Хозяйка замка (СИ)

Глава 13

Следующие дни ярмарки прошли в суете. И не только для Джона, но, как ни странно, и для меня тоже. Во-первых, то Джон, то кто-либо из его прославленных англичан просил моего совета, помощи, внимания. Во-вторых, весь двор замка стоял на ушах из-за толпы нахлынувших туристов, и работать в постоянном шуме, доносившемся с улицы, мне было нелегко. В-третьих, в один из дней меня ожидал весьма необычный сюрприз.

Было ранее утро. До открытия замка гостям оставалось еще часа два. Можно было насладиться покоем и тишиной. Я подошла к окну и была рада увидеть машину старика Генри, подъезжающую к воротам замка. Наспех одевшись, я поспешила вниз. Хотелось спросить мобильный номер Мэри, чтобы переговорить с ней о ряде интересующих меня вещей.

И тут я увидела гостью! Рыжие кудри. Зеленое пальто. Модная шляпка красного цвета и высокие коричневые сапоги. Немыслимое сочетание, вдруг оказавшееся стильным и удачно подобранным. Конечно, к нам пожаловала обозреватель «Vogue», историк моды, моя милая Лиззи.

Я была рада и удивлена, увидев подругу. Оказалось, она приехала утренним поездом, а потом, вспомнив мои рассказы, обратилась к Генри за помощью. И в этом была вся Лиззи. Для неё не существовало незнакомых людей или неловких ситуаций. Она всегда знала, чего хочет, и четко шла к своей цели.

— Можешь не обольщаться, я приехала проведать «Лапочку», — заявила она, когда мы разомкнули дружеские объятия.

— «Лапочка» в полном порядке! — заверила я. — Если хочешь, можешь забрать её.

— И ехать одной всю дорогу до Лондона? Я не такая чокнутая, как ты, — улыбнулась подруга.

Я также поговорила с Генри и пригласила его на завтрак, но наш старый друг отказался. Из-за фестиваля «Старый замок» был переполнен гостями и требовал постоянного присутствия хозяина.

— Очень интересный человек, — сделала о нем свое заключение Лиззи, — держись его, — и тут же, переключив мысль, спросила, — ну, как твои успехи с лордом Кеннетом?

Конечно, я рассказала Лиззи о своем промахе с Джоном. И та от души посмеялась и пожурила за глупость, но после её мысли снова вернулись в русло Анна-леди Кеннет, и разубедить её в этом было практически невозможно.

— Ничего не получится. Ведь Джон много работает. Я тоже работаю целыми днями, — постаралась я отмести все подозрения Лиззи самым безразличным тоном.

— Да, неужели? А Сэм Прат рассказывал, что вы жутко мило смотритесь вместе. Так, что хочется блевать, — хихикнула Лиззи.

Я посмотрела на подругу с удивлением, для меня не было секрета, что Лиззи знает всех и вся, но такого быстрого распространения глупых сплетен, иначе назвать ехидное замечаение Прата язык не поворачивался, я никак не ожидала.

— Ты видела Сэма Прата? — спросила я.

— Да. Прат — человек, полный уникальных бизнес-идей. Я пересекалась с ним, — и дальше шло перечисление мест, событий и мероприятий из жизни Лиззи, которым, к моему удивлению, находилось время в её плотном графике.

— Если тебя это порадует, — заметила Лиззи мою недовольную гримаску, — мистер Прат не слишком понравился мне. По правде, мне думается, что он нарочно искал нашей встречи лишь потому, что узнал, будто это я рекомендовала тебя на работу в замок.

Я озадачилась, но в этот момент мы с Лиззи дошли до общей гостиной, и взгляды всех пятерых мужчин, находившихся в ней, оказались устремленными на мою подругу.

— Всем привет! — мило улыбнулась она.

— Познакомьтесь, — представила я подругу, — Элизабет Беннет.

Первым очнулся Джон:

— Элизабет Беннет? Вас и, правда, зовут, как героиню из «Гордости и предубеждения»? — с недоверием спросил он.

— Да, это я! Голос разума и рассудка, приехавший просветить свою непутевую подругу, — с гордостью ответила Лиззи.

Я фыркнула.

Дальше разговор пошел в обычном русле. Сначала обсудили погоду в Уэльсе. Затем погоду в Лондоне. Лиззи принесла радостные вести, что «Огненное рождество» в Кеннет Кастл вошло в анонс наиболее значимых рождественских событий в’Таймс'. Это сильно порадовало Джона.

Вскоре ребята, все четвером отправились показывать Лиззи замок, каждый, наперебой уверяя, что именно он знает историю Кеннет Кастл лучше остальных. А Джон предложил мне составить ему компанию для быстрой поездки в супер-маркет.

