Зубрилка для Чёрного

Глава 6

Глава 6

Катя

— Боже, Игнат! — мой голос звенит от напряжения.

Он тихо и хрипло смеётся и забирает из моей руки учебник. Откидывает его на подоконник рядом, заправляет волосы за ухо и с рычанием спрашивает, сверкая глазами:

— Что этот от тебя хотел?

— Игнат… Он извинялся. Почему ты такой грубый?

— Грубый? — сжимает мои колени, вызывая в моём теле странную реакцию. — Этот мудак повредил тебе руку, а ты его защищаешь.

— Он просто разозлился, — шепчу тихо. — Он… Просто ты влез в наш разговор, вот Марк…

— Какая ты Зубрилка бесячая, — кривит губы. — Невыносимая.

— Я же… Я же к тебе не лезу, Игнат. Я твоего внимания не добиваюсь. Я ведь…

—Сядешь на физике со мной, — перебивает грубо, вскинув руку и пальцами сжав мои губы. — Я решу за тебя контрольную, Зубрилка. И когда ты молчишь, а не блеешь, как овца, ты выглядишь умнее.

— Ты хам! — выдыхаю с обидой в голосе.

— А ещё мудак и тварь, Зубрилка, — кривится. — Учти, Бунтарёва, сядешь со своей подружкой, за шкирку пересажу. Я дважды не предлагаю.

Уходит. А я остаюсь сидеть на подоконнике, хлопать глазами и пытаться понять, что только что произошло.

Грубые слова Игната ранят. Я спрыгиваю с подоконника, поворачиваюсь к окну и смотрю во двор, где некоторые школьники сидят на лавочках. Стекло холодное, поэтому я прижимаюсь к нему лбом, чтобы привести чувства и мысли в порядок.

Мой взгляд замирает на крыльце, на которое выходит Чернышев. В его руках появляется Никотиновая палочка. Мне мерещится, что я вижу, как огонёк зажигалки освещает его лицо, заострённые черты лица. Я поднимаю руку и пальцами прикасаюсь к стеклу. Мне кажется, что я могу прикоснуться к нему. Обвести черты лица.

Меня поражает и пугает то, что за один день мои чувства изменились настолько резко. На сто восемьдесят градусов. Если раньше я никогда не смотрела в его сторону, то сейчас я не могу отвести от него глаз. Он вызывает во мне самые разнообразные желания. Сильные. Запредельные. Не поддающиеся никаким доводам разума.

Я наблюдаю за парнем, пока не звенит звонок на урок. Его ленивые движения завораживают. То, как он поднимает и опускает руку. То, как выпускает дым. Я никогда раньше не смотрела на него так. Никогда не рассматривала, как объект интереса. А сейчас я не могу отвести от него глаз. Странные эмоции распирают грудную клетку.

И только звонок на урок вырывает меня из странного, сладкого дурмана, в который я проваливаюсь. Я прячу учебник в рюкзак, закидываю его на плечо и иду в кабинет.

Сажусь на самую заднюю парту, которую никто не занимает. Класс заполняют одноклассники. Юля с удивлением смотрит на меня, выгибает аккуратную бровь, но ко мне не подсаживается. Занимает своё место на третьей парте.

Когда в класс заходит Игнат, я вся напрягаюсь. Смотрю на парня, который хмурым взглядом окидывает класс. Карие глаза замирают на мне. На лице невозможно прочитать эмоции. Он с отрешённым видом приближается к парте. Кидает на пол рюкзак. Садится. От него пахнет морозом и никотином. И я втягиваю этот запах. Ещё раз. И ещё раз.

Нам раздают тетради для самостоятельных и контрольных работ и сборники с задачами. Игнат забирает себе обе тетради, первой открывает мою. Решает мой вариант за двенадцать минут. Возвращает тетрадь мне.

— Сделай вид, что пишешь, — велит глухо.

Я беру ручку в левую руку и до конца урока сижу над тетрадью, вглядываясь в ровные буквы на листе, написанные Чернышевым. Когда раздаётся звонок и у нас собирают тетради, Игнат выходит из кабинета, не кинув на меня больше ни единого взгляда.

Я бегу за ним. Слышу за спиной, как меня окликает Юля. Но мне сейчас необходимо поблагодарить молодого человека за помощь. За то, что он так просто и быстро решил возникшую проблему.

Я нагоняю Игната лишь на лестнице, ведущей вниз, к раздевалкам.

— Игнат, подожди, пожалуйста, — застываю на верхней ступени.

Наблюдаю за тем, как напрягаются широкие плечи. Чернышев медленно оборачивается ко мне и вскидывает голову. Справа от него окно. Свет падает на красивое лицо, делая черты выразительными. Красивыми до спёртого дыхания в груди.

