолжал смотреть на нее.

— Ну, несколько, — призналась она.

— Й ты всех их пыталась исправить?

— В основном, и иногда получалось. Посмотри на Чака. Он, похоже, остепенился.

— Я страшно рад, — сухо бросил он. — Ты все еще планируешь спасти меня?

— Знаешь, я как раз думала об этом. Дело в том, что тебя, в сущности, не нужно спасать. Твоя жизнь вполне удовлетворительная. За исключением одиночества. Это очень плохо.

— Может, я люблю тишину.

— Никто не хочет быть все время один. Признайся, тебе же было приятно, когда ты приехал, что я здесь.

— Еще бы. Подъехать и увидеть, как какой-то идиот собирается ударить тебя, было забавно.

— Ах да. — Она и забыла про это. — Уверена, он бы не ударил.

— А я уверен в обратном. — Кейн придвинулся ближе. — Ты представляешь опасность для себя самой. Ты впутываешься, а потом не знаешь, как выпутаться. Тебе нужно над этим работать.

Она чувствовала жар его тела.

— Собираешься исправить меня? — спросила она, встретившись с его взглядом и затаив дыхание при виде огня, пылающего там. Восхитительное, горячее желание вернулось.

— Ты не поддаешься исправлению.

— Ты мог бы попробовать.

— У меня другое на уме.

Да! Она протянула руку и выключила кофеварку.

— Опять собираешься произносить ту свою речь? Насчет того, что ты никогда не звонишь, и что это только на одну ночь, и чтобы я ни на что не надеялась, потому что это только разобьет мне сердце?

Он колебался так долго, что ей захотелось забрать слова назад. Она понимала, что он нарушает свои правила, и если слишком давить на него, то может передумать. И тут он сказал;

— Нет.

Ее сердце подпрыгнуло, а тело начало таять, и возникло желание сорвать с себя одежду прямо здесь, на кухне.

— Правда? — пискнула она.

— Правда.

Он наклонился, собираясь поцеловать ее. Она приложила пальцы к его губам.

— Ты бы побил Чака?

— Если бы он прикоснулся к тебе.

— Ты хочешь сказать, если бы он ударил меня.

Его взгляд стал резче.

— Нет. Если бы он прикоснулся к тебе.

А потом он поцеловал ее.

Его рот обжигал, и ей захотелось отдать ему все. Он обнял ее и прижал к себе.

Он был уже твердым, и она поерзала, чтобы быть еще ближе. Чтобы почувствовать его всего, особенно его желание.

Он взял ее лицо в ладони и углубил поцелуй.

— Что такого в тебе? — Его голос звучал низко и хрипло. — Почему я не могу выбросить тебя из головы?

— Просто я неотразимая, — сказала она с улыбкой.

Он поднял голову и заглянул ей в глаза, но не улыбался,

— Да.-

Наклонившись, он взял ее на руки и понес в спальню. Там поставил на ноги и положил руки ей на плечи.

— Скажи мне, хочешь ты этого? И он еще спрашивает?

— Я хочу тебя, Кейн.

Он задрожал и потянулся к ней. Она бросилась в его объятия, и когда их тела прижались, слились от плеч до колен, у нее возникло чувство, словно она наконец нашла дорогу домой.

Он прикасался к ней повсюду. Его пальцы гладили спину, руки, бедра. Он целовал, лизал и покусывал, вызывая мурашки и чувственное покалывание на ее коже.

Ей приходилось крепко держаться за него, чтобы не упасть. Ноги дрожали, бедра пылали огнем. Жажда обуяла ее, делая безрассудной. Она потянула его галстук и развязала узел, затем принялась за пуговицы рубашки.

Ее благие намерения улетучились, когда он положил руки ей на грудь и большими пальцами стал дразнить тугие, напрягшиеся соски. Она закрыла глаза, когда волна ощущений накрыла ее с головой, и вскоре ей уже стало трудно дышать. А потом он и вовсе лишил ее дыхание, поцеловав.

Пока их языки сплетались, лаская друг друга, он опустил руку на пояс ее черных брюк, расстегнул пуговицу и опустил «молнию». А когда его пальцы скользнули ниже, все связные мысли вылетели у нее из головы.

Было только это мгновение, мужчина и волшебство, которое он творил. Когда он поднял голову, Уиллоу увидела в его глазах жгучее, обжигающее желание и что-то еще. Какой-то неясный надлом почудился ей в их глубине. Что-то, что взывало к ней. Его сердце? Душа?

Ее собственное сердце затрепетало при мысли, что этот одинокий мужчина открывает ей так много, делится с ней тем, чем не делился, быть может, ни с кем и никогда, и это не могло не вызвать ответного отклика в ее душе.

Кейн сидел в гостиной с выпивкой в руке. Было уже далеко за полночь, и в доме стояла тишина. Даже кошка спала.

Единственная маленькая лампа в углу давала больше тени, чем света, но это соответствовало его настроению.

Он нарушил собственные правила. Правила, которые он установил после того, как любовь к женщине едва не стоила ему жизни. Неужели ему мало того, что в него стреляли и оставили умирать? Зачем ему опять рисковать? Привязанность, отношения только делают его слабым. А он должен оставаться сильным — это единственный способ выжить.

