История ансамбля "Битлз"

«КАВЕРН-КЛАБ»

Из своей первой гастрольной поездки «Битлз» вернулись усталыми, измученными, в дурном настроении и с ощущением какой-то неопределенности. Они были растеряны, им было стыдно — ведь их по существу выгнали. Долгое время они не хотели друг друга видеть.

Отсиживаясь дома, Джон подводил итоги. Несмотря на печальный финал, поездка в Гамбург не прошла даром. Группа имела успех, у нее появились поклонники и почитатели, ребята приобрели житейский и сценический опыт, познакомились с другой культурой и интересными людьми Более того, «Битлз» окрепли профессионально, стали выносливыми, научились делать «настоящее шоу», завоевывать публику своей шумной, неистовой музыкой и естественным, свободным и независимым поведением на сцене. Можно было считать, что у группы появился собственный стиль: «Битлз» стали «Битлз».

Прошло уже три недели, как они вернулись домой. Надо было что-то делать. И Джон решился. Он позвонил Полу и сказал, что нужно собраться.

Они опять начали репетировать. Пол удирал с работы, перемахивая через забор. Пока он не был намерен оставлять «Масси энд Коггинз». Ему там нравилось, хотя он еще ни разу не выполнил норму — наматывал от силы полторы катушки в день, когда другие делали до четырнадцати. Дополнительно к основной работе он взялся приготавливать чай для всего цеха и за все получал 7 фунтов в неделю. Это были небольшие, но зато собственные деньги. Через два месяца Пол уволился, потому что «Битлз» опять решили выступать.

Первый раз после возвращения они играли в «Касбахе» у Моны Бест. За несколько дней до этого в городе появилось множество плакатов: «Возвращение легендарных „Битлз"!» Плакаты нарисовал друг Пита Беста Нил Аспинол, который учился в Ливерпульском институте, знал Пола и Джорджа. Из Гамбурга Пит писал, что группа пользуется большим успехом. Узнав о том, что «Битлз» возвращаются, Нил решил сделать Питу подарок и нарисовал эти афиши.

В «Касбахе» битлзов встретили очень тепло. По мнению Нила, «они стали просто великолепными». Джон, вспоминая этот вечер, говорил: «Мы впервые были на сцене самими собой. Мы вдруг увидели, что популярны, и подумали, что играем хорошо. Это было впервые в жизни».

Они играли громко, неистово, эмоционально. Это был рок-н-ролл, который «Битлз» исполняли еще до отъезда в Гамбург. Но теперь прибавилось больше шума: Джон и Пол скакали по сцене, что-то кричали публике, и все вместе притопывали и хлопали в ладоши. На сцене они держались просто, как обыкновенные ливерпульские парни, и были очень искренними. Они электризовали аудиторию, заставляя ее неистовствовать вместе с ними.

Группа обычно исполняла песни из репертуара американцев Джина Винсента, Чака Берри, Джерри Ли Льюиса, Бадди Холли, Карла Перкинса. Но «Битлз» не копировали этих певцов, а оставались такими, какими были, самобытными и оригинальными. Этим они реабилитировали рок-н-ролл, интерес к которому стал заметно падать.

В 1960—1961 годы благодаря усилиям дельцов шоу-индустрии музыкальный рынок оказался перенасыщен однообразными певцами, подражавшими Элвису Пресли, часто очень посредственными, а иногда и вообще бездарными. Им делали репертуар, внешность, учили их держаться на сцене. Иногда исполнители сами покупали себе имя и славу за большие деньги. Процветали хайпинг (Хайпинг — протаскивание музыкальной продукции с помощью специально организованной рекламы, подкупов, давления на нужных людей) и пэй-ола (Пэйола — получение взяток диск-жокеями, которые за это пропагандируют того или иного певца или группу, проигрывая как можно чаще их пластинки по радио, по телевидению, на танцах и т. п). В результате всех этих манипуляций и махинаций сцену наводнили солисты и группы «на один день», которые не вызывали энтузиазма у любителей рока.

Пока «Битлз» были в Германии, ведущее положение в английской поп-музыке занял Клифф Ричард со своей группой «Шедоуз». Клифф Ричард был красивым и респектабельным. Он одевался в классические светлые костюмы, носил галстуки и пел мелодичные песни. На сцене он не скакал и не вихлялся, как Пресли, а делал маленькие танцевальные шажки. Он первый из певцов рока обратился к жанру баллады, и его «Живая кукла» стала самым популярным английским синглом. Музыка, которую исполняли Клифф и его группа, была сдержанной, сентиментальной, чистой и точной.

«Битлз» были полной противоположностью «Шедоуз»! Буйные и непосредственные, на сцене они выглядели неряшливыми, не стремились казаться красивыми и гладкими. И в этом была их сила. Они ничем не отличались от своих слушателей.

Такими их увидел в «Касбахе» известный в Мерсисайде диск-жокей из «Каверн-клаба» Боб Вулер. Бобу было уже за тридцать, он был маленького роста, очень аккуратный, с короткой стрижкой и выглядел совсем немодным. В своем обычном, классического покроя костюме он скорее напоминал клерка. Однако он знал свое дело, великолепно правил в своем царстве и пользовался популярностью среди тинэй-джеров. Вулер видел «Битлз» и раньше в разных маленьких клубах, и уже тогда он понимал, что в них есть нечто особенное. Теперь он убедился в их незаурядности. Зная, что у них нет ангажементов, Боб решил им помочь, устроив приглашение в большой танцевальный зал Литерленда.

«Битлз» отправился в Литерленд в фургоне, который предоставил в их распоряжение швейцар из «Касба-ха» Фрэнк Гарнер. Публика рвалась в зал, приняв их за гастролеров из Германии, так как на афише было написано: «Битлз. Прямо из Гамбурга!». Джордж Харрисон вспоминает: «Мы и впрямь тогда были похожи на иностранцев в своих кожаных брюках и ковбойских ботинках. Играли мы тоже не так, как все, и были забавными и необычными». Концерт превратился в настоящую вакханалию. Все стремились к сцене, чтобы посмотреть на музыкантов поближе. А после концерта сотни юношей и девушек ринулись к фургону, чтобы получить автографы. Многие были удивлены, услышав английскую речь битлзов: «Как вы великолепно говорите по-английски!». А узнав, что ребята их земляки, ливерпудлийцы (Шутливое прозвище жителей Ливерпуля) пришли в неописуемый восторг.

Теперь группу стали приглашать и в другие хорошие залы, и везде зрители устраивали вакханалию, которая заканчивалась, как правило, дракой.

Летом 1961 года Боб Вулер поместил статью о «Битлз» в газете Билла Хэрри «Мерсийский бит». Вот ее изложение в некотором сокращении: «Почему так популярна группа „Битлз"? Она возродила первоначальный рок-н-ролл, корни которого уходят глубоко в песни американских негров. Они ворвались на сцену тогда, когда она была изнежена такими фигурами, как Клифф Ричард, и когда из музыки исчезли напор и экспрессия, которые будоражили эмоции. Битлзы разнесли в пух и прах эту пресытившуюся сцену, их музыка опять стала вызывать буйную реакцию слушателей. Это вокальная группа. Они не исполняют инструментальных номеров. Все музыканты очень разные и оригинальные. Играют они то, что нравится им самим, и делают это с огромным удовольствием. Силен в музыкальном отношении, неотразим внешне и величественно серьезен ударник группы Пит Бест — прямо-таки Джефф Чендлер (Известный американский киноактер, славившийся своей красотой и мужским обаянием) в облике тинэйджера. Удивителен диапазон голосов. Совершенно новый ритм. Каждый номер программы будто главный. Культ личности, но внешне ребята очень скромные, пока еще профессионально уязвимые, но уже. обретшие почву под ногами. Поистине феномен и крепкий орешек для любого промоутера. Таковы удивительные „Битлз". Я не думаю, что такие, как они, могут родиться еще раз».

В этом году «Битлз» считались лучшей группой в Ливерпуле. В залах, где они играли, было столпотворение. Люди приходили туда уже не потанцевать, а посмотреть на музыкантов. Теперь нужно было найти постоянное место для выступлений. Это новое место нашел им Боб Вулер, пригласив их в качестве постоянной группы в «Каверн-клаб».

«Каверн-клаб», или «Пещера», находился в центре Ливерпуля, в узком переулке, носящем название Матью-стрит, в подвале дома номер 8. Поблизости было много фруктовых и зеленных лавок, и с утра до позднего вечера разгружались грузовики. Поэтому улица не отличалась чистотой и здесь всегда стоял запах яблок и зелени.

В «Каверн» вели 18 ступенек. Когда-то здесь был винный погреб. Это было темное помещение, без вентиляции, со сводчатыми потолками. Запахи человеческого тела, еды, пива и табака насыщали три узких параллельных тоннеля с влажными кирпичными стенами. В среднем из них находилась эстрада, и он предназначался для танцев.

Владел клубом некий Рэй Маккол. Он купил это помещение в 1959 году и превратил его в джаз-клуб. Здесь играли джазовые оркестры, продавались пиво и бутерброды. С тех пор, как в Англии появилась мода на бит-музыку, Маккол стал приглашать и новомодные группы. Однажды здесь играли и «Куорримен». Ко времени прихода туда «Битлз» в «Каверн» попеременно с джазменами играла рок-группа «Роури Сторм энд Харрикейнз», и он стал фактически молодежным клубом, в котором постоянно толпились подростки. Здесь-то и командовал Боб Вулер, играя в этой взрывоопасной среде роль вождя и арбитра, заводилы и усмирителя.

Боб стал горячим пропагандистом «Битлз» и их помощником, а также их первым «толкачом». И то, что именно такой человек поддерживал группу, способствовало ее успеху. С января 1961 года «Битлз» регулярно устраивали здесь дневные концерты во время ленча для служащих окрестных учреждений.

У группы появилась постоянная толпа поклонников и особенно поклонниц. Девушек привлекала не только музыка, но и внешность новых музыкантов. Именно девушки стали первыми фанатами «Битлз». Большинство сходили с ума от Пита Беста. Но он был абсолютно недоступным, никогда не улыбался. Он сидел в глубине сцены, очень серьезный и даже как будто мрачный. Это еще больше распаляло страсти. Однажды Боб Вулер решил посадить Пита на авансцену, и это нововведение едва не закончилось «трагедией» — девушки решили стащить его со сцены, наверное, чтобы разобрать на сувениры. При каждом выходе Пита на сцену в зале раздавалось дружное «Ах!».

Многим нравился и Джон. Как неоднократно писала газета «Мерсийский бит», он привлекал своей непреодолимо влекущей мужской силой. Более интеллигентных девушек пленял элегантной внешностью, улыбкой и мягкими манерами Пол. Джорджем, хотя он был очень серьезным и сосредоточенным, восхищались самые молоденькие. Они считали его самым красивым в группе. Такой богатый ассортимент объектов поклонения вербовал все новых и новых почитательниц ансамбля и понемногу генерировал элементы массового психоза, столь необходимого для возгорания эстрадных «звезд».