— Твоя подруга — забавная барышня, — поделился он впечатлениями, когда мы выбирали низкокалорийный йогурт в заправку салата для Лиззи, — кажется, я даже пересекался с ней на нескольких мероприятиях в Лондоне.

— Возможно, — пожала я плечами, — мир невелик.

«А Лиззи вездесуща», — добавила я уже про себя.

— Знаешь, меня очень обрадовало то, что мероприятие в замке освещается даже в «Таймс», — продолжал Джон.

Я не сомневалась в этом. Если я и узнала что-то о Джоне за последние полтора месяца, так это то, что замок для него-любимое детище, о котором он печется больше, чем о чем-либо на свете.

Но я никак не ожидала, что в этот момент Джон обернется в мою сторону, возьмет мою руку в свои ладони и скажет:

— Спасибо, что поддерживала меня всё это время.

Я слегка покраснела. Глупая!

И тут Джон заметил омелу, украшающую пространство между рядами и висевшую прямо над нашими головами.

— Смотри-ка, омела! — улыбнулся он.

Следующее произошло так быстро, что я едва успела перевести дыхание. Джон наклонился ко мне и поцеловал. Легкий, почти ничего не значащий поцелуй в губы. Но мое глупое сердце заколотилось сильнее. Тем более обидно, что Джон после этого вернулся к покупкам как ни в чем не бывало.

Вечером, когда наша великолепная четверка с тяжелым сердцем вынуждена была вернуться к своим обязанностям — изображению исторических персонажей и отпустить Лиззи, я наконец смогла заполучить подругу для разговора наедине.

Мы пришли в мой кабинет, он же был одновременно малой библиотекой. Лиззи не без интереса осмотрела портрет леди Джулии и, спросив, не расчистила ли я еще настоящую подпись автора, сказала, что, пожалуй, посмотрит в каталогах, где, когда и над чем работал Джордж Ротшильд в годы создания этого портрета. Вернее, конечно, посмотрит не сама Лиззи, а её друзья или друзья друзей. Но информацию она достанет.

Я и сама несколько раз думала над этим вопросом. И меня подмывало спросить Джона, заказывал ли он экспертизу картины. Стиль, тона, способ нанесения краски — всё говорило о возможности именитого авторства. Вместе с тем Ротшильд был популярен в те годы. Наверняка, множество неизвестных портретистов подражало ему. Джон, с его скрупулезностью по отношению ко всем сведениям о замке, точно знал бы такие детали. И всё же я бережно заносила все свои открытия в реставрационный дневник, чтобы впоследствии проконсультироваться с рядом коллег, которые занимались изучением работ Ротшильда.

Лиззи тем временем сменила тему:

— Знаешь, я привезла тебе подарок. И не один, а даже два.

— Ох, Лиззи. Мы ведь договаривались!

Несколько лет назад мы с самым близким кругом друзей взяли друг с друга клятву не дарить на рождество и новый год ничего больше, чем теплые пожелания. Связано это было с банальными неудобствами вроде того, что именно из всего разнообразия ненужных вещей купить? Сколько потратить и не опростоволоситься, чтобы не потратить больше, меньше других? Ну, и в отношении Лиззи — не забыть вообще купить подарок.

— Ну, это не совсем подарок, — хитро улыбнулась Лиззи, — скорей я отдаю тебе платье, которое просто не подошло мне.

Конечно, Лиззи выше меня на добрых десять сантиметров, и её фигура близка к фигуре подиумной модели. Тогда как мне до этого совершенства далеко.

Между тем платье было абсолютно новое. Видимо, только из шоу-рума. И фирма моя любимая.

— Спасибо, — обняла я подругу.

— Не за что. Сможешь надеть что-то кроме своего дурацкого свитера, — подмигнула она.

— Всё. Волшебство рождества утеряно с твоими последними словами, — заметила я.

Мы обе рассмеялись, и Лиззи вынула из сумки второй подарок.

Это был небольшой конверт, перевязанный нарядной лентой.

— Я тут читала Чарльза Вортэла. Кстати это именно он ввел в моду турнюр. И, ты не поверишь, среди его записей я нашла упоминание замка Кеннет Кастл. А именно его хозяйки — леди Джулии, с которой ты теперь так дружна. Мне подумалось, что тебе будет интересно, и я сделала ксерокопию.

Я приняла конверт с гораздо большим рвением, чем следовало. Стоит признать, что леди Джулия и замок стали интересны мне. Видимо, Джон заразил меня своей увлеченностью.

Лиззи улыбнулась.

В этот момент началось очередное световое шоу. И мы бросились к окнам.

После Лиззи уезжала в город на ночном экспрессе.

— Я даже жалею, что дела уже ждут меня в Лондоне, — поделилась она, когда я подбрасывала её до станции на «Лапочке», — в замке оказалось много интереснее, чем я думала.

