ГЛАВА 14

— Брат? — спросили мы хором. Но двое рыжих не замечали нас, они всматривались друг другу в глаза, пристально, так сурово, будто между ними не только расстояние в километры, но и годы, а то и века вражды. Давней, кровавой вражды. Девицу ту не поделили что ли? Я поджала губы, всё больше нервничая и расстраиваясь.

Второй горгон последний раз зыркнул на брата, поднял на руки бесчувственное тело красноволосой и просто исчез! А почему мои наги так не умеют? Повернулась к эмиссам, кивнула на таких одинаковых, но и таких разных сонтшу.

— Они полубоги, Таи! Нам не угнаться за ними! — пояснил Рашши.

— Именно это я и хотел тебе сказать, моя фэрри! — подошёл Релль, положил руку мне на талию. Теперь он был смелее, намного! — Исаноо — известная покровительница танцовщиц, музыкантов! Богиня искусств, одним словом!

Я задумалась. Так она их мать что ли? А я уже взволновалась вся… Хотя, какая разница? Всё равно мне с такими хамами не по пути! У меня восемь самых лучших в мире мужчин! Они меня обожают, разрешают абсолютно всё! Я спокойна, спокойна, говорю! Теперь продолжим разговор с нашим блудным божеством!

— Э-э, Нан-Гулакх? — нас просто в упор не видели! Горгон и бог орков сейчас весьма эмоционально рычали друг на друга. Сонтшу обвинял нашего покровителя в том, что тот избежал ловушки, что не защитил его семью. Пламя виновато-пофигистически пожимало пламенными рукавами, отнекивалось и всячески пыталось вывернуть разговор на другое.

— Та-ак! Потом поспоришь! — оттолкнула я растерянного горгона. Тот сразу зарычал. Я не удержалась и зашипела змея-змеёй! Видели бы вы его глаза! Наверно до этого ему и в голову не приходило, что мы в общем-то принадлежим к одному виду. И вот теперь, увидев мой оскал, когти, раздвоенный язык, он так и замер! — Ты узнал, что хотел?

— Нет. Рассказывай! — ишь, раскомандовался! Я презрительно фыркнула и отвернулась от наглого рыжего. Тогда он подступил ближе, волосы снова стали змеюками, — Расскажи мне, прошу!

— Ты уже просиш-шь? — прошипела я, — А как же угрозы, побои и оскорбления? Я больше не… как ты там меня назвал? Роанэу? — не-ет… не может этого быть! Он смутился? И виновато засопел? Где потоп, землетрясение и цунами? Где сдох огромный йетти или хоть что-то крупнее медведя?

— Я больше никогда тебя так не назову…

— А больше и не надо! — надулась я и захлюпала носом. Мужья зверски нахмурились и повыхватывали тесаки. Я попыхтела немного, потом помедитировала на сцену зверского убиения рыжего. Смутилась, так как убиение в процессе превратилось в… боги! Я таки дура! Ну зачем он мне?

Зверский рык горгона подхватили мои эмиссы, Шарри и Ирнанн. Э-эй! Пора спасать… да всех! Ото всех.

— Ладно! Успокойся! И вы тоже! — мужья обиделись, что я не оценила их порыв. Я как могла показала, что просто в восторге от них, от их силы…м-м-м, так о чём это я? — Я расскажу, как именно я узнала о этой женщине…

— Исаноо… — снова тоскливо завёлся сонтшу.

— В ту ночь, когда я исчезла, я очутилась в голубом кристалле. Точнее, я так посчитала, что это голубой кристалл. Но это была пещера с Источником. Твой брат был в стене, как и остальные… Белые, холодные, страшные. Я думала, что они мертвы!

Баатшши слушал внимательно. Его глаза неотрывно следили за мной, буквально пронзали насквозь! Поёжилась.

— Меня потащило вперёд, и сколько я не пыталась, вырваться не смогла. Моя кровь разрушила чары, твой брат свалился на пол. Дальше я пыталась его оживить, — мои мужья дружно хмыкнули, давая понять, что хорошо знают способ приведения таких вот бессознательных тел в сознательные, — А когда мы… это неважно…

— Что неважно? — ё! Спалилась. Надо было молчать или придумать что-нибудь правдоподобное! Помялась, покраснела. Сонтшу медленно, ласково убрал волосы от моего лица, — Он взял тебя? Взял там, в пещере?

— Да, — едва слышно прошептала я, опустив глаза. Он — скотина, жестокая, нервная! Но… его мнение небезразлично мне. Чёрт! Будь ты проклят, гнусный сонтшу! Необычный, безумный, такой не мой…

— Поздравляю, милая! Мы стали семьёй! — ехидство просто сочилось из горгона! Я оглянулась на своих мужей, на пламя. Встрепенувшееся и сделавшее вид, что ему нисколько неинтересно!

