Челноки

Глава 11

Штанга зазвенела на стойке, и я, поморщившись, встал с лавки. На восемь вместо обычных двенадцати. Аукнулся месяц без тренировок. Зато деньги есть. Не так чтобы много, но вылез в плюсы, хоть и с трудом.

Пилы в тот раз с горем пополам мы вернули. Помогла администраторша. Красавица уговорила отца отправиться в полицию и заявить, что там его были пилы. Попросил, дескать, руснака постоять, пока за пивом ходил. Там, естественно, ему не поверили, но учитывая былые заслуги, простили. Он на пенсии, раньше учителем был, а это ценили.

После злополучного полицейского рейда торговать в Бургасе мы уже не решались. Но закупаться там было удобно. У групп из автобусов брали часы, инструмент, оптику, запчасти к велосипедам и всё, что могли сбыть дороже на пятничных и воскресных базарах в других городах. Болгария не Россия, на электричке проедешь за шесть часов всю.

Спекулировали в Старой Загоре, Шумене, Сливене, Пловдиве, но больше всего в душу запал Велинград. Такой Болгарии еще не видел. Узкоколейка через живописные Родопские горы, чистейший воздух, открытые бассейны с минеральной, термальной водой. Жаль рэкет злой, пришлось уехать. Столько платить там уже не могли. Нашу комнатку в Пловдиве перед тем бомбанули и вынесли всё. Хорошо, хоть деньги и часть товара были с собой. От такого удара мы бы уже не поднялись.

Но мы рвали жилы, и набарыженного хватило, чтобы расплатиться с Толиком и даже немного оставить себе. Привез несколько женских джинсов-резинок, духи и кроссовки, которые у нас моментально продал. Понятно, ни о какой «девятке» не могло быть и речи, но уже как не нищий. Вот бы съездить еще…

А это сейчас очень сложно. Нужен дефицитный товар, а главное — виза, которую без своего человека в ОВИР было взять невозможно. Блатные уже вовсю ездили в Польшу, но это надо знать с чем, как и куда. Про Турцию можно вообще не мечтать — капстрана. Увидят отметку — отберут загранпаспорт. Но познав вкус денег, приключений и хорошего пива, сидеть на месте больше не мог. Мне надо в дорогу.

К счастью, незабываемый экспириенс с кармографом обрезал связь с Чистыми Землями, как называл это Эдди. Или мир мертвых, как считал я. Меня оставили в покое, и кровососущее зло к нам уже не спускалось. Или не поднималось, черт их там разберет.

Видимо, Кай в моих услугах более там не нуждался, мимикрировав под «приходящего», который ни у кого не вызывал подозрений. Я был искренне рад за него, но еще больше рад за себя, избежав госпитализации в дурку. Хотя нехороший осадок остался. Нет гарантии, что не заберут туда снова, поэтому с тревогой засыпал каждую ночь, опасаясь очнуться в Земле Сукхавати.

С другой стороны, меня туда всё же тянуло. Вероятно, виной тому была Гейла. Ее трудно забыть. А может, авантюризм от природы, агония «развитого социализма» и глубочайшая жопа, в которую здесь всё погружалось. А вылезая, соберешь все «черные камни».

— Здорова, амбал! — хлопнули меня по плечу, заставив вздрогнуть и отшатнуться. — Ты что такой нервный?

— Да задумался чо-то… — с облегчением выдохнул я. Лешка, конечно. Вспомни черта, он и появится. — Как темные делишки в профкоме?

— Зришь в корень, паря! — хищно ухмыльнулись мне. Глазки плутовато блестели, намекая на очередную аферу. — Карочь, бросай железяки, есть разговор. Срочный и важный.

— А позже нельзя? Мне остались только руки и плечи.

— Не. Я на машине, надо успеть, пока никто не прочухал.

— Да блин. Ладно, сейчас! — я поднял с лавки свое полотенце и пошел в раздевалку.

Вот шило в жопе, что снова придумал? На стрелки я больше с ним не ездок. Сказал ему прямо, он, кажется, понял. Опять денег взаймы? Как распродался, я охотно одалживал ему под десять процентов в неделю. Всё лучше, чем без дела лежат. Тогда куда-то ехать зачем?