— Раза в четыре поинтереснее? — спросила я.

— И не только. Кстати, твой Джон — прелесть. Хоть и англичанин.

Лиззи, с её рыжей шевелюрой, считала себя истинной ирландкой. И поэтому к англичанам относилась с пренебрежением и даже неким недоверием.

— Пожалуйста, не забудь про мое платье, — тем временем напутствовала Лиззи, — оно счастливое.

— Я думала, что это просто новое платье, — удивилась я.

— Я его заговорила, — прошептала Лиззи.

С этими словами она чмокнула меня в щеку и скрылась в вагоне поезда. Я с грустью смотрела ей вслед. И какая-то часть меня отчаянно хотела уехать из замка вместе с Лиззи. А другая — знала, что это уже практически невозможно.

Вернувшись, я не удержалась, сразу взялась за отрывки из дневника Чарльза Вортэла.

«Суровый Уэльс не радует нас погодой, и если бы не обещание, данное тетушке Кэтрин, то я непременно бы уехал первым же дилижансом, направляющимся в Лондон. Но я обещал быть послушным. И 'душечкой». Побыть с тетушкой в память о почившей летом матушке. Что снова приводит меня к теме суровой Уэльской погоды. Постоянные ветра, гуляющие по равнинам днем, ночами подкрадываются к домам и завывают возле них, как дюжина проклятых душ. Не знаю, как терпит это тетушка? Разве что спасает её небольшая глухота…

Небо над нами серое, как и одежда местных жителей. Абсолютно неприглядное. Порой с него валится мелкий снег, едва покрывающий землю. За всё время своего пребывания здесь, я ни разу не бывал у моря, хоть и страстно мечтал о прогулках еще на пути из Лондона. Но погода не располагает наслаждаться ледяным бризом, наверняка, там присутствующим. Не знаю, сколько еще я выдержу эту провинциальную пытку и смогу ли выполнить обещание пробыть в Уэльсе до рождества?'

Я отложила документ и посмотрела в окно замка. Даже спустя более чем сто пятьдесят лет за окном мало что изменилось. Погода стояла столь же «дивная», как и в описываемые Вортэлом дни. Впрочем, на мой взгляд, кутюрье привередничал. Лично я находила в Уэльсекрасоту даже в самые серые дни. Однако дальше повествование шло несколько веселей. И куда интереснее для меня.

'Сегодня мои мольбы наконец были услышаны. Небо прояснилось. Ветер стих. Вместо непонятной измороси начал падать пушистый снег. Я взял Джекса и отправился с ним на прогулку вдоль морского побережья. И правду говорила моя покойная матушка, есть в этих местах дикое очарование и первозданная красота.

Целью своей прогулки я наметил маяк, украшающий величественную скалу, буквально врезающуюся в море. Там, у доброго радушного смотрителя, я встретил еще двух гостей.

Высокий статный мужчина, оказался ни кем и иным, как самим лордом Кеннетом. Я спросил, кто его очаровательная спутница, и лорд Кеннет ответил, что это сама леди замка. На что дама смутилась и столь прелестно опустила глаза, что даже я залюбовался ею. О леди Кеннет я много слышал в Лондоне. В салонах хвалили её вкус и стиль. А также постоянно говорили, что она — одна из самых ярких светских красавиц современности.

Однако я, пребывая в постоянных разъездах между Лондоном, Ниццей и Марселем, поэтому никогда не встречал её лично. И вот теперь познакомился с ней в этой глуши. Какая удача!

Оказалось, семья очень привязана к родовому гнезду-замку Кеннет Кастл, и старается выбираться в Уэльс как можно чаще, чтобы побыть вдали от безумной толпы.

Снова удача для меня!

В приятной беседе мы все совершили прогулку вдоль берега, после чего лорд и леди Кеннет были столь любезны, что пригласили меня с тетушкой на ужин в замок.

Теперь голова моя была забита приятным предвкушением вечера в прекрасной компании, и Уэльс уже не казался таким серым'.

Следующая запись была датирована 24 декабря 1863 года. Невольно, я замерла. Интересно, встретит ли Вортэл в замке моих старых друзей: Гвендолин и её маленьких воспитанников — Томаса и Эшера Прата? Но в записях меня ждало некое разочарование. Вортэл восхищался современными удобствами замка. Отличным ужином. Дорогим вином. Но ни слова не упомянул о детях и их гувернантке. Хотя моей леди Джулии он буквально пел комплименты.