«Битлз» играли в «Каверн» с декабря 1960 года по февраль 1962 года, и за это время Боб Вулер представил их 292 раза. Они очень любили этот клуб, потому что там собирались их сверстники, от которых сами музыканты ничем не отличались. Во время ленча слушатели ели свои сэндвичи, пили кофе. Музыканты тоже ели прямо на сцене и пили пиво, как все в зале. Это нравилось и аудитории, и «Битлз».

Играть приходилось очень много. Мать Джорджа Луиза Харрисон, которая была самой ревностной поклонницей группы и часто приходила в «Каверн», вспоминает: «„Каверн" была настоящей дырой. Там абсолютно нечем было дышать. По стенам струилась вода, пот лил ручьями с музыкантов. Вода иногда проникала в усилители, и случалось короткое замыкание. Джон по обыкновению что-то кричал публике, Пол тоже. Джордж был всегда сосредоточен, и когда его спрашивали, почему, он отвечал: „Я ведущий гитарист. Если ошибутся другие, никто не заменит, но я ошибиться не могу"».

Все, кто тогда видел битлзов на сцене, поражались тому, как легко и свободно они держались. Даже если выходила из строя аппаратура, они не уходили за кулисы, как это делали другие музыканты, а оставались и начинали петь вместе с залом какую-нибудь известную всем песенку, пока аппаратуру приводили в порядок.

Однажды в «Каверн» пришла разъяренная Мими. Она намеревалась стащить Джона со сцены за ухо, но ей не удалось протиснуться к сцене. Луиза Харрисон, которая оказалась рядом, сказала: «Ну разве это не потрясающе, миссис Смит?» Мими все это не трогало. Она повернулась к Луизе и отчеканила: «Я очень рада, что хоть кто-то так считает. Но из-за таких, как вы, мы все потеряли покой».

Правда, Мими здесь немного преувеличивала. Потеряла покой только она. Мона Бест всячески поощряла сына, Луиза тоже, даже Джим Маккартни забегал в «Каверн» и приносил ребятам что-нибудь перекусить.

ОПЯТЬ ГАМБУРГ

Не забывали «Битлз» и в Гамбурге. Владелец «Горячей десятки» Питер Экхорн опять пригласил их к себе. На этот раз он сам оформил все необходимые документы, чтобы не повторились недоразумения, которые в прошлый раз вынудили музыкантов так поспешно ретироваться. Экхорн предложил играть в его клубе ежедневно с 7 вечера до 2 ночи, а по воскресеньям — до 3 ночи и обещал платить каждому по 40 фунтов в неделю. Такие условия контракта «Битлз» устраивали. Поехали они в Гамбург охотно, потому что топтание на одном месте в ливерпульских клубах и танцзалах не предвещало никаких перспектив, а в другие города их не приглашали.

В апреле 1961 года они начали работать в «Горячей десятке». Там уже выступала группа, солистом которой был Тони Шеридан. Все обрадовались встрече. В клуб сразу пришли старые знакомые — Астрид и ее друзья. Астрид сделала много фотографий группы, в том числе и студийные портреты.

Все было бы хорошо, если бы не небольшие размолвки между Полом и Стюартом. Пол покрикивал на Стюарта, постоянно делал ему замечания. Он претендовал на амплуа бас-гитариста и был убежден, что у него это получится лучше.

Стюарт прекрасно понимал, что он никудышный музыкант, и оставался в группе только ради Джона. Еще в Ливерпуле он хотел вернуться в свой художественный колледж, чтобы доучиться и получить диплом преподавателя живописи, но его там не восстановили. Стюарт был расстроен, потому что думал, что ему уже никогда не придется заниматься любимым делом. В таком настроении он поехал с «Битлз» в Гамбург. Но конфликт с Полом разрастался, и Стюарт все же оставил группу и поступил в гамбургский художественный колледж.

Пол стал играть на бас-гитаре. Так был сформирован окончательный инструментальный состав квартета «Битлз».

Во время этой поездки «Битлз» сделали свою первую запись на пластинку, правда, лишь в качестве группы, сопровождающей Тони Шеридана.

История записи такова. В Гамбурге в это время находился композитор и руководитель популярного в Западной Германии оркестра, автор знаменитой песни «Путники в ночи» Берт Кемпферт. Он был приглашен в качестве продюсера западногерманской фирмой звукозаписи «По-лидор рекордз» и имел право записывать музыкантов по своему выбору, но, конечно, талантливых и способных принести фирме успех и доход. Он выбрал Тони Шеридана, а тот попросил «Битлз» составить ему музыкальное сопровождение. Кемпферт поменял название «Битлз» на «Бит-бразес» («Бит-братья») (Некоторые исследователи утверждают, что «Бит-братья» — это совершенно другая группа), поскольку, по его мнению, «Битлз» звучало слишком неброско.

Кемпферт сам определил репертуар для записи, считая, что в немецкой аудитории вряд ли будет пользоваться популярностью рок-н-ролл. Песни, которые он выбрал, были известными, их исполняли уже многие певцы. Первая — «My Bonnie Is Over The Ocean» («Мой любимый где-то далеко за океаном») — считается шотландской народной песней. Впервые она появилась в песеннике «Студенческие песни» в 1881 году. В 1958 году ее спел Рэй Чарлз в стиле рок-н-ролла. Повествует песня о девушке, тоскующей по своему любимому, который плавает где-то в далеких морях. Однажды ей приснилось, что ее дружок мертв и похоронен в дальних странах. Она просит ветер, чтобы он вернул его, и ветер выполняет ее просьбу.

При записи в «Полидор рекордз» песню пел Тони Шеридан, а «Битлз» обеспечивали инструментальное и вокальное сопровождение — Джон и Пол подпевали Шеридану.

В этот же день записали «When The Saints Go Marching In» («Когда святые маршируют») и инструментальную пьесу «Cry For A Shadow» («Взываем к призраку» (англ. shadow — тень, призрак)) — пародию на Клиффа Ричарда и его группу «Шедоуз». Пьеса была написана Джоном Ленноном и Джорджем Харрисоном. А после этой пьесы Джон записал известную песенку, уже прочно вошедшую в их репертуар, «Ain't She Sweet» («Разве она не прелесть?»). За запись «Битлз» получили гонорар — по 300 немецких марок (26 фунтов стерлингов) каждый. Тут же Кемпферт подписал с «Битлз» контракт на издание их пластинок.

В июне 1961 года «Полидор» выпустила пластинку-сингл с двумя песнями. Она была распродана в количестве 100 тысяч штук и сразу попала в десятку самых популярных в Германии (В сентябре 1961 года «Полидор» выпустила мини-альбом, содержащий, кроме «My Bonnie» и «When The Saints», пьесу «Gry For A Shadow» и песенку «Why» («Почему»), но раскупался он плохо и занял только 48-е место в списке из 50-ти. В мае 1963 года пластинка была переиздана, потом ее переиздали еще раз в феврале 1964 года. 19 марта 1964 года вышел альбом «„Битлз" с Тони Шериданом», который представляет интерес не столько в музыкальном отношении, сколько как ценность для коллекционеров. Альбом переиздавался трижды. Когда «Битлз» стали знаменитыми, его раскупили в количестве 1 миллиона экземпляров).

Когда «Битлз» Вернулись в Ливерпуль в октябре 1961 года, они привезли эту пластинку для подарков друзьям, одним из которых был Боб Вулер. Вулер стал проигрывать ее на танцах в «Каверн» и в других клубах, и ли-верпульцы ею заинтересовались.

Дома группа постоянно выступала в «Каверн-клабе», хотя частенько играла и в «Касбахе». Росло число поклонников, становившихся все более фанатичными. Но «Битлз» забеспокоились: неужели им всю жизнь придется играть только в Гамбурге и Ливерпуле? Ведь больше ими никто не интересовался. Бесперспективность угнетала и порождала неуверенность в себе. Они теряли надежду, что когда-нибудь удастся выйти из этого замкнутого круга.

Джон был в особенно тяжелом состоянии духа. Он писал в Гамбург Стюарту письма, в которых сквозили тоска и разочарование. Посылал он в Гамбург и свои стихи, которые тоже были переполнены страданием и тоской. От Стюарта приходили такие же невеселые послания. Несмотря на то, что он женился на Астрид и занимался живописью, у него не было покоя: в конце 1961 года у него начались мучительные приступы головной боли.

Джон понимал, что нужно выходить за пределы Ливерпуля. В Англии пользовались популярностью только те группы, певцы и инструменталисты, которые работали в Лондоне. Но как туда попасть? Как сделать, чтобы их заметили? Опыт музыкального шоу-бизнеса говорил: нужен организатор выступлений, приглашений, рекламы, имиджа, грамзаписей и многих других видимых и невидимых публике сторон жизни музыкантов. Словом, требовался свой менеджер. Но где его было взять? Известно, что менеджеров не выбирают. Они приходят сами, если приходят. Значит, нужно было ждать случая.

БРАЙАН ЭПШТЕЙН

28 октября 1961 года считают первым днем творения всемирной корпорации «Битлз». В этот день в магазин грампластинок Брайана Эпштейна в Ливерпуле зашел молодой человек по имени Раймонд Джонс. Он был одет, как все тедди-бойз, в узкие брюки и кожаный пиджак. Брайан хорошо знал его. Раймонд Джонс был постоянным покупателем поп-музыки, прекрасно в ней разбирался, и по его запросам в определенной мере можно было оценивать конъюнктуру рынка пластинок. На этот раз он озадачил хозяина, спросив пластинку, на которой записана песенка «My Bonnie» в исполнении ансамбля «Битлз».

Этот магазин, вернее, отдел пластинок музыкального Северного магазина (NEMS — North-End Musical Store), был одним из крупнейших в Англии, но пластинки, которую спросил Раймонд Джонс, в нем не оказалось. Более того, Брайан Эпштейн ничего о ней не знал, хотя был в курсе всего, что выходило в стране, и сам публиковал в прессе обзоры новинок с комментариями.

На следующий день эту же пластинку спросили еще две девушки. Эпштейн прореагировал как деловой человек и специалист. Покупателям он пообещал быстро найти пластинку, а сам занялся розыском сведений о музыкантах, ее сделавших.

Брайан Эпштейн (В английском произношении — Ипстайн) вошел в историю ансамбля как «пятый битлз». Так его с полным основанием нарекла пресса и историография современной поп-музыки. Этот человек безвременно ушел из жизни, оставив современникам много вопросов и загадок.

Родился Брайан Эпштейн в богатой еврейской семье. Его дед еще в начале века открыл в Ливерпуле мебельный магазин. Дело унаследовал отец Брайана Гарри Эпштейн. Предприятие сильно выросло и в 50-е годы превратилось в крупную фирму, объединившую несколько филиалов, в том числе и музыкальные магазины.

В соответствии с правилами хорошего тона английской аристократии, Гарри Эпштейн женился только в 29 лет. Его избранницей была 18-летняя красавица, дочь мебельного «агната Куинни Хайман. 19 сентября 1934 года у них родился первенец, которого назвали Брайан. Через два года в семье появился второй мальчик — Клайв.

