Байки космического патруля

БЮРОКРАТ

По бесконечным коридорам шагал молодой человек с уверенной выправкой. Для большинства встречавших его охранников было достаточно формы молодого человека и его удостоверения личности. Самым подозрительным из них он, почти не останавливаясь, говорил:

— Я несу персональное сообщение главному адмиралу Булларду.

Этого было достаточно, чтобы миновать административные рогатки в обширном здании военного ведомства, расположенного внутри кратера Тихо. Это срабатывало даже в первой полумиле коридора северо-западного крыла. Но когда молодой человек подошел к сектору, отмеченному табличкой «Директор Бюро космической стратегии», его смелость начала угасать. Он направился к столу, за которым сидел угрюмый капитан второго ранга. Лицо капитана отмечали шрамы, а грудь — аксельбанты персонального помощника.

Молодой Бентон замедлил шаг и попытался оценить человека, преградившего ему путь на этот раз. Ленты орденских колодок и золотые аксельбанты говорили о том, что их обладатель не был обычным секретарем. Вероятно, адъютант Булларда и сам совершил не один поход с этим легендарным человеком, и уж конечно, имел доступ к мыслям своего начальника. Эту преграду расплывчатыми общими фразами взять не удастся.

Душа Бентона дрогнула. Конечно, он и в самом деле нес сообщение, но человек, которому оно предназначалось, был для него больше, чем легендой, тогда как отправитель сообщения уже пять лет как был мертв. Примет ли его адмирал теперь? Более того, поверит ли в необходимость аудиенции этот цербер с золотыми шнурами на груди? Сейчас молодой Бентон начинал понимать, сколь тщетной была надежда, которая привела его на Луну.

Он взял себя в руки. Шла война — первая серьезная война с тех пор, как он достиг совершеннолетия. И он хотел принять в ней участие. Он хотел воевать так же, как еще до его рождения воевали отец и прославленный Буллард. Он должен был вмешаться в эту войну, и не разыгранной сейчас оставалась только одна карта, главный козырь, завещанный ему отцом. Возможно, Буллард отвергнет его, как это произошло в отделе кадров. Но он должен был сделать

последнюю попытку. От этой попытки зависела не только карьера молодого Бентона, но и его самоуважение.

— Сэр, — обратился он к адъютанту, — я сын капитана Роя Бентона, который был убит на Ио в 93 году...

— Я знал его, — кивнул адъютант с важным видом. — Он был хорошим товарищем и смелым воином.

Он помолчал, а затем произнес:

— Хорошо. И что же?

— Он сказал мне однажды, — неуверенно проговорил Бентон, — что если я когда-нибудь столкнусь с трудностью, из которой не смогу найти выхода, и если сделаю все, что было в моих силах и потерплю неудачу, мне стоит обратиться к его старому шкиперу — Булларду, если тот еще будет жив, и сказать ему, что он прислал меня.

Адъютант окинул молодого человека жестким, невыразительным взглядом.

— Вы попали в затруднительную ситуацию, вы пришли в момент самой тяжелой войны в истории,— сказал он холодно, — и при этом рассчитываете, что наиболее занятый человек во всей системе бросит свои дела и спасет вас. Я знал вашего отца. Мне трудно представить, что он дал бы вам подобный совет. Как и адмирал, он помогал только тем, кто сам себе помогает. Вы неправильно его поняли.

— Нет! — закричал Бентон. — Это не обычная проблема. Отец сказал мне, что я должен сам решать свои проблемы. Но эта — особенная. Я — против системы. О, сэр, видите ли... Я ничего такого не натворил, нет. Наоборот... Я хочу отправиться на эту войну, я хочу сражаться, а они мне не позволяют!

Лицо седого адъютанта несколько смягчилось. У пего не было сомнений в искренности стоявшего перед ним нетерпеливого юноши.

— Адмирал очень занят, — сказал он. — Но если вы уверены, что правда на вашей стороне...

Адъютант повернулся к телетайпу, но тут же, судя по всему, передумал.

— Подождите, — сказал он. — Я доложу ему, что вы здесь.

Молодой Бентон застыл, как стоял, перед закрывшейся

дверью. Он испытывал крайнюю неловкость. Прежде он думал только о собственных бедах, даже не пытаясь представить, как они соотносятся с ходом дел в космосе. Теперь, когда о нем пошли докладывать главному адмиралу, Бентона вдруг потрясла его собственная дерзость. Для него Буллард был скорее легендой, чем реальностью. Измученный юноша забыл, что главный адмирал был не только товарищем его покойного отца, но и крупной фигурой в мире военных. Он был директором всей космической стратегии, силой, которая находилась где-то в стороне, подобно невидимому божеству, центром, который управлял только целыми флотами и флотилиями, который бросал миллионы людей в гущу сражений, а иногда и прямо в зубы смерти. Теперь, когда Бентон стоял на пороге кабинета главного адмирала, его одолевали сомнения. Такой великий человек просто не сможет найти время, чтобы принять его и выслушать его историю.

Время шло. Адъютант все не возвращался. Бентон сел на стул и стал ждать сидя. Размеры его легкомысленного вторжения продолжали увеличиваться с ужасающей скоростью, потому что приемная была уже до отказа набита адмиралами и контр-адмиралами. Каждый из них имел при себе раздувшийся портфель и каждый намеревался увидеть начальника Бюро. Бентон перехватил испепеляющие взгляды, которые на него бросали, и покраснел. Но тут наконец вернулся адъютант.

— Извините, сэр, — твердо сказал он пожилому контр-адмиралу с пышными, как у моржа, усами, который уже встал и собрался войти в открытую адъютантом дверь. — Главный адмирал еще не освободился. Вам придется подождать.

Контр-адмирал побагровел, тихо ругнулся и сел на прежнее место. Адъютант сказал Бентону:

— Входите.

Восторг охватил молодого Бентона. Он был внутри! За дверью его ожидал дневальный на мотороллере.

— Большую часть пути вы уже преодолели, сэр, — сказал дневальный. — Осталось совсем немного.

Но когда машина помчалась по ярко освещенным коридорам, Бентон увидел, что офис главного адмирала занимал немалое пространство. Через открытые двери, мимо которых они проносились, Буллард видел кипучую деятельность. Иногда можно было услышать и обрывки разговоров, тогда как на сигнализаторах постоянно высвечивались странные символы.

— Сектор 4, — прогудел чей-то голос, — «Пегас» и «Альтаир», совместные действия... «Пегас» попадание... «Пегас» взорвался... Крейсер флотилии 36 идет из нижней портовой четверти... В «Альтаир» попал...

Наконец этот шум прекратился. Дневальный пересек заднюю часть балкона, с высоты которого открывался вид на большой зал. Далеко внизу Бентон увидел шар, состоявший из какого-то тумана. Этот шар вращался, и на нем сверкали разноцветные пятна света, направленного невидимыми проекторами. Вероятно, это был сверхсекретный интегратор боевых действия — чудесно двигающийся соли- дограф, который преображал шесть измерений в четыре. За ним внимательно наблюдали офицеры с суровыми лицами, которые время от времени выкрикивали приказы в телефонные трубки. Повсюду носились одетые в форму девушки. Бентон с трудом оторвал взгляд от этого зрелища — его ждали другие чудеса.

До того, как Бентон приблизился к кабинету Булларда, он был просто мягким и сдержанным молодым человеком. Теперь же он знал, что личные обиды, которые привели его на Луну, были бесконечно мелкими, а наглость, с которой он осмелился потревожить Булларда, — колоссальной. Но может быть, подумал Бентон, еще не поздно извиниться и как можно изящнее отступить? Тут мотороллер остановился перед большой дверью.

— Вам туда, сэр, — сказал дневальный. И был таков.

Главный адмирал Буллард принял своего посетителя стоя. Высокий и худощавый, каким Буллард всегда выглядел на картинах, он стоял возле стеклянной витрины, в которой покоилась модель знаменитого «Поллукса», — корабля, на котором он и Бептон-старший начали свое восхождение. О возрасте главного адмирала напоминали только глубокие морщины на его лице и редеющая седая шевелюра. Он улыбнулся и протянул Бентону руку.

— Я не мог отказаться от возможности увидеть сына моего старого друга Бентона, — сказал он, — но вынужден просить вас сделать визит кратким. Вы в беде?

— Я командир башни на «Мстителе», — сказал Бентон, — и я не могу оттуда выбраться.

Он замолчал. Это было все, что он и хотел сказать. Правда, чтобы понять его, надо было знать и тот позолоченный дурдом, в котором он был обречен «служить».

— Единственный известный мне «Мститель», — сказал Буллард, качая головой, — был неуклюжим старым монитором. Но его отправили на свалку много лет назад.

— Это он, сэр, — сказал Бентон. — Его вытащили из мусорной кучи и вернули в строй.

— Краткую записку о «Мстителе», — произнес Буллард, нажав на кнопку селектора. — Доложите мне к пяти.

Он задумчиво посмотрел поверх головы Булларда, туда, где на экране мерцал невидимый его молодому посетителю ряд загадочных символов. Они сообщили адмиралу, что после шести лет службы Бентон с отличием окончил Лунную академию. Кроме всего прочего, он имел благодарность за стойкость в ходе кампании умиротворения на астероиде Патрокл. Удивительно, но ряд этих символов заканчивался кодом «Особое значение — Превосходно — Продолжительность». Иными словами, нынешнее место службы Бентона было определено лично министром обороны и оно не могло быть изменено в течение всего срока.

— Вам не нравится ваша служба? — мягко, но чуть нахмурившись, спросил Буллард.

