Fatal error: вне игры

Глава 10. Игра без самой главной кнопки

Время жизни 01.01

— «Поделжит уничтожению»? Так и написано.

— Да, Клео, так и написано. У тебя над головой. Что это?

— Да говорю же тебе, я и сама это первый раз увидела. Просто офигеть, не знаю даже, что ещё на это сказать, ведь я про такие черепа, раньше, только слышала. Всегда думала, что это сказочки для дурачков.

— А как ты, вообще, догадалась, что нужно, вот так, очень пристально всматриваться? Кто ты такая, Клео?

— Смеёшься, что ли? Вообще, ничего не поняла? Да нифига я не догадывалась, я это знала, и знала с самого начала. То есть, не с самого, конечно, начала. В самом начале всегда все тупят, да ещё и с памятью всякая фигня. А когда в респа на респ летаешь, ещё и стрессы постоянные. Надо хотя бы несколько дней без смертей прожить, тогда голова немного работать начинает. Кира, что ты, вообще, помнишь, кроме маячков и корректировщиков?

— В каком смысле?

— Ты помнишь, когда родилась? А это имя, откуда оно у тебя взялось? Сама выдумала?

— Нет, меня родители так назвали.

— Родители?! — Клео подобралась, будто пантера перед прыжком на шею ни о чём не подозревающей антилопы. — Ты что, хочешь сказать, это твоё реальное имя? Ты по паспорту Кира?

— Ага.

— Однако… Знаешь… ты, Кира, очень необычная… ты даже не представляешь, насколько необычная…

— Ну да, мне это часто говорили. Так кто ты? Откуда знаешь про пристальный взгляд? Как это работает?

— Кто я? Я такая же, как и ты. Ну да, слегка странноватая, но такая же, мы не отличаемся, мы все одна стая.

— Стая кого?

— Да уж не волчья. Как нас только здесь не называют. Кто–то игроками, кто–то иммунными. Бывает, даже пешками или фигурами зовут. Но это уже, конечно, полный маразм, жесть какая–то. Я им что, похожа на фигуру из шахмат? Смешные люди… Ты видела этих полицейских? Вот они совсем другие. Это, вообще, не люди. То есть, они от нас, как бы, ничем не отличаются, но это лишь с виду, внутри они нифига не настоящие.

— Они скопированные? — Кира вспомнила голос из телефона.

— Ну да, можешь считать, что это биороботы, скопированные с обычных людей. Мы, игроки, не всегда здесь были, каждый из нас попал сюда извне. С ними тоже самое. Но мы с тобой реальные люди, а они созданные, они только похожи на нормальных людей. Искусственные клоны, но в каждом своя личность. Почти все они, это просто тупая биомасса, мы их, поэтому, называем куклами или цифрами, а ребята, повёрнутые на видеоиграх, могут говорить НПС или неписи. Ну, эти… компьютерные персонажи. Они нужны только лишь для того, чтобы заразиться паразитом и быстренько свихнуться. Потом паразит начинает менять их тела, и это, я тебе скажу, вообще, офигеть, как выглядит. Вначале они, на вид, почти прежние. Про зомби кино видела? Вот эти такие же: ходят, пошатываются, урчат тихонько, хотят от тебя кусочек откусить. Но это только вначале. Паразит изменяет их тела, постепенно они превращаются в такое, что лучше это не видеть. Эти твари никому здесь не дают заскучать, уж не сомневайся, мы от них драпать не успеваем. Самые крутые зараженные — это о–го–го, даже танк не всегда таких крутых останавливает. Сколько в этом городе народа?

— С пригородами, больше полутора миллионов.

— Вот теперь и сосчитай. Получается, что всё это будущие твари, монстры, и на эту толпу здесь сейчас всего лишь несколько игроков с урезанными возможностями. Конечно, часть зараженных передохнет сама или друг дружку сожрёт, но очень многие сумеют вырасти. Поэтому, здесь, куда ни сунься, везде можно нарваться. В основном, заражённые происходят от людей, но попадаются и другие. Таких мало, но я пару раз круто нарывалась. Паразит не только людей подчиняет, он может захватывать тела хищников и разных всеядных животных, если у них вес приличный. Собаки весом в пятнадцать килограмм часто перерождаются, а вот в десять уже нет. Представь тигра уссурийского, где–нибудь в зоопарке. Взрослого тигра. Или белого медведя. И представь, что из такого зверюги может вырасти. Представила? А теперь умножь на десять то, что представила. Тут, Кира, о некоторых тварях принято помалкивать. Если ляпнул что–то не то, считается плохой приметой, а народ плохие приметы не любит. Да здесь коньки откинуть, раз плюнуть, здесь это проще, чем в старой жизни за сигаретами сгонять. Я уже сорок шесть раз умирала.

