Европейский сезон

Глава 20

Снег лежал таким толстым слоем, что Флоранс казалось, что весь мир замер придавленный и укрытый огромным одеялом. Температура падала ниже двадцать по Цельсию, и все живое в лесу, казалось, давно замерзло. По пятницам приезжал Пит Херисс, привозил продукты. После каждого снегопада к хижине пробивался огромный желтый монстр-снегоочиститель. Это бывало самым ярким событием недели. Мышке жила куда более разнообразной жизнью, — девчонка частенько отправлялась в Нью-Бридж, делала покупки, заказывала книги и диски, и даже посещала некоторые лекции. Она часто рассказывала Катрин об общих университетских знакомых. И Катрин, и Флоранс, слушали с одинаковым отстраненным любопытством. Рассказы о странном чужом мире. Не слишком-то нужном.

— Мы можем съездить, посмотреть город, заглянуть в какой-нибудь бар, пока это будет прилично выглядеть с нашими животами, — сказала Катрин, когда она и Флоранс прогуливались по узкой тропинке, протоптанной к ручью.

— Нужно ли? — Флоранс смотрела, как Цуцик по брюхо в снегу лазит по склону, изучая заячьи следы. — Тебя узнают, у нас возникнут сложность. Да и что нам делать в баре? Ты же категорически отказываешься даже от символической дозы алкоголя.

— Не положено, — значит, не положено, — пробурчала Катрин. — У меня по утрам и так состояние как после перепоя, — едва заставляю себя шевелится.

— Не заставляй. Потом наверстаешь. Что сейчас толку от твоего спорта и учебы? Форму ты все-таки слегка растеряешь.

— Конечно. Но дело не в спортивной форме. Если я захочу родить еще раз, — уже там, — Катрин неопределенно мотнула подбородком, прикрытым трикотажным воротником куртки и меховой опушкой капюшона, — мне придется оставаться на ногах до последней минуты. В Медвежьей долине вряд ли мне дадут вести такую спокойную и размеренную жизнь.

— Как ты собираешься рожать Там? В смысле, — от кого?

— Подберем кого-нибудь поприличнее, — мрачно сказала Катрин. — Если, ты, конечно, позволишь. Доноры там только естественные, размороженные.

— Для меня это непринципиально, — осторожно сказала Флоранс. — Но собственно, если ты еще захочешь детей, почему бы не повторить нынешнюю методику? Или ты не хочешь сюда возвращаться даже временно?

— Знаешь, я давно хотела тебе сказать, только не в присутствии Жо и Мыши, — удрученно призналась Катрин. — Пожалуй, я стала бояться Переходов. Похоже, мой лимит прыжков подходит к концу. Я уже заблудилась один раз. Наверное, мне не стоит рисковать бесконечно, и я останусь в Медвежьей долине. Конечно, к вам это не относится. Ты с сыном, да и Мышка, если она вдруг решится сменить статус слайв, на что-то более разумное, сможете вернуться. Проводников я найду. Но я сама, — вряд ли. Разве что, что-нибудь экстренное.

Флоранс засмеялась и подхватила подругу под руку:

— Ты глупеешь как все беременные. Куда я пойду от тебя и детей? Я же не на туристическую поездку напросилась. Фига с два, как ты выражаешься, я тебя оставлю. Даже если ты меня в слайвы переведешь.

— Фу, дурочка, — с облегчением сказала Катрин. — Я тебе дам, — слайв. Там дел полно. Дешево хочешь отделаться?

— Ни в коем случае, — торжественно заверила Флоранс. — Дай мне только перейти. Уж я там… — она потянулась губами ко рту подруги.

Они целовались, стоя на солнечной сверкающей прогалине между заснеженных сосен. Слышно было как внизу, у ручья, насмешливо фыркнул Цуцик.

— Теперь губы потрескаются, — заметила, задыхаясь, Катрин.

— Подкрась прямо сейчас, — Флоранс принялась нашаривать помаду в многочисленных карманах пуховика.

Они подержали зеркальце, помогая друг другу, и Катрин вздохнула:

— О, боги, — что же я делаю? Беременная целуюсь среди леса, крашу губы, и собираюсь отправить все самое дорогое что у меня есть в чудовищную глушь, где такое зеркальце стоит целое состояние, а о пуховиках никто и слыхом не слыхивал.

— Какая ты мнительная стала, — насмешливо заметила Флоранс. — Разве нам плохо? И там будет хорошо. Изготовление пуховиков и помад я беру на себя. Приличное зеркало выменяем или купим. И остальные проблемы решим.

— Хм, самая большая проблема, в том, что Там категорически не рекомендуется гулять по лесу без оружия. Ты просто не представляешь насколько это безрассудный поступок.

— Будем гулять в других местах. Кроме того, по-моему, у нас и сейчас есть оружие. Сколько у тебя: нож или два ножа? С моим клинком — три. И пистолет на твоем голом животе выглядит очень сексапильно.

— Это сейчас-то? — пробормотала Катрин, машинально трогая себя через куртку.

— Прекрати, — животик у тебя совершенно не вырос. Рано еще.

— Что ты смеешься? Тебе хорошо, — ты уже рожала. А я боюсь.

— Это понятно. Хотя и выглядит забавно. Не волнуйся, — родишь как из пушки. Уж поверь мне как "мамочке". Ты девочка здоровая. Я тогда и курила, и в бокале вина себе не отказывала. Ну и в сексе… Ничего, — Жо довольно здоровый парень. Хоть и дурной.