— Игнат, спасибо большое за помощь! Я бы сама никогда не смогла решить… А, тем более, левой рукой. Спасибо, — выдыхаю благодарно и на одном дыхании.

— Благодаришь меня, Зубрилка? — он странно щурит глаза и склоняет голову к плечу.

— Да, — киваю и робко улыбаюсь. — От всего сердца.

— Знаешь, крошка, — он медленно начинает подниматься ко мне, сверля меня взглядом холодных карих глаз, — я всегда предпочитаю другую благодарность. Более горячую. Телесную.

Моргаю. Хмурюсь. Пытаюсь вникнуть в смысл его слов. И когда до моего мозга медленно доходит, я вся вспыхиваю. Больше всего от смущения горят уши и затылок. Я отшатываюсь от молодого человека.

Игнат что-то видит в моих глаз, поэтому криво ухмыляется и выплёвывает:

— Будешь мне должна, Зубрилка.

Он сбегает по лестнице, а я сразу иду в спортзал, показываю учителю физкультуры справку. Она позволяет мне уйти в библиотеку. За урок я дочитываю книгу. Как и всегда, я настолько погружаюсь в роман, что не слышу и не вижу ничего. И только закрыв книгу, кидаю взгляд на часы и вижу, что пора спешить на пятый урок.

Историю у нас ведёт классный руководитель. В её классе выключен свет, столы сдвинуты, на них скатерть и угощения.

— Ну, мои дорогие одноклассники, я решила не грузить вас контрольной работой. Посмотрим фильм, поедим пиццу, поболтаем. Это наш последний Новый год вместе.

— Но мы же завтра едем все вместе в «Ледяную рощу», — говорит Юля.

— Но в классе так больше не соберёмся, — подмигивает Дарья Игоревна. — Садитесь.

Смеясь, все занимают стулья вокруг стола. Я немного мешкаюсь, но сильная рука подталкивает в спину и передо мной выдвигают стул, на который я опускаюсь. Оборачиваюсь, чтобы поблагодарить того, кто помог, но за спиной никого нет.

— Катюха, — Юля склоняется ко мне и шепчет на ухо, — слушай, Даша сегодня устраивает вечеринку в честь Нового года и окончания четверти. Ты пойдёшь со мной?

— Юль, я не могу. Мне нужно вещи собрать. Да и Ульяна с племянником приедут. Я хочу с ними время провести.

— Какая же ты у меня зануда, — подруга дует губы и закатывает глаза. — Что мне с тобой делать? Из дома не вытащить, — фыркает и сверкает глазами.

— Ты же знаешь, что я не переношу громкие звуки и скопление людей, — виновато пожимаю плечами.

— Знаю, Катюш, — Юля вздыхает. — Поэтому и не хожу на тусовки. Но сегодня я очень хочу пойти. Там будет… в общем, один парень, который мне очень нравится. И… Катю-ю-ю-ша, ты дашь мне своё черное блестящее платье? По-зя-зя-я-я, — тянет и хлопает голубыми глазами.

— Конечно, — улыбаюсь и пожимаю плечами.

— И туфельки к ним? — выпячивает губу.

— У тебя нога на два размера больше, — напоминаю тихо.

— Ничего страшного, — беззаботно машет рукой. — Потерплю ради такой красоты. Ну, Катюш, у меня денег нет на такие. Чего тебе стоит? Всего один раз! Пожалуйста. Тебе твой отец таких гору купит.

— Мне не жалко, Юль. Но для ног это вредно.

— От одного раза ничего не случится, — пожимает плечами. — Спасибо тебе, Кать. После школы забегу к тебе.

Подруга тянется к стакану с соком и теряет ко мне интерес. Она отворачивается к Даше и весело смеётся с ней. У меня в груди странное чувство появляется. Не ревность, нет. Обида. Грусть. Чувство одиночества. Вроде Юля сидит рядом, но она не со мной. Я чувствую себя пустым местом.

Я опускаю взгляд на свою руку. На шарф Игната. И чуть голову поворачиваю. Незаметно втягиваю запах, к которому уже привыкла за целый день. Перевожу взгляд на окно, где пролетает несколько снежинок. Задерживаю дыхание и с восторгом смотрю на улицу, где начинает идти снег. Губы трогает улыбка.

Я обожаю снег. Душа тут же замирает в ожидании волшебства и чуда.

Продолжая улыбаться, отвожу взгляд от окна и перевожу на Игната. И вздрагиваю. Сердце замирает, потому что молодой человек смотрит на меня. Пристально. Исподлобья. И даже зло.

