Зов смерти

Глава 14

18 ноября, четверг, 06:00

Утро четверга началось с кричащего заголовка в газете «Вестмьюир рекорд», которую держал в руке застывший на пороге Реймонд Грин. «В округе свирепствует маньяк!» В такие минуты начинаешь верить, что ад действительно существует.

— Я решил, что лучше сам покажу тебе статью, — сообщил Рей.

Хейзел застыла у открытой двери, не отрывая взгляда от газеты.

— Черт возьми, они понимают, что творят? — наконец выдавила она.

— Кто и что творит? — поинтересовалась, спускаясь по лестнице, Эмили.

— Ваша честь! — с серьезным видом поприветствовал ее Грин, слегка поклонившись. — «Рекорд» решила провести журналистское расследование!

— Подумать только! — рассердилась Хейзел. — Сегодня в участке кто-то получит хорошенькую взбучку!

— Рей, для тебя я миссис Микаллеф. — Старушка направилась на кухню. — Или Эмили, если хочешь. Давайте выпьем по чашечке кофе.

Хейзел, не отрывая глаз от газеты, прошла по коридору за заместителем.

— А я-то решила, что удачно отделалась от Сазерленда! — пробормотала она себе под нос.

Грин в ответ промолчал.

В газете только и писали, что об убийствах Делии Чандлер и Майкла Алмера. Источник информации не указывался, тем не менее все факты, касающиеся расследования, оказались точными. А вот сделанные журналистами выводы могли доставить много неприятностей.

— Рей, послушай только! Они решили, что Усыпитель убивает свои жертвы из-за наркотиков!

— Я уже прочел. У кого, как не у смертельно больных, легко найти наркотики: все обезболивающие и снотворные средства часто вызывают галлюцинации.

Хейзел опустилась на кухонную табуретку и схватилась за голову. В газете опубликовали фотографии домов, где жили жертвы, а кто-то даже умудрился сфотографировать Алмера в момент загрузки тела в фургон.

— Я думала, Майкла Алмера вынесли через заднюю дверь.

— Босс, машину для перевозки трупов нелегко замаскировать под фургон с мороженым. Кто-то специально следил за ней. Должен сказать, ребята подготовились на славу.

Хейзел склонилась над статьей на второй странице. Фотография коробки из-под ее мобильного телефона в мусорной корзине сопровождалась громким заголовком: «Второе убийство! Шеф полиции уже в двадцать первом веке!» И чуть ниже: «У вас возникли вопросы? Позвоните ей по номеру…»

Теперь ее номер известен всем читателям в округе! Хейзел в раздражении швырнула газету через стол.

— Великолепно! Теперь журналюги добрались до наших кабинетов! Господи, а я-то считала, что они должны писать только о конкурсах огородников — например «Кто вырастил самую большую тыкву?».

Эмили поставила на стол две чашки растворимого кофе и сказала:

— Хейзел, не понимаю, что здесь удивительного?

— А разве это нормально?

Послушай, когда я бросила твоего отца, журналисты в мгновение ока опросили всех почтенных горожан. Их очень интересовало, захотят ли эти достойные люди видеть у власти распутную женщину, которую трудно назвать образцом для подражания. Наши акулы пера не унимались до следующих выборов. Не станете ли вы следующим в списке обманутых мужей?» — вопрошали репортеры. А ты удивляешься, что умудрились сфотографировать твою мусорную корзинку!

Хейзел, не выпуская газеты из рук, потянулась за своей чашечкой.

— И откуда берется такая злоба? Жизнь в Вестмьюирском округе похожа на идиллию, и спокойствие нарушает только эта поганая газетенка!

— Не забывай про безжалостного убийцу, который кромсает ножом неизлечимо больных людей, — напомнил Грин. — Он в твою идиллию никак не вписывается!

Эмили открыла дверь холодильника.

— Рей, хочешь есть? Могу поджарить пару яиц. Специально для тебя.

— Не откажусь. Благодарю, ваша честь! Я сегодня не успел позавтракать.

Она улыбнулась и, укоризненно покачав головой, повернулась к плите.