— Не такой уж он и дурной, — хмуро заметила Катрин. — Фло, давай съездим в город и снимем пару парней. Я не хочу, чтобы ты отказывала себе в традиционном сексе, пока это возможно.

— А тебя тошнить не будет? — ехидно поинтересовалась Флоранс.

— Возможно, но я нажрусь таблеток.

— Не глупи, Кэт. Что это еще за подвиги самопожертвования? Я выгляжу изголодавшейся по мужскому обществу?

— Не выглядишь, — признала Катрин. — Но я не хочу, чтобы тебе было скучно.

Флоранс закатила глаза:

— Скучно? Да я работаю как лошадь, если ты не заметила. Со времен университета я не пыталась запихать себе в голову столько разнообразных знаний. Да и физически ты не даешь заскучать. Откровенно говоря, если мне чего и не хватает, — так это вот таких неспешных прогулок как сейчас.

— Но это совсем другое дело. Не знаю, как насчет выпивки и сигарет, а мужчин ты совершенно не видишь. Я не хочу, чтобы из-за моего токсикоза…

— Черт, какая же ты бываешь упрямая! Глупость у тебя в голове, а не токсикоз. Вечером, когда ляжем спать, объяснишь мне, что именно мы делаем не так, и какого дьявола именно сейчас ты вспомнила о мужчинах.

— Я ничего не вспомнила, — сказала Катрин, обнимая ее за шею. — Ты безумно нежная. Я просто пытаюсь неуклюже о тебе заботиться.

— Очень неуклюже, — согласилась Флоранс. — Лучше оставим неактуальную тему самцов. Расскажи мне, что значит, — заблудиться в Переходе? Очень страшно?

— Не знаю. Вероятно, бывает по-разному. Уйма людей пропала в Прыжках, и полагаю, далеко не все они решили не возвращаться, потому что вдруг набрели на райские кущи. Что касается меня… Знаешь, пожалуй, этот случай был самым странным, из всего, что со мной приключалось во время Переходов. Не могу сказать, что это был кошмар, скорее, наоборот. Но я почти перестала быть собой. Это случилось не сейчас, а раньше. Когда я тебя еще искала. Даже не знаю, как я заставила себя вернуться. Там было так странно, хорошо и печально…

Стук, стук, стук… Звуки доносились с чердака. Серия в пять ударов. Перерыв. Новая серия

— Хм, ты уверена, что он занимается тем, чем нужно? — спросила Флоранс.

— Вообще-то, метание неплохая разрядка, — неуверенно сказала Катрин. — Я посоветовала ему чередовать чтение с метанием ножей, но он что-то слишком часто чередует. Я не знала, что парень так увлечется.

— Конечно, всадив все пять железок в центр мишени, ты и не заметила, как у него загорелись глаза? — саркастически поинтересовалась Флоранс. — Мой сын нам теперь спать не даст, пока у него не начнет получаться хотя бы нечто отдаленно похожее.

— Мне понадобилось года два. Ты уверенна, что мы сможем столько бодрствовать?

— Ты нам не оставила выбора, — печально заметила Флоранс. — Жо упрям не меньше чем ты. Что он там такое "читает"?

— "Историю античной фортификации".

— Разве ему нельзя было дать лопату, и отправить практиковаться на свежий воздух? — обвиняюще спросила Флоранс.

— Для матери ты жутко немилосердна. На чердаке и так достаточно прохладно.

— У него отличный спальник, а на "лежбище" у трубы довольно тепло. Я постоянно проверяю, — хладнокровно заметила Флоранс. — И главное, парень вполне доволен спартанской жизнью.

— Мы у тебя все с "приветом", — ухмыльнулась Катрин.

— Вот еще бы вы не были такими дятлами, — Флоранс ткнула в потолок, где снова застучали метательные ножи, попадая, и не попадая, в мишень.

День выдался холодным, но солнечным и безветренным. Окна густо покрывал толстый ледяной узор. Мышка уехала в город, и остальные обитатели хижины собирались обедать в сокращенном составе. Вдруг Цуцик, нетерпеливо ерзающий на своей подстилке в ожидании еды, подскочил и навострил уши.

— Машина, — сказала Катрин.

— Да, и это не Найни, — согласился Жо.

Флоранс, которая ничего не слышала, поставила тарелки обратно на кухонный столик. Катрин, уже согнувшись у окна, старательно дышала на стекло:

— Вот черт, — машина шерифа, — без особого удивления сказала она. — Никогда спокойно пожрать не дадут. Я сматываюсь на чердак. Фло, — встреть представителя власти. Как договаривались, — спокойно и без прямого вранья…

Накинув куртку, Флоранс вышла на ступеньки. У вездехода, украшенного огромными эмблемами округа Соут-Куас, стоял парень с блестящей звездой шерифа на кожаной куртке.

— Добрый день, офицер. Заходите в дом.

— Добрый день, мисс. Я шериф — Кеш Савон. С кем имею честь?

— Флоранс Морель. Живу здесь с сыном. Мы друзья Валери Кольт, и она любезно предложила нам пожить в ваших девственных местах. Я менеджер и сейчас готовлю проект одной реконструкции, а здесь, в тишине, удивительно хорошо работается. Заходите в дом, мы угостим вас хорошим кофе.

— Пожалуй, в следующий раз. Не хочу вас смущать неожиданным визитом. Просто заехал познакомиться и узнать все ли спокойно. Для жизни в одиночестве в нашей глуши нужна определенная привычка.

