Капитан "Ориона"

Часть 2.6, Элиза. 18 августа 5392 года

Планета солнечной системы Земля

Императорский дворец в Париже

18 августа 5392 года от Восшествия Императора

21:15 (время по Гринвичу)

Ночь обещала быть прекрасной. Самые яркие звёзды уже зажглись, над горизонтом медленно стихало буйство красок, мир поглощал глубокий синий, постепенно густея и растворяясь во тьме. От разогретых плит дорожки поднимались волны тепла, настоянный на цветах и древесном соке воздух почти не двигался, где-то недалеко играла музыка — саксофон, гитара и ещё что-то, она не особенно разбиралась в блюзе. Этот квартет привёз из какой-то поездки сам Император, они иногда играли в парке. Очень неплохо играли, её величество со временем ощутила прелесть живого звука и от души наслаждалась… Вот если бы ещё Вивьена замолчала.

— Да, маркиза, я уже думала об этом.

Многолетний опыт ведения светских бесед помогал Элизе выдерживать доброжелательный тон, но даже он не спасал от желания огреть эту рыжую бестолочь по её смазливой физиономии. Она могла трещать часами, обо всём на свете, нещадно перевирая и по сто раз повторяясь, активно жестикулируя и изображая диалоги в лицах, тонко высмеивая малейшие недостатки окружающих и в упор не замечая своих собственных…

— Неужели? Это так необычно.

…и ещё, что бы она ни делала, о чём бы ни говорила, на её холёном личике, под всеми масками аристократической отстранённости, лично для императрицы сияла надпись: «Я трахаю твоего мужа».

Нет, Элиза не ревновала. По большому счёту, эй было наплевать, как и с кем проводит время её августейший супруг, но Вивьена…

— О, думаю, это было великолепно!

…Вивьена всем своим видом так мастерски подчёркивала связь с Императором, так ненавязчиво демонстрировала своё превосходство… Да и чего тут кокетничать — это он пристроил её на место компаньонки императрицы, понятно, с какой целью — чтобы постоянно иметь маркизу при себе, ведь она обязана сопровождать Элизу во всех поездках.

— В самом деле? Никогда бы не подумала, она такая милая.

Она могла бы вовсе не отвечать этой кукле, вряд ли молчание её смутит. Саксофон вывел особенно красивый изгиб мелодии, Элиза прикрыла от удовольствия глаза и пропустила реплику. Что там говорила госпожа маркиза? Что-то о наряде жены министра финансов на прошлом балу.

— Зелёное? Мне понравилось.

Рыжая продолжила трещать, Элиза попыталась сосредоточиться на музыке. В голову постоянно лезли непристойные картины — Император и эта стерва. Интересно, как он ведёт себя в постели? Может быть, он сдержанный и молчаливый, или наоборот — нежный и страстный? Она не могла представить его в качестве любовника, как ни старалась — слишком официальными были их отношения. Его величество воспринимался скорее как суровый и строгий начальник, но никак не любимый мужчина.

— Да, я знакома с ней, они были на Дне Восшествия.

А любимый мужчина, кстати, не приходил уже больше недели, занят. Завтра великий день — они с Императором поедут в Центр Семьи и Детства, чтобы зачать наследника. Переполох у охраны и тайных служб ещё сильнее, чем перед многолюдными парадами, руководство лежит, конечно же, на Верховном. Они виделись последний раз мельком в коридоре, он кивнул на ходу, продолжая отдавать кому-то распоряжения. А волшебная таблетка, между прочим, уже почти выветрилась, не идти же за новой к придворному врачу.

Музыканты доиграли, Элиза поднялась и попросила Вивьену проводить её в покои, она ещё планировала сегодня поработать с кое-какими документами.

Спрятав улыбку и отведя глаза, её величество поздравила себя с маленькой победой — при упоминании государственных дел маркизу перекосило по всей поверхности. Кто ей виноват, что в свои почти тридцать лет она не обнаружила ни таланта, ни ума, позволяющего выполнять полезную работу? Элиза не знала, на какую специальность маркиза училась в школе, но сразу поняла, что знания в её хорошенькой головке не прижились.

Неспешная прогулка по коридорам, перекинуться парой фраз со встреченным министром культуры, попросить пробегающего мимо секретаря доставить в кабинет протоколы двух прошлых заседаний Верховного Совета, мысленно поулыбаться с поскучневшей физиономии Вивьены. Глядя куда-то выше её причёски, поблагодарить за приятно проведённый вечер, и скрыться в кабинете. Ещё дождаться секретаря с бумагами, запереться и наконец позволить себе расслабиться.

