Звезда и тень

28

Он пошел к ней, иначе это было бы поражением. Сэмьюэл уже утратил волю над собой.

Когда он вошел, Леда сидела, согнувшись, на стуле со сложенными руками, волосы ее были рассыпаны, смешиваясь с кружевами на халате. Дверной замок щелкнул. Он резко оглянулся на этот звук. Она посмотрела на него и сразу же поднялась, схватив одежду, что лежала на спинке стула.

Ее голые ноги, волна волос на воротнике, линия щек, когда она смущенно смотрела в сторону… Он просто стоял, онемев от нахлынувших чувств.

Он не сказал то, о чем намеревался сказать. Не сейчас. Еще нет.

— Вы оставили это внизу, — он протянул ей шаль правой рукой, кружева сплелись в его пальцах.

— О, не нужно было приносить. — Она взяла белое кружево и осторожно расправила. — Вы могли нарушить плетение. Это ирландские кружева, их специально делают на сотнях бобин. Я знаю, как их стирать в молоке и кофе, чтобы сохранить цвет. Их нельзя гладить. — Она быстро взглянула на него и отнесла шаль к комоду с зеркалом. Ее зеленая одежда прошуршала по ковру.

— Такое роскошное платье! И плата за срочность, к тому же во время Рождества, все это, должно быть, ужасно дорого. Я никогда не была в таком восторге, когда привезли коробку. Боюсь, что лорд и леди Эшланд слишком добры ко мне. Как я смогу их отблагодарить — не знаю.

— Вам нравится?

Она задержала дыхание, все еще не глядя на него.

— Я не могу даже представить что-либо лучше.

— Довольно, — сказал он. — Вы не должны благодарить каждого.

Она в упор посмотрела на него.

— О, сэр, это вы все сделали?

Он заложил руки за спину, облокотившись на дверь.

— Мадам Элиза уведомила меня, что вам нужен особый гардероб. Я открыл на вас счет в банке — вы только скажите, когда вам что понадобится. Начальный взнос — десять тысяч фунтов.

— Десять тысяч! — выдохнула она. — Это безумие!

— Вам не обязательно сразу все потратить.

— Я не потрачу этого и за всю жизнь! Дорогой сэр!

— Вы моя жена. — Он подходил к началу заготовленной речи. — Вы имеете законное право на мою поддержку. Все, что я имею, — ваше.

Она ничего не сказала, но сделала несколько шагов по комнате, усевшись затем на скамью.

— Хорошо, но я огорчена. Вы нашли меня в платьях мисс Миртл, щедро одарили меня десятью тысячами фунтов, а у меня для вас нет ничего.

Он старался не смотреть на линии ее тела под шелковой одеждой.

— Это не имеет значения.

Она глянула вниз, на свои нервно сжатые пальцы.

— Я подумала о бритве, но не знаю. Я слышала, что джентльмены придают особое значение тому, какой она должна быть.

— У меня есть бритва, — сказал он.

— Я могла бы сшить для вас рубашку или подарить вам новую шелковую шляпу.

— У меня есть портной.

Она смотрела на свои колени, гладя ладонью сверкающую ткань.

— Может быть, — тихо произнесла она, — я могу сделать вам массаж?

Сэмьюэл тверже облокотился на дверь. Он смотрел на ее опущенную голову, чувствуя, что скользит с высоты.

— Не то, чтобы я была опытной массажисткой, — она застегивала и расстегивала единственную пуговицу на платье. — Когда мне было двенадцать, и у меня была инфлюэнца, мисс Миртл протирала меня камфарой, и это успокаивало. Леди Тэсс сказала, что женатые мужчины любят массаж, только без камфары, конечно. Я могла бы попробовать.

— Нет. — Он облокотился всей своей тяжестью на дверь. — Не думаю, что это было бы мудро.

— Вам бы не понравилось? — Она взглянула на него. Тело его уже было возбуждено, он с обожанием глядел на ее лицо, слушал ее голос, видел ее зеленый халат, пальчики, выглядывающие из-под белого пуха. Она была хороша. Сводила с ума. Ее свежесть звала его, пробуждала в нем дьявола.

Он отстранился от двери, подошел к камину, пытаясь освободиться от своих собственных страстей.

— Я хотел поговорить с вами. Я думал, что обстоятельства внушат вам страх, убедят, что я не считаю брак серьезной обязанностью. Я считаю. Вы можете положиться на меня во всем.

Он услышал, как зашуршала ее одежда, когда она вставала.

— Спасибо. Я хочу воспользоваться возможностью сказать, что считаю брак серьезным делом, к которому нельзя относиться легко. Не считайте, что я несчастна, став вашей женой.

«Моей женой, — подумал он, — моей женой, моей женой».