— Господа детективы, позволите дать совет? — Хейзел и Грин навострили уши. — Проведите пресс-конференцию. Прямо сегодня, утром. Да-да, не официальное заявление на крылечке участка, а настоящую пресс-конференцию. Позавтракайте и езжайте в участок, да ведите себя, как подобает ответственным должностным лицам. Соглашайтесь на интервью с Гордоном Сазерлендом. Не забудьте посадить его рядом с собой.

— Этого сукина сына?! Ни за что!

Эмили отвернулась от плиты, держа в руке яйцо, и ласковым голосом посоветовала:

— Держите все под контролем и не повторяйте моих ошибок! — В следующее мгновение послышалось шипение разбитого яйца на сковородке. — Журналисты съедят вас живьем и не поперхнутся, если у вас не хватит ума первыми предложить им хлеба и зрелищ! — добродушно добавила старушка.

— Боюсь, слишком поздно! — печально буркнула Хейзел.

Ее мать, не отрываясь от плиты, возразила:

— Еще немного, и действительно будет поздно!

Детективы приехали в участок, где, несмотря на толпу полицейских, стояла гробовая тишина. Хейзел зашла в приемную и подняла газету, привлекая всеобщее внимание.

— Так, ребята, сейчас восемь утра. В девять состоится пресс-конференция! Поэтому приберитесь и пригласите сюда всех, кто хочет услышать мое заявление.

Она проверила, выключен ли ее мобильный телефон, и направилась в кабинет, пригласив с собой тех, кто, по ее мнению, не способен на предательство.

— Мне надо присесть, — сказала Хейзел, закрывая дверь. Сидеть за столом оказалось неудобно, и она примостилась на стуле для посетителей, а Грин, Уингейт и Севиньи расположились перед ней. — Мы полностью потеряли контроль над ситуацией!

Реймонд подошел к боссу, осторожно высвободил «Вестмьюир рекорд» из ее судорожно сжатого кулака и, развернув, разложил на столе.

— О чем будем говорить на пресс-конференции?

— Нужно напомнить всем об оказании добровольной помощи.

— Может, стоит вызвать Айлин? Пусть пробежится по основным пунктам.

— Рей, ее знания ограничиваются проведением школьных экскурсий. Я сама знаю, что сказать.

— Но ведь Айлин — офицер по связям с общественностью!

Хейзел всем корпусом повернулась к Грину и, склонив голову набок, чтобы унять боль в спине, пояснила:

— Слово «общественность» я употребляю исключительно для благозвучия, понимаешь? Если местная редакция решила заработать лишнюю пару сотен долларов, печатая плоды собственного расследования, то ни о каких добрососедских отношениях не может быть и речи! Сходи и уточни, может ли Сазерленд приехать через час.

Грин вышел в приемную, чтобы заняться подготовкой к пресс-конференции, и Хейзел хотелось верить, что он не отправится прямиком к Айлин. Она повернулась к оставшимся в кабинете детективам.

— Босс, принести вам аспирин? — спросил участливо Уингейт.

— Нет, мне нужна бутылка виски и длинный нож. Помнишь, как в том анекдоте про студентов-медиков? «Вам дали безопасную бритву, бинт и бутылку шотландского виски. Удалите самостоятельно аппендицит. Разрез не зашивайте, пока не проверят результат операции. На все дается пятнадцать минут», — пошутила она. — Давайте лучше подумаем, что можно сделать. Рассказывайте, чем мы располагаем на данный момент.

— К нам поступает множество фотографий с места убийства и из моргов, а Спир созванивается на западе со всеми, кто пока не соглашается на сотрудничество.

— С нами не хотят сотрудничать?

— Помните про маленькие кувшинчики, о которых я говорил? — вмешался Севиньи. — Я переговорил с некоторыми вашими подчиненными и посоветовал завуалировать детали преступлений.

Хейзел рывком поднялась со стула, не обращая внимания на боль, пронзившую спину и прострелившую ногу до самой ступни. Пожалуй, сейчас лучше пересесть за свой стол.

— Кто дал вам право раздавать указания моим подчиненным, детектив?

— Извините за неподобающую вольность, но мне показалось, что это важно.

— Вы здесь всего лишь гость и не имеете права приказывать, ясно?

