Зубрилка для Чёрного

Глава 8

Глава 8

Катя

Согревает замёрзшее тело. И обволакивает теплом сердце, которое сегодня так больно ранили. Я улыбаюсь. И тянусь во сне за этими пальцами, за тихим голосом. Хочу быть ближе. Хочу втянуть такой знакомый запах. Мне кажется, что я слышу тихий смешок. Кто-то проводит пальцами по приоткрытым во сне губам.

Я чувствую себя счастливой и защищённой. Вся тоска, которая не отпускала меня даже во сне, улетучивается.

Я просыпаюсь, когда автобус останавливается у отеля, а Юля толкает меня в плечо.

— Мы приехали, Катя. Пойдём.

Девушка берёт свои вещи и, не дожидаясь меня, выходит из автобуса со своим чемоданом. Я вновь расстроенно закусываю нижнюю губу, скидываю капюшон с головы, надеваю очки и шапку, сонно хлопаю глазами. Зеваю и прикрываю рот ладошкой. Чувствую на себе взгляд. Никогда раньше не знала, что взгляд может быть осязаемым. Но сейчас кто-то смотрит на меня. Скользит по мне взглядом. Поэтому я медленно поворачиваю голову направо и вижу Игната. Парень сидит на своём месте. И со скучающим видом ждёт, когда все выйдут из автобуса.

Кажется, что от скуки он решил наблюдать за мной. Я сразу вспоминаю свой сон. Голос и запах Игната, его крепкие руки, которые успокаивали. Хмурюсь. Мне это явно приснилось. Не мог же он Юлю прогнать. Да и с чего бы он стал со мной так ласково разговаривать?

Убираю руку ото рта. Поправляю очки на носу. Поднимаюсь со своего места, тянусь к багажной полке, куда мой папа закинул мой чемодан. Я могу только кончиками пальцев коснуться ручки чемодана. Я вытягиваюсь в струнку, пыхчу от напряжения, пытаюсь потянуть на себя. Но у меня ничего не выходит, как не стараюсь.

— Катюш, давай помогу, — слышу голос Марка справа от себя.

— Ой, — улыбаюсь однокласснику и отхожу в сторону. — Я была бы очень благодарна, Марк. Папа поднимал чемодан, а я никак не дотянусь.

— Сейчас всё решим, — подмигивает мне парень, а я смущённо краснею и опускаю глаза.

Мне кажется, что я за спиной слышу раздражённый вздох. Но оборачиваться не решаюсь. И так слишком откровенно и долго смотрела на Игната. И так привлекла ненужное внимание. Поэтому я перекатываюсь с пятки на носок и смотрю на носки своих сапог.

— Чёрт. Далеко улетел, — я вскидываю глаза на Марка, который хмурится. Парень ненамного выше меня, поэтому тоже никак не может дотянуться до чемодана.

— Отойди, задохлик, — слышу раздражённый голос сзади.

— Чернышев, твой длинный язык баллов к твоему интеллекту не добавляет, — кривится Марк.

Я тихонько вскрикиваю, когда вижу, как над моим плечом появляется крепкая смуглая рука, стремительно несётся вперёд. Пальцы молодого человека сжимают горло Марка.

— Игнат. Ты что делаешь? — я резко разворачиваюсь лицом к Чернышеву и вскидываю голову.

Смотрю на его профиль. В его злое лицо, на котором написана ненависть.

— Чернышев! Отпусти, пожалуйста. Ты зачем? Пусти, — вскидываю руки и ладошками со всей силы давлю на грудь молодого человека.

Он медленно переводит на меня взгляд. Зрачки в карих глазах сужены. Взгляд злой. Волчий. Будто сейчас Игнат кинется вперёд и растерзает меня.

Я в испуге отшатываюсь. Одёргиваю ладони и прячу за спину.

Игнат рычит. Скалится, как зверь. И убирает руку с горла Марка. Одноклассник кашляет, растирает пальцами горло, на котором уже видны следы от чужих пальцев. Игнат смотрит на него с презрением, а потом переводит взгляд на меня.

— Подобрала себе задохлика, Зубрилка. Ты очки смени, получше присмотрись. Хотя… — тянет и пренебрежительным взглядом скользит по мне. — Задохлик под стать тебе. Книжный червь.

Мои щёки начинают пылать. В носу щиплет. Но я шмыгаю носом и звенящим от слёз голосом говорю:

— Не за чем оскорблять меня, Игнат. Я тебя не трогала. Иди… Иди к Даше. Она тебя ждёт.