— О, не беспокойтесь. Сын у меня учился в военном училище, смелый парень, и я чувствую себя совершенно спокойно. Лес и тишина нам только помогают работать. К тому же к нам часто заезжают друзья.

Шериф улыбнулся:

— Я не сомневаюсь, что вы чувствуете себя спокойно. У нас здесь так мало людей, что скрыть что-то практически невозможно. Пусть ваши друзья, в смысле — одна такая длинная и вредная подруга, не беспокоится. Не скрою, одно время мне очень хотелось с ней поговорить по поводу оставленного здесь беспорядка. Ну, это дело прошлого. Честно говоря, округ Соут-Куас никогда не пытался выдвинуть против той нашей общей знакомой обвинения в серийном убийстве. Бандитская разборка здесь произошла, — в этом никто не сомневается. Дело закрыто.

— Спасибо, шериф Савон.

— Не за что. Я выполняю свой долг. Кстати, здесь меня все называют — Кеш. Рад был познакомиться, миссис Морель, — шериф пожал Флоранс руку. — Жаль, что нет времени выпить с вами кофе. Знаете, как это бывает, — только вздумаешь отдохнуть, — приходится браться за работу, например, — опрашивать свидетелей старых происшествий. Даже не поверите, если скажу как много у шерифа обязанностей.

— Понимаю, Кеш. Извините, приезжие доставляют уйму хлопот.

— Ну, что вы, миссис Морель. Лично я хорошо помню, как приезжие оказывали неоценимую помощь округу Соут-Куас. Жаль, что долг не позволяет мне поболтать о прошлом поподробнее. Кстати, — шериф Андерс умер весной. Вы его, конечно, не знали, но возможно, ваши друзья его помнят.

— Я тоже о нем слышала. Очень жаль. Достойный был человек.

— Да, — Кеш тяжело вздохнул. — Отличный был шериф. Мне до него далеко. Только перед смертью он совсем расклеился. Только и вспоминал о Бьер-Та. Я к нему частенько вечерами заезжал. Жутковатые истории у нас здесь иногда приключаются, миссис Морель. Будьте осторожны. Хотя у вас надежная защита. Я, конечно, сына вашего имею ввиду.

— Может быть, все-таки зайдете? С сыном познакомитесь, кофе выпьете. Вспомните прошлое.

— Может получиться бестактно, — шериф сдвинул шляпу на глаза. — Возможно, загляну, когда уйду в отпуск. На некоторые вещи смотришь куда проще, когда находишься не при исполнении служебных обязанностей. Всего хорошего, миссис Морель. Если возникнут проблемы, звоните в наш офис.

— Спасибо, Кеш. Извините, мы очень негостеприимны.

— Пустяки, — шериф пошел к машине, но вдруг остановился: — Миссис Морель, извините за любопытство, — вы, случайно, не снимались в кино? У меня ощущение, что я где-то вас видел.

— Возможно, среди фотографий подозреваемых? — Флоранс улыбнулась.

— Ну, что вы, я бы запомнил, — шериф стеснительно улыбнулся. — И почему все красивые женщины живут именно в этом доме? Не хотите переехать в наш городишко? Соут-Куас не помешала бы хорошая реклама.

Флоранс засмеялась:

— Мы подумаем…

Вечером, когда Катрин возилась с какими-то ремешками и нейлоновыми нитками, Флоранс сказала:

— Слушай, детка, а у тебя ничего не было с этим Кешем? Когда он говорил о тебе, глаза у него становились грустными-грустными.

Катрин фыркнула и покосилась на кухню, где Мышка пыталась приобщить Жо к основам полевой хирургии.

— Ты, Фло, не поняла, — грусть относилась ни ко мне, а к тому дивному холму, от которого и у меня, и у Кеша до сих пор кровь в жилах стынет. Более располагающего к взаимной импотенции местечка не придумаешь. Вон, — бедняга Андерс так и не пережил. Какие уж тут романтические отношения?

— Не знаю, не знаю. Шериф совсем не выглядит импотентом. Весьма милый молодой человек.

Катрин снова фыркнула:

— Ты ему тоже очень даже понравилась. "А не снимались ли вы в кино"? Я с удовольствием отпущу тебя в Соут-Куас. Для поддержания добрососедских отношений с представителями власти. Обсудите нынешние номинации на "Оскара", ну, и еще что-нибудь светское.

— Глупости. Мы о тебе говорили.

— Я слышала. Но смотрел-то он на тебя? Мне лично никогда не приходилось слышать от Кеша даже завуалированного комплимента. Что бы это значило?

— Это значит что я, — беременная женщина чуть старше среднего возраста и комплементы мне делают исключительно из вежливости. Впрочем, рассчитывать на что-то иное рядом с такой яркой особой как ты, просто глупо.

Катрин захихикала:

— Ой, посмотрите на нее! Самое интересное, что ты это говоришь на полном серьезе. У тебя в голове какой-то тумблер. Думая обо мне, ты — щелк! — начинаешь крайне неадекватно оценивать саму себя. Все остальное время ты вполне уверенная в собственной неотразимости женщина.

— Это неактуальная тема, — Флоранс посмотрела на кухню. — Слушай, Кэт, — надеюсь, в "Двух лапах" у нас будет какой-то чуланчик, чтобы мы могли уединяться и днем?

— Нужно будет, — мы завоюем все чуланчики в землях Ворона, — заверила Катрин, и швырнула шитье на стол. — Меня сегодня совершенно не тошнит. Поскольку уже темнеет, а до ночи еще далеко, нам нужно подышать свежим воздухом. Срочно.

