Безумно холодный

ГЛАВА 25

— АЛЬБЕРТ, — СКАЗАЛА КАТЯ, проглатывая страх. — Рада тебя видеть. Прости, что мы пропустили встречу сегодня утром. В город приехала моя мама, и времени, чтобы позвонить и отменить встречу, просто не осталось. Надеюсь, мы доставили тебе не очень много неудобств. — Вежливость, вежливость, вежливость — это ее единственная надежда.

Из всех мальчиков, которых она уже увидела, Альберт Торп изменился меньше всего. Он по-прежнему был высоким, темноволосым и пресно привлекательным: голубые глаза, атлетическое телосложение и порочная улыбка, призванная очаровывать.

Не считая Бобби Хьюза, Стюарт Дэвис изменился сильнее всех, и Кэт никак не могла справиться с собой и все время бросала на него взгляды, просто чтобы держать его в поле зрения, на тот случай, не приведи Господь, если он двинется в ее сторону. Он был сложен как горилла, и у нее в голове крутилась лишь одна мысль: «Стероиды, Стюарт?».

— Это не проблема, — заверил Альберт. — Я в любом случае собирался перенести место встречи в дом Большого Джона. Он так хотел тебя увидеть — а Джон может быть очень убедительным.

— Ну, да, — она принужденно рассмеялась. — Я знаю, что моя мать надеяться, что она убедит некоторых людей расстаться с несколькими миллионами долларов в грядущие месяцы, многими миллионами долларов.

— Давай вернемся в бильярдную, — предложил Альберт. — Думаю, Большой Джон хотел бы, чтобы ты посмотрела на его новые картины Чарльза М. Рассела. — Жестом он указал ей следовать вперед, Стюарт тоже пропустил ее, таким образом они успешно повели ее точно туда, откуда она старалась убежать.

Зайдя в бильярдную, Альберт махнул в сторону картин.

— Большой Джон любит всю эту дребедень в стиле старого Запада. — Он снисходительно рассмеялся. — Однажды я был в твоей галерее в Лос-Анджелесе. Тебя не было, но коллекция были потрясающей. Высший класс. Никакого Рассела или Ремингтона.

— Спасибо, — сказала она со всей вежливостью, на которую была способна — сердце ее бежало со скоростью миллион миль в час. — Так ты работаешь на Джона Трейнора?

Альберт кивнул.

— Я работаю на военно-исследовательскую службу, которая является частью международного конгломерата, в которой Большой Джон имеет большой вес. Я делаю для него и некоторую частную работу. Он тоже. Вместе мы отличная команда, и оба слишком долго ждали справедливости.

— Справедливости? — звучало паршиво.

— Мы не причиним тебе вреда, Катя, — сказал Альберт, проигнорировав вопрос и улыбаясь так, что это вызывало все чувства, кроме очарования. Она гадала, каковы ее шансы выйти на веранду и не быть схваченной одним из них или, упаси Господь, схваченной Стюартом. — Но нам нужно поговорить с тобой, выяснить пару вещей. Откровенно говоря, после вчерашнего звонка Бобби…

— Бобби Хьюза? — перебила она. — Бобба-Ромма?

— Да, — подтвердил Альберт. — После того, как он позвонил и рассказал, что ты повсюду таскаешь с собой этого мужика, пытаясь организовать какую-то «встречу старых друзей», мы кое-что проверили — и снова, королева выпускного бала, ты выбрала не ту сторону. Почему тебе так нравятся плохие парни? Эта уличная мразь убивает Теда Геррети, а ты сбегаешь с ним в ночь? По-твоему, это правильное решение? Знаю, ты в свое время намучилась с математикой, Катя, но я всегда думал, что в твоей маленькой симпатичной головке имеется природная сообразительность. По крайней мере, так я думал, пока ты не забурилась с Кристианом Хокинсом в Браун Пэлэс тем летом, а теперь это?

— Что «это»? — спросила она, надеясь, что выигрывает время.

— Эта беготня с ним выходные напролет, — с явным отвращением ответил Альберт. — Паршиво выглядит. Кристиан Хокинс убил двух наших друзей — он обречен. А ты, если достаточно умна, позволишь ему пойти ко дну в одиночку.

Значит, Хокинс был прав: все это было задумано, чтобы поймать его.