Семья занимала огромный дом в самом фешенебельном районе Ливерпуля, держала двух слуг и повара. Брайан рос в роскоши и довольстве.. Он был умным, любознательным и очень красивым мальчиком, рано научился читать. Поступив в начальную школу, он не нашел там друзей, зато приобрел устойчивое отвращение к школьным порядкам и учебе. Из этой школы его исключили, и родители определили его в другую школу, частную, откуда ел тоже был удален уже через несколько недель. Потом Брайан кое-как три года «кантовался» в специальной еврейской школе и закончил образование в колледже. В аттестате у него было написано, что по многим предметам он мог бы успевать гораздо лучше.

С детских лет Брайана тянуло к творчеству. У него были актерские способности, он хорошо рисовал, позже стал интересоваться дизайном. Но отец считал, что сын должен продолжать семейное дело, и 10 сентября 1950 года шестнадцатилетний худощавый, розовощекий и кудрявый Брайан приступил к работе в мебельном магазине.

Потом была короткая и бесславная служба в армии, где он единственный из сыновей привилегированных родителей умудрился не получить офицерского звания. После армии Брайан вернулся в магазин, а затем все бросил и в возрасте 22 лет поступил в Королевскую академию драматического искусства. Отец категорически возражал против нового увлечения, и Брайан подчинился его воле и опять вернулся в магазин. Чтобы успокоить сына, отец сделал его заведующим отдела грампластинок.

Брайан превратил свой магазин в процветающее предприятие. Он вел обширные каталоги выпускаемых пластинок, завел контакты с зарубежными фирмами, свободно ориентировался в конъюнктуре музыкального рынка,— словом, стал видной фигурой музыкальной жизни севера Англии. Его пристрастием была классическая музыка, а любимым композитором — Сибелиус. Но в магазине его была не только классика. Как бизнесмен он знал, что должен торговать так, чтобы удовлетворять разные вкусы.

Неожиданный вопрос молодого покупателя задел Брайана за живое. Оказывается, он не все знает о бурных веяниях в музыкальном царстве! Он стал наводить справки, но никто из его агентов не слышал ни о пластинке, ни о группе, которая ее записала. В конце концов Брайану удалось получить нужные сведения, и каково же было его изумление, когда он узнал, что «Битлз» — ливерпульская группа и что играет она в «Каверн», то есть совсем рядом с его магазином, а вдобавок пользуется большой популярностью.

Брайан связался с фирмой «Полидор» и закупил для своего магазина 200 пластинок с песней «My Bonnie». А потом решил сам наведаться в «Каверн».

Он появился там 9 ноября 1961 года. Своим внешним видом он резко выделялся среди посетителей клуба: костюм у него был шикарный, манеры — аристократические, речь — безукоризненная.

Темный вход в «Каверн» дышал многообразием запахов, воздух был пропитан испарениями; пахло едой, пивом, табаком, а отсутствие вентиляции создавало прямо-таки осязаемый концентрат. Музыканты в перерывах между номерами подкреплялись бутербродами, принимали от благодарных посетителей бутылочку-другую пива. Иногда они поворачивались к залу спиной и занимались своими делами. А когда начиналась музыка, творилось что-то невообразимое. С эстрады несся неистовый, будоражащий и магнетизирующий звук, который не позволял сидеть на месте. Экспрессивное поведение музыкантов на сцене задавало общий тон и нагнетало возбуждение в зале. Казалось, наступило тотальное помешательство. Больше всех потряс Брайана Джон Леннон. Он был сильным, волевым, по-мужски привлекательным, остроумным, эмоциональным.

Брайан узнал музыкантов: они часто приходили в его магазин слушать пластинки, правда, ничего не покупали.

Эпштейн заходил в «Каверн» еще несколько раз. У него зрела мысль стать их менеджером. Выяснив свои возможности и права у адвокатов, он пригласил битлзов к себе в магазин, где наверху у него была шикарная контора. «Битлз» решили не соглашаться сразу на все условия. Брайан был им чужд и непонятен. Он был из другого круга, выглядел богатым и эффектным. Джорджу он казался «очень большим человеком», а Пол был под сильным впечатлением от его машины. Ребята даже хотели набить себе цену маленьким розыгрышем. На встречу с Эпштейном в декабре 1961 года пришли все битлзы, кроме Пола. Они явились вовремя и сидели с невинным видом. Пол не приходил и не звонил. Ожидание затягивалось. Брайан раздосадованно курил, затем позвонил Полу домой и с удивлением услышал, что тот принимает ванну. Брайан деликатно упрекнул сидящую перед ним троицу: «Он, кажется, опаздывает», на что Джордж Харрисон с простодушным видом ответил: «Зато он тоже будет чистым». Это был намек на безукоризненный внешний вид Эпштейна.

На первой встрече обе стороны оценивали друг друга. Битлзы медленно привыкали к спокойному, элегантному аристократу, который казался им человеком средних лет (ему тогда только что исполнилось 27). Будущий менеджер все больше и больше очаровывался самобытной привлекательностью молодых людей и проникался к ним все большей симпатией.

«Битлз» подписали контракт, Брайан своей подписи не поставил, сказав, что достаточно будет его слова. Новый менеджер организовал новую компанию, чтобы вести дела группы, назвав ее «NEMS Enterprises» («Предпринимательство NEMS»).

Теперь нужно было решить три главные проблемы: договориться о размере гонораров (не менее 15 фунтов за концерт каждому), улучшить внешний вид ребят, найти фирму грамзаписи для выпуска их пластинок. И Эпштейн начал активный поиск в этих направлениях.

Но первым делом Эпштейн решил навести порядок в группе. Он аккуратно записывал свои инструкции на специальных бланках, что выглядело, по мнению Джона, очень внушительно. В инструкциях было указано, когда и где они выступают, в котором часу начинается концерт, как туда добираться и т. п. К инструкциям добавлялись небольшие нравоучения: как себя держать, как одеваться, как выглядеть на сцене (например, не жевать резинку и не кувыркаться).

Битлзы были послушны новому менеджеру, и изменения происходили очень быстро. Джон впоследствии вернулся к своей прежней манере поведения, но в тот момент он считал такую «дрессировку» единственным возможным путем наверх: «Брайан пытался нас отмыть. Он утверждал, что у нас неподходящий вид и что нас нельзя пускать на порог приличного дома». Брайан познакомился с родителями битлзов и произвел на всех, кроме Мими, неизгладимое впечатление.

Используя свои связи, Эпштейн стал изыскивать возможности сделать пластинку группы. Через знакомого журналиста Тони Барроу он договорился с фирмой «Декка рекорд», чтобы она организовала прослушивание «Битлз». Прослушивание было назначено на 1 января 1962 года. Нужно было ехать в Лондон.

Эпштейн отправился туда поездом. «Битлз» со всей своей аппаратурой и инструментами поехали в фургоне Нила Аспинола, который он купил за 80 фунтов специально для этой цели. В шутку ребята стали называть Нила своим «дорожным менеджером». Добрались они до Лондона поздним вечером. Им очень хотелось есть, и они зашли в какое-то кафе. Выглядели они тогда, как шайка оборванцев. Вся компания уселась за столики, но платить б шиллингов за тарелку супа им показалось слишком дорого, и пришлось уйти не солоно хлебавши.

В студии оказалось, что усилитель, который они притащили с собой, не потребуется, так как запись пойдет на студийном оборудовании. Музыканты страшно волновались, голоса их срывались. Во время этого прослушивания было записано 15 песен, из них только три — «Like Dreamers Do», «Hello Little Girl» и «Love Of The Loved» («Как поступают мечтатели», «Привет, девочка», «Любовь любимых») — собственного сочинения Леннона и Маккартни. Потом эти песни никогда не перезаписывались, так как «Битлз» всегда придерживались правила — приходить в студию с новым материалом.

Инженер звукозаписи и продюсер были, казалось, удовлетворены. Битлзы считали, что контракт у них в кармане, однако в результате им отказали, заявив, что у группы плохое звучание. Пленку отдали Эпштейну, и он стал предлагать ее разным студиям в поисках той, которая согласится выпустить пластинку. Перечисление названий всех этих студий не принесет им славы, хотя среди них были такие крупные и опытные фирмы, как «Филипс», «Пай», «Коламбия» и «Хиз мастерз войс».

Тут, правда, произошла небольшая накладка. Эпштейн узнал, что «Битлз» подписали контракт на два года с немецкой фирмой «Полидор рекордз», которая выпускала пластинку «My Bonnie». Кроме того, у них был заключен контракт с Алланом Уильямсом, согласно которому он считался их менеджером. Надо было срочно уладить эти дела. Однако Эпштейн напрасно беспокоился: Аллан рад был от них избавиться, поскольку, по его словам, группа Леннона не принесла ему ничего, кроме хлопот. Что касается «Полидор», то эту фирму интересовали не «Битлз», а Тони Шеридан. Отдельно записывать группу там не собирались.

Отныне Брайан Эпштейн был единственным хозяином группы.

В это время в Ливерпуль приехал владелец гамбургской «Горячей десятки» Питер Экхорн. Оказывается, «Битлз» опять дали согласие играть у него, и он прибыл обговорить детали будущих гастролей ливерпульской четверки. На встречу с ним пошел сам Брайан. Он отказал Экхорну под предлогом, что его не устраивают условия контракта. На самом же деле причиной отказа было то, что «Битлз» получили приглашение более престижного в Германии и самого лучшего в Гамбурге клуба «Звезда». Туда Эпштейн и решил отправить свою группу.

Перед поездкой в Германию новый менеджер организовал своим подопечным серию концертов дома под девизом «Перед европейским турне». Это было, конечно, небольшим преувеличением, поскольку «Битлз» собирались только в Гамбург, но нужна была реклама, и Брайан пошел на этот невинный обман.

Они отправились в новую зарубежную поездку в апреле 1962 года. Все были в радостном настроении. Но в аэропорту Гамбурга их встретила Астрид. Она была вся в слезах. Перед самым их приездом, 10 апреля 1962 года, умер Стюарт. Он давно жаловался на сильные головные боли и ухудшение памяти. Врачи не могли помочь, хотя Астрид обращалась к видным специалистам. Стюарт перестал работать, не хотел ни с кем общаться, бывал грубым даже с Астрид. Иногда он не мог подняться с постели. Однажды он пришел домой и сказал Астрид, что не хотел бы быть похороненным в черном гробу и что в окне одного из магазинов, торгующих похоронными принадлежностями, видел красивый белый гроб. 10 апреля ему было так плохо, что Астрид с матерью решили отправить его в больницу. По дороге туда он скончался на руках у Астрид от кровоизлияния в мозг.

Для ребят это был страшный удар. Пит Бест и Джордж Харрисон не переставали плакать. Пол корил себя за то, что был несправедлив к этому честному и хорошему парню. У Джона глаза были сухими, но он замкнулся, потерял интерес к гастролям. Он попросил у Астрид шарф Стюарта, который тот наматывал вокруг шеи в те вечера, когда они вместе жили в мансарде.