— Кэт, до палатки далеко, и она промерзла насквозь, — неуверенно сказала Флоранс.

— Кто говорит о палатке? — удивилась подруга. — У нас есть другие полевые укрепления. Живенько одевай куртку.

Катрин с трудом запихала обратно в дом Цуцика, желавшего непременно поучаствовать в прогулке. Подруги пошли вдоль опушки, прямо по снегу, и Флоранс боялась потерять в сугробах сапоги.

— Видишь, здесь было мое снайперское гнездо, — показала Катрин на неприметную впадину в кустах, полуприкрытую заснеженными ветвями. — Здесь я поджидала гостей, мечтая перестрелять весь мир. И думала о тебе. А Цуцик здесь принял свой первый бой. Нужно признать со своим маневром он тогда справился на славу.

— А ты, для каких маневров меня сюда заманила? — пробормотала Флоранс. — Здесь снегу по пояс. И мороз ниже двадцати. Ой!

Катрин мягко опустила подругу прямо в пушистый снег.

— Мы замерзнем, — прошептала Флоранс, чувствуя, как руки Кошки лезут под пуховик. Смутное лицо в ореоле меха капюшона приблизилось, сияли огромные глаза.

— Мы быстренько похулиганим, — промурлыкала Катрин. Губы ее нашли рот Флоранс…

Они не замерзли. Напротив, — через несколько минут, задыхающаяся Флоранс поняла, что давно не испытывала столь острого, мгновенного и горячего удовольствия. Смеющаяся и тоже задыхающаяся подруга, подняла ее на ноги:

— Похоже, тебе уже совсем не холодно. Ишь, развалилась. Не май месяц, — Катрин принялась разбрасывать ногами снег, скрывая следы и отпечатки тел. — Жо у нас стал жутко наблюдательным. Неудобно получится, — вроде взрослые беременные тетеньки…

Хихикая, они ввалились в дом, и принялись стряхивать с одежды остатки снега.

— Что это с вами случилось? — поинтересовался Жо.

— С горки катались, — сказала Катрин, вызвав у подруги новый приступ неуместного смеха.

— А вам разве можно? — удивился парень.

Распутницы захихикали уже вдвоем. Понимающе улыбалась Мышка. Катрин украдкой погрозила ей пальцем:

— Что это вы хирургию бросили? Давайте-давайте, время не ждет.

На Рождество Мышка испекла пышный торт и целый поднос печенья. В доме пахло свечами, хвоей и свежей сдобой. Все неожиданно получили подарки от Катрин: Мышка, — странный египетский амулет из золота и серебра, изображавший существо отдаленно похожее на грызуна, Жо — новый комплект метательных ножей. Сама Флоранс получила два кольца из того же странного египетского сочетания серебра и золота, — кольца сцепляясь вместе, образовывали великолепный перстень, но и по отдельности выглядели впечатляюще.

— Контрабанда, — пояснила Катрин. — Из моего последнего вояжа. Рекомендую держать подальше от посторонних глаз. В этом мире могут возникнуть нежелательные вопросы, — побрякушки уникальные.

— Спасибо, Кэт, — Флоранс пыталась удержать слезы. — Мы думали, ты не отмечаешь Рождество. Ты нас в дурацкое положение поставила.

— Так я и не отмечаю, — Катрин улыбнулась и обняла подругу. — Это вы отмечаете. Если все пойдет, как мы планировали, — это ваше последнее Рождество. В Медвежьей долине свобода вероисповедания, но я, как Леди, не могу демонстрировать приверженность к конкретному культу. Тем более, я отношу себя к стихийным атеистам. Да и календарь там совершенно другой. Так что, сами понимаете…

— Понимаем. Мы и сами не слишком религиозны. Но ты нас действительно поставила в неловкое положение, — пробурчал Жо. — Просто свинство какое-то.

— Не ругайся, кадет, — Катрин улыбалась. — Можете мне что-нибудь подарить на Новый год. Например, какую-нибудь бутылочку полезного вина. По-крайней мере, не придется ломать голову, как ее перетащить через Переход. Выпьем здесь. Когда-то, мне нравился такой праздник — Новый Год. Мандарины, конфеты, каникулы.

— Да, у вас принято отмечать новый год с размахом, — кивнула Флоранс. — Салюты, море водки и шампанского, катание на тройках.

Катрин засмеялась:

— Скорее, — телевизор, селедка, бой курантов и поздравление президента. Когда-то еще был чеканный шаг часовых с карабинами. Я помню. Еще — рубиновые звезды. Впрочем, море ведер водки и шампанского тоже присутствует.

— Жаль, что тебе нельзя подарить ведро водки, — сказал Жо. — Интересно было бы посмотреть, что бы ты с ним делала.

— Выпила и утром бы выглядела примерно так, как выгляжу каждое утро, — Катрин погладила свой живот. — Утром 1-го января моя Родина выглядит поголовно беременной. Тошнит, постанывает, изъясняется исключительно теми словами, что вы у меня так и норовите подхватить, и думает, — да когда же мы напитки перестанем мешать?! Но к вечеру всем здорово хорошеет.

— Вам грустно вспоминать, Госпожа? — спросила Мышка.

