Байки космического патруля

БИЛЛ БРИМСТОУН

Заключенных привели в каюту и построили вдоль одной из переборок. Капитан Буллард, неподвижно сидевший за столом, бросил на бандитов стальной взгляд. Лейтенант Бентон и пара матросов с пистолетами наизготовку тоже не сводили с заключенных глаз, так же как и коммандер Мур, стоявший за столом Булларда. Последний кивнул и процесс начался. Один за другим заключенные, гремя цепями, стали подходить к столу. Капитан «Поллукса» холодно осматривал каждого из них, сравнивая внешность и приметы бандитов с их описаниями в радиограмме.

Это были уцелевшие головорезы из знаменитой банды Зифлера. Их поймали месяц назад на Обероне, после боя на склоне небольшого кратера. Моряки «Поллукса» уже назвали эту схватку «Зеркальной битвой». Первым в списке, конечно же, значился сам Эгон Зифлер. Его высокомерие исчезло давно и навсегда. За ним шел Скул Дросно, его главный помощник. После этой пары настала очередь других выродков, которые испытали на себе отражение ими же извергнутого огня. Все они были крупными и неповоротливыми грубыми каллистианцами, покрытыми ожогами, шрамами и остатками волос на головах и руках. Последний, тринадцатый заключенный казался человеком совсем другого типа. Наконец, очередь дошла до него, и он встал перед столом Булларда.

— Пол Гроган, — произнес Бентон, взглянув на последнее имя в списке.

— Хм-м-м, — промычал Буллард. Он взглянул на плюгавца, комично вставшего перед ним по стойке «смирно», перевел взгляд на радиограмму Бюро Справедливости с кратким описанием биографии арестанта. Затем Буллард осмотрел пленника более детально. Надо же было этому чудаку оказаться в такой компании!

Человек по имени Гроган был высохшим недокормленным малым, а в том, как он держался, странным образом сочетались подобострастие и чванство. В глаза прежде всего бросалась его непропорционально крупная голова с выдающимся лбом. Седая львиная грива пленника на первый взгляд казалась признаком благородства. Но это впечатление тут же опровергали бегающие глаза самозванца и его подрагивающие губы. Буллард снова обратился к радиограмме:

«Гроган, он же Зандер, он лее Ардвелл, он же Нордхэм. Может называться и мнолсеством других имен. Мелкий плут и мошеннику наглый шулер. На территории Федерации часто подвергался арестам за мелкие хищения, но доказать его вину не удавалось. Данных о его связи с бандой Зифлера не имеется».

— Хм-м-м, — снова протянул Буллард. Он вдруг вспомнил, что жизнь как-то раз уже свела его с Гроганом. С того дня прошло уже много времени, но Буллард так и не забыл про эту встречу. Он не хотел говорить об этом прямо, потому что его воспоминание не давало повода ни для гордости, ни для радости. Чтобы проверить память, Буллард спросил:

— Вы посещали Венеру, будучи странствующим проповедником? Под именем Билла Бримстоуна, если запись верна?

— Так и есть, сэр, — с робкой улыбкой признался Билл Бримстоун. — Но я давно с этим покончил, сэр. Это не приносило доходов.

— В самом деле? — удивился Буллард. Память говорила ему совсем другое. В те дни, прибыв на Венеру, он был еще гардемарином. Однажды ночью, на окраине Эросбурга, они с товарищами отправились вслед за группой скайменов и попали в ярко освещенный зал, у входа в который красовалась надпись: «Придите, увидьте и услышьте Билла Бримстоуна — вход свободный». И они вошли, увидели, услышали. Любопытство стоило юному Булларду месячного оклада — то есть всех денег, которые при нем оказались. Ибо он был заворожен пламенными речами маленького человека с львиной гривой и сверкающими глазами. После коленопреклонения перед трибуной и раскаяния в том, что он «плохой мальчик», Буллард вывернул все карманы, чтобы сделать достойное пожертвование в пользу «общего дела». От этого воспоминания Булларда передернуло.

— Да, сэр, что касается денег, прибыльным это дело не было, — сказал маленький человек. — Но не в глазах других.

— В глазах полиции, наверное?

— О, нет! Вовсе нет, сэр, — запротестовал Билл Брим- стоун. — Все, что я делал, было абсолютно законным. Но этот молокосос... мммм. Это собрание... В общем, они заподозрили неладное. А тот наглец, молодой аптекарь, однажды вечером им все объяснил...

Пленник поднял скованные руки и вывернул их ладонями вперед. Каждую из ладоней покрывал багровый звездообразный шрам.

— Они меня распяли. На следующий день полиция сияла меня, и я поклялся, что больше никогда не буду проповедовать. И я не буду, так что помогите мне.

— Тут вы правы, — сказал Буллард мрачно, убедившись в том, что память его не подвела. — Вы в последний раз поделились мнением о том, что законность — это понятие растяжимое. Банда, с которой вы были пойманы, будет уничтожена.

Билл Бримстон издал вопль и упал на колени.

— А вот это приберегите для суда, — сказал Буллард жестко. — Бентон, уведите их.

Когда все ушли, Буллард растянулся в кресле и прикрыл глаза. Ои быстро выбросил из головы Зифлера и его бандитов. Инцидент в Обероне теперь был исчерпан и стал еще одной записью в бортовом журнале прославленного «Поллукса». Значение имело только будущее.

«Поллукс» простоял на страже разрушенной крепости Калибан, пока не прибыло подкрепление. Теперь корабль шел домой. На лунной базе Булларда и других членов экипажа ждал давно заслуженный отдых. И не было на корабле человека, которого в приемном доке космопорта не собиралась бы встретить жена или любимая. Впереди были отпуск и свобода, а поскольку в буфете корабля все жалование потратить было невозможно, каждый член экипажа скопил на своем счету солидную сумму: кто — годовой оклад, а кто и побольше. Более того, за ликвидацию банды Зифлера все получили хорошее вознаграждение. Не было еще в истории Патрульной Службы корабля, моряки которого возвращались бы домой такими богатыми. А ведь всем им по прибытии в порт будут радостно махать яркими платками. И морг, и аккуратные койки в лазарете были пусты. «Поллукс» одержал победу без жертв.

Именно в этот день, когда корабль должен был прибыть на родину, резкий двойной удар в дверь сообщил Булларду, что к нему пришел Мур. Исполнительный офицер вряд ли был бы так настойчив, если бы не произошло что-то важное. И когда Буллард встал и увидел в руке Мура пару желтых бумажек, его сердце сразу упало. Приказы. Приказы, опять приказы и еще раз приказы! Неужели они никогда не оставят корабль в покое?

— Что теперь? — настороженно спросил Буллард.

— Это из Бюро Справедливости, — сказал Мур, положив первую радиограмму. — Они только что распорядилось о немедленной выплате всему экипажу премий за Зифлера. У ребят на руках окажутся неплохие суммы.

Буллард хмыкнул, так и не посмотрев на радиограмму. Конечно, люди получат бонус, и неплохой. Но почему именно сейчас? Он знал привычку Мура оставлять плохие новости на потом.