Однако жизнь должна была продолжаться. Гастроли прошли успешно.

Эпштейн тем временем, как неутомимая пчела, искал хоть какую-нибудь щелочку для проникновения на большой музыкальный рынок. Он резонно решил, что предлагать фирмам грамзаписи нужно не пленку, а настоящую граммофонную пластинку. В Лондоне был магазин, где пластинки с пленок делали почти за бесценок. Инженер, переписывавший пленку на пластинку, высоко оценил игру музыкантов и устроил Эпштейну встречу со специалистом издательского отдела Сидом Колеманом. Тот, прослушав запись, тут же посоветовал обратиться к его другу и коллеге — управляющему делами и продюсеру фирмы «Парлофон» Джорджу Мартину.

«Парлофон» была небольшим филиалом крупной компании EMI, которая представляла, в свою очередь, часть американского концерна «Кэпитл рекордз». Так в истории «Битлз» появилась еще одна фигура, сыгравшая огромную роль в их жизни.

ДЖОРДЖ МАРТИН

Джордж Мартин родился в 1926 году. Истинный лондонец из интеллигентной семьи, он получил классическое музыкальное образование. Во время второй мировой войны он служил в авиации, а после ее окончания работал в музыкальной библиотеке военно-воздушных сил Великобритании, затем был вторым гобоем в оркестре всемирно известного лондонского театра оперы и балета «Садлерз Уэллз». В «Парлофон» он пришел в 1950 году.

Мартин был много больше, чем управляющий делами и продюсер небольшой дочерней фирмы грамзаписи. Он был знатоком музыки, хорошо разбирался в электронике и технике звукозаписи. Он первым в Англии стал практиковать эффекты монтажа, наложения и эха при записи музыки.

В 1962 году фирма «Парлофон» находилась в плачевном состоянии и не имела прибылей. Каждый месяц она выпускала десять пластинок, список которых утверждался заранее. Из этих десяти пластинок две должны были содержать записи классики, две — джазовую музыку, две — танцевальную, две — мужской вокал, две — женский. Кроме того, она выпускала долгоиграющие пластинки со сценическими или телевизионными спектаклями, больше всего комедиями. Дисков с поп-музыкой «Парлофон» вообще не выпускала, даже тогда, когда в Англии появились свои звезды скиффла и рока.

Такой традиционный путь не вел к популярности фирмы. Джордж Мартин это прекрасно понимал и искал новые, перспективные работы.

Познакомившись с записью «Битлз», он заинтересовался ансамблем и предложил устроить пробное прослушивание. Обрадованный Эпштейн немедленно послал телеграмму в Гамбург: «Поздравляю, ребята! EMI предлагает запись. Репетируйте новый материал». В ответ он получил красочную открытку с видами Репербана, на которой было несколько фраз с автографами музыкантов: «Пожалуйста, вышлите телеграфом 10 тысяч фунтов в счет будущего гонорара. Пол Маккартни»; «Пожалуйста, закажите новые гитары. Джордж Харрисон»; «А когда мы станем миллионерами? Джон Леннон».

Они были несказанно рады. Джон и Пол тут же приступили к сочинению новых песен. Все строили грандиозные планы. Джордж признался, что он хочет купить большой дом с бассейном себе и автобус отцу.

Сразу же по возвращении из Гамбурга 6 июня 1962 года «Битлз» отправились в Лондон. Студия EMI «Парло-фон» находилась на улице Эбби-роуд, расположенной в тихом лондонском предместье Сент-Джонс-Вуд, напротив самого известного теперь пешеходного перехода. За скромным викторианским фасадом располагался целый комплекс зданий. С улицы их не было видно из-за густо разросшихся вдоль ограды деревьев и кустарника.

Молодые музыканты не без трепета предстали перед великим Джорджем Мартином. Высокий, худощавый, представительный мужчина с аристократическими манерами и произношением, как у дикторов Би-би-си, он показался значительным и всесильным и произвел неизгладимое впечатление. На нем был превосходно сшитый костюм и купленный в дорогом магазине черный с красными лошадками галстук.

Мартин ознакомил ребят с процедурой записи, объяснил, что они должны делать. В конце разговора он попросил их сказать, что их не устраивает. И Джордж заявил: «Для начала — Ваш галстук». Мартин поморщился. Он не привык к такой фамильярности, но промолчал. «Битлз» же были в восторге от шутки Джорджа.

Первая, пробная запись длилась около 20 минут. Потом пошли в контрольную студию послушать пленку. Битлзы не разочаровали Мартина — они звучали неплохо. После прослушивания все сидели, разговаривали и чем дальше, тем больше друг другу нравились. Мартин оказался вовсе не таким страшным. Словом, контакт был установлен.

Но Мартин не сразу подписал контракт. Он раздумывал, что ему нравится и что не нравится в этом ансамбле, как можно улучшить звучание, возможно ли сделать более четким исполнение, как эффективнее применить технику наложения и комбинирования.

Тонкий музыкант, Мартин чувствовал, что барабанщик несколько не дотягивает до уровня остальных членов группы. И он предложил заменить Пита Беста другим исполнителем на время записи. Опыт и чутье звукорежиссера сразу помогли обнаружить болевую точку группы.

Предложение Мартина не вызвало возражений со стороны Джона и Пола, ведь еще во время первой зарубежной поездки они были недовольны Питом. И в Ливерпуле он играл, по их мнению, недостаточно хорошо, был каким-то вялым. В психологическом плане у Пита тоже были некоторые трудности в общении с остальными членами группы. Он всегда делал все по-своему, спорил, не соглашался. Это очень не нравилось Джону, который не терпел возражений, считая себя лидером. И они решили воспользоваться моментом и расстаться с Питом вообще, предложив ему уйти. Исполнение этой сложной хирургической операции поручили Брайану Эпштейну. Джон предпочел уклониться от неприятного разговора.

Брайан долго медлил, но Джон и Пол настаивали, чтобы Пита убрали как можно быстрее. Эпштейн не хотел этого. Он ничего не мог сказать плохого об игре Пита. Что касается личных качеств, то Пит нравился ему больше, чем другие, своей пунктуальностью, вежливостью и обязательностью.

16 августа Эпштейн пригласил Пита к себе и, краснея и теряясь, сообщил ему, что «Битлз» хотят, чтобы он покинул группу. Брайан был чуть ли не в обморочном состоянии. Пит молчал. Эта новость была для него равносильна смерти. Правда, его уже давно предупреждали поклонники и общие знакомые, что Джон хочет от него избавиться, но он не верил. Теперь это стало фактом. Эпштейн понимал состояние Пита. Он сразу предложил ему создать новую группу, но Пит отказался.

Сообщение о вынужденной отставке Пита Беста было опубликовано в «Мерсийском бите». И тут же начались волнения и раскол в стане фанатов. Многие не могли понять причины его ухода. Начались пересуды и кривотолки.

Разъяснение Джона, что с Питом они расстались потому, что таково было мнение крупного специалиста Джорджа Мартина, еще больше усугубило разногласия среди поклонников. Уровень их музыкальной подготовки не позволял им услышать разницу между хорошим исполнением и исполнением высшего класса. А девушки вообще сначала смотрели на музыкантов, а потом уже слушали, как они играют. И в редакцию газеты полетели сотни писем протеста, в адрес битлзов сыпались угрозы, от них требовали объяснений. Джона обвиняли в жестокости и двурушничестве. Поклонники Пита устраивали демонстрации в его защиту.

«Битлз» теряли фанатов, а с ними — и популярность. От них отворачивались, ряды их слушателей поредели.

А тут произошло еще одно событие, которое понизило и без того уже невысокие акции ансамбля. Главный битлз Джон Леннон женился.

Еще в колледже Джон познакомился с девушкой, которую звали Синтия Пауэлл. Она была старше его на год, хорошо воспитана, говорила на чистом английском языке. Жила она в шикарном пригороде Ливерпуля Хой-лейк и отличалась от всех девушек, с которыми был знаком Джон, скромностью, добропорядочностью и строгостью. Это одновременно и привлекало и раздражало Джона.

Когда у Джона умерла мать, Синтия стала для него самым близким человеком: заботилась о нем, всячески его опекала, помогала ему учиться.

Мать Синтии, миссис Лилиан Пауэлл, была против дружбы дочери с неотесанным парнем из Вултона, к которому с самого начала знакомства испытывала сильную неприязнь. Эта неприязнь не исчезла у миссис Пауэлл и тогда, когда Синтия и Джон стали мужем и женой, и тогда, когда он стал знаменитостью и миллионером. Мими, в свою очередь, положительно не нравилась Синтия, как, впрочем, и другие девушки, потому что ни одна не была хороша для ее племянника.

Синтия везде была с Джоном. Она сопровождала его и в предыдущей поездке в Гамбург, где подружилась с Астрид. Джон привязался к Синтии, постепенно она становилась для него необходимой. Это удивляло всех его приятелей, потому что Джон всегда очень плохо относился к представительницам противоположного пола, был жесток и груб с ними. Но Синтию он ревновал и вступал в драку со всеми, кто пытался за ней ухаживать.

Летом 1962 года Синтия сообщила Джону, что у них будет ребенок. Джона новость не смутила. «В таком случае нам ничего не остается, как пожениться»,— сказал он.

Зарегистрировались они 23 августа 1962 года в том же бюро загсов, в котором когда-то регистрировались Джулия и Фред Леннон. Свидетелями были Пол, Джордж и Брайан Эпштейн. Мать Синтии была в это время в Канаде, а Мими на регистрацию не пришла. Поселились молодожены в одной из квартир Брайана. Потом, когда родился сын, они переехали в «Мендипс» к Мими.

Факт женитьбы Джона битлзы решили сохранить в тайне, чтобы не осложнять и без того трудные отношения с фанатами. Положение у группы было критическим. Но они уже знали, кого пригласят вместо Пита. Оставалось дождаться его согласия.

РИНГО СТАРР

Ринго Старр — сценический псевдоним Ричарда Старки. Он родился 7 июля 1940 года на Мэйдрин-стрит в рабочем районе Ливерпуля — Дингле. Это была портовая сторона реки Мерси. Район имел неважную репутацию по части соблюдения законности и правопорядка. Отец Ринго — Ричард Генри Паркин Старки — работал в пекарне, мать — Элси Глив — была официанткой в баре. У них был собственный, довольно большой дом, и в семье ходила легенда, что их бабушка очень богата. Однако все, в том числе и бабушка, были бедны.

Родители Ричарда-младшего разошлись, когда ему было всего 3 года, и он почти не помнил своего отца. Дом пришлось поменять на маленький, четырехкомнатный. Мать очень много работала, и мальчик подолгу оставался один либо на попечении соседей. Видимо, здесь нужно искать истоки таких черт характера взрослого Ринго, как уживчивость, непритязательность и тяга к общению.

Хотя сам Ринго всегда по-доброму вспоминает свое детство, оно было далеко не легким. Через три дня после его появления на свет началась «битва за Англию» — воздушная война немецкой авиации против английских городов. Район доков, в котором начиналась жизнь будущего битлза, бомбили особенно интенсивно. Тяжелые переживания и страхи матери, передававшиеся ребенку, не могли не сказаться на его здоровье.