Вместо того, чтобы уйти, он подошел к ней и взял ее за кисти. Глядя вниз на ее взволнованное лицо, в ее большие зеленые глаза, он убедился, насколько он крупнее ее, как легко ей причинить боль, одним легким движением он мог смять ее, и одновременно он хотел быть сдержанным, радовать и обожать ее.

Он хотел что-то сказать, но не знал, что именно. Он хотел пообещать ей, что никогда не покорится тому, что горит в его сердце и в его теле. Он медленно сложил руки за ее спиной, как будто он и отстраняет ее и прижимает еще ближе.

Это движение приблизило ее грудь к нему. Сэмьюэл не мог этого почувствовать под своим пиджаком. Он мог только увидеть, как скользнула ее одежда, распахнулся халат, открыв ее тело. Он сжал губы.

Он держал ее, прижимая к себе, взяв обе ее руки в одну свою. Но ведь все было задумано иначе. Он намеревался посетить ее и сообщить, что она свободна от его притязаний сейчас или в будущем, и удалиться. И сейчас он думал: «Боже, помоги мне…»

Леда не сопротивлялась. Она скромно опустила глаза, глядя на его воротничок и белый галстук, оставшиеся от свадебной одежды. Он смотрел на ее ресницы, на мягкий овал лица, чувствовал» что она принимает его обьятья, а он не владеет собой.

— Леда, — прошептал он. Наклонился и медленно, нежно поцеловал ее ухо, кожу под ним, откидывая свободной рукой назад ее волосы.

— Я не сделаю тебе больно. Никогда. — Но как было трудно, мучительно тяжело не дать воли страсти.

Ее тело потянулось к нему. Он скользнул пальцами по изгибу ее шеи, ощутил ее нежность, гладя кожу кончиками пальцев. Его руки знали свое дело — как при каллиграфии, как при резьбе по дереву.

От нее исходил тот же густой аромат, женское тепло, еще даже более возбуждающее, не столь целомудренное и невинное. Взрыв желания объял его, как только он понял: тело ее отвечает ему.

Если бы он только мог показать ей, что не собирается ей навредить что все его чувство — горячая нежность. Он только хотел коснуться ее повсюду, вкусить сверкающую живую жизнь, которая наполнила ее кожу чувственным влечением. Своей ладонью он обвел грудь, проведя большим пальцем по соску.

Она издала слабый звук, сопротивляясь его руке, пытаясь освободить запястье.

— Нет, пожалуйста, не останавливай меня, — его голос был бесконечно нежным. Его прикосновение было благоговейным, в то время как он ласкал ее. — Я хочу, чтобы ты увидела, как ты красива для меня. Я не причиню зла. Клянусь тебе.

— Я не боюсь, — прошептала она. — Я только чувствую… как будто пью вишневое бренди.

Он чувствовал под своими губами движение ее рта. Она взвивалась в его объятии, ее бедра прижимались к нему, он тесно прижимался к ней.

Сэмьюэл опустил руку, скользя по изгибу ее спины. Пальцы его ощутили нежные очертания женской фигуры, без юбок и прочего — только красивый халат и белье были между ее обнаженными формами и его рукой.

Он освободил ее кисти и на мгновение привлек к себе — только на мгновение — больше он не мог выдержать.

Он ласкал, целовал ее всюду, куда только мог дотянуться, ее щеки и ресницы, плечи и грудь. Она часто задышала, ее голова откинулась назад, ее пальцы цеплялись за позолоченный край дивана. Соски на ее груди затвердели, он почувствовал их через халат.

— Леда! Позволь мне посмотреть на тебя! — Он крепче прижимался к ее рту, трогая ее своим языком, держа затвердевшие соски своими пальцами. — Я должен увидеть тебя.

Она подняла ресницы. Он не ждал ответа. Он опустил руку и медленно, осторожно расстегнул застежки от талии до шеи. Белая кожа светилась.

Аккуратно он отбросил халат прочь. Ее обнаженные груди были круглыми и бледными, расцветая коричнево-розовыми сосками, поднимающимися и опускающимися с ее дыханием. Он снял и халат, и рубашку с ее плеч, позволив им упасть на бедра.

Леда смотрела на него. Она ощущала себя словно во сне. Это была не она, мисс Леда Этуаль, неприлично и скандально обнажена перед мужчиной… Это был кто-то другой. Леда из мифологии, женщина, возлюбленный которой — божество. О такой истории мисс Миртл никогда не рассказывала, но Леда тайно ее прочла и держала книгу под постелью, хотя полностью ее не понимала, но считала запретной тайной.

Возлюбленный. Не Зевс, не огромный великолепный лебедь, а человек, который смотрел на нее, как на богиню, а тело ее почитал за драгоценность.