— Продолжайте, — глухо произнес он. — Что там еще?

Мур вздохнул и потоптался на месте. Затем он молча

протянул Булларду вторую радиограмму. В ней говорилось:

«По пути к Луне «Поллукс» остановится в космическом порту Юноны, чтобы очистить корпус. Заплатите экипажу причитающиеся суммы и предоставьте всем увольнение на время стоянки. Ожидается безоговорочное выполнение данного приказа.

Главный адмирал».

Буллард с ненавистью посмотрел на радиограмму, скомкал ее в плотный шарик и швырнул в сторону. С минуту он сидел, бормоча себе под нос проклятия. Красный туман гнева слепил его. Буллард предпочел бы, например, развернуться и отправиться к орбите Нептуна для еще одной битвы, если бы в том была нужда. Но это!

Он встал, оттолкнул кресло и стал ходить но каюте, как тигр по клетке. Какой же грязный трюк хотят проделать с ним и со всем экипажем «Поллукса»! Начнем с того, что на корабле не было «небесных ракушек» — своеобразных пузырей на корпусе, которые оставляют питающиеся железом межпланетные споры. А если бы и были, на Юноне избавиться от них негде. Сервисная станция космопорта имела десятый уровень, и могла обслуживать только буксиры и минные заградители. От двадцати служащих этой станции нельзя было ожидать, что они обработают корпус раньше, чем через месяц. А правила запрещали экипажу присутствовать на корабле во время стоянки в доках планетарной верфи. И объединения работников верфей за этим следили. Кроме того, Юнона находилась не «по пути к Луне», а очень далеко от нее. Сейчас Земля располагалась между кораблем и Солнцем, тогда как Юнона находилась в противоположной стороне. Проклятье!

Буллард зарычал от злости, и толкнул ногой сумку электрика, оказавшуюся у него на пути. Это, черт бы их побрал, было еще не все! Юнона давно превратилась в одну из самых мерзких помоек Федерации. Этот крупный астероид был столицей астероидных старателей, добывавших в космосе золото. Естественно, на Юноне обитали полчища авантюристов всех мастей и им подобной публики, собравшейся со всей Солнечной системы. Юнона буквально гноилась кабаками, игорными домами и притонами всех видов. Ни один порядочный человек не выдержал бы там и трех дней. Он либо сбежал бы оттуда, либо запил. А то, что на Юноне начиналось с пьянства, обычно заканчивалось наркотиками или чем-то похуже. В эту адскую дыру Булларду и приказали отогнать его замечательный корабль, чтобы он простоял там тридцать дней. Буллард чуть не взвыл, когда подумал о женщинах, с нетерпением ожидавших его прекрасных парней.

— Должен ли я опротестовать приказ, сэр? — с надеждой в голосе спросил Мур.

— Конечно, нет, — отрезал Буллард. — Я никогда не опротестовываю приказы. Даже если небо упадет. Я выдержу и этот тоже, черт бы их побрал! Но человека, который продиктовал этот приказ, я заставлю...

Внезапно Буллард спохватился. Он хотел продолжить: «...пожалеть об этом», но тут же вспомнил, что семья Мура каким-то образом связана с Феннингами. Ну, конечно же! Склонить начальство Булларда к отдаче такого приказа мог только сенатор Феннинг! Конечно, загадочный приказ издал и подписал главный адмирал, но он же оставил и ключ к разгадке в последнем, излишнем предложении: «Ожидается безоговорочное выполнение данного приказа»! Да какому же адмиралу придет в голову, что хотя бы один из его приказов может быть не выполнен! Поэтому смысл последнего предложения для Булларда был примерно таким:

«Буллард, мы знаем, что это глупо и несправедливо, но мы здорово влипли. В этом году козлом отпущения избран ты. Так что будь славным малым и смирись. И чтоб без шуток, старина. Мы знаем, что ты найдешь способ обойти любой дурацкий приказ, но сейчас сделай одолжение, не подведи».

Буллард сжал губы, вернулся в кресло и спокойно сказал Муру:

— Измените курс па Юнону. Сообщите адмиралу, что он может быть уверен: его приказы будут безоговорочно выполнены.

Возможно, коммандера Мура удивила быстрая капитуляция Булларда. Однако в отношениях со своим адмиралом можно оказаться более беспомощным, чем в схватке с самым находчивым и беспощадным противником.

— Есть, сэр, — сказал Мур и вышел из каюты.

Прошли две недели, затем еще две. Они находились внутри орбиты Юпитера и приближались к главному астероидному поясу. Скаймены «Поллукса» то и дело посматривали на бледно-голубой крошечный диск с серебристой точкой спутника, когда они показывались на низкомощном экране, и тоскливо думали о доме. Дом был так близко и вдруг снова начал удаляться. Ведь корабль отклонился от курса влево, прошел мимо Марса, уже оставил позади Солнце и продолжал мчаться к несчастной крохотной Юноне с ее невзрачными обитателями.

За эти дни обычная активность экипажа утихла и перешла в унылую рутину. Все матросы и старшины думали: «Что толку в этой командировке»? Мур и Бентон пытались объяснить необъяснимое, но люди реагировали на эго вяло. Некоторые предполагали, что Патрульная Служба свихнулась. Многие собирались устроить грандиозный кутеж в тот же вечер, когда они прибудут на Юнону. Конечно, все хотели совсем другого, но доступными теперь были только убогие развлечения. Только Буллард и лейтенант Маккей держались в стороне от всех и, судя по их виду, мало интересовались ближайшим будущим.

Алан Маккей служил в Патрульной Службе недавно, а его специальностью были языки. Время, свободное от дежурств, он проводил в карцерах, где беседовал с арестованными каллистианцами. Маккею удалось собрать много сведений о недавней войне. Изучив наблюдения, сделанные противниками, он пришел к выводу, что для департамента такая информация будет представлять немалую ценность. Кроме того, он узнал еще кое-что о последнем набеге бандитов на Оберон. Когда начнется суд, все это очень пригодится прокурору. Ну, а Буллард закрылся в своей каюте. Часами расхаживая по ней, он пытался придумать, как справиться с очередной проблемой.

Мысли его бегали по цепи от одного звена к другому, пока не возвращались в исходную точку, и тогда размышления начинались сначала. Был корабль, был экипаж, были преданные женщины, ждавшие возвращения скайменов, были записи в казначейских книгах, которые так много значили для тех и других. И был убогий город Гераполис с его алчными гарпиями и тысячами испытанных способов, которыми выманивают деньги у истосковавшихся по «берегу» моряков. Был расчетливый повелитель астероидов, их фактический владелец и кредитор, к которому, в конечном счете, все деньги и стекались. Этот человек также заседал в верхней палате Большого Совета Федерации, и был влиятельной фигурой межпланетной политики. Его имя было Феннинг. Сенатор Феннинг был председателем комитета, который распределял финансовые средства, в том числе и для Патрульной Службы. Тут мысли Булларда перешли за земной календарь. Сейчас на Земле был март, а значит, годовой бюджет сейчас находится в стадии подготовки. Вспомнил он и о Генеральной Службе, которая с одной стороны командует Флотом, а с другой — тесно сотрудничает с Большим Советом как многолетний получатель средств. Это, естественно, натолкнуло Булларда на мысль о материальных запросах главного адмирала и о нуждах Службы в целом. А потом Буллард снова возвращался к последнему приказу, который получил «Поллукс», и порочный круг начинался снова.