В 5 лет он пошел в начальную школу недалеко от дома, но почти не учился, так как много и подолгу болел: Когда ему было 6 лет, он заболел аппендицитом, который перешел в перитонит. В результате он полгода пробыл в больнице. Накануне самой выписки он неудачно упал с кровати и пролежал в больнице еще 6 месяцев. В 8 лет Ричард еще не умел читать, поэтому в среднюю школу пошел в 11 лет, но тоже ее не закончил, так как не мог сдать экзаменов. В 13 лет он опять попал в больницу — на этот раз с воспалением легких, плевритом и последующими осложнениями. Вернулся он домой только через два года.

Частые недомогания и болезни вынуждали Ричарда сидеть дома, лишали его многих мальчишеских радостей, но и уберегли от немалых бед и соблазнов, когда он долгими часами был предоставлен самому себе, живя в районе, который с трепетом обходили дети из «добропорядочных» семей.

Школу пришлось бросить совсем и искать работу. Но для этого нужно было свидетельство об образовании. И когда он обратился к школьной администрации, оказалось, что никто не помнил такого учащегося. (Правда, когда он стал уже знаменитым, в этой школе обнаружилось немало учителей с хорошей памятью. Они быстро нашли парту, на которой он якобы сидел, и теперь каждый желающий может сфотографироваться за ней за 10 пенсов.)

Мать стремилась дать сыну все, что было в ее силах. Помогали и другие родственники, особенно дедушка и бабушка.

Когда Ричарду было 13 лет, мать решила выйти вторично замуж. Однако она сначала поговорила с сыном, узнала его отношение к ее избраннику и спросила его согласия. Так в семью вошел новый человек — Гарри Грейвз. Он работал художником-оформителем, был спокойным, добрым и веселым. Ринго писал потом: «Я любил своего нового отца Гарри Грейвза. Он был джентльмен. Он любил детей и животных, и они любили его». В семье не было большого достатка, но царила хорошая атмосфера.

В бюро по трудоустройству Ричарду предложили работу рассыльного в железнодорожном управлении. Но потом его забраковала медицинская комиссия: он был очень худеньким, маленьким и слабым. После этого он полтора месяца работал барменом на судне, плавающем в Северный Уэльс, но нагрубил хозяину, и его уволили. Отчиму удалось устроить его в фирму «Хант и сыновья», где обещали место столяра. Ричард ждал вакансию два месяца, разъезжая на велосипеде по городу и собирая заказы. Вакансии столяра так и не оказалось, и ему предложили учиться на монтера. Он согласился — ему было уже 16 лет, и надо было выбиваться в люди.

Повальное увлечение ливерпульской молодежи тех лет поп-музыкой не обошло и Ричарда Старки. Он увлекся ударными. Первую установку, стоившую всего 10 фунтов, ему купил отчим, горячо одобрявший склонности парня. Ричард упорно занимался, слушал и смотрел, как играют другие. Потом купил в кредит новую установку за 100 фунтов. Первый взнос сделал его дедушка.

Наконец Ричард решил, что может играть в какой-нибудь группе. В это время группа «Дарктаун скиффлерс» объявила конкурс на место ударника. Из десяти прослушанных был выбран Ричард Старки, к изрядному удивлению самого победителя. Теперь он регулярно играл в оркестре и получал за это деньги, но пока не бросал своего места ученика электромонтера.

Летом 1959 года он получил интересное предложение играть в летнем лагере «Батлин» в Северном Уэльсе. Пригласил его туда старый друг — руководитель группы «Хар-рикейнз» Аллан Колдуэлл, который выступал под псевдонимом Роури Сторм. Группа Роури в то время уже считалась лучшей в Ливерпуле. Оплата ударника ощутимо превосходила заработок ученика электромонтера, и Ричард решил целиком отдаться музыке. Семья была разочарована, но он верил в свое будущее.

Летние гастроли серьезно обогатили и музыкальный, и жизненный опыт Ричарда. Оркестру приходилось исполнять не только привычный репертуар, но и играть по заказам публики. После летних лагерей чередой пошли разные гастроли: на американских военных базах, в небольших соседних городах, наконец, в Гамбурге, где Ричард познакомился с «Битлз».

Летом 1962 года он вернулся с «Харрикейнз» из Германии в Ливерпуль, а в августе получил приглашение от «Битлз». Они предлагали место ударника и оклад 25 фунтов в неделю.

Приглашение «Битлз» оказалось не единственным. Другое поступило от джаз-оркестра «Кингсайз Тэйлор и домино». И если бы во втором варианте обещали платить больше или столько же, сколько предложили «Битлз», он выбрал бы «Кингсайз».

В группе Джона нужно было сразу выполнить некоторые обязательные условия: сбрить бороду, остричь длинные волосы (баки разрешили оставить). Эпштейн хотел сделать рекламу ансамблю через прессу — светскую хронику и музыкальную критику. Но сотрудников этих изданий смущал внешний вид музыкантов. И Брайан заказал ребятам новые костюмы классического покроя с черными жилетами, белые рубашки и черные шелковые галстуки. Прическу оставил ту, которую придумала Астрид,— умеренно длинные, ровно подстриженные сзади и по бокам волосы и длинная, ниспадающая на лоб челка. Теперь их можно было показывать джентльменам из отделов светской хроники.

Первые выступления «Битлз» с Ринго Старром проходили напряженно и сопровождались демонстрациями поклонников Пита Беста, которые во время концертов скандировали: «Пит — да, Ринго — нет» или: «Пит — навсегда, Ринго — никогда». Появляться в этой толпе было опасно. Неоднократно концерты заканчивались потасовкой. Однажды Ринго получил по шее, а Джорджу достался синяк под глазом.

Постепенно публика утихомиривалась: звучание группы стало лучше, а обаяние и грустный вид Ринго смягчили сердца зрителей. Дело налаживалось. Близилась первая запись в «Парлофоне».

БИТЛОМАНИЯ

Джордж Мартин предложил подписать контракт, согласно которому «Битлз» должны были выпускать два сингла в год. Первая запись, назначенная на 4 сентября 1962 года, проходила во второй студии «Парлофон» на Эбби-роуд. Студия сохранилась в неприкосновенности до наших дней. Это довольно мрачное помещение, напоминающее манеж. В качестве эхо-камеры Мартин использовал подвальное помещение, бывшее во время войны бомбоубежищем. Там получалось особенное звучание. По заверению нынешнего руководителя EMI Кена Таунсэнда, эту эхо-камеру будут сохранять в первозданном виде до тех пор, пока не снесут здание (Сейчас EMI — одна из процветающих фирм грамзаписи. Ее студии оснащены самым современным оборудованием для записи музыки всех жанров).

Когда «Битлз» пришли в студию, там их ждал ударник, которого Мартин был намерен посадить вместо Пита Беста. На Ринго он не обратил никакого внимания. Ударник Энди Уайт был из студийного оркестра, давно работал с Мартином. Возразить битлзы не смели. Ринго дали мара-касы, и запись началась.

Для пробы было записано много песен. В конце концов Мартин выбрал две песенки Леннона — Маккартни: «Love Me Do» («Люби же меня») и «P. S.: I Love You» («Постскриптум: я люблю тебя»). Каждая песня многократно переписывалась. Одну только «Love Me Do» переписывали семнадцать раз. Мартин исправлял, дополнял, совершенствовал и варьировал буквально каждый такт, каждую фразу, а затем шла доработка акустических эффектов. Голоса и инструменты записывались на разные дорожки. Наконец песня была записана. Джон и Пол пели, Джон играл на губной гармонике, Ринго — на тамбурине, Энди Уайт — на ударных.

Ринго очень беспокоился, что его постигнет участь Пита Беста. Но Мартин сделал еще одну запись с Ринго на ударных. На обеих вышедших впоследствии пластинках в перечне исполнителей Энди Уайт не значится — таковы правила и такова судьба студийных музыкантов.

После записи «Битлз» опять отправились в Гамбург на две недели и пробыли там все рождественские праздники с 18 по 31 декабря. Кингсайз Тэйлор, который тоже был в Гамбурге в это время, записал их еще раз на домашнем магнитофоне. Тогда эти записи были никому не нужны. Кингсайз предложил их Эпштейну, но тот давал за них всего 20 фунтов, и Тэйлор оставил их у себя. Об этих записях забыли и вспомнили только много лет спустя. В 1981 году Аллан Уильямс отыскал их у себя в конторе, и они вышли в двойном альбоме «The Beatles Historic Session» («Исторические записи „Битлз"»).

5 октября 1962 в продаже появилась первая пластинка «Битлз» с песнями «Love Me Do» и «P. S.: I Love You». Дебютанты были уверены, что потрясут мир, но пластинку покупали только ливерпульские поклонники. Сначала она заняла лишь 49-е место в списке популярности. Фанаты делали все возможное и невозможное, чтобы поднять престиж группы. Они забросали письмами Би-би-си и «Радио Люксембург» с просьбой передать эту пластинку в эфире. В начале 1963 года пластинка заняла уже 21-е место, а в марте 1963 года она вышла на первое место и держала его 18 недель. Такой рекорд имел до них только Клифф Ричард.

Джордж Мартин не считал пластинку необыкновенной и был приятно удивлен результатом. Теперь нужно было делать следующую.

Эпштейн продолжал изыскивать способы повышения популярности своей четверки, стараясь протолкнуть их песни во все сферы, где только они могут существовать: на эстраде, в эфире, на бумаге. Но первым делом нужно было найти издательство, которое могло бы их публиковать.

Мартин посоветовал обратиться к Дику Джеймсу — бывшему эстрадному певцу, а ныне владельцу музыкального издательства, голодающего в ожидании прибыльных заказов. Эпштейн предложил Дику напечатать песню «Love Me Do». Дик в свою очередь, как это водится в мире бизнеса, предложил «Битлз» записать песню его протеже Митча Миррея «How Do You Do It» («Как у вас это получается?»). Он пообещал издать обе песни вместе.

Мартин, который обдумывал содержание второй пластинки «Битлз», порекомендовал им песню Миррея. Каково же было его удивление, когда ребята отказались от нее, заявив, что она им не нравится. Они исполнили свою песню «Please, Please Me» («Пожалуйста, доставь мне удовольствие». Иногда переводят: «Пожалуйста, полюби меня»). Мартину она понравилась, и он ее записал. Он чувствовал, что песня будет иметь успех.

Хотя Дик Джеймс был недоволен отказом «Битлз» записать предложенную им песню, однако надежда на коммерческий успех победила. Эпштейн воспользовался этим и сказал Дику, что если тот хочет получить разрешение на издание песен «Битлз», он должен помочь им сделать шоу по телевидению. Сделка была заключена.

