Звезда и тень

16

— Воин, который хочет научиться быть незаметным будет избегать соленого, прокопченного, пищи, приправленной специями, а всего подобного, — сказал Дожен. — Он не даст о себе знать врагу, оставив след на том, чего коснулся, его желания никто не разгадает. «Шиноби» — это то, что нужно скрывать. Другое требование к тому, кто намерен затаиться, — «нин», то есть терпение, умеренность.

Сэмьюэл слышал это десять тысяч раз. Его действия в компании «Арктуруо, с одной стороны, были очень просты: он приложил все усилия, чтобы состоялась покупка первого котла в Гонолулу, а с другой — договоры с секретным китайским обществом Лупп Хунг по поводу страховых вкладов…

Однажды утром он успел почувствовать запах газа до того, как зажег спичку, чтобы подогреть что-то на газовой плите в офисе компании. Вряд ли случайная утечка…

— Имей в виду, — сказал Дожен, — характер НИН зависит от интуиции, которую диктует сердце, это называется лезвие сердца. «Шинобидеру» — умение передвигаться незаметно, «шинобикому» — умение проскользнуть внутрь, «шинобиварай» — тихий смех, а «джайхи по кокору» — милосердное сердце. Все это — твое. Имей терпение. Будь как лист на бамбуковом дереве, на котором притаились капельки росы, лист не стряхнет каплю, но придет время, и она упадет, и лист воспрянет с новой силой.

Сэмьюэл понимал это. Нет, не то, чтобы как-то абстрактно, он просто не видел особых различий между самим собой, бамбуком и каплями росы. И что-то изменилось, мир получил странный толчок. Капля упала. Тело и разум Сэмьюэла восприняли уроки Дожена, обрели силу и вбирали все в себя. В Китай-городе не было теперь человека, будь то паке с востока или местный канака, который осмелился бы соперничать с ним.

Сэмьюэл мог выйти на улицы Китай-города и почувствовать это, также, как он мог ощутить скрытый, тошнотворный запах опиума, который витал вместе с запахом манго и рыбы, а также грязи. Никто не уделял ему особых знаков внимания, хотя никто не сомневался, что он был достоин особого уважения, но при этом некоторые гавайцы, охраняющие двери ближайших игорных притонов, наблюдали за ним с ленивой дружелюбной улыбкой.

Светловолосый, высокий, Сэмьюэл был не единственный фэн квей, который имел дело с Китай-городом, но он был из числа крупных иностранных «дьяволов», в то время как «Арктуруо» теперь была некитайской компанией. Сэмьюэл вел дела только по-честному, держал слово, и, если было нужно, сражался, как огонь с огнем.

Дожен требовал от Сэмьюэла быть сдержанным, с давних пор это для них стало безусловным и необычным договором; ничего нет более бесполезного, чем прохаживаться по бару и затевать ради практики драку с пьяными матросами. Сэмьюэл сталкивался один или два раза с агрессивными пьяными, но было так потрясающе просто побеждать их и оставлять с побитыми лицами на полу. Нет, ему был интересен противник, который бросал ему вызов, натягивал незримые нити и находил малейшие слабости и уязвимые места в делах «Арктуруса», где, казалось, не было ни сучка, ни задоринки. Именно Дожен познакомил Сэмьюэла со всеми кликами и кланами в Китай-городе, а потом предоставил ему самому разбираться с ними путем силы или хитрости.

Сэмьюэл теперь уже знал, как биться по-настоящему. Они разбивают тебе голову, и у тебя нет выбора.

Ветер. Огонь. Вода.

И всегда вспоминался Дожен, говорящий о мире и насилии, убеждающий, что нужно быть верным себе, обретать спокойствие и ясность.

Тысячу раз Дожен мог его ударить. И тысячу раз останавливал атаку в последнюю секунду, никогда не касаясь Дожена, не нарушая свой обет.

— Воин «шинови» должен нести в себе правду, — голос Дожена был спокоен, неумолим. — Он не сражается за Деньги или из любви к разрушению. Сила и могущество ничего не значат. Он достигает цели. Он — иллюзия реального мира, он надевает маску или парик, но сам он существует, не следует об этом забывать. Нужно быть осторожным.

Сэмьюэл. склонил голову к коленям, показал, что он понял, его руки лежали на бедрах ладонями вниз.

— Как у тебя с женщинами, Сэмуа-сан?

Вопрос был задан спокойно, но прозвучал, как взрыв бомбы, так неожиданно, как один из ударов из засады. У Сэмьюэла вспыхнуло лицо, тело его вспотело от стыда.

— А, — голос Дожена выражал интерес, — они выводят тебя из равновесия.

Сэмьюэл не знал, что сказать. Он почувствовал, что его руки и ноги стали неловкими. Он сидел, как немой, ожидая, когда Дожен обо всем догадается и разобьет его на куски.

— Не было женщин? — Это прозвучало как вопрос, но Дожен говорил так, будто определенно это знал.

— Нет, — прошептал Сэмьюэл, уставившись прямо перед собой,

Несколько мгновений Дожен молчал. Затем он сказал задумчиво:

— Женщины затемняют разум. Вообще, лучше всего их избегать. Хорошо жить в горах и есть легкую пищу — это обостряет сознание. Воин должен созерцать женщину издали, даже зная, чем она занимается, не видя и не слыша ее. Но женщина желанна, разве нет? Воин должен знать свою собственную слабость. Тела женщин красивы, движутся изящно, их груди округлы, а кожа при прикосновении нежная и мягкая. Ты об этом думаешь?

Сэмьюэл безмолвствовал. У него не было слов выразить то, о чем он старался не думать. У него возникали лишь образы, доводившие его до яростного отчаяния, и внезапно он с ужасом осознал, что нельзя скрыть от Дожена того, что они с ним делали. Сэмьюэл ужаснулся. Чувство ничтожности охватило его.

— Тело твое откликается на желание даже тогда, когда я говорю об этом.

Сэмьюэл почувствовал, как участилось биение сердца.

Он вздохнул. Его глаза уставились в пространство. Он чувствовал себя, словно утопающий.

Голос Дожена мягкими волнами звучал в тишине.

— Это «шикие» — желать женщину. Женщина отвлекает. С помощью мужской страсти жажда жизни — «ки» — обретает конкретность; рождается новая жизнь. Воин может жить с женщиной, но во многих случаях лучше, если ты воздержишься. Ты не должен уступать личной слабости. У тебя должны быть принципы: уверенность, мужество, сострадание, служение, преданность, честь — и все это ты узнаешь, все постигнешь.

Как и все, чему учил его Дожен, было просто, но в то же время удивительно сложно. Но одну вещь Сэмьюэл утаил, не выдал своему учителю. Он не умел еще контролировать себя, толком не знал, что такое сострадание, то, что преследовало его, было еще только чувством глубокого страха потерять себя и упасть в глубокий колодец, в никуда.

— Ты должен справиться с «шикие», — посоветовал Дожен. — В этом победа молодого человека. Умей изменять направление своего «ки». Не потрать свою жизненную силу на женщин.

Сэмьюэл слегка поклонился с благодарностью за урок, как будто он походил на многие другие.

— Нет, Дожен-сан, — сказал Сэмьюэл.

— Помни об этой своей слабости и дисциплинируй себя.

— Да, Држен-сан.

— Ты — воин. Твое сердце — лезвие. Сэмьюэл вновь поклонился и закрыл глаза.