Сэмьюэл нежно коснулся ее груди, так нежно и сладостно, что она закрыла глаза от стыда и удовольствия. Он продвигался ближе к ней. Большие пальцы рук ласкали кончики ее грудей. Она откинула голову назад, а потом он дотронулся до нее языком, и она ощутила внутри себя солнечное цветение. Его дыхание было теплым, он играл с нею, его язык и зубы продвигались к ее животу.

— О! — она приподнялась, прижимаясь к нему.

— Ты прелестна, — он повернулся к ней и засмеялся спокойно и доверчиво, дыша ей на кожу. — Твои груди — прелесть, твоя фигура — прелесть, твоя кожа так прекрасна.

Леда обвила его голову руками, лаская, стыдясь и волнуясь, когда бархат его волос щекотал ее открытую кожу. Он снова взял ее кисти, раскрыв руки. Полизал языком между ее грудей, двигаясь ниже.

Он хотел сказать, что она дорога ему вся, до последнего кусочка кожи. Надеялся, что она этому рада. Жаркий запах женщины обвивал его. Ее ноги чуть дрожали, а тело боялось идти навстречу ему.

Она жалобно застонала. Он осторожно коснулся мягких волос внизу живота, обдавая их дыханием нежности. Леда пыталась вырваться из его объятий, но он не отпускал ее. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Ощущение их близости. Ее запах, способный высечь огонь.

Он целовал ее. Нежно, очень нежно. Его рот коснулся нежного шелка волос. Тело ее безмолвно протестовало. Но нет, он уже не мог остановиться. Никакая сила не могла заставить его остановиться, отказаться от счастья ласкать ее. Он трогал нежную кожу — там, где она убегала под шелк волос. Каждый раз, когда его язык пересекал ее живот, она вздрагивала, ее руки пытались оттолкнуть его.

Она издала звук боли и восторга. Сэмьюэл коснулся того места, которое так отзывалось на его ласку, еще и еще раз. Леда обняла его за плечи и уткнулась головой в его грудь.

— О, сэр! — слабо вскрикнула она. Обвилась вокруг него, щекой прижавшись к груди. Он чувствовал ее обнаженную плоть, каждый мускул, хрупкую нежность женщины. Она застонала, подчиняясь его вторжению. Он закрыл глаза, блаженствуя, его тело шло навстречу ее сладости.

Она прижалась к нему, вся нежная, горячая, но все же напряженная. Она вскрикнула — о, этот крик женщины! Удивленная сама себе, она почувствовала, что ее бедра ищут его близости, ее тело сливается с его телом в едином чувственном ритме.

Его сердце готово было взорваться, невыразимое удовольствие затопило Сэмьюэла, когда дрожащая, побежденная и непобедимая плоть стала и его частью.

Все, о чем говорила ей леди Тэсс — не пригодилось. Леде казалось, что ее обнимают, обнимают все ее существо. Словно она дитя в сильных руках. Она чувствовала боль — там, где он был в ней. Словно на руку взрослого была надета детская перчатка.

Единственное, что вспомнилось из слов леди Тэсс — это упоминание о тепле, горячий камень приложили к коже. Но никто не сказал ей о сильных чувствах, о пронизывающем потоке отчаяния и радости.

Леда вспомнила дразнящие глаза леди Тэсс: та все знала. Но разве стоило даже пытаться об этом рассказать? О том, что чувствуешь, когда обнаженная плоть касается обнаженной плоти? О том, как желание не отпускает мужчину, а он не в силах отпустить женщину?

Сэмьюэл глубоко вздохнул. Склонил голову.

— Я не мог справиться с собой, — прошептал он виновато.

— Это все не так ужасно… Теперь… Его дыхание стало более тяжелым, замедленным. Его одолевала дремота. Леда же не хотела спать. Она чувствовала легкость на сердце, которую не ощущала уже в течение многих недель.

— Вам надо лечь и уснуть, сэр… Он поднял глаза.

— Сэр, пожалуйста, предоставьте все мне.

Она коснулась его воротника.

Но Сэмыоэл обвил руками ее плечи и поцеловал в губы. И в этом поцелуе ощущались запах земли после дождя, морской ветер — соленый, но ласковый. И будоражащий.

Внезапно он поднял ее так, как будто она была легче пуха.

— О, — только и сказала Леда, когда он поставил ее вновь на ноги.

Леда встала на колени и собрала свою одежду. Кое-как завернулась в нее. Одетая — более или менее — она почувствовала себя хозяйкой положения.

— Дорогой сэр, я полагаю, что этот день был крайне утомительным. Хотя я не устала. Даже — наоборот. Разрешите мне помочь вам раздеться, я отдам ваше платье в чистку, прежде чем лягу спать.

