Зовущая

Флинт едва удержал пустое выражение лица.

— Сам, мой король?

— Боишься трех крох, что не достают тебе до колена? — глаза короля мерцали. — И это лидер отряда Оленя?

— Я не боюсь, мой король. Удивлен, да. Я, конечно, сделаю это.

— Задумался, почему такую работу я даю одному человеку, еще и опытному Силовику? Бридиан верит, что несколько людей отпугнут добрый народец, и они не увидят, что произойдет. Он сказал, что твои мудрость и опыт позволят выбрать верное место.

Мудрость и опыт. Бридиан? Это ловушка. Или проверка верности.

— Ясно, мой король.

— Решили, что ты выведешь их в сумерках, в районе ужина. Я соглашусь. Не стоит делать представление из этого.

Кельдек не хотел видеть доказательство его поражения.

— Да, мой король.

— Сегодня, Оуэн. Бридиан говорит, что пленники долго не протянут, а мы не хотим упустить шанс проучить их.

* * *

Незадолго до сумерек он пошел в подвал пыток Зимнего форта. Яма — неофициальное, но понятное название — была под крепостью и за пределами. Клетки были маленькими, место — темным. Лампа горела возле стража, а брешь размером с кулак, ведущая наружу, пытала пленников тщетной надеждой. Здесь пленники быстро сдавались, и их допрашивали. Яма была влажной, темной, жуткой. Человек мог умереть от запаха, насекомых, жижи, что давали вместо еды. Или сдаться королю от отчаяния.

Он был на вершине узких ступенек, ведущих к темницам, когда услышал высокий крик, полный усталости. Он спускался, медленно дыша, позволяя маске спокойствия скрывать его эмоции.

Брокк из отряда Волка, один из порабощенных, был на посту. Он отсалютовал — правая рука на груди, сжатая в кулак, — не обращая внимания на статус Флинта как лидера отряда.

— Оуэн.

— Брокк. Я пришел забрать крох.

Брокк понизил голос, его было сложно различить за звуками из темниц. К крикам добавились стук и топот.

— Я тебя ждал. Получал приказ. Но…

— Что?

Брокк нахмурился.

— Королева спустилась. Она сейчас с пленниками. Сказала, что хочет побыть с ними до того, как ты уведешь их.

— Сколько? — судя по всему, не долго. — Мне нужно увести их до заката.

— Она не задерживается здесь, — Брокк разрывался между приказом короля и присутствием королевы. — Оуэн, я не могу просто пройти туда и….

Порабощенный человек был верен королю. Ему приходилось исполнять приказы, но лишь глупец решит помешать королеве.

— Я пойду, — Флинт уже оставил оружие, было неуместно брать мечи и ножи с такими пленниками, хотя у Брокка был меч, а в клетках были железные прутья. Он глубоко вдохнул и прошел по узкому коридору между рядов темниц, остановился перед брешью, откуда доносился крик. Там была Варда, невысокая прямая фигурка в красном платье, темные волосы были подняты наверх, ее лицо озаряла жуткая радость. С ней в темнице был Силовик из Волков. Он наказывал, а королева, видимо, приказывала.

— Оуэн Быстрый меч, — голос королевы был с придыханием. — Пришел убрать мусор? Столько надежды, когда Эстен призвал их, и такое разочарование в деле… Забудь. Их явно есть больше там, откуда они. Не стой. Мы уже уходим, — она прошла мимо нее, губы улыбались, но не глаза. — Боюсь, ты опоздал. Но теперь тихо, а то у меня раскалывалась голова. Унеси их, Оуэн. Так приказал король, — в ее голосе был металл, окруженный сиропом. Она не скрывала свое недовольство. — Ардон, найди Оуэну мешок, чтобы отнести эти… останки, — она вышла из темницы, оставив дверь открытой и пошла к ступенькам. Ардон посмотрел с вопросом, Флинт покачал головой, и Силовик пошел за королевой. На его плече была тяжелая цепь, а в руке — железная дубинка.

«Я не могу злиться. Не могу проявлять чувства. Есть работа. Выполняй».

— Брокк? — позвал он, когда другие шаги утихли. — Можешь принести лампу? И старое одеяло.

Он шагнул в темницу. Пушистое существо было изломанным, замертво лежало на каменном полу. Существо, похожее на мужчину, темнело пятном в углу. Крохотная женщина сидела у поверженного, сжимая его лапу, и шептала:

— Поднимись, как огонь. Лети с орлом. Плыви с селки и отдыхай на цветочном поле. Теперь ты в безопасности. Тьма прошла, теперь будет свет.

Брокк пришел с потрепанным одеялом под рукой и лампой в руке. Теплый свет залил камеру, показав белое, как мел, лицо женщины, ее глубоко посаженные глаза и лужу крови на камнях. Свет озарил синяки, переломы, следы встречи с железом.

— Спаси нас Черная ворона, — пробормотал Брокк.

Женщина закончила молиться. Она подняла голову и метко плюнула на его сапог.

— Я здесь закончу, — сказал Флинт, взяв одеяло. — Можешь открыть дверь наружу? И оставить лампу?

Когда Брокк ушел, Флинт опустился, но не близко к женщине. Она зашипела на него, не давая приблизиться. Она напоминала загнанную дикую кошку, готовую биться насмерть.

— Меня зовут Оуэн, — шептал он. — Мне приказали увести вас отсюда. Мы уйдем в лес, подальше от этого места. Нужно спешить.

Женщина не двигалась. Он никогда не видел такого ненавидящего взгляда.

— Прошу, — сказал он, оглянувшись через плечо. Брокка не было, другие камеры были пустые. — Я друг. Дай помочь тебе.

— Друг. Со знаком короля. Почему мне доверять тебе, если я закрыта здесь с другом, умершим на моих руках?

— Потому что если ты останешься здесь, тоже умрешь. И я заберу его. Укутаю и вынесу. Вы вдвоем можете идти? Вы ранены?

— Ха! — она отпустила лапу умершего друга и вскочила, шатаясь, на ноги. — Айе, ты видишь, что мы ранены. Но, чтобы выйти из этой гиблой клетки, мы шли бы, даже если бы ноги были сломаны. Будь с ним нежен, или я прокляну тебя, — резко сказала она, Флинт расстелил одеяло рядом с изломанным существом.

Ему нужно было спешить, чтобы вывести их, пока никто не понял, что он не собирается их убивать. Но он осторожно поднял труп и положил на одеяло, укутал, словно спящего ребенка. Женщина следила за ним, пока он не закончил.

Мужчина не выходил из угла, не издавал ни звука.

— Нам нужно идти, — сказал Флинт, глядя на женщину. Брокк может закрыть дверь, да и снаружи почти стемнело.

— Айе, — сказала женщина. — Айе, — она, сильно хромая, прошла к углу и обхватила рукой плечи мужчины. Он попытался отодвинуться, но она удержала его. — Пора уходить. Ты идешь со мной. Скоро будем дома. Идем, шаг за шагом. Ты сможешь.

Флинт пошел первым, неся тело. Она шла следом, хромой поддерживал того, что хромал сильнее. Они прошли решетку, узкий путь между рядами камер, мимо Брокка, который открыл дверь, на его поясе был нож. Железо было всюду.

Крохотная женщина тихо пела.

— О, баю-бай, птичка, баю-бай, овечка…

Они дошли до двери, и колыбельная утихла.

— Ты не врешь? — спросила она, глядя на Флинта. — Они хитры. Ты не собираешься вывести нас и убить?

— Тише, — попросил он. — Не говори, пока мы не доберемся до леса.

— Если ты хочешь нас отпустить, почему просто не выставить за дверь?

Она была упрямой, как Шалфей. Он видел синяки на ее коже, она шла как после избиения. Но она держалась прямо, крепко поддерживала друга.

— Тише, — сказал он. — Нам нужно идти. Путь едва видно.

— Это не проблема для хлопца, — сказала она. — Он не видит, ведь твоя королева решила, что тычок железом в глаз заставит его прыгать выше.

Света не хватало для него, чтобы разглядеть мужчину, но представить было не сложно. Нечего было сказать. Сожаление ничего не исправит.

— И не смей извиняться, — сказала она, словно читая его мысли. — Какими бы нежными ни были твои руки или слова, ты как и остальные. Как она. Как тот, кто призвал нас сюда против нашей воли. Разрушитель. Хуже, у тебя есть амулет магии на шее, я вижу.

Амулет Поработителя, флакон сна на нити, качался над его туникой, пока он проходил сквозь низкую дверь. Он обеими руками поддерживал тело, не мог спрятать амулет.

— Тише, — прошипел он. — Не говори, пока мы не уйдем.

Луна поднялась, была почти полной, холодный свет залил пейзаж перед ним. Отсюда не было видно поселение, что было за стеной Зимнего форта. Вместо этого был лес на склоне, прерывающийся тропами, что вились к северной дороге. Земля поднималась и опускалась, лес вдали становился густым, из сосен и елей. Он знал путь. Один мост, двое часовых. Он надеялся, что им сказали, что у него есть разрешение короля. Ему потребуется власть лидера отряда, но тень сомнений уже лежала на нем. Люди смотрели на него иначе после Собрания, когда король поставил под вопрос его верность. И не имело значения, что он доказал себя. Эту грязь не убрать. Никак.

— Оуэн?

Он вздрогнул, крошечный человечек заскулил от стража. Брокк появился за ними, большая темная фигура.

— Мм?

— Я лучше запру за тобой. Когда вернешься, постучи в дверь, и я тебя впущу.

Край леса было видно. Фермеры там пасли свиней, отряды Силовиков тренировались там поиску. Женщины собирали у ручьев под деревьями травы, носили воду из озера. Ему нужно было пройти эту зону и довести выживших до леса, чтобы они смогли сбежать.

Он не мог помочь выжившим, а они хромали. Женщина вела мужчину, он опирался на нее. Свет угас. Бледное сияние луны не давало идти быстро, но они дошли до моста. Дважды часовые спрашивали его, и Флинт отвечал, объяснял свою цель, и их пропускали. Он задумывался, кто преследует их, кто следит. Был ли это шанс для него оставить все и сбежать? Он мог уйти в лес с фейри. Он мог найти путь через долину Раш в Тенепад. Он мог сбежать.

Слишком легко. Слишком хорошо. Это ловушка. Почему задание дали ему одному? Он сомневался, что королева или Бридиан подумали, что он пощадит пленников. Нет, они ожидали, что он сбежит, помчится на свободу. И его сразу схватят. Рассказал Роан? Он мог поклясться, что Роан в конюшне просто передавал послание короля. Но верить не спешил.

Луна была высоко к тому времени, как они добрались до края леса. Мужчина всхлипывал, женщина была мрачной. Они остановились у большого дуба, Флинт опустил тело существа.

— Уходи, — голос женщины был полон усталости.

— Что? — он не расслышал.

— Иди к своим друзьям с железными палками, огнями и жестокими словами. Ты нам не нужен.

Он осторожно вдохнул.

— Я должен провести вас дальше. Здесь могут быть люди, или утром могут прийти. Твой друг ранен, ты устала. Я могу отвести вас туда, где вы сможете безопасно переночевать.

Она смотрела на него, а он думал, как сильно она похожа на Шалфей, как она взглядом пытается прочитать его.

— Ты оглох?

В голове было полно вопросов, которые он не мог задать.

— Я могу помочь похоронить друга, — сказал он тихо. — Дайте сделать хоть это.

— Похоронить? Как?

Тишина.

— Веткой. И моими руками. Я хочу помочь.

— Поздно, — она указала на тело в одеяле. — И спасать его зрение тоже поздно.

Мужчина что-то пробормотал, Флинт не разобрал слов.

— Что он сказал?

Она оскалилась.

— Говорит, если ты хотел копать могилу, почему не взял лопату?

Флинт оглянулся, проверил залитый луной пейзаж на признаки преследователя. Он понизил голос:

— Деревянные лопаты — редкость в Зимнем форте.

Долгая тишина.

— С тобой нет железа, — ее голос немного смягчился.

— Надеюсь, мне не придется защищаться на обратном пути, — сказал он.

— Без оружия. Ты глупый?

— Не вам судить, — он сделал себя уязвимым, оставил ножи перед спуском в Яму. Холодное железо не дало бы поговорить с пленниками, стало бы насмешкой.

Он опустился рядом с безжизненным телом в одеяле, не сразу поняв, что делать. Эти двое были слишком слабыми, чтобы бросать их. Мужчина мог умереть до утра, если не от ран, то от зимнего холода. Они не могли вырыть могилу для друга. Но он не мог заставлять их принимать его помощь.

— Ты знаешь, что за тобой идут двое? — женщина прошептала ему на ухо.

— Двое? Да, я слышал движение. И видел пару раз.

— А тебе нечем защищаться.

— Шпионы, а не убийцы, — люди королевы, он это знал. Ждали, чтобы он стал предателем. — Не думайте об этом. Как…

— Ты нам уже не нужен. Уходи… — женщина замолчала, посмотрела снова на его амулет. — Этот не такой как остальные, — ее тон изменился.

— Не такой, — его не был стеклянной копией, как у других Поработителей. Это был настоящий символ целителя разума, осколок из тайной пещеры Оссана на островах, признание, что он прошел долгие годы обучения древнему искусству. Его наставник дал ему амулет. А еще там был локон медовых волос Нерин.

— Тот, кто учил тебя… Он опечалится, узнав, кем ты стал.

Он склонил голову. Она молчала, а он поднялся на ноги и понял, что неподалеку в тени леса заметил крохотные огоньки. Народец уже пришел на помощь.

— Раз я вам не нужен, я пойду, — у него был еще один вопрос. — Я хочу задать вопрос.

Она ждала.

— Ты знаешь женщину по имени Шалфей? Из твоего народа, из клана, что живет в лесу у Среброводья? Там, где Раш вливается в озеро.

— Западник, — в тоне была насмешка, но по глазам было видно, что имя для нее что-то значит.

— Не мне просить об услуге, знаю. Но если вы расскажете Шалфей о том, что случилось с вами в форте, я буду благодарен. Все, в подробностях. Зовущий, королева, как с вами обращались, как вы выбрались.

Теперь она смотрела на него, словно он бредил.

— И если я ее найду, как сказать, кто хотел передать ей эту историю?

— Скажи, человек короля. Она знает меня.

Женщина не ответила. За ней мужчина растянулся на земле, накрыв рукой поврежденные глаза. Те, кто держал в тени фонарики, не подходили ближе. Он понял, что его присутствие откладывает помощь, а преследователи приближаются. Они преследовали его, ему нужно увести их к Зимнему форту.

