Внешнеполитическая позиция в отношении объединения материкового Китая и острова Тайвань — в рамках кооперации по линии «шанхайцы» – Гоминьдан. До сих пор многие лидеры Шанхайской группы имеют тесные связи с Тайванем и органами власти Нацпартии Гоминьдан на Тайване.
В главе подробно рассматриваются размеры и основные точки политического влияния выходцев из Шанхая, выходцев из провинции Цзянсу и провинции Чжэцзян, анализируются их возможности и перспективы на 2020–2032 гг.
Шанхайская группа – один из основных связующих звеньев китайской и мировой науки. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Чжоу Эньлай и продолжение его политики Дэн Сяопином
(без изменений) Чжоу Эньлай и продолжение его политики Дэн Сяопином
В преддверии визита Никсона группа хубэйских военных во главе с Линь Бяо, официальным преемником Мао Цзэдуна, почувствовав, что власть уходит из-под их ног и переходит к Чжоу Эньлаю, предпринимает попытку переворота, которая оканчивается гибелью маршала Линь Бяо при крушении самолета 13 сентября 1971 г. — в очередной раз Чжоу Эньлаю, или самой судьбе, удалось обезглавить конкурентную «шанхайской» «хубэйскую группу», повторяя события 1931 г., когда жертвой стал другой хубэец — Сян Чжунфа.
Смертью Линь Бяо, которого обвинили в попытке проведения захвата власти и организации отдельного правительства в Южном Китае, в то время как Северный Китай должен был быть оккупирован СССР («Проект 571»), интенсивная политическая борьба не оканчивается. 6 января 1972 г. умирает один из тяжеловесов «французской группы» Чжоу Эньлая сычуаньский маршал Чэнь И. Его похороны, естественно, организует Чжоу Эньлай, который продолжает решительное наступление на «шаньдунскую группу», плотно оккупировавшую во главе с Цзян Цин и Политбюро, и сам Шанхай. В 1973 г. Чжоу инициирует восстановление Дэн Сяопина в Политбюро, что в дальнейшем приведет во всем проводящего линию Чжоу Эньлая послушного, но вполне тривиального политика к верховной власти в стране, которую он, однако, не сумеет сохранить. В стороне от баталий сохраняет свои сильные позиции Е Цзяньин, вступивший в бой за наследство Мао одним из последних и получивший максимальный куш от разворота КНР к США и попытки Дэн Сяопина избавиться от навязчивых компрадоров Шанхайской группы, — именно в Гуандуне появляются первые экономические зоны, а сама провинция лидирует по уровню развития в Китае до сих пор. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) «Агент 005». Чжоу Эньлай ( 周恩来 ) — патриарх современной «шанхайской группы»
(без изменений) «Агент 005». Чжоу Эньлай ( 周恩来 ) — патриарх современной «шанхайской группы»
Невероятную историю самого яркого представителя «шанхайской субэтнической политической группы», заложившего парадигму развития новой экономической политики — «рыночного социализма» и «четырех модернизаций», — Чжоу Эньлая, стоявшего по распространенному и ошибочному мнению в тени Мао Цзэдуна, стоит начать с описания его происхождения.
Чжоу Эньлай, самый видный представитель «зарубежного крыла» китайской Компартии Китая, является прямым потомком Чжоу Дуньи (周敦颐) — основателя учения неоконфуцианства, ведущей идеологии императорского Китая на протяжении почти тысячи лет.
Интересно, что по линии общего предка у Чжоу Эньлая, потомка Чжоу Дуньи в 33-м поколении, есть и весьма знаменитый родственник, однако «скрывшийся» под псевдонимом, — великий писатель Лу Синь (鲁迅; Чжоу Шужэнь, 周树人), потомок Чжоу Дуньи в 32-м поколении, «китайский Горький», ставший синонимом Нового Китая, описавший весь трагизм гражданской войны.
Принадлежность к самой древней китайской политической элите сыграла для Чжоу Эньлая роль фактора, сплотившего вокруг него бюрократический аппарат Нового Китая, выросший во многом из элит императорского Китая и кадров Нацпартии Гоминьдана. В этом плане Чжоу Эньлай максимально противопоставил себя разбойной крестьянской вольнице и барскому волюнтаризму сына помещика Мао Цзэдуна, откровенных участников крупных банд и картелей, а также выходцев из среды торговцев и фабрикантов, создавших основу сегодняшнему проамериканскому Комсомолу, или просоветским самородкам из числа полевых командиров, которых сталинский кадровый отбор возвысил за боевые подвиги из крестьянской массы на вершины управления нынешней первой экономики мира.
Чжоу Эньлай, как и писатель Чжоу Шужэнь (Лу Синь), связан с провинцией Чжэцзян, в период правления династии Южная Сун ставшей местом расположения одной из столиц китайской империи — города Ханчжоу. Несмотря на распространенное мнение, Чжоу Эньлай был связан не только с южной частью провинции Цзянсу — он родился в уезде Хуайань (淮安), но и с городом Шаосин (绍兴) провинции Чжэцзян, также являющейся родиной «китайского Горького» Лу Синя. Сложная этническая родовая карта Чжоу Эньлая, охватывающая сразу два основных центра формирования «шанхайской политической группировки», имеет свое разрешение в парадигме общей принадлежности этих уездов к пути следования Великого канала (大运河) — исторически крупнейшей внутренней судоходной артерии Китая на протяжении столетий, соединившей Северный Китай с Нижним течением Янцзы.