— А ты ревнуешь, Зубрилка? — вдруг довольно ухмыляется и резко склоняется ко мне, приближается так близко, что я чувствую жар его огромного тела и запах, присущий лишь ему.

— Ревнуют тех, кого любят, Игнат, — отвечаю тихо, отводя взгляд. — А меня с тобой ничего не связывает. И связывать не может.

— Что? Недостаточно хорош? — вскидывает руку и пальцами сжимает мой подбородок.

Я чувствую, как от места прикосновения его горячих пальцев к моей коже по всему телу горячие змейки разбегаются. Колени подгибаются, но я упрямо поджимаю губы. Не отвечаю. Дёргаю головой.

Но вместо того чтобы убрать от меня руку, Игнат большим пальцем проводит по моим опухшим от слёз губам.

— Убери от неё руки, — слышу ярость в голосе Марка.

Чернышев ничего не отвечает. Хмыкает. Смещает палец на мою щёку, проводит один раз. И только после этого убирает руку.

Без труда снимает с полки мой чемодан.

— Зубрилка, ты туда все свои учебники засунула? — слышу его тихий смех.

— Спасибо, Игнат, — я улыбаюсь, делая вид, что не слышу его вопрос.

— Я провожу до комнаты. Не хочу, чтобы ты застряла в сугробе с чемоданом. Потом всю жизнь будут мучать муки совести.

— Игнат, спасибо, но я сама, — я взволнованно кусаю губы.

Мне хочется убежать от парня как можно дальше. От его взгляда. От его пристального и пугающего внимания.

— Я провожу Катю, — с упрямством в голосе говорит Марк.

— Ты свободен, Жиглов, — кидает небрежно Игнат.

Марк раздражённо выдыхает, подхватывает свою сумку с вещами и направляется на выход из автобуса. Замирает возле меня и говорит с вызовом:

— Ещё увидимся, Катюш.

Я киваю быстро, а сама вскидываю взгляд на Игната, который почему-то злится и играет желваками. Смотрит испепеляющим взглядом на Марка, который выходит из автобуса.

— Зубрилка, да у тебя поклонник появился, — хмыкает, но в глазах лёд. — Думаю, этот олух не осмелится засунуть язык тебе в рот и через два месяца.

— Ты что такое говоришь? — я вспыхиваю и распахиваю от возмущения рот, хватая воздух.

— Правду, Катя. Чистую правду, — низко склоняет голову и дыханием опаляет щёку.

Я опускаю глаза, часто дышу. Близость молодого человека очень волнует. Жар его тела. Запах. Напор. Всё действует на меня. Всё это кружит мне голову. Заставляет колени дрожать, а кровь лавой бежать по венам.

— Ты всё никак не ответишь на мой вопрос, Катя, — слышу искушающий шёпот в волосы.

— Как и ты на мой не дал ответа, — я вскидываю глаза на парня. — Чего ты хочешь от меня? К чему всё это?

— Что именно, Зубрилка? — ухмыляется и склоняет голову к плечу. — Что конкретно тебя не устраивает?

Его взгляд скользит по моему красному лицу, останавливается на губах. Я хочу провести по ним языком, но сдерживаюсь. Я боюсь, что он решит, что я привлекаю его внимание.

— Я хочу знать, чего ты от меня хочешь? Зачем ты… постоянно так… касаешься? И говоришь? — не знаю, откуда беру смелость, чтобы произнести эти слова.

Игнат запрокидывает голову назад и заливисто смеётся.

— А ты, Зубрилка, недогадливая. Ты, — становится серьёзным, — реально не догоняешь? Не понимаешь, чего, — выделяет, — я хочу?

— Нет! — отвечаю твёрдо. — И, честно говоря, я знать не очень хочу! У тебя есть девушка! А я… А у меня… чувства к другому парню!

— Да ты что, Зубрилка? — шагает так близко, что носки его ботинок касаются моих сапог.

Мой лоб оказывается у его груди, волосы шевелятся от надсадного дыхания Игната. Я не поднимаю голову, потому что боюсь, что вновь попаду в плен его глаз и утону в них.

— Ты, дрожишь, как мышь, только от холода? — миллиметр отделяет его губы от моего лба. — Ты вся покрыта мурашками, — пальцами прикасается к шее, которую я не успела обмотать шарфом, — только от холода? Постоянно облизываешь губы, только по одной причине, — он чуть сгибает колени и присаживается так, чтобы лица оказались на одном уровне, а дыхание касалось моих губ, — от мороза пересохли. Так всё, Зубрилка? — хриплый смешок.

— Д-д-д-а-а-а, — заикаясь, выдавливаю из себя. — В-в-в-сё т-т-так.