— Я ненавижу ее! — сказал Бентон горячо. — Она проходит в башне, из которой никогда не выстрелят. Башня установлена на корабле, который идет в никуда. И никто больше на корабле не делает...

Бентон замолчал и покраснел. Он чуть не нарушил старейшее правило из неписаного кодекса Службы. Вовсе не желая быть предателем, он чуть не пожаловался на сослуживцев, пусть и недостойных.

— То есть, сэр, я хотел бы более активной службы, — продолжал Бентон, путаясь в словах. — Мой капитан смеется надо мной... Говорит, что я не понимаю, как мне повезло. Отдел кадров игнорирует мои рапорты... Я даже пытался дезертировать... Я обратился к одному опытному пройдохе, который взялся помочь мне симулировать болезнь, чтобы я смог затем прийти на службу под другими именем и начать все сначала... Но это не прошло на медосмотре... Оп не смог достаточно хорошо подделать дефект глазного яблока.

Бентон сделал паузу, мрачно посмотрел перед собой и вдруг чуть ли не прокричал:

— Врачи посмеялись надо мной и отправили обратно на корабль... Теперь ребята называют меня «Разведчиком пустоты»...

Буллард молча его слушал.

— О, это моя мать, сэр, — завопил Бентон, уже не в силах сдержать тоску. — Она так изменилась после смерти отца... Она говорит, что не позволит сделать из меня пушечное мясо... И у нее достаточно денег, чтобы сдержать свое обе

щание... Это богатство, полученное за детектор кораблей, который изобрел папа... Она ходит на митинги, где агитируют за военный заем Анджерхада, министра финансов, и покупает облигации на десятки миллионов. Она заставила его повлиять на министра обороны и удержать меня там, где я нахожусь... Меня превратили в изнеженного бездельника. Вы можете представить мое положение?

— Это плохо, — пробормотал Буллард, и вздохнул.

Войны уже были профинансированы, и если два члена

Совета министров успели вмешаться, Бентону придется смириться с принесением своих личных интересов в жертву. Огромные строительные программы были более важными, чем амбиции одного молодого человека. Буллард знал, что если министр обороны уже принял решение, его собственное вмешательство уже ничего не решит.

— Молодой человек, — сказал он медленно, — наш случай — один из многих тысяч. В войне такого масштаба, должно быть, много людей оказывается не па своем месте. К сожалению, чтобы расследовать и исправить каждую отдельно взятую несправедливость, ни у кого времени нет. Хотел бы я иметь те чудесные силы, которые вы приписываете мне. Но для меня было бы неправильно и, боюсь, бесполезно, вмешиваться в личные дела. Моя работа заключается в управлении кораблями. И даже не отдельными кораблями, как раньше, — Буллард с любовью взглянул на сверкающую модель «Поллукса», — а целыми соединениями и огромными флотами. Они разбросаны от плохо определенных границ за Плутоном до огненных просторов в области Солнца. Я не знаю по именам и половину командиров этих соединений, не говоря уже о том, что происходит на борту этих кораблей. Я сожалею, что подвожу вас, но я ничего не могу сделать для вас как человека.

— Да, сэр, — сказал Бентон упавшим голосом.

Ему окончательно отказали. Отказ был сделан вежливо, но все равно это был отказ.

— Вы должны помнить, — продолжал Буллард, — что я не представляю собой свободного деятеля. Я безличное юридическое лицо, известное как Бюро космической стратегии. Я не могу действовать с точки зрения отдельных лиц или даже отдельных соединений. Мои приказы должны иметь равную силу для всех кораблей. Я тот, кого называют бюрократом, а бюрократы, как известно, бессердечны. Мой вам совет: возвращайтесь на свой корабль и станьте самым лучшим командиром башни, которого вы только сможете представить. Там для вас может найтись полезная работа...

— Она абсолютно бесполезна, — сказал Бентон.

— Увидим, — сказал Буллард и улыбнулся. Он снова протянул молодому человеку руку, что означало завершение беседы.

— Я такой же винтик в крупной машине, как и вы, — добавил Буллард. — Возможно, большего размера, и лучше расположен. Но я так же ограничен в действиях. Будьте уверены, что мое Бюро рассмотрит ваш случай, и если последуют какие-то действия, они будут сделаны от имени Бюро. Я надеюсь, вы меня понимаете.

— Благодарю вас, сэр, — пробормотал Бентон.

Позднее он с трудом мог вспомнить, как вышел из этого места. На обратном пути ои едва заметил недовольных

старших офицеров, мимо которых прошел. Назначенное им время аудиенций истекало, и они не могли понять, с каким делом пришел этот молокосос, раз он получил немедленный прием у главного адмирала. Что касается Бентона, он понимал только то, что, несмотря на вежливый прием, он ничего не добился. Он все еще находился в самом мрачном настроении, когда подошел к наружной двери. Там бывший боевой офицер, адъютант, по-прежнему невозмутимый, кивнул ему и спросил:

— Как успехи?

— Я... Я не знаю, — сказал Бентон мрачно. — Он ничего не обещал.

То, что произошло затем, надолго озадачило Бентона. Адъютант протянул руку и нежно похлопал его по плечу.

— Упрямец, — сказал он торжественно.

Но не это слово и не дружеский жест уди пил и Бсптоип. Возможно, любой из старых друзей отца сделал бы то жч* самое. Ко всему этому в придачу адъютант еще многозначительно подмигнул ему. И настолько хитро подмигнул!

Весь обратный путь Бентон прошел в каком-то странном оцепенении. Как он ни пытался, он не мог вспомнить из слов Булларда ничего такого, что давало бы хоть какую-то надежду. В этих словах не за что было уцепиться. А еще он вспоминал отцовские байки. Суть их заключалась в том, что когда Булларда осеняла идея, он об этом никому не рассказывал.

Громоздкая машина заработала. В какое-то мгновение крошечный зубец на ее оси коснулся огромного ведущего колеса, но изданный при этом звук почти не был слышен. Тем не менее, этот импульс был достаточным, чтобы привести в действие череду прежде неподвижных механизмов. Они бесшумно получали импульс и передавали его дальше. В назначенный час определенная часть машины уже работала полным ходом, выдавая порции смолотого зерна.

— Записка о «Мстителе», адмирал.

Это был капитан Шипстэд, пузатый и лысый.

— О «Мстителе»? — озадаченно переспросил Буллард. У него был насыщенный день. — Ах, да.

— Зачем он вам сдался, не могу понять, — прохрипел Шипстэд. — Такая дрянь.

— Чем же он плох? — спросил Буллард. Теперь он начинал вспоминать, на что намекал молодой Бентон. — Что в нем особенного?

— Жадность и трусость примерно в равных частях. Остальное — конъюнктурные бесхребетные чиновники. Это одна из тех вещей, которые, вероятно, будут расследоваться и разоблачаться после войны. Наверное. Я не знаю. Парни из Бюро расследования задали им хорошую взбучку, и это их напугало. Они думают, что информация слишком горячая, чтобы удержать ее в руках, поэтому похоронили ее в своих файлах. Я чуть не упустил ее. Но могу вам сказать, что если вы собираетесь использовать это старое корыто, оно совершенно ни к чему пе пригодно.

— Я вас понял, — сухо сказал Буллард.

Он взял записку и перелистал ее. Перед Буллардом лежала не новая история жадности, страха и взяточничества, политического подкупа и экономического давления. Некие богатые молодые люди боялись призыва на военную службу и суровой политики, ие допускавшей никаких исключений в этом вопросе. Одни были просто бездельниками, которые не хотели, чтобы им докучали; другие были достаточно активны, но занимались извлечением огромных выгод из войны; были и третьи — просто трусы. Но в конечном счете они представляли один и тот же тип людей. Они объединили свои огромные ресурсы и сумели найти выход. Им стал монитор «Мститель».

Биржа благоустроенной, сказочной страны Манхэттен, на которую стекались деньги и потоки товаров, была самым важным местом на семи планетах. Она заслуживала защиты и просила о ней. Она требовала, чтобы над ней днем и ночью парил большой военный корабль. Когда просьбу отклонили, биржа ответила: продажи облигаций уменьшились, а поставки основных товаров прекратились либо подорожали. Анджерхад, министр финансов, нашел выход из этого тупика. Если нельзя прислать крупный военный корабль, почему бы тогда не вернуть в строй один из самых старых? Идея была отправлена по проводам и пришла в министерство обороны. Итогом стал «Мститель», укомплектованный местными парнями.

— Я предполагаю, — сказал Буллард устало, — для того, чтобы воевать, кто-то должен думать, откуда приходят деньги и припасы. Всё еще...

— Мы не упускаем это из виду, — сказал Шипстэд. — Корабль немногим лучше музейного экспоната, а от его экипажа толку пе больше, чем от стада биржевых брокеров и самых ленивых ящериц, которые существуют в природе. Я бы их всех отдал за одного хорошего, порядочного молодого человека, вроде тех, что служат у нас.

— Точно, — сказал задумчиво Буллард.

— Вы не можете их трогать, — предупредил Шипстэд. — Корабль на особом счету, он подчиняется только приказам самого министра обороны.

Буллард улыбнулся:

— Думаю, вы были хорошим «небесным юристом»!

Он распахнул ящик стола и извлек лист пергамента, с которого свисала большая золотая печать Большого Совета.

— Мое наставление служащим Бюро, — сказал он. — Прочитайте.

Шипстэд взял пергамент и бегло просмотрел хорошо известный ему текст.

