Есть над чем посмеяться

Глава 8 Появление мистера Борга

Я поднялся в свою комнату и перечитал послание Перринера. Мне казалось, что я понял, что произошло.

Я попросил соединить меня с Америкэн Экспресс и передал им сообщение, которое они должны отправить мистеру Виллису Перринеру немедленно. Я доложил ему, что получил его послание, очень доволен хорошими новостями, теперь брошу это дело и извещу ФБР.

Затем я позвонил в американское посольство и попросил позвонить в Вашингтон моему главному начальнику, чтобы рассказать ему о сообщении, которое я получил от Виллиса Перринера, и сказать, что мне это кажется нелепостью и что я продолжу свою работу здесь.

Может быть, вы подумали, что я был потрясен, получив послание от Перринера. Это меня совершенно не поразило, потому что отлично вяжется с обычной техникой похитителей.

Кого-то похитили. Родители немедленно устремляются в полицию или ФБР с просьбой отыскать его. А потом, прежде чем силы закона успеют предпринять что-нибудь, люди снова устремляются, чтобы просить ничего не делать. Потому что тем временем похитители послали требование выкупа с небольшой запиской, что если в это вмешается полиция, похищенный будет немедленно уничтожен.

Я был совершенно уверен, что Виллис Перринер получил требование выкупа одновременно с запиской, в которой требование: если он хочет увидеть своего сына живым, то должен немедленно прекратить всякие поиски в Париже сотрудников из ФБР.

Перринер страшно напуган и немедленно послал мне эту депешу. Я догадываюсь, что он получил письмо с требованием выкупа дня два назад. Говоря другими словами, требование было ему предъявлено как раз в тот момент, когда я приехал в Париж.

Я находил ситуацию интересной, потому что если требование выкупа было послано людьми Назарова и Серж был адресат выкупа, его сообщники окажутся в трудном положении при получении их доли выкупа. Потому что Сержа теперь не интересуют земные дела.

Я закурил сигарету и налил себе на четыре пальца виски. Настроение мое поднялось, потому что было ощущение, что скоро все кончится.

Как раз в этот момент зазвонил телефон. Это телефонистка известила меня, что мистер Зелдар находится внизу и хочет меня видеть. Я сказал, чтобы его направили ко мне.

Нос его выдавал агрессивность, хотя улыбка на лице сияла, как будто ему доставляло огромное удовольствие меня видеть.

Под мышкой у него был портфель из кожи, видимо, переполненный документами.

— Вы очень точны, Зелдар, — сказал я. — А где же Назаров? Я полагал, он придет вместе с вами?

Он положил портфель и снял пальто. Потом пожал плечами.

— Я не знаю, что могло случиться с Сержем, — ответил он. — Я заезжал за ним. Я долго звонил у его двери, но никто мне не ответил. Я подумал, что он не дожидаясь меня поехал к вам.

— Ну что ж, — сказал я, — вы видите, что его здесь нет. Но скажите мне, Зелдар, может быть, будет полезно, если мы поговорим откровенно. Потому что меня бы очень огорчило, что вы делаете то, что может вас поставить в очень тяжелое положение.

Я смотрел на него добродушно улыбаясь. Потом продолжал:

— Фактически, я очень доволен Сержем Назаровым. Мне начинает казаться, что он с душком, и тогда, автоматически, я начинаю делаться подозрительным по отношению к его окружению. И так как вы один из них…

Я на секунду дал повиснуть этой фразе в воздухе, потом закончил:

— Я не хочу быть грубым, Зелдар. Я только хочу, чтобы вы поняли мои соображения.

Я предложил ему сигарету. Он взял ее, закурил и сел. Потом с протестующим жестом всплеснул руками.

— Я хочу, чтобы вы поняли, мистер Кошен, — сказал он, — что все это темно для меня. Я знаю Сержа Назарова очень давно и должен сказать со всей откровенностью, что никогда ничего не слышал плохого о нем. И я очень надеялся сегодня утром доказать вам, что он бизнесмен высокой морали, и совершенно бессмысленно хоть на мгновение предположить, что он может быть замешан в похищении, о чем вы говорили вчера вечером.

— Ну что ж, тем лучше, Зелдар, — сказал я. — Это очень утешительно. Но скажите мне также, что вы думаете о Эдванн Назаровой?

