Зверь 3

Глава 15

— Вот только небольшой эпизод меня смущает, — нахмурился Локи, глядя на карту Сумеречного Мира. — Как нам заставить Бальдра и Видара оставить Тора? Ведь они знают, что за спиной Тора будут стоять, как за каменной стеной!

Чопля тоже нахмурила бровки. Даже надула губки, что являлось степенью крайней озабоченности и задумчивости. Я постарался удержаться от улыбки — это всегда так забавно выглядит, что не передать.

В кабинете Локи помимо нас троих ещё был Тьяцци. Он уже успел схоронить Идунн в своих хоромах, а я, каюсь, подбавил той зелье Небесной Пустоты в воду.

Конечно, Идунн сначала обзывала Локи последними словами, когда портал их перенес в мир великана Тьяцци. Локи относительно честно попытался всё объяснить, рассказать, что он против Рагнарёка и пытается остановить его, однако… Когда женщина злится, то никакие доводы разума не могут пробиться сквозь бушующее возмущенное пламя. Богиня раз за разом уточняла маршрут, куда может отправиться Локи, гоня перед собой пендалями криво улыбающегося Тьяцци.

И долго бы им пришлось выслушивать все эти возмущения, если бы пронырливая Чопля не поднесла богине для успокоения бокал с водой. Конечно, первый бокал был выплеснут в лицо Локи. Я предупреждал о таком сценарии, поэтому Локи со стойкостью горного козла вытерпел этот небольшой водопад. Второй бокал был адресован Тьяцци. Ледяной великан только смахнул снежинки с рожи.

А вот в третий как раз и было добавлено зелье Небесной Пустоты. На этот раз разгоряченная женщина сделала пару глотков. Сделала и упала в объятья подскочившего Локи.

Может быть это и было неправильным решением, но по словам Локи у нас осталось не так много времени, прежде чем огромный волк Фенрир выберется из подземелий, где он был связан волшебной цепью Глейпнир, которую гномы сделали из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил. По последним данным, у нас осталось неделя, а то и меньше.

Для чего мы усыпили Идунн, спросите вы, уважаемые читатели портала Автор Тудей?

А я вам отвечу — чтобы было меньше шума и она не мешала нам работать. Пока богиня удобно спит в спальне великана Тьяцци — никто не сможет отведать молодильных яблок. Мы с Чоплей перетрогали все яблоки до одного, а те сморщились и превратились в гнилушки. Теперь их не будет есть даже самый голодный на свете верблюд. После этого мы отправились к Тьяцци, помогать с бушующей богиней.

Но если вам вдруг будет интересно, как мы так быстро переместились из сада богини в хоромы Тьяцци, то я вам отвечу — мы честно сперли нити норн. Да-да, те самые нити, которые позволяли богам прыгать из одной точки Сумеречного Мира в другую. Конечно, нитей было немного, но для нашего плана должно хватить.

Теперь на нашей стороне была логистика, хитроумный план, красивый я и задумчивая Чопля. Локи и Тьяцци можно не считать — они чисто для картинки. Ну да ладно, не для картинки, но всё равно большую часть плана предстоит сделать нам с Чоплей. Кстати, пора возвращаться из раздумий и предлагать Локи разумное решение.

А то напридумывают ещё чего, а нам потом расхлебывай…

— Вот ты больше всех знаком с богами, — сказал я, когда в покоях шум от мыслительного процесса стал похож на перекатывание валунов по речке. — Скажи, что они любят больше всего в спокойное время?

— Да как чего — как и обычные люди, бухнуть, вздремнуть и переспать с красивой женщиной, — пожал плечами Локи. — А чего ещё богам делать в другое время? Если нет никакого нападения на замок Всеотца, то и делать-то особо нечего. Богини же в это время плетут интриги, сплетничают и прихорашиваются. Всё как у обычных людей, только боги по существу круче и могут гораздо больше…

— Ага, значит, богам присущи человеческие слабости… — почесал я подбородок.

В последнее время у меня начал пробиваться легкий пушок. При этом он чесался так, словно корни волосинок специально задались целью расчесать всё подряд. Я уже и забыл каково это — быть молодым. Забыл, что на рожу выскакивают прыщи, а молодая поросль не имеет ничего общего с окладистой бородой, которую иногда подравнивают острым топором цирюльники из барбершопа.

