Этот прекрасный подводный мир

4. Шерри

После окончания работы, я решил по совету Мэнделла зайти в маленькое кафе, которое находилось радом с заводом. Мне сразу понравилось здесь. Уютный зал в ретро-стиле. Стены с отделкой под полосатый светло-сиреневый шёлк. Выступающая над полом полукруглая эстрада с небольшим стареньким пианино, круглые деревянные столики с фонариками в виде миниатюрных керосиновых ламп с молочно-белыми плафонами, не для освещения, а для создания настроения.

На эстраде под аккомпанемент джаз-бэнда хрупкая девушка, затянутая в блестящее платье, пела блюз низким, грудным голосом. Я заказал бифштекс и салат. Официант принёс коктейль за счёт заведения, и я наслаждался умиротворяющей атмосферой.

— Как ваша нога? — услышал я знакомый голос, заставивший напрячься.

— Шерри? Да, все в порядке. Уже забыл напрочь. Да и синяки сошли.

— Можно присесть? — спросила она, улыбнувшись. — Только Генри не говорите никому, что я использовала это средство. Оно в городе под запретом.

— Господи, как вы живете здесь, Шерри? — не выдержал я, покачав головой.

Она не ответила, лишь печальная усмешка пробежала по лицу, растворившись в глубине шоколадных глаз.

— Вам нравится моя стрижка? — спросила она, кокетливо проведя рукой по изящной линии открытой теперь шее, где остался только маленький полупрозрачный завиток.

Теперь выстриженные тёмные волосы с проблесками меди обтекали высокий лоб, нежный овал лица, делали черты лица более утончёнными. Или мне показалось, потому что так падал свет фонариков?

— Да. Очень женственно, — сказал я, заметив, что её глаза потеплели. — Шерри, — я взял её за руку с голубыми ниточками сосудов. — Что вы от меня хотите?

— Ничего, — в её глазах читался немой вопрос: «неужели ты такой глупый?»

Она так трогательно и наивно пыталась меня соблазнить, что я готов был поддаться искушению.

— Шерри, я ведь женат, — как можно мягче сказал я.

— Я знаю об этом, — её губки тронула снисходительная усмешка.

— Откуда вам это известно? Мэнделл рассказал? — удивлённо поднял я бровь.

Моя известность в этом месте стала тяготить.

— Нет, мой отец. Он восхищался вами, считал одним из лучших конструкторов современности. Много о вас знал. И очень хотел, чтобы вы приехали сюда. Работали здесь.

— Шерри, ваш отец — Марли? — с ужасом выдохнул я. — Поверить не могу!

Её лицо исказила гримаса брезгливости, словно она раздавила мокрицу.

— Что вы, Генри! Мой отец — Джеральд Кларк. Он построил этот город. То есть, вначале он построил лабораторию для изучения подводного мира здесь. Потом она выросла в настоящий город.

— Кларк? Биолог, он занимался изучением редких животных подводного мира. Я помню, читал об этом. Лет десять-пятнадцать он пропал. Значит, он построил этот город. А Марли…

Она сделала испуганные круглые глаза и приложила палец к губам, заставив меня мгновенно заткнуться. Дальше расспрашивать, что случилось с Кларком, я не стал. Это и так было ясно. Лицо Шерри стало печальным, шоколадные глаза затуманились. В сердце вонзилась игла жалости. Я придвинулся ближе, мягко сжав голову Шерри в ладонях, начал медленно целовать губы, щеки.

— Граждане, почему нарушаете общественный порядок? — я вздрогнул, услышав скрежещущий голос.

Рядом возник краснорожий верзила в чёрной форме, поросячьи глазки и костлявый подбородок которого плохо вязались с остальной массивной тушей.

— Извините нас, гражданин офицер, — быстро проговорила Шерри. — Мы поссорились, и муж решил попросить прощения. Таким способом. Очень опрометчиво.

Она метнула в меня быстрый, предупредительный взгляд и я тут же подобрал упавшую челюсть.

— Документы предъявите, — не унимался коп.

Шерри вытащила из сумочки пухлую книжечку в кожаной обложке и подала офицеру. Придвинув физиономию к страницам, он придирчиво начал изучать их, словно подозревал дочь основателя города в шпионаже. Со страхом я ждал, когда изучив её документы, коп займётся мною.

Когда у него заработал рация, сердце сжалось до размера мячика для гольфа и затрепыхалось пойманной в силки птичкой.

— Да? — бросил коп лениво в динамик. — Правда?

Внутри рации что-то прошуршало, прозвучала невнятно фраза, но коп замер, рожа побледнела, словно в неё плеснули белил. И через мгновение он испарился. Я с облегчением выдохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Простите меня, Шерри, я вёл себя, как идиот.