— Прошу прощения, и все-таки…

Она махнула рукой, приказывая Севиньи замолчать, и наклонила голову. Ей очень хотелось, чтобы со стороны движение выглядело так, будто она задумалась. В действительности же сидение на мягком стуле за столом причиняло нестерпимую боль, и Хейзел боялась, что не выдержит и закричит. Она приподнялась на секунду, затем медленно села и сделала глубокий вдох и выдох.

— Вы уже знаете, что ребята Говарда обнаружили в компьютере Делии Чандлер, так? — Детективы кивнули. — Что предлагаете делать дальше?

Севиньи, с опаской приблизившись к столу, взял одну из папок и вынул из нее лист с отчетом.

— Заказ Делии должны были доставить в почтовое отделение захолустной деревушки в пяти километрах от Порт-Харди, — доложил он. — Ящик зарегистрирован на имя Джейн Бак.

— Хитро придумано! — прокомментировал Джеймс.

— Какая разница, на кого он зарегистрирован! — вспылила Хейзел. — Что нам-то делать дальше? Полагаю, вы, детектив Севиньи, не хотите, чтобы кто-нибудь из полиции Порт-Дандаса поехал туда и проверил почтовый ящик?

— Если хотите сохранить контроль…

— Нужно проверить ящик! — Она взглянула на Уингейта, и тот мгновенно сник.

— Нет-нет! — попросил он умоляющим тоном. — Только не меня!

— Поехал бы как миленький, если бы бюджет позволил! Сомневаюсь, что Йен Мейсон придет в восторг от трех перелетов в месяц. — Хейзел забрала документ у Севиньи и опять обратилась к Джеймсу: — Возьми адрес, закройся в любом свободном кабинете, если таковой найдется, и выясни, что за птица эта Джейн Бак!

— Наверное, это вымышленное имя, — предположил Уингейт. — Очередная шутка Усыпителя!

— Он же убивает не призраков, так? Поэтому иди и займись делом. Если этой Джейн действительно не существует, то хоть об стенку расшибись, а узнай, кто забирает посылки.

Уингейт вышел из кабинета, забрав с собой документ с адресом. Севиньи проводил его взглядом и снова повернулся к Хейзел. От его взгляда не ускользнуло, как кулак шефа с силой придавил стопку бумаг на столе. Француз подошел к картотечному шкафу слева и открыл самый нижний ящик.

— Эй, Севиньи, там ничего нет, — сказала инспектор. Он слегка помедлил, но все же открыл ящик повыше, вытащил бутылку «Джек Дэниелс» и поставил на стол. — А сможете угадать, где я прячу нож? — усмехнулась Хейзел.

— Когда будете выступать перед журналистами, не забывайте, что на самом деле обращаетесь к подчиненным, — посоветовал француз. — Пообещайте, что у них на пути больше не возникнет никаких помех. Скажите, что они найдут убийцу! И одержат победу!

Хейзел разжала кулак, перехватывая у него бутылку виски.

— Послушайте, откуда такая самонадеянность? Это врожденное качество, или вас обучали специально?

— У нас в семье одиннадцать детей, шеф. Нужно сделать так, чтобы тебя выслушали! — Севиньи взглянул на часы. — Я тоже с интересом послушаю вашу речь.

— Постараюсь произвести неизгладимое впечатление! — криво усмехнулась она.

Хейзел сидела с бутылкой в руках и с тоской думала о том, что все летит кувырком. А ведь когда-то, еще в начале полицейской карьеры, она мечтала о серьезном деле, представляла, как вокруг работают классные профессионалы, и расследование идет как по маслу, и все становится на свои места, как правильно подобранные кусочки детской головоломки. Но больше всего удручала мысль, что умер человек, которого она знала с детских лет. Беспокоил вовсе не грандиозный масштаб совершенных преступлений, с которыми им пришлось столкнуться, и даже не загадочная личность убийцы, а самая что ни на есть простая мысль о том, что убили Делию Чандлер.

Горы трупов заполонили все телевизионные программы, с экранов не сходили голливудские фильмы с кровавыми сюжетами, в журналах о знаменитостях описывались жуткие убийства, им вторят дешевые книги в мягких обложках, которые отец называл бульварным чтивом. Люди привыкли, и их нисколько не смущает эта кровавая баня. А вот Хейзел, исполнявшая обязанности главы местной полиции, перевидавшая на своем веку множество трупов, до сих пор не может поверить, что какой-то незнакомец пришел в ее город и высосал кровь из Делии, которую она знала много лет.

