Безумно холодный

ГЛАВА 4

— КАК НАСЧЕТ ЧЕГО-НИБУДЬ ОТ ПРИСТУПОВ ПАНИКИ? — спросил Хокинс дока Блейка. — Пока мы ехали, гипервентиляция чуть не довела ее до комы.

Отвернувшись от полок, где были аккуратно расставлены промаркированные бутылочки с препаратами, док взглянул на него сквозь стекла бифокальных очков. Хокинс знал, что лекарства ему достает пара врачей из Центральной больницы Денвера, решивших, что любая помощь дока Блейка все же лучше, чем смерть какого-то глупого мальчишки на улице от передозировки или инфекции.

— Может, если ты перестанешь так хмуро смотреть на нее, она прекратит нервничать.

Хмуро смотреть? Он не смотрел на нее хмуро, а если и смотрел, то только из соображений самозащиты.

— Она… — Что за черт? Он немного наклонился, чтобы увидеть, что происходит в смотровой. Док оставил дверь приоткрытой, и Хокинс видел, как Кэт стоит около каталки и… что она делает? Его взгляд скользнул по ее телу вниз, потом дернулся вверх вместе со скоростью пульса. Четырехдюймовые каблуки творили с ее ногами удивительные вещи, особенно в такой странной позе с чуть согнутым коленом, которую она приняла, пытаясь осторожно соединить булавкой порванную ткань платья на бедре.

Господи Иисусе.

Он заставил себя вновь взглянуть на дока.

— Она… хм… — Его мозг отключился. Он мог думать лишь о том, что даже одетой, она выглядела полуголой.

— Я знаю, кто она, — пришел на помощь док, недовольно подняв одну из густых белых бровей. — Но, возможно, тебе нужно напоминание.

Его взгляд снова скользнул к смотровой. Да, может и нужно.

— Некоторые пытались добиться смертной казни за убийства, схожие со смертью парнишки Трейнора, — напомнил ему док.

Да. Это было мерзко. Действительно мерзко.

А Неудача Деккер была прекрасна — если парню нравились светловолосые и зеленоглазые красотки.

Точно.

Она наконец заколола булавку и теперь разглаживала платье. Полный абсурд. Чтобы привести себя в порядок, ей потребовалась бы сотня булавок.

— В то лето многие протянули ноги, — продолжал док. — Парнишка Трейнор, Потерянный Гарольд и тот утопленник, которого выловили в реке Саут-Платт.

У Потерянного Гарольда, пьянчуги, околачивавшегося около транспортного терминала Юнион-стейшн, прихватило сердце. Он жил отшельником, поэтому прошло три дня прежде, чем его тело обнаружили в груде картонных коробок, которые он называл своим домом. Утопленником, насколько Хокинс помнил, оказалась женщина — молодая девушка, — пролежавшая в воде долгое время до того, как какой-то неудачливый парень, совершавший утреннюю пробежку по берегу, не разглядел ее за деревьями.

— Мои записи чисты, док, — сказал он, снова сосредоточившись на дородном старике. — Я не убивал сына Трейнора.

— Но кто-то же убил, — резко ответил док. — И многие решили, что признание Мэнни Уайта — это уж слишком для алкоголика, который прожил на улице двадцать лет и уже в десять утра не мог связать ни слова.

Хокинс понимал это. Несмотря на благодарность за признание Мэнни Попрошайки, он с трудом мог представить, что старикан набрался ума до такой степени, чтобы кого-то убить. По словам Мэнни, он действовал не один — что делало историю еще менее правдоподобной, но наркодилера, которого Мэнни назвал соучастником, так и не нашли. Учитывая, что вскоре после этого Мэнни умер от рака, второй убийца, скорее всего, скрылся навсегда.

Через пару лет после освобождения Хокинса, когда они с Диланом накопили приличное количество связей — благодаря правительственной работе, они навели кое-какие справки, пытаясь взять расследование под свой контроль, но к тому времени дело было засекречено сильнее, чем деятельность уличных парней с Колфакс-Авеню…

Ну, оно действительно было чертовски засекречено.