Но если у меня чешется подбородок и одеяло по утрам поднимается вигвамом, то каково должно было быть богам, у которых от постоянного омоложения происходит похожие вещи? То есть гормоны играют и у них. А если у богов всё гипертрофировано, то и гормоны играют гораздо круче. А это значит…

— Мне нужна помощница из реального мира, — сказал я.

— Чо пля? То есть как? А как же я? — тут же возмутилась Чопля.

— Ты мне всегда нужна, а помощница только для этого дела. Так что не рычи. У тебя немаловажная роль в дальнейшем плане. Но чтобы двух мужчин сбить с толку… Тебя маловато, подруга.

— Да я… Да я… — разгорячилась было Чопля.

— Ты сумеешь соблазнить двух богов? — в лоб спросил я.

— Ну… если меня накрасить, а их полгода подержать на голодном пайке…

Великан и Локи зычно расхохотались. Конечно, какой мужчина поведется на гневно трясущую крылышками пикси? Если только боги будут необыкновенными извращенцами и склонны к мелким женщинам. Однако, по моим данным — ни один из богов подобными извращениями не страдал.

— Кого тебе нужно добыть из реального мира? — спросил Локи.

— Одну суккубку, — ответил я. — Уж если кто и сумеет отвлечь двух богов, то только она.

Действительно, если Марина Селезнева в прошлом с легкостью могла охмурять защищенных родовой магией сыновей аристократов, то уж с богами-то справится и подавно. А нам только и нужно, что…

— Мне нужна таверна неподалеку вот отсюда, — ткнул я пальцем на карту. — И чтобы там были официантки погрудастее. А также чтобы постоянно присутствовали те, у кого кулаки постоянно чешутся. В общем, пародию на Вальгаллу, но только лучше и с размахом. Локи, думаю, что у тебя это получится.

— Да и у меня это выйдет, — хмыкнул Тьяцци. — Среди моих слуг найдется немало таких, кто захочет посмотреть на цвет божеской крови.

— Тогда сотворите мне таверну. Как быстро сможете сделать?

— А когда нужно будет поставить? — спросил Локи.

— Вчера! — ответил я привычной отговоркой чиновников среднего звена из моего мира.

— Будет сделано! — ответил Локи. — Есть в моих землях нужная таверна, её раскатаем по бревнышку, да завтра и поставим. Сейчас же отдам приказ.

— Отлично! А мне тогда нужно будет смотаться в реальный мир. Локи, за тобой таверна, Тьяцци, за тобой те, кто охоч до драки. Чопля, ты со мной.

— А куда же ты без меня, — хмыкнула служанка. — Если что, так сразу Чопля. А как деньги делить, так…

— По жопе получишь!

— Вот это и слышу в ответ! — закончила со смешком служанка.

— Локи, покажи, как портал в мой мир сделать, — попросил я.

— Впервые не я проворачиваю аферу, а участвую в ней как сообщник, — подмигнул Локи. — Но мне пока эта роль нравится…

— Да я даже отдам тебе все лавры — поделите их с Тьяцци пополам. Мне же нужен только мир во всех мирах и Елена Прекрасная в придачу. Разве я многого прошу?

Чопля захихикала. Я кинул на неё сердитый взгляд и хихиканье пропало втуне. Я подошел к столику, где лежала золотая виноградная кисть. Она использовалась для красоты, а мне как раз нужно было золото.

— Скажи, тебе сильно нужна эта ветвь? Можешь пожертвовать её на благо и дело становления мира?

— Ну, если только для этого, — пожал плечами Локи. — Бери, гномы ещё сделают. Может быть даже лучше и красивее.

Я взвесил на руке — ого, не меньше полкилограмма будет. Солидный вес. Впрочем, и её может не хватить. Накинув теплые вещи, я кивнул Локи, что готов отправляться. Чопля тоже оделась потеплее.

— Готов? Тогда смотри, — ответил Локи, вытащив из карманов два камня, красный и синий. — Вот этот синий камень зажимаешь и попадаешь в свой мир. Только представь себе получше то место, куда отправляешься. А этот камень зажмешь перед тем, как переместиться сюда. Повторить?

— Я не такой дурак, как выгляжу, — буркнул я в ответ, забирая камни.

— Значит, ты очень сильно стараешься так выглядеть, — хохотнул Локи в ответ.

Вот и как с ним спорить? Смотрит на меня и ждет ответной подколки. Я сейчас отвечу, он парирует и выдаст в ответ. И наша перепалка займет час, а то и больше. А время-то уходит. Боги уже в пути, так что нужно поторапливаться.