Крупнейшие центры Великого канала стали местами рождения и формирования «шанхайской политической группы» КНР: в Чжэцзяне — города Нинбо (Цзян Цзеши, Чан Кайши — президент Китайской Республики), Шаосин (член ПК Политбюро Юй Чжэншэн, 2012–2018 гг.; Чжоу Эньлай), Ханчжоу, столица провинции. В провинции Цзянсу — Цзясин, Сучжоу, Уси, Чанчжоу, Чжэньцзян, Янчжоу, Хуайань и, конечно же, столица провинции — Нанкин.
Вероятно, что именно «двойной базис» субэтнической принадлежности Чжоу Эньлая одновременно как к цзянсусской ветке «шанхайской группы», так и к чжэцзянским ее элементам стал одним из базовых факторов того, что в конечном счете формирование «шанхайской политической группы» произошло именно вокруг Чжоу Эньлая. А сегодня отсутствие сильной объединяющей фигуры для групп Южной Цзянсу и Чжэцзяна играет роль мощного разъединяющего их фактора и ведет Шанхайский макрорегион к внутреннему расколу и ослаблению в исторической перспективе.
Тем не менее цзянсусский элемент в базе политической поддержки Чжоу играл на первом этапе меньшую роль, тогда как его чжэцзянские корни и связи на первом этапе политического восхождения Чжоу Эньлая имели куда более важное значение. Один из его партийных псевдонимов был У-Хао — 伍豪: «у» — «пятерка»[1] и хао — «выдающийся», что можно трактовать как «Пятый выдающийся», но, принимая во внимание любовь китайцев к игре омофонами, особенно в именах и названиях, сочетание «У-Хао» может приобрести и иное значение: «У» (吴国) — как царство У, расположенное в области современного Шанхая и с культурным центром в провинции Чжэцзян, по сути ее второе название, и «хао» со значением «хорошо» — «Чжэцзян хорошо» (吴好) или «Выдающийся Чжэцзян» (吴豪). Эта версия не отражена ни в одном из китайских или зарубежных источников и носит характер гипотезы, подкрепленной субэтнической принадлежностью Чжоу Эньлая и частым использованием ярких представителей субэтнических элит в своих именах древних топонимов собственного региона.
Фамилия Чжоу — одна из пяти самых распространенных фамилий Китая, означает «круг», «оборот», а имя «Эньлай» значит «приносящий милость», где милость 恩 «энь» — один из базовых буддистских терминов, что очень важно при рассмотрении связей «шанхайской политической группы» с буддистскими сектантскими учениями.
Начало политической карьеры, именно политической, связано с вынужденной эмиграцией Чжоу Эньлая во Францию, которой предшествовала яркая антияпонская пропагандистская работа будущего негласного реставратора древних китайских элит у власти в Китае.
Чжоу Эньлай родился 5 марта 1898 г. в семье пришедшего в упадок древнего рода, на что, без всякого сомнения, повлияло Тайпинское восстание, вторжение иностранцев, слом суверенной цинской имперской системы, сочетавшей маньчжурский и северокитайский бюрократический аппарат, приход к власти новых военно-феодальных образований, основанных на субэтнических группах. В первые годы жизни маленького Чжоу преследовали трагические события: его родители, приемные родители, опекуны умирали один за другим. В 13 лет Чжоу Эньлая, жизнь которого проходила под черной звездой, отправили на обучение в Мукденскую школу, в далекий от родины Северо-Восточный Китай. Там он уже в совсем юном возрасте проявил протестные настроения — отрезал традиционную косу, узнав о свержении цинской монархии в 1911 г. В дальнейшем в течение пяти лет Чжоу перемещается между северокитайским портом Тяньцзинь и Японией, где приобщается к социалистическим идеям, и уже в июне 1919 г. на волне националистического тренда, связанного с протестом молодежи по поводу передачи Шаньдуна Японии, Чжоу Эньлай становится редактором «Газеты Объединенного союза учащихся Тяньцзиня»; его первая же статья о «Движении 4 мая» была перепечатана ведущими газетами Тяньцзиня. Сначала газета выходила один раз в три дня, но вскоре стала ежедневной с тиражом в 20 тыс. экземпляров. В сентябре этого же года Чжоу принял участие в создании «Общества пробуждения сознания», где получил псевдоним У-Хао («Номер пятый»). Заметим, что общество также носит название, связанное с буддистскими теологическими догмами.
В ноябре Чжоу Эньлай принимает решение о создании боевой организации на базе Общества пробуждения создания, проводит несколько силовых акций, в том числе бойкот японских товаров, а уже в январе бросает открытый вызов администрации провинции Чжили (современный Тяньцзинь, провинция Хэбэй), в результате чего вынужден покинуть территорию Китая из-за давления властей. По косвенным признакам агентом Японии Чжоу Эньлай так и не стал, несмотря на свое пребывание в Японии в течение ряда лет. Работа по вытеснению из региона Тяньцзиня Японии в начале 1920-х гг. была бы выгодна США и Франции, однако фактов, подтверждающих сотрудничество Чжоу с указанными странами в указанный период, пока не обнаружено.
После отбывания ареста в июле 1920 г. Чжоу Эньлай, отчисленный из Нанькайского университета в Тяньцзине (одна из кузниц кадров будущего проамериканского Комсомола 1990–2000-х гг., а также место размещения производства французского концерна Airbus) отбывает во Францию — по программе, финансируемой правительством этой страны.
Не продержавшись в пролетарской среде — на автозаводе «Рено», металлургическом комбинате и угольной шахте — сколь-нибудь долго, весной 1921 г. Чжоу Эньлай попадает в число членов парижской коммунистической группы — одной из восьми зарубежных китайских коммунистических ячеек, ставших основой зарубежной части Компартии Китая.