'Рождественский ужин в Кеннет Кастл превзошел все мои ожидания. И украшением его, безусловно, была прекрасная хозяйка замка-леди Кеннет. Я, привыкший к свету и людям, обитающим в нем, никак не мог даже представить, что леди Кеннет будет столь открытой и чистой по нраву. Она мила со всеми гостями замка, будь то местный викарий или лондонский друг лорда Кеннета. Её незримое присутствие ощущается в каждой детали. Замок убран со вкусом. И обед, поданный нам, выше всяких похвал. Признаюсь, право, я давно не проводил время в столь приятном обществе! А если учесть, что среди приглашенных в замок оказался и мой старый друг — месье Лерус, вечер оказался просто восхитителен!

Тетушка также осталась более чем довольна проведенным временем. Несмотря на то, что она проживала в окрестностях Кеннет Кастл почти всю свою сознательную жизнь, пути её ни разу не пересекались с семьей Кеннет. С её слов, люди поговаривали, будто Кеннеты — высокомерные и чопорные люди. Но сегодняшний вечер уверил нас всех в обратном. Кто-либо редко встречал более приятную молодую пару, чем лорд и леди Кеннет. И я был искренне рад пожелать им счастья и здорового пополнения в семье, когда мы покидали замок в конце вечера'.

Я отложила ксерокопию, привезенную Лиззи. Что ж, приятно знать, что леди Джулия была не только хорошо внешне, но и добра сердцем. К тому же запись датировалась 1863 годом. Так же, как и портрет. Который, судя по изображенному на втором плане маяку, был написан под влиянием атмосферы Кеннет Кастл. И всё же… Меня отчего-то волновало отсутствие упоминания о племянниках, и мне не терпелось прочесть ту часть дневника Гвендолин, что была посвящена приезду леди Кеннет. Но сегодня — рождество. А я и так потратила слишком много времени на записки Вортэла. Теперь же пора помочь Джону на кухне. А потом не забыть и про себя, не могу же я на ужине выглядеть хуже индейки? Поэтому я лишь погладила корочку дневника моей заочной подруги и побежала расправляться с делами.

Рождественский сочельник было решено провести в кругу друзей. Среди приглашенных, конечно же, были Генри с Мэри, Артур, Гай, Робин и Ланс, настоящих имен которых я так пока и не узнала, и еще несколько знакомых Джона, приехавших из Лондона.

Сначала я предполагала, что ужин, как и обычно, состоится на кухне. Но Джон невероятно удивил меня, в последнюю минуту заявив, что переместил все мероприятие в рыцарский зал. Более того, всё обслуживание вечера возьмет на себя фирма по выездным банкетам, и из моей помощи остается лишь привести себя в надлежащий вид. Тут я сотню раз поблагодарила Лиззи за подаренное платье. Иначе, мне было бы абсолютно нечего надеть на этот семейный праздник.

Но Лиззи старалась не зря. Маленькое черное платье село на меня идеально. Строгое и закрытое спереди, оно имело роскошный вырез на спине. И впервые за долгое время я почувствовала себя по-настоящему стильной.

Вечером, когда я была уже почти готова, в мою дверь постучали.

Джон.

В этот вечер он тоже выглядел по-другому. В дорогом костюме, причесанный, без привычных мне очков… Он производил впечатление совершенно другого человека. Вовсе не того милого Джона, к которому я так привыкла. И впервые за всё время нашего знакомства, я увидела в нем именно лорда Кеннета. Хозяина Кеннет Кастл. Мне стало немного неуютно в его обществе. Один на один в этой маленькой комнате. Тем более что Джон, зайдя внутрь, изучал меня столь же пристально, как и я его. На мгновенье мне даже показалось, что в глазах его блеснул огонек. Как у зверя перед прыжком. Снова пришла мысль, что я абсолютно не знаю Джона. Но это впечатление быстро испарилось, едва мы заговорили, причем оба одновременно и о полных глупостях, видимо, осознав, что некрасиво вот так стоять и разглядывать друг друга молча.

— Ания, ты такая красивая сегодня…

— Спасибо. Ты тоже прекрасно выглядишь.

— Да. Сегодня приедут люди из Лондона. По моему приглашению. Я хочу произвести на них приятное впечатление.

— Думаю, у тебя это получится.

— Надеюсь.

Снова повисла пауза. Джон скользнул взглядом по моей спине, потом немного смущенно улыбнулся и сказал.

— Я зашел подарить тебе рождественский подарок. Я не хочу делать этого при всех. Но просто хочу, чтобы ты знала…

Тут он достал какую-то коробочку и протянул её мне.

— Реставратором или нет, тебе всегда рады в Кеннет Кастл, — сказал он.

Я открыла подарок. Внутри оказался брелок в виде старинного ключа.

— Это копия ключа от ворот замка, — пояснил Джон, — уменьшенная, конечно.

— Спасибо, — пробормотала я, тронутая и растерянная одновременно, — у меня тоже для тебя кое-что есть.