— Ты что головой ударился? Они моя семья! — указала я на своих любимых, — Шарри! Первый мой муж! Рашши и Сшан — мои эмиссы; Ирнанн, моё безумие и страсть! Ран и Релль — неожиданные и приятные подарки судьбы! Адонасс, Тадалл, Тассиль! Ты, — я ткнула золотым ногтем в грудь наглого сонтшу, — Ты нам никто!

— Милая, побереги нервы! Они тебе ещё понадобятся! Скажу тебе сразу: мы с братом не всегда были врагами! Не всегда, но уже очень давно он считает меня таковым! — я недоумённо заморгала, силясь понять ход, а точнее кузнечьи прыжки его мыслей, — Но у нас, сонтшу, есть нечто общее…

— Что? — проблеяла я. Пламя практически легло нам на коленки, так хотелось Нан-Гулакху не пропустить ссору.

— Нас в кладке всегда двое! Это могут быть и самки, и самцы. Так вот! — он закусил губу, да он смеётся! Я засопела от злости и уже вознамерилась его поцарапать, где смогу дотянуться, но он продолжил, — Если оба сонтшу выбирают свою пару, то непременно одну и ту же!

— Я…я не твоя пара! — заорала я, — Мы просто были близки! Да, мне понравилось… — я расхаживала по поляне, — И брат твой классный! Но это ничего не значит! Ты едва не убил моего райши! Ты назвал меня шлюхой! — загибала я пальцы, — Ты… ты сказал, что я могу быть свободна, что я не нужна тебе и… — дальше мне не дали договорить. Под возмущённые, злобные крики моих мужей, меня прижали к наглому, сильному телу горгона! Безумный поцелуй смёл все мои мысли, аргументы и протесты. Сама себя не контролируя, я уже зарылась в рыжие пряди и урчала дикой кошкой, которую приручили.

— Я знаю, что говорю, змейка! Ты бесишь меня, ты у меня под кожей… — эти слова были предназначены только мне, и сказаны они были только мне, на ухо, жарко, сладко, горячо. Сердце замерло, а потом пошло вскачь.

— Это правда?

— Что именно?

— Что вы так выбираете?

— Правда, детка, правда!

— Но ты… — грубая кожаная перчатка прижалась к моим губам.

— Тише… Всё уже не важно: и наша драка с Уншедом, и мои слова о тебе! Злые, я знаю… Я с трудом выношу их, змейка! — кивок на моих мужчин, — Когда я жил ещё в Пещерах нагов, у принца Шуаашша была жена золотая нагиня! Она вила из него верёвки, сладкая! Любой змей шёл за ней, как привязанный… Рабы, вот кем были мужчины в её окружении! Рабы её желаний… Я услышал сразу, что ты — золотая. Клянусь, я даже не думал, что ты можешь быть другой! Ненависть… Я ненавидел тебя за неё!

— Ты… Она что-то сделала тебе? Она тебя… — я запнулась, не желая говорить о насилии. И хотя, принято считать насилие в основном над женщиной, но мужчины тоже могут быть бесправными, если такая вот правительница прикажет!

— И меня… и Тааншши… Брат влюбился, как последний идиот! — зло сверкнул глазами горгон, — Два месяца она играла им. Потом выбросила. Я хотел ему помочь, раскрыть глаза на её чёрное нутро! Тогда он и стал мне врагом! Мы бежали с матерью из подземелий, а он… он остался и дальше вымаливать взгляд, поцелуй…

— А что же случилось с вашей мамой? Почему и она и твой брат оказались в ловушке?

— Это долгая история, малыш! Если вкратце, то они поддержали богов, а я — нет!

— Хм… Давай так! Ты сначала загладишь свою вину передо мной и райши, а потом я подумаю над твоим предложением? — после моих слов грянул такой ржач, что я обиделась и отпихнула гада как можно сильнее. Всё равно, что стену пнуть! С разгону… Головой… Где он такие мышцы приобрёл?

— Детка! Ты не поняла ещё? Я всё равно пойду с тобой! С вами. И брат скоро тоже будет здес-сь, — прошипела эта наглая рептилия, высунув синий язык.

— А-а, э-э… Рашши? Шанни? Есть идеи? А то мои аргументы, похоже только что были без раздумий выброшены на помойку!

