Звезда и тень

13

Утром пришла горничная, принесла чай и фрукты, передала Леде, что леди Тэсс просила сообщить; вся семья отправляется в церковь на службу; если мисс хочет присоединиться к ним, коляска будет подана в полдесятого, но если хочет отдохнуть утром, то может остаться дома.

Горничная, прибывшая с чаем и с этим простым, но заставляющим задуматься сообщением, только усилила блаженное состояние Леды, которая проснулась в золотисто-голубой комнате со множеством цветов, залитой солнечным светом.

Если бы она захотела пойти в церковь, то сделала бы это украдкой, тихо выскользнув из дома, но не исключено, что предпочла бы остаться дома и понежиться в постели, наслаждаясь изящной роскошью комнаты. Но отклонить предложение леди Эшланд было бы неблагоразумно. Леда торопливо уверила горничную, что почтет за честь сопровождать семью в церковь.

Леда никогда не ела ананасы, бананы или апельсины на завтрак. Мисс Миртл иногда чистила апельсин на десерт после обеда, но она мало внимания уделяла той еде, для которой требовались нож и вилка. Ананас же вообще был для Леда чем-то нереальным.

После того, как горничная показала ей, как снять верхушку и вынуть кусочки, которые были уже нарезаны внутри твердой колючей оболочки, Леда решила, что особенно и волноваться не стоило: вкус был неопределенный, с горчинкой и не очень приятный.

Зато были великолепные тосты, еще теплые и пропитанные маслом, чай был восхитительный. Леда, взяв чашку, села у окна, как это она привыкла делать в своей спальне в доме мисс Миртл.

Принесли ее черное шелковое платье, тщательно выглаженное. Леда вполне могла одеваться без помощи горничной, та лишь успела предупредить, что семья соберется в вестибюле.

Все были столь же дружелюбны, как и в предыдущий вечер, и до того, как они подъехали к Ганноверсквэа, леди Кэтрин представила полный отчет о прошедшем обеде. Особенно ее интересовало мнение Леды по поводу того, правильно ли леди Кэтрин поступила, отказавшись от графина с вином, который хозяин передал ей во время десерта, поскольку после этого он несколько растерялся.

Задав несколько дополнительных вопросов, Леда пришла к выводу, что хозяин хотел передать графин джентльмену, сидящему рядом с леди Кэтрин, так как второй бокал вина за десертом не является чем-то подходящим для дамы, но если бы она даже его пожелала, то наполнить ее бокал должен был джентльмен, сидящий рядом.

— Ничего, страшного не произошло, — уверила девушка леди Кэтрин, — но, возможно, хозяин был озабочен тем, чтобы просто передать графин остальным гостям. В следующий раз вы можете указать на джентльмена рядом с вами, который наполнит свой бокал, если пожелает. Осмелюсь заметить, что не будет ничего дурного, если джентльмен воздержится от второго бокала вина за десертом.

Лорд Эшланд и его сын выслушали это замечание с легкими улыбками.

— Нужно иметь хорошую память, чтобы все это помнить.

— Что вы хотите сказать, сэр? — спросила его жена лукаво, сидя совершенно прямо и обмахиваясь веером… — Я уверена, что в светском обществе, в ходе самой интеллектуальной беседы, чем быстрее присутствующие задремлют, тем больше оснований считать компанию элитарной.

— А мне нравится, — оживленно сказала леди Кэтрин. — Некоторые люди скучноваты, конечно, но они так стараются, расточают комплименты, так волнуются по поводу каких-то промахов, что мне их просто жаль.

— Да ты просто испортила весь вечер, отказавшись передать графин, глупый ты цыпленок! — ее брат ласково похлопал Кэтрин по коленке.

— Мамочка взяла своего любимого ягуара на бал, потому что бедняжка очень скулит, когда его оставляют одного дома. И все забыли о вине.

— Мы были не на балу, Роберт. — Леди Эшланд взглянула на Леду. У нее было такое выражение, как будто она зеленая девчонка и ее застали врасплох. — Никто не обратил внимания, уверяю тебя. Он же не сорвался с поводка.

Если бы даже Леда не заметила, как лорд Эшланд иронично ей подмигивает, она все равно бы удивилась.

— На одном из благотворительных обедов присутствовала Виктория V. Она только что вернулась. Как выяснилось, мы продолжаем довольно древний род Сассексов, на гербе которых изображен ягуар, — сказал лорд Эшланд.