— Да, как-то веселого мало. Мое невинное детство уже и помнится с трудом. Почему-то все кого я там любила, уже отправились в иной мир. И война… Знаешь, Жо, — война тяжкое испытание. Большая война, — просто безумие. Даже когда дерешься за Родину. Я не жалею что участвовала, но, наверное, свой долг я отдала. Или нет? Уф, не хочется в праздник об этом думать. Ведь Медвежья долина для меня тоже не чужая. Может и глупо, но я чувствую, что нужна там. Ладно, договорились, — вы подарите мне на Новый Год бутылку. И мы немножко выпьем. В последний раз в этом мире. Что-нибудь легкое. Или позволим себе водку? Фло, мне будет плохо от стопки водки?

— Будет-будет, — уверенно сказала Флоранс. — Тебя совесть замучит. Мы что-нибудь придумаем. А пока мне хочется отвлечь тебя от алкогольной темы. На-ка, подержи пока, — она сунула подруге египетские кольца, встала и выдвинула из-под кровати свою дорожную сумку.

— Кажется, мама припасла для тебя подарок, — заметил заинтригованный Жо.

— Ты бы помолчал, мальчишка, — Флоранс села на свое место, что-то зажимая в кулаке. — Кэт, я хотела подарить это в какой-то подходящий момент, но, похоже, он настанет не раньше, чем мы родим. Или все подряд моменты подходящие? Ладно, я запуталась. В общем, будь любезна и надень мне на палец эту египетскую пару.

Катрин молча надела на палец подруги перстень, и посмотрела на то, что получила на свой палец взамен. Узкое граненое кольцо с брильянтом.

— Белое золото, — неуверенно сказала Флоранс. — С виду не очень отличается от серебра. Вряд ли тебе будет удобно носить его постоянно, но пусть будет у тебя.

— Я тогда пошутила, — пробормотала Катрин.

— Вот мы и дошутились, — сказала Флоранс.

Глядя как они целуются, Жо снисходительно заметил:

— Я думал, вы уже давно это сделали. Это помолвка или уже свадьба, а, Найни?

— Обязательно тебе нужно глупость ляпнуть, — с осуждением сказала Мышка и пнула парня под столом. — Мальчишка…

Прошел новый год, в ознаменования которого была распита бутылка дорогого портвейна, не принесшая удовольствия никому, кроме любящей приторность Мышки. Стояли холода, совершенно немыслимые по европейским меркам, но, как выяснилось, вполне позволяющие жить. Жо и Мышка несколько раз попеременно ночевали в палатке. Как признался мальчик, — "медитацией при минус 30 заниматься совершенно невозможно". Впрочем, ни он, ни Мышка, даже не простудились. Катрин каждый раз тщательно контролировала подготовку ночлега. Неуверенный порыв Флоранс последовать примеру сына и переночевать в одиночестве на заснеженной поляне был пресечен немедленно.

— Поздно, мамочка. После родов будешь приключения искать, — заявила Катрин. — Пока мы с тобой займемся теорией.

Теории было много. Катрин потихоньку всех вводила в обстоятельства жизни Медвежьей долины и Земель Ворона. Слушать рассказы о конкретных людях и событиях было интересно. Куда увлекательнее, чем бесконечные упражнения на внимательность, быстроту реакции и усвоения общих сведений о средневековом быте. Тем более что с реакцией у самой преподавательницы дела обстояли не лучшим образом, — Катрин отчетливо чувствовала, как тяжелеют и становятся непозволительно плавными ее движения. Флоранс приходилось ежедневно успокаивать подругу.

В гости регулярно заглядывали Хериссы. Приходил и их сын, — с ним Катрин и Жо ходили на подледную рыбную ловлю. Несколько раз отшельников навещал Ной Уоти. Играл в шахматы, беседовал с Катрин о вещах, не предназначенных для посторонних ушей. Как-то разговорился с Флоранс о фольклорных мотивах в архитектуре старой Франции.

— Хотите, могу предсказать, кто у вас родится, — предложил как-то индеец, удовлетворенный очередным разгромом Катрин на шахматной доске.

— Не нужно! — перепугалась Флоранс.

— Только не это, Ной, — подпрыгнула Катрин.

Индеец с интересом посмотрел на них:

— Обычно женщины желают знать это заранее.

— Мы обожаем сюрпризы, — заверила его Катрин.

В середине февраля Уоти забрал Жо в индейский поселок. На удивления мягко заверил женщин, что юноше ничего не угрожает. Флоранс старалась скрыть волнение. Жо позвонил вечером, сказал, что все хорошо, вот только он сам жутко отвык от общества. Когда успокоенная Флоранс положила трубку, Катрин сказала:

— Ты очень сдержанно себя ведешь. Я думала ты его просто не отпустишь.

— Я его давно отпустила, — пробормотала Флоранс. — Он смелый парень, и не потерпит что бы его пристегивали к юбке. Хотя, будь оно все проклято, я никогда не перестану волноваться.

— Ты очень смелая, — довольно мрачно сказала Катрин. — Он похож на тебя, только ему не мешало бы набраться твоего умения рассчитывать ходы заранее. Иначе на мальчике будет шрамов побольше, чем на мне. Мне слишком часто портят внешность.

— Тебя пожалеть? — участливо поинтересовалась Флоранс. — Ой, бедная девочка! И шрамов на ней много, и беременная она, и любит ее только одна престарелая лесбиянка.

Катрин фыркнула и заулыбалась:

— Перестань. Я просто набираюсь мужества, что бы предложить тебе посетить "Две лапы". Виртуально, — в смысле, — во сне.