— Сорок шесть раз?! Так это, что, получается, правда?

— Ты о чём это сейчас?

— Да так… — ответила, не зная, можно ли рассказывать Клео о голосе из телефона, который так сильно выручил в самом начале, ведь только лишь благодаря ему получилось выжить и хоть что–то понять. Почему–то интуиция не доверяла этой женщине, а вот Кира интуиции доверяла, потому, решила, что нет, не надо про такое говорить, нужно и дальше информацию тянуть.

Раз так, надо задать очередной важный вопрос:

— Так, это что, получается? Ты бессмертная?

— Да если бы…

— Но сорок шесть раз умирать и оживать, это что, вообще, такое, если не бессмертие?

— Понимаешь, Кира, количество воскрешений не бесконечное, а умереть у нас, как я тебе уже говорила, это, как простывшему чихнуть. Старости можно, вообще, не бояться, Континент любит только молодых и сильных, но вот только долго жить тебе не дадут, если не придумаешь, как нагнуть Систему. А ты, вряд ли, придумаешь, не тот у тебя типаж. Девочкам–крошкам с такими чистыми глазёнками здесь делать нечего. Блин, да здесь никому делать нечего, вот кому умирать нравится? Знаешь таких? Я тоже не знаю. Больно это, страшно и офигенно противно. Мерзко всё. После смерти тебя будто выключают, на разное время: может час, может два, а может и сутки. Система приводит тебя в сознание перед загрузкой какого–нибудь кластера и заливает в кровь порцию успокоительного. Из–за этой гадости можно целые сутки тупить, зато не орёшь при воскрешении, вспоминая, как улетала на респ. В самом начале, обычно, спокойно. Почти всегда и для всех, это город, вроде твоего, центр или поблизости к центру. Город, как город, только электричества и связи нет. Можно в нём немножко поприкалываться, пока цифры не начали обращаться в психов и мертвяков, но сильно увлекаться нельзя. Не, ну, если сильно хочешь ещё одну жизнь потерять, так пожалуйста, хоть живи там, никто не запретит, у нас здесь полная демократия и свобода выбора. Жить, правда, долго не получится, там такое начинается, что словами не описать. Если вовремя свалишь, у тебя хорошие шансы продержаться подольше, но про бессмертие забудь сразу, здесь от смерти до смерти кое–как выкручиваешься.

— Что за загрузка? И что за кластер?

— Ты когда–нибудь в пазлы играла?

— Ну да. И что?

— А то, что этот ненормальный мир играется в пазлы. Каждый отдельный пазл называется кластер. Здесь весь мир из них состоят, и почти все кластеры нестабильные. Такие могут стоять неделю, две, месяц, полгода — какой–то определённый срок, не вечные ни разу, а потом начинается перезагрузка. В смысле, нифига она не начинается, она, как вспышка молнии: раз, и всё готово, старый кластер исчезает, а на его месте оказывается другой. Обычно, это или копия старого, или что–то очень на него похожее. Но есть очень важное отличие, ведь если город простоит у нас какое–то время, он сильно изменится. В плохую сторону, конечно, изменится, хорошего здесь не бывает. Часть домов может сгореть или развалиться, но главное не это. Все его жители исчезнут, они превратятся в тварей, которые охотятся за нами, да и друг друга не против сожрать, если сильно припрёт. Представь себе всю красоту милой картины: улицы засыпаны обглоданными костями, двери квартир выломаны с мясом, везде шатаются мертвяки разных уровней. Так вот, на свежем кластере зараженных никогда не бывает. Там, вначале, как в обычном земном городе, только простые цифры, вообще ни о чём не подозревающие, и несколько воскресших игроков. Игроки могут быть опытными, как я, а могут оказаться новичками. Получается, ты новичок.