— А если я недостаточно умна? — Вполне вероятно, что мать была права, утверждая, чтобы быть умной ей не идет. В это конкретное мгновение это ей действительно совсем не подходило.

— Ты же видела снятые Тедом фотографии. Черт Катя, ты хочешь, чтобы миллионы людей тоже получили возможность на них взглянуть?

Он собирался шантажировать ее фотографиями с обнаженкой? Чертовски не похоже. Эти глянцевые снимки могли испугать ее мать, но ее они не пугали. Они разозлили ее, шокировали, потрясли, но не напугали. Она арт-дилер, ради всего святого. Если Альберт продаст их средствам массовой информации, она поступит умнее и выставит их в галерее как эротические полотна. Может, даже пригласит Никки МакКинни, чтобы их усовершенствовать.

Однако в его словах все же была одна вещь, от которой по ее коже побежали мурашки.

— Тед сделал снимки?

Сама мысль об этом была настолько отвратительна, что она испугалась, что ее стошнит. Может, она даже сама передаст их средствам массовой информации, просто чтобы распространить, уменьшить бремя одного маленького извращенного Теда, тащившегося от высоких окон и заснявшего их с Кристианом.

Чем больше она думала об этом, тем больше ей нравилась эта мысль. Она бы предпочла, чтобы фотографии стали достоянием общественности, чем грязным секретом какого-то больного.

— Да, и сделал для всех нас копии. — Альберт коротко рассмеялся.

— Поэтому Теда и убили? Из-за фотографий? — Она попятилась к двери на террасу, не спуская глаз с Альберта.

— Я так не думаю, — новый голос вступил в разговор, и Катя повернулась, чтобы посмотреть, кому он принадлежал.

— Филипп, — задохнулась она, увидев мужчину, стоявшего в дверях бильярдной, но Филипп не спускал глаз с Альберта.

— Это не имело никакого отношения к фотографиям, так ведь, Бёрди?

Выглядел Филипп по-прежнему ужасно. Лицо покраснело, бисеринки пота скопились на лбу, словно его галстук был затянут слишком сильно. Она видела, как адамово яблоко дергается на его шее.

— Я сдулся, Бёрди, — продолжал Филипп голосом, полным отчаяния. — Я не могу больше так. Думаю, когда мы начинали, я полагал, что мы где-нибудь да закончим. Но ведь этому не будет конца, не так ли? Ты будешь продолжать, пока ничего не останется, пока не будет иметь значения, что Кристиан Хокинс незаслуженно понес свое наказание, а Мэнни Попрошайка умер лжецом. Все это будет зря, вся работа, просто потому, что тебе никогда не будет достаточно. Ты будешь продолжать.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Филипп, — сказал Альберт, брови его беспокойно нахмурились в замешательстве. — Может, тебе стоит вернуться наверх, где тебе и место.

Но Филипп никуда не собирался. О чем бы он ни говорил, он находился на грани безумия.

— Тед пытался шантажировать тебя? В этом дело? — спросил Филипп.

— Проклятье, нет, — сказал Стюарт. — Он собирался донести насчет девчонки.

Обернувшись, оба мужчины взглянули на бывшего рейнджера, который, казалось, был сыт по горло препирательствами.

— Ты, идиот, — прорычал Альберт.

Выражение отвращения постепенно покидало лицо Стюарта, но Катя слышала достаточно и медленно, дюйм за дюймом, продолжала продвигаться к двери террасы.

— Докладывай ситуацию, — прошептал Хокинс, устраиваясь рядом с Кидом в густых зарослях позади поместья Трейноров.

— Два мужчины вошли и вышли с террасы, — ответил Кид, наблюдая за задней стороной дома через прицел своей снайперской винтовки. — Один из них большой, будто сидит на стероидах или чем-то подобном, здоровяк, короче. На нем военная форма, а на плече старая добрая тату американских рейнджеров.

Черт. Хокинс полез в карман за микрофоном и наушником, которые ему вручила Скитер, и включил их.

— Скажи Алексу, что я только что нашел Стюарта Дэвиса, — передал он Скитер по радио.

— Второй парень тощий, — сказал Кид. — Одет в костюм, часто говорит по телефону. Я не могу их отследить, когда они внутри главного дома. Там слишком темно, как в пещере, но последние несколько часов, в помещении были только они, шатаясь туда-сюда около бассейна, словно ждут что-то.