Флоранс пожала плечами:

— А чего именно здесь боятся? Я давно готова. Что за опасность нам угрожает? К встрече с вашей прекрасной кровопийцей я морально подготовилась. Чего еще? После попытки мы начнем страшно храпеть?

— Вряд ли нам стоит опасаться именно необратимых процессов в носоглотке, — серьезно сказала Катрин. — Я очень боюсь, что тебе не понравятся "Две лапы". Что мы тогда будем делать? Вся эта возня окажется напрасной.

— Ох, ну и чушь бывает у тебя в голове, — Флоранс с удивлением покачала головой. — Собирайся с духом и веди меня знакомить.

Вечером Катрин снова разволновалась:

— А если у нас вообще не получится? Я не пыталась связаться уже целую вечность.

— Ну, ты же знаешь что там все нормально?

— Да, чувствую. В общих чертах. Для этого мне амулетов не нужно. Но может быть, с тобою вместе ничего не получится?

— Тогда попробуй "сниться" сама, — рассердилась Флоранс. — Потом притащишь меня во плоти, и будешь объяснять кто я такая, и какого дьявола приперлась. Собственно, я всегда думала, что так и произойдет. Что это у тебя за волнения как у толстовской барышни?

— У тургеневской, — смущенно поправила Катрин. — Не ругайся, я просто волнуюсь.

Флоранс позволила надеть на себя такой знакомый клык-амулет и вытянулась под одеялом. Катрин застегнула на шеи деревянное ожерелье, легла и тесно прижалась к подруге. Флоранс потрогала гладкие деревянные пластинки скромного украшения:

— Часто вспоминаешь черную девочку?

— Часто, — прошептала Катрин. — У меня много друзей ушло. А Дики была первой. Я чувствую такую вину перед ней, что… Я просто ходячее несчастье.

— Точно, — согласилась Флоранс, — ты глупое ходячее несчастье. И почему у тебя друзей много? Никакой справедливости, — вот у какой-нибудь приличной трудолюбивой женщины, — у меня, к примеру, — никаких настоящих друзей. Кроме тебя, естественно. А у наглой капризной девчонки, — и на том свете друзья, и на этом, и даже за Горизонтом. Я буду жаловаться. В ООН, в Гаагский трибунал, и в Лигу защиты менеджеров.

— Ты еще в ЦК пожалуйся, и в Спортлото срочно претензии направь, — прошептала Катрин. — Сама ты дурочка…

Они поцеловались, и Флоранс совершенно спокойно уснула.

Сон пришел безмятежный, мирный. Снег, толстые каменные стены, яркие звезды над головой. Флоранс лениво размышляла, действительно ли ей снятся "Две лапы", или это только сон о сне? Ее мягко тянуло по тьме, сквозь полосы лунного света, сквозь отсветы пламени в светильниках на стенах. По смутному ощущению и Катрин находилась рядом. От этого становилось еще спокойнее, и сама мысль о беспокойстве и строгой необходимости на что-то смотреть, казалось нелепой. Какая разница, если Кэт совсем близко?

Ступеньки, покатый свод. Одинокий светильник. Флоранс принялась неспешно обдумывать, — чем же на самом деле пахнет горящее масло? И незаметно оказалась в небольшой комнате. Стояла широкая постель, вспыхивали поленья в камине. Кто-то спал. Флоранс подумала, — а не смотрит ли она сама на себя? Нет, здесь стены были каменными, да и перед постелью лежала какая-то скомканная из-за своих огромных размеров шкура.

Катрин, присутствие которой, сейчас ощущалось куда яснее, потянула вперед. Флоранс оказалась над постелью. Здесь спал мужчина. Светловолосый, молодой, — едва ли старше Катрин. Спал крепко. Флоранс в некоторой растерянности смотрела, как посапывает его нос, но тут ее развернуло вокруг оси, так стремительно, что комната закружилась.

В дверях комнаты стояла полуодетая молодая женщина. Флоранс обомлела, — настолько красивого существа ей никогда не приходилось видеть. Черные густые локоны рассыпались по плечам. Гладкую, необыкновенного медового оттенка кожу так и хотелось потрогать. Рубашка, очевидно, мужская, оставляла ноги обнаженными, и Флоранс испытала приступ стыда за собственные нелепые конечности, кои до сих пор полагала вполне отвечающим нормам стройности и соразмерности. Но главное, — как же потрясающе грациозно двигалось желтокожее создание?!

Суккуб. Совершенно точно. Значит, это и есть Блоод?

Флоранс испытала приступ облегчения. Как хорошо, что ее саму никто не видит. Рядом с этим дьявольски прекрасным существом любая другая женщина, одетая или раздетая, заведомо окажется жалкой карикатурой. Тут до Флоранс дошла шокирующее осознание того, что ее саму суккуб, может быть, и не видит, но с Катрин они явно разговаривают. По-крайней мере, выглядело это именно так. Сама Флоранс по-прежнему ничего не слышала, и лишь четко ощущала присутствие подруги. Черноволосая красавица что-то немо и оживленно говорила, улыбалась, и помогала себе жестикуляцией. Флоранс не могла оторвать взгляда от движений гибких рук, обнаженных закатанными рукавами рубашки. Невыносимо захотелось лизнуть желтое предплечье. Флоранс в отчаянии отогнала от себя это блудливое желание, и в этот момент суккуб взглянула на нее. Глаза у Блоод были янтарными, большими, с вертикальными змеиными зрачками. Она чуть улыбнулась, доброжелательно и с нескрываемым интересом. Это был хороший взгляд, и ничего в этом змеином взгляде не было губительного. Флоранс смущенно улыбнулась в ответ. Блоод была прекрасна, даже не смотря на то, что…