— Ох уж эти грациозные дьяволы! — посетовал лорд Роберт, — Так уж повелось, что стоит только взглянуть на гербы чьих-нибудь предков, и трудно пройти через парк, чтобы какой-нибудь ягуар не выпрыгнул из кустов и не напугал тебя до смерти.

— Наверное, стоит еще поговорить об удавах, — сказала леди Кэтрин.

— Давай оставим всяких гадов в покое, — посоветовал ее отец.

Мать замахала веером и решила хранить достойное молчание до самой церкви.

Во второй половине дня гостиная в Морроу Хаус была озарена светом. Массивный мраморный камин и великолепный потолок с лепкой, на фоне золотистых стен красовались кушетки, покрытые золотым шитьем, бамбуковые стулья в японском стиле, мягкая софа, застеленная разноцветным ситцем, и несколько изящнейших небольших столиков из светлого дерева причудливой формы.

Леда огляделась и поняла, что это впечатление светлого пространства создано множеством живых орхидей, которые, невзирая на бесчисленные картины, статуэтки, альбомы, в свою очередь, придавали гостиной необыкновенный вид. В оранжерее, соединенной с гостиной, экзотические цветы выглядели пурпурными, багровыми, кремовыми пятнами на фоне известных аспигистров и кентских пальм.

Леди Эшланд не позволяла зажигать газ в доме, потому что это вредно для цветов. Семья много уделяла внимания воспитанию слуг. Так, например, экономка держалась с Ледой самым услужливым образом, их хлопоты по дому были почти незаметны, некоторая их отстраненность делала их чем-то похожими на китайцев. Чтобы обеспечить орхидеям лучшие условия, мистер Джерард приказал провести электричество во время своего приезда в Лондон в прошлом году, когда шла подготовка дома к возвращению семьи в Англию. Были установлены плита быстрого приготовления пищи, морозильник, камера для мороженого, а также построена оранжерея, соединенная с домом со стороны Парк-Лейн, а в ней было посажено множество редких тропических растений, нанят садовник, которому дано указание беречь их до приезда семьи.

«Хозяева действительно иностранцы», — подумала Леда.

Леди Кэтрин, выпив вместе с матерью чая, постучала в дверь Леды и дала ей кусок торта, который она купила в кафетерии. Он был обернут в яркую бумагу или, как выразилась леди Кэтрин, в «носовой платок». Девушка пригласила Леду спуститься вниз отведать холодный ужин в гостиной.

Когда Леда спустилась, Кэтрин с чрезвычайным энтузиазмом взбивала подушки вокруг мистера Джерарда, который устроился на кушетке у окна. Леда подумала, что леди Кэтрин, возможно, не подозревает, что боль в ноге может еще больше усилиться от таких энергичных забот. Но больной переносил все просто стоически. Конечно, новая тугая повязка обеспечила ему какую-то защиту, но Леда заметила его вымученную улыбку.

Леди Эшланд, должно быть, уловила это тоже, она оторвалась от тетрадки, в которой что-то писала, и сказала:

— Ради бога, Кэй, ты его убьешь!

— Дочь выпрямилась, пораженная.

— О нет! Разве я тебе причинила боль, Мано? Тебе следовало сказать мне об этом!

— Это не больно, — ответил он.

Леда подумала, что мужчина вообще никогда не признается, что испытывает боль.

Леди Кэтрин тем не менее вздохнула с облегчением.

— Хорошо, я только поправлю подушку.

— Кэй! — сказала мать предупреждающим тоном. Леда заметила, что мистер Джерард и леди Кэтрин переглянулись. Это был краткий обмен взглядами людей, которые хорошо знают друг друга.

— Может быть, вы принесете мне книгу? — попросил он.

— В этом доме нет ни одной достойной для чтения книги, — заявила леди Кэтрин, усаживаясь на стул возле Леды. — Давайте поболтаем!

— Вы болтаете все время, — сказал ее брат, входя в комнату, — вас нельзя остановить.

— Закрой свои уши, ты ничего не любишь, — отозвалась она.

Лорд Роберт ответил что-то на непонятном Леде языке.

— Мисс Этуаль тебя не понимает, — громко сказала леди Кэтрин, поворачиваясь к Леде. — Вы знаете, что Сэмюель спас мне жизнь?

— Нет, не знаю, — вежливо ответила Леда. Леди Кэтрин театрально понизила голос:

— Это была большая белая акула, такая длинная, как вот отсюда до того стола. Поэтому мы его называем Мано.