Любопытно, что коммунистические организации, основанные Чжоу Эньлаем, проигнорировали 1-й съезд Компартии Китая 1 июля 1921 г., который был организован при участии членов «аньхойского» крыла Компартии — Чэнь Дусю (陈独秀) и Ли Дачжао (李大钊), а также российских представителей Коминтерна. В состав «французской группы» Чжоу Эньлая входят Дэн Сяопин, Чэнь И (будущий руководитель Шанхая), Ли Фучунь (глава китайского госплана во время Культурной революции). Во Франции обучаются и другие видные будущие китайские политические деятели — в основном из также принадлежащей к сфере китайских интересов провинции Хубэй, разгромленных Чжоу Эньлаем.
В 1922 г. Чжоу Эньлай переезжает в Берлин, где организовывает германскую ячейку Компартии Китая, которую он пытается заменить самостоятельно созданной новой организацией — Коммунистической партией китайской молодежи, проживающей в Европе. Здесь, в Германии, начинается выстраивание отношений между «шанхайской» и «сычуаньской» политическими группами: Чжоу Эньлай знакомится с будущим военачальником Чжу Дэ (朱德), главой парламента Китая в период Культурной революции — единственной легальной государственной альтернативы разгулу молодежных банд и революционных комитетов. В дальнейшем эта линия «Шанхай – Сычуань» продолжится в виде «наследника» Чжоу Эньлая — сычуаньца Дэн Сяопина, «шанхайского сычуаньца» премьера Ли Пэна, а также через попытку «реставрации» утраченных шанхайским генсеком Цзян Цзэминем (1989–2002) позиций в рамках борьбы группы Чжоу Юнкана и Бо Силая за власть с Си Цзиньпином (2009–2012).
В период активной работы партии Гоминьдан, Народно-революционной армией которого командует уроженец Чжэцзяна Чан Кайши, в 1923 г. Чжоу стремительно меняет свою коммунистических партийную принадлежность, став во главе всего Европейского отделения Национальной партии Гоминьдан после учредительного собрания во французском Лионе. Печатными органами Нацпартии в Европе становятся журналы «Шаонянь» (少年; «Юность») и «Чигуан» (赤光; «Бордовый»), главным редактором и распределителем революционных полиграфических бюджетов становится чжэцзянец Чжоу.
В 1924 г. Чжоу Эньлай совершает невероятный политический взлет, который совпадает с укреплением власти «чжэцзянской группы» во главе с Чан Кайши в кантонском по сути государстве под руководством Нацпартии Китая: из представителя зарубежного отделения партии Чжоу становится фактически партийным руководителем государства — секретарем областного комитета Нацпартии по провинции Гуандун, которая была единственной подконтрольной Гоминьдану территорией, а также политкомиссаром, то есть руководителем армии от партии — Национально-революционной армии, вторым после Чан Кайши человеком в руководстве страны, не считая Сунь Ят-сена, у которого сохранялся политический авторитет в среде бюрократического аппарата, связи с США и Советской Россией, однако отсутствовал какой-либо контроль над армией, формировавшейся на деньги Советской России, руками советских военных советников. За заслуги в борьбе с военными отрядами хакка и их лидером Чэнь Цзюминем, «анархистом», членом Партии высшей справедливости, Чжоу Эньлай получил звание генерал-майора армии Нацпартии. Контроль над Гуандуном перешел из рук военных хакка в руки чжэцзянской военной группы. В Гуанчжоу Чжоу Эньлай знакомится с кандидатом в члены ЦИК Нацпартии Мао Цзэдуном, руководившим в том числе и обкомом партии в Хунани.
После военного переворота Чан Кайши и устранения коммунистов из Нацпартии Чжоу перебирается в Шанхай, где, по официальной версии, готовит коммунистическое восстание против местного милитариста, подготавливая приход частей Национально-революционной армии Чан Кайши для занятия города. Подготовленный в том числе Чжоу Эньлаем город, восставший 21 марта 1927 года, почти бескровно передается в руки фактического врага Компартии — Чан Кайши учиняет резню коммунистов в Шанхае, но Чжоу Эньлаю «удалось» бежать.
Такое «бесконтактное сотрудничество» Чжоу с Нацпартией продолжается на протяжении всей его карьеры и передается по наследству «шанхайской группе», которая делает ставку на объединение с Тайванем через налаживание связей с бывшим непримиримым врагом Компартии Китая — Нацпартией Гоминьдан.
Интересно, что все инциденты с Чжоу не дискредитируют его в глазах Коминтерна, как и провал восстания коммунистов 1 августа 1927 года в Наньчане, столице провинции Цзянси, примыкающей к Гуандуну с севера. Восстание, проведенное конкурентами «шанхайской группы» — группой военных хакка во главе с военачальником Е Тином, — было не в интересах «шанхайцев» и «чжэцзянцев» Нацпартии.
Чжоу, бежавший после разгрома Наньчанского восстания в Гуандун, который контролировала Нацпартия, избирается в состав Постоянного комитета Политбюро ЦК Компартии Китая, а уже в 1928 г., на 6-м съезде КПК — единственном зарубежном съезде Компартии Китая в Подмосковье, — Чжоу вновь избирается в Политбюро Компартии и становится членом Исполнительного комитета Коминтерна. Теперь Чжоу не только контролирует финансирование Компартии Китая по линии Коминтерна, но и становится главой Орготдела ЦК Компартии, то есть отвечает за формирование организационной структуры Компартии и ее кадры, которые в самое короткое после назначения Чжоу время сыграют с Компартией Китая свою роковую роль.