— Берегите себя, — прошептал он. Он стыдился себя и ужасного мира, в котором жил, трусости людей, но не смог произнести этого вслух. Крохи молчали, и он отвернулся. В свете луны он повел преследователей домой по самому окольному пути, который смог вспомнить. На него не напали. Его не остановили, кроме часовых на миг. Он прошел к дверце в стене крепости, и преследователи исчезли в темноте. Он постучал в дверь, и зевающий Брокк впустил его в эту клетку.

Глава пятая:

Буря пришла с силой. Сначала появились чернильные тучи, а потом копья молний, и раздался грохот, словно великаны играли на барабанах, злые ветра и ливень сделали все предыдущие дожди жалкими попытками промочить все. За дверью домика, где мы собрались вместе со Снежкой и курицами, все выло, стучало, падало.

Было утро, но я, приоткрыв ставни, увидела только тьму. Мимо что-то пролетало — то ли ветки, то ли угольки дома, то ли птицы, которых согнала буря. Я пыталась закрыть ставни, Эан пришел на помощь. Сильва развела огонек и грела еду в котелке. Она держала себя в руках, но ложка в ее руке дрожала.

Шепота почти не пришлось уговаривать зайти к нам. Он сел напротив куриц, следил за Эаном. Я сказала ему, что Шепот — прирученная сова, что помогала бороться с крысами.

Сильва разлила кашу из овса с травами, мы это съели. Мы вытерли миски и отставили их. Буря не утихала. Выйти не получится, так что мы были закрыты здесь до конца. От присутствия Эана было неловко, и не только из-за того, что нам приходилось молчать. Пока мы были закрыты тут, ходить оставалось лишь в ведро.

Говорить было почти не о чем, буря заглушала все, кроме крика. Мы сидели и слушали, пока время шло, а мы были заперты посреди неизвестности. Я боролась мысленно с одной проблемой за другой: Эан, Белая леди, ритуал, необходимость доказать свои силы перед тем, как уйти. Можно ли отказаться от испытания? Может, если я не попробую, я провалюсь и летом.

Снаружи шумела буря, война шла во мне. Если я вызову одного из доброго народца, он может умереть, пока будет спешить ко мне. Если я не призову, то рискую проиграть финальную битву, потому что не отточу это умение. Это важная часть этого обучения. Но Леди говорила придумать свое испытание.

Я легла на матрас и закрыла глаза. Если я буду тихой, если подготовлю себя, то ответ может сам прийти ко мне. Пусть Эан и Сильва думают, что я сплю, не будут мешать мне. Я дышала, словно готовила себя к зову, я открылась настроениям воздуха. Я тянулась к буре, думая о ветре и дожде, о холоде и ужасе, о крыльях, что буря может и оторвать. Я представляла воздух как очень сильный, и крошечное существо будет легко им разрушено.

Белая леди научила меня выделять один звук из многих, чтобы улавливать даже тихий шорох в траве, шажок насекомого среди камней. Я не буду звать. Пока что я буду только слушать.

Ставни скрипели. Ветер выл снаружи. За дверью предметы гремели, сталкивались и летали. Эан что-то сказал Сильве. Может, хотел приготовить обед.

Я лежала какое-то время, пока точно не услышала голос среди хаоса. Не слова, не то, что уловили бы Эан и Сильва. Высокий и тонкий голос, слабый крик. Боги! Крошки из Ульев! Один из них попал в этот хаос ветра, дождя и молний. Они были хрупкими как пауки на длинных ножках, что двигались по поверхности пруда весной.

Мое сердце колотилось. Я хотела вскочить и выбежать в бурю, чтобы найти кроху и принести в укрытие. Но обучение подавило этот импульс, и я не двигалась, не открывала глаз, цеплялась за звук, за знание. Я едва думала о навыках и проверке. Только о том, что я должна привести его домой.

Осторожно, ведь с таким хрупким созданием ошибаться нельзя было. Он был близко, где-то возле деревьев, что росли между фермой и Ульями. Но в темноте бури он слишком боялся.

Я представила пирамидки. Деревья, что охраняли их, формы куполов из камней, похожие на домики, хижину-улей, где прятались крохи. Я подумала о голосе Белой леди и ее смехе.

Я звала, и в моем зове была картинка крохи, движущегося от деревьев вниз по холму к Ульям, а потом через дверцу в хижину. Воздух поддерживал его, помогал лететь. В трещины меж камней было видно сияние его товарищей. Сильва придет к ним с молитвами, как только погода наладится.

Крик стал тише. Домой. Я просила кроху идти в укрытие, искать спокойствие. Это не так далеко. Лети домой. И я ощутила, как кроха слушается, на миг я ощутила биение его хрупких крыльев.

Вдруг меня охватила усталость, так было часто после зова. Я не узнаю, добрался ли кроха невредимым, пока не утихнет буря, пока я не смогу посетить Ульи. Я лежала и понимала, что этот навык мог привести посланника сквозь бурю.

Я тревожно спала, меня беспокоили вспышки с Флинтом. Его мрачное лицо в залитом лунным светом лесу. Флинт нес что-то в одеяле. Флинт спорил с маленькой женщиной из доброго народца, но не с Шалфей, эту женщину я не знала. Я поняла, что нес он тело, случилось что-то ужасное. Я не двигалась и ждала, пока сердце успокоится.

Пока я спала, худшая часть бури прошла. Ветер еще стонал, а дождь лил, но за ставнями стало светлее, и я уже не боялась, что солому сорвет с крыши, оставив нас открытыми стихиям. Сильва сидела со Снежкой и гладила ее голову, шепча. Эан был на скамейке, упирался локтями в колени, опустив голову, явно думал.

— Скоро можно будет выйти наружу, — сказала я, понимая, что могу себя слышать. — Посмотрим, что осталось от сада, и проверим уток, — я подошла к окну, подумывая приоткрыть ставни. Но тут вспыхнула молния, ее белый силуэт было видно во всех изгибах. И почти сразу оглушительно загрохотал гром, растекаясь гулом.

Только одно дерево от молнии могло издать такой звук. Я посмотрела на Сильву.

— Камни, — прошептала она, и я кивнула. Мы ничего не могли поделать. Только ждать, пока буря закончится. Дождь пошел снова, ревя. Снежка дрожала, в ее глазах плескался страх. Курицы сбились в кучу перьев. Шепот не двигался, будто спал, но я знала лучше.

Под вечер буря утихла. Дождь лил, но меньше, и с ветром уже можно было бороться. Тучи мешали понять, сколько еще времени до ночи.

Я взяла свой плащ с крючка, не зная, как объяснить Эану, что нам нужно спуститься к камням, даже если придется идти по лужам. Он взял свой плащ рядом со мной, и я увидела, что к шерсти внутри что-то пришито. Маленький высушенный чертополох. Мое сердце екнуло. Он был одним из нас. Как иначе это понимать? Я развернула край своего плаща так, чтобы было видно мой чертополох, что Ева пришила незадолго до моего ухода. У всех нас была метка мятежников, и мы будем сражаться и погибать за нее.

— У тебя чертополох, — я смотрела в глаза Эану.

— И у тебя.

— Почему?

— Могу задать тот же вопрос.

— Назови имя, — сказала я, — и если оно верное, я расскажу тебе.

Я видела, как он глубоко вдохнул. Я понимала, что он тоже сомневался. Кто-то должен был сделать первый шаг.

— Тенепад, — сказал он.

— Хорошо, — было сложно открыться ему, хоть у него и был чертополох. Предателей было много. — Место, которое ты назвал… оттуда я пришла. Я не из мудрейших, с которыми была Сильва. Я прибыла сюда в день, когда на них напали. Я осталась, чтобы Сильва не была одна, но и по своей цели. Шепот — мой страж и спутник.

Эан побледнел, когда Шепот слетел с полки, уже выглядя не как сова, а как отчасти сова, отчасти юноша, отчасти что-то совсем неземное.

— Приветствую, юноша, — сказал Шепот, глядя на Эана. — Ты человек с чертополохом. Скажи нам, откуда ты и зачем пришел, не скрывай ничего. Нерин нужно все знать.

Эан посмотрел на меня. Когда он заговорил, его голос дрожал:

— Это значит…

— Расскажи, — сказал Шепот, — и поскорее. Нет времени.

— Эан, — сказала я. — У Сильвы есть важная работа здесь, и она не готова из-за этого покинуть это место, даже если будет угроза ее жизни. И я тоже должна быть здесь. Тебе не нужно знать больше, лишь то, что я развиваю способности, готовясь к… будущему.

— К середине лета, значит, — Эан заметно посерьезнел, глубоко вдохнул и расправил плечи.

— Ты знаешь. Как?

Он открыл рот и закрыл. Оглянулся через плечо, на дверь. Я знала его ощущения.

— Почему ты здесь, Эан? Скажи правду, или хоть то, что считаешь безопасным.

— Я не знал, что у нас… есть кто-то, как ты. Кто может говорить с добрым народцем. Это может многое изменить.

— Это не то, о чем всем говорят. В опасных руках информация может все разрушить.

Он кивнул.

— Понимаю.

— Ты не слышал этого? О том, кто я, и что я здесь?

— Нет. Нерин. Я не искал тебя. Мы не знали, что ты существуешь.

— Мы?

— Группа в Калланских камнях. Часть Тенепада. Часть восстания, — он спешно добавил, глядя на меня. — Я человек чертополоха. Нерин. Я знаю кодекс, я никому не расскажу.

— Ты не ответил на вопрос. Зачем ты пришел?

— Я искал Сильву. Мы… разошлись два года назад. Грядут перемены, я про то, что будет летом, и я хотел убедиться, что она в безопасности.

— Нерин, — тревожно сказала Сильва. — Нам нужно идти, — она зажгла, пока мы говорили, два фонарика и оделась теплее.

— Калланские камни, — сказал Шепот. — Это не территории Гленфаллоха?

— В нескольких милях от крепости Гормала, — сказал Эан. — Думаю, вы знаете, что Гормал… вполне связан с нашим делом. Камни — старое место, люди не слушаются короля насчет запрета ритуалов. И там неподалеку есть ферма, где все влезут.

— И сколько вас? — спросила я.

— Двадцать три, — он говорил с такой гордостью, что я подавила разочарование, что их так мало.

— Нерин! — Сильва ждала у двери. — Нужно идти.

— Айе, девочка права, — Шепот смерил Эана взглядом. — Лучше тебе не идти с нами, юноша. Ульи — женское место.

— А ты? — возразил Эан.

— О, хватит! — Сильва открыла дверь, впуская холодный воздух. — Возьми еще фонарь. Когда мы придем туда, подождешь с Шепотом, пока мы с Нерин будем внизу. Не трать время на споры.

Снаружи всюду виднелись обломки. Лежали деревья, корни были вырваны из земли, сад был разрушен. Ручей разлился. Вода достала и до могил, лужи были во всех ямах. Вскоре мои ботинки оказались в тяжелом слое грязи; плащ плохо защищал от холода. Мир был в зловещем полумраке, вспышки молний было видно вдали, буря двигалась.

Путь в Ульи закрывали упавшие деревья, мы перебирались через небольшие, обходили другие. Узкие ручейки превратились в широкие озера, нам пришлось долго искать другой путь, чтобы пробраться. Трупы птиц лежали там, где их бросил ветер, сломанные бурей.

Мы увидели, что большой дуб пропал, раньше, чем мы забрались на вершину холма. Мы с Сильвой знали это, услышав звук. Но понимание отличалось от зрелища поверженного гиганта, молния пронзила его сердце, и даже такой древний страж оказался уязвим. Мертв. Упал. И…

Сильва судорожно вдохнула. Я ощутила, как сжалось сердце. Что-то еще здесь изменилось. Я не чувствовала магии, не было покалывания на коже, ощущения чуда.

Ушли. Все ушли.

— Юноша, — прошептал Шепот. — Здесь мы будем ждать. Не задерживайся, Нерин, в темноте идти будет сложно.

Я посмотрела на Сильву, а она — на меня, похожая на призрака. И мы вместе бросились по склону. Хижина-улей была на пути упавшего дуба. От такого удара камни не выдержали. Я видела, что хижина разломана, но надеялась, что это не так. Белая леди была Стражницей. Она была будто богиня. Как она могла…? Но Ульи казались пустыми, как гробница. Я призвала кроху к его смерти.

Сильва шептала молитву:

— Леди, защити и огради нас. Леди, озари своим светом нас. Леди, спой о надежде…

Мы стояли у места, где был вход, где Сильва оставляла подношения, куда я залезала каждый день, чтобы услышать голос Белой леди и ее мудрость. Перед нами лежала куча камней. Входа не было. Песня Сильвы стала плачем, она опустила фонарь и закрыла руками лицо.

Будь сильной, Нерин. Я заставила себя подойти к сломанной хижине. Тут и там стояли куски стены. Между ними куски обвалились, открыв хижину. Признаков жизни не было.

— Она ушла, — прошептала Сильва. — Я не чувствую ее. Все кончено.

— Не говори так, — я вытащила из-под плаща барабанчик. — Подними фонарь выше, Сильва. Да, вот так… к той бреши в камнях.

— Но…

— Тише.

Теперь я хорошо слышала. Если Леди где-то есть, я услышу. Даже если ветер шумит травой, даже если рядом Сильва, даже если передо мной развалины, смеющиеся над моей надеждой.

Сильва не видела мою работу, она не заходила в хижину со мной, не слышала Леди. Но она была мудрой или скоро стала бы, и она замерла и притихла, пока я слушала. Сумерки сгущались. Фонарь держал нас в круге света. Сверху в тишине ждали Эан и Шепот.

Ничего. Кожа барабана даже не дрогнула, не было движения среди развалин. Я могла стоять так всю ночь, не давая спутникам отдохнуть, а все потому, что я не могла принять правду. Правда… Песня правды… Я никогда не звала Стража, на это должен был быть крайний случай. Но я буду звать не саму Леди, а тех крох, что могли пережить бурю.

И если смерть Стража не была крайним случаем, но я не знала, что тогда им было.

— Сильва, — прошептала я, барабан задрожал в моих руках, — нам нужно спеть. Ты знаешь запрещенную песню? Песню правды? — она кивнула с большими глазами. — Споешь со мной?

Наши голоса поднялись вместе в воздух сквозь капли дождя и тьму, над камнями и бузиной без листьев. Я пела не так хорошо, как это было, когда я песней вызывала крох из Ульев, но я старалась. Когда мы дошли до третьего куплета, к нам присоединились низкие голоса, Шепот и Эан тоже пели.

— Закроет Леди вдруг огнем,

Лорд Севера сердца зажжет,

И Острова покой хранят,

И сплю спокойно я в Тенях.

Я вскинула руку, и все замолчали. Барабан замер, все было тихо. Я думала о крохах, хрупких, как бабочки, красивых, как весенние цветы, ярких, как лучи солнца. Я помнила их игру, высокие голоса, их смех, то, как они собирались на моих плечах, когда думали, что меня нужно поддержать. Я представляла, как они собирались в нишах в камнях, как танцевали гирляндами светлячков над головами мудрейших, пока они исполняли ритуал. Я помнила мудрый голос Белой леди.