Джеймс попросил помощи у своего старого приятеля — продюсера лондонского телевидения. Так было добыто место в телешоу «Спасибо вашим счастливым звездам», которое транслировалось на всю страну. После этого был заключен контракт с музыкальным издательством Дика Джеймса на право публикации всех песен «Битлз». Доход предполагалось делить пополам между композиторами и издателем. В результате такого соглашения Джеймс стал миллионером.

В конце года газета «Нью мьюзикл экспресс» опубликовала списки популярности. «Битлз» плелись в хвосте, набрав 3906 очков, главным образом в Ливерпуле. Но это было неважно — их имя было упомянуто в газете, которую читает вся страна.

Брайан продолжал действовать. Теперь нужно было разыскать журналистов и критиков, способных сделать группе рекламу. Он обратился в газету «Ливерпульское эхо». И музыкальный критик Тони Барроу, который печатался под псевдонимом «Дискер», согласился стать пресс-агентом «Битлз».

EMI также сделала своеобразную рекламу, опубликовав анкету, заполненную битлзами. Из этой анкеты любители группы узнали, что любимый цвет Джона Леннона черный, что он ненавидит тупиц и традиционный джаз, что любит тушеное мясо и что его любимая марка автомобиля — троллейбус.

Из крупных газет «Битлз» заметила лондонская «Ивнинг стандард». Журналистка этой газеты Морин Клив первой описала их прически. Она же отметила жизнерадостность исполнения и непосредственность сценического поведения группы.

Редактор газеты «Ливерпульское эхо», носящий фамилию и имя одного из битлзов — Джордж Харрисон, поместил в своей газете рубрику «За стеной Мерсисайда», где задал вопрос, будут ли «Битлз» группой «на один день» или нет.

Пока это было все. Но это уже было кое-что, и Эпштейн радовался.

12 января 1963 года вышла вторая пластинка «Please, Please Me» и сразу произвела сильное впечатление как на поклонников, так и на музыкальных критиков. Она быстро оказалась в первой двадцатке хит-парада, а через несколько недель, к 16 февраля, завоевала первое место.

На второй стороне пластинки была песня «Ask Me Why» («Спроси меня, почему»). Обе песни были типичными для творчества «Битлз» того периода. Тема — очень интимная, текст — простой с ограниченным набором слов, предельно понятный, гипнотически повторяющийся. В первой покоряли мелодия с упругим ритмическим движением в умеренном темпе, с акцентированием на основных долях такта, красивые гармонии и ликующая дробь барабанов. По мнению издателя Дика Джеймса, это была «самая заводная вещь из всех», которые он когда-либо слышал. Сам Леннон сказал о ней так: «Мы сделали ее именно для хит-парада и теперь держим пальцы скрещенными на счастье».

Оба стратега группы — Эпштейн и Мартин — искали пути закрепления успеха. В феврале была организована гастрольная поездка «Битлз» по Англии с восходящей звездой, певицей Хелен Шапиро. Сразу после возвращения они выступили на национальном телевидении Эй-би-си в шоу «Спасибо вашим счастливым звездам».

Чтобы закрепить успех, нужен был альбом, то есть долгоиграющая пластинка, и побыстрее. 11 февраля 1963 года, работая без перерыва 16 часов, «Битлз» записали 10 новых песен, которые вместе с четырьмя ранее выпущенными составили альбом «Please, Please Me». Шесть из десяти песен в альбоме были сочинены Ленноном и Маккартни (Все песни, которые сочиняли Леннон и Маккартни вместе или каждый в отдельности, они подписывали всегда двумя фамилиями: Леннон — Маккартни). Этот альбом продержался в списках популярности около полугода. Вышел он в марте и сразу попал в первую десятку под номером 9, а в мае занял первое место, оставаясь под этим номером 21 неделю. Всего в Англии было продано 500 тысяч экземпляров альбома.

В этом первом альбоме проявились и изобретательность «Битлз», и их безошибочное музыкальное чутье, и их требовательность, и работоспособность, не говоря уже о возросшем профессионализме.

Оригинально самое начало альбома. Пол Маккартни считает: «One, two, three, four...» («Раз, два, три, четыре...») и начинает петь первую песню «I Saw Her Standing There» («Я видел, как она стояла там»). К его голосу присоединяется голос Джона Леннона. Такой отсчет в начале альбома — удачная находка. Как писала английская критика, трудно представить более подходящее начало именно для первого альбома: это напоминает запуск ракеты в космос.

Гипнотически звучит хор четырех голосов, когда они подпевают «о-о-о». Это «о-о-о» и хлопанье в ладоши стали впоследствии как бы «фирменным знаком» «Битлз».

В следующей песне, «Misery» («Страдание»), голоса Джона и Пола звучат настолько одинаково, что кажется — поет один человек, голос которого записан на двух дорожках.

В альбоме собрана разная музыка. Есть две баллады, написанные Джоном. Первая — «Ask Me Why» («Спроси меня, почему») — «проба пера» Джона Леннона в этом жанре. Ее поет сам Джон. Остальные битлзы сопровождают его пение, образуя красивые гармонические созвучия. В балладе мы находим еще один «фирменный знак» «Битлз» — пение фальцетом.

Хорошо звучит голос Маккартни в песне композитора Марлоу Скотта «A Taste Of Honey» («Вкус меда»). A «Do You Want To Know A Secret?» («Ты хочешь узнать секрет?») поет Джордж Харрисон. Это его дебют как солиста-вокалиста. Песню написал Джон Леннон специально для Харрисона.

«Love Me Do», включенную в альбом, критики отмечают как наиболее интересную из всех песен ансамбля, а игру Джона на гармонике считают одним из лучших исполнений на этом инструменте вообще.

Заканчивается альбом рок-н-роллом «Twist And Shout» («Крутись и кричи»). Резким, громким, надрывным голосом Джон призывает всех присоединиться к танцу. Его пение сопровождают мощные гитарные аккорды и несмолкаемый бой ударных. После этой записи Джон на некоторое время совсем потерял голос.

Особенностью музыки «Битлз» было то, что наряду с неповторимым чувственно пульсирующим битом в их песнях существовала чистая, звучная, яркая, красиво гармонизованная мелодия. Тексты песен были простыми и понятными всем, но не банальными. А манера исполнения, и вокального, и инструментального, буквально завораживала. Резкие и смелые аккорды ритм-гитары Джона, пульсирующий рокот бас-гитары Пола и четкие акценты ударных Ринго подчеркивали танцевальный ритм, а гитара-соло Джорджа гипнотизировала красивым звучанием.

Первые песни «Битлз» были ориентированы именно на молодежную аудиторию. Сюжеты их были традиционными для молодежного шлягера: «Ты любишь меня, я люблю тебя, мы счастливы вместе». Или: «Ты ушла, и я опять одинок и печален». Слова не выходили за пределы привычного стандарта: «Я, ты, парень, девушка, ночь, любовь, сердце, радоваться, плакать, целовать, расставаться, страдать» и т. д. Но это никогда не было простым набором слов под мелодию и ритм, чем грешили сочинения многих поп-музыкантов. Песни битлзов имели сюжет, были осмысленными и поэтическими. Слова во время пения они всегда произносили очень четко и ясно, стремясь донести до слушателей их точный смысл.

Песни «Битлз» жили и могут жить лишь в неразрывном единстве мелодии, стихотворного текста и неповторимого ансамблевого исполнения, характерного только для этой группы. Ведь даже немудреная стихотворная основа не выглядела у них банальной или пошлой благодаря чувству меры авторов-исполнителей и очаровательному звучанию сливающихся чистых и светлых голосов. Наверное, поэтому песни, написанные Ленноном, Маккартни, Харрисоном или Старром, теряли свою прелесть в исполнении других певцов или групп.

Главными и преобладающими темами «Битлз» были любовь, дружба, жизнь. Вот характерная песня, включенная в первый альбом.

Пол Маккартни

I SAW HER STANDING THERE (Я ВИДЕЛ, КАК ОНА СТОЯЛА ТАМ)

(Здесь и далее переводы песен принадлежат автору книги)

После выпуска альбома «Битлз» отправились еще в одну гастрольную поездку с американскими певцами Томми Роем и Крисом Монтезом. Гастроли были удачными и для певцов, и для группы Джона, которую публика уже принимала с восторгом. Каждый концерт завершался исполнением рок-н-ролла «Twist And Shout» под бурную реакцию аудитории. Гастроли перемежались с записями на Эбби-роуд.

8 апреля 1963 года у Джона родился сын. Его назвали в честь матери Джона Джулианом.

18 июня праздновали 21-летие Пола. Собралось много народу — друзей и знакомых. Танцевали, веселились, выпивали. Джон пил свой любимый напиток — шотландское виски с кока-колой. К нему подошел Боб Вулер и спросил, как Джон себя чувствует после «медового месяца», проведенного в Испании с Брайаном Эпштейном. (Джон действительно отдыхал в Испании вместе с Брайаном в течение двух недель.) По Ливерпулю ползли разные слухи. Джон, всегда очень терпимый к нескромным шуткам и выражениям в свой адрес, вдруг взорвался и жестоко избил Боба, так что того пришлось отправить в больницу. Конфликт постарались уладить, но с тех пор уже никто не покушался, как утверждает Пит Шоттон, на ревностно отстаиваемый Джоном имидж «настоящего мужчины» гетеросексуального типа.

Новым рубежом в достижениях «Битлз» стал третий сингл «From Me То You» («От меня — тебе»), вышедший в апреле 1963 года и записанный еще в феврале. На второй стороне сингла была песня «Thank You Girl» («Спасибо тебе, девушка»). За десять дней пластинка заняла первое место в параде популярности.

По поводу третьего сингла в прессе писали, что вокал и гармонии песен «Битлз» полны остроумия и блеска. Что касается текстов, то их считали коммерческими. Мелодии же были признаны превосходными. Однако находились критики, которые считали, что третий сингл значительно уступает двум первым, и предрекали скорый закат группы.

Битлзы понимали, что переросли свой прежний, региональный статус «местной знаменитости». Клуб «Каверн» с его вместимостью в 600 человек уже казался им не по росту. 3 августа 1963 года там состоялось их последнее выступление.

Вторая половина 1963 года была очень загруженной. «Битлз» беспрестанно гастролировали по всей стране. Толпы поклонников стремились попасть на их концерты.

В очередях за билетами собирались многие сотни и даже тысячи молодых людей с сэндвичами, термосами, нередко со спальными мешками, поскольку стоять приходилось по 30—40 часов. Поклонники не давали музыкантам прохода и норовили хоть что-то у них утащить в качестве сувенира.

В комнаты, где переодевались и отдыхали «Битлз» до концерта и в промежутках между выходами на сцену, всегда набивалась огромная толпа народу: репортеры, журналисты, обслуживающий персонал. Помещения, в которых они выступали, находились под охраной нарядов полицейских.