Он пожал плечами.

— Вы хотите поговорить о сестре Сержа? — сказал он. — Я нахожу ее совершенно очаровательной, может быть немного капризной и легко поддающейся гневу, но совершенно очаровательной.

Я усмехнулся.

— Итак, вы хотите меня убедить, — сказал я, — что вам неизвестно, что она жена Сержа?

Он поднял брови.

— Но я всегда считал, что она его сестра! — сказал он.

— Так вот, — сказал я, — она отнюдь не сестра. Она даже не русская, хотя бегло говорит по-русски. Она француженка.

Он не дрогнул, а я продолжал:

— Скажите мне следующее: каково будет ваше положение, если Назаров бросит свои дела?

— Боюсь, что плохо вас понимаю, — ответил он мне. — Что вы хотите этим сказать?

Я снова усмехнулся.

— Ну! Если он совершенно забросит свои дела, что он уже сделал. Он мертв. Прошлой ночью его отравили. Может быть, вы можете мне сказать, к чему это нас приведет?

Он смотрел на меня широко раскрыв рот.

— Это потому он не ответил на ваши звонки только что, — продолжал я с насмешливой улыбкой.

Он по-прежнему молча смотрел на меня. Потом он взял свой портфель и открыл его. Глядя на него, я заметил, что несколько пальцев его руки не гнутся. Видимо, они парализованы. Я полагаю, что парень получил пулю в руку, и несколько нервов были повреждены.

Через несколько секунд он сказал:

— В сущности, мистер Кошен, кажется, что наша беседа теперь бесполезна. После того, что вы мне сказали.

Мне казалось, что этот парень на самом деле не играл комедию, он выглядел совершенно ошеломленным. И было видно, как он пытается собраться с мыслями, пытается понять, что же произошло.

— Да нет, — возразил я, — если вы не возражаете, мы продолжим нашу беседу так, как если бы он был здесь с нами.

Я немного подумал, потом продолжал:

— И что касается меня, то безусловно касается и французской полиции. Назаров был подозреваемым, но факт, что Эдванн и он мертвы, не меняет почти ничего. Люди работали на Сержа, и это теперь меня интересует. И может быть, вы сможете дать мне некоторые сведения о материальном положении Назарова, которым он и вы были так горды.

— С удовольствием, — ответил он. — И я хочу убедить вас, мистер Кошен, что касается меня, я могу подтвердить все факты, которые вам представлю. Прежде всего я хотел бы, чтобы вы посмотрели документы.

Он достал пачку бумаг, которые положил на стол. Я стал просматривать их. Он стоял около меня и пояснял каждую бумагу.

Я не буду утруждать вас подробностями. Короче, то, что я видел, было в полном порядке: документ о регистрации в Цюрихе фирмы «Гледис, Назаров и Хал». Эта фирма, согласно документу, была основана два года назад, и капитал ее составлял двести тысяч американских долларов.

Там находился документ, регистрирующий филиал голландской фирмы.

Приложение к удостоверениям описи давали ясное представление о делах в течение последних восемнадцати месяцев. Похоже было на то, что эти фирмы делали неплохой оборот как по импорту, так и по экспорту.

Но если все это доказывало, что Назаров был человеком который ворочал большими деньгами и отлично зарабатывал, это не доказывало, что он пытался отхватить два миллиона у старого Перринера. Никогда не бывает достаточно денег на этой земле…

Я достал записную книжку и сделал несколько записей. Потом сказал Зелдару, что я совсем удовлетворен увиденным.

— Особенно, мистер Кошен, — ответил мне он, — не забудьте проверить все факты, которые я вам представил. Вам будет легко это сделать при помощи консула Франции в США, в Цюрихе и в Делфзейл. Мне нечего скрывать.

Потом, понизив голос, он добавил:

— И я уверен, что мой несчастный патрон и друг Серж тоже ничего не скрывал.

Я подтвердил, что лично удовлетворен и сожалею, что все так получилось.

Он встал и подал мне руку.

— До свидания, мистер Кошен. Может быть, мы с вами когда-нибудь встретимся.

— Очень возможно, — ответил я. — А в ожидании, вы разрешите мне один личный вопрос? Я только что смотрел на пальцы вашей левой руки. Они кажутся парализованными. Это было вызвано пулей?