— Она купила галерею Сьюзи Тусси на Семнадцатой, — сказал док. — Около месяца назад об этом писали все газеты: дочка сенатора Деккер возвращается в Денвер.

«Ну и ну, — подумал Хокинс. — Просто праздник».

Он знал Сьюзи Тусси. За последние пару лет он купил у «Тусси» пару произведений искусства: картины и скульптуру. Галерея находилась всего в нескольких кварталах от Стил-Стрит в ЛоДо, и именно там новоиспеченная свояченица Куина Йонгера устраивала завтра вечером свою первую большую выставку. Дилан тоже купил у «Тусси» несколько картин.

Но Дилан на свидания со Сьюзи не ходил.

А вот Хокинс ходил — до того, как они случайно наткнулись на Крида в баре «Лэраймер-Свер». Как только Сьюзи взглянула на «мальчика их джунглей», Хокинс стал историей. Сьюзи была милой, они приятно проводили время, но он не мог бы сказать, что скучал, или что Крид не оказал ему услугу, перехватив Тусси.

Катя Деккер никак не попадала в ту же категорию «легко нажито — легко прожито». Ее украли из его жизни, и каждый день, проведенный в тюрьме, он тяжело ощущал эту потерю. И чувство это не отпускало его слишком долгое время после освобождения.

— В последнее время я не часто бывал в городе, — сказал Хокинс, запоминая полученную информацию, хотя был уверен, что Дилан уже проверил все связи Тусси. Видимо Катя пожертвовала на аукцион картину, вероятно, именно Олега Генри, которого помогала выносить на сцену.

— Галерея всего в двух кварталах от места, где нашли тело Трейнора.

Иногда тон дока вынуждал Хокинса прищуриться.

— Ты намекаешь, что это сделала она?

— Ну, кто-то же сделал, — повторил старик. — Кто-то, кроме Мэнни Попрошайки и наркодилера, которого никто в ЛоДо никогда в глаза не видел.

Может быть, мысленно согласился Хокинс. Он сам думал об этом тысячи раз, но кто бы ни был убийцей, королеву выпускного бала точно можно было исключить из списка подозреваемых.

Он снова скользнул взглядом в смотровую. Когда он оставил ее той ночью, она спала и казалась совершенно измотанной. Любовь, вспыхнувшая между ними, была безумной, такой адски горячей. Воспоминания о ней преследовали его — ведь в его распоряжении было целых два года, проведенных за решеткой, чтобы припомнить даже мельчайшие детали.

Хокинс выругался. Вскоре при воспоминании о произнесенном слове рот его скривился в усмешке: да, этим самым они тоже часто занимались. В их последнюю ночь он показал ей разницу между сладкой любовью, которую они делили между собой, и той гранью, к которой он действительно мог ее подвести.

В конце концов, они оказались на полу душевой кабинки. Она в изнеможении, постанывая, прижималась к нему, а он молился, чтобы не схватить чертов сердечный приступ в девятнадцать лет. Она была так прекрасна: лежала обнаженной в его объятьях, мокрые заостренные ресницы опустились на щеки, быстрое и тихое дыхание касалось его груди, кожа покраснела. Прижимая ее к себе, он знал: дойди он хоть до края вселенной — все равно не найдет зрелища красивее. И он отдал ей свое сердце.

Неудачная, неудачная Неудача Деккер. Она положила конец его жизни, но Джонатана Трейнора не убивала, ни в одиночку, ни в сговоре с Мэнни Попрошайкой.

— Это не она, док, — сказал он, веря в ее невиновность с той же силой, что и в свою. Кто бы ни всадил пулю в мозги Трейнора, он вдобавок вкатил ему в кровь такую дозу наркотиков, что одно это уже остановило бы сердце. Пистолет так и не нашли, но игла валялась в переулке рядом с телом парня — отпечатков пальцев на ней не обнаружили.

Хокинс понимал, что при определенных обстоятельствах на убийство способен каждый, но Катя Деккер не могла приставить пушку к виску своего бывшего бойфренда и не могла засунуть иглу ему в вену, заранее обдумав необходимость стереть со шприца отпечатки. Что касается Мэнни Попрошайки, то он не мог заранее обдумать даже вечерний поход в туалет, ни говоря уж об убийстве.