Снедаемый любопытством, быстро оделся и вышел из зала. Нашел взглядом девятку, плюхнулся в кресло, опустил стекло, выпуская дым из салона. Лешка курил в ней, что порядком бесило. Из магнитолы тянуло пророческим:

Мы бродячие артисты,

Мы в дороге день за днем.

И фургончик в поле чистом,

Это наш привычный дом.

Мы великие таланты,

Но понятны и просты…

— Что, Цоя поставить? — потянулся Лешка к бардачку за кассетой.

— Да пофиг, — отмахнулся я. — Что за тема, раз срочно?

— Вот! — он сунул мне в руку желтый лист. — Давай четвертак и поехали, возьмем тебе тоже.

— Ты же мне должен. Да не гони, дай почитаю!

Но Лешка уже завел и поехал в своей обычной манере. То есть, сигналя, виляя, распугивая людей и машины.

Качаясь и подпрыгивая, я пару раз прочитал документ. А он им и был, поскольку внизу гордо синела печать районного комитета ВЛКСМ. Называлось всё это «Анкетой» Авалон-клуба. Суть в том, что каждый его новый член платил за нее двадцать пять рублей тому, кто стоял первым в списке из четырех человек. Там их имя, фамилия, адрес. С этим почтовым переводом он шел в пункт приема и получал четыре таких же анкеты, где его вписывали в последнюю строчку. Первого, соответственно, в них убирали, чтобы двигалось дальше.

— В чем цимес-то? — озадаченно спросил я после раздумий.

— Как в чем? В бабосе! — Лешка резко крутанул руль, выворачивая на встречную полосу. — У тебя в зале тьма народу. Продаешь им свои четыре анкеты и ждешь, когда поднимешься в списке до первого места.

— И?

— И они точно так же. Математика, брат! Если все так свои продадут, получишь переводов на двадцать пять штук. Две «Волги», брателла!

— А если нет?

— Ну, значитца, меньше чуть хапнешь. Свой-то четвертак в любом разе вернешь. Пихнешь хоть одну, верно ведь, паря?

Подумав, я согласно кивнул. А увидев длинную очередь в пункте приема, впечатлился, поверив в идею. Пусть не две «Волги», но на «девятку» вдруг хватит? Или хотя бы затариться в Польшу? Понятно, афера, но под какой она крышей! Районный комитет ВЛКСМ для обывателя — вот прямо серьезно. Не все же в стройотряде с Толиком были. Народ искренне верит в магическую силу синей печати.

— Ты вкури главное: будь пошустрее! — назидательно покачал пальцем Лешка. — Продал свои, помогай тем, кто ниже.

— Дык может две купить сразу? — продолжал тупить я.

— Невыгодно, мы это считали. Дело в широте охвата потенциальных клиентов. Родственники, друзья, соседи — наш персональный мирок ограничен. Главное — как можно быстрее занять эти ниши. Добраться до первого места важнее, чем размножить себя на нижних позициях. Рано или поздно там упрутся и встанут. Продать некому будет, это понятно?

И правда понятно. С энтузиазмом неофита я бросился в бой. Подумав, решил, что лучше всего анкеты продать самым бойким. Не тупеньким, где, не дай бог, сразу же встрянут. Вот, Ваньке, к примеру.

— Стоять! — напал я на него в зале, как только увидел. — Держи. И гони четвертак. Тебе повезло, за это мне кланяйся в пояс.

— Ну ладно… — озадаченно кивнул он. В его глазах мой авторитет был незыблем.

— И не спросишь, что это?

— Чай ты и расскажешь.

— Читай, там написано! — отмахнулся я, выцеливая, другую, подходящую по параметрам жертву.

Вот Анатолий Иванович бы подошел идеально. Но порядочный и не возьмется. А ведь «зачет за анкету» — сыграло бы супер. Может девочкам в деканат отнести? За справку, красивые глазки, да мало ли что могут еще предложить?

Поначалу моя активность вызвала у людей некую оторопь, но после первых переводов народец вник и подключился по полной. Институт оказался быстро заражен золотой лихорадкой. Анкеты впихивали в столовой, на лекциях, на остановках и вообще на каждом углу. Нечто положительное в этом всё-таки было — люди беседовали, люди общались. Есть, наконец, повод подкатить у тех, кто стеснялся. Ораторское искусство, опять же, развить. Это полезно.