Я хотела достать дневник Гвендолин, который абсолютно честно решила отдать Джону на рождество, но раздался грохот. Мы с Джоном выбежали на звук и увидели, что одна из ваз, стоящих в нише в коридоре, упала на пол.

Джон выругался. Потом посмотрел на часы и сказал, что нам уже пора.

До вечера сочельника я уже бывала в большим зале дважды.

Первый раз, когда мне показывал его Джон, и второй раз, когда ребята показывали его Лиззи. Но при тусклом свете декабрьского дня зал был совсем иным. Теперь в камине горел огонь, огромная люстра, свисающая с потолка, также дарила много света. Правда, свечи были заменены лампочками, но от этого зрелище было не менее величественным. И подлинным украшением зала служила рождественская ель. Как и, главное, когда Джону удалось доставить её незамеченной, я не могла и представить.

Ужин проходил хорошо. Джон был само очарование, как и всегда, но, вместе с тем, я постоянно ловила себя на мысли, как мало я его знаю. Люди, приглашенные им из Лондона, оказались крупными инвесторами, заинтересованными в Кеннет Кастл в качестве летней площадки для разных мероприятий.

Джон был с ними обходителен, вежлив, но ни на секунду не давал забыть, кто является хозяином замка. Невольно, я вспомнила его е-майлы. Сухие. Касающиеся исключительно моей работы. Оттого мне и сложно было поверить, что милый растрепанный парень в очках и есть тот самый надменный лорд Кеннет. Но теперь я четко видела, что это действительно так.

Я обвела взглядом остальных собравшихся за столом.

Кроме уже знакомых мне Генри с Мэри, а также ребят, Джон пригласил местного викария с женой, похоже, это было славной английской традицией, от которой не отступал ни один лорд Кеннет, и еще нескольких горожан.

Все они были отлично знакомы между собой, и им не составляло труда хорошо проводить время. Так, викарий рассказывал курьезные случаи о своей работе, не называя имен, но каждый за столом прекрасно знал, о ком из соседей идет речь.

Единственной, кто выбивался из общего веселья, была Мэри.

Я не раз замечала, что той неуютно в замке. Это проявлялось в озабоченном и даже немного испуганном выражении на её добродушном лице, и в том, как женщина периодически оглядывалась по сторонам, словно боясь чего-то.

Между ужином и десертом было решено сделать перерыв, чтобы развеяться и подышать. Джон мгновенно скрылся куда-то с инвесторами, Генри увлеченно спорил с Гаем и Робином о последнем матче сборной Соединённого Королевства, Артур и Ланс удалились, скорей всего покурить, остальные гости также разошлись, и я волею судеб осталась наедине с Мэри.

Сначала мы поговорили о погоде, потом о рецепте пирога, который меня не столь уж сильно интересовал, а дальше разговор не клеился. Что было странно. Каждый раз, когда я заезжала в «Старый замок», Мэри была более чем словоохотлива. Мы болтали о городе, об их с Генри молодости, о Лондоне и о делах гостиницы. Я рассказывала о родном Санкт-Петербурге и о своей семье. В каком-то плане мы были почти друзьями.

— Вам не нравится в Кеннет Кастл? — тихо, но прямо спросила я.

Мэри передернула плечами:

— Это так заметно?

Затем, слегка улыбнувшись, она добавила:

— Только не говорите об этом Джону.

Мы обе посмеялись приватной шутке, и я набралась смелости спросить:

— Почему?

Мэри вздохнула:

— Это может показаться странным, и, наверное, я лишь сгущаю краски, но это старый замок. Он был за сотни лет до нас. И простоит еще не одну тысячу лет. Я близко дружила с Маргарет Кеннет, бабушкой Джона. Помню, как бессчетное число раз Маргарет приглашала меня сюда. И вот теперь её нет. А замок всё тот же. Мы для него лишь песчинки, заброшенные сюда временем… — Мэри снова зябко передернула плечами. — Не знаю, как еще это объяснить?

В этот момент к нам подошел Джон. Ни одна из нас не заметила, как он вернулся в зал, и мы обе невольно вздрогнули, увидев его рядом.

— Простите, я помешал вам секретничать? — улыбнулся он своей теплой мальчишеской улыбкой.

— Нет, что ты? — ответила я. — Мы обсуждали рождественское дерево. На нем очень красивые игрушки.

Мэри с благодарностью посмотрела на меня. Джон же взглянул на ель.

— Они очень старые. Почти каждая имеет свою историю, — сказал он. — Смотри.

Джон указал на небольшую хрустальную балерину.

— Мой отец подарил танцовщицу матери в день их помолвки. Мама занималась балетом, и он сделал ей предложение на рождество. Кольцо было привязано шелковой лентой к ножке балерины.

