Что там, за поворотом?

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, героем которой по праву становится славная девочка Катя

Вечером, после ужина, Витя вместе с Вовкой пошел на гуляние.

— Поздно не возвращайся! — крикнула ему вслед мама. Папа зашуршал газетой и незаметно подмигнул Вите: не обращай, мол, внимания, ты уже взрослый.

«Конечно, взрослый, — думал Витя, шагая по деревенской улице. — Скоро четырнадцать лет. Кажется, усы начинают расти». Он пощупал пальцами над верхней губой. Точно! Что-то росло.

— Ничего на этом гулянии интересного нет, — говорил на ходу Вовка. — Танцы-манцы, песни поют. Ты вообще-то танцевать умеешь?

— Я? Нет. — Витя даже остановился. — А зачем?

— Как зачем? А если Катька тебя пригласит на это... на танго?

— На танго? — Витя совсем растерялся.

Вовка захохотал:

— Ладно! Не робей! Она не пригласит.

— Почему? — внезапно обиделся Витя.

— Гордая, — сказал Вовка.

И мальчики подошли к клубу. Двери деревянного одноэтажного здания были широко открыты, но темный зал был пуст, в глубине смутно белел квадрат экрана, а весь народ толпился на маленькой площади перед клубом. Тут горели два ярких фонаря, гремела радиола, кучками стояли парни и девушки, на скамейках сидели пожилые люди и даже старухи и один сивый, лохматый старик. Мужчины курили, а женщины грызли семечки, сплевывая шелуху себе под ноги. Стоял галдеж, какая-то девушка визгливо смеялась, двое парней рядом с Витей рассуждали о футболе, и весь этот гомон перекрывала радиола:

«Весело у них, — подумал Витя. — Но где же Катя?»

Песня о том, как провожают пароходы, оборвалась, и длинноволосый парень в джинсах и красной рубахе со шнурками на воротнике сказал в микрофон:

— Белое танго! Приглашают дамы!

У Вити заныло в животе.

И было отчего: перед ним выросла Катя — в нарядном пестром платье с какими-то буклями на плечах, с высокой прической узлом на голове, в лакированных туфельках. Была она совершенно незнакомой и взрослой.

— Добрый вечер! — живо, быстро сказала Катя, сверкая глазами. — Пошли танцевать!

— Я не умею...— прошептал Витя.

— Не умеешь? — фыркнула Катя. — У вас что, в городе не танцуют?

Витя не нашелся что ответить.

— Ладно, — милостиво сказала Катя. — Я тебя потом научу. — И исчезла в толпе...

Скоро Витя ее увидел. Катя танцевала, слава богу, с девочкой, высокой, белобрысой, нескладной. Танцевала она прекрасно! Витя не мог оторвать взгляда от Кати: движения ее были гибки и изящны, она вся отдавалась музыке, сливалась с нею.

— Во, дает наша Катюха! — буднично сказал Вовка.

«Дает»... — возмутился Витя. — Она необыкновенная!»

И вдруг Витя подумал о Зое, просто вспомнил, что она — ость, что сейчас отдыхает в Гаграх, что у него в журнале «Техника — молодежи» лежат ее письма. Стало неловко, стыдно, что ли? Витя не мог разобраться в своих мыслях и чувствах. Даже со слухом что-то случилось: он вроде бы не слышал музыку.

Между тем под яркими фонарями танцевали уже шейк, и опять Витя видел Катю — быструю, гибкую, пластичную, мелькало ее возбужденное, чуть-чуть отрешенное лицо, и мальчик снова не мог оторвать от него взгляда.

На стремительный танец с удивлением смотрели пожилые женщины, кажется, осуждающе качали головами, а сивый старик совсем обомлел и закрывался от танцующих руками: «Изыди, сатана!»

Но тут танец кончился, в центре площадки появился стул, на него сел молоденький парнишка с баяном, его полукольцом обступили девушки, галдя и пересмеиваясь. Постепенно стало тихо, кто-то сказал:

— Катюша! Где ты? Начинай нашу!