— М-м-м, — пробормотал он, поджав губы, — вы имеете в виду, что как директор Бюро вы отвечаете за состояние всех судов, будь то действующие или в резерве, и поэтому имеете право проводить учения, совершать проверки, и...

— Повод неважен, — улыбнулся Буллард. — Я знал, что в этом наставлении что-нибудь да найду. Теперь дайте мне подумать, что с этим делать.

Он задумчиво посмотрел на потолок.

— Никакого способа заставить их воевать нет, — сказал он. — Но мы можем заставить их работать. Может быть, мы заставим их так, что они захотят сражаться. Шипстэд, пишите приказ!

Шипстэд записал то, что ему продиктовал Буллард.

— Это все, что нам нужно. Теперь дело получит законный ход. Разошлите это на все корабли и уведомите Оперативный отдел. Затем, я думаю, можно просто дать природе идти своим чередом. Насколько я знаю парней этого типа, они поднимут крик и начнут обрывать провода. И чем больше они будут дергаться, тем хуже для них.

Капитан Шипстэд захлопнул блокнот и усмехнулся.

Военная машина никогда не останавливалась, равно как никогда не задерживалась на месте и ни в чем не сомневалась. Все, что в нее попадало, она брала и неуклонно проталкивала дальше. Ее инерция была велика. Однажды череда импульсов дошла до ее жизненно важных органов, однако номинальный начальник не осмелился вмешаться в их работу. Это было бы слишком затруднительно.

Молодой Бентон выровнял свой космокатер и бегло набрал код, указанный на приборной доске. Парящий сторожевой корабль дал ожидавшийся отзыв. Никаких других в словаре не было. «Разрешаю продолжить». Бентон записал отзыв и направил космокатер в глубокое пикирование. Он соблюдал пустые формальности, которые, вроде бы, должны были оправдать существование зловеще смотревшегося «Мстителя». Но делал он это с презрением и яростью. Никто, кроме него не знал, насколько беззубой была эта лающая собака войны. Несмотря на исполинские кататроны и зияющие трубы старого небесного монстра, он не мог ни двигаться, ни стрелять. Буксиры притащили его сюда, буксиры уволокут его обратно, когда война закончится. Но он, как и капитаны проходивших мимо кораблей, был вынужден смотреть на эту фикцию. Лучше было замедлить ход и ответить на запрос, чем получать бесконечные письма из Бюро стратотранспортного управления.

Бентон скользнул вниз на просторное поле Космического клуба, аккуратно приземлился и вернул дежурному взятую напрокат яхту. Затем он взобрался на роскошную террасу клуба. Он ненавидел и это место, и его завсегдатаев, но сегодняшний приход должен был помочь Бентону достичь своей цели. Получится или нет — он должен был сделать для этого все возможное. Ему все же пришлось вернуться на свой корабль и, взяв себя в руки, последовать совету Булларда.

Ему удалось избежать взглядов большинства гостей, развалившихся в креслах. Многие из них были сослуживцами Бентона. На груди у некоторых блестели золотистые значки. Эти парни зашли так далеко, что посмели исхлопотать для себя получение знаков отличия за особый поход — медали «Земная битва». Бентон тоже имел такую медаль, но, презирая золото, он повесил ее на простой шелковой ленте желтого цвета. Бентон пересек террасу и был на пути к внешнему входу, когда из бара вышел стройный молодой человек с редкими усиками.

— О, Бентон! Как поживаете? — протянул он вяло-снисходительно. — Вы идете наверх? Если да, не будете ли так добры передать коммандеру, что меня не будет день или около того? Общественные обязанности, знаете ли.

Бентон нахмурился. Этот парень мог бы и сам позвонить коммандеру. Обычно все они так и делали. А уж тем более это мог сделать коммандер Ван-Дрим — один из Ван-Дримов.

— Познакомьтесь с вашим новым помощником... Рэджи Торрингтон... Бентон. Скоро он прибудет и станет вам помогать...

— В чем? — с ненавистью взглянул на новичка Бентон, не замечая протянутую ему руку. Вообще-то против Рэджи Торрингтона он не имел ничего, кроме того, что это был очередной бездельник, отпрыск основателя Пластмассового Концерна. Пришла его очередь идти в армию.

— Ха... — крякнул Ван-Дрим. — Не берите в голову дурного, Бентон. Рэджи — неплохой парень. Правда... он слегка смущен нашим бездействием и всем этим... Неблагодарный малый...

Бентон не дослушал. Поджав губы, он зашагал к двери. На улице он схватил такси и помчался к посадочной станции. В прошлом он едва мог дождаться той минуты, когда прибудет в манхэттенский порт. Теперь уже не ждал. Время от времени туда прибывали настоящие корабли. Уставшие воины выходили из них, чтобы побыть на матери-Земле хотя бы несколько часов. Бентон больше не мог смотреть на их лица, покрытые космическим загаром, и слышать их оживленные разговоры о пережитых стычках. Больше всего он боялся встретить кого-нибудь из старых знакомых. Бентон не смог бы без боли ответить на задорное: «Привет, парень! Ты на каком сейчас корабле»?

На пристани оказался один только Перселл. Перселл был его однокурсником. Он и Бентон были единственными кадровыми военными на борту «Мстителя». Однако причиной службы на этом корабле была не богатая семья Перселла, а суровая необходимость. Убежищу бездельников не требовалась способность к боевым походам, но на борту корабля они должны были иметь свет, тепло и воду. Работу необходимого оборудования должен был поддерживать специалист, и эта роль выпала Гарри Перселлу. Ему такая служба нравилась не больше, чем Бентону.

— Как твой визит? — спросил Перселл, когда они оба уже были на пароме.

Бентон помотал головой.

— Он встретился со мной. Был доброжелателен, но сказал, что это не его забота.

— Буллард так сказал? — спросил Перселл недоверчиво. — Но я всегда слышал...

— Да, я знаю, — сказал Бентон печально. — Не стоит его винить. Слишком много всего он должен держать в голове. К тому же он стареет. Он сказал, что я должен видеть в нем бюрократа, и напомнил мне, что они...

— Слушай, — просиял Перселл, — а ведь это неплохая идея. Интересно, во что превращается одно из этих замшелых бюро, когда его директором становится такой человек, как Буллард, и который начинает командовать им, как он некогда командовал старым «Поллуксом»?

Бентон не ответил. Его уныние было слишком глубоким, и паром уже ткнулся в борт корабля. Бентон встал и перешел в шлюз монитора.

Он бросил беглый взгляд на роскошно обставленную кают-компанию. На всем флоте не было другой такой же. На ремонт корабля потратили огромные деньги, но обустроили его, как гостиницу. Сегодня в кают-компании было всего лишь несколько человек, из тех немногих офицеров, которые должны были находиться на борту — все остальные либо отсыпались после ночных прогулок по злачным местам Манхэттена, либо сидели в отсеке связи и там болтали по телефону со своими биржевыми маклерами. Бентон отметил время — было шесть вечера — и отправился в свою каюту, чтобы приготовиться к обеду. Именно в этот момент к Бентону подошел дневальный: его хотел видеть коммандер.

— Меня?

Бентона никто никогда ни о чем не спрашивал. Он был неудачником из-за денег своей матери. Понадобилось несколько поколений богачей, чтобы создать идеальный тип паразитов, которыми в основном и был укомплектован «Мститель».

За ним послал коммандер Ференц. Ференц был юрисконсультом, причем хорошим. В глазах капитана Добсона он был человеком, способным увязать вопросы эксплуатации корабля с бесконечной волокитой ведомственных процедур. Сам Добсон редко выходил из крупного банка, который он возглавлял.

— Вы понимаете эту тарабарщину? — сказал Ференц, вручая Бентону радиограмму. — Что она означает на обычном, человеческом языке?

Это было сообщение из департамента, полученное не более десяти минут назад.

«ВСЕМ, СРОЧНО: Внести изменения в статью 44 о тактических учениях как указано далее: «Суда, вооружен

ные кататронами моделей с «Марк VII» по «Марк XXIX» включительно будут считаться крейсерами для целей тактических учений» подтверждайте.

1728 Бюро космической стратегии».

— Это указание из Бюро космической стратегии, — сказал Бентон, — адресованное всем кораблям. Оно изменяет статью 44 Инструкций по тактическим учениям. Изменение переводит корабли-носители кататронов в класс крейсеров.

— Гм-м... Мы вооружены кататронами «Марк XX», — сказал Ференц. — Я посмотрел. Что это значит?

— Это значит, что мы должны будем выполнять те же задания, что и крейсеры, я полагаю.

Глаза Бентона вдруг засветились. Уж не результат ли это его визита? Так скоро? На первый взгляд сообщение выглядело достаточно безобидным, и все же...

— Абсурдное требование, — сказал Ференц. — Мы не знаем, как его выполнить, и у нас нет на это времени. В соответствии с распоряжением министра обороны мы освобождены от таких глупостей. Я проигнорирую это указание.

Тут снова подошел дневальный. Он вручил Ференцу следующую радиограмму. В ней говорилось:

«Мститель»: инструкция Бюро космической стратегии всем патрулям 1728 — ваша форма 1000 запрос незамедлительный

Оперативное управление».

Ференц нахмурился.

— Опять! — прорычал он. — Что все это значит, если уж на то пошло?

— Оперативное управление говорит, — перевел Бентон, — что поскольку мы приравнены к крейсерам, они хотят, чтобы мы немедленно заполнили форму 1000 и выслали ее. А форма 1000 — это, по-моему, план нашей работы. Составляется для ускоренного выполнения тестов, целевой практики, и так далее.

— Ерунда! — фыркнул Ференц. — У нас особые задачи. Я опротестую это.