Она открыла бутылку и налила виски в кофейную чашечку, на пару хороших глотков. Хейзел решила устроить новый тайник для хранения спиртного у себя в столе. Правда, если Севиньи снова задумает выступить в роли бармена и примется выдвигать по очереди все ящики, бутылка в ящике рабочего стола вызовет море толков. Так что пусть себе лежит в картотечном шкафу. Хейзел встала со стула и, доковыляв до картотеки, сунула бутылку в нижний ящик. Французик проверит его в последнюю очередь, но рано или поздно все равно туда доберется.

А ведь всего неделю назад, одиннадцатого ноября, она сидела в своем кабинете и разговаривала по телефону с миссис Ронцелли, владевшей совместно с мужем городской пиццерией. Патти жаловалась на подростков, которые до полуночи тусуются на парковке перед пиццерией, покуривают сигаретки и нарушают тишину ревом двигателей. Хейзел посоветовала Ронцелли закрывать пиццерию пораньше, но Патти настаивала, чтобы Хейзел лично туда приехала и сделала нарушителям спокойствия устное предупреждение. Сказать по правде, ребята не делали ничего дурного, просто шум действовал на нервы миссис Ронцелли.

Жалоба на подростков стала самым значительным происшествием на прошлой неделе. Когда Хейзел повесила трубку после разговора с Патти, Усыпитель, наверное, выехал из Пикангикума и находился уже в центре провинции Онтарио. На следующий день у него состоится свидание с Делией Чандлер, и с этого момента жизнь изменит свое спокойное течение. Вряд ли на этой неделе у пиццерии резвится молодежь.

Хейзел допила кофе и стала просматривать записи, готовясь к выступлению. Она обязательно напомнит журналистам и репортерам, в чем заключается их работа. Кто-то постучался в дверь.

— Войдите! — крикнула она и в следующий момент увидела в дверях голову констебля Айлин Бейл.

— Можно на минутку?

— Что случилось, Бейл? — вздохнула Хейзел.

Офицер по связям с общественностью протиснулась в узкую щелку и закрыла за собой дверь.

— Инспектор, послушайте, я понимаю, что вы взбесились утром из-за сегодняшней газеты…

— Все собрались?

— Да, но…

— Сазерленд тоже? — Констебль не ответила на вопрос, а только подняла вверх руку, прося разрешения высказаться. — Ну хорошо. Что ты хотела?

Знаете, там собралась толпа чуть больше, чем утром в понедельник. Сазерленда, кстати, еще нет, А вообще, детектив, я всего лишь хотела сказать, что у вас достаточно поводов для раздражения. Мне не кажется, что вам непременно нужно… что пресс-конференция, а идея с ней очень хороша… но вам не нужно…

— Не нужно что?

— Не нужно на пресс-конференции давать волю чувствам.

— Понятно, — откликнулась Хейзел. — А что нужно делать, Айлин? Представь, что провести пресс-конференцию попросили тебя.

— Мэм, может, стоит рассказать журналистам о расследовании? Просто общая информация, не больше.

— Предлагаешь открыть этой своре собак то, чем мы занимаемся, и полностью загубить расследование?

— Нет, надо рассказать что-нибудь, в чем есть доля правды, тогда, возможно, они успокоятся и не станут свирепствовать, как сегодня в «Рекорд». Вот и все, что я хотела сказать.

— Что ж, спасибо, Айлин. Приму к сведению твое предложение.

Кажется, констебль Бейл даже слегка поклонилась, перед тем как выйти из кабинета. Хейзел вновь вернулась к своим записям и насчитала девять восклицательных знаков и шесть подчеркнутых слов. В порыве злости она смела со стола все исписанные листы и выбросила в мусорную корзинку.

Ровно в девять утра Микаллеф уже находилась в конференц-зале, откуда вынесли все столы, кроме одного, за которым она и встала, чтобы выступить перед прессой. В помещение набилось больше тридцати человек. Хейзел узнала лица большинства своих подчиненных, включая и полицейских, приехавших из Мэйфера. Некоторые были ей не знакомы. Видимо, это представители средств массовой информации Вестмьюирского округа, а возможно, и из самого Торонто. Она попыталась разглядеть в толпе Горда Сазерленда, но тот, по-видимому, так и не приехал. Жалкий трус!