Он улыбнулся.

— Да, — ответил он. — Несчастный случай в тире. Два года назад. Был задет нерв, и я потерял чувствительность пальцев. Но я хорошо обхожусь без них, — добавил он.

Тогда я сделал самое приветливое, как мог, лицо и сказал, что все понимаю. И самым сердечным тоном сказал:

— Я не хочу задерживать вас дольше, чем нужно, мистер Зелдар. Я думаю, что самым лучшим будет, если вы пойдете в Национальную Безопасность повидать моего друга, месье Феликса Еруарда. Я хотел бы, чтобы вы сообщили ему адреса обеих фирм Назарова в Голландии и в Швейцарии. Потому что ему легче произвести проверку, чем мне. И если он найдет, что все о'кей, я буду считать, что дело закончено в отношении вас.

Он ответил мне, что это все очень любезно с моей стороны, заверил, что пойдет повидать Еруарда завтра. Потом еще раз поблагодарил меня и ушел.

Не успел он выйти, как зазвонил телефон. Это был Брикуа, парень Еруарда, который известил меня, что Жуанелла вышла из отеля «Сент-Ани» четверть часа назад и в настоящий момент находится у парикмахера и наводит красоту.

Я поблагодарил его и попросил не выпускать ее из виду.

Потом я сел в такси и попросил отвезти себя в отель «Сент-Ани». Я показал управляющему полицейскую карточку и сказал, что хочу бросить взгляд на номер мадам Рилватер, пока она отсутствует.

Он согласился и дал ключи. Я сел в лифт, поднялся, вышел в коридор. Открыл дверь номера Жуанеллы и вошел в салон. Я осмотрел все кругом, чтобы узнать, нет ли записки от Жералдины, посланной ею перед отправлением в Бурже. Но ничего не нашел. И это меня не удивило, потому что Жуанелла — тонкая штучка и не оставляет после себя интересные записки.

Я вошел в спальню. Я также осмотрел туалетный столик, письменный стол и камин. Нигде никаких бумаг. Комната была в образцовом порядке.

Я собирался вернуться в салон, когда услышал шум, доносившийся из ванной комнаты, дверь которой приоткрыта. Сперва я подумал, что это горничная, делающая уборку, но потом решил пойти посмотреть.

Очень тихо я обошел кровать и заглянул в щелку двери. В глубине ванной комнаты висел небольшой аптечный шкафчик. И перед этим шкафчиком я увидел женщину, перебирающую в нем флаконы.

Она стояла ко мне спиной так, что я не мог видеть ее лицо, но уверяю вас, что основной силуэт был потрясающим. И не знаю по-какой причине, но мне захотелось увидеть ее лицо.

После того, как она все вынула и осмотрела, она стала ставить флаконы на место. Это вынудило ее повернуться в мою сторону. И я был вынужден констатировать, что ее голова очень подходит ко всему остальному. Ее волосы очень черные. Носик маленький и очаровательный. А губы, очень красиво очерченные, свидетельствовали, что у нее есть характер.

Я сказал себе, что теперь, когда я ее увидел и смогу всегда узнать, будет огорчительно беспокоить ее.

С легкостью, можно сказать, воздушной, я отступил назад, повернулся, вышел из комнаты, потом из салона и быстро спустился по лестнице.

Я пошел повидать управляющего, чтобы спросить его, не приходил ли сегодня утром кто-нибудь к мадам Рилватер. Он ответил мне, что нет.

Значит, это было что-то вне программы. Это очевидно. Так как дверь Жуанеллы, когда я вошел, была заперта, это доказывает, что сестричка, которую я там обнаружил, воспользовалась отмычкой.

Я вернулся в свой отель, налил себе на четыре пальца чистого виски. Потом бросился в кресло и заставил работать свои мозги в надежде, что что-нибудь из этого получится.

В сущности, тайна Перринера сгущается с каждой минутой. И на каждом повороте появляется новая мышка.

Если бы еще среди них оказались некрасивые, это меня бы немного утешило, потому что я нахожу, что в этой истории слишком много красивых девочек. Честно говоря, это не вызывает у меня кайф. Опыт научил меня, что одна красивая девочка — это, как говорится, дождь неприятностей. Тогда как несколько девочек должны считаться настоящим наводнением.

