Аптека Пеля

Глава 3

Теплый июньский вечер гонял ласковый ветерок по сквозным линиям Васильевского острова. Прохожие спешили, кто по домам, кто по делам. Только Сашка болтался неприкаянным фантиком по летним мостовым. Тревога не покидала его, и он в напряженном ожидании всматривался в фигуры и лица прохожих и проезжих, ловя себя на мысли, что за тем поворотом его снова накроет. Что уж говорить, возвращаться в квартиру он не решался. Но понимал, что рано или поздно придется. Вещи там, да и деньги, пусть немного, тысяч десять, но их в ближайшее время должно было хватить на жизнь.

Найти приличную работу со стабильной зарплатой без образования, без прописки, да и с внешностью далекой от модельной — проблема похлеще глобального потепления. Пусть и был Санек крупным парнем, высоким, да широким в плечах, лицо имел настолько невыразительное, что хоть плачь: белобрысый, с бледной поросячьей кожей и блекло-голубыми глазами под прозрачными ресницами. Единственная строка в его резюме могла привлечь работодателя — непьющий. То есть совсем. Даже на Новый год! И к табаку никакой тяги. «Перекурам — нет!» — мог бы он гордо носить на груди значок из чистого золота. На этом все его достоинства заканчивались, а дальше начинались недостатки, коим нет числа. Армейская служба не закалила в нем ни характера, ни воли. Год, как один маршбросок с автоматом, но он выдержал, пережил и расслабился. Единственное, чему научила его армейская служба — обувь должна сиять!

Примостившись на скамейке, он разглядывал нечищеные бронзовые ботфорты бомбардира Василия, посаженного памятником на Седьмой линии и никак не мог определиться, что делать. В животе дремал вулкан страха готовый в любую секунду затопить ужасом сознание и ввергнуть в безумие. Саня гнал от себя мысль, что он свихнулся, но та не собиралась его отпускать. Успокоиться не получалось. Другой бы на его месте накатил и забылся, но он не пил и не владел самогипнозом, оттого снова потопал в аптеку за помощью, благо аптек этих было натыкано чуть ли не в каждом доме.

— Мне бы успокоиться, чем-нибудь недорогим.

В кармане лежало рублей пятьсот и если не шиковать, то вполне хватило бы на неделю.

— Пустырник, валериана…

— Давайте, что дешевле.

— По две таблетки три раза в день, — любезно подсказала аптекарша, протягивая коробочку с успокоительным, — но можно и три, добавила, оценивая габариты покупателя.

Вернувшись на ту же скамейку с бутылкой воды, Саня для надежности заглотал сразу все десять, что были в блистере и как-то сразу забылся.

Очнулся он оттого, что кто-то настойчиво тормошит его, стучит по плечу.

— Гражданин, просыпайтесь! — звал голос издалека. — База, подъем! — все настойчивее требовал голос.

Санек продрал глаза.

Приветливые полицейские, наши, родные в бейсболках и при дубинках окружили парня. Тот, что поплотнее, вежливо попросил предъявить документы. Да, с радостью! Гражданин засуетился, полез в карман.

— Заснул, извините, — утирая, висевшие на подбородке слюни, оправдывался, хлопая себя по карманам. — Устал. Работал. Вот.

Главный среди патрульных взял в руки паспорт, раскрыл и посветил фонариком сперва в паспорт, потом в лицо, и снова в паспорт подозрительному гражданину, уснувшему на скамейке. Санек огляделся, — ночь на дворе, хоть и светлая, фонарями освещенная и рекламными огнями, но ночь. «Фигасе вздремнул!» — мысленно спохватился он, достал мобильник. «02–00» — высветилось на дисплее. «Ни раньше, ни позже подошли» — ухмыльнулся, позевывая, и поднял глаза на полицейских — но тех как ветром сдуло! — и в тот же миг Саня рухнул задом на что-то твердое и гладкое.

Осоловелый, все еще не пришедший в себя окончательно, он пытался нащупать скамейку, таращился по сторонам: дома на месте, деревья на месте, какие-то люди шастают в густых сумерках… но ощущение пустоты, безмолвной, давящей нарастало все отчетливее. И тут он понял, что бомбардир Василий Корчмин, отдыхавший напротив, исчез. А на его месте торчал, сверкая черными окнами, деревянный дом в три этажа. Да и все дома вокруг не подавали признаков жизни. Только над головой тускло светил четырехугольный фонарь с закопченными стеклами. Саня осторожно ощупал гладкие и холодные камни брусчатки, медленно поднялся и прислушался — вокруг могильная тишина. Сердце оборвалось и повисло на ниточке ужаса.

«Паспорт!» — мелькнуло в башке. Он обшарил карманы, оглядел мостовую, но очевидно менты исчезли с его орластым. — Да и на кой мне теперь доки? — подумал обреченно. — Дворнику предъявлять?»

Санек быстро шел, нет, почти бежал к дому, к своему затерянному в серой питерской ночи флигелю. Где-то глубоко в подсознании еле теплилась надежда, что там, откуда он вырвался днем, все встанет на свои места. Нужно только вернуться.

На углу Большого и Седьмой в первом этаже горел свет. За окнами мелькали люди. На освещенной фонарем вывеске искрилось «ТРАКТИРЪ ЗОЛОТОЙ ОЛЕНЬ». Возле стены громоздились, сложенные друг на друга плетеные кресла и столики.

Справа темнел сквер. Трамвайные рельсы блеснули под ногами, но никакого трамвая здесь еще утром не было!

Поворот, еще один! Простая и спасительная мысль — вот же дверь, а на ней металлический кружок электронного замка!

Оказавшись в квартире, Саня включил свет и бессильно заплакал. Его широкие плечи дрожали. Медленно дойдя до своей комнаты, он рухнул на кровать и сразу провалился в черную бездну. Но вскоре проснулся, что-то мешало дышать, будто на грудь ему положили кирпич. Он приподнял голову и увидел перед собой два огромных лиловых глаза, блестящих, впившихся в его подслеповатые со сна. Отмахнувшись от бесовских фонарей, как от наваждения, перевернулся на бок и облегченно вздохнул. Но сон уже не шел.

Летняя ночь быстро таял, как пломбир на блюдце. Предрассветная мгла заглядывала в окно. Кисейная занавеска вздрогнула от сквозняка. Щелкнул замок. Огромный кот прошмыгнул вдоль стены черной тенью и комната начала стремительно расширяться.

У стены замерцала белым кафелем печь. В углу вспыхнул желтый огонек лампады, освещая темную икону в серебре. Кровать под Саньком скрипнула и сделалась жутко жесткой. Он привстал, и увидел, у противоположной стены огромный сундук, прикрытый лоскутным одеялом. Детская рука и нога торчали из-под его края.

Саня стиснул зубы и зажмурился. Навязчивый кошмар измотал его, выжал насухо, будто центрифуга. Ни мыслей, ни эмоций. Он опустился на постель и замер, глядя в черноту перед собой.

Дверь скрипнула, кто-то быстро прошел по комнате и остановился рядом.

— Ну, здравствуй…