Кивком Хейзел велела Айлин закрыть дверь в конце зала и, взяв утренний номер «Вестмьюир рекорд», развернула его так, чтобы все увидели первую полосу выпуска. Она встретилась с одобрительным взглядом констебля Бейл и положила газету на свою импровизированную трибуну.

— Всем доброе утро! — начала Хейзел свою речь. — Сожалею, что пришлось долго ждать нынешней встречи, однако, судя по утреннему выпуску «Вестмьюир рекорд», настало подходящее время внести поправки в ложно истолкованные редакцией факты. В первую очередь следует сказать, что мы не знаем, по какой причине преступник совершил эти два убийства. В любом случае сделал он это не из-за наркотиков. Подтверждением моим словам служат нетронутые успокоительные и болеутоляющие средства в доме мистера Алмера. Теперь я сообщу то, что нам точно известно. — Некоторые из журналистов, достав блокноты, приготовились записывать. — Жертвы никоим образом не связаны друг с другом. Мы также пока не выяснили, чем руководствовался преступник при их выборе, и не знаем, куда направляется. Неизвестно, мужчина это или женщина.

Руку поднял репортер из ежемесячного журнала, издаваемого в Хоксли. Если Хейзел не подводит память, его зовут Аарон.

— Извините, инспектор, вы можете привести какие-нибудь факты? Например, ответить, одинаковы ли причины смерти в обоих случаях?

По залу пронесся гул, а Хейзел и Айлин переглянулась.

— Понимаете, Аарон…

— Меня зовут Джеффри. Я из «Хоксли ньюс».

— Извините, Джеффри. Так вот, Майкла Алмера забили до смерти молотком, а Делии Чандлер убийца перерезал горло. В обоих случаях жертвы подверглись насильственной смерти, но разными способами.

— Нанесенные травмы вызвали смерть в обоих случаях?

— Мы занимаемся расследованием причин смерти, поэтому никаких преждевременных комментариев по этому поводу я дать не могу.

— А правда, — продолжил журналист, — что обе жертвы сами впустили убийцу в дом и что на месте преступлений не найдено никаких следов борьбы?

«Да, хорошо подготовились!» — подумала Хейзел и, прокашлявшись, ответила:

— Как вы знаете, работать на месте преступления сложно. Мы собираем все улики и информацию, но не все они, к сожалению, имеют отношение к совершенному преступлению. Требуется время, чтобы разобраться, что к чему. Например, на первый взгляд кажется, что признаков борьбы нет. Возможно, преступник просто заметает за собой следы. Может быть, он нападает на жертву неожиданно и у той нет возможности сопротивляться. Или жертву удерживают каким-нибудь образом. На данный момент мы точно не знаем, что произошло в этих двух домах.

Она заметила, как Бейл незаметно кивнула ей.

Патриция Уоррен подняла руку.

— Это правда, что Делия Чандлер подверглась сексуальному нападению? — спросила она.

Внимание Хейзел вновь переключилось на зал.

— Что? Кто вам такое сказал? Конечно, неправда. — Увидев, что Патриция записывает ее ответ, Хейзел обратилась к ней: — Мисс Уоррен?

— Да?

— Я не хотела бы прочесть в «Битон адвертайзер», что «детектив Микаллеф отрицает факт сексуального нападения на жертву».

— Да-да, я знаю, — ответила Патриция.

— Кто вам сказал, что Делию Чандлер изнасиловали?

— Никто. Я хотела узнать, что скажете вы.

Хейзел оперлась на трибуну.

— Леди и джентльмены, пресс-конференция закончена. Спасибо за внимание! — Вверх взмыли руки жаждущих задать вопросы, но констебли Бейл и Джеймисон уже начали теснить толпу журналистов к выходу. Тут она заметила Горда Сазерленда, безуспешно пытавшегося протиснуться к ней. — Впустите его, — велела она. — Он может остаться.

Когда комната опустела, Бейл неслышно закрыла двери в зал.