Буллард был достаточно скептичным и искушенным в жизни человеком, чтобы понять с самого начала: командировка «Поллукса» на Юнону была ничем иным, как скрытой взяткой почетному сенатору. Возможно, у астероидных шахт выдался плохой сезон, и они задерживали платежи. Если так, то они нуждаются в крупных наличных, чтобы свести концы с концами. А возможно, это была просто ненасытная алчность Феннинга, либо он проделал этот маневр, чтобы просто показать свою власть. Либо он шантажировал Патрульную Службу, требуя соорудить маленький и неудобный космический док, которому следовало либо приносить деньги, либо не существовать вообще. Возможно, сенатору надо было получить выгоду, чтобы оправдать какое-то из своих предыдущих действий. Но какие бы мотивы ни двигали Феннингом, они были постыдными. Не было у Службы острой необходимости в том, чтобы «Поллукс» посетил Юнону сейчас или когда-либо вообще. И уж совершенно точно, никакая политическая необходимость или личные амбиции не могли в глазах Булларда оправдать то, что собирались сделать с командой «Поллукса».

Булларда беспокоило и этическое содержание проблемы. В сущности, это уже просто раздражало. С Буллардом и его офицерами, с ветеранами корабля, которые составляли нравственный костяк экипажа, корабль не мог погибнуть, сколько бы долго им ни пришлось оставаться на Юноне. Буллард знал, что может рассчитывать на многих, возможно, на половину моряков, которые сойдут на берег только случайно. С другой половиной обойдутся довольно строго, если они, пусть и после изнурительного, тяжелого похода, перейдут разумные пределы на берегу. Но в обоих случаях ему придется иметь дело с недовольством людей. Достойные, дальновидные, понимающие скаймены уже возмущались вмешательством в их планы, поскольку не видели причин для этого. Они выдержат удар судьбы достойно, как настоящие мужчины, но вряд ли сделают это вежливо и совсем уж безмолвно. Если станет назревать бунт, будут приняты дисциплинарные меры, а если меры эти будут излишне жесткими, оскорбленным себя сочтет весь экипаж. Впрочем, они испытывали унижение уже сейчас. Разве тот факт, что им выдали хорошие деньги, но не пустили домой, а отправили принудительно отдыхать на Юнону, не был предложением выложиться по полной?

Буллард знал, что у него оставались и другие варианты действий. Самым простым было бездействие — то есть дать людям расслабиться. Пройдет несколько месяцев в космосе, и понесенный скайменами ущерб начнет забываться. Однако в этом случае ничто не сможет отменить ни разочарование женщин, ждущих скайменов на Земле и Луне, ни деморализацию экипажа от того, что люди не смогли добраться домой вовремя и с деньгами. Нельзя будет вернуть деньги, которые у них вытянут на Юноне всякого рода агенты Феннинга. И наконец, если Буллард и сам уже был на грани мятежа, что уж тогда говорить о других? Нет, он должен что-то предпринять.

Да, он мог просто отправиться к Луне и взять вину на себя. Возможно, его за это выгнали бы с флота. Он мог бы открыто рассказать об этой истории по магнавок- су, то есть дискредитировать сенатора Феннинга и Систему. И его жертва будет стоить такого поступка. Но так ли это? Осмелится ли сам магнавокс отправить этот рассказ в эфир? И не повредит ли такой ход Булларда репутации адмиралов? Ведь они не хуже Булларда знали, в какую передрягу тот попал. Они сделали свой выбор, и сделали его на благо Патрульной Службы. Система не может быть нарушена, либо это произошло бы уже давно. Просто настала очередь «Поллукса» сделать свой вклад.

Буллард вздохнул. До прибытия на Юнону оставалось уже меньше недели, а он все не находил выхода. Время от времени он впадал в уныние и уже почти соглашался признать себя побежденным. Однако жизненный опыт удерживал Булларда от такого шага. Ведь должен же быть какой-то способ победить Феннинга! Способ, который не бросит тени ни на главного адмирала, ни на «Поллукс», ни на его экипаж. А если очень повезет, то и на него самого. Буллард вздохнул, взъерошил волосы и снова принялся мерить каюту шагами.

Ход его мыслей прервал лейтенант Маккей. Он хотел поговорить о пленных. Маккей уже закончил их расспрашивать и теперь готовил отчет. Он собирался дать несколько собственных рекомендаций, но сначала хотел узнать мнение капитана и получить его одобрение.

— Насчет того землянина, Зандера. Вы знаете... — начал он.

— А, Билл Бримстоун? — усмехнулся Буллард. Он был даже рад, что Маккей пришел и отвлек его. В последнее время чувство безысходности все больше овладевало Буллардом, и он страдал уже не на шутку.

— Да, сэр. Крайне неприятный тип, но в последнее время мне иногда становится жаль его. Этот старый прохвост не имел ничего общего с бойней в Калибане. Когда на крепость напал Зифлер, он оказался там случайно, и не убили его тоже случайно. В Калибане он раздавал карты при игре в ранго, а у хозяина казино имелась пара вышибал- каллистианцев. Этим вышибалам Зифлер дал шанс присоединиться к банде, а те, в свою очередь, не дали убить Бримстоуна и захватили его с собой. Но сам Бримстоун не принимал участия нив той резне, ни в других преступлениях банды.

— Я понимаю, — сказал Буллард. Какое-то время он подумал, а затем продолжил: — Но я-то что могу сделать? Что с ним будет дальше, решит суд. А вы этому суду представите свой отчет.

Когда Маккей ушел, мысли Булларда снова обратились к его давней встрече с маленьким шарлатаном. Так или иначе, тогда этот парень оказал на него огромное влияние. Настолько большое, что когда Буллард все это уже осмыслил, ему стало ясно, что там, на Венере, он пережил что-то вроде шока. Тогда Буллард пришел к заключению, что он имел дело с хорошим человеком, который, однако, сбился с пути. Но теперь он знал его еще лучше. И наконец, вереница воспоминаний Булларда оборвалась, и его осенила идея.

Буллард выпрямился в кресле и неожиданно для самого себя улыбнулся. Билл Бримстоун обладал особым талантом, который смог бы очень пригодиться экипажу корабля в предстоящие трудные дни. Мог ли Буллард использовать этот талант, не подвергая себя риску? Это приходилось принимать во внимание, потому что Булларду предстояло иметь дело с профессиональным жуликом. Тем не менее, Буллард решил, что если седого обманщика Бримстоуна, смог, по его собственному признанию, превзойти в смекалке молодой аптекарь из местных, Буллард сможет попытаться сделать то же самое. Возможно...