— Скажете в прямом эфире, что мы не можем ни совершать крейсерские полеты, ни стрелять? — усмехнулся Бентон. — А они ответят, что пора бы нам научиться делать и то, и другое.

— Конечно, не скажу! — крикнул Ференц. — Я буду протестовать против дискриминации. Обращение ко всем судам — это уловка для отвода глаз. Какой-то сбрендивший чиновник издевается над нами. У других кораблей нашего класса нет кататронов.

— За исключением десяти других, — мягко продолжил Бентон. — Я имею в виду «Безжалостный», «Непримиримый» и остальные.

Он знал, что эти реликвии были слишком запущенными и ржавыми, чтобы их восстановили, и все же они находились на своих прежних местах. Бентон улыбнулся: радиограммы составлялись весьма изобретательно. Бюро космической стратегии имело репутацию ведомства, никогда не идущего на попятную. Если бы им попробовали

помешать, они, несомненно, сказали бы, что намерены вернуть в строй целый флот мониторов. Инструкция о переводе в класс крейсеров будет выполнена.

Конечно, Ференц тоже это понял. Он придвинул к себе коммуникатор и нажал на кнопки.

— Свяжите меня с капитаном Добсоном из «Земного концерна», — рявкнул он.

Бентон услышал, как мембрана коммуникатора задребезжала голосом капитана Добсона. Он был невозмутимым и успокаивающим.

— Не обращайте внимания, — сказал Добсон. — Вероятно, это промах какого-то клерка. Они не могут сделать это с нами. Через день-другой я увижу Анджерхада, и он все уладит. «Подтвердить сообщения и прислать расписание» — это не имеет значения. Позднее радиограмма будет признана недействительной.

— Хорошо, — сказал Ференц, прежде, чем прервать связь. — Я поручу Бентону подготовить правдоподобное расписание и отправить его. Потом мы обо всем забудем.

— Правильно, — донесся довольный голос Добсона.

К работе над расписанием Бентон приступил с огромной радостью. То, что он задумал, не было невозможным, но было трудным: это был план, по которому экипажу монитора, этим пропитанным шампанским, избалованным любимчикам судьбы — придется попотеть. Бентон не мог узнать, приложил ли Буллард свою руку к этим двум сообщениям. Не знал он и какой должна была быть его собственная роль. Но для него эти радиограммы принесли прекрасную возможность. И надежду.

Потому что Бентон знал то, чего не знали Добсон и Ференц, — фактическую неизменность графиков после представления. Они проделывали путь через много кабинетов, и служили основанием для составления многих других планов. Их встраивали в более обширные графики флота, которые вырабатывали месяцами раньше. Изменения в последнюю минуту были недопустимыми. Ты должен жить по своему расписанию, либо объяснить отклонения от общего графика. К тому времени, когда жалоба Добсона достигнет министра, в дело уже будет вовлечено слишком много ведомств, и распутать этот клубок уже не удастся. «Мститель» обязывался выполнять действия, которые Бентон сейчас вносил в график, причем выполнять беспрекословно. Никакому обсуждению график не подлежал.

Итак, Бентон заполнил форму 1000 и с улыбкой отправил ее. Процесс начался, и остановить дальнейшие события уже было невозможно. Учения будут проведены, а он, и Перселл — единственные компетентные специалисты на корабле — будут следить за их проведением. Прекрасная перспектива! Списанный было в утиль, монитор неожиданно привлекли к службе. Но тут Бентон вдруг вспомнил, что он и сам ничего не знает о кататронах. Молодой человек облился холодным потом. Что ж, теперь и ему придется узнать что-то новое.

Он прошел вперед по ярко освещенному коридору, потом сел в лифт и поднялся на палубу. Тут Бентон попал в помещение с восходящими лестницами, а затем через люк проник в башню.

Из этой небольшой комнатки командир башни управлял работой двух мощных проекторов. Ее стены представляли собой нагромождение дисков, счетчиков, странных устаревших механизмов, назначение которых было ему едва понятно. На другой стороне стояла коммутационная панель, за которой виднелась сама башня. Это большое пространство было заставлено полками с аккумуляторами, возбудителями и ускорителями, среди которых особенно странно смотрелись массивные электромагниты из зеленоватого металла. Прежде Бентон видел все это только один раз — в тот день, когда он прибыл служить на «Мститель». Позднее он понял, что все это массивное оборудование было всего лишь маскировкой. Оно было отрезано от электропитания.

Бентон перешел в башню, чтобы осмотреться получше. Тут прямо перед ним возникли две фигуры — на ноги поднялись два испуганных скаймена. Они сидели, играя в эй-си-дьюси.

— Простите, сэр, — сказал один из них, коренастый человек с седыми волосами и глубокими шрамами от ожогов на лице, — раньше сюда никогда не заходили офицеры...

— Все нормально, — сказал Бентон. — Порядки меняются. С завтрашнего дня мы начинаем занятия по боевой подготовке. Можете мне показать, что тут к чему?

Скаймен улыбнулся. Это был Хэндли — главный специалист по электронике. Он носил красную и пурпурную медали за четвертую Битву на Астероидах — ту, в которой «Мститель», тогдашний король флота, отправил в небытие каллистианский флагманский корабль.

— Я воевал с этими пушками во время первого срока моей службы, — сказал он, — хотя я тогда был простым телефонистом. Кое-что я еще помню. «Мститель» готов к делу, понадобится только горючее, да сотня пригодных парней.

— Расскажите мне об этом подробнее, — попросил Бентон.

Он слушал. Кататроны были исправны. Они по-прежнему были лучшим оружием, если бы не их чрезмерный вес и медленный темп стрельбы. Устарели они, прежде всего, потому, что преимущества оказывались у более удобных, портативных и скорострельных орудий. Аккумуляторам требовались считанные минуты, чтобы высвободить импульс атомной энергии, и как только это происходило, ничто известное человеку не могло перед ними устоять. Но в интервалах между выстрелами корабль был беспомощен, и в стычке с участием многих кораблей этот недостаток становился фатальным. Передовая военнотехническая мысль предпочла залпам этих кататронов сплошной вал огня, хотя и меньшей силы.

— Мы можем проводить учения, — сказал Хэндли, — но стрелять — нет. Когда они установили экстромы, они разъединили кабели и отсекли их от генераторов, подававших питание. Мы можем либо летать, либо стрелять. Но не то и другое одновременно. Иначе упадем, как камень.

Монитор был построен для движения на трубах, но трубные корабли не могут парить и зависать в одной точке. Когда его переделывали для выполнения особых заданий, на нем установили экстром-репульсоры. А они используют ток генераторов, предназначенных для зарядки кататронов. Таким образом, «Мститель» ценой утраты огневой мощи может занять позиции в стратосфере над Уолл-стрит. На корабле не нашлось места для двух генераторов.

— Чему же помешала заглушка репульсоров и использование старых труб? — поинтересовался Бентон.

— Ничему, — сказал второй скаймен, служащий первого класса, судя по его значку, — за исключением того, что их заглушили, чтобы освободить место для спальни младших офицеров. Надо было куда-то класть всех этих лейтенантов, вот их и поместили в отсек ракетного питания.

— Ого! — вырвалось у Бентона.

С этим надо было разбираться при участии Перселла. В конце концов, силовые установки находились в его ведении. Перселл был инженером.

Когда Бентон уходил из башни спустя два часа, его настроение уже было гораздо лучше. Проведя на корабле некоторые радикальные переделки, можно было вернуть ему какое-то подобие боевой готовности. Суть проблемы заключалась не в этом. Проблемой был экипаж. Вместо нормального штатного состава в тысячу матросов и полсотни офицеров, эта пропорция была перевернута, и несколько офицеров корабля никогда не напрягали свои руки работой более тяжелой, чем вознесение над столом стакана виски с содовой. С этой точки зрения перспектива преобразования монитора в боевой корабль не была радужной. Чтобы это сделать, нужно будет приложить много сил, и Бентон знал, что силы эти будет прикладывать не Добсон. Сейчас Бентона злил его низкий ранг. Несмотря на возможность, предоставленную, казалось бы, двумя радиограммами, Бентон чувствовал, что провести большую часть работы он один не сможет. Сила сопротивления будет слишком велика.

В кают-компании Бентон увидел, что там проходит военный совет. Капитан Добсон, большой и крепкий, финансист до мозга костей, подошел сюда, чтобы навести порядок и нейтрализовать «эти глупости». Ференц прочесывал тома регламента в поисках лазейки, которая позволила бы это сделать. Ван-Дрим, вынужденный прибыть на корабль, стоял рядом с ними и сердито молчал. Как выяснилось, министр высказал свои сожаления и сообщил, что он сделал для них все возможное. Он пообещал им, что «Мститель» продолжит нести службу над биржей в качестве дозорного корабля и на войну отправлен не будет. Но освободить экипаж от намеченных учений он не мог.

Добсон принял это известие с кислой миной. Оно означало, что Добсону придется приостановить свои операции на бирже, и посвятить время команде. Такая же участь постигнет и многих из его коллег.

— Бентон, назовите минимальное количество людей, которых вы можете выставить на посмешище, — спросил он. — Похоже, нам придется пройти через этот фарс.

— Боевые учения — это тренировка всего экипажа, — спокойно сказал Бентон. — Я уже составил расписание. К сожалению, имея так много... э-э-э... нетренированных офицеров, и так мало компетентных людей, я взял на себя смелость перевернуть их роли. Офицеры займут позиции у пушек, проверенные в боях старшины будут давать указания.

— Это возмутительно! — заявил Ван-Дрим.