— Или кого-то.

Кид кивнул и протянул ему винтовку.

— Сейчас они снаружи.

Хокинс осмотрел заднюю часть дома через прицел. Там было около полудюжины дверей, сквозь которые можно было попасть внутрь, две из них были открыты, включая ту, что вела на веранду. Это означало, что никто внутри никаких неприятностей не ожидает.

— Выманить их оттуда очень просто, — сказал Кид.

«И надрать задницы», — мысленно закончил за него Хокинс.

— Нет. Исходя из того, что нам известно, они безобидны, — сказал он, возвращая винтовку. — Просто парочка парней, которые когда-то были вовлечены в паршивое дело об убийстве, навещают старого друга и шатаются около бассейна.

Кид недоверчиво фыркнул, повесил ремешок винтовки на плечо, и снова взглянул в прицел.

— Нет, они не безобидны. Рейнджер такой же дерганный, как Скитер в день гонки, — сказал он, потом вздрогнул и слишком поспешно вынул наушник. Через пару секунд он вставил его обратно. — Прости, Скит, но ты же сама все знаешь.

— А другой парень? — спросил Хокинс.

— Рейнджер ищет неприятностей, а другой парень их создает. От всего этого дурно пахнет.

— Да. Я тоже так думаю, — сказал Хокинс, гадая повезет ли ему войти через парадную дверь и забрать ее, или проскользнуть через черный вход. — Скитер притащила целую сумку с радиоаппаратурой, но не взяла даже гибких наручников. Что у тебя есть?

Покопавшись в карманах, Кид вытащил на свет божий пригоршню презервативов и три пары гибких наручников.

— Со вкусом вишни? — ухмыльнулся Хокинс, разглядывая контрацептивы.

— Ага, — ухмыльнулся в ответ Кид, подняв глаза и посмотрев на Хокинса в первый раз за долгое время. Но потом вдруг вновь стал серьезным.

Хокинс тоже перестал улыбаться, почувствовав то, что увидел на лице Кида — тоску по Джей Ти.

— Скитер не нужно было тебя на это дело вызывать. Думаю, мне стоило вернуться к тебе и приказать сидеть смирно.

— Нет, — сказал Кид. — Продолжать движение — самое лучшее для меня. Я готов работать, но нам нужно поговорить.

— Давай сначала с этим разберемся, потом поговорим, — ответил он.

Кид кивнул. Оба знали, что должны делать.

— Я пойду один. Разузнаю, что и как, — сказал ему Хокинс. — Если я попаду в неприятности, спасение своей задницы я ожидаю от тебя.

Кид кивнул, и Хокинс выдвинулся.

— ТАК это ты убил Теда, Стюарт? — спросила Катя. — Ты армейский рейнджер. Ты, вероятно, хорошо знаешь, как обращаться с оружием, особенно с украденным с базы морской пехоты в Куантико.

— Ты сама роешь себе могилу, Катя, — предупредил Альберт. — Отпечатки на том пистолете принадлежат твоему дружку, Кристиану Хокинсу. Его и спроси, почему он решил убрать Теда. Нам это видится так: он решил достать всех, кто был в переулке той ночью, и, могу тебе гарантировать, мы не позволим ему перестрелять нас одного за другим, какой «праведный» гнев им бы ни завладел. Сейчас он в тюрьме, там и останется. На этот раз Кристиану Хокинсу не выбраться. Не будет никакого оправдательного приговора. Дело закрыто.

Катя не обратила на него внимания, сосредоточившись на Стюарте как на самом слабом звене в цепочке из трех мужчин. Впрочем, казалось, Филипп тоже почти развалился на куски.

— А что с Дебби Голд, Стюарт? Ты и ее тоже убил?

— Не знаю никакой Дебби Голд, — уверенно ответил бывший рейнджер, словно это сняло бы с него обвинение в преступлении.

— А как насчет проститутки Джейн Доу? Той, которую нашли в Сауф Платт?