В помощь Нилу Аспинолу Брайан нанял еще одного человека. Это был инженер по телесвязи МаЛколм Эванс. Проработав по своей специальности одиннадцать лет, он увлекся роком и стал завсегдата м «Каверн». Там ему предложили стать так называемым «вышибалой» — блюстителем порядка. А через три месяца он присоединился к команде «Битлз». Мал был привлекательным внешне, общительным, открытым. В его обязанности входила перевозка, настройка и установка аппаратуры, а Нил стал кем-то вроде телохранителя музыкантов Сначала у Мала было много промахов. Он не мог разобраться в большом количестве инструментов, усилителей, динамиков и другого оборудования. Однажды он потерял гитару Джона Леннона. Она так никогда и не нашлась.

Популярность группы росла не только благодаря стараниям Брайана и рекламе, но и в результате психологического заражения все новых слоев молодежи Ливерпуля, пополнявшей армию поклонников. Особенно бурно увеличивалась армия поклонниц и агрессивность их поведения. Они окружали дома, где жили музыканты и их родители, и блокировали их целыми днями. Леннону приходилось пробираться в дом или из дома через забор заднего двора. Иногда битлзы были вынуждены гримироваться, чтобы пройти по улице. Почта не успевала доставлять тысячи писем.

Летние месяцы стали инкубационным периодом созревания общенациональной известности ансамбля. Но «Битлз» и сами не переставали подбрасывать горючие материалы в разгорающийся костер славы. В конце августа вышел их четвертый сингл «She Loves You» («Она тебя любит»), который быстро завоевал первое место среди хитов и держал его несколько месяцев подряд, а по итогам года оказался вторым. Пластинка поставила рекорд, став самой быстро проданной из всех, которые когда-либо были изданы в Англии.

Это событие стало началом триумфального успеха группы и того массового психоза, который получил название «битломания».

Лондон был взят штурмом 13 октября 1963 года. В этот день они выступили в лондонском зале «Палладиум» в шоу «Sunday Night Of London» («Воскресный вечер в Лондоне»). Из театра шла прямая трансляция по телевидению. С самого утра Арджилл-стрит, где находится «Палладиум», заполнили толпы молодых людей. Они расталкивали кордоны полицейских, пели песни «Битлз», вопили, многие рыдали. В давке пострадало несколько человек, и пришлось вызывать машины скорой помощи. Все, что творилось на улице, было отснято агентами телекомпаний, которые не получили права на трансляцию концерта. Репетировать было невозможно — мешал рев толпы, доносившийся с улицы.

Вечером на сцене был триумф, а в зале — буйное помешательство. Ребята покорили публику и своей музыкой, и своим внешним видом, и манерой держаться. Брайан их «отшлифовал». Они были в ставших потом классическими «битловскими» костюмах светло-серого цвета с пиджаками без воротников и отворотов, отделанными узкой бархатной каймой, в белоснежных рубашках, черных шелковых галстуках и черных остроносых ботинках. У всех были одинаковые прически. И когда в конце каждого номера эти элегантные парни трое в ряд выдыхали свое «о, йе», а Ринго, располагавшийся сзади, подхватывал эстафету мощным битом, зал взрывался. А те трое делали изящный поклон под продолжавшийся шелест ударных. Чуть улыбаясь, Ринго опускал голову, и зал стонал от восторга. Поклонники не выдерживали, они вскакивали с мест, рвались к сцене.

Репортеры жадно фотографировали, телеоператоры насыщали видеоряд сценами из зала крупным планом. На следующий день газеты напечатали огромные фото «Битлз», снимки толп поклонников и поклонниц, а также пострадавших, поместили интервью с очевидцами. Правда, ничего не было сказано о музыке, исполнении и вообще о концерте.

Волна битломании покатилась по всей стране. Началась общенациональная истерия. Люди не только раскупали пластинки «Битлз» и распевали их песни, не только рвались на их концерты и буквально сходили с ума при виде своих кумиров, не только подражали им в одежде и прическе. Здесь было нечто большее — новый стиль поведения, живой, раскованный, веселый, достойный, остроумный, уверенный, жизнерадостный, отвергающий скучные пуританские ограничения обывательской добропорядочности. И это стало явлением не только музыкальной культуры, но и всей социальной жизни,— явлением общественным.

Газеты и журналы в каждом номере помещали статьи о новом феномене. Психологи, социологи, музыковеды, политики, моралисты и священники бились в попытках анализа неведомого до сих пор явления. Известный в стране музыкальный критик Уильям Манн написал для лондонской «Таймс» статью о «Битлз», в которой назвал Леннона и Маккартни выдающимися английскими композиторами 1963 года. Репортеры самых крупных газет атаковали пресс-агента группы Тони Барроу, чтобы он помог взять интервью у новых звезд.

Покупатели же требовали новых пластинок. В короткий срок появился первый мини-альбом (Долгоиграющая пластинка на 45 оборотов диаметром 17,5 см, главным образом с популярной музыкой) «Twist And Shout», куда вошли три первых хита и новая песенка. Пластинка была продана моментально. А к концу года в Англии было продано около 7 миллионов пластинок «Битлз». У них уже был лучший альбом, лучший мини-альбом и лучший сингл («Please, Please Me», «Twist And Shout", «She Loves You”).

«Битлз» закрепляли успех. Они дали несколько концертов в городах Англии, а в конце октября отбыли в Швецию. Это было их первое настоящее заграничное турне. Летели они туда самолетом — Эпштейн считал, что самолет престижнее, чем поезд. Выступали они в Швеции два раза, пробыв там пять дней, и вирус битломании начал косить шведскую молодежь. Во время концерта в Стокгольме музыкантов охраняли около 50 полицейских с собаками. Буквально на второй день после их приезда шведские мальчики и юноши стали носить прически а ля «Битлз».

31 октября они вернулись домой и тут впервые увидели, как велика их популярность. До этого дня они об этом просто не думали. В лондонском аэропорту группу встречали тысячи поклонников. Они кричали, пели, бросали цветы. Это была настоящая манифестация, которая затмила факт прибытия в этом же самолете двух, надо сказать, немалых знаменитостей. Первой был весьма популярный в стране премьер-министр Великобритании сэр Алекс Дуглас Хьюм, с деятельностью которого связано резкое повышение жизненного уровня населения Англии. Второй знаменитостью была королева красоты Великобритании, прибывшая с международного конкурса, где она получила титул «Мисс Планета». На них обратили внимания не больше, чем на пилота и стюардессу самолета.

В аэропорту в тот час оказался еще один знаменитый человек, сыгравший вскоре огромную роль в жизни «Битлз». Это был Эд Салливан, американский продюсер и импресарио, сделавший имя королю американского рок-н-ролла Элвису Пресли. Салливан воочию убедился в масштабах безумства английских подростков и заинтересовался группой.

4 ноября «Битлз» выступали в крупнейшем ежегодном эстрадном представлении — «Королевском варьете». Здесь всегда присутствовала королевская семья. И хотя зал был меньше, чем «Палладиум», билеты стоили в четыре раза дороже. Публика собиралась изысканная, выступать было нелегко: успех зависел от того, понравится ли номер сидящим в королевской ложе.

В программе имя «Битлз» значилось рядом с именем знаменитой Марлен Дитрих. Брайан очень волновался. Он боялся, что ребята отпустят какие-нибудь шуточки в адрес королевской семьи. Перед концертом он дал им наставления и попросил не допускать бестактностей.

В Театре принца Уэльского, где должен был состояться концерт, собрался весь цвет Лондона. В королевской ложе сидели королева-мать (Королева Елизавета — мать английской королевы Елизаветы II и принцессы Маргариты. Королева-мать — титул вдовствующей королевы, матери царствующего монарха в Англии), принцесса Маргарита и ее муж лорд Сноудон.

«Битлз» выступали, как всегда. Они дурачились на сцене, Пол все время хохотал, Джон разговаривал с сидящими в зале. Аудитория была очарована. В перерыве королева-мать подошла к «Битлз» и выразила им свое восхищение. Все шло хорошо, но перед последним номером Джон не выдержал. Он вышел вперед, объявил «Twist And Shout» и с легким поклоном в сторону королевской ложи сказал: «Те, кто сидят на дешевых местах, пожалуйста, хлопайте в ладоши, а кто на дорогих — побренчите своими драгоценностями».

Буря в зале перекинулась на следующий день в прессу. Блюстители традиционной викторианской морали усмотрели непозволительную вольность в поведении молодых музыкантов, несмотря на то, что королевская семья не нашла ничего предосудительного в шутке Джона. Королева-мать сказала одному из осаждавших ее журналистов, что «Битлз» прелестны и очень ей понравились.

В конце концов все сочли выходку Джона «очаровательным дурачеством» в стиле битлзов. Лейтмотив большинства газетных откликов, репортажей и рецензий наиболее четко прозвучал в статье журналиста лондонской газеты «Дейли миррор»: «Нужно быть совсем уж прокисшим консерватором, чтобы не полюбить интересных, шумных, ярких, веселых и симпатичных ребят».

Однако появились статьи и против ансамбля. «Дейли телеграф» 2 ноября писала, что битломания захлестнула пустые головы англичан, и возмущалась истерией, которая сопровождала каждый концерт группы.

Дело дошло до того, что английский парламент специально поставил на одном из заседаний вопрос об обеспечении общественного порядка в условиях появления «Битлз» и их фанатов. Различные союзы и ассоциации обсуждали влияние «Битлз» на музыку, нравственность, школу и семью. О «Битлз» говорили даже на ежегодном съезде английских епископов. Священники обсуждали вопрос о пагубном влиянии группы на нравственность нации.

Дебаты вокруг ансамбля перерастали музыкальные рамки. Им начали интересоваться как явлением. Национальное телевидение обратилось к истокам этого явления и сделало фильм о ливерпульском клубе фанатов «Битлз», который существовал там с 1962 года. Зрелище получилось впечатляющим. Диктор читал текст: «К своей безудержной экспрессивности ливерпульские фанаты добавили агрессивность, замешанную на местном патриотизме». Но результатом показа фильма было то, что клубы фанатов «Битлз» стали открываться и в других городах страны.

Бизнесмены стали разрабатывать эту «золотую жилу». Страна наводнилась товарами с рекламой «Битлз». Появились свитера для битломанов, куртки и пиджаки без воротников, платья для девушек с огромными портретами всех четырех музыкантов, парики «под Битлз». В одной из газет было помещено фото старшего сына английской королевы в таком парике. Товары с рекламой ансамбля стали заметной статьей внутренней торговли. Необычайно возросло производство вельвета, поскольку у битлзов были костюмы из этого материала. Консервативный политический деятель Англии Эдвард Хит — поборник чистоты языка и недавний противник ансамбля — заметил: «Кто мог год назад предсказать, что они окажут такое содействие развитию производства вельвета?»

В начале ноября 1963 года EMI выпустила пятый сингл группы «I Want То Hold Your Hand» («Я хочу держать твою руку»), который тут же занял первое место в параде популярности и разошелся в количестве 2,5 миллионов штук. Это был уже мировой рекорд. Таких тиражей не имели даже записи речей политических лидеров тоталитарных режимов, где существует принудительная система распространения подобной продукции. Почти одновременно вышел второй альбом «With The Beatles» («Вместе с „Битлз"»), в котором Харрисон дебютировал как композитор («Don't Bother Me» («Не докучайте мне»)).