Этот зов не должен быть громким призывом к войне. Этот зов легкий, как пушинка на ветру, как тени от лунного света.

— Если вы здесь, выходите, крохи, — шептала я в барабан. — Уже безопасно. Ваша жрица здесь, она верна вам. И с ней трое друзей Белой леди. Ваш дом разрушен, дерево упало. Но мы найдем вам новый дом, место, где можно продолжить ритуал, и отведем вас туда. Обещаю, — я вдохнула как можно тише и запела:

— Я небо, но я и гора.

Я — песня, что не умерла,

Я травы, но я и моря…

Молчание было невыносимым. Может, я глупая. Давно бабушка говорила мне, что добрый народец терпеть не мог слышать незаконченное стихотворение или песню. И если человек замолкал посреди песни, тонкий голосок мог допеть за него. Может, бабушка придумала это, чтобы развлечь меня. А потеря ее, древней и ставшей частью основы Олбана, силы и надежды, что помогала нам сражаться за правду, могла отразиться на всем. Я прижала ладонь к барабану, зная, что ничего не будет, зная, что нужно проверить перед тем, как мы развернемся и уйдем.

Под ладонью кожа подрагивала. Движения были едва уловимыми, слабые признаки жизни, как слабый пульс маленького лесного существа, которое было при смерти. Я склонила голову, но не слышала голос.

— Покажи мне, где ты, — прошептала я. — Можешь светиться?

Кожа застыла. Не умирай. Только не умирай.

Сильва взяла меня за руку, напугав. Она безмолвно указала на камни за светом нашего фонаря. В тенях мерцал слабый огонек.

Что-то еще можно было спасти.

Я жестом попросила Сильву ничего не делать. В первый день голос и движения распугали крох. Теперь хижина была разрушена, и я могла говорить с ними с помощью барабана.

— Вы меня знаете. Я Нерин. Зовущая. Выйдете? Я обещаю, что присмотрю за вами. Найду вам безопасное место. Отведу туда, — у меня появлялся план, но я надеялась, что не совру им.

Сильва судорожно вдохнула. Крохотная ручка появилась на краю сломанного камня. За ней еще ручка, а потом из тьмы появился силуэт. Его крылья были изорваны, а волосы растрепаны. Он цеплялся за камни так, словно еще капля дождя могла смыть его. Этот кроха был веселым раньше, изображал, как я умру от холода. Теперь он был едва живым, уставшим.

— Идем, — шептала я в барабан. — Идем со мной. Приведи остальных. Уже ночь, вам нужно укрытие.

Кроха пытался встать, но лишь смог сесть, выглядя побежденным. Он открыл рот и запел, так я подумала. Голос, как и раньше, был слишком высоким, чтобы я слышала слова, но он точно пришел, чтобы допеть последние слова песни: «Свободная моя душа».

— Где остальные? — прошептала я, указывая на камень, из-за которого он появился. — Твои друзья? — я передала барабан Сильве, а потом попыталась показать, что имею в виду, считая на пальцах и вопросительно поднимая брови.

Кроха покачал головой и раскинул руки. Ушли. Все ушли. Он показал на себя и вскинул один пальчик. Только я. А потом он показал, как летел, поддерживаемый силой. Он обхватил ухо, словно слушал, показал на меня и на сломанную хижину. Ты привела меня домой.

Остался только один. Один кроха из всех, что были Белой леди, Стражницей востока. Как он выжил, я не знала, ведь я звала его домой до падения дуба. Но он был здесь, хоть и без дома и товарищей, и помочь могли только мы. Я слышала в голове голос Тали: «Брось, Нерин. Не трать на это время». Я сложила ладони вместе и опустила рядом с ним.

— Идем, — сказала я. — Нельзя оставаться тут одному. Идем с нами.

Вдруг ветер странно задрожал, пролетев над камнями, задев каждое дерево, от этого огонек в фонаре затрепетал, темные волосы Сильвы оказались на ее лице. Кроха шагнул на мою ладонь, и я подняла его и поднесла к груди. Он был легким, как сухой чертополох.

— Хорошо, — тихо сказала я. — Теперь идем домой.

* * *

Мы сделали кроватку из корзинки, наполнив ее старой тканью. К моему удивлению, кроха сжался там и тут же уснул. Вчетвером мы собрались у огонька, пили травяной настой Сильвы.

Эан потрясенно молчал после увиденного. Сильва тоже молчала, потеря Ульев была для нее сродни смерти, и я думала, что она хотела бы погоревать одна, но это не удалось бы. Шепот был спокойным и серьезным. Он понимал серьезность случившегося, как и догадывался о моем плане.

Я постаралась проще объяснить Эану, что кроха очень важен для участия доброго народца в восстании, для будущего Олбана.

— Не могу рассказать, что это за кроха, но он последний из своего вида, до бури их было больше. Они были в безопасности из-за… древней магии, защитную силу поддерживал ритуал женщин. После пожара, после гибели других, Сильва справлялась одна.

Эан вскинул брови.

— А ты?

— Нерин помогала мне, — хмуро сказала Сильва. — Но она не обучена ритуалам. И у нее своя работа, — он хотел заговорить, и она добавила. — Она нужна, Эан. Для лета. Ты не слушал?

Она показывала характер, и это было лучше боли и печали, что были на ее лице, когда она поняла, что Леди ушла.

— У меня здесь работа, — я говорила ровно, — но остался только он один, и работа изменилась. Мое следующее задание — найти ему безопасное укрытие, где Сильва или кто-то еще сможет проводить ритуалы.

— Но, Нерин, — сказала Сильва, — то было последнее место.

— Так мне говорили, да, — в это верила сама Леди, — но ты не думаешь, что, если у нас есть вера и надежда, если мы можем исправить сломанное, мы можем изменить это? Может, у нас получится вернуть магию.

Они смотрели на меня.

— Убежища нет, — сказала Сильва. — Дерево упало. Ульев больше нет.

— И еще, — сказал Эан, — Сильва тут оставаться не может. Ей нужно на юг со мной. Если у тебя есть голова на плечах, ты заберешь вещи и уйдешь сама, — он посмотрел на Шепота. — Ты должна, Нерин.

— Сильва, — сказала я. — Остался он один. Мы не можем оставлять надежду, если он жив, даже если он хрупкий. Может, важно не место… а сочетание времени, места, сердец и мыслей, надежды и веры. Когда все совпадает, рождается магия. Во время моей бабушки и до этого люди исполняли ритуалы по всему Олбану. Порой в своих домах. Думай о песне, что мы пели: магия есть во всем Олбане, если ее поискать. Порой ее сложно найти. Порой она скрыта. Порой у нас не хватает сил найти ее. Но она не исчезла. И никогда не исчезнет.

— Предлагаешь забрать кроху отсюда? — голос Сильвы были тихим от потрясения. — А он не умрет?

— Если останется один, — сказал Шепот, — точно не выживет.

— Но, Нерин, — возразила Сильва, — если крохи — то, что ты говорила, мы не можем… мы не должны…

— Если нас остановят по пути, и его увидят, — Эан кивнул в сторону корзинки с малышом, — нас схватят, ты ведь это знаешь?

— Хорошо знаю, — сказала я. — К счастью, такую кроху легко спрятать. Я не собираюсь нести его на плече, как птичку, — я замолчала раньше, чем рассказала больше, а Эан задавал не лучшие вопросы. — Эан, — сказала я, — ты говорил, что ты жил в Калланских камнях. И говорил о ритуале. Откуда это название? — я молилась, чтобы интуиция не подвела.

— Камни? Там есть старинный круг камней. Порой их зовут Великанами, словно там лежат великаны. Все покрыты мхом. Забытое место. Никто туда не ходит, кроме зайцев, мышей и ворон.

Я видела понимание на лицах Сильвы и Шепота.

— Круг камней, — сказала я. — И рядом на ферме база мятежников. Близко?

— Довольно-таки. В стороне от камней и поселения. Великанов найти сложно. О них есть сказка.

— Да?

Эан порозовел в свете огня, его лицо смягчилось.

— Говорят, камни двигаются, как захотят. Это зовут Медленным танцем. Каждый раз они на разных местах. И… в определенные времена года на закате и рассвете они танцуют. Нельзя смотреть на камни пристально, иначе они замрут. Можно смотреть на их тени.

Пока ее брат говорил, Сильва оживала. И мое сердце билось быстрее. Он рассказал именно то, что я хотела услышать.

— Это сказка, — сказал Эан, глядя на Сильву. — Но я подумал, что вам понравится.

— Айе, — сказал Шепот. — Приятная сказка. И никто не ходит туда, кроме полевых существ? Но ты говоришь так, словно видел эти камни.

Эан кашлянул.

— Там бывают наши. Ребята с фермы. Срезают кусты, ставят на место маленькие камни. И девушка там знает старые молитвы. Люди из поселения туда не ходят, и мы не открываем тропу.

Все смотрели на него.

— Так надо, — сказал он. — Я подумал, что так хотела бы Сильва. Тогда я не знал, где она. Я не знал, жива ли она.

Сильва обняла его.

— Ты молодец, — прошептала она. — Ты постарался, — он смущенно обнял ее в ответ.

— Нам точно нужно идти, — сказала я. — Сильве больше не нужно оставаться здесь. И, как и сказал Эан, сюда могут прийти люди, когда погода станет лучше. Что помешает им доложить местной власти? Нам всем нужно идти на ту ферму возле Калланских камней. Тебе лучше уходить, Сильва. Кроха сможет выжить в круге камней, если ты исполнишь ритуал. И девушка, которая исполняет молитвы, сможет тебе помочь.

— А ты? — спросил Эан, глядя на меня.

— Мы с Шепотом собирались на обратном пути встретиться с мятежниками. Мы поговорим с вашими лидерами и пойдем на юг.

— Это не все, — сказал Эан.

— Что?

— Шепот, — сказал Эан. — И ты. Вы хотите уйти отсюда, потому что люди могут донести. Но хотите уйти вместе. Так вы точно попадете к Силовикам.

— Хочешь занять его место, став моим защитником?

Он покраснел.

— Мне говорить смелее? Хорошо. Я пришел сюда найти Сильву и увести. Я не ожидал тебя, и точно не думал увидеть тебя, — он кивнул на Шепота. — Вы помогали Сильве, и я благодарен. Я понимаю, что вам нужно идти в Калланские камни, чтобы поговорить с моей группой, если не сейчас, то вскоре. Но если мы будем идти с вами, Сильва будет в опасности. Я бы этого не хотел.

— Нерин идет со мной, — сказал Шепот тоном, что не позволял спорить.

— И Сильва должна пойти со мной, — добавила я. — Потому что именно я пообещала крохе, что доставлю его туда, а ее молитвы будут поддерживать его жизнь по пути. Так что если ты хочешь сопроводить Сильву на юг, тебе придется идти с нами, — он напрягся, и я добавила. — Эан, споры — пустая трата времени. Мы на одной стороне. У нас общая цель. Ты знаешь путь туда. Ты нужен нам.

— Как скоро ты будешь идти туда? — Эан хмурился, но принял мои слова. — Люди Эревана охраняют границу. И я видел на дорогах людей короля. Здесь активнее, чем прошлой зимой. Они словно ждут беды.

Надеюсь, король не знал о грядущем вызове. Поддержка народца была тайной. Но чем ближе был тот день, тем сильнее вести расходились среди людей и доброго народца, повышался риск, что кто-то нарушит молчание.

— Сначала дождемся ясного дня. И Сильве нужно сделать что-то с животными, — на коленях Сильвы сидела курица, она гладила птицу, словно собаку или кошку. Ее тонкие пальцы двигались ровно, касаясь перьев. — Может, можно как-то привести их на ближайшую ферму.

— Снежку можно взять с собой, — сказала Сильва.

— Что? — удивился Эан.

— Она сможет дойти до Калланских камней, если мы не будем идти слишком быстро. С ней мы будем похожи на обычных жителей.

— Обычные жители с говорящей совой.

— Что мешает мне лететь, хлопец? — Эан не сразу понял, что Шепот забавляется. Он вдохнул и расслабился.

— Простите, — сказал он. — Это… сложно. Конечно, ты летаешь, и мы видели, как ты становишься не таким… выделяющимся. Я вел себя оскорбительно.

— Мы медленно начинаем доверять, — сказала я. — Но это у лучшему. Так мы идем вместе? Как только позволит погода?

Все кивали.

— Хорошо. Про Снежку поговорим утром. А пока лучше поспать, — я заглянула в корзинку, которую мы поставили на стул. Я видела лишь волосы крохи, он глубоко забился. Я осторожно приподняла пальцем ткань, чтобы проверит, дышит ли он. — Я не знаю, что он ест, и нужно ли ему есть, — прошептала я Сильве, что подошла ко мне.

— Такой маленький, — прошептала она. — Сложно поверить, что такой кроха…

— Угу.

— Думаю, мы поймем, как ухаживать за ним, по пути, — сказала Сильва. Так говорила девушка, что ухаживала со своим садом и животными, а еще за нами с Шепотом, не задаваясь вопросом, удастся ли ей.

— Точно, — мы должны. Инстинкты говорили, что он важен, важен по-своему так же сильно, как восстание против Кельдека. Если Стражницы не будет, то и конец Олбана близко. Но я не хотела говорить об этом. Эан отведет нас к камням, но на этом его роль заканчивалась. Ему нужно рассказывать лишь что, что ему стоит знать. Я представила, как Тали говорит: «Вот так, Нерин. Ты начинаешь думать как воин».

Глава шестая:

За одной бурей шла другая, и мы не могли уйти. Мы промокли, устали и злились. Эан делал почти всю работу за нас с Сильвой. Но его тревога делала его резким, и когда он не мог выплеснуть энергию в труд, он или ворчал и спорил, или молчал и дулся. Его присутствие никак мне не помогало. Шепот несколько раз видел местных на дороге между поселением и Ульями, нас могли вот-вот навестить.

Эан был с нами почти целый месяц, пока зима не ослабила хватку. Было все еще холодно. Мокрых дней было больше, чем сухих, всюду была грязь. Но понемногу начинало показываться солнце, первые побеги колокольчиков появлялись под деревьями, значит, вскоре нас ждал путь.

Сильва достала из кладовой сухари и другие припасы в путь. Она собрала и узелок лекаря с мазями, бинтами и полезными вещами, — мы с ней умели ухаживать за всем, кроме серьезных ран.