— О, нет, — сказал Стюарт, попятившись назад. — Мне ты это не пришьешь. Бёрди, — он повернулся к Альберту, — ты должен был разобраться с этим. Вот почему я столько сделал для тебя на протяжении всех этих лет — чтобы ты мог с этим разобраться. Когда я отошел от нее, она еще дышала, но, когда сбрасывал ее в реку — уже была мертва. Клянусь, или я бы никогда не сделал этого. Разве не так все было, Бёрди?

— Да заткнешься ты?! — рявкнул Альберт на Стюарта, потом повернулся к Кэт, лицо его потемнело от ярости. — Я надеялся, что не придется убивать тебя, Катя, но ты не оставляешь мне выбора.

Ну, она уж точно не собиралась вынуждать его убивать, на самом деле, она была вполне уверена, что не делала этого.

— Нет, Бёрди, — сказал Филипп, проходя в комнату. — Пора завязывать с убийствами. Смерть Теда — это уже слишком.

— Я не убивал Теда, — сказал Альберт, голос его опасно снизился. — Стюарт убил Теда.

— Только потому, что ты приказал мне убить его. Одним точным выстрелом — вот, что ты сказал. Это ты и получил.

— Точный выстрел? — повторил Филипп ослабшим голосом. — Один раз и я дал тебе чистый выстрел.

— Заткнись, Филипп! — Альберт почти сорвался на крик.

— Не рой себе яму глубже, чем она уже есть, Альберт, — сказала она с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовала. — У нас есть свидетель, который хочет дать показания по делу Дебби Голд. Он видел вас всех, видел, что вы сделали, как вы это сделали, видел, где вы выкинули ее в реку. — Ну разве это не прозвучало чрезвычайно круто несмотря на то, что ужас съедал ее до самых кончиков пальцев.

Чем дольше она говорила, тем ближе придвигалась к двери на террасу. Если она сможет выйти через нее, она просто закроет их в доме, а сама убежит через задний двор.

Неспроста замок на террасной двери располагался с двух сторон: на случай, если кто-то захочет без свидетелей голышом искупаться в бассейне. Все знали, что каждое утро Большой Джон голым наматывает свои круги, и по району уже не первый год ходили слухи о том, что Большой Джон не такой уж и большой.

— И этот парень — что? — спросил Альберт. Его улыбка превратилась в презрительную усмешку. — Он просто шатался где-то на протяжении тринадцати лет и ждал большого прорыва в деле, чтобы наконец излить душу. — Он не выглядел убежденным. — Сомневаюсь, Катя. Нет никаких свидетелей, впрочем, я готов присудить тебе пару очков за попытку.

— Рей Карпер, — сказала она, обходя кресло-качалку. — Он говорит, что и Джонатана вы убили.

Стюарт подкрадывался к ней с другого конца бильярдной, ведомый своими хищническими инстинктами, которые разожгло ее осторожное отступление. Когда она решится бежать, ей придется действовать очень быстро. Если Стюарт задумает схватить ее своими мясистыми лапами, то порвет ровно пополам.

— Какой Рей? — спросил Альберт.

— Карпер, — повторила она. — Рей Карпер. Он все видел, и он сейчас в номере мотеля в центре города. У тебя фотографии; у меня Рей Карпер. И вот, что я скажу: лучше тебе сотрудничать со мной, чем убить меня. Пораскинь мозгами, Альберт. Если я умру на торжественном ланче в особняке Большого Джона Трейнора, как долго моя мать позволит тебе еще просуществовать? Гарантирую, она пройдет все круги ада, чтобы отомстить, и потонут все: Большой Джон, его семья, его бизнес и все, кто когда-либо говорил о нем что-то хорошее. Тактика выжженной земли, а когда Рей Карпер изольет душу, ты, Стюарт, Филипп и все остальные, кто замешан в смерти Дебби Голд и Джонатана, будут уничтожены — чего бы это ни стоило. Она не будет рассматривать степень вины. Она сотрет вас с лица земли. Она отлучит вас от церкви, уволит, депортирует — и только тогда начнет злиться. — Кэт остановилась, но перестать говорить не могла, и чем больше она говорила, тем сильнее ее охватывало чувство одновременно ужасное, и прекрасное, и отвратительное. — Моя мать разорвет вас голыми руками, Альберт. Она страшна. И ты это знаешь. Она не остановится ни на секунду, пока окончательно не уничтожит вас.