Мой алый змей вышел вперёд, закрыв меня собою. Его алые волосы дивным шёлковым водопадом укрывали его спину, роскошные вишнёвые рога были так ветвисты! Я простонала что-то, любуясь и впитывая его красоту. Полуобернулся, и его губы едва заметно дрогнули в улыбке.

— Сонтшу! — начал он, — Наша эмисса имеет право приводить в семью столько мужчин, сколько захочет! Единственным условием от нас было то, что эти претенденты должны делать её счастливой. Ес-сли ты ещё раз-с сделаеш-шь ей больно… — а? А чего он светиться? Я в шоке смотрела на своего любимого змея, сейчас вырастившего и крылья и хвост… Он — дракон? А когда это произошло?

— Муаррашш Большой змей? — поднял бровь сонтшу, — Так ведь тебя зовут? — Рашш кивнул, — Я признаю, что ошибался! Она другая… Она свет… она жизнь… Лааршша была просто тварью!

Я наслаждалась его словами, млела от интонации, мурчания и ласкового шипения в голосе. От него в теле разливалась сладкая, тягучая нега, предчувствие удовольствий от его любви. Но тут что-то прервало мой кайф. Пш! Пш-ш-ш! Шипел огонь и дико плевался искрами.

— Ой, прости! Мы совсем забыли о тебе! — сказала я и превратилась вся в слух, желая посмотреть, что же случилось с мамой сонтшу и его братом.

Мужчины говорили тихо, явно не желая, чтобы я знала все их секреты. Да пусть! Я лучше выясню, что с Фотоасом, как там мой Тассиль, зачем нам нужно идти к Источнику.

— Так он жив? — вскричала я, увидев, что принц сайнов сейчас находится в каком-то фамильном склепе. По крайней мере статуи и уютные мраморные гробы намекали на это. Релль и Ран тут же подлетели ко мне. Их волнение ещё больше повлияло на меня: я заламывала руки, кусала губы и непрерывно ходила взад-вперёд, — Он жив?

Да, пламя дало однозначный ответ! Изображение повело, приблизилось к лицу принца. Я ахнула! Какой же он красивый! Волосы тёмно-зелёные, в них пряди светлее, на тон, на два, прядь золотая, прядь алая. Лазурь, серебро — все цвета радуги! И всё так гармонично, так приятно глазу! Лицо прекрасное, как у статуи, выточенной влюблённым мастером. Едва-едва, грудь молодого правителя, затянутая в дивный золотой шёлк, вздымалась вверх. На шее, на той стороне, что была ближе к нам, были уродливые чёрные нити. Это и есть проклятие? Какая гадость!

— Он? — спросила я шёпотом у Релля. Тот кивнул и заблестел слезами в своих чудных глазах. Прижала его к себе, поцеловала оба солнца. Потянулся ко мне, как к матери, — Всё ещё есть шанс, Релль! Мы должны успеть…

Потом бог показал нам пещеру снова. На полу валялись пятнадцать тел. Некоторые вяло шевелились, кто уже и встать пытался. Наша пара стояла у выхода, затянутого толстым слоем колдовского льда. Горгон бил и бил по ней кулаками, на миг он даже обернулся в змея, но сил явно было мало. В бессилии они сели у стены.

— Исаноо! — снова проорал горгон.

— Баатшши, а почему ты свою мать зовёшь по имени? — не выдержала я. Лучше бы молчала! Этот придурок снова зверски оскалился и прошипел что-то ругательное, — Да что ж такое? — уже чуть не плакала я! То в любви признаётся, то беситься снова.

— Прости… Ты ни в чём не виновата. Ни в том, что она отказалась от меня, ни в том, что запретила звать её матерью…

— О-о! Может ещё простит… э-э, передумает… — попытка утешить взрослого, самодостаточного мужчину вышла так себе, по-девичьи наивной. Но он так улыбнулся мне, что внутри всё ёкнуло и всколыхнулось. Он и так умеет? Так… будто любит…

Я медленно, мучительно краснея от пристального взгляда горгона, повернулась к пламени. Нан-Гулакх подозвал меня лепестком огня. Оглянулась на своих — брови всех моих любимых птицами взлетели вверх. Любопытно? Мне тоже. Подошла ближе, меня обняли огненными руками, в ушах зазвучал свист ветра в трубах, шорох песка, плеск волн. Голос бога был неимоверно, сказочно необычен! И сейчас он говорил только со мной и для меня!

— Ты обещала? — спросил он, напомнив мне мою минутную придурь и слабость, когда я вызывая его, пообещала ему то самое. Я растерялась. Зачем ему это? Не с кем что ли? Так и спросила шёпотом.

— Ты… хочу лишь тебя, наэйни… — и этот?!!!

Загрузка...