Но Буллард вдруг понял, что он уже не допустит никаких «возможно». Он нажал на кнопку вызова, и мгновение спустя перед ним стоял Бентон.

— Спуститесь в карцер, — сказал ему капитан, — и приведите этого человека, Грогана, или как его там... Зандера. Но сначала снимите с него цепи. Не люблю разговаривать с человеком, закованным как животное. Он всего лишь мелкий мошенник и физической опасности не представляет.

Ожидая, когда Бентон вернется, Буллард мысленно набросал свой план. Сталкивая Билла Бримстоуна и Феннинга, он надеялся одолеть крупного негодяя. Но не провалится ли в результате между двух стульев ои сам? Булларду тоже придется вступить в схватку с мошенником, иначе он просто позволит одному жулику надуть другого, не получив от этого ничего, кроме злорадного удовлетворения.

Приходилось учитывать и другие возможные издержки. Главный адмирал не должен иметь основания считать, что Буллард каким-то образом уклонился от выполнения приказа. Точно так же и Феннинг не должен иметь претензий, которые он осмелился бы произнести вслух. Кроме всего прочего, подвергалась опасности репутация «Поллукса» и его экипажа.

Буллард наморщил лоб, подумав об этом. Но тут же он расслабился. Есть одии представления о репутации, а есть другие, и все они представляют собой крайности. Некоторым были интересны крайности одного рода, другим — иного. Булларду не нравились никакие из крайних представлений о репутации, но все же сейчас он предпочел одну из этих крайностей другой. Он рискнет выставить кое-кого на посмешище. В конце концов, люди могут посмеиваться над тем, что делают ребята с «Поллукса», но ни один из них не улыбнется, если что-то подобное случится с ним. Люди «Поллукса», если па то пошло, имели более чем хорошую репутацию, так что Буллард с легким сердцем выбросил из головы опасения на этот счет. И по мере того, как начинали проясняться подробности разработанного им плана, он лишь время от времени усмехался или хмурился. Но сомнений в правильности своих действий Буллард больше не испытывал.

Когда Билла Бримстоуна привели, по внешности и поведению Булларда он не заметил, что капитан хотя бы на йоту смягчил отношение к нему. Буллард смотрел на него холодно, строго, без тени улыбки.

— Зандер, — сказал он, сверля его взглядом, — вы оказались в плохом положении. Вы хотите умереть с теми остальными гориллами?

— О, нет, сэр, — заскулил Бримстоун. — Я сделаю, что угодно... Я скажу все, что я знаю... Я...

Буллард резким жестом велел ему замолчать.

— Как офицер, взявший вас под арест, я не могу ни причинить вам особого вреда, ни оказать вам большую помощь. Но если вы сыграете в одну игру, я могу гарантировать вам смягчение наказания. Может быть, даже больше, чем смягчение. Гораздо больше...

Последние слова Буллард произнес медленно, как будто сомневался в размерах смягчения.

— Вы согласны?

— О, сэр... — расплакался Бримстоун. Теперь стапови лось видно, как сильно он страдал в заключении. — Я сделаю все, что вы скажете...

— На моих условиях? — Буллард был тверд, как скала.

— На любых условиях... Да, сэр... Только скажите мне...

— Бентон! Будьте добры оставить нас наедине, пока я беседую с этим человеком. Ждите вызова.

Буллард не сводил глаз с удаляющегося лейтенанта, пока дверь за ним не закрылась. Затем он смягчил выражение лица — как будто маску снял.

— Садитесь, Билл Бримстоун. И расслабьтесь. Я настроен по отношению к вам лучше, чем вы думаете.

Буллард указал пленнику на стул, и Бримстоун сел, испуганно и неуверенно глядя па капитана. Опасаясь, что мошенник поймет его скрытые мотивы или заподозрит неладное, Буллард понизил голос до разговорного или, скорее, заговорщицкого тона:

— Каждому нужны деньги. Вам нужны. В конце концов, и капитан такого крейсера, как этот, имеет обязательства, о которых адмиралтейство не желает думать. Я тоже нашел бы применение деньгам. Вы умеете делать деньги. Вы умеете делать их так, как не умею я. Я собираюсь выпустить вас из тюрьмы и дать вам возможность кое-что заработать.

Билл Бримстоун нетерпеливо слушал капитана, и в глазах его загорались огоньки. Этот человек в форме говорил на его, Билла, языке. Он был похож на него — не дурак. Бримстоун украдкой облизнул губы. У него и раньше бывали партнеры, и обычно это очень хорошо срабатывало. Он может совершить еще одну хорошую сделку.

— Мы летим к Юноне, где на некоторое время остановимся. Я собираюсь отпустить вас и разрешить вам заниматься своей работой. Вам будет предоставлена моя защита, вы сможете хранить деньги здесь, в моем сейфе, и сможете ночевать на корабле. На Венере, насколько я помню, ваши дела прошли гладко. Если вы будете работать здесь, мы сорвем большой куш. После того, как мы улетим с Юноны, мы разделим выручку пятьдесят на пятьдесят. Вы получите достаточно много денег, чтобы отбиться от обвинения, и у вас еще останется. Я хочу, чтобы вы выступали с проповедями так же, как вы делали это на Венере. Это все, что я от вас хочу.

Бримстоун слушал Булларда и лицо его сияло все ярче. Наконец, у него сделалось такое лицо, будто весь мир лежал у него в кармане. Но заключительное предложение Булларда заставило его поникнуть головой.

— Я не могу это сделать, — проскулил он. — Я боюсь. И...

— На Юноне нет молодых умников-аптекарей, — напомнил ему Буллард. — Только хулиганы из астероидных шахт, картежники и мошенники.

— Дело не в этом, — простонал Бримстоун. — Они разбили мои устройства, и...

— Устройства?

— Да. Без них хорошо не получится. И парень, который их сделал, уже мертв.

Он говорил еще несколько минут, но Буллард наконец его прервал. Он вызвал Бентона и приказал ему приготовить блокнот и карандаш.

— Продолжайте, — сказал он затем Бримстоупу. — Один комплект мы вам сделаем.

Прошел примерно час, прежде чем Бентон получил нею необходимую для него информацию.

— Сможете сделать? — спросил Буллард.

— Сделаем, — усмехнулся Бентон, захлопнув блокнот. — Прикажу парням из ремонтного отдела взяться за это. Зачем нам все это понадобилось, они не будут иметь ни малейшего представления.

Бентон встал. Смысл этой затеи все еще не доходил до него, но он служил с Буллардом достаточно давно, чтобы знать: вопросы в такой тональности капитан задавал тогда, когда готовилось что-то из ряда вон выходящее. Приближенным Булларда был хорошо известен его талант находить окольные пути к успешному решению любой неразрешимой задачи. Поэтому умные люди просто выполняли приказы, а вопросы Булларду задавали позже, если задавали вообще.