И это было правдой, поняла Кэт, страшной, болезненной правдой. Ее мать сделала бы все это, убей ее Альберт со Стюартом.

И Альберту об этом было известно. Она видела это по его взгляду — он был в замешательстве, как и она сама.

— Ты пожалеешь, что не умер задолго до того, как она решила отправить тебя в ад. Это станет твоим самым худшим кошмаром, Альберт, даже хуже, чем самым худшим кошмаром.

Он думал над этим. Она точно могла сказать. Он взвешивал весь этот бардак, пытаясь придумать способ очиститься от него и не спуская глаз с странно притихшего Филиппа.

Но способа очиститься не существовало.

— Нет. Она не зайдет так далеко, — сказал он, но особой уверенности в голосе его не было. — Даже близко. Она засунула тебя а Браун Пэлэс на те последние месяцы, что ты училась в школе потому, что не могла утруждать себя нахождением в городе и ведением домашних дел, а после суда она отправила тебя во французскую психушку. Тим рассказал нам по возвращении. Он все нам рассказал про Беттенкуртскую школу для девочек. Это была дурка, элитная дурка. Мне на самом деле было тебя жаль, Катя.

Альберт ошибался насчет ее матери, и, может, она, да поможет ей Бог, тоже ошибалась, потому что в глубине души знала: ее мать пойдет на самое страшное, чтобы отомстить тому, кто обидел ее дочь. Взять хотя бы Кристиана. То, что она до сих пор пыталась сделать с Кристианом. Ее мать была одержима его уничтожением, потому что любила ее. Любила со страстью, которой Кэт никогда не понимала, и думала, что Кристиан причинил ей боль.

А все эти ужасные, страшные вещи, что творила с ней мать на протяжении всей жизни, шли от любви. Это было так странно, но было правдой. Теперь Кэт поняла это. Все эти притеснения, неловкие вмешательства, чертовы телохранители, Алекс, даже ужасающая Беттенкурская школа для девочек — все шло от любви. Умная, амбициозная, яростная соперница, выпускница юридической школы Гарварда Мэрилин Деккер, которая выше всего ставила толстый кошелек и высокий статус, каким-то образом получила под свое покровительство ребенка, который никогда не спускался с небес, который совершал ошибки, который не стремился взобраться на самый верх и стать самым лучшим, который едва ли был достаточно серьезен, чтобы хоть чего-то добиться в этом мире. Даже хуже: Кэт добилась чего-то в мире, только в своем мире, а он лежал так далеко за пределами мира Мэрилин, что ее мать даже не увидела ее успеха.

Все это так неожиданно свалилось на Кэт, что она поняла, что сейчас заплачет прямо перед тремя мужиками, которым точно не выйти сухими из воды за убийство, ее или кого-то другого.

— Что за херня, Альберт, — сказал Стюарт, отступая. — Ты опять все слажаешь, как было с Джонатаном.

— Заткнись, — процедил Альберт сквозь зубы.

— Нет, приятель, я не заткнусь, — рявкнул в ответ Стюарт. — Ты сказал, что этот чувак, Хокинс, сядет за убийство Джонатана, но через два года твоей милостью он выходит из-за тупого признания, которое ты выкупаешь у какого-то пьянчуги Мэнни Попрошайки из ЛоДо. Господи Иисусе, Альберт, ты все время всем рассказываешь, какой ты умный, но это самое тупое, что я когда-либо видел.

— Он бы все равно вышел, идиотина. Кто-то рвался снова открыть дело. Только благодаря Мэнни дело снова закрыли и, между прочим, я сделал это, чтобы прикрыть и твою задницу тоже, Стюарт, и твою, Филипп. Если бы у вас на двоих была бы хоть половина мозга, вы бы поняли.

— У меня достаточно мозгов, чтобы понять, кто здесь настоящий идиот, Альберт, и это не я. Джонатана я не убивал, это сделал ты, и это было реально глупо, потому что, как бы он не распсиховался из-за шлюхи, плывущей по реке, он никогда бы нас не сдал.

— Нет, — наконец заговорил Филипп. — Бёрди не убивал Джонатана. Это сделал я. Я его застрелил.

Катя не могла поверить в услышанное. У нее буквально начала кружиться голова.