Витя увидел, как Катю протолкнули в первый ряд, поближе к баянисту; лицо Кати стало напряженным, полузакрылись глаза.

Девочка еле заметно кивнула баянисту, он пробежал пальцами по клавишам, пролив тихие, медленные звуки... И Катя запела — высоко, чисто, очень звонко, и в голосе ее будто звучал колокольчик:

Дружно, негромко, даже осторожно подхватили девушки:

И опять полетел ввысь, к звездам, Катин голосок:

Теперь пели и девушки, и женщины на скамейках; вплелись густые мужские голоса:

Витя видел Катю так ярко, контрастно, будто на нее падал луч прожектора, всем своим существом слушал песню, впитывал ее, и душа Витина трепетала от непонятного, неожиданного восторга, он видел другие лица, преображенные вдохновением; звездное беспредельное небо было над ним; прилетел ветер, пахнущий ночными лугами. Никогда раньше он не слышал этой песни, никогда не бывал на деревенском гулянии, не видел, чтобы люди так пели песни, как бы полностью растворяясь в них. И в заполнившем Витю восторге, в вихре новых чувств была Катя, он смотрел на нее, замирая, он не мог понять, что с ним происходит, но был он безмерно счастлив.

Пели другие песни, но Витя уже не мог слушать — он отбежал в темноту, к кусту сирени с влажными крепкими листьями, спрятал в них разгоряченное лицо, глубоко дышал и никак не мог успокоиться.

Неизвестно, сколько прошло времени. Уже опять танцевали, гремела радиола. У куста Витю и нашла Катя.

— Чего ты здесь? — удивилась она. И заговорщически прошептала: — Идем, чего покажу...

Катя взяла руку Вити в горячую ладошку и повела за спинами женщин, сидевших на скамейках, к клубу.

И пока они идут по темному залу, мимо пустых рядов, у нас есть немного времени, чтобы поразмышлять над интересным вопросом: чем люди отличаются друг от друга?

Конечно же, люди делятся на всяческие группы и категории по самым разным признакам. Например: злые и добрые, толстые и тонкие, удачливые и неудачливые, веселые и скучные. И так далее и тому подобное. Сейчас мы остановимся вот на каком делении: люди с воображением и люди без воображения. Представьте, подошел к серой, давно не крашенной стене человек без воображения. Стена в дождевых подтеках, кое-где штукатурка отвалилась. Посмотрел немного на такую стену человек без воображения — ну и тоска, ну и скучища. Подошел к серой стене человек с воображением, всмотрелся... Ага! Никакая это не стена, к вашему сведению, а карта загадочной страны. Смотрите: не трещина, а река извилистая, с перекатами и порогами. Кусок штукатурки отвалился? Ничего подобного! Это же пещера в горе. И если в нее войти с зажженными свечами... Только держите ладонь перед язычком пламени, иначе ветер из подземелья задует свечу, и тогда ни за что ручаться нельзя. Водяные грязные разводы? Да полноте! Это же заросли дремучего леса. И видите? Над макушками деревьев возвышается замок с острыми башнями. В одной башне открыто окно. И кажется, кто-то выглядывает?.. Постойте, постойте! Да это же... Принесет человек с воображением маленький стульчик, сядет на него возле серой стены, которая, как вы понимаете, и не стена вовсе, соберет малышей и расскажет им сказку про волшебную страну Стению, где в замке среди дремучих лесов томится царевна Лага, и ведет в этот замок подземный ход, который начинается в пещере, на берегу реки под несколько странным названием Рожалитта...

Теперь вам уже не надо доказывать, насколько интереснее жить на свете людям с воображением? Если оно у вас есть, возблагодарите судьбу. Если нет — факт печальный, но отчаиваться не надо. Воображение можно развить так же, как воспитать силу воли. Все, как говорится, в наших руках.