Суккуб снова разговаривала с невидимой Катрин, но теперь она то и дело поворачивалась и ко второй гостье, словно приглашая принять участие в разговоре. Из беседы Флоранс по прежнему не понимала ничего, кроме единственного момента, когда суккуб изобразила ладонями, прижатыми к голове, ушки и скорчила столь знакомую гримаску, что не понять, о том, что она спрашивает про Мышку, было попросту невозможно. Возможно, Флоранс поняла бы еще что-то, но приходилось бороться с удручающе бессовестным желанием заглянуть в ворот рубашки суккуба. Раньше Флоранс была твердо уверенна, что у Кэт самый красивый бюст на свете…

Все кончилось в один миг. Сознание Флоранс оказалось вышвырнуто куда-то в темноту. Сверкнула ускользающая в бесконечность звездная спираль. Закричать Флоранс не успела…

Было темно. Кто-то загнано дышал. Флоранс осознала, что пыхтит как марафонец вовсе не она сама, — это Катрин сидела на постели и жадно хватала воздух.

— Что с тобой?! — перепугано ахнула Флоранс, хватая подругу за плечи.

— Ни…чего, — пробормотала Катрин, свистя легкими. — Всегда… так… остро…

С кухни прискакала встревоженная Мышка. Катрин единым махом втянула в себя поданный стакан минеральной воды и заулыбалась уже спокойно:

— Мышь, тебе привет от нашей кровососущей знакомой.

— Да, тебя, Найни, помнят в разных мирах, — Флоранс улыбаясь, попыталась повторить запомнившийся жест суккуба, и показать ладонями мышиные уши.

— Вам снилась Блоод?! — ахнула Мышка. — Вам обеим?!

— Вот чем ты мне нравишься, грызун, так это своей догадливостью, — заметила Катрин, и, взяв девчонку за шейку, заставила сесть на угол постели. — Но тебе нужно набраться мужества, — случилось непоправимое.

Личико Мышки вытянулось.

— Наша Блоод опять "залетела", — Катрин засмеялась.

— Да месяц шестой-седьмой, не меньше, — согласилась, улыбаясь, Флоранс.

— О боже, — пролепетала Мышка, — я уж думала…

— Что тут думать, — Катрин хохотала, — это же прямо не суккуб, а какая-то мать-героиня. "Двум лапам" явно грозит демографический взрыв.

— Вы все шутите, Госпожа, а что там вообще происходит? — с любопытством спросила Мышка. — Какие новости?

— Черт его знает. Мы в основном только личные дела успели обсудить. Если это вообще можно назвать обсуждением, — Катрин теперь уже сама показала "мышиные" уши и радостно захихикала. — Ну ладно, шутки шутками, а, по-видимому, проводник из Блоод не получится. Хотя она и выражает полную готовность явиться в гости. Что ж это мы все сразу беременными оказались? Придется искать другой эскорт. Блоод кого-то имела в виду, но закончить мы не успели.

После чая и обсуждения изменившейся ситуации все, наконец, улеглись спать. Выключив свет, Катрин прижалась к подруге и нетерпеливо прошептала:

— Ну, как?

— Если ты про сами "Две лапы", — то я толком ничего не поняла. Стены крепкие, и это, насколько я понимаю, хорошо. Насчет Блоод… У меня возникли два вопроса, которые требуют немедленного ответа. Первый, — как ты можешь заниматься со мной любовью, после того как побывала в постели со столь идеальным существом?

— Элементарно, моя миссис Ватсон. С ней мы радостно развратничали. Как зверьки. Было увлекательно, что я от тебя никогда и не скрывала. Мы с тобой тоже развратничаем, но у нас есть и еще кое-что потрясающе важное. Как бы объяснить… Это все равно, что сравнивать фугас с вакуумным боеприпасом. С Блоод — восхитительная игра. От игры можно отказаться, а можно побаловать себя. Когда мы с тобой занимаемся сексом, — сгорает все ненужное. Это как жить — или живешь, или, — всё — одна пустая темнота. Вот фигня, — не могу я доходчиво объяснять такие вещи.

— Почему же. Я все поняла. Особенно про вакуумные боеприпасы. Только есть еще один вопрос, — что со мной самой теперь делать? Я же смотрела на нее как загипнотизированная. Хорошо, что в бесплотном состоянии, а то бы слюни до пола текли. Так что, всегда будет?

Катрин хихикнула:

— Если не всегда, то уж точно достаточно долго. Суккуб тем и живет, что на него у всех слюни текут. Ничего страшного. Ты с ней будешь разговаривать, обсуждать всякие насущные проблемы. Она, кстати, жутко неравнодушна ко всяким побрякушкам и тряпкам. Когда, слышишь ее свистящий тихий голос, понимаешь что рядом с тобой не сверхъестественная квинтэссенция секса, а ехидная девица, со своими заботами, семьей, и склонностью коллекционировать украшения. Когда ты знаешь ее мужа как облупленного, помнишь, как мерзли и дрались вместе, как удирали с ошейниками на шее, тогда не так уж трудно видеть в сей невыносимо соблазнительной личности надежную подругу.

— Хотя я и знакома с вашими скитаниями, но я-то в них не учувствовала, — прошептала Флоранс. — Смогу я воспринимать Блоод не только как приманку, которую хочется немедля проглотить?