Голос Джона, обычно такой твердый и уверенный, был необычайно тих. Казалось, будто ему больно говорить эти слова.

— Красивая семейная история, — пробормотала я, понимая, что случайно приоткрыла тот потайной ящичек души Джона, который он сам старался всегда держать закрытым.

Джон молчал, всё еще глядя на елку.

Мне захотелось подойти к нему, прикоснуться, обнять…

Внезапно двери в залу отворились. Весь свет погас в тот же миг, и в дверях появилось нечто. Развевающееся на ветру белое платье. Глубокие впадины глаз. Лицо больше похожее на череп. Седые волосы, распущенные по плечам.

Кто-то из гостей вскрикнул. Бокал, который держала Мэри, со звоном упал на пол.

Призрак вплыл в залу и принялся кружиться по ней. Затем остановился столь же внезапно. Раздалась музыка. «Макарена». И привидение начало лихо вытанцовывать под неё популярные некогда па.

Снова зажегся свет. К нам, хохоча, ввалились Артур и Ланс.

— Дамы и господа! — провозгласил последний. — Позвольте представить вам призрак Кеннет Кастл!

Он взял под руку ряженную, и та сделала несколько шутливых поклонов.

Все в зале весело рассмеялись. Даже Мэри. И только у Джона на лице промелькнуло мрачное выражение. Или мне показалось? Так как через мгновение он уже смеялся вместе со всеми.

Потом я читала дневник Гвендолин, размышляя, не видела ли Мэри в замке нечто потусторонее? Может быть, знаменитую белую даму? А Гвендолин? Ведь замок был старым и при ней тоже.

'Сегодня в Кеннет Кастл приехала его хозяйка — леди Джулия. Вся прислуга, а также мы с мальчиками, выстроились на улице встречать её. По словам Листона, это традиция, нарушать которую леди замка не разрешала.

Говоря это, старик, к которому я уже успела проникнуться симпатией, выглядел весьма напуганным. Остальные слуги, кажется, разделяли мнение дворецкого, и потому в замке царила тяжелая и мрачная атмосфера. Что же до виновницы торжества, то леди Джулия и её друзья не торопились появиться, заставляя нас ждать их на удушливой уличной жаре. Мальчики изнывали, одетые в свои лучшие костюмы и застегнутые на все пуговки. Я хотела спросить лорда Кеннета разрешения для детей навестить тетушку чуть позже, и при менее удушающих обстоятельствах. Но его нигде не было видно. Похоже, это был единственный человек, не заинтересованный в приезде своей леди. Наконец, когда солнце уже стояло в зените, а экипажей леди Кеннет не было даже на горизонте, я приняла собственное решение.

— Томас, Эшер, — обратилась я к мальчикам, — бегите переодеваться. Мы идем на пляж.

Просить моих подопечных дважды не пришлось. Зато Листон кинул на меня взгляд, полный ужаса.

— Мисс Баррет, нам велено встречать хозяйку и гостей ровно в двенадцать дня у дверей замка.

— Сейчас уже час, — разумно заметила я, — думаю, дети смогут и позже поздороваться со своей тетушкой.

Листон и другие посмотрели на меня словно на умалишенную, но ничего не сказали.

Когда мы с мальчиками вернулись в замок, тот уже был полон гостей. Право, я никогда не видела, чтобы в Кеннет Кастл были ярко освещены почти все окна, и никогда еще замок не был таким шумным, как в тот день.

Мы с мальчиками тихонько прошмыгнули внутрь через один из черных ходов. В комнатах, выделенных под детские, не было ни души. Видимо, все слуги были задействованы в главных залах. Поэтому я сама помогла мальчикам переодеться и привести себя в надлежащий вид, после чего мы направились в сторону столовой, где обычно в это время подавали ужин. Но по пути нас встретила Розмари-экономка лорда Кеннета. Она предупредила, что столовая сейчас занята леди Кеннет и компанией её друзей. И что леди была крайне недовольна тем, что племянники не встретили её, как подобает.

Так что лучше нам отужинать на кухне.

Эшера такой расклад вполне устраивал. Что до Томаса, то я видела, как лицо его на мгновенье исказила обида. Юным джентльменам в его возрасте сложно мириться с несправедливостью. Но скоро он смог совладать с собой, и мы втроем отправились на кухню.

— Даже дядюшка сбегает от этой мегеры, — пробормотал по пути Томас, — почему мы должны терпеть её?

Мне было нечего ответить, но слова его заставили меня задуматься. Мы, и вправду, не видели лорда Кеннета вот уже несколько дней. Неужели, он уехал из замка? И это тогда, когда домой вернулась хозяйка.

На следующий день леди Кеннет сама почтила нас своим визитом.

Это было днем. Я давала мальчикам урок географии, когда дверь классной комнаты вдруг отворилась, и в комнату вошла она, леди Джулия Кеннет.