Её величество сняла заколки, расстегнула воротничок и забралась в кресло с ногами, углубляясь в заметки с последнего совета…

— Ты такая красивая когда работаешь.

Она вздрогнула, роняя карандаш, нервно усмехнулась и поправила причёску:

— Вель, я же тебя просила не подкрадываться.

— Я здесь десять минут уже сижу, — он поднялся с диванчика в углу кабинета, подошёл и опёрся о стол: — Ты даже не заметила как я вошёл.

— Зачиталась, — Элиза отложила бумаги, поднялась, и обойдя стол, притянула Верховного к себе за воротник: — Где ты был? Я уже думала организовать покушение, чтобы ты прибыл как официальное лицо.

— Прости, — он медленно поцеловал её в губы, взял за плечи, — много работы.

— Я знаю, — она со вздохом вжалась лицом в его китель, постояла, наслаждаясь любимым запахом и ощущением уюта.

— Вивьена достала? — усмехнулся Верховный, горячо выдыхая в её макушку, Элиза качнула головой:

— Всё-то ты знаешь… мне кажется, я буду слышать её голос даже во сне. — Она подняла глаза и просительно заглянула в лицо мужчины: — Давай она просто исчезнет, а?

Мужчина укоризненно поднял брови:

— Ты возьмёшь на себя грех убийства?

— Я атеистка, мне всё равно.

Велеслав рассмеялся, подхватил её и вернулся на диванчик, усадив к себе на колени:

— Как ты? Чувствуешь себя готовой стать матерью наследника?

Его тон был довольно шутливым, но у Элизы сжалось сердце, она отвела глаза.

— Не знаю.

Попыталась представить своего будущего ребёнка, светловолосого, с её синими глазами и аристократическим профилем Императора… Стало почему-то стыдно. Как будто она сознательно делает большую ошибку, о которой будет жалеть всю жизнь. Единственный ребёнок, второго не будет, запрещено. И права выбора у неё нет, всё решено ещё до её рождения — и количество, и пол, и отец.

Верховный провел пальцем по её лицу, потом ещё раз с другой стороны, прижал к груди. Она поняла, что плачет, попыталась успокоиться, но стало только хуже.

Они больше не сказали ни слова, тикали часы, у дверей сменилась стража — полночь. Элиза с трудом оторвалась от его груди, вытерла лицо:

— Мне пора в спальню.

— Хочешь, я приду сегодня?

— Хочу.

— Через полчасика, хорошо?

— Хорошо.

Он нажал на циферблат больших старинных часов, протиснулся в открывшуюся между стенными панелями щель, императрица Элиза включила вентиляцию на максимум — запах его одеколона ещё висел в воздухе. Собрала со стола бумаги, аккуратно разложила по стопкам. Заколола перед зеркалом волосы, поправила одежду, натянула невозмутимую маску и вышла в коридор. Только бы не встретить по дороге его величество…

Обошлось. В спальне на кофейном столике её ждал сок и фрукты, у зеркала нашлась книжка, а в гардеробной халат. Спокойствия не нашлось нигде. Она обводила ногтем буквы на обложке, куталась в холодный струящийся шелк и не чувствовала вкуса еды. Перед глазами стояло лицо Велеслава, невозмутимое и чуть усталое, его глаза смотрели вдаль… Что, если бы…

По лицу опять покатились слёзы, она стёрла их, сжала губы и всё-таки закончила мысль — что, если бы она сама выбирала себе партнёра? Что, если бы он согласился? Что, если бы её дети были восхитительно темноволосыми и смотрели на неё тёплыми зеленоватыми глазами?

Насколько реально утаить от всего мира незаконных детей? Почему она никогда не интересовалась этим вопросом?!

Из-за двери гардеробной появился Верховный, расстегнул китель, бросил на табурет у туалетного столика.

— Вель, — она отложила книжку и поднялась ему навстречу, решительно стиснула кулаки и выпалила: — Я хочу от тебя ребёнка.

Он уставился на неё ошарашенными глазами, нащупал край кровати и сел, крепко зажмурился, потряс головой и прошептал:

— Что?