— Нам лучше уйти, — быстро сказала Шерри, доставая из сумочки плоский поблескивающий сталью пистолет девятого калибра. — Не оборачивайтесь, — тихо предупредила она. — Возьмите меня под руку, и мы спокойно выйдем.

Вытащив банкноту с портретом Марли, я бросил её на стол в уплату за так и не съеденный ужин. Обнял Шерри за талию, мило улыбаясь, мы спокойно проследовали к выходу. Не успели мы сделать и пары шагов по тротуару, как раздался мерзкий вой сирены. Широкие окна кафе начали медленно закрываться металлическими щитами. Я услышал грохот сверху. Поднял голову и обнаружил, что по крышам несётся стая жутких человекообразных тварей.

— Бегите за мной! — быстро скомандовала Шерри. — Быстро!

Она стремительно ринулась вниз по улице, как пантера, я еле успел её догнать. Мы пробежали пару домов и свернулись в маленький, полутёмный переулок. Оказавшись около малозаметной двухстворчатой двери. Шерри провела рукой рядом, открылась небольшая панель с кнопками. Набрав код, приложила палец к маленькому окошечку, которое светилось изнутри зеленоватым светом. Послышался едва заметный гул.

— Куда это вы собрались? — услышал я истеричный смешок.

Резво обернувшись, я обнаружил мерзкого гада, смахивающего на высушенного богомола, худого, как щепка, в истлевших лохмотьях, едва прикрывавших синюшное тело, изрытое язвами, кровавыми волдырями и струпьями. Длинные тощие руки опускались ниже колен и заканчивались костлявыми пальцами, из которых вылезали тонкие, извивающиеся змеями жгуты.

Лихорадочно оглядевшись, я заметил поблизости металлическую всю покрытую ржавчиной лопату. Схватив её, я со всей силы огрел урода пару раз по башке, отшвырнув его в сторону. Он отшатнулся, но устоял на ногах. Вытянув ладони, выпустил из пальцев жгуты, которые мгновенно обвили мои руки. Пронзила резкая, сводящая с ума боль, словно от удара током. И тут воздух рассекли хлёсткие, как удар плёткой, звуки выстрелов. Жгутики вяло обвисли, как бахрома. Мерзкая тварь покачнулась и свалилась мне под ноги. Вокруг головы начало быстро расплываться багровое пятно. Я взглянул благодарно на Шерри, тихо порадовавшись, что моя напарница умеет так метко стрелять. Но радовался я недолго.

С дикими воплями сюда неслась огромная толпа безумцев с перекошенными лицами.

— Быстро, пошли! — скомандовала Шерри, потянув за собой.

Двери со скрипом разъехались, и мы влетели внутрь лифта. Я оттолкнул парочку мерзких тварей, попытавшихся влезть следом. Створки бесшумно сошлись, и кабина плавно двинулась вверх.

— Спасибо, Шерри, — тяжело дыша, проговорил я.

Лифт остановился и открыл двери. Мы вышли на круглую площадь с шахтой, закрытой сеткой, в центре. По периметру вверх уходили ярусы этажей, огороженные мраморной балюстрадой. По эллипсоидной лестнице из темно-серого камня мы поднялись на второй этаж. Шерри набрала код у двери, она медленно, со скрипом отошла. Через коридор я прошёл в гостиную и присвистнул:

— Класс, — сказал я. — Не то, что моя каморка.

Признаться честно, обстановка, значительно уступающая шикарному кабинету Марли, меня не поразила. Стены отделаны панелями светлого дерева и бежевым шёлком в разводах сырости по углам. Наборный паркет, напоминающий корабельную палубу. Низкий диван буквой «Г» с обивкой цвета топлёного молока на тонком паласе. Журнальный столик из стекла. Высокий стеллаж, занимавший почти всю стену, из сосны, уставленный в беспорядке книгами. Несколько светильников из золотисто-белого стекла, закреплённых попарно на стенах, в стиле ар-деко. Что отличало это помещение от моей комнатушки: много света и воздуха. И главное, огромная стеклянная стена, за которой начинался океан. Он поражал, пленял суровой красотой изумрудной безмерной глубины.

— А где ты остановился? — спросила Шерри.

— Напротив лавки «Good Goods». Марли меня туда направил.

Она усмехнулась, и расположилась на диване, элегантно скрестив стройные ноги.

— Думаю, Марли специально сделал вид, что ты попал сюда случайно, как обычный человек, — с усмешкой проронила она. — Иначе тебя бы поселили в самой лучшей гостинице. Ты ему очень нужен.

— Я догадывался об этом, — сказал я, рассматривая названия на корешках книг. — Хорошая библиотека.

Я заметил много книг по фундаментальным дисциплинам, в основном биологии, химии, о подводном мире.