— Будь осторожнее. Вот тебе мой совет.

Справедливо.

— Сколько еще? — спросил он, кивком указывая на смотровую.

Док заглянул в комнату, стоя посреди которой, Катя колдовала над платьем с помощью очередной булавки, и широкая ухмылка растянула его губы.

— Двадцать минут, — сказал он, направляясь в смотровую. — Может, тридцать.

Хокинс остановил мужчину, с силой опустив руку тому на плечо. Вот теперь он, несомненно, хмурился.

— Пять минут, — предупреждающе сказал он, когда док обернулся и взглянул на него. — И оставь дверь открытой.

Отпустив старика, он вытащил мобильный из внутреннего левого кармана своего пиджака. С правой стороны в кобуре он держал девятимиллиметровый Глок.

Набрав номер, он прижал телефон к уху, не спуская глаз с дока и Кати.

— Да, — ответил Дилан после второго гудка.

— Это Хокинс. Что происходит?

— Фейерверки. Снаряды спрятали в кадках с искусственными пальмами. Электронные детонаторы. Аукционист немного напуган, но дееспособен. Несколько картин сгорело. Место наводнили денверские копы, за главного — прекрасная лейтенант Лоретта Брэдли. Уверен, она представит нам полный отчет, когда закончит. Это хорошие новости.

— А плохие новости? — Учитывая течение этой ночи, плохие новости должны были быть.

— В зарослях обнаружили тело. Два выстрела между глаз, прямое попадание.

Хокинс подождал пару секунд, а когда неутешительные вести немного улеглись, тяжело вздохнул. Срань Господня.

— Мы его знаем?

— Пока непонятно, — послышался голос Дилана. — При падении его развернуло, и он приземлился лицом в какие-то кусты, а пуля полностью разнесла затылок. Надо отдать должное копам, они быстро оцепили место и держат всех в стороне до прибытия людей из отдела по расследованию убийств. Скоро мы все узнаем.

Он понял и то, чего Дилан вслух не произнес. Он, черт возьми, думал о том же.

— Это ведь может быть Тед Геррети, так?

— Ставки 4000:1. 4055:1, если учитывать поставщиков и персонал аукциона.

Черт. Ему бы по вкусу пришлись лотерейные шансы.

— Что за азиат разговаривал с мисс Деккер? — Стопроцентный профессионализм каждую секунду — вот как собирался справляться с этой ситуацией. Она будет для него «мисс Деккер», пока он не сбагрит ее Дилану или пока ад не замерзнет — смотря, что случиться раньше.

— Его зовут Алекс Чэнг, и он просто взбесился, когда потерял ее. Я немного ввел его в курс дела, и он отложил решение звонить морпехам или сенатору — секунд на тридцать. Если ты к этому времени ее не вернешь, он пойдет на крайние меры.

Хокинса мало заботили эти крайние меры.

— Скажи ему, чтобы позвонил Ганни Хаузеру в Квонтико. Раз ему так необходимы морпехи, то я хочу парней оттуда, если все-таки меня повяжут.

— Прежде чем присоединиться к Кате Деккер пять лет назад, Чэнг провел шесть лет в полиции Лос-Анджелеса.

— Если он ее телохранитель, то ей стоит его сменить. — Самая что ни на есть правда.

— По его словам, он секретарь, но я бы не удивился, обнаружив телефон сенатора Деккер, вытатуированный на его заду.

Для Хокинса это тоже не стало бы сюрпризом.

— Так мы отдаем ее? — Эта мысль ему совсем не нравилось, что его чертовски удивило. Но такое решение было самым логичным. Имея связи такого рода, в нем Катя не нуждалась.

— Вероятно, — сказал Дилан, но в голосе его послушалась та же неуверенность, что обуревала Хокинса.

— Хорошо. Скажи Чэнгу, что мы уехали из Денверского ботанического сада, но, если он хочет вернуть девчонку, то может подождать нас у нее дома.

Возникла короткая пауза.

— Ну, похоже, что ее дом — это и его дом, и он уже предложил перенести встречу туда. Они живут в лофте над галереей «Тусси» на Семнадцатой.