В декабре в воскресном еженедельнике консервативной партии «Санди таймс» было написано, что заслуга «Битлз» в том, что они обогатили английский язык ливерпульским диалектом.

Эпштейн чувствовал, что настало время официальной коронации битлзов во властелины поп-музыки, и организовал два грандиозных концерта: рождественское шоу на национальном телевидении и концерт в самом большом зале Ливерпуля «Эмпайр». Сомнений в успехе не было, однако результаты превзошли все ожидания. На концерте в Ливерпуле творилось невообразимое. Фанаты не только вскакивали с мест, они карабкались друг на друга, чтобы лучше увидеть своих кумиров. Девушки падали в обморок, рвали на себе одежду, а некоторые просто тихо плакали. После концерта толпа не давала музыкантам выйти и едва не разорвала Джона на куски. Только эскорт полиции на мотоциклах помог ребятам добраться до своих лимузинов и улизнуть.

«Битлз» бесспорно стали первыми и самыми знаменитыми эстрадными звездами в Великобритании. Вместе с славой пришло и богатство. Эпштейн платил каждому по 500 фунтов в неделю. Мартин платил, правда, всего 1 пенни с каждой проданной пластинки, но и это в совокупности составляло огромную сумму. Дик Джеймс выплачивал половину дохода от продажи нот. Телевидение и радио тоже платили. Сборы от концертов были огромными. Теперь ребята, еще два года назад занимавшие 30 фунтов на покупку усилителя и изворачивавшиеся, чтобы отдать долг, могли вообще не думать о деньгах. Они и в самом деле о них не заботились, их не считали и даже не имели при себе, как короли. За все рассчитывались специально нанятые финансовые агенты.

В своих высказываниях члены группы были более чем откровенны. Джон Леннон утверждал: «Я не ощущаю разницы, богат я или нет. Но с ними (деньгами) я чувствую себя более уверенно». Джордж Харрисон заявил однажды: «На чем мы сходимся, так это на деньгах. Мы их любим. Правда, я никогда не слышал, чтобы кто-то их не любил». Пол Маккартни говорил прямо: «Я люблю деньги, потому что они дают возможность приобретать то, что я хочу. Но мне также нравится думать о том, что они у меня есть. Когда пришла слава, мы были в панике, потому что боялись, что все это кончится до того, как мы накопим столько, чтобы потом можно было жить нормально. Теперь они (деньги) у нас есть всегда, и это великолепно». Точно так же считал Ринго Старр: «Обожание поклонников говорит мне о том, что моя чековая книжка в порядке».

К рождеству Брайан перевел свою контору в Лондон. У него было уже много помощников. «NEMS Enterprises» разрасталась и превращалась в крупную фирму. Кроме «Битлз», у Эпштейна появились другие группы, которые искали путь к звездам. В английских хит-парадах фигурировали только «Битлз» и эти новые группы Брайана.

К концу года в Лондон перебрались и все битлзы. Брайан нашел Джону, Джорджу и Ринго квартиры в фешенебельных районах столицы. Пол снял номер в первоклассной гостинице «Президент». Адреса и телефоны тщательно скрывались от поклонников, но те скоро сориентировались и приступили к осаде жилищ своих кумиров.

А тем временем начались (и до сих пор не завершились) споры о самой природе «Битлз» как феномена музыкальной культуры. Было высказано множество точек зрения. Нередко эмоции и политическая конъюнктура порождали весьма крайние оценки. Теперь же, на достаточной временной отдаленности, вероятно, легче приблизиться к истине, проанализировав причины восхождения к славе ливерпульской четверки.

Что же все-таки сделало их звездами? Прежде всего, совпадение бесспорного таланта с широким общественным ожиданием нового стиля в музыке и нового вида культуры — молодежной субкультуры, впервые ставшей самостоятельной и создавшей оппозицию консервативной культуре взрослых. Потому-то подростки идентифицировали себя с «Битлз», свое поведение — с пленительным и естественным поведением четырех очаровательных и жизнерадостных парней.

Музыка «Битлз» была органичной и неотъемлемой частью их имиджа. Особенностью ее было то, что она не была грубой и шумной, как у их предшественников. Наряду с пульсирующим битом в ней существовала чистая, яркая, звучная и красиво гармонизованная мелодия. Тексты были близки слушателям, а манера исполнения — естественной и завораживающей. Голоса всех четырех музыкантов, чистые, светлые, хотя и небольшие, сливаясь, создавали ту тембровую окраску пения, которая ассоциировалась с юностью, то есть с определенной эмоциональной, психологической и даже социальной атмосферой.

Вероятно, понадобится еще не одно исследование, чтобы разобраться до конца в феномене «Битлз». Однако уже сейчас ясно, что он был не только суммой случайных совпадений и чрезвычайных организаторских способностей и усилий менеджеров.

Сами битлзы, кстати, понимали двойственную природу своего успеха. Они не забывали о своей зависимости от шоу-бизнеса, но и прекрасно чувствовали силу собственного таланта. Поэтому, наверное, Джон Леннон в откровенной беседе с Питом Шоттоном после триумфа в ливерпульском «Эмпайр» сказал, что они, битлзы, решили не идти на поводу у фанатов, а стать музыкантами в полном смысле слова. Но для этого, по его мнению, нужно было сначала стать поп-звездами.

Приближался новый, 1964 год. Он обещал быть годом «Битлз». Так пророчила без риска ошибиться известная певица Дора Бриан в песне «Подарите мне на рождество „Битлз"». Как бы в ответ на ее просьбу в новогодней развлекательной телевизионной программе ведущие снимали с елки игрушечные фигурки битлзов в качестве рождественского подарка зрителям.

Действительно, четверо ливерпульских парней стали кумирами нации, и похоже — надолго. Биографии музыкантов и текущая хроника их жизни печатались в центральных газетах и в самых популярных журналах. У всех вместе и у каждого в отдельности без конца брали интервью. С середины года стал издаваться специальный «Ежемесячный журнал „Битлз"». Он выходил два раза в месяц. В нем освещалась и рекламировалась вся жизнь ливерпульской четверки, преимущественно в цветных фотографиях, выполненных лучшими фотографами Лондона. Среди них был Дезо Хоффман, снимки которого выделялись оригинальностью и изобретательностью. «Битлз» были сняты в купальных костюмах начала века, в смокингах от Пьера Кардена, с сигаретами или цветами в руках, на улицах, на концертах и репетициях и т. д. и т. п. И везде они были веселыми, очаровательными, непосредственными. Такими их хотели видеть поклонники.

Сами битлзы старались делать все, чтобы укрепить созданный имидж. Они были простыми, искренними, забавными, простодушными, трогательно-мечтательными, нежными, ироничными, но также и бескомпромиссными, протестующими и часто — жестокими. Они демонстрировали талант, острое чувство юмора и то, что в наше время принято называть интеллигентностью. Они трезво представляли, насколько важны внешние атрибуты для поддержания популярности, и выработали четкую изящную манеру поведения в духе мюзик-холлов с небольшой дозой фривольности. Джон говорил, что он готов был тогда на все, лишь бы стать знаменитым и богатым.

Всем четверым нравилось давать интервью, и встречи с журналистами были для них забавой. Они не позировали, были спокойными и естественными, блистали находчивостью и остроумием и подкупали искренностью даже самых скептически настроенных и недоброжелательных интервьюеров. Джон вспоминал: «На пресс-конференциях мы валяли дурака. Если задавали дурацкие вопросы, мы отвечали в том же духе. Юмор пятиклассников. Конечно, если вопросы были серьезными, например о нашей музыке, мы отвечали тоже серьезно, но такое случалось редко».

Чаще всего шла веселая пикировка, в которой, однако, проскальзывали подлинные черты характера новых знаменитостей. Вот несколько примеров.

Вопрос: Сколько времени, по вашему мнению, просуществует группа?

Джон: Около пяти лет.

Вопрос: На вас парики?

Джон: Если это так, то это самые естественные парики из всех, которые когда-либо изготовляли,— они даже с перхотью.

Вопрос: Какая у Вас гитара, Пол?

Пол: Это бас-гитара Хоффмана.

Вопрос: Она дорогая?

Пол: 56 гиней (Гинея — денежная единица, равная 21 шиллингу; до 1971 года применялась при исчислении гонораров, оценке картин, скаковых лошадей и т. п.; первоначально чеканилась из золота, привозимого из Гвинеи). Я мог бы купить и подороже, но я скряга.

Вопрос: Ринго, почему у Вас столько колец на пальцах?

Ринго: Потому что мне все не продеть через нос.

Вопрос: В чем секрет вашего успеха?

Пол: В самоуверенности Джона. Он очень близорук, но очки не носит, и со сцены ему не видны лица недовольных. Он думает, что все нами восхищаются, и по двадцать раз говорит «спасибо».

Теперь уже все работало на имидж, даже промахи и ошибки. Их считали забавными, оригинальными: «Уж такие чудаки эти „Битлз"!» На их концерты попасть было невозможно. Появилось расхожее выражение «очередь за битлзами». Она рассасывала все другие очереди. Непременным ее атрибутом стали машины скорой помощи, стычки с полицейскими и растущее с каждым разом число побитых и раненых.

Летом группе предложили сняться в художественном фильме, и Эпштейн начал вести переговоры с фирмой «Юнайтид артисте» относительно гонораров.

К концу года была учреждена компания «Битлз лими-тид» («Beatles Ltd») для учета и контроля всех доходов и обеспечения каждому из музыкантов личного капитала. Также была создана совместная издательская корпорация под названием «Северные песни» («Northern Songs») с директорами Джоном Ленно-ном, Полом Маккартни, Диком Джеймсом и Брайаном Эпштейном.

Все это не могло не радовать молодых ливерпульцев. Они так давно ждали признания! Когда-то они сами себя вписывали в опросные листы для хит-парадов, чтобы попасть в списки популярности. Теперь они набрали 15000 голосов и считались самой популярной группой в Англии. Правда, Джон скромничал: «Я не считаю себя знаменитостью. Я есть я. Знаменитым меня делают другие». Однако честолюбие Джона было удовлетворено. Ему не нужно было больше самоутверждаться, его давнишние устремления быть всегда и везде лидером осуществились. Джон Леннон стал официально признанным лидером самой популярной поп-группы.

Больше всех битлзов успеху радовался Пол. Он любил аудиторию, сцену, гастроли и поклонников. Он стал очень следить за своей внешностью, красиво одевался. Ринго строил грандиозные планы. Он собирался стать совладельцем какой-нибудь крупной компании, однако расстаться с деньгами пока не решался. Джорджа интересовали накопления в банке, он не считал, что они достаточные, поэтому позволил себе купить только подержанный «ягуар» (Марка дорогого легкового автомобиля).

Несмотря на шумиху вокруг группы, колоссальную популярность, успех и растущее богатство, Джон Леннон не успокаивался. Надо было смотреть в будущее. И он все чаще и чаще в мыслях и разговорах возвращался к своей давнишней мечте — Америке: «Теперь, если я туда попаду, я завоюю весь мир».