— Послушай, не строй из себя застенчивого школьника, которого хочет соблазнить учительница. — Она подошла ко мне и обняла за талию, вглядываясь в глаза. — Ты понимаешь, зачем я тебя сюда привела.

— Шерри, ты же знаешь, я женат, — хмуро бросил я; высвободившись из её объятий, плюхнулся устало на диван, разбросав руки сзади на спинке.

— Мне все равно. Я люблю тебя, — сказала она просто, присаживаясь рядом. — Ты до сих пор этого не понял?

Она распахнула мою рубашку, нежно провела по груди, животу, брюкам. И без стеснения сбросила блузку, оставшись в кружевном бюстгальтере. Демонстрируя безупречную линию силуэта от тонкой талии, до небольших, но красивой формы, литых грудей с крупными сосками, просвечивающих сквозь ажурную вышивку.

— Когда ты успела меня полюбить? — я сделал последнюю попытку вырваться из её сетей. — Я здесь всего пара дней. Мы едва знакомы.

— Господи! Ну, за что мне такая мука! — она закрыла рукой лицо.

Вскочив с места, она подбежала к стеллажу и вытащила толстую папку в картонном клеёнчатом переплёте бордового цвета, бросив передо мной на журнальный столик. От удара папка распахнулась, оттуда птичками вылетели кусочки бумаги, испещрённые мелким шрифтом. — Все девочки в детстве влюбляются в кинозвёзд, певцов, спортсменов. А я влюбилась в конструктора. Понимаешь ты, идиот?! Я люблю тебя давно.

Я машинально открыл папку, которая оказалась альбомом, под завязку забитым вырезками обо мне: фотографии, статьи из журналов, газет. «Генри Теллер спасёт мир от катастрофы!», «Конструктор столетия», «Человек года» — пафосно вопили заголовки на глянцевых обложках журналов с моей отретушированной до кукольной слащавости физиономией, которую я до тошноты ненавидел. Свадебные фотографии. Детской неумелой рукой на лицо Линды было наклеена смешная круглая мордашка в веснушках. В ней я с трудом узнал взрослую женщину, которая сидела теперь рядом, закрыв лицо руками.

Боль тупыми ледяными осколками впилась в сердце, когда я увидел фотографии аварии — стоящий на боку развороченный «форд» и лица в кружках: моё и Линды. Я бросил альбом и подошёл к стеклянной стене, бездумно вглядываясь в плотную изумрудно-серую воду. Гибель Линды стала для меня страшным ударом. В тот роковой день мы поссорились и ругались всю дорогу. Линда обвиняла меня, что мы никак не может завести ребёнка, потому что я трахаюсь только со своими чертежами. Я был так разозлён, что потерял бдительность и не заметил подрезавшего нас Лексуса. Когда очнулся в реанимации, узнал, что Линды больше нет. Умерла от потери крови, потому что этот ублюдок смылся с места аварии, даже не вызвав скорую.

Всхлипывания Шерри вывели меня из задумчивости. Я вернулся к дивану, присел рядом. Сквозь её прижатые к лицу пальцы сочились слезы. Я отнял мягко её руки от лица, и поцеловал каждый пальчик. Она взглянула на меня, такая трогательно-обиженная, как маленькая девочка, чей портрет я только что видел на месте лица Линды. Прижал Шерри крепко к себе, ощутив, как громко стучит, и замирает на миг её сердце. Быстро отомкнув застёжку бюстгальтера, выпустив трепещущих «птичек» из ажурного «гнёздышка», и впился в аппетитную плоть выпуклых прелестей, теребя мгновенно ставшие твёрдыми соски.

Уложив на диван, я помог ей освободиться от юбки и трусиков. Быстро стащил с себя брюки. И наклонился над ней, проводя языком по горячему атласу тела, изгибу шеи, ложбинке между двумя выпуклостями, животик. Раздвинув ей бедра, поцеловал требовательно в сокровенное местечко, чтобы она впустила меня.

Она вздрогнула, когда я овладел ею, но тут же порывисто скрестила ноги у меня на ягодицах, захлопнув «капкан». Я смог бы выбраться из него, лишь отдав всю страсть, которую она так жаждала получить от меня столько лет.

Сердце ухало на оглушительно высоких оборотах, выбрасывая адреналин в кровь, как мотор гоночной машины на финишной прямой. Отдаваясь резкой болью в затылке. Шерри стонала все громче, в такт моим сильным движениям по её телу пробегала волна, многократно усиливающая моё нестерпимое желание. Мы дошли до вершины вместе и с облегчением упали в глубокую пропасть, измождённые любовной борьбой.

Она вздохнула, перевернулась на живот, растянувшись на диване. Бесстыдно открыв моему взору безупречную линию налитых «мячиков» ягодиц. Я не удержался от соблазна и впился в них губами. Она вздрогнула и бросила на меня лукавый взгляд, словно спрашивала: «Убедился, что у меня есть всё для тебя?» Я лёг сверху, она плавно изогнулась всем телом навстречу. Я легко вошёл в ещё влажное манящее устье, и вновь довёл Шерри до исступления, до рычаний дикой кошки, завершив оглушительный аккордом.