Куриц уже не было. Эан предложил убивать по одной в несколько дней, пока мы ждали. Мы с Шепотом не решались предложить это Сильве. Ее взгляд тут же заставил Эана замолчать. И Шепот нашел подходящее место для птиц, маленькую ферму, где жила старая пара. Там разводили куриц, была хорошая ограда с маленьким курятником, петуха не было. Сильва быстро придумывала проблемы — а если другие курицы нападут на ее, а если старики решат, что ее курицы для еды, а не для яиц, а если они доложат властям? Но когда пришло время уводить их ночью на ту ферму, она действовала без слез и слов. Она понимала, что так для них будет лучше.

На следующий день она была очень тихой. Но ей было чем себя занять. Нужно было ухаживать за крохой, обрывком Белой леди. Мы не могли узнать его имя, так что назвали его Свирелью.

Свирель ел и пил. Ему нравилась вода с медом, кусочки сухофруктов и сыра. У нас оставалось мало сыра, едва хватало нам для пути к мятежникам в Калланских камнях, и то могло кончиться раньше. Свирель спал в корзинке, катался на моем плече или у Сильвы, но держался подальше от Шепота. Ножи Эана его не тревожили. Нам повезло. По пути нам с Эаном могло понадобиться оружие.

Дожди повредили погребальную насыпь, и Эан решил исправить это. Он принес большие камни и укрыл ими насыпь под руководством Сильвы. На рассвете и в сумерках Сильва носила Свирель вниз, шептала ритуальные молитвы. Если он и не понимал ее голос, это не имело значения, ведь она продолжала ритуал мудрейших, который, по словам Белой леди, держал ее в этом мире.

Порой я говорила со Свирелью с помощью барабана. Я немного рассказала о нашем плане: объяснила, что Калланские камни — еще одно место древнего ритуала, тихое и безопасное, лучше Ульев. Я сказала, что Сильва останется там, а я уйду. Я шептала с надеждой, что Белая леди еще была в Свирели, что в крохе горел ее великий свет, что он снова станет сильным.

Мы не знали, был Свирель мужчиной или женщиной, но я подозревала, что это мальчик, судя по его чувству юмора и одежде в виде туники из листьев с прорезями для крыльев, штанов и красивой шапке. Он неожиданно серьезно воспринял мои слова, поклонился, скрестив руки на груди, а порой он отвечал сценками, ему это нравилось. Это была часть Белой леди и мальчик? Может, давным-давно эти крохи вместе были Лордом и Леди, мужчиной и женщиной.

Снежка была с нами, никто не смог уговорить Сильву оставить ее. И была причина забрать ее на юг с нами. Снежку знали в районе Ульев. Ее несколько раз сводили с козлами других фермеров, ее детей продали на рынке. Ее внезапное появление на чьей-то ферме могло привлечь внимание к нам, а пока никто не знал, мы хотели уйти от Ульев подальше. Все мятежники скрывали свое существование, проживая в отдаленном месте, как Тенепад, или, что чаще, изображая обычную жизнь, скрывая другую. Группа в Калланских камнях была на отдельной ферме. Эан не хотел привлекать к ним никакого внимания.

* * *

Мы ушли холодным ясным днем сразу после рассвета: две девушки, юноша, сова и коза. Эан, Сильва и я несли сумки, Эан — еще и свое оружие, мой нож был у меня на поясе.

Настрой был мрачным. Сильва покидала любимый дом, место, где ритуалы были центром ее жизни. А еще она уходила от сестер, семьи, оставляла их могилу. Эан смотрел вперед, стиснув зубы, я знала, как тяжело ему было с грузом ответственности на юных плечах. А я сделала, как хотела бы Тали, составила план и приступила к действию. Но я была полна сомнений. Могла ли я, человек, забирать Свирель из Ульев и нести на юг лишь по наитию? Чем больше я думала, тем больше было сомнений. Я хотела, чтобы здесь была Шалфей, чтобы я поговорила с мудрой подругой и узнала совет. Шепот почти не говорил в последние дни, но так было часто при Эане. Я обещала себе, что, как только мы доберемся до Калланских камней, как только Сильва и Свирель будут в безопасности, а я поговорю с мятежниками, мы с Шепотом уйдем. Я была удивлена тому, что хотела этого.

Мы шли быстро. Этот путь отличался от пересечения долины Раш или похода по лесистым холмам, что окружали озера, идущие цепью с запада на восток от Темноводья до Ярководья. Опасными были не склоны и мосты, не лес или труднодоступные тропы, а природа этого места, трава на долинах, замерзшие березы и бузина, широкие поля с фермами. Идти быстро можно, но и незаметным быть сложно. Большие просторы были без единого камня, а если и были, то не выше груди. В полях было много людей, они выходили и заходили в дома, пасли скот, везли телеги. Не только мы были рады хорошей погоде.

Посреди утра мы остановились на небольшом холме. Нас мог скрыть здесь боярышник. Пока мы пили и грызли сухари, мы озирались.

— На юге поселение, — сказала я Эану.

— А за ним еще два, — отметил Шепот, вернувшийся с разведки. Его сомнения в Эане прошли, он мог улетать вперед и выслеживать опасность. — Когда ты шел к нам, хлопец, ты обходил их или шел через них?

— Обойти можно, но по фермерским угодьям. Одному идти было проще. И у меня были истории для прикрытия.

— Не хотелось бы идти по поселению, — сказала я. — И лучше бы нам найти место для ночлега, о котором ты говорил, до сумерек, — по плану мы хотели дойти до уединенной долины и остановиться там на ночь. Эан сказал, что до границы Гленфаллоха три дня пути. А там нас уже не тронет патруль Эревана, хотя люди короля могли быть всюду.

Сильва нарезала высушенное яблоко на мелкие кусочки и давала Свирели, сидевшему на ее плече. Она сделала ему гнездышко на спине Снежки, и мы думали, что он будет прятаться там, пока мы в пути. Но Свирель становился смелее, чем дальше мы уходили от его дома. Он кричал нам высоким голоском, пока мы шли, и одному приходилось брать его на плечо или, но больше ему нравилось ехать на голове, держась за волосы. Мы с Сильвой менялись, радуясь, что кроха рад и здоров. Да, тот испуганный израненный малыш изменился.

— Нужно спрятать его теперь, — сказал Эан, хмуро глядя на Сильву и Свирель. — И пусть молчит. Его писк привлечет внимание, и это нам не поможет.

— Я постараюсь объяснить ему, — мне не хотелось использовать барабан для этого и я Эаном и Шепотом рядом, ведь слух был секретом, этой мудростью Белая леди поделилась со мной для своих целей.

— Идем по фермам? — Шепот был потрясен.

— Так лучше, чем через поселение. Готовьте истории, — сказала я, зная, что идти будет сложно. — Говорить будет Эан, пока у него есть шанс.

Я не была рада этой части плана. Мог Эан подать ложь так, что нас отпустят? По истории они с Сильвой были братом и сестрой, как и в жизни, а я — их кузиной. Мы жили в Гленфаллохе, работали на маленькой ферме, наши родители умерли. Мы ходили на север за хорошей козой, которую обещали нам знакомые в районе Скури. Мой брат Фергус остался на ферме. Где была ферма? Южнее крепости Гормала, два дня пути. Эту местность хорошо знал Эан. Если у него спросят подробности, он их расскажет. Мы с Сильвой изображали стеснительных девушек, что полагались в разговоре на брата. Шепот собирался оставаться вдали, чтобы не добавлять риска. Но его магия спасет нас в крайнем случае.

Пока мы не ушли, мы с Сильвой отошли облегчиться. Я взяла барабан, а Сильва — Свирель. Мы сели на траву, Свирель устроился на колене Сильвы, я поднесла барабан к губам.

— Ты меня слышишь? — прошептала я. — Понимаешь?

Он раскинул ручки и кивнул.

— Хорошо. Мы идем туда, где много людей. Людей. И мы можем вызвать у них подозрения, они могут задавать вопросы. Мы должны быть уверены, что они не увидят тебя. Сможешь спрятаться и молчать? Твой голос быстро привлечет внимание, даже если ты лишь чихнешь.

Свирель не был впечатлен. Он быстро изобразил, как будет зажат в тесном месте, как ему будет неудобно, и как он будет хотеть чихнуть, упасть в обморок от давки. Он пять секунд пролежал на колене Сильвы, а потом вскочил на ноги и поклонился.

— Мы остановимся и выпустим тебя, как только сможем, — прошептала я. — Выпустим поесть и размяться. Я знаю, что многого прошу. Но это важно, Свирель. И для тебя, и для нас.

Он изобразил ладошками летящую птицу, указал на холм и пожал плечами с раскинутыми руками. Я почти слышала сухой голос Леди: «А где ухалка? Где его сумка?».

— Шепот может сойти за обычную сову. Он останется неподалеку, вмешается, если того потребует ситуация. Мы надеемся, что никто не заинтересуется нами.

Свирель рассмеялся высоким голосом, барабан задрожал.

— Тише, — зашипели мы с Сильвой.

Кроха зажал рот рукой, в больших глазах был преувеличенный ужас. Я невольно улыбнулась.

— Я серьезно, — прошептала я в барабан. — Как только спрячешься, молчи, пока мы не выпустим тебя. Обещаешь?

Он помахал крыльями и пожал плечами.

— Пообещай, Свирель. Пожалуйста.

Он кивнул, помрачнев.

— Хорошо, — я встала на ноги. — Сильва, иди первой. Я его подержу.

Но Свирель поднялся с ее колена, его крылья вспыхнули на солнце, он улетел от нас. Я потрясенно вдохнула. А если мы его не вернем? Мои обещания станут ничем. Он был таким маленьким, что дрозд мог легко его проглотить.

— Иди первой, — спокойно сказала Сильва. — Я присмотрю за ним.

— Но…

— Ему нужно размять крылья и ощутить воздух. Он вернется.

Она была права. Когда мы закончили, Свирель опустился мне на плечо, где сел, скрестив ноги. Он вернулся в корзинку и закрыл глаза.

— Будь осторожен, — прошептала я и закрыла его крышкой, но у меня не было барабана, и мои слова могли значить для него не больше шелеста листьев.

* * *

Мы были еще далеко от запланированной остановки, когда свет начал угасать. Первое поселение мы прошли без проблем, обменялись кивками и парой слов с людьми на дороге, но держались одни. Мы были одеты просто, не отступали от истории.

Усталость Снежки заставила нас остановиться на берегу ручья неподалеку от каменной ограды поля. На поле были коровы, Снежка отвечала им. Свирель молчал, как и просили. Козу, да еще голодную, утихомирить было сложно.

— Она не может идти дальше, — сказала Сильва. — Нужно остановиться.

Мы с Эаном молчали. Мы были слишком близко к домам фермеров, слишком открытыми прохожим, плохо защищены. Но мы не видели бойцов Эревана на дороге, как и Силовиков. Если повезет, фермеры не выйдут в такое время. А утром мы уйдем.

Солнце село, холод окутал нас, проникая жестоко под кожу. В сумерках мы собрали хворост, окружили огонек камнями. Рискованно, но я не хотела замерзать от холода, не дойдя до границы.

Эан не спорил, а помогал с огнем и дележкой припасов. Сильва устроилась спать рядом с козой, и он тихо заговорил со мной:

— Нерин?

— Мм?

— Обещай, что доведешь ее невредимой.

— Что?

— Сильву. Обещай, что если со мной что-то случится, ты ее доведешь.

Я уставилась на него. Тени от огня двигались на его лице, он выглядел очень серьезно. Я открыла рот, но не успела сказать ни слова, когда Шепот прилетел с каменной стены и опустился между нами.

— Не проси Нерин о таком, — сказал он. — Ее безопасность важнее, не спорь. Если у нас ее не будет, мятеж обречен.

Эан уставился на него.

— Обречен? Сильное слово.

— Эан, — сказала я, — мы идем вместе. У нас общий риск. Если с тобой что-то случиться, мы постараемся отвести Сильву. Но я обещаю лишь постараться.

Эан смотрел на меня.

— Почему он сказал «обречен»?

— У меня есть уши, хлопец, и я сам могу ответить. Нерин близка к лидерам мятежа. У всех своя роль, но ее никто заменить не сможет. А я ее страж, я должен уберечь ее. Проще объяснить не могу.

После паузы Эан заговорил снова:

— Это связано? С тем, что вы вместе. И кроха Свирель. Твой… дар. Ты связана с ними.

— Давно ты с мятежниками? — спросила я смело.

— С осени.

— Новичок.

Он напрягся.

— Я не ребенок. Я сыграю свою роль.

Шепот хотел заговорить, но я жестом попросила его молчать.

— Я знаю, Эан, и я уважаю тебя за это. Одно я выучила рано и не забуду. То, чего человек не знает, из него не выбьют. Мы можем говорить лишь о необходимом для стратегии. Мы не задаем личные вопросы и не отвечаем на них. Ты был осторожен, это хорошо. Мне тоже нужно быть осторожной, — я смотрела на танец пламени. — Проще не будет, — сказала я. — Все мы разрываемся между личным и делом. Даже те, кто старше и годами в этом, — Флинт склоняется с пепельным лицом над убитым Силовиком. Тали горюет по Регану. Ужасная история Андры и ее брата. — Но Шепот прав. Меня не заменить, даже если тебе это не нравится. Никому не заменить.

— И если тебе нужно будет пожертвовать Сильвой, ты это сделаешь, — ровно сказал он.

— Понадеемся, что до этого не дойдет. А сейчас лучше поспать. Утром уйдем рано.

* * *

На третий день мы попали в беду. Погода оставалась хорошей, граница была так близко, что мы почти чуяли ее. Мы нагнали потраченное в первый день время и надеялись попасть в Гленфаллох к ночи. Мы были воодушевлены, даже Снежка словно подпрыгивала на ходу.

Может, мы расслабились, может, нам не повезло. Шепот летел впереди, как обычно, он вернулся и сообщил, что впереди пост, где люди в цветах Эревана проверяют путников. Мы отреагировали, пошли по полю с небольшим стадом овец. Нужно было открыть калитку, чтобы пропустить Снежку, а потом провести ее, потому что овцы ей совсем не понравились. Я успела поднять крышку корзинки и проверить Свирель. Он изображал, что он при смерти, и заверещал, увидев меня.

— Тихо, — попросила я, прижав палец к губам. Я закрыла крышку и проверила ремешок.

Овцы громко блеяли при виде нас и разбегались. Мы прошли калитку на другой стороне, за которой был узкий путь меж высоких утесов. Другого выбора не было, мы пошли там. Никто не говорил. Снежка испугалась тени, и Сильва удержала ее уже без нежности.

Мы завернули за угол, путь стал открытым, и там оказался сарай. Оттуда вышли двое мужчин с мечами на поясах и решительным видом на лицах. Шепот, летящий рядом, тут же полетел подальше на юг.

— Стоять!

Мы послушались.

— Ты! — высокий указал на Эана. — Назови имя и цель!