...По шатким ступеням Катя и Витя поднялись на сцену, зашли за белый экран, оказавшись в голубоватом мраке.

— Иди сюда, — прошептала Катя. — Здесь прошлогодний дед-мороз на боку валяется.

Они сели на огромного деда-мороза из папье-маше, и Катя сказала торжественным загадочным голосом:

— Теперь смотри на экран!

На белом квадрате, прозрачно светившемся, двигались странные волшебные фигуры: люди не люди, звери не звери... Вытянутые туловища, квадратные головы, рога, кажется, хвосты. Фигуры соединялись, сплетались, кружились в хороводе. И, похоже было, в такт приглушенной музыки, которая долетала сюда с площадки перед клубом.

И Витя все понял: на экране двигались тени танцующих, два ярких фонаря освещали всех, кто был на площадке, и на экран падали их искаженные силуэты. Да, объяснение пришло, но все равно картина была нереальная, фантастическая. Потом, этот пустой темный клуб, сцена, странный, загадочный запах кулис. И рядом — Катя! Ее худое плечо касается Витиного плеча.

— Знаешь, как это называется? — еле слышно прошептала Катя.

— Что? — не понял Витя.

— Ну, танец их?

— Как?

— Вакханалия! — выпалила Катя и засмеялась,

— А... что такое вакханалия? — спросил Витя.

— Не знаю, — призналась Катя. — Но слово очень замечательное, правда? По-моему, подходит к ним. Это знаешь как? Вот пробило полночь, и вся нечистая сила собралась на... — Катя помедлила, — на Лысой горе. И начались у них пляски да веселье. Смотри, смотри! — Девочка сжала Витин локоть. — Видишь, козел, а туловище человеческое. Он у них главный. А рядом с ним заколдованная царевна, ее нечистая сила в ведьму превратила, видишь, как волосы по ветру развеваются! Во! Лешак в пляс пустился, на голове два куста растут!

— А вон две русалки! — сказал Витя.

— Верно! А одна с вуалью... Это русалка из нашего пруда, дочь помещика, что утопилась...

Витя, непонятно почему, оглянулся в темноту кулис.

Продолжалась вакханалия на экране, и Витя уже не понимал, где он, что с ним происходит, было такое ощущение, будто все сдвинулось со своих мест, перевернулось, мир вращался вокруг мальчика в ослепительных, разноцветных огнях, и сам Витя уже кружится среди чулищ и вурдалаков на Лысой горе...

— Пойдем, — приплыл голос Кати. — Там сейчас русскую плясать будут.

Витя вернулся откуда-то в реальную жизнь, очутился рядом с Катей в веселой шумной толпе, баянист заиграл русскую, Катя шепнула:

— Ты ко мне не подходи больше сегодня. А то задразнятся.

И тут надо сказать, что на следующий день и потом, в другие дни, Витя и Катя не вспоминали это гуляние перед деревенским клубом, не вспоминали вакханалию на экране, но все, что произошло в тот вечер, осталось с ними, стало их тайной, хотя Витя, спроси его, не сумел бы объяснить, в чем эта тайна заключается.

Вернулся Витя домой поздно, уже, наверно, была ночь, светили в бледном небе далекие звезды; где-то рядом пропел петух.

Папа не спал, читал книгу на веранде. Он — вот ведь молодец! — ничего не стал спрашивать у Вити, только сказал:

— Ложись скорее! Не выспишься. — И добавил, улыбнувшись: — Гуляка.

Витя спросил:

— Папа, что такое вакханалия?

Пана оторвался от книги, с удивлением посмотрел на Витю, потом сказал:

— Вакханалия? Постой... У этого слова несколько значений. Давай возьмем с тобой лучшее. У древних греков был бог вина и веселья Вакх, и вот после сбора урожая винограда в честь него устраивался веселый праздник, вакханалия то есть. Понятно?

— Понятно, — сказал Витя, уже лежа на раскладушке, и ясно увидел лицо Кати, ее глаза, наполненные тайной.