О, ну теперь все стало просто охренительно прекрасно.

Хокинс сделал очередной глубокий вздох и снова спросил себя, почему бросил курить. Шел третий день без сигарет, что было на целых два дня больше, чем в последний раз, когда он бросал вредную привычку.

— Мы уедем от дока через пару минут. — Он переключил внимание на смотровую и не сдержался — скользнул по ней взглядом от мелированой светловолосой макушки до покрытых розовым лаком ногтей на ногах.

Конечно, у нее был бойфренд. Да, наверное, у нее их целая дюжина.

— Хочешь совет? — послышался голос Дилана.

— Нет.

— Нигде не останавливайся, — все равно продолжил Дилан.

Быстрая ухмылка скользнула по губам Хокинса.

— Точно. — Он разъединился и вернул телефон во внутренний карман пиджака. О чем мог так беспокоиться Дилан? Что он привяжет ее к фонарному столбу в Ист-Колфакс и назначит цену? Или бросит ее в каком-нибудь паршивом районе, гадая: выберется ли она оттуда живой и здоровой?

Ну, так у него было, что рассказать боссу. Он уже перерос эту мелочную месть. Давно перерос. Он цивилизованный мужчина, член элитных, отборных военных сил Соединенных Штатов, которые используются только с разрешения генерала с двумя звездочками на погонах, который отчитывается напрямую министру обороны. За годы после освобождения он прошел через дюжину посольских и консульских вечеринок от Вашингтона, округ Колумбия, до Эр-Рияда. Однажды, проходя через приемную линию в Хьюстоне, он столкнулся с Мэрилин Деккер. И глазом не моргнув, он представился Нильсом Ханом (именем, которое гарантировано ускользало впоследствии даже от самых твердых умов), пожал ей руку и двинулся дальше.

Или, может, Дилан опасался, что он пихнет Неудачу на заднее сиденье Роксанны и немного помнет ей косточки?

Ну, это он тоже перерос. Давно перерос, и не имело значения, насколько критично спадало с нее платье. Его дела ограничивались доставкой ее в «Тусси», передачей на руки бойфренду, звонком генералу Гранту с желанием узнать, какого черта здесь вообще происходит, чтобы получить возможность снова сесть в самолет и отправиться в Колумбию.

Он планировал сначала расспросить ее насчет произошедшего в Ботаническом саду, чтобы понять, известно ли ей что-нибудь. Впрочем, он будет с ней подчеркнуто вежлив. Если Дилан хотел, чтобы он был с ней пожестче, то это были проблемы Дилана. Хокинс же не желал, чтобы она развалилась на куски, пока его смена не кончилась. Это уже повлекло за собой столько неприятностей (и приятностей тоже), когда ему было девятнадцать: тогда он удержал ее, помогая собраться с силами. Даже тогда у него была репутация практически непробиваемого, но она сломила стену одним тихим, дрожащим вздохом, подняв на него свои заплаканные зеленые глаза.

Никогда в жизни он не видел никого, похожего на нее. Никогда в жизни у него не было никого, похожего на нее. Девушки, которых он знал, ну… они были разными. Милые и не очень, хорошие и очень-очень плохие, но ни одна из них не походила на милого пушистого котенка. Это и привлекло его внимание в первую очередь.

Он разъезжал по городу на 350 Малибу, который Спарки Климажевски попросил подобрать в пригороде. Он отслеживал машину уже неделю, когда попросил Джей Ти довезти его до Лейквуда и высадить там. Они угнали машину, и Джей Ти покатил прямиком к Спарки, но 350 был настолько классным, что Хокинс решил немного прокатиться по ЛоДо. Ему вдруг пришло в голову, что было бы любопытно проехать по Стил-Стрит мимо автомастерской, где их арестовали два года назад. Мастерская была наглухо закрыта, с двери свисали куски желтой полицейской ленты, а на подоконнике виднелся знак «Аренда». В четырех кварталах от мастерской, на углу Семнадцатой и Уэзи-Стрит, он и заметил драку на парковке.