— Чопля, отправляемся! — поджал я губы.

— Молодец, только выдержка отличает настоящего мужчину! — подмигнула Чопля. — А женщины всё больше пытаются показать своё преимущество над другими! Всегда стараются померяться своими титьками!

После этой речи она порхнула и уселась мне на плечо. Показала язык удивленно распахнувшему глаза Локи. Я представил деревеньку суккубки Марины Селезневой и зажал синий камень.

— Чего-о-о-о? — донесся до нас возмущенный рев Локи сквозь шум охватившего нас синего пламени.

Когда я открыл глаза, то понял, что стою по пояс в снежном сугробе. Как будто выпрыгнул из окошка кабинета Локи…

Впрочем, это ощущение продлилось недолго. Оглядевшись по сторонам, увидел, что неподалеку возвышаются двухэтажные домики с дощатыми заборами. Впрочем, двухэтажными были не все дома. Были и такие, что могли похвастаться третьим этажом, а также и такие, что обходились одним этажом.

— Ух, а тут холодно, — поежилась Чопля на плече.

— Сибирь как-никак, — ответил я. — Ладно, будем выбираться, а то и в самом деле замерзнем тут до суровой весны.

— Ага, если она только наступит, — сказала Чопля. — Ведь если мы не успеем, тогда и весны никакой не будет.

Я не стал спорить. Вместо этого захрустел снегом в сторону пролегающей неподалеку дороги.

Мы находились на окраине деревни, куда в своё время отправилась Марина Селезнева. Та самая суккубка, которая охмурила Савелия Александровича Говардского, сына боярина Говардского. Я проследил, чтобы эта полусуккубка забрала свою дочь и отправилась в дом отца. Пусть это было сделано незримо, но в наш век интернета и информационной обнаженки вряд ли кто может скрыться от чужих настойчивых глаз. Марина благополучно добралась до деревни. Сейчас бы она зажила спокойной жизнью, растя дочь, но…

Я больше не знал никого, кто так лихо может управляться с мужиками. Её помощь могла стать неоценимой подоплекой в нашем деле.

Выбравшись на дорогу, я бодро зашлепал по направлению к тому дому, где жил отец Марины Селезневой. Спиной я чувствовал взгляды из окон, которыми меня провожали живущие тут люди. Как не крути, а посторонний человек в деревне всегда вызывает в первую очередь интерес — не опасен ли он? С чем пришел? К кому пришел?

Впрочем, никто знакомиться не лез. Ни мужчины, ковыряющиеся возле трактора, ни женщины, о чем-то разговаривающие возле колодца. Я знал, что в каждом доме был водопровод, но колодец в виде журавля с оледеневшей бадьей как будто из сказки являлся местом сборища и обсуждения последних новостей. Могу поклясться, что увидев меня, у трех женщин появился новый повод обсуждения.

Я только кивал направо и налево. Улыбался, стараясь показать, что у меня нет ничего плохого за душой. Не знаю, насколько мне поверили, но не приставали с расспросами, кивали в ответ и не перегораживали дорогу. А это уже немало, поверьте мне, старому циничному ведьмаку в теле молодого парня.

Возле дома отца Марины Селезневой я остановился. На меня тут же начал брехать кудлатый пес, черно-белый, как будто испачканный в муке. Я подергал калитку, и пес залаял ещё громче. Его лай подхватили остальные собаки в деревне. Через несколько секунд о моём прибытии знал каждый, кто мог разговаривать на собачьем языке.

В окно выглянуло хмурое мужское лицо. Я приветливо помахал рукой. Лицо отреагировало исчезновением. Черех пару секунд его место заняло лицо Марины. Она сначала было улыбнулась, явно узнав меня, а потом озабоченно нахмурилось.

Я развел руками и пожал плечами. После этого жеста Марина исчезла из поля зрения, чтобы появиться на пороге. За её спиной появился крепкий мужчина с сединой на висках и топором в правой руке. Седина на мой взгляд выглядела безопаснее топора.

— Господин Южский? Чем обязана? — озадаченно произнесла Марина. — И как вы меня отыскали?

— Марина, мы можем поговорить в доме? — спросил я. — У меня есть для тебя работа, которую я не хотел бы обсуждать на улице.

Вот так вот прямо и без обиняков. Нужно сразу показать, что у меня серьезные намерения, а не просто баловство какое-то. Она оглянулась на отца, тот хмуро смотрел на неё.