— Ты никого не пристрелил, Филипп, — усмехнулся Альберт. — Кишка тонка. Мне буквально пришлось вложить в твою руку пистолет и нажать на спусковой крючок. Если бы ты не был так пьян, то понял бы, что он уже был мертв от героина, которым я его накачал.

— Но… но… — запинался Филипп.

— Но я шантажом вытащил из тебя полмиллиона долларов за убийство, которые ты даже не совершал? Ты это пытаешься сказать, Филипп, старина? Ну, так не трудись, — сказал Альберт, вытаскивая пистолет из-под полы пиджака. — Ты только что стал ужасной помехой, которую я себе позволить не в силах.

Глухой звук удушья заставил всех присутствующих повернуть головы в сторону двери, ведущей в холл.

О, Боже мой, подумала Катя.

— Ты убил моего сына? — Это был Большой Джон, застывший в дверях с лицом, белым как пепел, и рукой, прижатой к сердцу. Он прислонился к косяку. — Бёрди?

Альберт не колебался. Он двинул руку с пистолетом, пока прицел не уперся точно в Большого Джона Трейнора.

ХОКИНС услышал выстрел, за тем еще один, и все внутри него замерло на одну тысячную секунды прежде, чем он понесся бегом по коридору с пистолетом наготове.

— Господи Иисусе, Альберт! — проревел кто-то в последней комнате. На нижнем этаже началась суета, послышался топот бегущих ног.

Повернув за угол, Хокинс увидел двух мужчин, растянувшихся на пороге последней двери. Первый — здоровяк с копной седых волос. Второй, лежащий поверх него, был более тощим и рыжим. Не останавливаясь ни на секунду, Хокинс вошел в комнату, просто перешагнув через тела. Все его тело сосредоточилось в преддверии выстрела, но помещение оказалось пустым. Потом он увидел обритую макушку, высовывавшуюся из-за бильярдного стола.

— Ты спятил, Альберт! — снова проорал Стюарт Дэвис.

На поверхности стола Хокинс увидел следы от пуль. Стрелок из Альберта вышел никудышный, даже справься он сразу с двумя нападавшими, ранен, скорее всего, был лишь один.

Услышав стон, раздавшийся с порога, он снова побежал, но вдруг раздался вопль:

— Катя! — Крик женщины перекрыл топот приближающихся ног. — Где Катя?

Боже, это была Мэрилин Деккер, и она только что сообщила плохую новость. С обедавшими Кати не было.

Он направился к бывшему рейнджеру.

— Не с места, ублюдок, — сказал он, вжимая ствол Глока в шею Стюарта, точно в ствол головного мозга. — Где Катя Деккер?

Стюарт оказался достаточно умен, чтобы понять, что означает «не с места». Он полностью окоченел. Едва дыша, он проговорил:

— Альберт увел ее на террасу.

На секунду Хокинс задумался, а не пристегнуть ли ему парня наручниками, но все инстинкты вопили, что нужно срочно найти Кэт. Пробежав через дверь в бассейн, он мельком увидел, как ее тащат к двери на противоположенном конце помещения, ведущей на задний двор. А потом его сбил локомотив.

Ударившись головой об край бассейна, он соскользнул в воду с двухсотфунтовым громилой-рейнджером на спине. Мир погас.

КИД медленно дышал, наблюдая за хаосом выстрелов и неразберихой, людьми, бегающими туда-сюда внутри особняка, их тенями, танцующими на занавесях, криками, эхом отдающими во дворе.

Только… одна… вещь — и он дышал для нее. Прижавшись щекой к ружейной ложке, успокаивая мускулы, успокаивая сердцебиение и выравнивая пристрел.

Он собирался сделать только один выстрел, и, как все его выстрелы, он должен быть идеален — в самую сердцевину яблочка. В руках его мишени находилась вырывавшаяся женщина и пистолет, приставленный к ее голове.

Это была единственная истина, известная Киду. Единственная истина, имеющая значение. Два с половиной фунта давления на спусковой крючок чуть позже, и жизнь покинула мужчину розоватым кровяным следом и разорванной плотью. Миллисекунду спустя, звук выстрела потряс воздух.

Но мужчина уже был мертв, тело его повалилось на землю, а ровно между глаз зияла дыра.

КЭТ застыла на месте от потрясения, не совсем понимая, что произошло. Альберт тащил ее волоком, извергая словесный понос ругательств, а потом вдруг смолк. Его хватка пропала.