Это значит акула. «Кано» — означает «человек». Мано Кано — человек-акула. Сама принцесса назвала его так. Это была великая честь. Ему было тогда лет десять-одиннадцать, он держал меня на плечах, а в это время акула проплыла прямо вот так… — она наклонилась и сделала грациозное движение рукой, которая скользнула у плеча Леды, затем так резко развернула руку, что Леда подпрыгну-дз. — Вот так была она близко. Нас обоих могла съесть — чок-чок.

— Неужели? — раздался голос лорда Роберта из-за газеты.

— Честно, Роберт!

— Я слышу эту историю сотый раз. Ты скоро начнешь думать, что сражалась с этой рыбиной голыми руками, — он опустил газету и смотрел на них. — Почему бы Сэмьюэлу самому не рассказать эту историю? Получим новые подробности!

— О да! — воскликнула леди Кэтрин. — Мано, расскажи, расскажи, пожалуйста. Тебе было страшно? Я была слишком мала и не очень понимала, что происходит. Мисс Этуаль, я действительно не боялась. Но я помню акулу. Она была огромная, правда?

Мистер Джерард, казалось, мало интересовался размерами акулы.

— Я не помню, — уклончиво сказал он.

— Нет, она была огромная! Разве не так, мама? Леди Эшланд вздохнула.

— Отвратительная. И большая.

— Ее так и не поймали, — сказал мистер Джерард.

Казалось, это было обычное замечание, но что-то в его тоне заставило Леду взглянуть на Сэмьюэла. А тот все смотрел на свою руку. Потом перевел взгляд своих холодных серых глаз на Леду. Она хотела сказать: «Какой ужас! Жаль, что ее не поймали!» Но он явно об этом не сожалел. Он был рад. Она не знала, откуда у нее такая убежденность, но она это чувствовала.

Леда впервые разрешила себе посмотреть на него прямо, не украдкой. Он так или иначе все время притягивал к себе ее внимание, это ей мешало даже принимать участие в беседе. Все время хотелось подавить соблазн смотреть на него, поскольку даже мастерство Микельанджело не могло создать такое совершенство черт, какие были у мистера Джерарда.

Он был действительно поразительно красив. Леда никогда не видела людей, подобных ему, если только на картинах. При случае вполне можно увидеть джентльменов, к которым можно применить эпитеты «красивый» или «приятной наружности», но вряд ли можно встретить образы Аполлона, Марса и Меркурия, воплощенные в человеческом существе, глаза которого сверкают, как иней на солнце, а золотистые волосы делают его похожим на ангела. По крайней мере, это существо вряд ли будет сидеть в изящном пиджаке, с одной ногой на подушке, как совершенный домосед.

Он нахмурился, вновь посмотрел на леди Кэтрин. Было совершенно очевидно, что Леда откровенно рассматривает его, тем более что он, кажется, собирается вступить в беседу. Но мистер Джерард отвернулся, и это ее очень задело; то, что он отвернулся, обидело ее. Без сомнения, она смотрела на него слишком пристально. Большинство людей на улицах любили смотреть на него. Должно быть, он от этого устал и был рад находиться среди тех, кто знает его так хорошо, что не обращает внимания на внешность. Эшланды не уделяли его внешности никакого внимания. Даже леди Кэтрин, беря поднос с ужином у горничной и ставя его перед собой, только бросила на него быстрый взгляд — таким взглядом, наверное, любящая племянница может одарить дядю.

Леда не очень хорошо знала, как ведут себя влюбленные, но поведение этой пары казалось ей идеальным. Его взгляд следил за леди Кэтрин, пока она щебетала про акулу, расспрашивала Леду, что лучше посмотреть в Лондоне. Было явно, что он обожает ее. Леда никогда не видела столь влюбленного молодого человека и девушку, которая была бы так беспечна. Кэтрин ухаживала за мистером Джерардом с чувством истинной преданности, но с полным незнанием того, как сделать что-либо действительно полезное; она тут же помчалась в столовую, чтобы убедиться, что на поднос Джерарда положили самую разнообразную снедь из буфета, но совершенно не обратив внимания, что он не в состоянии дотянуться до подноса, не потревожив больную ногу.

Лорд Роберт стоял у двери, ожидая, пока Леда пройдет в столовую. В холле уже звенел голос Кэтрин, которая приветствовала отца, только что вернувшегося после деловой встречи.

Леда посмотрела на мистера Джерарда, подошла к его столику, взяла поднос и поставила ему на колени, так и не решившись заглянуть в лицо. Он пробормотал слова благодарности, но она сделала вид, что не расслышала.

На следующее утро горничная принесла еще одну записку от мистера Джерарда. Он хотел встретиться с Ледой в девять утра не в библиотеке, а в оранжерее.