В половине восьмого, когда я обедал, появился Брикуэ.

Сперва он мне сказал, что Еруарду известно, куда отправилась Жералдина. В Бурже она наняла частный самолет, чтобы ее отвезли в Англию. Естественно, что было неизвестно, куда она направится после приземления.

Затем Брикуэ заговорил со мной о Жуанелле. По выходе из парикмахерской она сделала несколько покупок в магазинах. Потом отправилась на Монмартр, в подозрительный отель под названием «Мутон». Брикуэ сказал мне, что французская полиция внимательно наблюдает за ним. Там ошиваются мошенники.

Брикуэ видел, как Жуанелла входила туда, и караулил ее, пока она не вышла. После чего он сам вошел туда, показал свою карточку патрону, который уже имел дело с полицией. Брикуэ задал ему несколько вопросив, на которые тот решил отвечать. Он сказал, что Жуанелла хотела повидать одного парня, который в настоящее время живет в отеле, американца, по имени Борг. И казалось, что Жуанелле не терпелось поскорее встретиться с ним. Борг вышел, но патрон сказал Жуанелле, что он вернется к себе около половины двенадцатого вечера. Тогда девочка ответила, что подойдет к этому времени.

Потом Брикуэ сказал патрону, что в интересах его здоровья будет лучше, если он ни словом не обмолвится об этом, когда Борг вернется. И патрон ответил ему, что будет так же нем, как карп.

Я поздравил Брикуэ с хорошей работой. Потому что, если я узнаю, что Жуанелла хочет от Борга, смогу догадаться о многом.

Потом я попросил Брикуэ предупредить Еруарда, что послал к нему Зелдара для информации. Но нет смысла наводить справки в Цюрихе и Делфзейле. Потому что если в делах Назарова есть что-то нечистое, это должно быть настолько хорошо закамуфлировано, что консул Франции ничего не увидит.

Если Зелдар — мошенник и принимает меня за болвана, он подумает, что я удовольствуюсь этими рапортами. И на этом он погорит. Парень Лемми не такой уж простак, мистер Зелдар. Его намерение — усыпить вас на это время, пока он сам произведет свое расследование.

Итак, я просил передать Еруарду, чтобы он ни о чем не справлялся в Цюрихе и в Делфзейле. Что самое важное, чтобы он сказал Зелдару, что написал туда и просит его зайти через два-три дня, когда узнает результат. И когда он вернется, Еруард скажет ему, что сведения вполне удовлетворительны и что все к лучшему в этом прекрасном мире.

Дав Брикуэ инструкции, я угостил его хорошей порцией виски. Подкрепившись, он отправился отдавать рапорт Еруарду.

Я же, чтобы немного рассеяться, отправился в приемную, где углядел хорошую куколку блондинку. И я стал рассказывать ей забавные истории.

Она много смеялась, но я был не уверен, что она их хорошо поняла. Но это не имело значения, потому что у нее очень красивые зубы, которые были видны, когда она смеялась, и очень красивая грудь, которая не была видна, но которая угадывалась.

Было одиннадцать с четвертью, когда мое такси остановилось в конце улицы. Остальной путь я проделал пешком.

Этот отель «Мутон» вызывает у меня тошноту. Вокруг было темно. И в воздухе стояла вонь от тухлой рыбы.

Я ощупью прошел в нечто похожее на контору, где сидел вульгарный жирный парень. Я вынул свою полицейскую карточку и напомнил о визите Брикуэ. Потом я сказал, что дама не замедлит появиться, и поэтому я хочу, чтобы он поместил меня в такое место, откуда я смогу видеть Борга без того, чтобы он видел меня.

Он ответил, что это можно сделать, потому что Борг, безусловно, примет курочку в своей комнате. И что в комнате радом имеется дырка в стене, через которую можно видеть все, что делается в комнате. Когда я спросил, как же это так случилось, он ответил мне, что жизнь тяжела и необходимо находить возможность заработать себе на хлеб.

Потом он проводил меня на этаж в названную комнату, показал на дыру в стене и смылся.