Они не были людьми короля. Может, нас лишь проверят и отправят дальше.

— Груан, сын Ардена. На севере забирал козу, иду домой.

— А женщины?

— Моя сестра и кузина, — Эан говорил спокойно, стоял расслабленно.

— Имена?

— Лия. Калла.

— Опасная коза, раз нужно за ней было идти втроем.

— Хорошая производительница. Ценная.

Мужчина осмотрел Снежку.

— Угу.

— Разводите коз? — спросил низкий.

— У меня маленькая ферма. С сестрами.

— Да?

Эан молчал и смотрел в глаза мужчины.

— А девушки молчат, — сказал высокий, они разглядывали теперь нас так же как Снежку. Рука Эана слабо дрогнула к рукояти меча, они заметили это.

— Боец?

— Стараюсь избегать бед, — сказал Эан. Я слышала напряжение в его голову. — Оружие защищает меня и семью, вот и все.

— Оружие? Не только нож? — поведение высокого изменилось. По моей спине пробежал холодок. Потому они остановили нас. Они хотели боя.

— Нож. Посох. Руки. И все. Нам нужно дойти с козой домой. Сестра устала. Мы давно идем.

— Сестра может сесть и отдохнуть. И другая тоже, — он указал на обочину, у хижины был островок травы. — Они мне не интересны, — он свистнул, еще двое вышли из хижины и пошли решительно к нам. Я сжалась. Добра из этого не будет.

— Возьмите козу, — сказал мужчина.

Сильва хотела возразить, но закрыла рот, когда я резко ткнула ее локтем. Мы должны были сохранять спокойствие. Где Шепот? Видит ли нас?

Новые мужчины забрали у Сильвы поводок Снежки, она не сдержала возмущенный вопль.

— Сдайся, — сказал один из них. — Мы можем взять все, что хотим. Приказ короля.

Они увели Снежку. Она исчезла с корзинкой за хижиной. Я обхватила рукой дрожащую Сильву.

— Хорошо, — высокий повернулся к Эану. — Посмотрим, из чего ты сделан. Сначала посохи, можешь выбрать моего друга. Он ближе к тебе ростом.

— Я не хочу сражаться, — сказал Эан, поправив посох. — Мы хотим дойти домой с козой. Нас ждут люди.

— Не тебе решать, — быстро, как сокол, низкий мужчина взмахнул посохом, целясь в голову Эана. Посох Эана заблокировал удар. Оставалось лишь сражаться.

Сильва сдерживала всхлипы. Я могла лишь держать ее за руку и надеяться, что это лишь стражи, решившие повеселиться. Может, они вернут Снежку потом. Может, не тронут корзинку. Может, может…

— Свирель, — выдохнула Сильва со слезами на глазах. Через миг мы услышали блеяние за хижиной, оно резко оборвалось. Сильва побелела.

Я крепче взяла ее за руку и покачала головой. Молчи. Ничего не делай. Если Снежки нет, ее уже нет. Вопли ее не вернут. И их четверо, а из нас троих сражается лишь один. Я не могла использовать дар при таком количестве свидетелей. Тали шептала в голове: «Ты наше тайное оружие, Нерин. Твоя безопасность выше».

Они боролись посохами, потом ножами, потом кулаками. И стало ясно две вещи. Эан был хорош, Тали бы его забрала себе. Но стражи не действовали импульсивно, из развлечения. Они проверяли Эана. Они сменялись, но держались от Эана так, чтобы он не нанес им раны. Они были взрослыми, хорошо обученными, боем встречали новичков и в Тенепаде, чтобы они могли заслужить место в рядах мятежников Регана. Зачем этим стражам останавливать прохожего фермера?

Бой закончился, стражи отошли. Эан склонился, упершись руками в колени, и восстанавливал дыхание. На нем были синяки, но они были и у других.

— Уверен, что ты фермер?

— Мой кузен — воин, он меня учил, — выдохнул Эан. — Мы можем идти?

— Насчет этого… — без сигнала из-за хижины появились еще двое, они закрыли выход. У одного из них на руках была кровь. Сильва застыла, я чувствовала, как ей плохо. — Девушки могут идти. А тебе нужно задержаться.

— Надолго? И почему? — Эан посмотрел на нас и быстро отвел взгляд. Он понимал, что бежать не выйдет. Сильва прижала к губам кулак.

— Надолго. Твои девушки могут тебя не дожидаться.

— Почему вы так ведете себя с Груаном? — было не сложно говорить дрожащим голосом. — Он не сделал ничего неправильного. И что с нашей козой?

— Козу забрали. Мужчины голодны, а еда кончается. А брат ваш получит редкий шанс. Мы заберем Груана к себе. В особые войска короля. Если он справится, его щедро вознаградят. Если он не сможет, вернется на ферму. Но ты же не подведешь? Девушки на тебя рассчитывают, — он снова посмотрел на нас, и теперь взгляд был другим, он мне не понравился. Это угроза? — Соглашайся, парень. На другом посту ждут люди короля, они хотели бы с тобой поговорить.

Я видела, как Эан решает сразиться, но понимает, что сделает только хуже.

— Не ждите меня, — он расправил плечи. — Идите домой. Я приду, когда смогу.

Особые войска короля. Что, во имя Черной вороны, это такое? В какие войска набирают юношей с дороги?

Я подняла сумку Эана и передала ему.

— Береги себя, — сказала я, стараясь звучать уверенно. — Увидимся на ферме. Идем, Лия.

— Вы убили мою козу, — прошептала Сильва, в глазах блестели слезы. — Убили Снежку.

Сердце болело из-за нее и Эана. Из-за всех, кто пострадал в испорченном Олбане.

— Нужно идти, Лия. Возьми меня за руку.

— Корзину вернуть? — спросил один из мужчин. Мое сердце колотилось.

— Да, пожалуйста, — выдавила я.

Он сходил за хижину и вернулся с корзинкой, что была открыта и в крови. Он бросил ее мне, и я смогла поймать. Если Свирель еще был там, он держался с трудом.

— Спасибо, — выдавила я. — Удачи, Груан.

Сильва с болью посмотрела на Эана, его схватили за руки и увели. Один мужчина махнул нам в сторону дороги.

— Идем, — я почти тащила ее за собой. — Быстрее, — прошептала я, когда мы отошли, — пока они не передумали, — мы шли, а я проверила корзинку, стараясь не выглядеть подозрительно. За нами могли следить. Кровь Снежки была всюду, а еще была странная дыра, словно выжженная. Свирель пропал.

— Свирель, — выдохнула Сильва. — Эан…

— Иди. Мы пока ничего не можем сделать, — я знала, как она себя чувствует, словно ее разрывало надвое. Было неправильно оставлять их, бросать, когда нам стоило… что? Мы не могли спасти Эана. Если я использую дар, если вмешается Шепот, все пропадет. И Эан понимал, хоть Сильва могла и не осознать, что силы не равны. Ему придется быть там и ждать шанса сбежать.

— Снежка, — плакала Сильва. — Они убили Снежку.

— Тише, — прошептала я. — Если у Леди есть хорошее место для коз, то Снежка там хрустит травой. Думай об этом, — слезы вдруг появились и на моих глазах, напугав. Снежка была небольшой потерей на фоне остальных, невинной жертвой. Но потерь было слишком много. У всех нас были раны на телах и внутри, где никто их не видел. Было сложно сосчитать эти раны. — Эан был очень смелым, — прошептала я. Он был смелее, чем думала Сильва, он сделал все, чтобы мы спаслись. Показал силу истинного мятежника.

Мы добрались до развилки и пошли по тропе на юг. Неподалеку был небольшой лес, березы и буки стояли голыми из-за зимы. Неплохое место, чтобы дождаться Шепота. Мы приближались, он подлетел к нам меж деревьев, и меня охватила радость.

Мы сели у ручейка, едва скрытые голыми деревьями, и рассказали ему свою историю, а он нам — свою.

— Всюду всадники, — сказал Шепот. — Люди в цветах Эревана. Стучат в двери, останавливают людей на дорогах и в полях. Собирают. Выбирают молодых. Я видел в следующем поселении и на дороге Силовиков. Не знаю, зачем они здесь. Но выглядит все спланированным.

— Один из мужчин говорил об особых войсках короля, сказал, что туда заберут Эана.

— Может, это начало чего-то нового, — мрачно сказал Шепот. — Мы не можем ему помочь. Нам нужно уйти, пока их не стало еще больше.

— Но Свирель, — возразила Сильва. — Мы не можем оставить его.

Свирель, последний обрывок Белой леди. Я обещала отнести его в безопасность. Если он убит, она ушла, и с ней часть духа Олбана. А разве не ради духа затевался мятеж?

— Мы не можем вернуться, — тихо сказал Шепот. — Но мы можешь позвать его, Нерин. Опасно, знаю, вокруг много людей, но Свирель маленький. Кому важна бабочка над полем?

«Легко проглотит ухалка», — услышала я, словно Леди была рядом.

— И скорее, — сказал Шепот. — Чем скорее мы уйдем, тем лучше, — и обратился к Сильве. — Идем, девочка, дадим Нерин побыть одной.

Барабан. Нужно использовать его, или Свирель не поймет. Нет. Барабан работал, когда мы были близко. Свирель мог быть где угодно. Его могли уже убить, раздавить, не увидев, или сломать, когда срывали корзинку со спины козы. А если он еще жив, он мог пробираться меж длинных травинок с поврежденными крыльями или испуганно лететь.

Хватит, Нерин. Не думай о плохом. Хотя все было плохо, ведь Эана забрали, а Свирель был потерян. Хватит. Ты Зовущая.

Я знала, как это делать. Свирель был частью воздуха, частью Белой леди. Белая леди рассказывала мне о настроениях воздуха, она учила меня менять зов по обстоятельствам. Рядом были Силовики, вооруженные люди на дорогах. И Свирель не понимал мой язык. Я призвала его в бурю в Ульи, а теперь звать нужно тихо.

Если бы я была магом, я призвала бы ветерок, чтобы он доставил кроху ко мне. Но у меня не было своей магии. Я должна была найти магию воздуха, использовать ее силу для зова. Я закрыла глаза и думала о прекрасном моменте, когда светящиеся крохи летали над головами мудрейших, коронуя их светом. Я представляла Свирель и других в хижине, на моих руках и коленях. Я вспоминала голос Леди. Я дышала, как учила Карга. Я забыла Эана, Силовиков, Сильву, долгий путь к Калланским камням, что нужно было преодолеть.

Я думала о ветерке, ощутила его холодные пальцы на щеке. Ветерок принес запах овец, свежей травы и дыма. Я представила Свирель, его крошечное тело, глазки и нежные крылья. Он был последним. Если мы потеряем его, мы потеряем что-то незаменимое.

Я думала о Стражах, о том, что они — часть Олбана. Убери одного, и все падет. Белая леди была ветром и бурей. Она была уханьем совы, воем волка, криком умирающего, пением матери у кроватки ребенка. Она была дыханием. Она была жизнью.

Я произносила слова губами, но не вслух. Я представляла, как Свирель летит ко мне, пересекая поля с пасущимися овцами, камни, дома и амбары. Вооруженных людей на дорогах, Силовиков в масках и черных плащах. Он не попался на глаза хищному соколу. Зов был беззвучным. Лети. Осторожно. Лети домой.

Я открыла глаза, деревья и камни шевелились вокруг меня. Я рухнула на землю. Я старалась.

— Нерин! — Сильва подбежала ко мне. — Ты в порядке?

Я не успела ответить, пронзительный звук расколол воздух, через миг Свирель вылетел из ниоткуда и врезался мне в грудь, вцепился в ткань, дрожа. В ушах звенело от его визга. Сильва опустилась рядом со мной, Шепот оставался близко. Крики продолжались, они были громкими и могли привлечь кого-то за несколько миль отсюда.

— Тише, — говорила Сильва. — Свирель, ты в безопасности. Тише!

Барабан, где барабан… О, как я устала. Я обхватила ладонями дрожащее тело крохи. Он ранен? На его тунике и руках была кровь. Наверное, кровь Снежки.

— Вот, — Сильва протянула барабан.

Я шептала в его поверхность, хотя не знала, слышит ли меня Свирель из-за своих воплей.

— Тише, кроха. Ты в порядке. Ты нашел нас. Тише, — я повторяла, прижимая его к себе, пока его крики и не превратились во всхлипы. Дело было не только в жестокой гибели козы и его потрясении. Свирель не унывал. Было что-то еще. — Покажи нам, — выдохнула я в барабан, не замечая взгляды Сильвы и Шепота. — Покажи, что тебя испугало.

Он старался, изобразил, как коза стояла на веревке, а потом взмахнул рукой, проведя воображаемым ножом, по горлу. Он показал, что был заперт, пытался найти выход. Потом я не смогла понять сложные движения, похожие на движения при колдовстве. Он обхватил голову руками и открыл рот, крича, но в этот раз тихо. Он закончил выступление, сжавшись на моей ладони, схватившись руками за голову.

— Ты в безопасности, — снова прошептала я. Он расстроился из-за смерти Снежки, и у него ужасно болела голова. Это я поняла, но это точно было не все. Я не давила на него. Нам нужно было уходить. — Спасибо, Сильва, — сказала я и поднялась на ноги. Я устала так, словно бежала весь день. Зов остальным мог казаться простой концентрацией, но он истощал тело и дух. — Пока что барабан не нужен. Пора уходить. Возьмешь его в свой карман?

Сильва без слов забрала кроху и осторожно опустила в мешочек на поясе. Она бережно устелила мешочек для него платком.

— Нерин, — сказал Шепот. От его тона было не по себе, он был тревожным.

— Что такое?

— Не только у крохи болит голова. Странное… чувство, словно давление в воздухе. Моя голова тоже болит.

Я ничего не чувствовала.

— Как думаешь, что это? Магия?

— Не знаю. Может, когда мы пойдем, станет легче.

— Эана нет, — сказала Сильва, — а я не знаю путь к Калланским камням.

— Как только окажемся на границе, Шепот найдет путь.

— Оставив вас без охраны? — возразил Шепот. — Не так мы договаривались в Тенепаде.

— Мы с Сильвой справимся. Должны.

* * *

Южнее на дорогах было много людей, нам пришлось даже прятаться в кустах от отряда проезжающих Силовиков. Сердце колотилось, пока они не пропали из виду. Мы прошли другую деревню и вдали увидели, как с человеком в форме Эревана говорит группа мужчин.

Позже в тот день мы прошли ферму, женщина, кормящая куриц, предложила нам свежего хлеба. Я дала за это два медяка.

— Спасибо, — сказала она и спрятала их в сумочку. — Без парней сложно. Каждая монетка помогает.

— Ваши сыновья?