Улыбка медленно сползает с моего лица. Мне кажется, что с каждым мгновением лицо Чернышева становится всё злее. Я не понимаю его эмоций. Чем они вызваны. Поэтому отворачиваюсь. Беру стаканчик с соком в дрожащую руку и подношу к губам, делаю несколько глотков. И больше в сторону Чернышева не смотрю. Я с тоской жду, когда позволят уйти домой. Когда я смогу оказаться в своей комнате. Когда мамуля зайдёт ко мне и обязательно принесёт чай с чем-то вкусным, что она только испекла. Когда папа вернётся с работы и обязательно спросит, как прошёл мой день. И подарит что-то маленькое, незначительное, но безумно приятное. Когда за ужином, я, затаив дыхание, вновь буду с любовью и восторгом наблюдать за своими родителями. За их мимолётными прикосновениями и взглядами. За их любовью, о которой я мечтаю.

Когда Дарья Игоревна отпускает нас домой, Юля забирает мой рюкзак, подхватывает меня под руку и тащит из школы на остановку. Подруга щебечет, как сорока на ветке, а я подставляю лицо колючим снежинкам и улыбаюсь.

Я счастлива из-за того, что следующие две недели я проведу дома. Со своей семьёй. Только ближайшие два дня я проведу на горнолыжном курорте с одноклассниками. Юля уговорила.

Как только я открываю дверь, мама выходит встречать нас. Она застывает, когда видит мою подругу и поджимает губы.

— Здравствуйте, Вероника Олеговна, — говорит Юля.

— Здравствуй, Юлия, — мама кивает.

— Ой, Вы что-то вкусное готовите, — подруга ведёт носом. — Как всегда кулинарный шедевр. Дадите попробовать? Я очень голодна.

Я с недоумением смотрю на Юлю, которая полчаса назад съела два куска пиццы.

— Я готовлю ужин. Ещё не готово, — отвечает сдержанно мама. — Котёнок, привет.

— Привет, мамуль, — улыбаюсь родительнице и тут же ловлю полную любви и нежности ответную улыбку.

— Кать, пойдём в твою комнату, — Юля берёт меня за больную руку, которую я освободила от шарфа, потому что мне казалось, что она перестала болеть.

Я тихо охаю, но подруга даже не замечает этого. Она тащит меня в мою комнату. Плюхается на стул и разглядывает книги на полках, которые совсем недавно подарила мне Уля.

— Смотрю, количество любовных романов в твоей библиотеке растёт.

Я смущаюсь и лезу в шкаф за платьем.

— Вот платье, Юль. Вот туфли.

— О. Прекрасно. Спасибо, — девушка тут же хватает вещи и засовывает их в свой школьный рюкзак. — Слушай, Катюш, я бы осталась у тебя поболтать. Но мне ещё голову нужно помыть и укладку сделать. Сама понимаешь. Я побегу.

Она коротко целует меня в щёку и исчезает из комнаты. Я качаю головой и спускаюсь на кухню, где мама готовит ужин. Тихо сажусь за стол и, сложив руки на столешнице, с любовью и щемящей нежностью наблюдаю за мамой.

— Ой, Боже, — мама вздрагивает, когда замечает меня. — Котёнок, ты меня напугала.

— Прости, мамуль. Я просто так обожаю смотреть, как ты готовишь, — улыбаюсь виновато.

— Где Юля? — мама смотрит на дверь, будто ждёт, что подруга сейчас войдёт на кухню.

— Она уже ушла.

— Ушла? Так быстро? Катя, — строго сводит брови вместе. — Она снова взяла твои вещи?

— Мам, — виновато опускаю голову.

— Котёнок, — родительница тяжело вздыхает и подходит ко мне. Встаёт рядом и рукой касается волос. — Ты же знаешь, что она мне не нравится. Катя, она… неприятная. Ты не видишь, что она пользуется твоей добротой. Она берёт твои вещи, а потом не возвращает.

— Но это же нормально, когда друзья делятся, — возражаю, хотя в глубине души знаю, что мама права.

— Я не буду ничего говорить, Кать, — родные и ласковые пальцы касаются щеки. — Разбираться в людях научишься с опытом. Знаешь, что?

— Что? — вскидываю глаза на маму.

— Мы с папой любим тебя. И всегда рядом.

Я обхватываю тонкий стан мамы и щекой прижимаюсь к её животу, в очередной раз чувствуя безграничное счастье. Мне повезло с родителями. Безумно повезло.

Вечером, лежа в кровати, открываю видео, которое мне прислала Юля. Мой взгляд первым делом выхватывает Чернышева, который почти весь вечер сидит на одном месте, широко расставив ноги и с безучастным видом взирая на окружающих.

Когда я осознаю, чем занимаюсь, закусываю до боли нижнюю губу и блокирую экран телефона. Оглядываюсь, будто кто-то мог заметить, чем я занималась. Прячу телефон под подушку, выключаю и ложусь спать.

Последняя мысль, которая посещает мою голову перед тем, как я засну, — я завтра его увижу. И отогнать её никак не получается.