— Кажется, я пропустил самое интересное!

— Ничего особенного, просто несколько твоих коллег высказывали свои блестящие гипотезы!

— У меня тоже имеется парочка.

— Конечно, я уже ознакомилась с ними, — вскипела Хейзел. Она вышла из-за стола и протянула журналисту газету. — «Если вы смертельно больны, — процитировала Хейзел его перлы, — закройте двери на замок! А еще лучше — на большой засов! У вас депрессия? Не покидает чувство тревоги? Заколотите окна! Убийца бродит на свободе! Вы пожилой человек и страдаете от артрита? Держите телефон под рукой, чтобы своевременно вызвать помощь! А может быть, у вас рак? Или опухоль мозга? Вы умираете и напуганы? Возьмите в руки ружье! Если услышите стук в дверь, сначала стреляйте, а потом спрашивайте! Может, это пришли за вашим викодином!»

— Вот и поговорили! — заметил Сазерленд.

— Как у тебя хватает нахальства называться журналистом, Горд? Ты больше смахиваешь на старую сплетницу на скамейке возле дома!

Он сложил газету и зажал ее под мышкой, освобождая руку.

— Нет, Хейзел, теперь ты послушай! Делию Чандлер убили утром или днем двенадцатого ноября. Майкла Алмера — двумя днями позже. Сегодня восемнадцатое ноября. И за эту неделю — наверное, самую ужасную неделю на доброй памяти жителей нашего округа — ты не только провалила свое обращение к населению, но еще и тайком, самовольно взялась за расследование убийства, которое произошло совершенно не в твоей юрисдикции. И не мне вы ответите за свои действия, инспектор, а Королевской канадской конной полиции! Я непременно напишу об этом, и мне плевать на будущую карьеру!

— Пиши лучше о конкурсе «Кто съест больше пирогов?» или дай людям дельный совет, как правильно зажарить индейку. В общем, делай что хочешь, но если в понедельник опубликуешь хоть словечко об убийствах, я засажу тебя в камеру и выдвину обвинение во вмешательстве в полицейское расследование. В конце концов, не пора ли вам, журналистам, заняться ежегодными рождественскими историями? Послушай, в сегодняшней газете нет ни слова правды, кроме моего номера телефона!

— Кстати, ты уже проверяла сообщения на мобильном телефоне?

— Его можно просто отключить, забыл? Как меня найти в случае необходимости, знают все!

— Другое дело, хочешь ли ты, чтобы тебя нашли! — Хейзел устремила на него испепеляющий взгляд. — Послушай, Хейзел, ты мне не указ, особенно насчет работы. Я сам знаю, что публиковать!

Она вплотную приблизилась к Сазерленду.

— Позволь, Гордон, заполнить некоторые пробелы в твоих знаниях! Мы имеем дело с серийным убийцей! Порт-Дандас и Чемберлен — всего лишь две транзитные остановки на пути к пункту назначения. Он убил не меньше шестнадцати человек, начиная с Британской Колумбии и заканчивая Лабрадором! Преступник очень хитер и специально выбирает жертвы так, чтобы никому не пришло в голову связать убийства между собой. Хотя, как ни странно, правильнее сказать, что жертвы выбирали его! — Хейзел выхватила у журналиста блокнот. — Этому типу и дела нет до наркотиков и лекарств! У него своих снадобий хватает! Нет, здесь совсем иная цель!

— Не может быть!.. — прошептал пораженный Сазерленд.

— Я тебе ничего не говорила! — Гордон перевел взгляд на блокнот, но Хейзел швырнула книжицу через плечо и она шлепнулась на пол позади стола, словно в концертном зале кто-то невпопад зааплодировал. — И не надо пугать людей кровавым убийцей! Он каким-то образом дал объявление, и жертвы на него откликнулись. Единственным человеком, который извлечет выгоду из твоих дурацких догадок, станет сам преступник. Он будет предупрежден и заляжет на дно! Ты этого добиваешься?

— Ты не можешь одна вести это дело, Хейзел. Подобные расследования не ведутся в забытой Богом глухомани!

— Нам прислали помощь!

— Откуда?