— Бентон, а еще захватите нашего друга и отведите его в каюту капеллана, — добавил Буллард. — Мы ведь покинули Луну в такой спешке, что капеллан, вы помните, опоздал на корабль. Дайте парию койку в этой каюте. Соответствующая запись будет сделана в журнале. И передайте коммап- деру Муру, что я хотел бы его увидеть.

Когда Бентон и Бримстоун ушли, Буллард откинулся в кресле и, сложив-руки на затылке, задумчиво посмотрел в потолок. Все идет нормально. Теперь надо объявить эту новость коммандеру.

— Я думаю, Мур, — сказал он, когда его помощник пришел, — что мы дали слабину в одном вопросе. Я подумал о... Ну, о духовных ценностях. К сожалению, на корабле нет капеллана. Вы осознаете, что с начала нашего похода мы не провели еще ни одного мероприятия по укреплению духа?

Глаза Мура удивленно распахнулись. «Должно быть, шкипера слишком сильно измотали последние переживания, — подумал он. — Или что-нибудь еще». В отношениях с капелланом Буллард всегда был безукоризненно вежлив, однако...

— Таким образом, — продолжал Буллард, по-прежнему спокойно глядя на сплетение проводов и трубопроводов под потолком, — я принял соответствующие меры по устранению этого недостатка. Я считаю, что землянин, которого мы взяли вместе с группировкой Зифлера, был не одним из них, а их заложником. Он странствующий проповедник, внештатный миссионер, так сказать. Я выпустил его из карцера и поселил в каюте капеллана. Теперь у него появилась возможность душевно очиститься и восстановиться. Когда это произойдет, он каждый день будет проводить встречи с людьми и разговаривать с ними.

Глаза Мура сидели в глазницах крепко, и это было замечательно. Потому что если до этих слов капитана они просто широко открылись, то теперь буквально начали вылезать из орбит. Буллард размышлял слишком много. Буллард сошел с ума!

— О, беспокоиться тут не о чем, — заверил Буллард. — Этот человек все еще находится на положении арестованного и ожидает действий Бюро Справедливости. Но пока он будет работать. Работать в городе, когда мы прибудем на Юнону. Он называет себя довольно странно — Билл Брим- стоун. Но он говорит, что вступает в очень тесные контакты с людьми, а священники в таких случаях любят обходиться без титулов.

Мур буквально задыхался, однако сказать ему было нечего. Буллард с ним не советовался, он просто ставил его в известность. А поскольку у Мура не было достаточно смелости, чтобы объявить капитана нездоровым и силой взять командование кораблем на себя, ему оставалось только подчиниться:

— Есть, сэр.

Вечером накануне прибытия на Юнону но кораблю начало разноситься верещание боцманских дудок. Команда «Подготовить церковь в носовом кубрике прямо сейча-а- а-с!» стала расходиться по отсекам. Буллард упрямо придерживался корабельных обычаев незапамятных времен. Сквозь гомон скайменов доносился стук опускавшихся сидений — носовой кубрик временно стал актовым залом. Экипажу сказали, что к людям обратится миссионер, привезенный с Оберона. Тему обращения не называли, но корабельная скука и черный космос так измучили людей, что они пошли бы на встречу и просто так, из любопытства. В актовом зале стала, наконец, известна и тема: «Широки врата, ведущие в ад».

Двумя часами ранее Бентон доложил, что для испытания миссионерских способностей Бримстоуна все готово, и что трое старшин, выделенных ему в помощники, получили инструкции о своей работе. В одном из углов стоял специальный ящик для использования капитаном и его помощником. Булларду пришлось довольно долго ждать, прежде чем люди расселись. Наконец они с Муром прошли к специально установленной сцене и заняли свои места.

Билл Бримстоун явился людям в черном костюме, который сшил для него корабельный портной. Торжественная обстановка и костюм сделали из него нового человека. Теперь он был не пронырливым, смотрящим исподтишка арестантом, но внушительным господином, пылающие глаза которого с лихвой возмещали его слабое телосложение. Бримстоуп вышел на середину сцены, взглянул на аудиторию, а затем ткнул в нее пальцем.

— Ад ждет вас! — выкрикнул он. Затем проповедник сделал шаг назад, встряхнул своей внушительной гривой

и снова уставился на людей в зале. Ни насмешек, ни шепота в зале слышно не было. Люди сидели как зачарованные. Разинув рты и вытянув спины, они дружно таращились на проповедника. Каждый был поражен в самое сердце. Мур испуганно посмотрел на Бримстоуна и потрогал локоть Булларда:

— Вы понимаете, что это такое?

Буллард служил на «Поллуксе» уже много лет, но еще никогда он не видел ничего подобного. Он знал, что всех скайменов ближайшее будущее интересует гораздо больше отдаленного, а уж на «Поллуксе» люди были сплошь безбожниками. Приверженцев их собственного капеллана можно было пересчитать по пальцам.

А Билл Бримстоун продолжал свое дело. От собственной проповеди он разогревался с каждой минутой и вскоре уже неистовствовал, прыгал, рвал на себе волосы и бил себя в грудь. Он разражался обвинениями, умолял и угрожал, бегал по сцене с пурпурным лицом. Его слушатели вздрагивали, когда он называл их пороки и обещал им неминуемую страшную гибель. Все богословие Бримстоуна было предельно простым. Его пантеон состоял из двух персонажей — коварного дьявола и его самого, спасителя. Список грехов тоже был прост: алкоголь, курение, азартные игры, танцы и общество женщин легкого поведения. А возможность искупления грехов была только одна: ПОДДЕРЖАТЬ ОБЩЕЕ ДЕЛО!

К этому все и сводилось: увещевания и сбор пожертвований. Наконец Бримстоун прекратил упражняться в ораторском искусстве и попросил волонтеров обойти присутствующих. Трое старшин поднялись со своих мест, взяли просторные кожаные сумки и пошли по аудитории, набивая сумки тем, что было у слушателей в карманах. Никто из них не оставлял себе ничего, даже самые пустяковые ценности. Так называемая проповедь имела колоссальный успех. Когда зажегся яркий свет, Бримстоун ушел со сцены с тремя сумками в руках. Люди начали расходиться.

— Поразительно, — сказал Мур Булларду по окончании представления. — Да этот парень настоящий шарлатан!

— Именно так, — согласился Буллард, — но людям, похоже, это нравится. Идемте.

На следующий день атмосфера корабля кардинально изменилась. Около двух третей экипажа слушали проповедь, остальные несли службу. Многие люди стали тихими и задумчивыми — было заметно, что они размышляли о своих грехах. Им предстояло перенести множество шуток со стороны товарищей, и количество синяков стало тому свидетельством, когда десантные полозья корабля скользнули по взлетно-посадочной полосе космопорта Юноны. Но Буллард по этому поводу не беспокоился. Для него это были хорошие знаки.

Как только корабль остановился и замер, к нему подошел докмейстер. Как Буллард и предполагал, это был некомпетентный бездельник. Нет, в его распоряжении было только четырнадцать человек — он ведь не ожидал корабля. Они приступят к работе завтра или послезавтра. Ну, по крайней мере, часть из них. Нет, здешние правила запрещают сверхурочные работы. Нет, экипаж «Поллукса» ничем не может помочь ремонтникам. А ремонт займет, вероятно, шесть земных недель, не считая задержек, связанных с несчастными случаями. Это тоже надо учитывать. О, да, они будут очень тщательными. На Юноне все делается очень тщательно.