Их возмутило и предложение Бентона призвать на службу всех лиц, приписанных к кораблю. Тут просто не было достаточно коек, чтобы всех их разместить. Да они попросту и не поняли бы, что означает это требование.

— Используйте многоярусные койки, — сказал Бентон, — и когда ваши избыточные офицеры явятся на службу, вместимость корабля удвоится. Позже, когда мы расконсервируем старые трубы и подготовим их к стрельбе, вместимость корабля удвоится еще раз.

— Мы не будем делать никаких изменений, — сказал Добсон категорически.

— Вы капитан, — сказал Бентон, пожав плечами. — По вашему указанию я составил расписание занятий по огневой подготовке. Кому-то придется объяснять, по какой причине мы не смогли их провести.

Добсон что-то пробормотал себе под нос и с надеждой посмотрел на Ференца.

— Если у вас нет надежного довода, — сказал юрист, — можно будет использовать отсрочку. Весь регламент я еще не прочел, но завтра что-нибудь найду.

— Хорошо, — сказал Добсон и встал со стула.

Ничего не поделаешь. Теперь он снова мог отправиться в свой банк. Чертовы бюрократы! Еще посмотрим, чья возьмет в этой бумажной войне!

Машина делает то, что должна делать. Небольшая перегрузка не замедлит ее хода. Зерно будет сыпаться ровно, и тяжесть жерновов останется прежней. Если неподатливый кусок задержит вращение, на него придется вся тяжесть.

Капитан-лейтенант Карр был решительным молодым человеком. Его стол стоял в секторе Оперативного управления. «Мститель» был для Карра просто одним из восьмисот с лишним кораблей, находившихся в его ведении. Никто не давал Карру особых указаний относительно «Мстителя»; никто и не должен был их давать. Сложившийся порядок подготовки кораблей к сражениям был выработан поколениями до него. Однако некоторые работы необходимо было проводить и в обычное время. Работой Карра было следить за проведением этих работ. Это было просто.

— Какое еще снаряжение? — пробормотал он, глядя на запись в книге регистрации входящей почты.

— Что там такое? — спросил Мак-Джинти, его коллега, сидевший за соседним столом.

— Это старое корыто, монитор «Мститель», охраняет здание Биржи. С военной точки зрения он — просто затычка. Но в Бюро космической стратегии этого, похоже, не знают. Они причислили его к классу крейсеров и предписали ему проведение учебных стрельб. Не знаю, что в этом трудного, но «Мститель», судя по всему, сильно расстроился.

-Да?

— Прежде всего, они считают, что это нарушение правил и техники безопасности — стрелять из катов, которые не использовались годами. Они протестовали против стрельб, пока каты не переберут и не испытают снова. Ну, капитан Шипстэд назначил совет инспекции и провел испытания катов. Сказал, что они в порядке. Потом ребята с «Мстителя» жаловались, что не могут летать из-за отсутствия горючего, и что стрелять из катов рядом с городом опасно. Атомное научно-производственное объединение прислало к ним своего человека, и тот все уладил. Он развалил их роскошную спальню и обнаружили в ней массу старых ракетных труб. Ты когда-нибудь горбатился иа такой посудине? А я — да, в своем первом учебном походе. Трудновато на них плавать. Как бы то ни было, Бюро и «Атом» убедили их, что они могут и летать, и стрелять. Тогда они начали кричать, что за ними закреплена определенная позиция и они не могут ее оставить. Этот крик дошел до меня. К своему протесту они добавили торжественное заявление, подписанное примерно десятью тысячами брокеров. А те говорят, что если биржа не будет охраняться, произойдет самая страшная биржевая паника в истории. Сначала это поставило меня в тупик, потому что свободных военных кораблей не было. Затем я обнаружил, что вся их служба заключается в том, что они лежат на боку и записывают в свой журнал названия проходящих мимо кораблей. Так что я сообщил им и брокерам, что они получат необходимую и своевременную помощь. Их работу может выполнить любой буксир.

— Это их удержит, — отметил Мак-Джинти.

— Вы не знаете эту компанию, — резко сказал Карр. — Я начинаю думать, что они там прячутся от войны. Они боятся стрелять. Нет, они у меня будут стрелять, причем где- нибудь возле Марса, если я только смогу найти для них подходящую цель. Послушайте, какую басню сочинил мне их юрист:

«Почтительно обращаем Ваше внимание на статью 724 Инструкции по тактическим учениям, которая гласит, что никакой экипаж не должен быть направлен па учения или боевые действия, за исключением причин, представленных в соответствующем Руководстве по проведению учений. Несмотря на добросовестные поиски с нашей стороны, нам не удалось обнаружить ни одного экземпляра руководства по обслуживанию кататронов Марк XX...»

Мак-Джинти усмехнулся:

— Кое-что у них все же имеется. Но эти пушки староваты. Не знаю, что я сам делал бы с ними. Вы же знаете, у них случались и обратные вспышки, а они могут уничтожить весь экипаж.

Карр все еще продолжал мрачно смотреть на письмо. Для него оно было очередной отговоркой, а его отговорки не интересовали. Карр придвинул к себе коммуникатор.

— Отдел публикаций, — сказал он.

Нет, ответил отдел, руководства по кататронам не печатались уже несколько десятилетий. Может быть, ему обратиться в библиотеку?

Нет, ответила библиотека, они располагают только текущими материалами. Кому вообще нужны эти кататроны? Но может быть, что-то найдется в архиве?

— Архивы? Оперативное управление, Карр. У вас есть что-нибудь о кататронах? Да... Ка-та-тро-ны — разновидность атомного бомбомета... Использовались на мониторах. Что? Только одна и не выдается? Ерунда! Пришлите мне сотню заверенных копий.

Карр выключил коммуникатор.

— Это должно их унять, — процедил он сквозь зубы. — Я вышлю им девяносто девять экземпляров, а один оставлю для личного пользования. Затем съезжу к ним и сам сверю действие кататронов с руководством. Они сами об этом просили. Эти ребята будут стрелять, или меня зовут не Джимми Карр!

Наступил день, когда к «Мстителю», зависшему на высоте пять миль, приблизился маленький космокатер «Москит». Он был оснащен двусторонним стратофоном и однодюймовым блитцером Энгборга, а его экипаж состоял из восьми здоровяков-стражников. «Москит» прислали «Мстителю» в качестве временного подкрепления. Добсон встретил его с кислой физиономией. Космокатер подошел к монитору и сделал вокруг него два круга, в то время как нагловатые комментаторы с омнивокса сопровождали его движения ироническими замечаниями. Статус «Мстителя» был раскрыт, и появились признаки того, что славные тыловые деньки монитора подходят к концу.

В течение четырех беспокойных месяцев, которые предшествовали этому дню, Бентону и Перселлу не раз приходилось сожалеть о переменах, которые они встретили с восторгом. Самые разные ведомства то и дело навещали их с проверками и присылали им запросы. На корабле постоянно присутствовали въедливые инспекторы. Добсон и Ференц подвергались неслыханному давлению, и чем активнее они пытались от него уклониться, тем больше им в итоге доставалось.

Главной проблемой Бентона и Перселла был личный состав. Несмотря на избыточное количество, его качество было незначительным. Поскольку корабль был до отказа набит сверхштатными служащими, учения проводились в три, а то и в четыре смены, днем и ночыо. Бентон и Перселл падали на койки без сил. Их единственным утешением было злорадство: вот и еще один день этим разжиревшим бездельникам пришлось побегать.

Но возвращение «Мстителя» к жизни неожиданно принесло и побочные результаты. Бентон обнаружил, что его первое мнение об экипаже оказалось опрометчивым. Несколько сотен брокеров, которых учения вынудили оставаться на борту корабля, разорвали свои деловые связи и целиком посвятили себя изучению военного дела. Как сказал один из них, если бы все это время они провели на войне, они бы уже загорели. Ко всеобщему удивлению, пришло и письмо, объявлявшее экипажу «Мстителя» благодарность за успехи в боевой подготовке. А офицеры вроде Рэджи Торрингтона, которые впервые столкнулись с настоящей службой, неожиданно узнали, что это занятие может быть увлекательным. У них появился интерес, они с нетерпением ждали, когда смогут увидеть результаты долгих учений. В тоже время Ван-Дримы и группа других снобов продолжали возмущаться их мобилизацией. С ними Бентону приходилось тяжелее всего.

Затем прибыли четыре буксира. Они оттащили неуклюжий монитор далеко за пределы лунной орбиты и мощным рывком запустили его дальше в космос. «Мстителю» предстояло лететь к полигону, по инерции преодолев расстояние в десять миллионов миль. А в пути он сможет попробовать свои отремонтированные трубы, не опасаясь того, что двигатель не запустится или выйдет из-под контроля над территорией города.

Бентон и Торрингтон склонились над любопытным устройством в башне. Это была миниатюрная версия боевого интегратора — серия прозрачных концентрических сфер, покрытых с помощью проектора в ядре светящимися стрелками. Бентон указал на ползущую по одной из сфер розовую точку.

— Это мы, — сказал он. — Когда мы доберемся до точки А, Перселл запустит все, что у него есть, и тогда к точке В мы пойдем на полной мощности. К тому времени, когда мы доберемся до точки В, вы должны будете оправиться от шока ускорения и укомплектовать термоскоп. Цель будет где-то в зоне CQTV. Эта кривая показывает се характеристики теплоотдачи. В ту минуту, когда ты поймаешь цель, включишь прибор слежения и огни тревоги. Понял?

— Конечно, — сказал Торрингтон. — Но когда мы ударим по ней?