Назначение Чжоу в Коминтерн и в руководство Компартии лоббируют французские члены Коммунистического интернационала, которые, однако, проталкивают в руководство Компартии Китая, центр которой исторически располагался в Шанхае, выходцев из провинции Хубэй — традиционной сферы интересов Франции и французского капитала в Китае, наряду с Сычуанью. Кроме Чжоу Эньлая, избранного в Политбюро, основные посты в Компартии занимают хубэйцы, в том числе генеральным секретарем Компартии становится плоть от плоти пролетарий Сян Чжунфа (向忠发), влияние которого прочно стоит на хубэйских профсоюзах Шанхая.
Тем не менее основных конкурентов Чжоу Эньлая постигает трагическая судьба. Непосредственный подчиненный Чжоу Эньлая Гу Шуньчжан, который был назначен им на пост руководителя разведки Компартии Китая, «предает Компартию» и переходит на службу в Нацпартию, которой сдает все руководство «хубэйской группы» в Шанхае, в том числе генсека Сян Чжунфа.
В 1931 г. «Чжоу безуспешно пытался спасти Сян Чжунфа», однако последний попал в руки полиции, был арестован и расстрелян, как и вся верхушка Компартии Китая, преимущественно хубэйцы и часть «французской группы», не принадлежавшей к группе Чжоу Эньлая. Линия конкуренции шанхайцев (Цзянсу и Чжэцзяна) с Хубэем продолжится далее в жесточайшем противостоянии хубэйских армейцев Линь Бяо с Чжоу Эньлаем. Линь Бяо также будет уничтожен силами Чжоу. Вероятно, хубэйцы представляют собой альтернативную «транспортную» политическую группу — конкурентную шанхайской «транспортной» группе Великого канала.
Сян Чжунфа, лидера борцов за социальную справедливость, полиция взяла в ювелирном магазине: так бесславно закончилась биография выдвиженца в руководство Компартии из числа пролетариата — единственный случай в истории партии рабочих и крестьян, на руководящих постах которой всегда стояли писатели, журналисты, дети помещиков и фабрикантов, военные и потомки высокопоставленных сановников.
Созданную Чжоу Эньлаем разведслужбу Компартии — «Тэкэ» возглавил Гу Шуньчжан. Она опиралась на организованные преступные группировки Шанхая, подбирала в них кадры и формировала свою агентурную сеть. «Трагическое совпадение» привело самого близкого подчиненного Чжоу Эньлая к действиям, повлекшим уничтожение всей конкурентной группы хубэйцев, а также привело Гу к высокому положению в разведке Гоминьдана, который продолжил свою работу, готовя кадры разведки для Нацпартии в разведшколе в Нанкине.
Гу, который задолго до этого проходил обучение во Владивостоке, однако не продержался в Нацпартии долго — словно в китайском шаре из слоновой кости, в самом ядре Нацпартии — разведшколе в Нанкине он начал формирование Новой коммунистической партии Китая, за что был расстрелян.
Интересно, что Гу Шуньчжан после «предательства» строил свою работу с шефом разведки Нацпартии — Дай Ли (1897–1946), который, по странному стечению обстоятельств, как и Чжоу Эньлай, был уроженцем провинции Чжэцзян, а также выпускником военной Академии Ванпу в Гуанчжоу, политкомиссаром которой был Чжоу Эньлай. Дай Ли — один из организаторов закрытого армейского Общества возрождения Китая (中华复兴社) в Гоминьдане, известного также как Общество голубых рубашек (蓝衣社), основанного на идеологии китайского фашизма[2].
После предательства Гу Шуньчжана его шеф — Чжоу Эньлай — не только не был смещен с должности, но и получил новые назначения: он стал политкомиссаром Народно-освободительной армии Китая, сместив на этом посту Мао Цзэдуна, а также секретарем Центрального бюро ЦК Компартии Китая в 1931 г.
Избранные в Политбюро на «московском съезде» «француз» Цай Хэсэнь — хунанец, тесно сотрудничавший со своим земляком Мао Цзэдуном, — а также Ли Лисань были отстранены от политической работы: первый путем физического уничтожения, второй — арестован в Москве.
Интересно, что Чжоу Эньлай, сопровождавший Мао Цзэдуна в длительном «Великом походе» в качестве начальника штаба Красной армии и контролировавший финансовый поток из Коминтерна, не оседает вместе с Мао в Шэньси, революционной базе в Яньнане, где заправляют советские военные советники, а остается в гоминьдановской столице — Чунцине, куда национальное правительство было оттеснено оккупировавшими Китай японцами.
Чжоу выступает основным переговорщиком с Нацпартией после известного Сианьского инцидента. В 1937–1945 гг. в столицах Китайской Республики под руководством Нацпартии — Ухань и Чунцине — остается основным переговорщиком с Нацпартией и иностранными державами, совмещая эту работу с руководством Южного и Чанцзянского бюро[3] Компартии Китая.
Короткое пребывание Чжоу Эньлая в Шэньсийском пограничном районе омрачается падением с лошади, после которого Чжоу уезжает на лечение в СССР, где проводит почти год (1939–1940 гг.). В период роста влияния Мао Цзэдуна в Компартии, в 1943 г. Чжоу вынужден выступить с самокритикой, однако за него вступается руководитель Коминтерна Димитров.
До 1946 года, в период после разгрома СССР японской группировки войск в Китае, когда в руководстве США преобладала идея на мирное объединение Китая путем интеграции коммунистов в единое пространство, Чжоу остается одним из основных кандидатов на пост человека номер два в руководстве объединенного Китая, а с 1946 по 1949 г. Чжоу возглавляет Генштаб НОАК, которая проводит военные операции против Гоминьдана, насколько это возможно сглаживая возможные удары по тем участкам, где находились американские военные части, высадившиеся в Китае в конце 1945 г.