Мур начал было угрожать докмейстеру. Он сказал, что доложит о его поведении главному адмиралу. Однако Буллард сказал:

— Отстаньте от него, вы зря тратите силы. У этих людей только две скорости — «медленно вперед» и «стоп, машина». Если попробовать на них надавить, будут одни неприятности. Вернитесь на борт и издайте приказ об увольнениях. Предоставьте их всем, кроме тех, кому заступать на вахту. И смотрите, чтобы этот дурак получил копию приказа.

Мур покачал головой. Что случилось с Буллардом? Конечно, этот человек стоял перед каменной стеной, но он мог бы, по крайней мере, создать видимость борьбы. Смотреть, как легко сдается воин, было страшно. Тем временем Буллард отправился по своим делам. Вот он уже стоял и разговаривал с Биллом Бримстоуном и Бентоном, которые только что вышли из шлюза и оглядывались вокруг.

Этой ночью «на берегу» царило оживление. Те скайме- ны, которые накануне дежурили и не слышали проповедь преподобного Зандера, ушли как можно раньше — якобы осмотреться и пройтись по магазинам. Следующим утром на корабль вернулась куча вдребезги пьяных, оборванных несчастных людей. Многие из сошедших на берег отстали от своих, и в город был выслан патруль, чтобы прочесать кабаки и найти отставших. Многие были обворованы, либо они отдали жуликам все, что имели. Некоторые были настолько неосторожны, что ушли с корабля, взяв все свои деньги. Тех, кто провинился наиболее серьезно, капитан Буллард построил «к мачте» и объявил им обычное наказание — несколько дней неувольнения с корабля.

После этого все пошло по-другому. На следующий день Бентон и Бримстоун добились аренды пустого танцевального зала. Как и предполагал Буллард, этот год в Гераполисе выдался скучным. Восторженные добровольцы с «Поллукса», плененные странными доктринами Бримстоуна, занялись подготовкой храма. Последним штрихом этой работы стала неоновая вывеска с тем же девизом, который Буллард помнил по Венере. Билл Бримстоун орудовал с размахом.

В тот день, когда вахтенные на корабле сменились, все свободные скаймены строем отправились в зал и там прослушали следующую пламенную речь Бримстоуна, бичевавшего пороки. Обитатели города, разинув рты, смотрели на строй прихожан-скайменов и ломали головы: что все это могло означать? Наконец они решили, что это новый ритуал Патрульной Службы. Но что бы он ни означал, все равно он скоро закончится, и тогда в заведениях города появится масса долгожданных клиентов. Бармены переоделись в приличные костюмы и отдраили до блеска свои бары, хозяева игорных заведений еще раз проверили надежность магнитных устройств, которые держали их автоматы под контролем, городские дамы накладывали последние слои на свой и без того обильный макияж.

Но в тот вечер клиенты опять не пришли. В течение нескольких часов хозяева ближайших увеселительных заведений слышали голос, ревевший об аде и проклятии, который сменяли набожные песнопения. Но, если не считать одного шахтера с мутными глазами, к ним не явился ни один клиент. Никто так и не обременил их кошельки и не облегчил их сердца. Наконец странная служба закончилась, и скаймены отправились к своему кораблю в прежнем организованном порядке.

Это продолжалось в течение недели. Несколько матросов, наказанных неувольнением, отправились на берег снова. Но уже по дороге их изъяли из обращения — товарищи убедили их послушать Бримстоуна «всего лишь раз», и этого раза было достаточно. После этого они присоединились к слушателям вечерней проповеди. Это было жутко. Это было не похоже на скайменов. А главное, это приносило убытки. Городские шпионы через окна посмотрели на встречу Бримстоуна с людьми, вернулись к хозяевам и сообщили, что это было уже не смешно. Каждый вечер в зале собирались огромные денежные пожертвования. Порой унести добычу на корабль Бримстоуну помогали несколько человек.

В поисках псеводевангелиста местная полиция прочесала городские отели и ночлежки, но поиски не увенчались успехом. Наконец выяснилось, что он жил на «Поллуксе». Комитет местных «коммерсантов» заявил капитану Булларду протест: корабль, по их мнению, дискриминировал городских предпринимателей тем, что ограничивал свободу передвижения скайменов. Они также требовали, чтобы Билл Бримстоун покинул корабль.

— Практически вся команда корабля ежедневно сходит на берег, — сказал им Буллард. — Желающие могут провести там и ночь. Что они делают на берегу — это их личное дело, а не мое. Если грубым удовольствиям они предпочитают проповеди, это их выбор. Что касается проповедника, то он — гражданский беженец, и я отвечаю за его безопасность. Никаких приказов и команд он от Патрульной Службы не получает. Если вы считаете, что у вас возникла проблема конкуренции, решайте ее сами.

Недоумение владельцев заведений перешло в отчаяние. Что-то надо.было срочно делать. И они сделали все, что было в их силах. Они пожаловались на недобросовестную конкуренцию мэру города — ставленнику Феннинга. Этот достойный муж, окруженный небольшой армией откуда-то взявшихся депутатов, явился в молельный зал, чтобы закрыть место нелицензионного развлечения. Он был встречен решительным лейтенантом Патрульной Службы и группой скайменов-матросов. Они не только отказались читать предъявленный мэром ордер, но и сообщили ему, что встреча защищена от политического вмешательства. Она представляла собой не развлечение, а религиозную учебу, право на которую гарантировала Конституция Федерации.

Мэр изумленно посмотрел в стальные глаза офицера, перевел взгляд на его загорелую, твердую руку, предусмотрительно лежавшую на рукоятке лучевого пистолета, снова посмотрел на гранитное лицо лейтенанта. Лобовая атака больших успехов принести не могла. Мэр пробормотал что- то вроде «извините» и ушел восвояси. Из офиса он отправил своему покровителю срочную радиограмму и без сил рухнул на стул. Ему оставалось только дожидаться приказов. С момента прибытия крейсера сенатор уже несколько раз присылал запросы по поводу выручки, но мэр медлил с ответом.

Сенатор отозвался немедленно: «Начинайте прямые действия». Мэр почесал затылок. Конечно, здесь, на Юноне, он представлял власть и закон. Но «Поллукс» тоже представлял власть и закон. При этом сила была на стороне крейсера и его капитана. И тогда мэр совершил обычный для здешних нравов поступок. Он разослал на ближайшие астероиды радиограммы, в которых потребовал от своих ставленников немедленно прислать в Гераполис подкрепление.