Логичный аргумент, подумал он, за исключением того, что он не может быть логичным, когда речь идет об Уиллоу.

Он не мог сказать, почему так запал на нее. Почему именно она, а не кто-нибудь из тех, кто уже был и еще будет? Какое сочетание черт и языка тела, запахов и звуков заставил его позабыть о том, что он считал правильным?

Это была она, и Кейн не знал, как избежать ловушки. Она не давала ему покоя: Даже находясь за тысячи миль, он вспоминал ее.

Он посмотрел на большой пакет на журнальном столике. Закончив дела в Нью-Йорке, в оставшиеся несколько часов до рейса Кейн сделал то, чего не делал никогда раньше… пошел по магазинам.

Порыв не был сознательным. После окончания делового ленча он вышел из ресторана, но вместо того, чтобы направиться в свой отель, — а потом в аэропорт, отправился в сторону эксклюзивных магазинов с ультрамодными товарами, выставленными в витринах. Он смотрел на них, оставляя без внимания одежду и украшения, ища сам не зная что. Пока не нашел то, что искал.

Большая хозяйственная сумка, вышитая цветами. Она была яркой, броской и очень дорогой, и все же, как только он увидел ее, сразу понял, что это должно принадлежать Уиллоу. Он купил ее. Привез домой и теперь не знал, что с ней делать.

Надо бы отослать ее обратно, подумал он, сделав еще один глоток. Сделать вид, будто ничего и не покупал. Да вот только себя не обманешь.

Ну и что ему теперь делать? Отдать ей? Он прекрасно понимал, что она подумает, что это будет означать для нее. Что она дорога ему, а это не так. Не может быть так. Дорожить кем-то — значит бояться, что этот человек погубит тебя. Однажды он уже чуть не умер из-за женщины и не хотел, чтобы это повторилось.

Уиллоу резала овощи для салата. Марина в сотый раз открыла дверцу духовки и воззрилась на хлеб.

— Почему он никак не подрумянивается? — Пробормотала она.

Джулия поглядела на Уиллоу и закатила глаза.

— Как он подрумянится, если ты то и дело открываешь дверцу и выпускаешь жар? Закрой ее и отойди от печки.

— Знаю. — Марина послушалась. — Просто я никогда раньше не пекла хлеб и хочу, чтобы получилось хорошо.

Уиллоу взглянула на миски и мерные чашки, сложенные в раковине.

— Что это на тебя нашло?

— У нас на обед все любимые блюда. Я подумала, что домашний хлеб будет приятным дополнением.

Была суббота, и сестры собрались в родительском доме. Наоми отправилась на очередное заседание благотворительного комитета при клинике, поэтому дочери решили приготовить обед.

Уиллоу отложила нож и вытерла руки о полотенце, затем повернулась к Марине и Джулий.

— У меня объявление.

Они обе взглянули на нее.

— Мой заказ на комикс аннулирован.

— О, нет. — Марина покинула свой пост у печки и бросилась к Уиллоу. Как ужасно. Почему они это сделали? Что случилось? Ты как?

Джулия подошла и обняла Уиллоу.

— Хочешь, я предъявлю им иск?

У Уиллоу стало тепло на сердце от их любви и заботы. Она покачала головой.

— Я в порядке. Вначале была потрясена и убита горем, но теперь все нормально. Я осознала, что это реальная возможность для меня понять, чего я действительно хочу в жизни.

— И чего же ты хочешь? — нерешительно поинтересовалась Марина, словно не была уверена, что хочет знать.

— Вначале работать в питомнике, а потом открыть свой собственный. С понедельника я начинаю работать в замечательном питомнике. Он такой огромный. Там выращиваются в основном растения для озеленения, но есть и экзотические. Беверли хочет, чтобы я помогала ей с некоторыми гибридами, что будет просто здорово. С января я также начинаю учебу в общественном колледже, буду изучать бизнес. Со временем хочу открыть собственный питомник.

Марина и Джулия уставились на нее.

— Похоже, что ты уже все решила. Это здорово, — сказала Марина.

— Пока нет, но будет. Я человек увлекающийся. На этот раз я собираюсь заниматься тем, что мне по-настоящему нравится.

— Я рада, — улыбнулась Джулия. — Что сподвигло тебя к этому?

— После потери заказа я много думала о том, чего же я на самом деле хочу.

Кейн помог. Именно он подтолкнул ее в правильном направлении, но как ни странно, она не хотела говорить о нем. Она всегда любила поговорить о своих мужчинах, но он другой. Может, потому что она еще не до конца его понимает. Может, потому что пока не уверена, что происходит между ними. Может, потому что одни лишь мысли о нем делают ее день ярче, и она пока не хочет этим делиться.

— И вот еще что, — сказала она, потрепав Марину по руке.

— Что? — с улыбкой отозвалась сестра.

— Мне нужно, чтобы ты вышла замуж за Тодда. Миллион долларов — довольно-таки неплохой начальный капитал.