Звезда и тень

21

Леда была горожанкой. Единственное ее впечатление о сельской местности Сассекса — это экскурсия в Кью Гар-денс в возрасте одиннадцати лет. А потому Вестпарк бесконечно восхищал ее: красивые старые дома в георгианском стиле, огромные и уютные, со множеством деревьев, пышно растущих в помещениях, странные коллекции всевозможных вещей — чучела муравьедов, засушенные листья, стеклянные витрины с тысячами раковин, насекомых и камней, фотографии, кувшины и банки с предметами, которые трудно даже определить. А парк! Лорд Роберт объяснил, что ягуары не разгуливают на свободе, и поэтому Леда, хотя и с опаской, но и с восторгом гуляла по парку, дышала свежим деревенским воздухом, каждое утро из окна любовалась лужайками и деревьями, доходящими до отдаленных холмов.

В конце садов находился странный дом — маленькое восьмиугольное сооружение, покрытое штукатуркой, овитое виноградными лозами алого осеннего цвета и наполовину скрытое за самшитовой изгородью. Отыскав кладовую за кухнями, Леда и Кэй облюбовали ее, выбросив прочь пыльные старые воронки и вазы для лавандового масла, выскоблив длинные скамьи и столы под окном, они приспособили все для своей цели. А цель состояла в том, чтобы приготовить особое вишневое бренди по рецепту мисс Миртл.

В августе, когда они приехали впервые в Вестпарк, фруктовые сады были полны мелкими вишнями, называемыми «черный бренди». Воспоминания Леды о напитке и ее восторженные описания всей процедуры наполнения кувшинов и необыкновенно вкусного вина к Рождеству зажгли в леди Кэй желание действовать. Несмотря ни на что, они должны собрать ягоды и сделать вишневое бренди к празднику своими собственными руками.

Целую неделю Леда и леди Кэй только этим и занимались. Все делалось по рецепту мисс Миртл, как его запомнила Леда: вишни собираются и сортируются, тщательно промываются, затем из них вынимаются косточки, моются кувшины с широким горлом, ягоды засыпаются внутрь вместе с просеянным сахаром и специями. Половина кувшина — вишни, другая половина — сахар.

Лорд Эшланд был привлечен на помощь как знаток великолепного французского бренди, он дал твердое обещание, что будет первым дегустатором во время всего процесса создания этой амброзии. Пересчитывая число кувшинов, Леда и леди Кэй убедились, что их энтузиазм увенчался успехом, и у них будет пятнадцать галлонов бренди.

Лорд Эшланд поднял брови и откашлялся — так же поступала и мисс Миртл, когда собиралась сделать первый глоток. Бренди обещало быть превосходным. В конце концов домик был заперт в начале сентября вместе с кувшинами, содержащими вино красновато-черного цвета, отливающего золотом.

Леда была довольна, как прошли лето и осень. Эшланды — и ей приятно было это сознавать — вернулись в Лондон. Они вращались в респектабельном обществе.

Принц Уэльский несколько раз оказывал внимание леди Тэсс, танцуя с ней на балах, что ее смущало и даже пугало, так как она, конечно, не знала о его известной склонности к красивым замужним женщинам. Леда не говорила ей об этом. Как рассказывали, принц очень мило беседовал с леди Кэй и осведомился у лорда Эшланда, интересуется ли он скачками. Поскольку лорд Эшланд этим не занимался, то разговор не получил продолжения.

Леда поняла, что приглашений в самые блистательные слои общества было более чем достаточно. В Вестпарке, в свою очередь, принимали друзей даже в начале декабря, когда здесь гостили лорд Скарсдейл и его сын, досточтимый Джордж Карзон, лорд и леди Уитбери, семья Голуборо со своими тремя дочерьми, лорд Хэй. Приезд новых гостей ожидался дневным поездом.

Леда, укутанная в толстую шаль, перестала вытирать пыль с кувшинов, поглядев тайком на леди Кэй. Та была одета в простую синюю шерстяную матроску и белый фартук, позаимствованный на кухне. Они притащили воронки и цедилки, раскладывая их на столе у окна. При мысли о лорде Хэе Леда почувствовала себя виноватой. Леди Кэй он нравился. Это было заметно. Даже сейчас, когда они только что пили чай в гостиной и мечтали об охоте на лис после возвращения мужчин с утренней охоты на фазанов в соседнем имении.