— Айе, трое, и все ушли с людьми атамана. Сказали, что это шанс, — она поджала губы. — Им нужно прийти домой с полным кошельком, чтобы это того стоило. Ухаживать одной за местом непросто.

— Может, это не надолго, — я старалась звучать непринужденно.

— Парни пришли за ними, почти ничего не сказали. Надеюсь, мальчики вернутся до лета. Особые войска, так это назвали. Звучит опасно.

— А ваши сыновья умеют сражаться? — спросила я.

— Я растила их фермерами, а не воинами. Но они сильные. Большие и крепкие. Никто не смел при них говорить с их матерью не учтиво, — в ее голосе была гордость.

— Надеюсь, они скоро вернутся живыми и здоровыми. А нам пора. Спасибо за хлеб. Пахнет восхитительно.

— Я испекла больше, чем могу съесть сама, — она улыбнулась. — Порой забываю, что они ушли. Большие мальчики и ели много. Безопасной дороги.

* * *

Мы пересекли границу Гленфаллоха. Местность стала холмистой, растительности и укрытий стало больше. С вершины холма я, казалось, заметила башню крепости, может, местного атамана Гормала, который поддерживал движение мятежников. Эан говорил, что Калланские камни близко.

Цель было видно, и мы шли осторожнее, избегали основных дорог. Не все здесь были друзьями. Люди короля бывали во всех частях Олбана, у них всюду были глаза и уши. А мы с Сильвой были одинокими девушками, нас не охранял мужчина. Мы не были опасными на вид. Шепот тревожился не зря. Без него мы были уязвимыми.

Была и другая проблема: Свирель. После смерти Снежки и потери Эана он потерял покой. Он почти не спал, часто держался за голову, словно боль угрожала съесть его изнутри. Сильва ухаживала за ним, но необходимость идти заставляла держать кроху в мешочке почти весь день. Мы шли безмолвно, и он мог резко закричать, от этого мы вздрагивали. Он мог вопить так, словно плакал. Это было опасно, его голос был пронзительным. Его нельзя будет объяснить как птичку или мышь.

Когда мы останавливались отдохнуть, я говорила с ним с помощью барабана, объясняла, как важно ему молчать, просила показать, что не так. Он повторял те же движения, и я не понимала. Из-за чего-то его голова болела, и это приходило сразу с двух сторон. Я не могла ничего определить. Шепот тоже тревожился. Его голова болела, он терялся. Но утверждал, что сможет довести нас до базы мятежников.

Мы нашли хорошее укрытие на покрытом лесом холме, буковые деревья покрылись первыми листьями. Тропа дальше была открытой, каменистой, и Шепот решил проверить путь отсюда до Калланских камней.

Он улетел рано. Мы с Сильвой наполнили фляги водой из ручья неподалеку, а потом устроились в тени деревьев, по очереди сторожа. Свирель спал на колене Сильвы. Солнце поднялось выше, день становился теплее. Мне снился дом, о котором рассказывал Эан, я мечтала о горячей еде, спокойном сне, хоть и на пару ночей. Как только Сильва и Свирель будут в безопасности, мы с Шепотом отправимся на юг искать Хозяина теней.

Хозяин был хитрым. Я это знала, я его видела. Может, он знал, как защититься от железа. Может, он не захочет выдавать мне его. Может, он врал, и таких чар не было.

Время шло. Солнце было в зените. Я ждала Шепота. И меня беспокоило кое-что еще.

— Он должен уже вернуться, — Сильва кормила Свирель, макая палец в воду с медом и давая ему облизать.

— Угу. Я заберусь на холм и попробую его увидеть. Оставайся тут с крохой.

— Нерин.

— Да?

— Чувствуешь запах дыма?

Я какое-то время уже его ощущала.

— Я посмотрю, — сказала я, сохраняя спокойствие. Я уже подозревала причину, и это мне не нравилось.

Я пошла по холму. Над деревьями в воздухе летал пепел, в небе был странный туман. Я взбиралась наверх, Тали бы мной гордилась за такой подъем. Наверху я посмотрела на юг.

Передо мной была широкая долина, она раскинулась от востока на запад, наша тропа пересекала его. Там был дым, что-то горело. Чуть дальше долины башня крепости, наш ориентир, была скрыта за туманом, как в давнем сне. Кожу покалывало, я чувствовала магию. В долине огня не было, но было что-то еще, двигающееся и неуместное. Я не понимала, но было страшно.

Я заставила себя медленно дышать, хотя сердце колотилось. Я вспоминала мудрость Леди. Видеть с ясностью воздуха. Что это было? Оно двигалось как река, но это была не вода. Она проходила, и деревья падали, камни обваливались, птицы улетали, крича в ужасе. Дыши, Нерин. Пойми это.

— Ради Леди, — шептала я под нос. — Ради сил добра. Ради свободы и справедливости, — это была не молитва и не чары. Но я успокоилась и смотрела новыми глазами.

Темная волна была толпой людей, движущихся по долине. Их было около сотни. Армия. Но не людей, а доброго народца. Их вели три больших воина, похожих на людей, но выше любого человека. За ними шли воины поменьше. До меня доносились их голоса, но не песня воинов, что давала сил для долгого пути, а стоны, вскрики, вой. Что это?

Затрещал хлыст, загрохотала цепь, застучал по плоти посох. Мне стало холодно. Силовики ехали рядом с темным народцем, их кони были уставшими. Люди короля сжимали мечи, они железом заставляли существ подчиняться. И слушались даже самые странные из доброго народца, существа из дыма и огня, крылатые крохи и каменные создания. А рядом с волшебной армией шли юноши рядами, их лица были белыми от ужаса. Они не были одеты как воины, местами было видно шапки, местами кожные нагрудники или наручи, но не было защиты он огня, дыма и оружия, которым размахивал народец. Некоторые парни хромали, некоторые были криво перевязаны. Некоторые поддерживали других. Юноша упал, и его просто затоптали.

Я приросла к месту, а толпа двигалась по долине на восток. Я отказывалась воспринимать это. Я стояла, пока они не прошли. Последними ехал ряд людей, их охраняли Силовики. Не узники, я так не думала, одного из них я узнала. Он сидел рядом с королевой Вардой на прошлом Собрании, шептал ей на ухо, смеялся с ней над жестокими представлениями. Остальных я не знала, но они были одеты как придворные, а не обычный народ. В самом конце ехали два Силовика и… о, боги! Между ними, между людьми короля я заметила друга. Его большие глаза были пустыми, снежные перья пропитались красным, а маленькие сапожки шагали с остальными. Там шел Шепот.

Мне было больно. Сердце обливалось кровью. Я смотрела, пока они не пропали из виду. Там, где они проходили, земля чернела, разрушалась. Они оставляли след гибели, где ничто не вырастет. Я не двигалась от потрясения. Добрый народец и люди, добрый народец и Силовики шли бок о бок. Даже Шепот, сильный и верный, ушел от цели. Это могло означать только одно. Там был другой Зовущий, и он слушался короля.

Глава седьмая:

— Оуэн?

Роан Клинок-убийца говорил тихо, в Зимнем форте неудачно оброненное слово грозило смертью.

Они были в конюшнях. Молния и Быстрый стояли в соседних стойлах, и уход за скакунами позволил им поговорить. Между ними возникло за эти дни безмолвное и сильное понимание.

— Мм?

Роан зашептал:

— За тобой следят. Не сейчас, а вообще, — он оглянулся через плечо. В конюшне были только они, вдали виднелись слуги. — Люди Бридиана. Наверное, по приказу королевы.

— Знаю.

— Просто хотел предупредить. Осторожно. Мы тоже следим.

Рука Флинта со щеткой застыла.

— Мы?

— Парочка ребят. Все хорошо.

Флинт заглянул в глаза товарища.

— Нет, — сказал он. — Ты и кто еще?

— Не скажу.

Он не настаивал. За много месяцев он понял, что Роан догадался, кем он является. Он долго свыкался с тем, что Роан готов помочь, а не раскрыть в нем шпиона. Но он был потрясен тем, что были вовлечены и другие. Чем больше людей знало, что он не так и верен королю, тем выше была вероятность, что его кто-то выдаст.

— Это после освобождения пленников, — сказал Роан. — Никто не видел, что было в лесу. Но задают вопросы. Будь осторожен, это все что я скажу.

Он вдохнул, успокаивая себя.

— Я всегда настороже, — сказал он. — А ты рискуешь каждый раз, когда предупреждаешь меня.

— Знаю, — просто сказал Роан.

Флинт вспомнил людей из отряда Кабана, лежащих в своей крови после засады у Тенепада. Пронзенные и изломанные тела, разбитые в месиво головы, чтобы нельзя было понять, кем он был.

— Тебе стоит оставить это, — прошептал он.

— Отойти, — сказал Роан, — и не мешать, — потрясенный его ответом Флинт промолчал, и Роан добавил. — Просто знай, что ты здесь не один.

Флинт прижал палец к его губам.

— Хватит, — сказал он. И кивнул, будто говорил ему «друг».

* * *

Отряды Гончей и Быка отправились на юг, как только это позволила весна. С ними поехал и советник королевы Бридиан с Зовущим, Эстеном, а еще несколько придворных. Об их миссии почти не говорили, потому после их отбытия Зимний форт был полон диких сплетен на эту тему. Интерес двора подогревал призыв Эстеном трех фейри и эксперименты королевы над ними. Строили теории про массовый призыв доброго народца, чтобы создать армию. Варда прекратила эти разговоры, издав указ, что любого, пойманного за обсуждением этой темы, следует выпороть. Но у всех была своя версия того, что за миссия на юге, и что привезут они оттуда.

То, что знал Флинт, он никому не рассказывал. Король рассказал ему, и это его ужаснуло. Миссия была следующим шагом Кельдека к созданию непобедимой армии. Люди отрядов Гончей и Быка отправились на юг, чтобы не только найти юношей для армии, но и подходящих для тренировки при дворе представителей доброго народца, чтобы использовать их магию как оружие. Эстен, юный Зовущий, был с юга, и этот район решили посетить первым. Эстен использует дар призыва, чтобы довести народец до Зимнего форта, а потом будет делать так, чтобы они слушались короля.

План появился из безумного желания власти. Кельдек верил, что с этой силой у него будет безграничная мощь. Он был уверен, что это позволит ему выступить против самых упертых атаманов. Самозванец с севера должен быть уничтожен, говорил он, имея в виду Лэннана Длиннорукого, чье отсутствие на Собрании было отмечено. Более того: король хотел с новой армией пересечь границу Олбана и завоевать соседние земли. Он собирался стать величайшим правителем не только в истории Олбана, но и на северных землях.

Флинт не мог честно говорить с Кельдеком об этом. Любая попытка указать на слабость не только оскорбила бы короля, но и показала, что его верный Оуэн знал о Зовущих и добром народце слишком много. Он не должен подставлять Нерин. Он не должен привлекать внимание к планам мятежников, к связям, что уже были установлены с волшебными жителями Олбана. И пока Кельдек мечтал, сияя, о будущем, его верный друг тихо слушал и говорил лишь:

— Да, мой король.

А сам он в это время думал о вариантах, и каждый казался катастрофой. Больнее всего для него было то, что армия, которую хотел создать Кельдек, армия из людей и волшебных существ, работающих вместе, не сильно отличалась от того, что хотели задействовать мятежники Регана в Летнем форте на Собрании. То, что одна армия будет сражаться за силу и власть, а другая за свободу и справедливость, ничего не меняло. Их столкновение оставит темное пятно на земле Олбана, и помнить о нем будут поколениями. Не этого хотел Реган. Не ради этого они работали все эти годы.

Но разве могло сражение не оставить след? Надеяться можно было на равные силы, чтобы в конце победил достойный. Он помнил двоих из отряда Котика, что бились на смерть на прошлом Собрании в наказание за отступление от правил короля. Они бились долго, слишком долго. Один товарищ все же пал. Король не дал победившему нож, чтобы быстро оборвать страдания противника, ему пришлось делать это голыми руками. А вдали от толпы победитель повесился. Желание Кельдека всем управлять в тот день стоило ему двух хороших воинов. А теперь в глазах некоторых Флинт замечал новый взгляд.

Он не знал, что думает о своей работе Зовущий. При дворе королева и Бридиан держали его на коротком поводке, с ним можно было только здороваться. Парень выглядел довольно просто. Флинт не знал, сможет ли тот призвать такую армию, которую хочет Кельдек. Одно дело призвать трех малышей, которых пытали после этого, но новое задание было намного масштабнее.

Он ощутил безумное желание поговорить с королем и королевой начистоту, сказать, что схема жестока, ужасна. Рассказать правду про то, как рушился Олбан в руках Кельдека, и что Олбан уже не восстановится, если пойти дальше. Ему приходилось одергивать себя, ведь желание грозило разбить отточенное самообладание. В такие времена он напоминал себе, что он отправил послание. Женщина из доброго народца могла поговорить с Шалфей, значит, Тали и остальные услышали его слова. Нерин могла быть предупреждена. Она могла как-то найти способ предотвратить катастрофу. Она уже, наверное, почти закончила обучение. Конечно, та женщина могла скрыться и не передать его слова. У нее не было причины оказывать ему услугу. Он был человеком короля. Его люди показали ей всю жестокость людей.

Он просил Роана не лезть в это, хотел защитить так друга. Но отступать было некуда. То, что грядет, накроет их всех.

* * *

После того, как я увидела темную армию, мы ушли к Калланским камням. Без карты, без проводника, без надежды мы шли по холму, по черным следам, оставленным странным отрядом, в лес за ними. Мы почти не говорили. Шок от потери Шепота и того, что я увидела, лишил нас слов.

Уход за крохой успокаивал Сильву, и, пока я смотрела, как она кормит его, укладывает в карман нежными руками, я понимала, что это он и старался передать мне отчаянными жестами. Он объяснял, откуда у Шепота головная боль и смятение. Он разрывался. Его звали в две стороны. Свирель знал меня. Его вызвала я, он путешествовал со мной, хорошо меня знал. Но он слышал другой зов, достаточно сильный, чтобы призвать столько доброго народца и вести их, окруженных Силовиками. Достаточно сильный, чтобы привлечь даже Шепота, мудрого и сильного. Возможно, Свирель остался с нами не моими усилиями, а из-за того, что был частью Белой леди. Он выглядел хрупким, но оказался сильнее Шепота.

Выслушав меня, Сильва задала лишь один вопрос: был ли ее брат среди идущих людей? Я не знала, не видела его. Я думала, что Эана могли подобрать, когда толпа двинется на север, но не сказала ей. Ее белое лицо говорило мне, что она и сама поняла.