Армаде маленьких ржавых кораблей-разведчиков понадобилось три дня, чтобы закончить высадку на противоположной стороне Гераполиса. Корабли извергли армию крепких шахтеров и спортсменов, собранных по всем окрестным астероидам. Толпа хорошо подготовленных драчунов, собранная тем вечером, была огромной. Множество бесплатных напитков и взаимная демонстрация бицепсов привела всех в хорошее настроение. За полчаса до собрания в молельном зале хозяева закрыли бары и, прихватив своих вышибал, начали собираться на темных улицах между танцевальным залом, арендованным для Бримстоуна, и космопортом Юноны.

— Эй, сопляки! — закричала толпа, когда приблизился строй матросов, хором распевавших один из гимнов Брим- стоуна. В тусклом свете уличных фонарей было видно, что лица матросов светились от чистой совести и внутренней радости. В середине строя торопливо шагал маленький проповедник. Его окружало неизменное трио старшин с сумками.

В строй полетела пустая бутылка, а за — ней глумливые крики и град небольших метеоров. Колонна продолжала идти, не желая ввязываться в драку. Наконец они вышли к площади, которую от стены до стены заполнили шахтеры. Их авангард был вооружен ручными пиками и дубинками. Они уже не издевались, а угрожающе молчали.

— Построиться в клин, — приказал Бентон, возглавлявший колонну. — Заряжай!

Ту битву святых и грешников жители Юноны запомнят надолго. В ней никого не убили лишь благодаря присутствию Бентона и Маккея. Оружие было только у них и у мэра. Впрочем, сам мэр счел за лучшее поскорее убраться в свой офис, из которого он при необходимости мог связаться с сенатором.

Рассвет встал над пустынными улицами, хранившими следы побоища. Повсюду валялись обломки дубинок и обрывки одежды. Местами виднелись пятна крови, однако трупов не было. Скаймены пробивались к кораблю, унося с собой раненых. Убегавшие шахтеры и хулиганы своих раненых бросали, как это и было принято на их астероидах. Впрочем, раненые, получившие лишь незначительные переломы и ушибы, рано или поздно находили убежище в каком-нибудь кабаке. Никаких судей, к которым обе стороны смогли бы обратиться за справедливостью, тут не было. Следующим вечером скаймены снова пошли в импровизированную церковь, и теперь уже никто не рискнул оказаться на их пути.

— Капитан, все же мне это не нравится, — сказал Мур тем утром, когда они зашли в переполненный лазарет навестить покрытых шинами и повязками скайменов. — Ничего хорошего кораблю этот шарлатан не принесет. Он лжет, как дышит, он обманывает людей в их лучших намерениях. Теперь дело уже дошло до драки!

— Люди в любом случае потратили бы свои деньги, — улыбнулся Буллард. — И дрались бы тоже. Лучше уж делать то и другое в трезвом состоянии.

В тот же день мэр снова собрал свое побитое воинство и провел совет. Никто не хотел соглашаться, но даже в массовой драке строй имеет преимущества перед разнородной толпой. Что делать дальше? В результате жарких дискуссий было принято окончательное решение — пробраться в стан врага.

Объявление на входе в молельню приглашало всех желающих и не требовало входной платы. Вечером, задолго до прибытия преподобного, зал окружили шахтеры и местные вышибалы. Сегодня они собирались скандалить внутри собрания.

Увидев их, Бримстоун просиял:

— Заходите, заходите все. Мест хватит для всех. А если не хватит, мои постоянные прихожане постоят сзади и у входа в зал.

Хулиганы и сами предпочли бы постоять, но им было велено проникнуть внутрь и смешаться с прихожанами.

Поэтому они расселись в зале. Когда Билл Бримстоун поднялся на трибуну зал уже был заполнен, хотя, в крайнем случае, здесь могло бы поместиться еще больше народа.

Этим вечером проповедник был в хорошей форме. Даже в наилучшей. Он объявил тему своей проповеди: «Почему нам грозит проклятие»? И тут же Бримстоун сообщил, что этот вопрос одновременно заключает в себе и ответ. Сомневаться в угрозе проклятия для каждого человека было бы самоубийственно глупо. Шахтеры слушали его, выпучив глаза. Благоговение пробирало их до мозга костей; еще ни разу в жизни им .не доводилось смотреть на вещи таким образом. Иные вышибалы вздрагивали, думая о вечных огнях, уготованных им где-то на далекой планете под названием Ад. Именно так они и понимали проповедника: отдаленные места — это планета. Тем вечером они не извергли поток денег, однако их вклад в «общее дело» не был ничтожным. Денег они сдали немного, но среди пожертвований оказалось множество мелких самородков, несколько медных кастетов и пара увесистых сфалеритов[3] В целом Билл Бримстоун был доволен уловом. Да и восхищенные взгляды, которыми проповедника провожали при выходе из молельни, тоже что-то значили и обещали.

Мэр города был вне себя от ярости, но это не помогало. Очистившие душу шахтеры рано утром пришли в офис металлургического комбината, чтобы получить когда-то заработанные ими, но до сих пор не выданные деньги. Вышибалы возвращались в свои кабаки и требовали у хозяев плату наличными, а не обещаниями. Все это было потрачено на «общее дело». Много битв произошло в тот день между «прозревшими» и теми, кто по-прежнему пребывал «во тьме», но результат вчерашний проповеди был еще не окончательным. Подлинным ее итогом стало то, что следующим вечером в молельню явился остаток городского населения. Всем хотелось своими глазами увидеть, каким образом произошло обращение целого отряда наемных хулиганов.

Сбор того вечера превзошел все ожидания, ибо проповедь ошеломила и эту, всё продолжавшую расти толпу прихожан. Они жертвовали не только крупные денежные суммы, но еще и оружие, а больше всего — драгоценные камни. Правда, многие из них при внимательном рассмотрении оказались обманками — породой, похожей на настоящие драгоценные камни. Явился на проповедь и мэр. Сердитый и сбитый с толку, он хотел увидеть молебен собственными глазами. Он его увидел. Публика была потрясена огромной суммой наличных, которые мэр пожертвовал на «общее дело». Никто, впрочем, еще не знал о радиограмме, которую мэр отправил сенатору. Этим посланием он подавал в отставку и одновременно превозносил некого Билла Бримстоуна — проповедника, посланного на Юнону самим Господом. Мэр благодарил судьбу за то, что наконец-то увидел подлинный свет жизни. А ведь он мог бы прозреть и тогда, когда стало бы уже слишком поздно!

Но поистине ошеломляющим результатом вечерней проповеди стало то, что следующим утром в космопорт прибыла целая армия шахтеров.

Они пришли, чтобы помочь докерам очистить корпус корабля. Обитель Бримстоуна, заявили они, должна сиять, и сделать это требовалось немедленно. К вечеру докмейстеру пришлось, скрепя сердце, признать, что корабль приведен в идеальное состояние. Ремонтные работы были выполнены. Больше на Юноне корабль ничего не удерживало.