В обычной ситуации он бы просто проехал мимо. Но посреди свалки из парней, толкающих и пихающий друг друга по парковке, он заметил какое-то светлое пятно. Секундой позже из толпы высвободилась девушка. Сломя голову она понеслась по направлению к улице. На ней было удивительное платье: целые ярды ткани, переливающейся розовым и белым. В кулаках она сжимала приподнятую юбку. Спина была практически обнаженной, за исключением двух тонких лямочек, спускающихся с плеч. Светлые волосы. На лице — выражение панического ужаса.

Хокинс перевел Малибу на задний ход так быстро, что рычаг переключения передач едва не выскользнул из его рук. Мотор завизжал, как только он вдавил педаль газа в пол и сдал назад, чтобы подхватить ее или, по меньшей мере, занять мозги преследовавших ее кретинов, чтобы дать ей время скрыться. Несколько парней, видимо, действительно были звездами трека, потому что смогли перехватить ее до того, как она достигла улицы, и загнать в переулок.

Твою мать, подумал он. Сердце бешено колотилось. Они собирались изнасиловать Тинкер Бэлл.

Он продолжал ехать, загоняя Малибу задом в односторонний проезд. Шины визжали и дымились. Он знал, куда выходит переулок и, оказавшись в том месте, сразу же остановился и выскочил из машины. Облако дыма взвилось в воздух, и он подумал, что Спарки снесет ему башку за то, что так испоганил покрышки.

Он поймал девушку сразу же, как оказался в переулке. Либо она его не видела, либо решила не избегать: Тинкер Бэлл метнулась прямиком к нему — и осталась рядом, вцепившись в него мертвой хваткой.

Он не ожидал такого поворота событий, но обдумывать свою удачу не стал.

— Садись в машину, принцесса, — быстро прошептал он, толкая ее себе за спину.

Но, когда она отошла, он вдруг понял, что та рука, которой он дотронулся до нее, стала влажной. Влажной от ее крови.

В тот момент все изменилось. Внутри что-то шевельнулось. Это едва уловимое, но основательное движение сменило возбуждение колотящегося сердца, подстегиваемое страхом, на совершенное холодное спокойствие, в каждой клеточке которого читалось: «Я ни за что на свете не умру здесь сегодня».

Он оказался в переулке с восьмерыми, трое из которых уже решили, что неприятностей на одну ночь хватит, и понеслись прочь. Оставалось еще пятеро — где-то на задворках сознания Хокинс отметил, что все они были одеты в смокинги — и двое из них тоже решили покинуть место действия.

Так что оставалось трое.

— Кто порезал ее? — спросил он и увидел, как две пары глаз обратились на темноволосого парнишку, который выглядел так, словно понял: он вляпался во что-то куда более серьезное, чем тайные вылазки в папочкин бар. Внимательно осмотрев его, Хокинс заметил, что тот действительно держал в руке нож.

У Хокинса тоже был нож, но он полагал, что парень этого не заметил — пока не заметил.

Они могли бы вынудить его пустить лезвие в ход, но вдруг он не услышал, как позади захлопнулась дверь Малибу. Сказочная принцесса на самом деле забралась в его машину. Это удивило его — и внезапно он понял, что точно знает, где хочет быть и что хочет делать. Срезанные с негодяев бабочки и камербанды могли подождать.

— Притронешься к ней еще раз, и того, что от тебя останется, не хватит даже на коробку. — На его взгляд, этих слов было достаточно для предупреждения. Но потом ему пришло в голову, что у одного из этих пингвинов могла быть пушка, а адреналина хватило бы на пальбу.

И он попятился к машине, не спуская глаз с троих мальчишек и не отдавая себе отчета в том, что только что предрешил свою судьбу. Позже, в тюрьме, у него было много времени, чтобы обдумать свои слова и спесь. Ну да, конечно, он был тогда так крут.

Крут настолько, что, когда один из парней пошел за ним, Хокинс порезал его, совсем немного, полоснув со скоростью удара молнии по груди, порезав рубашку, пролив немного крови и скрепив сделку с судьбой.

Парень упал на руки своему ошарашенному приятелю, а Хокинс, запрыгнув в Малибу, где его ждала Тинкер Бэлл, отправился в поездку, которая стала самой дикой в его жизни.