Мы добрались до фермы, что могла быть той, о которой говорил Эан, ведь других зданий возле круга стоящих камней, которые мы увидели с вершины холма, заметно не было. Ферма охранялась юношей с вилами и девушкой с посохом, что встретили нас на дороге неподалеку и преградили путь. Я показала чертополох, как и Сильва. Стражи не двигались, но один свистнул, и из дома вышел мужчина. Его глаза расширились при виде Сильвы.

— У тебя есть брат? Похожий на тебя?

Сильва кивнула.

— И мы работаем ради Регана, — сказала я.

Мужчина окинул меня взглядом и повернулся к Сильве.

— Эан с вами?

Слезы полились из глаз Сильвы, она принялась вытирать их рукой.

— У нас есть новости, — сказала я. — Мы показали чертополох. Впустите нас, и мы все расскажем.

— А ты кто?

Я мрачно улыбнулась.

— Я тоже работаю на Регана.

Мужчина кивнул. У него были широкие плечи, сильный вид. Ему было двадцать или больше. Огненные волосы были коротко острижены, а зеленые глаза пронзали. Он напоминал Регана.

— Вы захотите это услышать, — сказала я. — Новости плохие. Надеюсь, вы поверите нам и выслушаете.

И тут Свирель решил поучаствовать в разговоре, издал визг из кармана Сильвы. Стражи вскинули испуганно оружие, рыжеволосый отпрянул.

— Тише! — прошипела Сильва, заглянув в карман. — Хватит!

— Ради всего святого, что это? — спросил рыжеволосый.

Свирель выглянул из кармана, его глаза были огромными, а волосы спутались. Женщина выругалась.

— Мы устали, — сказала я, только теперь понимая, как истощена. — Сильва и кроха должны отдохнуть, а я могу обойтись чем-то теплым и стулом. Мы одни, и никто за нами не идет.

Стражи опустили оружие. Рыжеволосый отвернул воротник рубашки и показал грубо вышитый, но узнаваемый, чертополох.

— Я провожу их, — сказал он стражам. — Сюда.

* * *

В доме и пристройках все было организовано. Их лидер — рыжеволосый Форас — медленно набирал приспешников. Они знали о Тенепаде, знали, что Реган погиб, что мы продолжали сражаться ради него. Они знали в общих чертах о том, что было запланировано на лето. И знали, что у нас есть шпион при дворе, хоть и не знали его личность.

Работали они не так, как в Тенепаде, ведь команда Фораса не сражалась. Они собирали информацию и отправляли послания, часто Гормалу, атаману Гленфаллоха. Это я понимала. Атаманы, поддерживающие мятеж, не допустили бы утечки, потому что первое слово королю о бунтующем лидере привело бы к предателю Силовиков.

Если бы я не видела ту армию, если бы не знала, что есть еще один Зовущий, может, я не стала бы так открываться Форасу. Но все изменилось. Шепот ушел, старый план разрушился. У меня едва оставалось время на поиски Хозяина теней, чтобы пройти обучение и пойти в Летний форт на Собрание. Грядущую катастрофу второго Зовущего и ужас от той армии нельзя было утаивать.

Я знала, каким было бы решение Тали. Она бы сказала уничтожить Зовущего короля. За этот поступок можно было поплатиться жизнью. Кодекс мятежников был строг, но он был необходим, иначе они бы столько не прожили. Если бы Тали приказала убить, Флинт бы сделал это. Я не сомневалась. Но мне это казалось ужасно неправильно, и не только потому, что Флинт был мне дорог. Я не могла думать о том Зовущем, не представляя себя на его месте, свой дар, искаженный по воле короля, заставляющий страдать невинных. Может, тот Зовущий не был злым. Может, он просто стал еще одной жертвой тирании Кельдека.

Сильва слишком устала, чтобы присутствовать. Высокая девушка со светлыми косами представилась Креей и отвела ее отдыхать. Свирель, к счастью, молчал. Может, он ощущал, как близко мы к месту с древним духом. Может, волшебная армия ушла далеко, и он уже не слышал другой зов.

Я сидела с Форасом и небольшой группой на кухне, где мне дали еду и воду, дали доесть, а потом рассказывать. Когда я была готова, я все честно изложила. Я объяснила, кто я и зачем здесь, оказалось, что они уже слышали обо мне от странного посланника-птицы, что посетил их раньше. Они знали, что я участвую в Собрании. Если бы я узнала это до того, как увидела ту армию, меня бы это обеспокоило. Но теперь я была рада, что объяснять было проще. Я рассказала им про Эана, про то, как люди короля собирали юношей, делая вид, что оказывают им услугу. Я рассказала им, что видела по пути сюда.

— Ради всех святых, — выдохнул Форас. — Приходили странные отчеты — огонь, странные люди, повышенное количество Силовиков. У нас были свои теории, но это… Это плохо скажется на лете, да? Или я не так понял твою роль в этом?

— Если так продолжить, если ничего не сделать с другим Зовущим, будет две армии, и в каждой люди и волшебный народ, и они столкнутся на Собрании. Как нашим союзникам сражаться против своего вида?

Шепот за столом. Но громко не говорил никто.

— И еще одно. Похоже, когда дар используют оба Зовущих, добрый народец слышит оба зова. Думаю, Свирель, кроха, которого вы слышали, чувствовал другого Зовущего. И он мог ощущать мое присутствие, мне не нужно для этого звать добрый народец. И это причиняло ему боль. И наш друг Шепот… его у нас забрали, — я закрыла глаза, воспоминание ранило. — Он шел с ними. Шепот был моим стражем. Он был сильным. Но не справился.

— И ты не знаешь ничего о другом Зовущем?

— Только то, что он или она работает на Кельдека.

Форас посмотрел мне в глаза.

— Чего ты хочешь от нас? — тихо спросил он.

Боги, хорошо вернуться к друзьям. Эти люди были почти как в Тенепаде, спокойные, сильные, способные. Быстро понимающие. И это было хорошо, потому что у меня в голове зарождалась дикая мысль, что вставала поперек того, что мне говорили в Тенепаде, что моя безопасность важнее всего.

— Тали хотела бы, чтобы второй Зовущий был убит, — сказала я, оглядев мрачные лица. — Я не сомневаюсь. У нас есть человек при дворе, вы это знали, который может сделать это, если ему передать послание. Но это опасно. Наш человек может быть под подозрением.

— И это самоубийство, — сказал Форас.

— Знаю, — я содрогнулась. — И я не думаю, что это лучшее решение, даже если бы мы могли доставить послание в Зимний форт, — при мысли о Шепоте и толпе доброго народца, идущего на смерть, я понимала, что безумный план верен. Это значило отбросить шанс встретиться с Хозяином теней, принести в жертву шанс обучиться у него, узнать ответ насчет железа. Мне нужно было рискнуть, а это не вязалось с приказами Тали. Но я знала, что должна сделать. — Если бы мне нужно было попасть в Зимний форт к слугам короля, — сказала я, — как сделать это, не привлекая ненужного внимания?

Мужчина присвистнул, другой выругался.

— Ты не шутишь, — сказал Форас.

— Не шучу, — я медленно вдохнула. — Думаю, мне нужно сделать это.

— Но ты не похожа на убийцу, — сказал Форас. — И ты говорила, что идешь на юг.

— Шла. Но все изменилось. Вы не видели то, что видела я. Это ужасно даже для Кельдека. И я чувствую, что только я могу это остановить.

— Инстинкт — это хорошо, — сказала женщина, — но идти ко двору? Тебя убьют.

— Соглашусь, — сказал Форас.

Я видела, что они думают, что я вдруг сошла с ума.

— Я Зовущая, — просто сказала я. — Я не могу этого позволить. Пусть не сразу, но добрый народец переступал через опасения и присоединялся к нам. И у нас есть север и запад. А все потому, что я их убедила, что так правильно. Король же показал доброму народцу, что Зовущий может угрожать им силой. Он считает их сырьем для своих целей. Когда разлетятся вести, разве фейри не отвернутся от нас с отвращением?

— Но разве ты не будешь делать так же летом? — спросил один из мужчин. — Заставлять их биться за нас?

Я дышала медленно, сдерживаясь.

— Не так. Своим даром я вызывала их на наши советы, и это сыграло роль в их согласии стать нашими союзниками. Я никогда не заставляла сражаться против их воли. И не собираюсь. Они поддерживают нас сами, потому что мы убедили их в своей правоте. Когда дойдет до боя, я буду помогать им сотрудничать, ведь обычно они этого не делают, и работать с нами. Но я буду направлять их, а не… приказывать.

— Допустим, ты пройдешь во двор, — сказал Форас. — Что ты достигнешь к лету, не выдав себя?

— Не узнаю, пока не попаду туда, пока не увижу, что с ними будут делать, пока не пойму роль того Зовущего. Я сделаю все, что смогу, чтобы положить конец жесткости, но не стану раньше времени раскрывать себя. Это будет катастрофой.

— Тали это не понравится, — сказал Форас.

— Знаю. Но она дала мне возможность решать. Она мне доверяет.

— Ты и дня при дворе не проживешь, — сказала одна из женщин.

— Проживет с правильной историей, — сказал крупный мужчина с темной бородой. — Есть еще умения, кроме призыва народца? Что понадобится там?

— Нет, — сказала я. То, что я научилась делать за годы жестокой жизни, умения, которые появились у меня усилиями Тали за зиму в Тенепаде, никак не пригодились бы при дворе. Единственная способность делала опасным каждый миг при дворе.

— Спроси себя, — сказал Форас, — какие люди сейчас нужны королю.

— Бойцы, — сказал мужчина с темной бородой через миг.

— Не выйдет, Бренн, — отметила женщина, — ведь Нерин точно тут не подойдет.

— А еще, — сказала я, — Кельдек и Варда не верят, что есть женщины-бойцы. Это было доказано на прошлом Собрании.

— Ты была там? — теперь женщина была потрясена, она приглушила голос.

— Да, и, поверьте, какие бы до вас ни доходили слухи, реальность в сто раз хуже. Форас, когда я покинула Тенепад, Тали хотела, чтобы со мной пошел кто-то как страж. Обстоятельства сделали моим стражем Шепота, — я посмотрела на Бренна. — Может, я смогу пройти по двор, если буду привязана к кому-то, кого захотел бы король. Например, к бойцу.

Форас мрачно улыбнулся.

— Войти можно. Но я сомневаюсь в мудрости твоего предложения. Логичнее нам послать внутрь своих людей, передать послание шпиону и убедиться, что Зовущего убили.

— И погибнут тот, кого вы отправите, и наш человек при дворе.

— Их можно заменить, — сказал Бренн. — Но не тебя.

Мне стало не по себе.

— Обещаю, я еще подумаю над этим. Но сейчас я собираюсь туда. Кого вы отправите со мной.

— Можно выбрать сразу нескольких, чтобы они тренировались, если они согласятся, — сказал Форас. — И тогда кто-то может стать Силовиком. Так кто-то из наших получит место при дворе до лета. Ты сможешь пойти как его жена. Не думаю, что Силовики принимают обет безбрачия. Хотя не знаю, как с таким человеком может жить женщина.

— Им хорошо платят, — сказал кто-то мрачно.

Я оглядела хмурые лица.

— Тот, кто со мной пойдет, будет сильно рисковать, — сказала я. — Его могут поработить, чтобы он точно был верен. Это хуже смерти.

Молчание. А потом Форас сказал:

— Мы это знаем, Нерин. Я не буду никого заставлять, пока те сами не вызовутся. Это лучший способ. Если вас раскроют, из вас будут пытками извлекать информацию. Из тебя и того, кто пойдет. А если поработят тебя? Тогда у короля будет два Зовущих.

— Я знаю, Форас. Я понимаю риск, но все еще думаю, что должна пойти. Я многого не знаю о том Зовущем, но видела, как он силен. Призвать столько народца… сила пугает. Да, знаю, что убийство — очевидный выход. Представим, что мы послали кого-то, и тот Зовущий убит. Что сделает с теми пленниками Кельдек?

— Убьет, — сказал Бренн.

Возражать никто не стал.

— Да, и это будет в его стиле. И это станет вершиной его жестокости, это на поколения разделит людей и добрый народец. Мятеж может стать началом мира.

Форас сказал:

— Сначала стоит поспать. Ты не пойдешь на север, пока та сила в пути. Дай им пару дней, а мы пока все обдумаем. И тебе тоже нужно отдохнуть.

— Спасибо. Надеюсь, Сильва сможет остаться здесь. Кроха, что с ней… Свирель. Ему нужно особое место, и я думаю, что Калланские камни подойдут. И ему нужен уход Сильвы. Не могу рассказать всего, это дела доброго народца, но Сильва должна продолжать старые ритуалы, как она делала это на севере. Если вы ее примете, она станет ценной помощницей, обещаю. Она не боец, но ее работа так же важна.

— Мы заберем ее, — сказал Форас. — Она сестра Эана. Одного из нас.

— Эан хороший, — сказал мужчина с темной бородой. — Порой упрямый, но талант бойца у него есть, и товарищ он хороший. И то, что его поймали… мне не нравится. Это меня злит.

* * *

Нам дали кровати в женских покоях, теплую воду, чтобы помыться, и чистую одежду, пока наша сушилась. Отдохнув, Сильва пошла к камням, пока свет еще позволял отыскать путь, вместе с Креей и кудрявой девушкой по имени Данна. Они вернулись без Свирели.

— Он в порядке, — сказала Сильва. — Едва мы пришли, он улетел на самый высокий камень и вел себя так тихо, что я бы нашла его лишь по огоньку в сумерках. Мы провели вечерний ритуал втроем. Когда нужно было уходить, Свирель покружил над нами и улетел на камень. Уверена, он будет в порядке.

Одной проблемой меньше. Но, когда все легли спать, я лежала с беспорядком мыслей в голове. Глядя в потолок, я думала о близости к королеве и королю, чью жестокость я видела на Собрании. Я буду рядом с Флинтом, и нам придется убедительно изображать, что мы незнакомцы. Мое появление поставит его в еще большую опасность. Если тот другой Силовик, что помог Флинту увести нас с Собрания, был в Зимнем форте, он меня узнает. А если король узнает, что я — Зовущая, всему мятежу конец.

Но против всего этого стояло желание попасть в Зимний форт раньше, чем будет нанесен еще больший вред. Увиденное было для меня худшим кошмаром. Это было настолько неправильно, что я не могла поверить, что такое произошло, хотя я и знала Кельдека. Это не могло ждать до середины лета. Тот народец умрет к тому времени. А кто еще это исправит, если не я? Флинт может убить Зовущего, если мы дадим приказ, и планы на лето не изменятся. Но эта тьма случилась, искаженное использование такого же дара, как у меня, нанесет такой ущерб Олбану, что даже после нашей победы добрый народец с нами дружить не станет. Доверия, что досталось тяжело, не будет.