Я сел в темноте и закурил, потом погрузился в глубокие размышления о жизни. Я сказал себе, что жалко, что судьба распорядилась мной, чтобы заниматься такими вульгарными делами, в то время как я такой поэтичный человек.

В середине моих размышлений рядом хлопнула дверь. Я прижался глазом к отверстию в тот момент, когда парень зажег свет. И я ущипнул себя, чтобы не вскрикнуть.

Потому что Борг, это немного и мой Бог!

Это Фредди Борг, единственный уникальный парень, который похитил молодого Фремера в 1932 году при помощи Джонни Ландера.

Это заставило меня глубоко вздохнуть. Потому что, наконец-то, я увидел какой-то свет среди ночи. У меня появилось смутное подозрение, что этот чувак поработал над Бидди Перринером.

Дверь в комнату открылась и вошел патрон, который сказал ему что-то. Борг утвердительно кивнул. Патрон вышел, и двумя минутами позже вошла Жуанелла.

Она закрыла за собой дверь. Борг сел на кровать. Можно сказать, как примерное дитя гориллы. Он стал смеяться и шутить.

Потом Жуанелла заговорила. Было очень огорчительно ничего не слышать, но судя по жестикуляции, она намыливала парню голову. Мне кажется, что я даже вижу, как это действует.

Боргу не нравится. Он встал и энергично жестикулируя стал возражать.

Через некоторое время она переменила тактику. Приветливо ему улыбнулась, открыла сумочку и достала капусту. Толстый пакет крупных билетов.

При виде этого глаза у Борга полезли на лоб. Он направился к Жуанелле. Я усмехнулся, глядя на него. Потому что мне ясно, что если Борг думает так просто взять Жуанеллу, значит он недооценивает курочку. Это сестрица, у которой ушки на макушке.

И не был ли я прав? Когда он подошел к ней, Жуанелла достала из сумочки маленький пистолет. И она прижала его к его животу.

Борг пожал плечами и вернулся на свою кровать.

Жуанелла достала сигарету и закурила. Потом она снова заговорила. Но парень учтиво усмехнулся и не давал себя уговорить.

Наконец Жуанелла отказалась от своего намерения. По ее лицу я увидел, что дело не выгорело. Она положила деньги обратно в сумочку и направилась к двери, потом обернулась, чтобы еще раз спросить его. Он отрицательно покачал головой. Она пожала плечами — у нее был обескураженный вид. Затем она вышла и закрыла за собой дверь. Я слышал, как она спускалась по лестнице. Теперь наступила моя очередь.

Я на цыпочках прошел по коридору до двери Борга, резко распахнул ее и вошел.

Борг лежал на кровати и вдруг увидел меня.

— Иисусе! — воскликнул он. — Кошен! — И его рот растянулся до ушей.

Я сел на стул.

— Послушай меня, Фредди, — сказал я. — Мы с тобой уже встречались. Можно даже сказать, что мы старые друзья. И я хочу рассказать тебе небольшую историю. Это история о двух лягушках. Одна лягушка хотела заставить другую заговорить. А та не хотела. Тогда первая лягушка стала сердитой.

Я мило улыбнулся ему и добавил:

— Но может быть, тебе известен конец истории? — Борг пожал плечами и снова растянулся на постели. Нужно, чтобы вы знали, что это парень жесткий из жестких. Это штучка, кого трудно запугать.

— Заморозь это, — сказал он мне. — Здесь не Америка. Закройся, легавый. Мне нечего тебе сказать. И у тебя нет ничего против меня. Улетучивайся, легавый.

— Хорошо, болван, — сказал я. — Улетим вместе. Внизу стоит полицейский фургон. Он тебя ждет. Пойдешь туда без историй или хочешь, чтобы я попросил подняться?

Он вытаращил глаза.

— Что такое ты говоришь? — завопил он. — Это мошенничество, и я не…

Я перебил его…

— Ты это расскажешь в комиссариате, Борг, итак, в дорогу, или я позову их.

Он мне сказал, кто я такой. Потом он встал и подошел к двери. Я открыл ее, чтобы он вышел. И когда он проходил мимо меня, и ударил его по шее так, что от такого удара свалился бы бык. Он пошатнулся, но сразу же выпрямился. И он выдал мне такой, что если бы я его получил, мне было бы очень плохо.