— А куда девается старый кластер?

— Это знает лишь Система, а она справки не дает.

— Что будет, если останешься на старом кластере до перезагрузки?

— Вначале, получишь системное предупреждение. Если ты его мимо ушей пропустишь, перезагрузка тебя прикончит в одну секунду, тупо жизнь потеряешь. Даже заражённые об этом знают, поэтому и драпают заранее. Потом, через некоторое время, возвращаются и начинается самое веселье, только сама понимаешь, не для всех оно радостное. В самом начале, для них, в городах полно еды, да и в деревнях хватает. Но так не везде. Есть кластеры, где, вообще, ни одного дома не найдёшь. Тайга, допустим, или пустыня. В безлюдных местах зараженным скучновато. Здесь самые разные кластеры можно встретить, но такой, как этот, я впервые вижу.

— А что не так? Город, как город.

— Я бы не сказала, что это нормальный городок, — Клео, уже не первый раз за время разговора, болезненно–злобно скривившись, погладила правый бок под ребрами. — Но понимаешь, тут дело не в самом городе, здесь случай особенный, я про такие только слышала. Здесь что–то пошло не так. Понятие не имею, что именно случилось, но вижу, что Система заблокировала мне чуть ли не все игровые возможности. По тебе заметно, что тоже. Видишь информационную панель при пристальном взгляде? В обычных случаях, на ней указывается информация об игроке. Можно всякое узнавать, это зависит от разницы уровней и развития некоторых характеристик. В любом случае, читается прозвище, его, вроде бы, невозможно скрыть. Но сейчас и на тебе, и на мне стоят только метки уничтожения. Нет прозвищ, а это, вообще, фантастика, ведь они всегда есть и всегда видны. Из–за этих меток, каждая цифра мечтает о нашей смерти. Пока они еще не спятили всей толпой, но уже начинают чудить не по детски, а дальше такое веселье пойдёт, что обхохочешься, блин. Держись от них подальше, считай, что здесь каждый встречный может оказаться буйным психом, и все эти психи в первую очередь будут записываться в очередь именно на нас. Заруби себе на носу, что запас жизней не бездонный, так что, задача у нас очень простая — надо как можно быстрее выбраться из этого уродского кластера. Поняла? Тогда, выходим отсюда и бегом к границе. Тебе всё понятно? Да ты не дрожи, я ведь с тобой, я тебя всегда прикрою, помогу на первых порах, не пропадёшь.

— Зачем тебе это? Зачем мне помогать? — Кира упорно не хотела довериться Клео.

— Помочь новичку — святое дело, прикол с ними такой. Да и перепадет мне кое–что за доброе дело. Жаль, что не опыт, на вас, нулевых, не прокачаешься. Тут другое, тоже полезное, что–то вроде игровой репутации, только не какой–то там непонятной, а чёткой, с цифрами. Здесь, если с математикой дружишь, это всегда пригодится. У тебя как с ней, дважды два помнишь?

— Ага. И даже семью восемь.

— Да ты у нас, оказывается, почти что высший математический разум. Здесь это ценится, так что, радуйся.

— Что–то, после твоих объяснений, радоваться не очень хочется… Отсюда можно как–нибудь выбраться?

— Ты серьёзно подумала, что можно, вот так, взять, и свалить туда, где всегда тепло и никто не хочет тебя сожрать? Захотела нажать кнопку «выход» и сказать всем пока? Ну ты и смешная, честное слово смешная. Кира, да отсюда за всё время ещё никто не выбирался. Я думаю, мы все здесь застряли навсегда. Но ты не плачь, здесь дофига хорошего, некогда, просто, всё рассказывать. Вот что у тебя сейчас с мордашкой?

— В смысле?

Клео молча провела пальцем по своему лицу от уголка рта до глаза, после чего пояснила:

— Я в этом смысле. Что это у тебе за фигня?

— Шрам.

— Да я и сама вижу, что шрам, а не след от подушки.

— Тогда зачем спрашиваешь?

— Затем, что шрама у тебя нет. Не в том смысле, что сейчас нет, я о том, что станет чуть дальше.

— О чём ты? Я тебя не понимаю.