Она выудила из вместительного кармана мобильный и включила. Телефон заиграл приятный мотивчик, а потом посыпались бесконечные сигналы о полученных сообщениях. Их насчиталось пятьдесят восемь. Хейзел набрала номер и попросила:

— Пройдите, пожалуйста, в конференц-зал!

Убрав телефон в карман, она захромала к столу и подняла с пола блокнот Сазерленда. В зал вошел Севиньи.

— Вот один из моих помощников, Адьютор Севиньи, — представила Хейзел француза и передала ему блокнот. Журналист с почтением рассматривал внушительную фигуру нового сотрудника Микаллеф. — Кстати, Адьютор означает «судья», не так ли?

— Да, — подтвердил Севиньи.

— Я только что дала мистеру Сазерленду эксклюзивное интервью, а теперь заявляю при свидетеле, что если он опубликует хоть словечко о совершенных преступлениях, то ему придется выслушать ваши опровержения, подкрепленные контрдоказательствами.

Глазки Сазерленда испуганно забегали по сторонам.

— Ты мне угрожаешь, Хейзел?

— И не думала! Горд, публикуй что угодно. Детектив Севиньи, пожалуйста, проводите мистера Сазерленда до выхода.

Француз открыл дверь, и Сазерленд вышел, бросив на Хейзел злобный взгляд. После их ухода в зале стало намного свободнее. Разбросанные по полу бумаги представляли собой удручающее зрелище и напоминали лежащих на земле задержанных нарушителей, которые ждут, когда на них наденут наручники!

Хейзел выждала некоторое время, чтобы Севиньи успел вывести Сазерленда под белы рученьки из участка, и прошла по коридору в свой кабинет. У двери ее поджидал Уингейт.

— Джейн Бак действительно существует!

— Шутишь?

— Нет!

— Тогда заходи.

Джеймс закрыл за собой дверь и, сверившись с документами, которые держал в руках, доложил:

— Джейн Бак зарабатывает уборкой домов. Она проживает в Порт-Харди, и обычно почту ей доставляют прямо домой. А почтовый ящик находится в десяти километрах от того места, где она живет.

Хейзел на минутку задумалась.

— Все сходится! Жертвы шлют ей посылки, а она, не желая привлекать ненужного внимания соседей, завела почтовый ящик неподалеку.

— Кто она такая?

— Хороший вопрос! — В дверь постучал Севиньи. — Входите! — разрешила Хейзел и поинтересовалась: — Ну что, проводили нашего общего друга?

— Он ни капельки вас не боится! — заметил француз.

— А как насчет вас?

— А меня боится, и даже очень! — улыбнулся он в ответ. Вот так не всегда угрозы оказывают желаемое действие. С каждой минутой Севиньи нравился Хейзел все больше и больше. — Шеф, можно пару слов о пресс-конференции?..

— Нет, нельзя! — перебила она француза. — Уингейт выяснил, что Джейн Бак — реальная женщина! Давайте поговорим о ней!

— Так она действительно существует?

— Да, наконец у нас есть хоть какой-то след! — воскликнула Хейзел.

Уингейт повторил французскому детективу все, что перед этим рассказал инспектору. Севиньи внимательно слушал, кивая время от времени, потом сказал:

— Что ж, надо туда ехать!

— И сколько вам потребуется времени, чтобы дойти до места пешком?

— Я полечу, — предложил он.

— Наш бюджет, к сожалению, исчерпан.

— Хвала Господу! — вздохнул с облегчением Уингейт.

Севиньи поднял руку, давая понять, что не хочет продолжать спор.

— Моя мама каждую зиму в течение двадцати лет летает в Форт-Лодердейл, Флорида. И каждое Рождество отдает мне карточки «флайт-пойнт», предоставляющие право бесплатного перелета на определенное количество километров. У меня набралось их на двести девяносто тысяч километров, Хейзел присвистнула.

— Почему ваша мама не использовала их?

— Она каждый год улетает во второй день Рождества, когда принято дарить подарки. Так вот, в этот день в кассах принимают только наличные. Что скажете, если я воспользуюсь карточками и слетаю в Британскую Колумбию?

Хейзел удивленно покачала головой:

— Сынок, ты сейчас далеко от родных мест, и не в наших правилах взваливать свою работу на чужие плечи.

— Ну, я не тороплюсь домой в Садбери.