Леди Кэй пристрастилась к охоте с собаками на лис. В сентябре, когда лорд Хэй впервые был приглашен в Вест-парк, он видел ее на выезде со сворой гончих. Назвав ее рискованной всадницей, которая скачет сломя голову, он счел себя обязанным объяснить ей все особенности охоты и местности. Его советы девушка восприняла с большим вниманием и здравомыслием. Он сразу же принял вторичное приглашение в Вестпарк и гостил здесь уже неделю.

Возвращения мужчин с охоты не ждали раньше вечера, так что, когда Леда объявила, что пришло время сливать бренди, леди Кэй радостно вскочила. Девицы Голдборо тоже захотели пойти, но вместо этого были отосланы матерью писать письма бабушке. С протестующими возгласами они все-таки отправились в свои комнаты. Леда и Кэй одни приступили к работе в лавандовом домике.

— Готово, — объявила леди Кэй, заканчивая вытирать полотенцем глиняный дуршлаг, — что еще?

— А теперь мы сольем вино из одного кувшина и снимем пробу. Но сначала процедим его через дуршлаг в эту чашу.

Они обе старательно проделали всю работу, не повредив ягод. Знакомый приятный аромат бренди ударил в нос Леды.

— Я совершенно уверена, что в этих кувшинах будет отличный напиток, — сказала она убежденно, таким же тоном, как говорила мисс Миртл.

Они торжественно взяли по вишне из дуршлага, держа их на краешке ложек. Леда не успела удержать Кэй, как та взяла в рот всю вишню и тут же закашлялась.

Леда ударила ее по спине, все еще держа в ложке свою ягоду.

— О боже! — воскликнула леди Кэй, держась рукой за грудь. — Очень крепкое!

Они посмотрели друг на друга и захохотали. Леда высунула язык и постепенно слизала вишневку с ложки, пока ее рот не привык к обжигающему коварному напитку.

— Пробуйте, как я.

Она зажала зубами вишню и тихонько ее надкусила, разъединив на две части, потом высосала жидкость из ягоды, постепенно проглатывая.

Леди Кэй взяла вторую вишню и последовала примеру Леды.

— Ну, — сказала она, — думаю, теперь оно готово.

— Этот кувшин вполне годится. Мы должны попробовать из каждого, чтобы убедиться, что все в порядке. Случается, сахар иногда плохо размешан.

Они снова взглянули друг на друга и на целый ряд кувшинов, выстроенных на столе. Леда слегка похлопала себя рукой по губам.

— Ну, давайте же начнем, — сказала леди Кэй. К тому времени, как они процедили половину вина, у Леды стали липкими и руки, и губы. Белая скатерть на столе была залита красными каплями. Леди Кэй сняла шаль, им было очень весело.

— Взгляните на эту ягоду, — сказала леди Кэй, протягивая причудливую по форме вишню, — похоже, она напоминает леди Уитбери.

Они обе расхохотались.

— Вы знаете, — сказала Леда, — я не думаю, что мисс Миртл когда-либо делала зараз больше двенадцати кувшинов.

— А мы сделали двенадцать дюжин, — торжественно произнесла леди Кэй, обводя ложкой комнату, — будет сказочное Рождество.

Леда тяжело опустила следующий кувшин у дуршлага.

— Каждому хватит.

— Конечно. Здесь большой дом.

— Огромный дом!

— Преогромнейший!

Они запинались. Смеясь, облокотились на столы. Леди Кэй обняла Леду одной рукой за талию, а в другой держала ложку и помахивала ею в воздухе.

— С вами весело, — сказала она, — я так рада, что вы приехали к нам.

— Спасибо, — сказала Леда, — и я тоже. Я думаю-думаю… — Она остановилась, собирая разбегающиеся мысли. — Наверное, нам надо разлить ликер по бутылкам. — Она нахмурилась, с трудом соображая. — Сложим салфетку вдвое.

Леди Кэй подчинялась со смирением служителя мессы. Они выровняли воронку и поместили ее в горлышко бутылки. Густой красновато-золотистый ликер потек внутрь, поблескивая в солнечном свете, льющемся из окна.

— Взгляните, — восхищенно выдохнула леди Кэй, — это великолепно.

— Исключительно, — сказала восторженно Леда.

— Дух замирает, — произнес неожиданно мужской знакомый голос.

Леди Кэтрин оглянулась и взвизгнула:

— Мано!

Мистер Джерард снял шляпу как раз вовремя, чтобы подхватить девушку, когда она бросилась к нему. Он сделал шаг назад и поднял ее, как ребенка, подержав в воздухе и приветливо улыбаясь. Холодный солнечный свет от открытой двери вспыхнул в его волосах.

За пять месяцев разлуки Леда освободилась от силы его воздействия, забыла, как он был несказанно красив. В солнечном свете и тени от самшитовой изгороди он светился своим особым светом.