Но я сделал шаг в сторону, схватил стул и ударил его им. Это остановило его лишь на секунду. Он весь подобрался и бросился на меня. Видимо, он решил уничтожить меня.

Он бросился мне под ноги, но я поднял колено и выдал ему по подбородку. Это заставило его завыть. Он попытался отпрыгнуть назад, но я приблизился и поднял его ударом по носу. Потом закончил ударом в желудок. Он попытался достать меня ногами, но я был настороже и ударил его по губам так, что, вероятно, это было слышно в США. Он упал, и я повалился на него.

Все было бы хорошо, если бы этот парень не ел лука.

Я схватил его за волосы и несколько раз ударил головой о пол так сильно, что даже боялся, не убил ли его. Но он не умер, и это его обозлило. Он подобрал колени и ударил меня ногами. Я полетел на стену и опрокинулся назад. Меня затошнило. Этот парень был очень сильным…

Он встал и ногой хотел ударить меня по лицу, что очень бы опечалило одну-двух девочек, которых я знал. Но он промахнулся, потому что плохо видел.

Пока я пытался встать на ноги, он сходил к умывальнику и вернулся с бутылкой. Если он ударит меня этим, тогда адье, Лемми. Прощай, красивые девочки!

Я сделал вид, что мне очень плохо, и стал шататься в его сторону, как будто не могу стоять прямо.

В тот момент, когда он швырнул в меня бутылку, я упал назад и ногами сделал ему японские ножницы. Он опрокинулся.

Мне уже становилось невмоготу с этим парнем. Нужно было кончать с ним.

Я воспользовался локтем. В тот момент, когда он собирался встать, я ударил его локтем по челюсти. И проделал это два раза. Потом я встал и поставил его на ноги. Он остался стоять, слегка качаясь со странным, можно сказать, выражением лица.

Я отступил на шаг, хорошо рассчитав расстояние и заняв нужную позицию. Потом треснул его по голове.

Удар получился таким сильным, что мне показалось, что голова у него оторвется от шеи.

На этот раз это было все. Он потерял сознание.

Я сел на кровать, чтобы немного отдохнуть. Тут постучали в дверь. Это был патрон. Он посмотрел на Борга и сказал мне:

— Мне показалось, что звонили. Вы вызывали меня?

— Нет, — ответил я. — Мы с приятелем репетировали один танец. Но вы можете принести нам бутылку коньяка, два стакана и сигареты.

Он сказал:

— Безусловно. Сейчас.

Я вылил бутылку воды на Борга. Он открыл глаза и посмотрел на меня. Потом стал щупать свой подбородок.

— О'кей, старина, — сказал я, — теперь мы немного поговорим. Это будет нашим отдыхом.

— Тебя, — ответил он, — я когда-нибудь поймаю. И я скажу тебе, что я сделаю из тебя…

Он мне рассказал это со всеми подробностями. Уверяю вас, все это очень неприятно. И у парня очень уверенный тон. Это тоже неприятно.

Я подошел к нему, схватил в охапку, потом швырнул на кровать. После чего надавал ему по роже.

— Отдохни немного, — сказал я. — Потому что ты будешь говорить. И много говорить. Если ты заговоришь, то получишь коньяк, сигарету и никаких ушибов. Если ты не заговоришь, мы повторим наш предыдущий сеанс. Усек?

Он ответил, что усек.

Патрон отеля вернулся с коньяком и сигаретами. Я сказал ему, чтобы он записал это на счет моего приятеля Борга. Я налил себе выпивку.

— А как же я? — спросил Борг. — Ты ничего мне не даешь, бастард.

— Дам, — ответил я. — Ты получишь кое-что. Потому что я хочу, чтобы ты знал, что не смеешь называть меня так. Потому что моя мать была порядочной дамой. И у меня есть все основания верить, что она вышла замуж за моего отца за два месяца до моего рождения. Так что я сверну твой нос на другую сторону лица.

— Брось, — сказал он, — это ведь только манера выражаться. Можно сказать, что это метафора.

Я не знал, что он хотел этим сказать, и задал себе вопрос, не ругательство ли это тоже. На всякий случай я влепил ему еще одну зуботычину.

Это дало мне время опустошить бутылку.

А когда он проснулся, то начал говорить.