Однако план по объединению Китая по старому формату инкорпорации коммунистического движения в государство Нацпартии Гоминьдан срывается: не в последнюю очередь отказ самих США от создания такого государства становится следствием невероятной по скорости победы советского оружия и беспрецедентно резкого роста влияния коммунистов в Китае, резкой позиция неприятия нового положения вещей со стороны Чан Кайши и попытки форсировать столкновения с коммунистическими частями. В США возобладала линия на отказ от масштабной поддержки Чан Кайши и переориентацию на поиск союзников в среде самой Компартии Китая, прежде всего в среде ее организаторов — Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, которые были выходцами из глубинной провинции Хунань.
И.В. Сталин форсирует создание Китайской Народной Республики и, вопреки желанию Лю Шаоци, ожидавшего наращивания влияния США в районах расположения их частей в Пекине и Тяньцзине, КНР провозглашается 1 октября 1949 г., а не 1 января 1950 г. согласно плану Лю Шаоци.
Во вновь созданном правительстве Китайской Народной Республики «француз» Чжоу Эньлай, наряду с Мао Цзэдуном и Лю Шаоци, получает одну из самых важных ролей — пост главы исполнительной власти Китая —Государственного административного совета, в дальнейшем преобразованного в Госсовет КНР, который являлся частью Центрального народного правительственного совета во главе с Мао Цзэдуном, который также занял пост главы Народного революционного военного совета, сохранив в своих руках пост верховного главнокомандующего. При этом верховенство данного главнокомандующего оставалось достаточно условным в условиях существования в КНР пяти фактически независимых военно-административных региональных правительств: Мао Цзэдун продолжал быть верен себе и все силы направлял на попытку удержания номинального первенства, практически не обладая реальной властью — ни военной, ни административной, ни зачастую и партийной.
[1] Как отряд или некая общность в количестве пяти, в том числе денежное числительное для записи на денежных банкнотах и иных документах в финансовой сфере. Числительное «пять» в китайском языке записывается иероглифом 五.
[2] Chung, Dooeum. Elitist Fascism: Chiang Kaishek’s Blueshirts in 1930’s China. Ashgate 2000.
[3] Чанцзян (长江) — «Длинная река», общераспространенное в Китае название реки Янцзы. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Чжоу Эньлай и создание ядерного оружия
(без изменений) Чжоу Эньлай и создание ядерного оружия
Немаловажно, что важнейшим для Чжоу Эньлая оставался вопрос отношений с Францией, ведь именно здесь из студенческой группы выросла одна из первых красных ячеек во главе Чжоу Эньлаем, а во французской концессии Шанхая выросли многие будущие руководители КНР, в том числе премьер Госсовета Ли Пэн, приемный сын Чжоу Эньлая, при председателе КНР Цзян Цзэмине. Именно во Францию была направлена первая делегация КНР в Западную Европу за всю историю красного Китая.
С Францией также связана ядерная программа, которую пытался курировать Чжоу Эньлай, — отсюда в марте 1949 г., еще задолго до официального начала ядерных исследований в Китае, были направлены первые материалы для создания ядерной бомбы.
В июле 1956 г. создается Специальный пятый отдел для ядерных исследований — случайному совпадению, это номер Чжоу Эньлая. Основным руководителем ядерных исследований становится его земляк по провинции Чжэцзян полковник ВВС США Цянь Сюэсэнь (钱学森), совсем недавно возглавлявший ракетный отдел Консультационного совета национальной обороны США, изучавший достижения ученых разгромленной нацистской Германии, в том числе работая по группе Вернера фон Брауна.
Разумеется, заводы по производству ракет (сданы в эксплуатацию в сентябре 1959 г.) размещаются вовсе не в глубине территории, чего требовали бы цели безопасности, а на самом побережье, но в районе контроля «шанхайской группировки» — в Нанкине и Шанхае.
Интересно, что именно ядерная энергия в дальнейшем ляжет в основу энергетики Шанхайского региона. Сын ныне здравствующего бывшего «шанхайского» генсека Цзян Цзэминя — Цзян Мяньхен стоял во главе проекта по разработке первого в мире ториевого реактора в Шанхайском институте ядерной и прикладной физики. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Методистская церковь, экуменизм и глобализм шанхайской политической группы
(без изменений) Методистская церковь, экуменизм и глобализм шанхайской политической группы
Шанхайская политическая группа, как уже было сказано, формировалась вокруг территорий, связанных с Великим каналом, а также корнями уходит в транспортную сферу, контроль над которой стал отличительной чертой шанхайцев.
Одной из кузниц кадров «шанхайской политической группы» является Шанхайский университет коммуникаций (上海交通大学), а также Сианьский университет коммуникаций, который возник во время эвакуации Шанхайского университета в Сиань в период японской оккупации. Самым известным выпускником Шанхайского университета коммуникаций является современный патриарх «шанхайской группы», бывший генеральный секретарь ЦК Компартии Китая Цзян Цзэминь (1989–2002).
История альма-матер Цзян Цзэминя проливает определенный свет на сущность и международные связи «шанхайской группы».
Бэйянский (ныне Тяньцзиньский) университет (北洋大学堂), Наньянское училище (南洋公学), которое впоследствии стало Сианьским университетом коммуникаций (西安交通大学), Шанхайский университет коммуникаций, тайваньский Государственный университет коммуникаций были основаны уроженцем Шанхайского региона, города Чанчжоу, лежащего на пути Великого канала в провинции Цзянсу, — Шэн Сюаньхуаем (盛宣怀), министром транспорта поздней династии Цин, по совместительству крупнейшим транспортным магнатом периода заката и разложения империи. Пожалуй, его можно назвать прародителем Шанхайской политической группы: все, что создал Шэн (1844–1916), в дальнейшем оставалось под контролем и легло в фундамент политической группы, — коммерческое транспортное судоходство, железнодорожное строительство, центральный банк империи Цин (Имперский банк Китая), который тесно сотрудничал с британским HSBC и был фактически его копией (после падения монархии стал частным), первые сталелитейные компании, Общество Красного Креста в Китае, почта, телеграфная компания и многое другое. Шэн умер в столице своей корпорации Шанхае, ныне его особняк принадлежит японскому консульству в Шанхае.