Хейзел и Джеймс переглянулись.

— Что ж, спасибо Господу, что бывают дни, когда в кассах принимают только наличные! — Она пожала руку Севиньи. — Сколько уйдет времени на сборы?

— Сейчас же поеду в отель паковать вещи и позвоню вам уже из Ванкувера.

Француз развернулся и быстро вышел из кабинета. Детективы изумленно смотрели ему вслед. Севиньи давно ушел, а Уингейт все никак не мог прийти в себя.

— Учись, как надо работать! Этот парень летать не боится! — подколола Джеймса Хейзел.

— По-моему, он вообще ничего не боится! — восхищенно откликнулся тот.

Хейзел осторожно опустилась на стул.

— Знаешь, у меня предчувствие, что наступает поворотный момент в расследовании!

Тринадцать фотографий на стене. Тринадцать мертвых лиц с застывшим воплем на устах. Лица стенающие и стонущие, умоляющие, шепчущие и кричащие. Они взирают со стены словно немой хор призраков.

— Давайте поговорим об этих лицах, — обратилась Хейзел к присутствующим в кабинете полицейским. Они с мрачным видом переминались с ноги на ногу, переводя глаза с одной жуткой фотографии на другую. — По-вашему, на что это похоже?

Одна из прибывших из Мэйфера девушек-констеблей робко подняла руку.

— Кажется, они сильно напуганы! Как известно, трупное окоченение наступает быстрее, если жертва в момент смерти испытывала страх.

— Говард Спир утверждает, что убийца придал жертвам эта положения рта и языка уже после смерти!

— Возможно, преступник кладет им что-нибудь в рот, — предположил констебль Форбс и тут же, опасаясь, что его неверно поймут, поспешил уточнить: — Специально кладет что-то в рот, чтобы придать языку и губам именно такое положение.

— Вполне возможно, — согласилась Хейзел, — но, по-моему, важнее узнать не как он это делает, а с какой целью. Обратите внимание, что измененное положение губ и языка является единственным связующим звеном между тринадцатью преступлениями, не считая факта, что все убитые были неизлечимо больны. Кроме того, нам известно, что убийцу приглашали в дом сами жертвы.

— А как они его нашли? — спросил тот же констебль.

— Пока непонятно, но… — Хейзел остановилась на секунду, увидев входящего в кабинет Уингейта, и снова переключила внимание на личный состав. — Джеймс Уингейт съездил в резервацию неподалеку от Драйдена и получил подтверждение, что убитый каким-то образом познакомился с Усыпителем. Однако пока мы не выясним, как убийца связывался со своими жертвами, эти фотографии — единственное, чем мы располагаем.

— Усыпитель с ними общался! — воскликнул Рей Грин, стоявший у нее за спиной. — Как бы там ни было, ясно одно: эти люди хотели что-то сказать!

— Допустим. — Хейзел обернулась и показала на фотографию жертвы из Форт-Сент-Джонса в Британской Колумбии. Рот мужчины был широко открыт, как будто он хотел произнести звук «о». — Посмотрите! Это Гэри Дьюар. Сын обнаружил его труп одиннадцатого октября. Он висел на люстре с полиэтиленовым пакетом на голове. Теперь обратите внимание на женщину, — указала она на Адриен Грюнвальд из Британской Колумбии. — Губы у нее вытянуты в трубочку словно для поцелуя. Между их убийствами разница в четыре дня. А вот у этого мужчины по имени Мортон Хальфе, убитого двадцать восьмого или двадцать девятого октября в Саскачеване, губы в таком же положении, что у Дьюара. Почему? Что общего между двумя жертвами? И есть ли вообще что-то общее? Возможно, это какой-нибудь тайный знак? Давайте же, ребята, хочу услышать ваше мнение!

В кабинете по-прежнему стояла мертвая тишина. Наконец ее нарушил констебль Питер Мактайер.

— Инспектор, если они издавали звуки, как узнать, какие именно? — осторожно поинтересовался он.

Хейзел посмотрела на лица сотрудников, которые, сами того не сознавая, вытягивали губы в трубочку, потом перевела взгляд на висящие за спиной фотографии с жуткими гримасами, и вдруг ей в голову пришла блестящая мысль.