А я хотела решение, что пощадило бы Зовущего, ведь он мог быть похожим на меня. А если бы меня нашел Кельдек? А если бы мне пришлось использовать дар для него, если бы меня поработили? Заслуживала бы я тогда смерти или жалости?

«Ты слишком добрая, — сказал голос Тали в моей голове. — Это война. Люди умирают. Этот Зовущий сильный, он — зло. Зачем его щадить?».

Я не могла спорить, лишь знала глубоко внутри, что должен быть вариант мудрее.

Сильва и остальные в комнате спали. Из-за ставен доносились ночные звуки, мычали в поле коровы, сонные курицы шуршали на насесте. Сильве они понравятся. А еще было слышно приглушенные голоса стражей. Это место было хорошим. Жаль, что не выйдет задержаться.

Я поняла, что кое-что забыла до этого. У меня был талант, что мог привести меня в Зимний форт. До своей смерти бабушка начинала учить меня навыкам травницы и целителя. В Тенепаде я часто помогала Фингалу в лазарете. Если эти особые силы будут тренировать в Зимнем форте, им понадобятся целители.

Сердце колотилось, хотя я не шевелилась. Мы станем желанной парой — муж, сильный боец, что хочет стать Силовиком, и жена, знающая исцеление. Такое было возможно. Это могло сработать. Я буду в одном здании с Кельдеком. Могу оказаться в одной комнате с королевой Вардой. А могу застрять в лазарете и не пересечься с пленным добрым народцем. Может оказаться так, что я смогу лишь следить день за днем за ужасами, что будет творить этот новый Зовущий.

Хватит, Нерин. Никакой вины, паники, ожидания худшего. Если я решила идти туда, нужно идти с уверенностью, что я смогу всего добиться, хоть риск и велик. Был еще один аргумент в пользу моего плана. Кельдек и его свита отправятся в Летний форт, когда потеплеет. И мой воин-муж, Силовик-новичок, пойдет с ними, а за ним — я. И я буду там, где Тали хотела бы меня видеть. Дыши, Нерин. Это ты сможешь. У тебя получится.

Всю ночь я перебирала варианты, уснула перед рассветом, и мне приснился Флинт. Сон был нечетким. Он, казалось, смотрел из окна башни на юг. А потом был в темноте, его глаза были тенями на белом лице, нас разделяла решетка. Я протянула руку, и он прижал пальцы к прутьям, но, как бы я ни пыталась, я не могла дотянуться до него. Не могла коснуться. Я пыталась говорить, сказать, что все хорошо, что я рядом, но голоса не было.

«Нерин, — сказал он. — Нерин, где ты? Я тебя не вижу, — а потом. — Слишком поздно».

Я проснулась в слезах. Свет пробивался в щели меж ставен, было утро. Сильва и Крея были уже одеты.

— Нерин, — Сильва села на край моей кровати. — Мы идем на утренний ритуал к камням. Пойдешь с нами?

Она заметила, конечно. И она была мудрой. Лучше быть снаружи, на солнце и с друзьями, чем лежать здесь, пока голова полна ужасных мыслей. Я встала и потянулась за одеждой.

— Жить одним днем, — прошептала Сильва, передав мне тунику. — Так я себе говорю. Быть смелой еще один день. Продержаться еще один день. Так проще, чем думать про весь месяц, время года, жизнь, — она помогла мне с юбкой. — И ты теперь плачешь из-за меня.

— Ничего, — я вытерла слезы. — Плохой сон приснился, — я обулась и стянула волосы в узел. — Я готова.

Калланские камни были хорошо защищены. Между ними и фермой росли кусты, что были готовы резать, царапать, вредить всем, кто здесь идет. Ежевика. Боярышник. Крапива. И это далеко не все растения здесь.

Мы вышли на площадку, покрытую травой. И здесь были камни: девять лежало кругом, самый высокий был вдвое выше крупного мужчины, а маленькие доставали мне до плеча. Многие лежали так, словно спали. В свете утра их тени были длинными и серыми на траве за ними, напоминая мантии. Камни были старыми. Мох смягчал трещины, лишайники оставили лиловые, золотые и коричневые пятна на их поверхности. Вокруг была тишина, словно земля в этом защитном круге была отделена от обычного мира.

Я шла с девушками, отвечала молитвам Сильвы, но в мыслях было белое лицо Флинта, его рука на прутьях, боль в голосе, когда он сказал: «Я тебя не вижу». Я напомнила себе, где я и что делаю, принялась дышать успокаивающе, как учила меня Карга. Я открыла сознание, сделала его пустым, готовая принять мудрость. Голос Сильвы, ясный и звонкий, отражался эхом в пении птиц в траве у древних камней.

У нас были подношения: кувшин чистой воды, веточка розмарина и медовое печенье. Мы оставили это на каменной плите в центре круга.

— Примите наши дары, Белая леди, — тихо сказала Сильва. — Мы приносим это вам с любовью и надеждой. Благословите эту землю своим присутствием. Пусть это место будет спокойным на нашей страдающей земле.

Ритуал был завершен, и мы повернулись, чтобы уйти, но Крея вскрикнула. С самого высокого камня прилетел кроха, принялся летать вокруг головы Сильвы, крылышки мерцали в утреннем свете. Свирель был здесь, был в безопасности. Теперь была моя очередь вскрикивать, ведь за ним из-за камня появились двое других, один сиял серебром, другой — розовым, и они втроем танцевали, изображая над Сильвой корону. Мы покинули круг камней, а крохи улетели к своему укрытию, пропали из виду.

Я снова плакала. Что со мной такое? Я провела рукой по щекам.

— Нерин, — тихо сказала Сильва. — Плакать можно, — ее глаза тоже были мокрыми. — Мы сделали хорошее дело.

Она была права. Мы совершили важное дело. Мы рисковали, но потому Белая леди осталась с нами. Она была жива и становилась сильнее.

— Знаю, — может, было правильно плакать, пока я была среди друзей. В Зимнем форте плакать я не смогу. Я буду там сильной. Бесстрашной. Мне придется прогонять ужас, что охватывал меня лишь от мысли о грядущем.

* * *

Как только люди Фораса поняли, что я не передумаю, с ужасающей скоростью начали придумывать план. Форас был лидером, как и Тали, он понимал, что нужно сделать, и как это сделать. Он знал, как все осуществить.

— Не так просто паре пройти в Зимний форт и сказать, что кто-то хочет быть Силовиком, — сказал он мне, когда мы сидели на совете на третий день моего пребывания здесь. С нами было немного мятежников, включая Бренна с темной бородой, который решил сопровождать меня. — Если у человека хорошие навыки сражения, то люди короля сразу спросят, как он пришел к ним, откуда он, почему ушел, почему до этого не хотел стать Силовиком. Я рос на ферме и узнал от братьев, что когда человек использует оружие, фермером ему уже не быть. Бренн может сказать, что он из-за границы Олбана, что его обучали в армии другого короля, но тогда ему нужен акцент, чтобы обмануть советников короля. Будет сложно все время это помнить.

— К счастью, — вмешался Бренн, хитро глядя на меня, — у нас есть другая идея. Можно рассказать? — он посмотрел на Фораса.

— Вперед.

— Ты знаешь, что наш атаман, Гормал, поддерживает мятеж. Он выбрал опасный путь, и чем ближе лето, тем опаснее становится. И так для любого лидера, что решил поддержать нас на Собрании. Гормал уже озвучил свою стратегию своему заместителю, мы это знаем. И, наверное, рассказал и тем своим подчиненным, кто должен это знать. Его люди должны быть готовы. Но мы граничим с Эреваном из Скури, а тот верен королю. Гормал не может рисковать, нельзя, чтобы слова о его предательстве дошли до людей Эревана. Потому ему приходится допускать людей короля ездить по его земле и собирать новые силы для Кельдека. Ему нужно молчать, не привлекать внимания до лета. Но он может нам немного помочь.

— Нельзя говорить Гормалу обо мне, — испуганно возразила я. — Это подвергнет риску все восстание!

— Нам нужно лишь сказать ему, что нам нужна история для прикрытия, — спокойно сказал Бренн. — Он это обеспечить может. Его заместитель, наш друг, прикроет его, если нужно. Нас обеспечат вещами и оружием, что подойдут для истории. А история будет в том, что меня отпустил со службы Гормал, чтобы я смог исполнить свою мечту и стать Силовиком. Почему сейчас? Потому что я недавно женился, и мне нужно обеспечивать жену, которая, как оказалось, умелый целитель.

Складно. Даже слишком.

— А какой будет моя история? — спросила я.

— Как только они увидят навыки Бренна, ты их интересовать не будешь, — сказала одна из женщин, Марнит. — Сделай своей родиной неизвестную часть Гленфаллоха, скажи, что тебя учила бабушка всему, что ты знаешь, и никто не станет задавать вопросы. Есть у них такая слабость. Полезная.

— Как долго мы будем говорить с теми людьми и получать вещи и оружие? — спросила я.

— Тебе не стоит пересекаться с той волшебной армией по пути на север, — сказал Форас. — Я отправил людей следить за ними. Они движутся в Зимний форт, но мы ждем подтверждения, что путь для вас чист. Мы хотим, чтобы Бренн сам предложил себя в Силовики, а не был забран в особые силы. Пока мы ждем, мы организуем прикрытие.

Я кивнула, понимая, что в таких обстоятельствах это лучший план.

— Если прилетит еще птица, когда я уйду, — сказала я, — я о посланнике Тали, то расскажете ей, что происходит, — Тали хотела отправить Горта без магических способов. Он мог уже быть в долине, ведь погода это уже позволяла. Но он не мог меня найти. И в Зимнем форте он меня искать не сможет.

— У меня есть вопрос, — сказала Марнит. — В первый день, когда ты рассказывала о себе, ты сказала, что добрый народец тянет к тебе даже без зова. Ты рассказала, что кроха разрывался между тобой и другим Зовущим, чувствуя влияние обоих. Если это так, почему не проявить свое влияние на той армии? Почему они не ощутили твою магию?

— Это не магия. Не моя магия. Зов идет из уже существующего. Из земли, воздуха, огня и воды. И из духа, что глубоко внутри. Может, они меня чувствовали, хотя я не звала. Но другой Зовущий был к ним ближе. А еще там были Силовики с железом, окружали их, — я видела неозвученные вопросы на лицах товарищей. — У нас есть лишь один шанс победить, и он на Собрании. Попав в форт, я не буду сражаться силой пленников с людьми короля. Я не буду проверять, сильнее мой дар или нет. Не раньше середины лета. Но я хочу, чтобы они знали, что они не одни. Что свобода близко, — я подумала о Шепоте, идущем в конце армии, его большие глаза были пустыми, на белых перьях алела кровь. Эана приведут к ним, в ряды испуганных юношей, и их с добрым народцем, большим и маленьким, сильным и слабым, заставят участвовать в этой жестокой и разрушительной игре. — Я хочу принести им надежду.

* * *

Все было готово: одежда и оружие, еда в дорогу, узелок целителя, что был больше и лучше, чем тот, с которым мы покинули Ульи. Мне немного изменили внешность, хотя вариантов было не много. Крея обрезала мне волосы до плеч и выкрасила в рыжевато-красный с помощью смеси из скорлупы грецкого ореха и сока свеклы. В Зимнем форте мне придется повторять процесс, когда начнет показываться натуральный цвет. Одежда на мне была из богатой ткани и была сшита лучше, чем то, что я носила раньше. Это соответствовало статусу Бренна у Гормала. Женщины из Калланских камней научили меня ходить как леди, показали, как заплетать волосы в гладкий пучок, чтобы не торчало ни прядки. Я училась приседать в реверансе. Я напоминала себе, что в Тенепаде не было слова невозможно.

Люди Фораса сообщили, что путь чист, армия добралась до Зимнего форта и вошла в крепость, воины-фейри, юноши-фермеры и остальные. Бренн подозревал, что Силовикам придется превращать эту толпу в силу для боя. И время у них могло быть ограниченным, но они захотят такого человека, как Бренн, который уже был многому обучен, чтобы он хотя бы играл роль стража.

Мне придавало сил спокойствие спутника. Но я не знала, понимал ли он, куда мы идем.

— Ты когда-то бывал на Собрании? — спросила я в ночь перед тем, как мы собирались уйти.

— Старался избегать, Нерин. Но я слышал достаточно.

— Я тоже думала, что слышала. Отец рассказывал. Но ничего меня не готовило к этому. И…

— Что?

— До середины лета тебя могут попросить сделать то, что идет против всего, во что ты веришь. Ужасные и жестокие поступки. И тебе придется слушаться беспрекословно.

— Знаю, — он говорил мягко, словно с ребенком. — Я годами в группе Фораса.

Я думала о том, как годы двойной жизни сказались на Флинте. Тяжкий груз, что он нес каждый день, подавленный взгляд, что появлялся у него часто. Я не переставала думать про тот сон.

— Ты еще этого не делал, — сказала я. — Это скажется. На нас обоих.

Бренн серьезно посмотрел на меня, прищурив темные глаза на сильном бородатом лице.

— Я знаю, что может ждать впереди.

И тут пришел Форас с чем-то в руке.

— Вам нужно это, — сказал он, передавая нам по маленькому свертку. — Ты знаешь правило, Нерин?

— У меня есть свой, — сказала я. Болиголов, способ избежать пыток. Кодекс мятежника означал, что человек лучше убьет себя, чем выдаст секреты.

— Принимать только в экстренных случаях. Кельдек использует теперь добрый народец, и твоя роль для нас еще важнее. Я должен сказать, хоть мы уже спорили много раз, что я не уверен, что ты делаешь правильный выбор. Даже с Бренном ты будешь уязвима при дворе. Я буду задерживать дыхание до самого Собрания, не зная, не помешал ли я стратегией нашему шансу на успех.

Я выдавила улыбку.

— Не ты помешал, Форас. А я.

— Что ж, готовы? — его бодрый тон был фальшивым.

«Жить одним днем, — вспомнила я слова Сильвы. — Быть смелой один день. Преодолевать один день».

— Готовее некуда, — сказала я.

* * *

Следующим утром я пошла к камням с Сильвой, вдвоем, и я взяла барабан. Сильва произнесла молитву, и мы возложили свежие цветы к самому высокому камню. А потом Сильва отошла, и я села, скрестив ноги, на землю с барабаном в руках.

День был прохладным, солнце скрывалось за облаками. Если птички и вылетали за едой в высокой траве, они это делали в тишине.

Я сидела безмолвно. Не звала. В Зимнем форте мне придется скрывать дар. Мне нужно будет казаться обычной. Я буду девушкой, потрясенной тем, что оказалась при дворе короля. Но не испуганной, потому что это привлечет внимание. И какая бы девушка не боялась бы не так поставить там ногу? Я видела, как король и королева обходятся с теми, кто ошибался, хоть ошибки и были мелкими.