Понятно, что сейчас в голове отца крутились разные мысли, начиная от того, чтобы послать незваных гостей куда подальше, заканчивая тем, чтобы тюкнуть гостя обушком топорика по макушечке…

— Мы замерзли и не отказались бы от чашечки горячего какао, — жалобно пропищала Чопля. — С зефирками, если можно.

— Ну, у нас как раз картошка поспела, — пробасил отец Марины. — Приглашай, дочка, гостей за стол.

Марина чуть помедлила. Чувствовалось, что сейчас у неё было желание послать нас подальше и надолго. Однако, она не смогла переступить через чувство благодарности. Она чуть поклонилась и показала на дверь:

— Милости прошу, гости дорогие…

Ни меня, ни Чоплю не пришлось просить дважды. Мы прошли в добротный теплый дом, где в печке весело покряхтывали дрова. Пахло пирогами и вареной картошкой. Мебель была крепкой, не новой, модерновой, а такой, что простоит века и не рассохнется.

Когда мы с Чоплей помыли руки, то нас усадили за стол. Возле тарелок легли деревянные ложки. Я усмехнулся — заговоренные ложки, если у гостей что худое на уме, то заноз нахватаются, а если с добром пришли, то даже вкус пищи улучшится.

В центр стола легла румяная курица, бесстыже расстопырив в стороны поджаренные ляжки. Картошка дымилась в круглой супнице, посыпанная порезанным зеленым лучком и укропом. Небольшие островки масла таяли на круглых боках. В стеклянном кувшине белело молоко, на поверхности чуть сморщилась тонкая пленка. Свежий хлеб в деревянной корзиночке тоже нашел своё место.

Я видел, как Чопля сглотнула, наблюдая за тем, как стол украшает еда. Со всеми этими запарками мы даже успели позабыть, когда последний раз ели.

Из-за занавесей другой комнаты на нас высунулась смешливая мордашка, а после тут же пропала. На вид лет десять-двенадцать. Девчонка, если судить по весело торчащим косичкам. Неужели такая взрослая дочка у Марины? Да нет, не может быть! Та же вообще кроха.

— Сестра моя, Ирина, — сказала Марина, когда увидела мой взгляд. — Сидела с дочкой, когда я… работала в Москве. Да и сейчас нянькается, пока я на ферме тружусь… Недавно устроилась после… работы в Москве.

Ну да, работала… Я взглянул на Чоплю, но та удержалась от прысканья. Всё-таки моя служанка понимает, когда можно прыскать, а когда нельзя. За такую понятливость её и ценю.

— Она молодец. Поддерживала тебя, — покивал я. — Трудно женщине в Москве найти работу, да ещё и с ребенком. А вот…

— Господин хороший, — перебил меня отец Марины, до этого сверливший взглядом так упорно, как гномы изумруды не сверлят. — А ты пошто приехал-то? Насчет работы али как? Ты кто будешь?

Я ударил себя по лбу. Тут же вскочил и кивнул ровно так, как положено при знакомстве:

— Позвольте представиться, Эдгарт Николаевич Южский. Помещик и сын дворянина Южского. Прибыл для того, чтобы нанять вашу дочь в качестве секретаря!

— Чего? — в один голос спросили Марина, её отец и Чопля.

— В качестве предоплаты за её труд, я предлагаю вам небольшой аванс, — с этими словами я извлек из внутреннего кармана золотую виноградную гроздь и положил её на пока ещё чистую тарелку.

Под светом электрической лампы золото заблестело так ярко, что солнечные зайчики поскакали по углам. Отец Марины присвистнул. Челюсть же девушки едва не упала на пол. Даже со стороны темной комнаты, где скрывалась Ирина с дочкой, донеслось аханье.

— Это же целое состояние, — проговорила Марина. — Да тут не только мне и Ирине, но и дочке моей хватит на приданое.

— Да, вот только на работу нужно отправиться прямо сейчас. Даю на размышление… десять минут, пока мы с Чоплей уплетаем картошку и эту божественную курицу, — подмигнул я.

— Папа, нам нужно с тобой поговорить, — тут же обратилась к отцу Марина.

Тот крякнул, вставая из-за стола, хмуро взглянул на меня, на Чоплю, а после отправился следом за дочкой в другую комнату.

— Думаешь, согласится? — шепнула Чопля, когда я отхватил от курицы румяное бедрышко и положил ей на тарелку.

— Стопроцентно в этом уверен, — хмыкнул я в ответ.