Она похолодела, прикрыла рот ладонью:

— Извини! Я не это хотела сказать. — Села, выдохнула и опять прямо на него посмотрела: — То есть, как раз это. — Спрятала лицо в ладони и прошептала: — Я люблю тебя…

Она не видела, как он оказался рядом, почувствовала только обхватившие её руки и горячее дыхание в волосах:

— Лиз, что ты такое говоришь… ты знаешь законы, я знаю законы, Лиз! — Она не могла ничего сказать, продолжая закрывать лицо руками и плакать, он гладил её по плечам, говорил что-то о законах и долге, императрица упёрлась в его грудь руками и отодвинулась, заглядывая в глаза. Ей как-то вдруг стало абсолютно всё равно, что там она должна, глаза высохли и зажглись безумным огнём обречённости.

— Вопрос не в том, можно ли это. Вопрос в том, можешь ли ты это. — Велеслав молчал, она держала его взгляд, стараясь не упустить ни мгновения. — Вель, мне плевать на законы. Я никогда тебя ни о чём не просила, если ты мне откажешь — не попрошу больше никогда. Ты хотел бы иметь со мной общих детей?

— Конечно…

— Тогда сделай это! — Элиза улыбнулась, увидев на его лице напряженную работу мысли, если он уже начал обдумывать, как это сделать, значит, всё почти получилось. — Насколько реально украсть мой генетический материал?

— Нереально в принципе, — он качнул головой, глядя в сторону, в глазах с немыслимой скоростью мелькали варианты, он потёр подбородок: — Нет, невозможно. Ваших клеток нет ни в одной клинике, кроме императорской, да и там только в одном экземпляре. Завтра у вас возьмут новые клетки, а старые извлекут из хранилища и уничтожат при куче свидетелей, там всё опечатано и защищено круче некуда, я сам делал. Разве что…

— Что?

Он замотал головой, поджал губы, твёрдо посмотрел в её глаза:

— Лиз, это не просто преступление, это государственная измена. Если всё раскроется…

— А ты делай так, чтобы не раскрылось, — она свой выбор уже сделала, а отрубив голову, по волосам не плачут. — Что ты придумал?

— Я могу заменить клетки Императора своими.

Она ахнула, расширенными глазами глядя на него. Верховный качнул головой:

— Или так или никак. Всё происходит очень быстро, клетки берут, запечатывают в специальный контейнер, несут в соседнюю лабораторию и там сразу же проводят манипуляции и помещают в репликатор. Емкости дезинфицируются, ничего не остаётся. Единственный шанс — заменить содержимое контейнера во время упаковки и переноски. Печать делал я, за ночь успею сделать копию и всё подготовить.

Она смотрела на него, не решаясь заговорить, сознание отказывалось воспринимать такое — она не просто пойдёт против закона, она обманет всю Империю.

— Наш ребёнок станет наследником?..

— Ты сама сказала сделать это, — он взял её лицо в ладони, посмотрел в глаза, — Лиз, это не будет иметь большого значения для Империи, мой геном достаточно разнообразен, пусть в нем не так много родовитых фамилий, но есть великие полководцы и короли, несколько исследователей, учёных, море богатых и влиятельных аристократов, тех, кто сам пробил себе путь наверх…

— Вель…

— И ещё, я почти полностью азиат, как и Император, так что кровосмешения не случится.

— Вель, мне всё равно, кто твои предки, — она успокаивающе провела пальцами по его щеке, улыбнулась: — Мне достаточно того, что это будет твой ребёнок… Других вариантов точно нет?

Он медленно качнул головой:

— Разве что вывезти контрабандой образец твоей и моей крови за пределы Империи, там найти какую-нибудь нелегальную лабораторию и заплатить им, чтобы приблизительно собрали клетку из двух геномов, и продержали у себя репликатор всё время инкубации. Но тогда ребёнка придётся везти назад опять же контрабандой, и даже если всё получится, у него никогда не будет нормальной жизни, потому что ни личной карты, ни собственных детей он не увидит никогда. А следовательно, не получит образования, работы, жилья… ну, ты понимаешь.

— Значит, наследник? — они смотрели друг на друга как два человека, оказавшиеся одни на только что открытой планете, неисследованной и нигде не зарегистрированной, у разбитого корабля и без надежды на спасение. Связанные теперь не только запретными чувствами, но и грандиозным преступлением.

— Значит, наследник, — Верховный твёрдо кивнул, накрыл рукой её ладонь на своей щеке, повернулся и поцеловал в запястье. — Я тоже тебя люблю.