На пару с влиятельным транспортным шанхайским магнатом Шэном в основании Шанхайского университета коммуникаций участвует Джон Кальвин Фергюсон — пастор Методистской церкви в провинциях Цзянсу и Чжэцзян. Они знакомятся во время совместного путешествия на пароме по Янцзы. Фергюсон, окончивший Колледж Альберта в канадском Онтарио, поражает Шэна своим знанием китайского и Китая и становится его помощником, в том числе и в основании университета, а впоследствии официальным советником Шэна в Министерстве коммерции имперского Китая, а также до 1907 года главным секретарем в Администрации железных дорог Китая.
После формального объединения Китая силами Нацпартии Фергюсон становится официальным советником правительства Китайской Республики и самым влиятельным и известным иностранцем в сообществе иностранцев в Пекине, занимая здесь роскошный особняк. Пик политического влияния Фергюсона приходится на период работы в качестве советника президента (1918–1922) Китайской Республики Сюй Шичана (徐世昌), уроженца города Нинбо провинции Чжэцзян, также крупнейшего центра Шанхайского региона и порта на Великом канале. Нелишним будет упомянуть о коллекционировании Фергюсоном антиквариата, что, разумеется, сыграло важную роль в его движении на верх китайского политического олимпа. Фергюсон также долго работает в сфере научных изысканий неоконфуцианства эпохи Сун, которое имеет, как мы уже знаем, прямое отношение к Шанхайской политической группе.
Методистская церковь, прочно обосновавшаяся во Французской концессии, занимающей нынешний деловой и исторический центр Шанхая, дала Китаю трех выдающихся сестер Сун, двое из которых — Сун Цинлин и Сун Мэйлин — стали супругами Сунь Ят-сена и Чан-Кайши. Все три сестры Сун обучались в Англо-китайском методистском колледже в Шанхае под руководством Яна Аллена, в то время как протестантская церковь имени проповедника Мура находилась в центре Шанхая, прямо напротив Народного парка, в трех минутах от набережной и сейчас ночью виден горящий красным неоновым огнем простой протестантский крест, который еще 70 лет освещал гигантский ипподром, на месте которого сегодня находится Народный парк.
Французская концессия в Шанхае являлась не только центром Методистской церкви, но и центром распространения католицизма в Китае. Впрочем, влияние Франции было также сильно в концессиях Тяньцзиня и Ухань (провинции Хубэй).
Связи Шанхайского университета коммуникаций с Францией сильны как никогда: в 2013 г. президент Франции Француа Оланд торжественно открыл совместный китайско-французский университет с участием Шанхайского университета коммуникаций — ParisTech.
Известно, что духовная суть современной глобализации заключается в религиозной глобализации — движении экуменизма, объединения всех религий. Именно в недрах Методистской церкви США и Канады — в районе Великих озер — появились основы движения экуменизма, которое в дальнейшем дало прообраз Всемирного совета Церквей, к слову, одним из драйверов экуменического движения уже в начале XX в. стали юношеские христианские движения.
Возможно, всем известный анекдот о политической гибкости Чжоу Эньлая имеет совсем иное значение: на вопрос о том, что Чжоу Эньлай думает о Великой французской революции, он уклончиво ответил, что «еще слишком рано давать оценки», —такой ответ не означал, что он спутал вопрос переводчика с вопросом о современном студенческом движении во Франции, а имел для премьера Чжоу совсем иное, сущностное значение, что привело его в ступор и заставило уйти от банальных оценок событий весьма далекой истории, а также от прерогативного вопроса американцев о связях Чжоу с Францией.
С другой стороны, связи «шанхайской группы» с крупным американским капиталом — домом Рокфеллеров — поддерживались вначале через баптистскую ветвь протестантских церквей в Китае, а в дальнейшем также через Чжоу Эньлая, которому Дэвид Рокфеллер, в качестве первого американского банкира спустя десятилетия, посвятил свой визит 29 июня 1973 г. Открытию корреспондентских отношений Банка Китая и банка «Чейз» предшествовала долгая работа Рокфеллеров с Нацпартией, в том числе долгая и значительная поддержка Пекинского юнионистского медицинского колледжа, в котором также господствовала «шанхайская группа». Гражданская война в Китае способствовала росту благосостояния банка «Чейз» в Китае, здесь он носит название «Датун» (大通银行), однако его отделения были национализированы после установления КНР. Ушедшие из Китая и Гонконга банки «Чейз» перебрались в Японию, для которой стали основным каналом частного долларового финансирования на десятилетия вперед. По мере насыщения валютных резервов Японии долларами активность Рокфеллеров там снижается и с начала 1960-х гг., купив Национальный торговый банк Голландии, они открывают отделения в Гонконге, Сингапуре и Таиланде, к ним добавились отделения в Сеуле, Джакарте, Куала-Лумпуре и Сайгоне. Пределы расширения «Чейза» в Азии совпали с событиями 1969 г. — активной фазой конфронтации СССР и КНР; к этому моменту Рокфеллеры уже были полны решимости и ожидали изменений внешнеполитического курса КНР, рассчитывая стать главным бенефициаром включения ее экономики в систему западного рынка, в особенности американского. После принятия КНР в качестве члена в ряды ООН вместо Китайской Республики в ноябре 1971 г., Дэвид Рокфеллер через Киссинджера и шанхайского посла в ООН Хуана Хуа организовывает свой визит в КНР. В ходе визита Хуана Хуа в Нью-Йорк вице-президент «Чейза» Лео Пьер выдал делегации Китая «срочный заем в размере 50 тыс долларов», не потребовав даже расписки за данную сумму, что ускорило организацию визита Дэвида Рокфеллера в Пекин[4]. Приезд Рокфеллера совпал с появлением в Пекине американского «посла» — кадрового военного разведчика Дэвида Брюса, который до этого работал послом США во Франции и посланником США во Вьетнаме, откуда и перебрался в Пекин.