— А зубы стучат от холода, — продолжает с издёвкой.

Я делаю шаг назад. Качаю головой и с горечью выдыхаю:

— Ни к чему все эти игры, Игнат. Я знаю, что ты привык выигрывать. Знаю, что любишь вкус победы. Но я не твой противник, Чернышев. А это не ринг. И я не твой противник. Я уже говорила тебе, но повторюсь — я не трофей. И не стану очередной галочкой в твоём списке. Ты уж прости, но, если ты всё это не перестанешь делать, я…

Замолкаю. Судорожно пытаюсь хоть что-то придумать, но у меня не выходит. Я не умею угрожать, не умею говорить гадостей. И сейчас корю себя за излишнюю доброту и мягкость, за неумение постоять за себя.

— Что ты сделаешь, Зубрилка? М? — хмыкает.

— Я брату скажу, что ты меня преследуешь. И папе! — звучит глупо и смешно, но промолчать я не могу.

— Я сделаю вид, Зубрилка, что мне страшно, — выплёвывает Игнат.

Повисает тяжёлая тишина между нами. Я тяну руку для того чтобы забрать свой чемодан, но молодой человек не позволяет мне этого сделать. Перехватывает мои пальцы и сжимает.

— Я ясно сказал, что провожу.

— Спасибо… Но я сама справлюсь.

Не слушает. Надевает куртку, снимает с полки свой рюкзак, закидывает себе на плечо и берёт мой чемодан за ручку.

— Шуруй вперёд, Зубрилка.

Я кидаю на него взгляд исподлобья, тяжело вздыхаю и иду на выход, понимая, что спорить с парнем бесполезно. Я не такая боевая и вспыльчивая, как мой брат. Совсем не умею постоять за себя. Поэтому направляюсь в отель.

— Почему ты ныла, Зубрилка? — летит в спину вопрос.

Я на мгновение застываю. Слова обидные и грубые. И я проглатываю их. И игнорирую вопрос. Ускоряю шаг. Спешу в отель.

— Что тебе твоя подружка сказала? — нагоняет ещё один вопрос.

— Ничего, — лгу.

Чернышев хмыкает, но больше вопросов не задаёт. Я захожу в отель, где на ресепшене Марк забирает электронный ключ от комнаты. Я подхожу к стойке, протягиваю приветливо улыбающейся женщине паспорт. Она быстро вбивает в базу данные и протягивает мне ключ.

— Ваша комната триста девятнадцать.

— Спасибо большое, — я широко улыбаюсь и поворачиваюсь к классной руководительнице, которая следит за тем, чтобы все ученики заняли свои комнаты.

— Катюша, ты делишь комнату с Юлей. Я в триста двадцать пятом номере остановилась. Если возникнут вопросы или что-то нужно, стучись и заходи. Через час спускайся на обед. Потом пойдём в бассейн.

— Хорошо. Спасибо.

— Пойдём, Зубрилка, — на поясницу ложится рука молодого человека, который уже получил ключ от номера.

Вижу, как Дарья Игоревна окидывает нас заинтересованным и немного удивлённым взглядом, но ничего не говорит. Я следую за Игнатом в лифт. Радуюсь, когда вместе с нами в кабинку заходит ещё четыре человека. Оставаться с Чернышевым наедине в замкнутом пространстве я боюсь. Потому что взгляд молодого человека снова сверлит меня. Снова скользит по лицу. Я смотрю вниз, на свои ногти, будто впервые вижу их. И выскакиваю из лифта, когда он останавливается на третьем этаже. Нахожу свой номер и замираю у двери.

Рядом останавливается Игнат и ставит передо мной чемодан.

— Знаешь, Катя, на твоём месте я бы к чёрту послала такую подругу.

— Что? — я совсем не ожидаю таких слов от парня и вскидываю на него глаза.

— Бежать от таких друзей нужно, Катя. Когда подруга называет тебя серой мышью и высмеивает твои увлечения, — пальцами обхватывает мой подбородок и заглядывает в глаза, — это максимально фиговый друг.

— Но…Может, я её чем-то обидела? — я пожимаю плечами.

— Тем, что не дотягивает.

— Чего? — хмурюсь, не понимая.

— Будь осторожна, Зубрилка, — криво ухмыляется и одёргивает руку.

Теряет ко мне всякий интерес и удаляется в свою комнату. Я провожаю его взглядом. И только тогда, когда молодой человек скрывается в комнате, прихожу в себя, провожу языком по губам, на которых остался вкус и запах Игната, открываю дверь и захожу в номер.