Она взглянула на землю, посмотрела его, не уверенная в том, что видит. Кровь вытекала из его макушки, но она заметила ее не сразу.

А потом до нее дошло. Альберта застрелили. Он был мертв. Он застрелил Большого Джона или Филиппа, она точно не поняла, кого из них, потом повернулся, чтобы застрелись Стюарта, а теперь был мертв.

Подняв голову, она увидела мужчину с винтовкой, выходящего из-за кустов и деревьев на дальнем краю двора, и поняла, что следующей жертвой станет она сама. Но он побежал к ней, изо всех сил, быстро перебирая ногами, лицо его потемнело от эмоций, имени которым найти она не могла. Он даже не взглянул на Альберта, но она знала наверняка — именно он убил ее несостоявшегося похитителя.

Когда мужчина бросил винтовку на землю, проломился через дверь террасы и прыгнул в воду, она снова начала двигаться, и к ее удивлению, двигаться по направлению к нему, медленно переходя на бег, пока паника, захватившая ее целиком, не вынудила ноги шевелиться быстрее.

Даже достигнув террасы и увидев яростную драку, происходившую под водой, кровь, борющиеся тела, она все еще не знала точно, что заставило ее с такой скоростью нестись сюда. А потом она заметила еще одно тело, медленно идущее ко дну бассейна.

О Боже. Ее сердце перестало биться, но она не колебалась ни секунды. Нырнув, она изо всех сил поплыла ко дну. Кто-то схватил ее за ногу и развернул. Она яростно лягнулась, почувствовав, как ее каблук врезался во что-то твердое. Высвободившись, она подхватила Кристиана под руки и потянула к поверхности.

Как только они вынырнули, он начал откашливать воду, а она нечеловеческим усилием вытащила его к мелководью.

Подводная битва внезапно остановилась, когда кто-то взвыл от боли посредине бассейна. Взглянув туда, она увидела Стюарта, который плыл как-то странно, одной рукой гребя к краю бассейна.

Мужчина с винтовкой вынырнул и направился вслед за Стюартом, поймав его у самого края. Мощным движением он помог бывшему рейнджеру выбраться из воды, но это дорого обошлось Стюарту. Он упал прямо на руку, которая изогнулась под неестественным углом, и с гортанным стоном отрубился.

Молодой мужчина, подтянувшись на руках, вылез из бассейна и зашагал к мелководью, чтобы помочь им с Кристианом. Кристиан выкашлял из легких всю воду и коротко дышал, но почти не двигался. На его лбу зиял кровавый порез.

Так они втроем и сидели там, пытаясь восстановить дыхание, Катя держала голову Кристиана на коленях. Звук бегущих, разговаривающих и кричащих людей приближался.

— Он жив? — наконец спросила она, кивнув в стороны неподвижного Стюарта.

— Да, — сказал молодой человек. У него были темные волосы и темные глаза. Его лицо выглядело искаженным и усталым, что заставило ее гадать: все ли с ним в порядке? — Мне пришлось сломать ему руку, чтоб чуть притормозить, но он выживет.

Она не понимала, как ему это удалось. Стюарт выглядел в два раза больше. Руки Стюарта были в два раза больше рук этого парня.

— Ты убил Альберта. — Может, говорить об этом и было глупо, но думать о чем-то другом она не могла.

— Да, — снова согласился он, не выказывая никаких эмоций. — Я убил его.

— Кэт. — С ее коленей послушался слабый голос. — Кэт, ты в порядке? Он не причинил тебе вреда?

— Нет, — ответила она, возвращая внимание к Кристиану и встречаясь с ним глазами. На какой-то момент весь остальной мир пропал, остались лишь они вдвоем — а потом на них опустился хаос. На террасу ворвалось полдюжины людей: Мэрилин Деккер и Лили Бэт Трейнор, охрана Мэрилин, еще пара мужчин с поднятыми пистолетами. Снаружи во двор вывалила толпа, направляясь к подъездной дорожке.

«Разумное решение при стрельбе, — подумала Кэт. — Бежать прочь». Но ее мать бежала к ней.

— Катя! — прорыдала Мэрилин, упав на колени рядом с ними и обняв их обоих.