— Наверняка. Ее даже Мышка смогла принять как подругу. А ты у меня куда умнее и психологически устойчивее. Вы подружитесь, в этом у меня сомнений нет. Полагаю, без постели не обойдется, — ну так мы с тобой и так достаточно раскрепощены. Уж я тебя не оставлю в решительный момент. Дадим желтопопой среди подушек достойное сражение. А то она, понимаешь ли, привыкла к безнаказанности и всевластию по ночам. Раньше мне удавалось ей достойно противостоять. А если мы вдвоем возьмемся,… В общем, не забивай себе голову, — эту проблему можно отнести к разряду приятного досуга в свободное время. В связи с Блоод, меня куда больше беспокоит душевное равновесие твоего сына. Мальчик на подходе к возрасту гиперсексуальности, и боюсь, уберечь его от мечтаний о суккубе будет трудновато.

— Что ты болтаешь? Жо еще мальчишка.

— Сколько он еще будет ребенком? У него же твоя кровь. Например, Блоод с первого взгляда сочла, что ты восхитительно темперамента. Ей это тоже жутко понравилось.

Флоранс застонала:

— Так она видела, как у меня слюни текут? Ой, как похабно получилось!

— Что ты с ума сходишь? Она же не как добычу тебя рассматривала.

— Кэт, разве это нормально когда встречаются три беременные бабы и думают только о сексе?

— Ну, да, нам же еще рожать, — голос Катрин мгновенно помрачнел.

— Эй, кто здесь говорил о психологической устойчивости? — прошептала Флоранс.

— О, боги, кто бы знал, как я боюсь рожать. И сама не могу понять почему, — убито призналась Катрин.

Она действительно боялась. Флоранс никак не могла поверить в неожиданное малодушие подруги, но пришлось смириться с фактами. Отвлекаясь, Катрин становилась прежней, — уверенной, насмешливой девочкой, не боящейся ничего на свете. Но временами, особенно просыпаясь среди ночи, Кошка впадала в настоящую панику. Она остро переживала изменение своего физического состояния, и на эти переживания накладывалась непонятно откуда взявшаяся неуверенность в исходе родов. Никакие увещевания и беседы, подкрепленные медицинскими доводами, не действовали. Катрин прочла о процессе деторождение куда больше самой Флоранс, но в данном случае никаких доводов рассудка слышать не желала. В Кошке проснулось что-то глубоко суеверное, настолько дикое, что вполне можно было поверить, что девочка и родилась в Медвежьей долине.

После некоторых колебаний, Флоранс в очередной телефонной беседе с сыном, осторожно обрисовала ситуацию. Бестолковый Жо с трудом понял, что от него требуется, но пообещал поговорить с Ноем Уоти.

Индейская делегация явилась через три дня. Возглавлял ее надменный Уоти, с ним приехал древний старикан, словно сошедший с экрана старого вестерна, и упитанная индианка в таких узких джинсах, что даже Мышка изумилась. Предупрежденная накануне индейского визита Катрин, уже закончила ругаться и покорно встретила гостей.

Флоранс с Мышкой прогуливались по скрипящему снегу на опушке. Вскоре из дома вышел Уоти.

— Вы правильно сделали, что позвали сведущих людей, — признал индеец, по своему обыкновению глядя поверх голов женщин. — Катрин действительно нужна помощь.

— Психологическая? — робко поинтересовалась Мышка.

— Не только. Не волнуйтесь, — с ней все будет в порядке, — Ной неожиданно улыбнулся. — Между прочим, я рад, что мы можем помочь. Катрин самый бесстрашный воин, которого я знаю. Но, очевидно, даже женщине-воину, трудно в первый раз сделать столь естественную вещь, как родить ребенка. Забавно. Теперь у меня будет довод, позволяющий ее выводить из равновесия за игрой в шахматы. Естественно, потом, когда все пройдет благополучно. Флоранс, вы очень умная женщина, и вам совершенно нечего волноваться. Насколько я понимаю, лично вы в поддержке не нуждаетесь?

— Это будут уже не первые мои роды. Может быть, мне сейчас стоит пойти к Кэт?

— Если только вы хотите полюбопытствовать. Вообще-то, вы сейчас ее будете только отвлекать. Ритуал несложный. Найни, не смотри на меня как на гремучую змею. С твоей госпожой все будет хорошо. Кстати, вам привет от Джозефа. Полагаю, ваш сын, Флоранс, станет неплохим охотником. Для бледнолицего, разумеется. Чувствуется, что Катрин немало над ним потрудилась. Парень вынослив как лось.

— Он стал меньше болтать? — поинтересовалась Флоранс.

Уоти засмеялся:

— Флоранс, вам будет любопытно узнать, что индейцы совсем не так лаконичны, как принято показывать в старом кино. Таких болтунов, как хаяда сидящие за ужином, еще поискать. Так что едва ли, мы можем научить Джозефа сдержанности в этом отношении. Зато могу поручиться, что в лесу он никогда не пропадет…

Когда индейцы уехали, в доме пахло чем-то сладковатым и древним. Катрин сидела смущенная:

— Мне здорово стыдно. Зато легче. Когда вы ждали снаружи, Ной очень надо мной насмехался?

— В основном он рассказывал, как Жо учится ставить капканы. Вот там действительно веселился весь поселок. Кэт, ты, правда, чувствуешь себя увереннее?

— С несомненностью, — пробормотала Катрин. — Мышь, у нас есть что-нибудь сожрать? От этих трав аппетит просто зверский.