И сегодня ведущие позиции в глобальных организациях: ООН, МВФ, Мировом банке, Красном Кресте и других — занимают выходцы из Шанхая и Шанхайского региона.
[1] John Calvin Ferguson (福开森), 1866–1945.
[2] Рокфеллер Д. Воспоминания. М.: Либрайт, 2014. С. 243.
[3] В китайском названии банка также фигурирует слово «тун» — «проходить», «коммуникация», как и в названии Шанхайского университета коммуникаций.
[4] Рокфеллер Д. Указ. соч. С. 248. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Основная роль китайского фактора в развале СССР — шанхайская группа как создатель китайско-американского союза
(без изменений) Основная роль китайского фактора в развале СССР — шанхайская группа как создатель китайско-американского союза
Историческая синхронизация Русского и Китайского пространства
Несмотря на то что Москву и Пекин разделяют несколько тысяч километров, по мере углубления мировых связей взаимное влияние государственного аппарата, идеологии, экономики двух стран неуклонно росло последние четыреста лет: установление власти династии Романовых в России совпало с окончательным захватом маньчжурами Китая и созданием маньчжурской династии Цин.
Синхронизация Русского и Китайского пространства, начавшаяся еще при Александре Невском, ставшем названным братом сына монгольского хана Батыя — Сартака и таким образом ставшем одним из правителей единого государства, железом и кровью связавшего далекие друг от друга Россию и Китай.
Взаимная интеграция в новом глобальном пространстве океанической экспансии Запада продолжилась при Петре I: русский царь преследовал стратегию создания континентального транзита из Европы в Азию, продолжая линию царя Ивана Грозного, который, к слову, начал движение России к Китаю в Сибири. При Петре I был заключен первый российско-китайский договор, открывший для России и всей Европы континентальный путь в Китай, единственная реальная альтернатива морской торговли Китая с Гуанчжоу; именно в российско-китайском договоре термин «Центральное государство», который ранее использовался только в литературных текстах, получил юридическое воплощение — царская Россия дала формальное рождение манифестации Китая как геополитического центра мира или противопоставила его всему Западу (а не только кочевникам степи) на идеологическом или сущностном уровне.
Интеграция российского и китайского пространства имела сущность антиатлантического союза — первое проявление такого, пускай и противоречивого альянса, случилось уже в период атаки Запада на Россию и Китай в период Крыской войны и Опиумных войн, которые исторически совпали и вызвали дух российско-китайского союза: Россия, пускай и за территориальные уступки со стороны Китая, выступила гарантом сохранения власти имперской элиты, спасла императорскую столицу Пекин от разграбления англо-французских войск.
Несомненно, что революционные события в России в 1905–1907 гг. были тесно связаны с крушением монархии в Китае в 1911–1913 гг., которая далеко не в последнюю очередь ускорила революционные процессы в России, а также в странах Азии.
Вполне очевидно, что революция в России стала одним из основных триггеров китайского социалистического освободительного движения, а победа СССР над национал-социалистической Германией легла в основу дальнейших событий в Китае, в том числе в создание Китайской Народной Республики.
Все изложенные события отражают постоянный рост интенсивности и силы влияния двух стран друг на друга в историческом периоде последних четырех столетий. Сегодня, когда КНР уже на протяжении более чем десяти лет играет роль крупнейшего торгового партнера России, значительно опережая по объемам товарооборот с ФРГ, а также постепенно превращаясь в крупнейшего энергетического и сырьевого реципиента России, вряд ли имеет смысл рассуждать о сломе данной тенденции. Наоборот, от ответственного исследователя требуется дать прогноз о тех формах, которые примут взаимоотношения двух стран при дальнейшей интенсификации контактов и их качественного изменения. Возможны ли они? В какие сроки они произойдут и какие формы примут? Сможет ли коллективный Запад дать альтернативу тем формам взаимодействия, которые существуют у России и Китая? Какая политика руководства России может лечь в основу здорового развития российского государства в условиях небывалого в истории возвышения Китая, а также неизбежной попытки втягивания России в воронку китайско-американского противостояния, принимающего глобальный характер?
Все эти вопросы носят отнюдь не тривиальный характер, в особенности учитывая те тектонические сдвиги в геополитике, которые произошли за короткий промежуток с конца XX до начала XXI в.
Уникальная ситуация таяния арктических льдов и превращения российского пространства из континентального, защищенного с северного направления в открытую для притязаний и агрессивных действий глобальных игроков, по сути дела, огромную морскую державу в Южной Арктике, которая сама по себе превращается в глобальное Средиземное море XIX в. На контроль над этим кротчайшим путем из азиатского Востока в Европу и США претендуют самые невероятные игроки — от Сингапура и Индии до Китая и Южной Кореи. И не только претендуют, но и предпринимают самые решительные шаги.
Уникальная ситуация возвышения Китая, которая не наблюдалась на протяжении последних 400 лет с момента заката династии Мин, бывшей последней китайской империей, имеющей глобальные, в том числе и океанические интересы по всему обитаемому миру. На границах России — с юга — впервые за долгие столетия сформировался громадный очаг власти, имеющий, в отличие от Японии, континентальный характер и глобальные, в том числе и в Евразии, интересы.