Босыми ногами ступая по ковру, она подошла к нему и начала развязывать галстук.

— Ты не должна этого делать, — сказал он.

— А кто должен? Вы считаете, что я ничего не знаю об одежде джентльмена? Если сукно стоящее, то за ним нужен уход. — Она сделала паузу. — Хотя я не очень хорошо знаю, как это все снимается.

Он быстро снял пиджак, Леда взяла его, чуть ли не вырвав у Сэмьюэла из рук, и аккуратно повесила в шкаф.

Когда она обернулась, он расстегивал жилет. Леда замерла в восхищении. Действительно, он — один из самых красивых мужчин, каких она когда-либо знала. Особенно, если взять грацию, с которой он передвигался, идеальную пропорцию рук, ног, плеч.

Жемчужные запонки он опустил в стеклянную вазочку, раздался нежный звук. Сэмьюэл развязал пояс, снял рубашку. Загорелая кожа показалась Леде сказочно красивой…

Он не замечал, что она за ним наблюдает. Его тело походило пропорциями на классические статуи, только было живым…

Сэмьюэл посмотрел на жену через плечо. Она поспешила показать ему причину своего внимания:

— Для чего эти полосы?

— Что? — переспросил он.

— Эти белые полосы. Мне бы хотелось понять особенности одежды мужчины.

Мгновенное напряжение, охватившее было его, спало. Если бы Леда не следила за каждым движением Сэмьюэла, она, скорее всего, и не заметила бы этого.

— Это? — он взял конец белой полосы. — Подтяжки.

— А! — только и сказала Леда, затем взяла его жилет, рубашку и убрала в шкаф, ощущая запах его тела.

Воцарилось неловкое молчание. Казалось, им нечего сказать друг другу. Он остался в брюках и носках.

Что-то никакого халата или ночного костюма не было видно. Да и должны ли они быть? Конечно, мужчины должны иметь нечто подобное.

— Вы хотите, чтобы я ушел? — он отправился к боковой двери за шкафом и открыл ее. — Там есть кушетка.

Возможно, именно в той комнате, о существовании которой Леда до сих пор не знала, и располагались его вещи для сна.

Видимо, женатые мужчины ничего не имеют против того, чтобы спать в маленьких комнатах рядом со спальнями. Кажется, эти комнаты называются гардеробными. Не исключено; что несчастные супруги должны каждую ночь вопрошать свою половину, которая вольна позволить или не позволить мужу прилечь на роскошную постель вместо узкой кушетки.

— Я не хочу, чтобы вы уходили, — Леда озарила его великодушной улыбкой. — Вы никогда не должны спрашивать, мистер Джерард. Вы должны, если хотите, спать в спальне.

— Сэмьюэл. — В его голосе прозвучало раздражение, — Мы же женаты, черт возьми. Меня зовут Сэмьюэл.

Леда хотела упрекнуть его за несдержанность, но промолчала.

Он подошел к камину и поднял руку, чтобы потушить свечи, обрамляющие зеркало.

Если бы леди Тэсс не предупредила девушку, Леда могла бы не заметить шрама на его запястье. Но свет канделябра упал на его руку, высветив контраст загорелой кожи и белой полосы. Она глянула на второе запястье: такой же шрам.

— Вы не должны ругаться, Сэмьюэл, — голос ее не носил того поучительного оттенка, который она хотела вложить.

— Простите, — он посмотрел на нее с иронии.

Демонстрируя полное примирение, Леда улыбнулась:

— Для меня большая честь… То, что вы предпочитаете такое неформальное обращение с моей стороны. Я бы тоже была рада, если… — внезапно ее охватило смущение, — если вы будете звать меня Ледой.

Он задул последнюю свечу. Комната погрузилась в темноту.

— По-моему, я уже называл вас так… Когда забывался…

Его голос казался сердитым.

Леда завернулась в халат, направившись к кровати, чувствуя босыми ногами мягкость ковра. Воротник ее халата жестким углом врезался в шею, коща она легла, но девушка не решилась его снимать.

Леда натянула одеяло, аккуратно расправила его и затаилась на краю кровати, закрыв глаза.

Он лег не сразу. Кровать чуть качнулась. Его прикосновение удивило ее. Он обнял ее, прижал к себе всем телом. На нем не было ничего.

Он уткнулся лицом ей в плечо.

— Спокойной ночи, дорогой сэр, — прошептала она.

— Леда, — его рука тронула ее волосы. Вначале напряженная, затем расслабленная. Она чувствовала, как расслабляется все его тело.

— Дорогой сэр! — вновь шепнула она, положив руку на его плечо. — Приятных снов!