От взгляда на него у нее закружилась голова. Вспомнилось стихотворение… «Тигр, тигр, сверкающий яркой ночью в лесу…»

Это из Блейка. В двух строках — дикий и ошеломляющий образ. Как и этот человек. Других строк стихотворения Леда не смогла вспомнить. Память ее сейчас не была столь быстрой.

Казалось странным, что он так свободно держится. Она сразу не поняла, что он вылечился, уже не инвалид, без палочки. Он даже не хромал, когда вошел в комнату.

— О, Мано! — леди Кэй повисла у него на плечах, прижав голову к его подбородку и покачиваясь из стороны в сторону.

— Я скучала по тебе. Мы тут развлекаемся. Леда подобрала юбки и сделала реверанс:

— С возвращением!

Он взглянул на нее. Леда откинула выбившуюся прядь волос. Вся ее прическа растрепалась, но она о ней не думала.

Он улыбнулся. Леду охватила такая волна тепла и радости, что она едва не расплакалась. Прикрыла глаза, и комната, казалось, закружилась.

— Мы делаем вишневое бренди по рецепту мисс Миртл, — объявила леди Кэй. — Возьмите вишню.

Она зачерпнула одну ягоду в свою ложку. Он схватил ее за кисть и удержал, прежде чем она уронила ягоду. С Удивлением Леда наблюдала, как мистер Джерард проследил за ложкой, ей показалось занимательным, что он был так ловок и быстр, в то время, как вокруг нее все качалось.

Он поднес ложку ко рту, вздохнул и сказал: «О боже!»

— Пожалуйста, не отказывайтесь, мистер Джерард, — . в тоне Леды был упрек. Она начала смеяться.

Он взглянул на нее. Девушка прикрыла рот руками. Потом она постаралась стать серьезной:

— Пожалуйста, попробуйте одну. В ней только капля бренди. Я считаю, это вас поддержит после вашего путешествия.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал он и проглотил вишню.

Девушки не могли его уговорить взять хотя бы еще одну. Он решил дожидаться обеда.

— Обед! А сколько сейчас времени? — воскликнула леди Кэй — больше трех?

— Четыре десять, — сказал он.

— Я должна идти. — Она положила ложку на стол. — О, мисс Леда — взгляните! Как это мы… Мано, помогите мисс Леде закончить, она одна с этим не справится, а я обещала…

Она не сказала, что же именно она обещала, а только схватила свою шаль, завернулась в нее и выбежала за дверь, зацепившись за косяк.

Леда не огорчилась, увидев, что она убегает. Хотя в глубине души она сознавала, что ей не следует оставаться наедине с мистером Джерардом, но была счастлива, что они вдвоем. Девушка не могла скрыть улыбку, глядя на него.

Но в то время, как он стоял у двери, она вспомнила, почему он пришел. Конечно, не ради нее. А леди Кэтрин убежала, чтобы отыскать лорда Хэя, сразу после первых пяти минут их встречи.

Она немного рассердилась на леди Кэй. Мистер Джерард приехал издалека, он был влюблен в нее. Он хотел жениться на ней — надо же быть такой легкомысленной, чтобы умчаться прямо сейчас?

Леда не хотела, чтобы он испытал боль. Она подумала, не послать ли его вслед за Кэй, но в этом случае он увидит, как она увивается за лордом Хэем, который был весьма привлекательным джентльменом, а может, убедиться, что она предпочитает гончих псов на лис, но ничего другого и никого другого — кроме мистера Джерарда.

Леда не была уверена, что ясно рассуждает. Но она ждала, чтобы мистер Джерард улыбнулся ей еще раз.

Следующая вишня оказалась замечательной. Леда осторожно облизала ее.

Мистер Джерард отошел от двери.

Девушка склонила голову и взглянула на него из-под ресниц. Пробуя языком обжигающую сладостью ягоду, она ободряюще ему улыбнулась.

Задумчивое выражение исчезло на его лице. Он снова взглянул на нее, как будто только заметил, что она здесь.

Леда положила вишню в рот и почувствовала жжение в горле. Она полизала свои сладкие пальцы.

— Нет нужды мне помогать, если вам это не нравится, — сказала она лукаво. — Но все же это приятное развлечение.

Он ничего не сказал. Просто стоял и смотрел на ее губы, когда она слизывала тягучее пятнышко на мизинце. Когца он встретил ее взгляд, его лицо стало строгим, без тени улыбки.