Одетая с иголочки от самых модных домов, она поражала своей роскошью.

Не раз я слышала, что жена лорда Кеннета-одна из самых красивых женщин своего времени. И это, наверное, было правдой. Хотя я предпочла бы посмотреть на неё без всех этих теней, помады и пудры, что были наложены на её лицо.

— Добрый день, тетушка!

Мальчики вскочили с места и отчеканили свои слова, как солдаты. Но леди Джулия не удостоила их и взглядом. Я также встала с места и сделала почтительный реверанс.

— Я ожидала, что уивжу вас вчера на крыльце замка, — сухо сказала тем временем леди Джулия.

Мальчики молчали, и тогда хозяйка замка посмотрела на меня. Глаза её показались мне мутноватыми и недобрыми. Невольно по спине пробежал холодок, но я ответила:

— Вчера я взяла на себя смелость увести детей, чтобы они не перегрелись на солнце.

Леди замка ухмыльнулась:

— А кто вы такая, чтобы брать на себя смелость? — спросила, нет, злобно прошипела она.

— Меня зовут Гвендолин Баррет. Я — их гувернантка.

Леди Джулия прошлась вокруг меня, будто я была статуей или обыкновенной бездушной вещью.

— Запомните, милочка, здесь хозяйкой являюсь я. И если я скажу стоять и ждать, то будет так, как я сказала.

Слова её, глупые, взбалмошные, жестокие внезапно вызвали во мне целую бурю. Да, она может быть хозяйкой замка. Но мы не вещи в нем. Особенно дети.

— Миссис Кеннет, — ответила я, стараясь смотреть леди Джулии в лицо, — Я — гувернантка этих мальчиков и отвечаю за их благополучие. И буду делать всё так, как лучше для них.

Леди Кеннет поняла мои слова. Скривила губы, отчего лицо её стало выглядеть старше лет на десять, и прошипела:

— Посмотрим, долго ли вам еще придется заботиться об их благополучии.

После, даже не попрощавшись с мальчиками, она покинула комнату'.

Я отложила дневник. То, как Гвендолин описала леди Джулию, никак не вязалось в моей голове с портретом, реставрируемым мною. Ещё в художественной школе нас учили читать людей по их лицам. У леди Джулии были своеобразные, но по-своему красивые черты. Широкий лоб и немного заостренный подбородок говорили об её бесконечном оптимизме. Брови были ровными, означающими такую же прямоту характера. Миндалевидные глаза были поставлены широко. Они казались живыми и излучали тепло. Моя леди Джулия была добра, нежна и прекрасна.

Я работала над портретом уже почти два месяца. Каждый день смотрела на это лицо. И не видела в нем той взбалмошной жестокости, что описала в дневнике Гвендолин.

В смешанных чувствах я снова обратилась к дневнику. Но следующая запись, сделанная, кажется, вечером того же дня, (обычно Гвендолин подписывала даты), рассказывала совершенно о другом. Вернее, в этой записи был какой-то бред. И мне пришлось перечитать строки несколько раз, чтобы понять, что к чему.

'Я знаю, что мне не стоит писать об этом. Но если я не расскажу о Нем хоть кому-то, пусть даже дневнику, то сойду с ума. Он здесь! В Кеннет Кастл! Замок — это с амое удаленное от проклятого Лондона место! Но Он здесь!

Мы с мальчиками шли по коридору, когда он вышел навстречу нам, окруженный несколькими джентльменами и дамами из тех, что приехали с леди Джулией. Один взгляд, брошенный на нас вскользь, и он узнал меня! Могу поклясться в этом! Это было видно по улыбке, по поклону, что он отвесил мне, когда мы разминулись, по озорному блеску его глаз. Я быстро опустила голову. Постаралась скрыться во тьме. Но он узнал меня. Это правда. Что делать? Бежать из замка — глупо. И я не сделала ничего дурного. Всё только ради Луизы. Почему сейчас?'

Я быстро перешла к следующей записи, надеясь, что узнаю причину такого беспокойства Гвендолин. Но, кажется, выплеснув чувства, та несколько успокоилась.

«Как глупо и смешно мне было волноваться на днях. Мы виделись и говорили. Он человек чести, и то, что было в Лондоне, наша с ним тайна. Он так сказал мне. А у меня нет причин ему не верить».

Гвендолин, что же ты скрываешь?

Твердо намеренная узнать секрет свой знакомой незнакомки, я продолжила читать дальше.