На третий день, правда начали ржать, завидев бедолагу с зависшей анкетой. Но к тому времени на меня обрушился настоящий денежный дождь. На почте изумленно смотрели на пачки переводов, которые вручали мне ежедневно. Естественно, я охотно поделился секретом и с ними.

К сожалению, этот благословенный поток быстро угас. Все возможные ниши заполнены, места для лунок на «поле дураков» не найти. Лешка и «комсомольцы» сорвали куш, будучи в первых рядах. У меня поскромнее, но тоже неплохо — семь тысяч рублей! Ванька взял пять, а дальше всё хуже. Успели не все, но тоже заработали что-то.

В кои-то веки я феноменально богат и, конечно же, счастлив! «Девятка» стоила девять. В принципе, мог бы занять и купить, гордо поставив ее перед Юлькой. А работать на что? Да и как отдавать? Нет, понты чуть потом. Развить надо бизнес.

За три тысячи купил двушку у черта на куличках в строящемся доме. Там пока шесть этажей из девяти, но к концу года сдадут. Я с квартирой! У себя на потоке это стало легендой. Столь резкое повышение социального статуса изумляло уже самого. Жаль, что не одного лишь меня. Это плохо сыграло.

Как-то вечером, выходя с тренировки, я увидел мерседес красного цвета. Немыслимая, кричащая роскошь. Такой мог только присниться. И что же он делает в студенческом городке на тротуаре перед качалкой? У зала даже Лешка не парковался. Иваныч же сразу рога отшибет.

Либо дебил, либо… Вроде бы двое. В темноте плохо видно.

— Иди сюда, дорогой, есть базар… — сказал один и глубоко затянулся. Огонек сигареты стал ярче, подсветив лицо.

Теперь я узнал. Тот сутулый громила, что сломал мне скулу. Видать, до сих пор чем-то обижен. Хотя нет, не обижен, это у них западло. Три месяца злобу копил. Мстителен, значит.

— Чо надо? — дерзко смерил я взглядом. В зале Ванька и пара десятков качков. Стоять и смотреть точно не будут.

— Рамсы, что ль попутал? — глухо ругнулся второй. — Не по сезону шелестишь. Следи за базаром.

— Стой, Колян, — остановил друга сутулый. — Сам проясню, видишь, пацан потерялся.

— Говори, не глухой, — кивнул, следя за руками. Он держал их в кармане, но вряд ли решится вытащить здесь. Нарисовались прилично.

— Кароч, ты мне в той суете два зуба сломал… — он вновь глубоко затянулся. — А бабло, как сказали, у тебя появилось. Пять штук принесешь, срок три дня, потом включу счетчик. Дом ты знаешь. Усёк?

— Падажди, счас всё решим! — метнулся я в зал позвать Ваньку.

Через полминуты вышли наружу уже впятером, но нас ждать не стали. Красный мерс исчез за углом, оставив свежий след шин и окурки.

Чертыхнувшись, поблагодарил своих и пошел на остановку, кляня про себя хитрого Лешку. Сам-то он, разумеется, спрыгнул. И хрен ведь поможет, иначе б сказал. Наезд-то серьезный, Герыча парни.

Ванька взялся было проводить к остановке, но я отказался. Девушка, что ли? Три дня точно не тронут. Он, разумеется, впишется, но таких дураков больше нет. У нас в зале обычные люди.

Можно попробовать проблему решить через другую бригаду, но стрелка в мою пользу точно не будет. В итоге будешь должен и тем и другим. Страдает всегда только коммерс.

В милицию, понятно, не вариант. В лучшем случае «вот как убьют, приходи», в худшем разрулят те же бандиты. Всё ж хорошо мне было бедным. Никому ты тогда нахер не нужен…

Впервые за долгое время, засыпая, думал не о «Земле Сукхавати». В голове только сутулый с фиксой и пять кусков. Лешка же сдал — сто процентов. Других мыслей нет, а эта зациклилась и ходит по кругу. И тем неожиданней было услышать куплет той же песни:

Легкий упрек или похвала вызывают у меня печаль или радость.

Оскорбление и грубое слово пробивают броню терпеливости.

И хотя вижу страдающих, у меня нет сострадания.

Когда есть шанс к щедрости, я связана жадностью.

Гуру, думай обо мне! Скорее посмотри на меня с состраданием!

Даруй мне благословение, чтобы мой ум слился с Дхармой.