— Слушай, это наверно, звучит глупо, — отдышавшись, я устало расположился на диване. — Но я невыносимо хочу есть. С утра ничего не ел, проторчал в цехе с Мэнделлом. И в кафе из-за этих проклятых зомби не удалось пожрать. У тебя есть что-нибудь? Ну, хотя бы бутерброды?

Она мгновенно вскочила с дивана, и надела мою рубашку, которая едва прикрыла её.

— Пойди, вымой руки, — произнесла она со строгостью мамаши. — Я сейчас все принесу. Ванна за перегородкой, — она махнула рукой, показав, куда идти и убежала.

Справа от входа, за незаметной стеной, выложенной полупрозрачной плиткой, находится закуток с глубокой прямоугольной формы ванной из розового мрамора и раковиной. Когда я вернулся к дивану, там меня поджидало пиршество.

— Одень, — сказала она, подавая мне атласный халат цвета электрик, и бархатными отворотами.

— Неплохо, — я одобрительно прищёлкнул языком. — Ты что успела все это приготовить за пять минут? — удивился я, осматривая блюда из тонкого фарфора с изящным цветочным орнаментом.

— Нет, конечно. Только подогрела, — улыбнулась она. — Ты же понял, что я ждала тебя.

— Ну, приступим, — воскликнул я, в азарте потирая руки.

Шерри позаботилась обо всем, выставив на столике, что я любил: жаренная на углях баранина, свежий зелёный салат, грибы, сыр. И даже виски. — Здесь же запрещён любой алкоголь? — удивился я, любуясь переливающимся ярким шафрановым цветом напитка в бокале.

— Господи, здесь все запрещено, — отозвалась Шерри. Села рядом, обвив меня за талию, и прижалась. — Марли делает вид, что он заботится о здоровье граждан. Но все нарушают.

Перед глазами вспыхнула сцена казни, и я все понял без слов. Поскольку нарушали все, Марли мог отдать приказ об аресте любого человека. Безукоризненная, великолепно работающая система устрашения. Малейшее сопротивление и ты окажешься на центральной площади, или болтающимся на виселице, или у столба с завязанными чёрным платком глазами.

— Скажи, мне все-таки не понять никак. Как получилось, что Марли пришёл к власти и все это терпят?

Она отпустила меня, откинувшись на спинку дивана, провела рукой по шее. Прошлась по комнате. Вытащила со стеллажа пачку сигарет и вновь присела рядом. Я понял, как ей тяжело ответить на этот вопрос. И пожалел, что его задал. Протянул ей зажигалку. Она закурила, выпустив тонкую струйку дыма, вновь задумчиво отклонилась назад. Лицо приняло выражение печальной отрешённости, ушла в себя, словно мучительно пыталась выудить из глубин памяти все то, о чем предпочла забыть.

— Понимаешь. Марли был другом нашей семьи, — начала она, наконец. — Он не всегда вёл себя так. Отец доверял ему. Назначил своим преемником. Уверенный, что Марли продолжит его дело. Исследования подводного мира. Когда Марли стал во главе города и начал наводить порядок, почти всем это понравилось. Были недовольные, но расправа с ними тоже устраивала. Люди хотели жить спокойно. Но потом Марли вошёл во вкус. Начались казни. Хэнк, это все ужасно, — она стряхнула пепел в стеклянную пепельницу в виде розовой морской звезды.

Я нахмурился, вытащил сигарету из пачки и закурил. Шерри не сказала ничего нового. Я и так догадывался.

— Шерри, но ведь Марли — обычный человек. Почему никто не пристрелит его? Или загонит в ловушку с мерзкими зомби, чтобы они его растерзали.

— Многие пытались. Ничего не вышло. У него слишком хорошая охрана…

— Из высоких голубоглазых брюнетов с пушистыми ресницами? — усмехнулся я.

У неё подёрнулись печалью глаза, которую она попыталась скрыть. Я пожалел, что завёл разговор на эту болезненную тему.

— Откуда ты знаешь? Он тебе что-то предлагал? — её голос предательски дрогнул.

— Да ты что?! — искренне возмутился я. — Если бы предложил, я бы дал ему в рожу, не побоялся бы расстрела. Просто зашёл в лавку к Холлбруку, а там сидел смазливый тип и хвастался, что вошёл в личную охрану великого Марли.

Она загасила сигарету в пепельнице.

— Эти мальчики не охрана, конечно. Личный гарем, если можно так сказать, — с брезгливостью пояснила она. — Охраняют его совсем другие люди. Если это люди вообще.