— Удобно разливать вино вдвоем, — объяснила она. Опустила воронку в пустую бутылку, двумя руками подняла баул с ликером, но без помощи другого человека, который подержал бы бутыль, она не могла наклонить свою ношу на край воронки.

— Не так уж и трудно, — сказала она, глядя на него с надеждой. — Вы просто подержите бутыль?

Он подошел сзади и взял бутыль у нее одной рукой.

— Держите это, — кивнул он на бутыль.

Леда обхватила пальцами стеклянное горлышко перед собой. Он стоял совсем близко от нее, поднимая глиняный тяжелый баул, наполненный ликером. Он наклонился еще ближе, направляя струю жидкости, пока вино не заполнило сосуд.

Леда отодвинула наполненную бутыль в сторону и воткнула воронку в следующую. Было так приятно, что он рядом. Она вдохнула наполненный запахом бренди воздух и глубоко вздохнула. Он налил еще вина, склонившись близко к ее плечу.

Бутыль была наполнена до краев. Леда прикрыла глаза с чувством усталости и удовлетворения. Она прислонилась к нему спиной. И это было так надежно, в то время как все вокруг кружилось.

Она вспомнила, что точно так стояли леди Тэсс с лордом Эшли. Это было приятно, в самом деле, только мистер Джерард не обвил ее своими руками. Он стоял неподвижно. На своих волосах она чувствовала его дыхание, неровное, глубокое, как будто он только что пробежал дистанцию.

— Спасибо, — прошептала она. Повернула голову, и ее щека прошлась по его пиджаку. Ее волосы в конце концов распустились и едва не рассыпались по плечам.

Так хорошо и беспечно она никогда еще себя не чувствовала.

Сэмьюэл отчаянно пытался обрести спокойствие.

— Дисциплина. Самообладание. Честность, — повторял он. — Храбрость. Честь. Верность.

Но все это исчезло в нем. Он ощущал только ее волосы на своей шее, ее распущенные локоны. Его поразило, что они были такие нежные; ведь он видел, как она их тогда расчесывала, укладывала шпильками. Он не смел двигаться. Если бы он пошевелился, то погрузил бы свои руки в ее волосы, распустил и зарылся бы в них лицом. Он прижал бы ее к себе, он умер бы, стоя на коленях, поглощенный этим сильным горячим потоком.

Она откинула голову, теснее прижавшись к нему.

«Не надо, — молил он мысленно, — ради бога, не надо».

Он поднял руки, почти не касаясь ее. Тело девушки казалось бархатным, доверчиво прислонялось к нему. Его же тело застыло и не отвечало ей. Только кровь его пульсировала.

— Помни об этом. Помни об этом, как об опасной слабости в себе! — звучало в его памяти.

Он сжал ее локоть и решительно отстранил от себя.

Она обернулась. Он ожидал… взрыва злости или негодования за то, что он не поддался ее очарованию. Но она оперлась о край стола и лучезарно ему улыбнулась, склонив голову, как котенок, растянувшийся на солнце, с открытой шеей, с волосами, рассыпавшимися по плечам. Освещенные светом из окна переливались ее каштановые волосы, играли красноватыми и золотистыми отблесками. Ее облик нарушал в нем годами прививаемое самообладание.

В то время, как он стоял, охваченный темной силой желания, она отбросила назад волосы и закрыла пробкой два последних баула.

— Полагаю, что мы можем… закончить это завтра, — сказала она прерывающимся голосом.

Минуту девушка глядела на ряды бутылок и кувшинов, затем засмеялась:

— В самом деле, боюсь, что мы сделали слишком много, не так ли;

Ее голос звучал невинно, но он не хотел этой невинности. Он хотел, чтобы она чувствовала то же, что и он, чтобы оказалась, как когда-то, на полу, рядом с ним. Чтобы ее улыбающийся рот был рядом с его губами, чтобы ее смех и ее тело, как тепло и атлас, ласкали его. Он хотел этого и проклинал себя, боясь оказаться грубым, спугнуть ее улыбку, страшась от мысли, что будет, если он даст себе волю.

Он взял салфетку и твердым жестом вытер руки, стараясь стереть все липкое:

— Простите меня, — сказал он, поклонившись и не глядя на нее.

Бросил тряпку на стол, схватил шляпу и шагнул за дверь, вдохнув чистый, холодный воздух и аромат самшита. Но все еще не мог не замечать запаха бренди на своих руках.

Мистер Джерард не последовал за Кэй. Он не мог этого сделать сейчас. Он не хотел, чтобы его видел кто-либо; ни Кэй, ни ее родители — никто из тех, кто так много значил для него, не должен его видеть.