Леда знала, что вся семья к этому времени уже отбудет на праздник гавайцев в Александр-отель, где проживали королева Капиолани и принцесса, ожидая приема у ее Величества после прибытия последней в Лондон. Леда не была уверена, что мистер Джерард тоже отправился бы туда, если бы был в состоянии; она так до конца и не поняла, каково его положение в семье Эшландов. Цвет волос у него такой же, как у лорда Эшланда, но больше особого сходства не наблюдалось. Лорд Эшланд был красивым человеком — с благородным профилем и чертовски приятной улыбкой, но даже в юности он вряд ли мог бы сравниться с мистером Джерардом. Леда поняла, что ее работодатель — племянник или более далекий родственник.

Но каковы бы ни были семейные тайны, мистер Джерард вряд ли отправится на какой-либо прием в ближайшее время. Было ясно, что никого из членов семьи не будет дома. Леда будет наедине с Мистером Джерардом, если не считать слуг. И в этой ситуации она тоже предпочитала оранжерею, двери которой соединялись с каждой комнатой дома, а не уединенную библиотеку. Но если бы ей пришлось выбирать, она сама предпочла бы вообще не встречаться с неженатым мужчиной при подобных обстоятельствах. Она с большим удовольствием надела бы перчатки, шляпу и отправилась на Парк-Лейн, чтобы слиться с толпой, ждущей королеву.

Она села и написала записку, изложив свои причины, почему их встречу лучше отложить до более удобного случая. Отослав записку с горничной, она очень быстро получила ответ: «И кто, вы считаете, будет следить за нами?» Не было даже подписи или печати.

Леда вновь села за изящный столик и достала еще один листок из ящика. «Слуги», — написала она. Сложила листок, запечатала с чрезвычайной тщательностью и отправила с горничной.

Ответ пришел: «Я считал вас современной женщиной, мисс Этуаль».

Леда почувствовала приступ негодования. Ее буквы в конце каждого слова получились с размашистыми хвостами: «Я не хочу смущать моих чрезвычайно гостеприимных хозяев неприличным поведением».

Ответ на это пришел не сразу. На этот раз письмо было запечатано: «Должен ли я это понимать так, что обязан взять на работу человека одного со мной пола, чтобы иметь возможность встречаться со своим собственным секретарем? Пожалуйста, рассмотрите этот аргумент со всех точек зрения. Я надеюсь увидеть вас в 9 часов, мисс Этуаль».

Леда прочла это в присутствии горничной, которая невинно отвела глаза и стояла со сложенными руками. Леда взглянула на маленькие фарфоровые часы на столике. Оставалось 5 минут.

— Где сейчас мистер Джерард? — спросила Леда.

— В оранжерее, мисс. Он взял туда свой завтрак. Оттуда очень хорошо наблюдать праздник. Всем слугам разрешено собраться там и ждать королевскую процессию. Это что-то удивительное! Столько людей! Если вы откроете окно…

Леда, чтобы скрыть краску на лице, начала копаться в ящике.

— Ответа не будет, — сказала она. — Можете идти, чтобы все увидеть.

Девушка сделала реверанс:

— Спасибо, мисс.

Когда она ушла, Леда прижала ладони к щекам. Он и не собирался встречаться с ней наедине. Какой дурой она выглядела! И чуть не пожертвовала своим местом. Последние строки его письма — простое, тактичное напоминание о ее положении. Она должна вести себя не как женщина, а как секретарь, — этого он вполне мог от нее потребовать, если она в конце концов хочет иметь работу.

Она заставила себя быстро собраться. Опаздывать в сложившихся обстоятельствах явно не стоило. Но Леда была убеждена, что с ее лица еще не отхлынула краска, когда она переступила порог оранжереи. Соблазн затеряться среди перешептывающихся слуг был очень велик, но дворецкий Шеппард призвал всех к порядку, и Леде ничего не оставалось, как представиться своему шефу.

Он явно чувствовал себя лучше, расположившись на софе, которая стояла рядом с распахнутой стеклянной дверью. Его больная нога покоилась на пухлых подушках, другая — опиралась на пол. Пара костылей стояла неподалеку, прислоненная к декоративной решетке. По обеим сторонам двери, выходящей на террасу, развевались английский флаг и тот флаг, который Леда увидела, приблизившись вчера впервые к дому. Это был, вероятно, флаг Гавайев.

Мистер Джерард поднял руку и подпер щеку, когда появилась Леда.

— Мисс Этуаль, — пробормотал он, — я так рад, что вы нашли к нам дорогу!