— Кира, у всех игроков регенерация такая, что ящерицы рыдают от зависти, ведь у них только лишь хвосты отрастают, а у нас, всё, что угодно. Главное, чтобы башку не оторвало, остальное восстанавливается, без последствий, как новенькое становится. Ну и как тебе такое? Нравится?

— Как–то, не верится…

— В самую точку! Я слово в слово так же сказала, когда первый раз это услышала, а уже через месяц отращивала себе новую руку. До конца, правда, не успела отрастить, там уроды конченые на стаб налетели, наши не смогли отмахаться, вынесли всех. Но, в общем, ты про свой шрам начинай забывать. Он быстро пропадёт, если ничего не помешает.

— Мне две операции сделали, чтобы его уменьшить. Раньше он больше был.

— Да забудь уже про эту царапину, здесь тебе сама Система операцию сделает. Нормально сделает. Сказала же, всё, забей и забудь. Вообще, на всё забей, здесь нет такого, что не лечится. Главное, сразу не скопытиться, а остальное само собой рассосётся или отрастёт. Слушай, Кира, а у тебя что, вообще нет провалов в памяти?

— А они должны быть?

— Ну да, должны. Система с новичками почему–то жёстко поступает, она и память им обрезает тупыми ножницами и какими–то заторможенными делает. Ох как я тупила, поначалу, из–за этого, ты не поверишь. Обычно, даже имя своё никто вспомнить не может, поэтому и приходится прозвища давать.

— Я своё помню.

— Да это я поняла. Странно как–то… Может, из–за того, что ты новенькая и тебя занесло на такой кластер?.. Я раньше, вообще, думала, что это сказки, что Система не может всем игрокам повесить метку уничтожения. Не может она с целым кластером такое устроить, это, как–то, не по правилам получается, мы ведь не при чём, если здесь у кого–то проблемы возникли.

Проговорив это, Клео задумалась, будто прислушиваясь к чему–то внутри себя, а Кира, сама не понимая почему, не просто усомнилась в её словах, она обрела уверенность, что, в самом конце разговора, соседка по камере, попросту, обманула. Знает она про такие случаи, много чего знает, но, почему–то, не захотела рассказывать. Вон, даже жестикуляция иногда проскальзывала, как у очень сильно завравшегося человека. Характерная, такая, выдающая нежелание делиться с собеседником кое–чем тайным.

Что она скрывает и зачем? Неизвестно, даже предположения строить не на чем, ведь Кира почти ничего не знает об этом непонятном месте. Слишком мало информации получено и одновременно, слишком много. Её надо всесторонне обдумать, даже с нестандартными аналитическими способностями на это потребуется пропасть времени.

Так стоит ли действовать дальше совместно с этой мутной женщиной? Да и как они куда–то пойдут, если заперты здесь?

— Кира, ты это слышишь? — неожиданно спросила Клео.

— Что?

— Снаружи стреляют. Очень неплохо стреляют, из чего–то приличного.

— Я не слышу, у меня не только на лице шрам, у меня еще и с ушами не всё в порядке. И не только с ушами.

— Это быстро пройдёт… — продолжая вслушиваться в звуки, недоступные слуху Киры, рассеянно заметила женщина.

— А почему ты всё время говоришь об игроках?

— В смысле?

— Ну… себя игроком называешь и других. Тех, которые нормальные, кто не превращаются в монстров и могут возрождаться. Разве это игрушки?

— А, вот ты о чём. Кира, мы же обычные люди, и нам нужно хоть какое–нибудь объяснение. Вот и получилось, что некоторые этот мир называют игрой, тем более, Система это слово часто пишет. И ещё здесь полно всяких игровых моментов: воскрешение после гибели, усиление персонажей эликсирами и при помощи прокачки, всякие волшебные предметы, улучшения для оружия и брони, что–то вроде магии у игроков и элитных монстров и всякое такое.

— Какая–то странная игра.

— Не странная, Кира. Нет в ней ничего странного. Это только кажется. Просто, здесь играем не мы, здесь играют нами.

— Кто?

— А вот это вопрос на миллион долларов. Кира, ты что, даже сейчас ничего не слышишь?

— Нет.

— Там что–то непонятное происходит. И это приближается.