Буллард не стал медлить с отправлением. Билл Брим- стоун был в слезах: он сожалел о последнем, так и не собранном урожае. Он настаивал на том, что минувшим вечером новые прихожане были застигнуты врасплох, и на следующую проповедь они обязательно принесут больше. Но Буллард сказал «нет». Они уже собрали сумму, достаточную для всех их нужд. Корабль больше не мог здесь оставаться. Буллард также сказал проповеднику, что в течение ближайших нескольких дней он будет очень занят делами службы. После этого они рассчитаются. Проповедей на корабле больше не будет. Биллу Бримстоуну следует держаться поближе к своей каюте.

И тут в Бримстоуне проснулся старый прожженный лис. Этот человек с золотыми галунами использовал его, чтобы обобрать не только собственный экипаж, но и обитателей Юноны и ближайших астероидов. Теперь он хочет обмануть его, Бримстоуна, и забрать его долю.

— Я не пойду на эту сделку, — с вызовом произнес Бримстоун. — Вы сами сказали, что я беженец на вашем борту. Я убегу, а если вы попробуете мне помешать, я вас выдам.

— Выдавайте, — сказал Буллард спокойно. — Но не забудьте о том, что произошло на Венере. Всякого рода устройства, как вы знаете, ломаются. Если я поставлю охрану у каюты капеллана, там вы будете в безопасности. Но если захотите, остается еще корабельный карцер...

— Я вас понял вас, — мрачно сказал Билл Бримстоун, направляясь к двери. Теперь он знал, что его перехитрили. А это было обидно для человека, который зарабатывал на жизнь своим умом.

— Вы получите свою долю, — бросил вслед ему Буллард. — Получите половину, как я обещал, и легкий приговор. А может, до приговора и дело не дойдет. А теперь убирайтесь с глаз моих и держитесь от меня подальше.

Тем вечером — а может уже и ночью, — на крейсере космической линии прошло странное собрание. Его участники встретились в каюте, уже получившей название «сокровищница». Это были капитан, казначей, лейтенант Бентон и двое из тех старшин, которые служили ассистентами в странной церкви Бримстоуна. Третий старшина отсутствовал, поскольку охранял каюту бывшего проповедника. Прежде всего собравшиеся подсчитали добычу. Денежные купюры аккуратно разложили в стопки, мелкие монеты подсчитали и сложили в мешки. Другие пожертвования оценили по аукционным ценам, рассортировали и положили отдельно от денег.

— Теперь давайте разберемся, Пэй, — сказал Буллард казначею, заглядывая в свой блокнот. — Какой была общая сумма на счетах команды, пока мы не прибыли на Юнону?

Пэй ответил. Буллард подтолкнул к нему самую крупную пачку:

— Верно. Вот эти деньги. Положите их в свой сейф и восстановите счета. Теперь, во сколько обошлись аренда, вывеска, свет и остальное?

Услышав ответ, Буллард добавил названную сумму к самой большой пачке.

— Остальное — чистый доход, то, что мы получили от людей с астероидов. Половина мне, половина Бримстоуну. Сколько получается?

Бентон смущенно взглянул на капитана. Он все еще не понимал, почему эти деньги надо разделить пополам. Что же капитан собрался делать со своей частью? Но предсказать действия Булларда было невозможно.

— Пятьдесят четыре тысячи триста восемь солов, включая аукционную стоимость вещей, — сказал казначей.

— Вполне справедливо. Возьмите это и положите на специальный счет. Затем выпишете чек на половину этой суммы. Она будет передана Бримстоуну. Другую половину внесите в фонд развлечений. Ребята их заслужили. Развлекутся на эти деньги, когда доберемся до Луны. Думаю, это всё.

Буллард позвал Бентона и они покинули каюту, оставив старшин, чтобы те помогли казначею отнести ценности и деньги в его отсек. У самого капитана было еще много других дел. В каюте Булларда Бентон достал и положил на стол «устройства».

— Что мне с этим делать, сэр? Я бы отправил их в измельчитель.

— Именно это с ними и надо сделать, — сказал Буллард. — Они слишком опасны, чтобы их хранить. Они могут попасть в плохие руки.

— Теперь, когда все кончено, могли бы вы рассказать мне, как это всё работает?

— Могу, но не всё. Нам известно уже целое столетие, что звуковые волны высокой частоты делают странные вещи. Например, превращают стекло в порошок. Они также оказывают специфическое воздействие на организм. Некоторые частоты мгновенно убивают бактерии, другие заставляют эритроциты распадаться. Вы можете вызвать у человека смертельную анемию, исполняя для него мелодию, которую он не будет слышать. Эти устройства — не что иное, как высокочастотные вибраторы разной тональности. Их одновременное звучание дает минорный аккорд, выходящий за диапазон восприятия человеческим слухом. Он воздействует на определенный участок человеческого мозга. Когда эти устройства работают одновременно с произносящейся речью, слушатель безоговорочно верит каждому слову, которое он слышит. Этот эффект сохраняется в течение двухтрех дней после окончания сеанса воздействия. Вот почему я считаю, что эти устройства слишком опасны, чтобы их хранить. С их помощью Бримстоун мог бы, например, подстрекать людей к бунту и убийствам. И эти уговоры имели бы такой же успех, как его бред о спасении за деньги.

— Я понимаю. И предметы, которые мы с вами носили в карманах, нейтрализовали действие этих устройств. Не так ли?

— Так. Так же, как и устройство, которое находилось в моей каюте во время предварительной репетиции. Ни я, ни коммапдер Мур не услышали ничего, кроме бессмысленных разглагольствований.

— Довольно ловко, — сказал Бентон.

«Да, довольно гладко», — подумал Буллард. В предписанное время он прибыл на Юнону, выдал команде жалованье и предоставил полную свободу всем, за исключением пяти своих доверенных лиц, не включенных в состав экипажа. Этим людям Буллард намекнул, что им не стоит сходить на берег, тратить там деньги и губить свое здоровье.

— Думаю, что в ближайшее время «Поллукс» вряд ли опять отправят на Юнону, — задумчиво произнес Буллард. Но Бентон не слушал. Он почесал голову.

— Этот Бримстоун, — сказал он, — не такой уж пропащий человек, если рассудить здраво. Может быть теперь, раз он помог нам в трудную минуту, его тоже стоит вытащить из дыры, в которой он оказался? Как вы думаете, сэр?

— Он никогда и не был в дыре, — сказал Буллард, протянув руку к бортовому журналу. — Держать Бримстоуна под стражей нужды не было, вот я и выпустил его из карцера. Прочитайте — ведь это случилось во время вашего дежурства, и в конце стоит ваша подпись.

Бентон взял журнал и стал читать.

«В 22:04 капитан провел экспертизу заключенных и отправил их под арест оэ/сидать решения Бюро Справедливости. Исключение составил один заключенный — Игиац Зандер, землянин. Зандер был выпущен из-под ареста. Но он останется под юрисдикцией Патруля, пока не прибудет на базу, — на тот случай, если Бюро пожелает использовать его в качестве свидетеля».

Бентон поднял голову и удивленно взглянул на Булларда.

— Не помню, чтобы я писал что-то подобное, — сказал

он.

— Окончательная официальная запись в бортовом журнале делается здесь, — мягко напомнил Буллард. — Вероятно, вы читаете не все, что подписываете.