— Как только подойдем к ней на достаточное расстояние. Это определю я. К тому времени мне придется поднатореть в астронавигации. Добсон просто не способен ее освоить.

В капитанской рубке Добсон и Ференц разглядывали черное определительное табло, усыпанное звездами. Оба были в скафандрах полной комплектации, и оба испытывали тревогу.

— Не нравится мне это, Ференц, — сказал Добсон. — Это убийственно.

— Я сделал все, что мог, — угрюмо сказал Ференц. — Но когда вы играете против глупой бюрократии...

— Мы не оказались достаточно догадливыми, — пробормотал Добсон. — Это ржавое корыто — настоящая западня.

На определительном табло возникали непонятые зеленые огоньки. Перселл доложил о готовности труб. Добсон замолк на полуслове и тыльной стороной ладони ударил по кнопке. Тут же огоньки погасли, а двенадцать громадных труб на корме оглушительно взревели. Корабль накренился и рванул вперед. Добсон и Ференц потеряли равновесие и, пролетев по рубке, врезались в контрольные панели. Посыпались искры короткого замыкания, а в верхнем углу рубки что-то издало пронзительный скрежет и вспыхнуло.

— Вот оно, — простонал Добсон.

— Что «оно»? — спросил Бентон. Он и сам едва удерживался на ногах.

Бентон нащупал вспомогательный выключатель и щелкнул им. Затем быстро вернул на место покосившуюся панель и схватил огнетушитель. Пожар был потушен мгновенно. Бентон взглянул на съежившихся капитана и коммандера.

— Если вы не знаете, что делать, — сказал он, — не делайте ничего. Зачем вам эти скафандры?

— Нам, возможно, придется покинуть корабль, — пробормотал Ференц. — Если пойдет встречный огонь...

— Если встречный огонь пойдет, не будет корабля, который придется покинуть, и ни останется никого, кто сможет это сделать, — холодно произнес Бентон. — Лучше бы вы объявили себя больными, как это сделал Ван-Дрим, и разошлись по своим каютам. Управление кораблем я беру на себя.

Он вышел из рубки и направился в машинное отделение. Преждевременный запуск двигателей легко мог повредить их. Перселл, кажется, еще не понял, насколько опасно вверять профанам управление кораблем.

Когда Бентон подошел к корме, он с растущей тревогой обнаружил, что старый корпус продолжает раскачиваться. Краска и полировка неплохо скрывали дефекты монитора. Но теперь, когда тяжелые трубы заработали вразнобой, корабль охватила вибрация. Ржавчина была не лучшим крепежом. С грохотом пушечного залпа треснула какая-то переборка. Полыхнув синим светом, лопнул вспомогательный кабель. Погасли четыре подвесных лампы. Бентон прибавил шагу.

— Объяви своему отряду тревогу по контролю за повреждениями! — крикнул он, увидев Перселла. — Когда запустят каты, будет множество фейерверков, если мы не предупредим их появление. Я буду в рубке. Добсон и Ференц находятся там же, но они в панике. Наша единственная надежда только в том, что на полигоне Рэджи не забудет, что я ему рассказывал. Иначе не видать нам хороших результатов.

— Парень в порядке, — сказал Перселл.

Однако сам он не был спокоен. Вот заработала и тут же погасла одна из труб. Вот она опять со страшным шумом выпустила пламя. Весь машинный зал был охвачен беспорядком. Теперь, когда корабль шел полным ходом, экстромы стояли без дела, а по их кабелям ток генераторов подавался на аккумуляторы кататронов. Дикий беспорядок, вызванный временным переключением на нормальный канал, раздражал взгляд инженера Перселла, но такой, временный, режим был единственным возможным. В нормальный же вид привести машинное отделение могло только полное отключение от корабля репульсоров экстромов.

Послышался звук гонга. Это означало, что Рэджи заметил цель.

— Мне пора! — крикнул Бентон, помчавшись к рубке.

Пробегая по коридору мимо каюты Ван-Дрима, он мельком взглянул на этого типа. Бледный Ван-Дрим с ужасом рассматривал верхние трубы и трубопроводы, грохотавшие на своих кронштейнах. Одновременно он дрожащими руками напяливал на себя скафандр.

«Трусливая крыса», — подумал Бентон на ходу Когда из катов выстрелят, штурвал должны будут держать крепкие руки. Хорошо, что Бентон это предвидел — добежав до рубки, он нашел ее пустой. Добсон сбежал.

Руки Бентона бегло приводили в порядок расстроенное оборудование. Он гневно взревел, увидев, что телеконтроль по непонятной причине был активирован. Бентон отключил его и восстановил обычное управление. Тут же в селекторе забубнил голос Торрингтона, стоявшего в башне:

— Подходим... Подходим... Десять секунд осталось... Ждем.... Пять осталось... Четыре... Три... Две... Одна...

Ни одна машина не может сделать все. Механизм имеет дело только с тем материалом, который его питает.

Но если машина умно разработана, она отвергнет то, из чего нужный продукт сделать нельзя.

Выдержка из записи в бортовом журнале, сделанной Лэигхориом — наблюдающим офицером ориентировочного управления с корабля «Альферац»:

10:36: Монитор «Мститель» вышел на позицию с сильным колебанием. По-видимому, он имеет проблемы с поддержанием синхронной работы труб.

10:45: По-видимому, контроль над кораблем улучшился, поскольку он приблизился к предписанному курсу. Возможно, завершит стрельбу по графику, так как теперь цель находится в пределах действия его радаров.

11:08: Кажется, на мониторе произошел несчастный случай. Спасательная лодка только что отчалила и на ней замечена вспышка. Лодка очень плохо управляется. Вероятно, ее оператор получил ранения.

11:17: Замечено свечение возле стволов корабельных ка- татронов «Мстителя», которые свидетельствуют о подготовке к разряду.

11:18:«Мститель» стреляет из обоих катов.

11:23: Оба заряда попали в цель. Цель разрушена. Сообщаю, что все было сделано хорошо, несмотря на плохой подход.

11:36: Не могу понять, что происходит на борту «Мстителя». Был ли там мятеж? Одна из лодок покинула корабль прежде, чем башня выстрелила. В настоящее время от монитора уходят еще восемь лодок. Тем не менее, корабль идет на полной мощности труб.

11:40: На корабле что-то сделано ошибочно. «Мститель» странно раскачивается и прыгает под прямым углом к своей прежней траектории.

11:47: «Мститель» исчез!

Последующая запись:

17:58: Принята последняя из лодок «Мстителя». На борту находились капитан, коммандер, артиллерист и многочисленные младшие офицеры, все в состоянии сильного шока. Военный врач диагностирует их реакцию как острый испуг, но истории, которые они рассказывают, пока лишены смысла.

19:30: История выживших в общих чертах проясняется. Похоже, что корабль начал разрушаться при первоначальном включении труб, после чего капитан и коммандер отчалили, не дожидаясь выяснения причины и степени повреждения, и не отдавая приказов для дальнейших действий. Их сопровождал только артиллерийский офицер Ван-Дрим, который утверждает, что он болел и ничего не знает о катастрофе. Пассажиры других лодок, кажется, пробыли на корабле дольше, и они говорят, что не замечали ничего необычного, пока башня не взорвалась. В этот момент судно погрузилось в полную темноту, и внутри воцарился ад из шипящего газа, струй из разбитого водопровода, и хаотичного нагромождения стальных деталей. Электрические огни отключились сразу и всюду, и при их свете последние из выживших сели в оставшиеся лодки и отчалили. По их словам, на борту в момент последнего акта катастрофы оставались несколько матросов и офицеров, среди которых старшим был лейтенант Бентон. Об их судьбе ничего не известно. Следует отметить, однако, что с корабля не сбежал ни один срочнослужащий. Вместе с ними остались несколько младших офицеров. Надеемся, что остов разбитого «Мстителя» будет найден, если он продолжает где-то существовать, и тогда появится возможность провести полное расследование этой, несомненно, уникальной катастрофы.

20:15: Полный отчет отправлен в Бюро космической стратегии. Получение отчета получено. Отправлены в надлежащие места все выжившие и находящиеся под арестом по обвинению в трусости. Продолжены поиски монитора в космосе.

Бентон изо всех сил держался за перископ. Включение цепи запуска Рэджи Торримгтом рассчитал идеально. Бентон хотел увидеть результат. Это было невозможно. Сила, с которой корабль встряхнуло в момент зал на, превзошла силы Бентона, и его выбросило из сидения. Тут же наступила кромешная темнота и послышался сильный треск миллионов разрядов. Они были безвредны, о чем напоминало руководство. Это была нейтрализация побочных электрических сигналов — явление, способное, однако, привести несведущих в замешательство. Тем не менее, когда Бентон смог подняться, он понял, что с кораблем произошло кое- что посерьезнее. «Мститель» накренился и скрежетал гораздо сильнее, чем раньше. К этому скрежету добавился шум лопнувших воздуховодов высокого давления и сломанного водопровода. Работали только аварийные фонари, свет которых дополняли бесчисленные вспышки коротких замыканий. Бентон, шатаясь, побрел к корме. По дороге туда он остановился, чтобы проверить коммутаторы. Из них работал только четвертый — к нему Бентон и подошел, чтобы связаться с Рэджи. Когда тот отозвался, его голос дрожал от волнения, и все же Бентон понял, что Рэджи вполне держит себя в руках.

— Мы попали, попали! — кричал он радостно. — Какая была вспышка! Это было прекрасно.

— Великолепно, — произнес Бентон уставную похвалу. Однако сейчас важно было уже другое. — Как там у вас дела?