— Доброе утро, мистер Джерард! — сказала она чужим голосом, который прозвучал явно громче, чем должно. — Чем могу быть полезна?

Он рассматривал ее какое-то время, что, как показалось Леде, было замечено остальными собравшимися.

— Шеппард, — сказал он, наконец, и кивнул на стул, стоящий неподалеку от его софы, — принеси мисс Этуаль «Иллыострейтид Ньюз», и она сможет прочесть нам новости о праздновании.

Дворецкий поклонился и исчез на какое-то мгновение, вернувшись с газетой. Леда чувствовала себя очень неловко, но развернула газету, нашла нужную колонку и начала читать. Когда она добралась до третьего абзаца, то заметила, что все понемногу приближаются к ней.

Она продолжала чтение, уделив внимание описанию наряда принцессы Уэльской. Когда она закончила, то все в оранжерее смотрели на нее, словно чего-то ожидая.

— Извините, мисс, — пролепетала одна из девушек, — не прочтете ли вы еще раз то место, где описывается платье?

Леда выполнила просьбу, почувствовала, что напряжение спадает. Это было нетрудно: она часто читала вслух для дам с Южной улицы. Она знала, что подойдет: пропустив политические комментарии, она уделила основное внимание более простым заметкам о юбилее, а их было множество.

Рядом с ней на стол поставили чашку чая. Леда бросила благодарный взгляд на горничную в накрахмаленном чепце и кружевном фартуке. Пока Леда читала, с кухни прикатили столик с праздничным завтраком, но все продолжали ее слушать. Леда осмелела и закончила чтение шуточной рекламой «патриотической» юбки, которая начинала исполнять «Боже, храни Королеву», стоило только ее владелице присесть.

Девушки нашли это чрезвычайно забавным, особенно после того, как Шеппард с важным видом отметил, что неудачно выбран вид одежды, поскольку каждый уважающий себя англичанин должен встать, услышав мелодию.

Шум за окнами стоял с самого утра, но теперь он даже усилился. Была половина одиннадцатого — приближался Долгожданный митинг. Шеппард спросил, не хочет ли мистер Джерард переместиться на террасу, оттуда обзор лучше. Джерард не воспользовался помощью дворецкого, а сам взял костыли. Леда была уверена, что ему хочется, чтобы его меньше трогали и тревожили.

Шеппард понял это, кажется, тоже и, отступив, приказал лакею принести стулья для сэра и мисс.

С маленькой террасы перед ними открывался замечательный вид Парк-Лейн. Когда Леда и мистер Джерард вышли на террасу, люди, собравшиеся у Морроу-Хаус, издали приветственные крики, как будто появились более чек знатные особы. С иронической улыбкой мистер Джерард поставил один костыль и выдернул из держателя английский флаг, а затем флаг Гавайев. Флаг Англии он бросил Леде и слегка подтолкнул ее к краю террасы. Толпа ликовала.

В порыве патриотизма Леда подняла тяжелое древко и начала размахивать флагом. Мистер Джерард поднял свой флаг. Затем он приблизил свою руку со знаменем к руке Леды, его пальцы легли на ее руку, сжимавшую древко. Два знамени заколыхались рядом, поднятые его твердой рукой. Легкий ветер развернул их… Крики толпы перешли в вопли одобрения и были подхвачены зрителями на всей видимой части улицы. Леда никогда не испытывала ничего подобного. Ее сердце было переполнено любовью и преданностью своей стране, а также — хотя это трудно объяснить — к далеким островам…

Она стояла, широко улыбаясь, ее рука была поднята вместе с его рукой, а флаги то разворачивались на ветру, то касались ее плеча… Солнечный свет заливал парк и улицу.

Он опустил флаги, не убрав своей руки с ее, но поставив оба древка на пол. Она взглянула на него, не в силах сдержать своих чувств, и увидела, что он наблюдает за ней сквозь складки знамен. Он улыбался.

Остальное, случившееся в этот день, уже не было столь воодушевляющим, хотя толпа начала бурно ликовать при появлении телохранителей и почетного караула Королевы. Когда Ее Величество следовала мимо Морроу-Хаус, Леда и мистер Джерард приветствовали ее взмахами флагов, но уже по отдельности… И добрая, полная, величественная королева даже бросила взгляд на Морроу-Хаус и приветственно кивнула…

Леда в этот момент сделала неожиданное открытие: она будет счастлива, если ей удастся все приветствия Ее Величества Королевы Англии, Шотландии, Ирландии, императрицы Индии поменять на одну мимолетную искреннюю улыбку мистера Джерарда.