Но следующие несколько записей не несли в себе ничего интересного. Напротив, это было весьма сухое повествование о днях, проведенных в Кеннет Кастл. Гвендолин и её воспитанники гуляли по направлению к маяку, наблюдали за звездами в подзорную трубу, подаренную племянникам лордом Кеннетом, старались не попадаться на глаза тетушке Джулии, и, кажется, это было всё, что они делали. Единственным более-менее ценным фактом оказалось то, что самого лорда Кеннета в замке в то время действительно не было. Похоже, он неособенно ценил общество жены и её друзей. Я уже совсем отчаялась найти хоть какой-то ключ к словам Гвендолин, как предпоследняя запись дневника поразила меня.

'Вот и пришел мой последней день работы в Кеннет Кастл. Более того он же мой последний день в роли гувернантки. Больше, я в этом абсолютно уверена, меня не возьмет к себе ни одно уважающее себя семейство. И виной всему моя безмерная глупость.

Сегодня леди Джулия вызвала меня к себе. Листон, принесший это известие, был бледным, словно первый снег. В этом замке все знали, если хозяйка хочет поговорить, то это не к добру. Тем не менее, добрый старик уверил меня, что леди Джулия не может что-либо решать без разрешения мужа. И мне не о чем волноваться.

Однако разговор наш состоялся.

И я вышла из него проигравшей.

— Мисс Баррет. Как славно, что вы зашли! — притворно улыбнулась леди Джулия, едва я переступила порог кабинета.

Того самого, что обычно занимал её муж и где эта разряженная и напомаженная женщина выглядела не более чем нелепым цветным пятном.

— Сегодня утром пришло письмо из Лондона. Королевская военная академия готова принять моего дорогого Томаса в этом году.

— Я искренне рада этому событию, — ответила я.

И это было действительно так, Томас мечтал о карьере военного. Да, путь его будет не легок. Но я верила в мальчика и желала ему счастья.

Леди Джулия же продолжала играть очень заботливую тетушку.

— Что же до Эшера, то он, конечно, мог бы остаться здесь, в Кеннет Кастл, под вашим крылом. Только вот… — в ыражение лица леди Кеннет стало хищным.

Напудренный нос изогнулся, словно клюв стервятника, когда она продолжила:

— Увы. Эшер поедет в закрытый пансион для мальчиков. Ведь я не могу доверить его воспитание столь порочной особе, как вы!

Последнее было произнесено с видимым торжеством, и внутри меня все перевернулось.

— Да-да, милочка! — победоносно взглянула на меня леди Джулия. — Я получила письмо от одного доброго друга, заинтересованного в благополучии детей. И там мне подробно рассказали, как именно вы жили в Лондоне!

Дальше шли условия моего немедленного отъезда из замка. Так как, по словам леди Джулии, такой, как я, не место рядом с детьми.

Здесь мне следовало оправдываться, плакать, говорить, что я лишь зарабатывала денег для себя и своей младшей сестры. Но еще собираясь к леди Джулии, я поклялась себе, что чтобы не случилось, эта женщина не увидит моих слез.

— Вы всё сказали? — спросила я её после окончания тирады.

Леди Кеннет лишь удивленно похлопала глазами. Рот её при этом смешно открылся. Будто у сломанного щелкунчика.

— Тогда прощайте.

Развернувшись, я вышла из комнаты, попутно гадая, откуда леди Джулии стал известен мой маленький секрет. Ответ не заставил себя долго ждать. На лужайке внутри Кеннет Кастл, пользуясь отсутствием хозяина замка, играл со своими сыновьями мистер Прат.

Когда я появилась на горизонте, он отослал мальчиков, а сам направился ко мне.

— Мисс Баррет! Какая встреча! — с деланным дружелюбием воскликнул он.

И по злобе, таившейся в его глазах, я поняла: роль доброго друга сыграл он.

— Не знала, что вы друзья с леди замка, — холодно сказала я, стараясь не показывать бушующих во мне чувств.

— Да. Леди Джулия очень добра к нам с мальчиками, — злорадно ухмыльнулся Прат.

— Я искренне поздравляю вас с этим, — вежливо ответила я, желая пройти дальше и попрощаться с Томасом и Эшером.

Но Прат, явно желая насладиться местью, схватил меня за локоть:

— А ты думала, я не узнаю твою тайну, маленькая дрянь? — сбросил он свою маску приличного человека из общества.

В этот момент на улицу вышли несколько человек из свиты леди Джулии. Эти милые дамы и господа смотрели в нашу с Пратом сторону с огромным интересом, и мой недруг вынужден был отпустить меня.

Вырвавшись, я бегом бросилась к мальчикам. Обняв каждого из них, я плакала. Нет, мне не жалко места в Кеннет Кастл. И я не стыжусь своей жизнии своих секретов. Но мне жаль этих детей. И лишь о них будет болеть мое сердце'.

Вот так. Гвендолен покинула Кеннет Кастл. И мне когда-нибудь придется это сделать, надеюсь, что это произойдет очень нескоро.