— Не сказать, чтобы слишком хорошо, — ответил Рэджи. — Повсюду огонь... Свет нигде не включается... В общем, ад кромешный... Но ребята держатся... Скоро все будет в порядке.

— Так держать, старший, — сказал Бентон.

Он с облегчением вздохнул. По крайней мере, о башне он пока мог не вспоминать. А вот с ним самим дела обстояли иначе. За время его беседы с Рэджи пожар разошелся не на шутку, и огонь уже начал охватывать коридор. Пожар дошел до отсека, в котором находилась команда ремонтников, и они, побросав инструменты, с криками побежали прочь. В этот момент Бентон еще не мог оторваться от коммутатора, а когда ему это удалось, он бросился вслед за ремонтниками, приказывая им остановиться и взять себя в руки. Однако те его опередили. Когда Бентон добрался до шлюза со стапелями для лодок, он увидел, что все лодки исчезли. Если они ушли загруженными хотя бы наполови ну, это означало, что половина экипажа уже покинула корабль.

Он погрозил кулаком огням удалявшихся лодок, а затем пошел обратно, в центр преисподней. Идти становилось все сложнее, поскольку корабль прыгал как дикая лошадь. Продвигаться вперед было уже невозможно, иг получая при этом на каждом шагу удары и ожоги. Бентон отбросил ногой поникший пожарный рукав и подобрал с пола один из валявшихся тут огнетушителей. Страшное, казалось бы, пламя вокруг и впереди себя он погасил несколькими струями. Затем, закрывая лицо и рот от смрада горевшей изоляции, Бентон пробрался в трубный отсек. И тут он лишился чувств. Казалось, в голове его вспыхнула сверхновая звезда, которая тут же разрослась в необъятных размеров огненный цветок, а затем вдруг исчезла, оставив после себя только черную темноту. Для Бентона началась вечность.

Без сознания он пролежал не больше пяти минут. Придя в себя, Бентон сел, заморгал и протер глаза. Странно, но чувствовал он себя не так уж и плохо. Некоторые из фонарей загорелись снова, вибрация корпуса приближалась к нормальной, а дикая пляска корабля явно сходила на нет. Бентон встал и отправился в машинное отделение. Там он обнаружил настоящий муравейник под командованием Перселла, который носился по отделению и хриплым голосом отдавал приказы.

— О, привет! — улыбнулся Перселл, увидев его. — А я уже собрался выслать за тобой поисковую команду. Я думал, ты потерял сознание, когда нас тряхнуло.

— И еще как тряхнуло, — сказал Бентон. — Что случилось?

Вместо ответа Перселл указал на хаотичное сплетение кабелей, охватившее обесточенный экстром.

— Случилось нечто неожиданное, потому что раньше еще ни один здравомыслящий человек не пытался установить такое соединение. Регенеративный эффект, я полагаю. Встряску и пожары можно считать естественными, если учесть возраст этого корыта и силу, с которой мы налили из катов. По этим проводам ток на каты и подавался. Они создали вокруг экстромов сильное переменное поле, и заставили их дать толчок, хотя ток они получили и не напрямую. Отсюда — неприятности между первой встряской и той, которую вызвал Рэджи, нажав в орудийной башне па кнопку. То, что затем произошло, было вызвано негативной реакцией катов, о чем мы знали и к чему были подготовлены. Плохо то, что коммуникаторы на некоторое время вырубились и Рэджи не мог со мной связаться. Я не знал, что цель уничтожена, и подал еще один заряд. Все было готово для запуска, когда Рэджи сказал, что шоу закончилось. Ведь они там испугались, вот я и вырубил выключатель. Ну...

— Что «ну»?

— Ну и пошли возвратные колебания, наверное, по этим кабелям. И экстромы сошли с ума. Запрыгали на месте, а потом начали плавиться. Мы и сами стояли как вкопанные секунду или две, а потом, слава богу, пришли в себя, и включили напряжение снова. Я уж подумал, сейчас опять что-нибудь случится, и, когда потянулся к рубильнику,

крикнул, чтобы все пригнулись. Мы все находились здесь, так что нас, наверное, тряхнуло не так сильно, как вас.

Прежде, чем Бентон успел что-либо ответить, на коммутаторе загорелась сигнальная лампочка «башня». Бентон включил звук и услышал голос Рэджи.

— Скажи, — произнес Рэджи, — ты знаешь, где мы находимся? Полным ходом несемся в сторону Полярной звезды. Используй свое влияние на Перси, чтобы изменить курс, не то мы скоро вылетим из Солнечной системы.

— Хорошо, — сказал Бентон.

Он был очень доволен. Рэджи оказался хорошим парнем.

— Я уже включил сопротивление инерции, — сказал Перселл, стоявший рядом. — Через четыре часа корабль пойдет обратно. После всего, что мы испытали, вряд ли нам нужны перегрузки ускорения. Кстати, есть какие-нибудь потери?

— О, да! — ответил Бентон. — Три наших генерала и около сотни рангом пониже. Сразу же отчалили на лодках.

— Тем лучше, — спокойно отметил Перселл. — Не выдержали, да? Ладно, в любом случае, у нас был слишком большой экипаж. Нам бы опытных ребят... — и Перселл махнул в сторону своих чумазых и потных подчиненных.

Двое из этих молодых людей взглянули на офицеров и улыбнулись, продолжая работать. Один из них до недавнего времени был известным эстрадным певцом. Он относился к той категории, которую в большинстве случаев настоящие мужчины презирают. Второго Бентон узнал не сразу. Им оказался Артур Анджерхад, сын министра финансов.

— Хорошая работа, куда ни глянь, — поздравил Бентон.

Он должен был идти в рубку и продолжать управление кораблем. Ему также надо было отправить несколько сообщений. Если, конечно, радиосвязь еще работала.

Ошибочно полагать, что от неисправных предметов обязательно надо избавляться. Забракованные материалы могут быть с пользой переработаны. Суровая проверка показала, что множество отклоненного материала, в конечном счете, отвечает всем требованиям.

В группе было пять разных адмиралов, два коммодора и капитан.

— Но кто бы мог подумать, что они станут пытаться проникнуть в охотники таким образом? — прорычал один из них.

Они смотрели на большой Боевой Интегратор, который светился и вращался в зале управления боевыми действиями. Это место и офис Булларда разделяли какие-то сто ярдов.

— Неожиданно, вы знаете... — начал капитан. — К счастью, у нас есть свои разведчики.

— Да что вы говорите! — ухмыльнулся адмирал. — Ребята делают мужскую работу. Шесть «Лисиц», к которым подобрались четыре охотника. Ладно. Двух разведчики разбили, но два остались, и нет «Лисиц». Что мешало им броситься прямо на них? На этой стороне Марса нет ничего по-настоящему трудного. И на все про все осталось пять дней.

Они молча смотрели на туманный шар. Возле его верхнего полюса затухали восемь красных точек — останки уничтоженных кораблей. Корабли уже исчезли, но остаточное излучение еще давало о них знать. Среди них и несколькими градусами ниже медленно сползали две серебристые капли. В тумане пульсировала бледная нить фиолетового света, и капли лежали на ней, как жемчужины на шелковой нитке. Фиолетовая линия была их траекторией. Ее нижним окончанием был кратер Тихо на Луне, в котором располагалось большое здание министерства обороны.

— Что за... — пробормотал коммодор.

Из ниоткуда вдруг появилась розоватая светящаяся полоса, похожая на короткохвостую комету. Вот она замедлила ход, вспыхнула и собралась в точку яркого света. Компьютеры в отдаленных комнатах тут же отметили точку и зарегистрировали ее координаты. Секунду спустя появилась вторая фиолетовая нить — это был курс таинственного розового тела. До пересечения двух траекторий оставалось совсем немного.

— Там просто не может быть никаких крейсеров, — произнес изумленный вице-адмирал. Он был оперативным управляющим соединений крейсеров и знал, что говорил.

Тут подал голос динамик на стене:

— Корабль, только что возникший в секторе Л-56 плюс зона 9, — это бывший монитор «Мститель», вышедший на учебные стрельбы. Он перенес загадочную катастрофу, но идет своим ходом. Предположительно, он получил повреждения и укомплектован лишь частично. Когда с ним выходили на связь в последний раз, его кататроны были в ра

бочем состоянии, но на борту не было опытных офицеров. Капитан корабля и все старшие офицеры его покинули...

— Вспышки! — воскликнул коммодор. — Можно надеяться, что...

— Он начинает атаку, — мрачно сказал вице-адмирал. — Лучше ему вести себя хорошо.

Тут к вице-адмиралу подошел посыльный. Он протянул ему записку.

Вице-адмирал прочитал записку, разорвал ее надвое и, нахмурившись, куда-то пошел.

— Помню, помню... — пробормотал он на ходу. — Сяду-ка я сам за эту систему дистанционного управления.

Элегантного молодого денди, который весьма продуктивно записывал названия кораблей, проходивших мимо биржи, в отсеке связи не было. Его скафандра на месте не было тоже. Он бежал вместе с другими трусами. Бентон сел в его кресло и воткнул штекер в гнездо коммутатора. Связавшись таким образом с Оперативным управлением, он начал докладывать о том, что произошло на корабле.

— Высший приоритет! — ворвался в отсек голос служащего Оперативного управления. — Вы «Мститель»? Включите телеуправление на этой волне. Мы принимаем на себя управление кораблем. Ваши каты все еще работают? Очень хорошо, слушайте внимательно. Срочно заряжайте каты и готовьтесь к бою. В вашем районе находятся два вражеских охотника. Они должны быть уничтожены любой ценой. Поняли? Очень хорошо, направляю вас.

— Мы не можем, сэр, — соврал Бентон. — Пожар в рубке управления уничтожил систему дистанционного управления. Дайте мне информацию, и я все возьму на себя.

Телеуправление было исправно, но объяснить, почему им нельзя пользоваться, было очень трудно. Телеуправление наверняка примется контролировать трубы, но никто не мог предсказать, как поведут себя экстромы после очередной дозы индукции и колебательных полей. Знания Бентона и Перселла были несовершенны, но они, по крайней мере, имели представление о проблемах на корабле. В этом отношении они сейчас превосходили адмирала, хотя сказать ему об этом было бы бестактностью. Адмиралы в спешке не склонны к дискуссиям.

— Да что же это такое! — с досадой воскликнул адмирал.

Тем не менее, он назвал курс и координаты.

Бентон тут же набросал план, и передал приказы в трубный отсек и на башню. Ему ответили радостные голоса. Его ребята пережили худшее — неизвестность. Всему, что могло произойти теперь, они могли противостоять.

— Не торопитесь, — предупредил Бентон. — Они уже получали отпор и стали осторожны. Это означает, что они рассредоточились. Смотрите внимательнее! Если повезет, разобьем их поодиночке.

— Вижу! — прокричал Рэджи. — Одного уже вижу! Здорово!

Бентон вовремя пристегнулся к креслу и проглотил таблетку против морской болезни. Он надеялся, что не потеряет сознание между залпами. Хорошо, что он это сделал, потому что, когда стрелки начали сближаться на индикаторе, «Мститель» снова запрыгал, как сумасшедший. Бентона тут же охватил приступ тошноты. Его пальцы бегали по кнопкам, регулируя вспышки то одной, то другой трубы согласно тому, как Бентон ощущал корабль. Перселл согласился передать ему стабилизацию, и Бентон начал выравнивать ход. Тут он услышал радостный крик Рэджи: «Подходит! Жду!» Затем Рэджи начал обратный отсчет секунд... Раздался страшный грохот и в корабле затрещали разряды электричества, сопровождавшие старт атомных ракет.

— Попал! — крикнул Рэджи три секунды спустя. Бентон с облегчением откинулся на спинку кресла.

На экране росло скопление зеленоватых болидов — эти снаряды были выпущены уже несуществующим охотником, но все еще продолжали лететь. Они двигались с ускорением, поскольку их двигатели работали с возраставшей мощностью.

— Включить каты! — крикнул Бентон Перселлу.

Однажды это сработало. Может быть, сработает снова,

несмотря на то, что репульсоры частично расплавились. Сработало. В мгновение ока «Мститель» отбросило далеко от прежней траектории. Его экипаж с трудом удерживался на ногах. Бентон справился с начинавшимся обмороком. Он переключился на волну Луны.

— Один есть, — сообщил он лаконично. — Но где мы теперь?

— Святые небеса! — донесся удивленный голос из зала управления боевыми действиями. — Мы думали, вы погибли вместе... Вы исчезли в одно и то же время... Дерзко... Теперь

мы вас видим... Вы оказались в Л-31 и зоне, которая находится ближе к нам. Как, черт возьми, вы...

— Не беспокойтесь, — решительно ответил Бентон. — Пусть ваши специалисты вышлют мне координаты места, в котором мы встретим второго охотника. Не знаю, где мы находимся и что там делаем, но как бы там ни было, мы вынесем перегрузку в пять g. В восемь, если понадобится.

— Молодец! — донесся голос адмирала. — Держитесь! Сейчас я все сделаю.

Обстоятельства сложились благоприятно. Понадобилось только четыре g, и экстромы намного сократили свой откат.

— Мы не можем вести корабль, как следует, — печально сообщил Перселл по корабельной связи домофон. — Экстромы прогорели.

— Мы не нуждаемся в них, — весело ответил Бентон. — Остался только один.

— А, этот, — фыркнул Перселл. — Я думал о посадке на Луну. Она не будет аккуратной.

— Последняя цель на подходе! — выкрикнул Рэджи Тор- рингтон. — Выстрел на лету или прицелиться?

— Прицелиться, дурак, — прорычал Бентон. — Кем ты себя возомнил?

— Лучшим стрелком из кататронов в Патрульной Службе.

— После Хэндли, — напомнил Бентон с усмешкой. — Все, что ты делаешь — это ищешь для него цель.

Вскоре они уже держали путь к дому. Останки четвертого охотника расползались за ними в виде быстро таявшего облака.

Большая машина вздрагивает и грохочет в тот миг, когда она впивается в окаменевший кусок, а затем издает грозный рокот. Ее колеса крутятся и крутятся, а на зубцах бесшумно вращающихся шестеренок вспыхивают блики. Но это не просто машина. По ходу работы механизм ее изменяется.

«Мститель» лежал в главном ремонтном доке на Луне. Его странный, составленный из совершенно разных людей экипаж стоял возле стапелей. Люди в строю были одеты в остатки униформы и рабочие комбинезоны, уцелевшие при пожаре внутри корабля. Комиссия министерства обороны с удивлением рассматривала скайменов. Всех их единодушно признали героями.

Бентон и Перселл вместе с комиссией вошли внутрь разбитого корабля. В группе были и министр, и начальник управления боевыми действиями, и вице-адмирал, ответственный за крейсеры, и остальные. Они были поражены тем, что увидели. Корабли той эпохи выходили из боя с клеймом позора или славы, либо оставались неповрежденными. Сейчас перед ними был корабль, который выиграл битву, но не имел ни одной царапины на корпусе. Однако внутри корабля почти все было разрушено. Войдя в рубку, вице-адмирал ткнул пальцем в пульт телеуправления. Система находилась в идеальном рабочем состоянии. Скай- мены с «Мстителя» обманули его ради победы.

— Лучше порадуйтесь, — мягко произнес Буллард, прочитав его мысли. — Этот парень действует хорошо, когда

его предоставляют самому себе. — Буллард прокашлялся. — С разумными ограничениями, конечно.

Из трубного отсека вышла группа инженеров-электрон- щиков. Они завершили проверку и обсудили ее результаты.

— Эта техника отлично работает, мистер Бентон, даже если не всегда подчиняется, — сказал один из инженеров. — Как вы додумались до этого?

— Я и не думал, — сказал Бентон решительно. — Это случилось, вот и все.

— Во всяком случае, — произнес старый бодрый адмирал, который руководил Оперативным управлением, — у вас есть мозги, чтобы пользоваться тем, что вы едва успели осмотреть.

— М-м-м-м, хорошо бы это делать на нормальном корабле, — проворчал другой адмирал. Он был главным военно-морским конструктором и пришел для окончательной оплаты счетов.

— Не обязательно, — возразил главный специалист по электронике. — Трюк был импровизацией. Теперь, если для этого мы специально реконструируем корабль...

Бентон и Перселл стояли в сторонке и уважительно прислушивались к адмиралам. Теперь, когда речи были произнесены, а медали повисли на их шеях, про виновников торжества забыли. Власть имущие отметили подвиг «Мстителя», раздали причитавшиеся наказания и награды, и тут же предали этот инцидент истории. Теперь они думали о будущем.

— Демонтировать трубы полностью, скажу я вам, — продолжал специалист по электронике, — и встроить мощней

шие двигатели типа Родригес с хранилищем модифицированных экстромов, расположенных так, что... словом, эффект Бентона. Можем назвать его и так. При желании он может иметь любую степень интенсивности. Тогда...

Дискуссия продолжалась. Корпус следовало укрепить за счет новых структурных элементов. Благодаря новейшим достижениям, большинство дефектов в кататронах можно устранить. Когда старый «Мститель» вновь выйдет в космос, первые строители ни за что не смогут его узнать.

Затем формальности были окончены, экипажу вручили отпускные предписания и людей отпустили. Офицеры разгуливали по кратеру возле клуба, где их ждал торжественный обед. Когда он начался, старый адмирал Буллард сел рядом с молодым Бентоном. Во время обеда Буллард то и дело вспоминал старые времена на «Поллуксе».

— Возможность, — заметил он, нанизывая на вилку очередной кусок и не глядя на Бентона, — это в значительной степени то, что вы делаете сами. Время от времени ко мне приходят молодые офицеры, которые жалуются на неприятную службу. Но я взял за правило никогда не соглашаться с их просьбами.

— О, да, сэр, я знаю, — заговорил Бентон, — но, несмотря на...

— Повторю то, что я сказал, — спокойно произнес главный адмирал. — В тот день, когда вы обратились ко мне, я сказал, что не хочу вмешиваться в личные дела. И это не было вежливой отговоркой. Ввиду особых обстоятельств мне хотелось сделать исключение. И оказалось, я поступил правильно, когда не стал его делать.

— О, да, сэр. И это то, что я хочу... — попытался сказать Бентон.

Он должен был за что-то поблагодарить Булларда, хотя, видит Бог, и сам не знал, за что.

— Как я уже сказал, — спокойно продолжил Буллард, — хорошо, что я не сделал исключения. Сегодня я в этом убедился. Я впервые поговорил о вас с министром. Он четко заявил мне, что не хочет и слышать о моем предложении. Короче говоря, ваша просьба была передана министру и он ее отклонил. Вот официальный ответ.

Он вручил Бентону листок бумаги и закурил сигару. Бентон взял листок в руки и прочитал:

1. После завершения ремонта супермонитора «Мститель» Вы назначаетесь его командиром. Это назначение действительно до окончания войны.