Уникальная ситуация переноса гравитационного центра развития мира из Западной Европы в страны Восточной Азии и Индии — впервые за 500 лет вновь в Японии, Корее, Китае, Индии, Сингапуре формируется очаг финансового, экономического, производственного, интеллектуального развития, а Россия имеет к этому очагу периферийное отношение, как когда-то она имела периферийное отношение к странам Европы.
Ситуация «Заката Европы», уже отражающаяся в показателях экономического роста и нарастании социально-экономического кризиса в европейских странах, собственная популяция в которых уже не воспроизводится, а заменяется этнически, культурно и ментально инородными элементами из арабских стран, Турции и стран Африки.
Ситуация кризиса мирового капитализма, провоцирующая появление альтернативных социально-экономических и политических конструкций, способных дать обществам и государствам эффективную и, что немаловажно, здоровую модель развития.
Скорость развития всех пяти указанных факторов настолько велика, что в истории повышаются риски развития самых неожиданных сценариев, победы интуиции лидеров и политических групп над планом и расчетом традиционных системных игроков даже в условиях их катастрофического превосходства в ресурсах: растут шансы победы Давида над Голиафом. Для России, ее мыслящего и принимающего решения ядра, это означает появление сложной интеллектуальной задачи — переориентации картины мира с традиционной западноориентированной на новую картину России как восточной державы, или наиболее сильной и интегрированной ментально в Восток державы западного мира, не считая самой Индии, которая, к слову, стоит перед такой же весьма сложной задачей выхода из парадигмы ментального превосходства Великобритании и США. Очевидно, что абсолютное большинство российской элиты не сможет выполнить интеллектуальную задачу смены парадигмы мышления, однако те единицы, которые эту задачу выполнят, встанут, без всякого сомнения, у основания абсолютно нового геоэкономического, политического, идеологического и даже религиозного образования, которым станет Россия XXI в. после многочисленных трансформаций, связанных с беспрецедентным развитием Востока и сменой парадигмы развития мира.
Ключевыми для России в этом развитии станут три вопроса — китайский, индийский, арктический. Советско-китайское противостояние 1960-1980 гг.: причины и последствия
Переориентация Китая на Запад, появление для СССР второго — китайского фронта холодной войны требует детального изучения. Творцом этой переориентации стали патриарх «шанхайской политической группы» Чжоу Эньлай, осуществив в том числе и желание загнавшего себя в тупик Мао Цзэдуна выйти из международной изоляции, а также ряд различных военно-политических групп, не связанных с СССР и испытывающих давление «сталинских генералов» НОАК.
Внутренняя политическая борьба в СССР в период последних лет жизни И.В. Сталина, а также дальнейшая непоследовательная, эмоциональная политика Н.С. Хрущева в отношении советского присутствия в Китае, которая выдавала перед китайским руководством неуверенность нового советского лидера в своих позициях и вносила сомнения в ряды сторонников СССР в китайском руководстве, привели вначале к уничтожению просоветского блока в руководстве КНР переориентации Китая на альянс западных держав во главе с США и их союзниками и — что самое главное и практически не изученное в современной китаистике — привели СССР к войне на два геополитических фронта: западный и китайский. Моральный, идеологический и, как следствие, политический слом воли к сопротивлению в среде политической элиты Советского Союза, вызванный выходом Китая из блока социалистических стран, привел в конечном итоге к капитуляции перед Западом, неконтролируемому внутриполитическому хаосу и бесславному поражению Советской России в холодной войне, фактическому введению внешнего управления в Российской Федерации.
Ранее в книге мы рассматривали действия Мао Цзэдуна и группы его антисоветских сторонников по разгрому ряда просталинских групп в руководстве Китая, в частности, группы «Гао Гана — Жао Шуши», группы Пэн Дэхуая и, наконец, группы Си Чжунсюня в 1962 г. Внутриполитическая трагедия была лишь отражением непоследовательной политики советского руководства в отношении, как оказалось, ключевого элемента не столько социалистического лагеря, сколько непосредственной государственной безопасности Советской России — в ее экономической, идеологической и, наконец, военно-политической сфере. Урок потери влияния на китайскую повестку был учтен новым, суверенным руководством Российской Федерации, которое приложило максимальный объем усилий по возвращению утраченных позиций на бесконечно важном для себя направлении.
Прежде чем приступить к описанию хронологии противостояния СССР и Китая, важно изложить общий фон, на котором оно разворачивалось.
Апогей противостояния Китая и СССР, конечно же, пришелся не в последнюю очередь на период активных действий СССР по установлению контроля над мятежной Чехословакией, куда в 1968 г. были введены войска Варшавского договора, что стало одним из ключевых факторов в истерии китайского руководства, зашедшего в период Культурной революции и экспорта китайского коммунизма в соседние страны в окончательный тупик и изоляцию, в том числе и на западном направлении. Немаловажно будет отметить, что и Вьетнам, и КНДР позитивно отреагировали на события в Чехословакии и, значит, стали бы союзниками СССР в возможной оккупации КНР.
Важно понимать, что перед резкой сменой курса Мао и Чжоу на союз с США вся риторика маоистского руководства на протяжении почти 15 лет строилась вокруг «сопротивления агрессорам Вашингтона», а СССР, помощь которого легла в основание появления Нового Китая, не воспринимался китайским населением как угроза. Более того, в самих США вплоть до избрания Никсона, величайшего хитроумного хищника, продлившего жизнь Американской империи на столетие, не помышляли о союзе с Китаем, считая его неотделимой частью советского блока, ведущего с США противостояние по всем фронтам. Контакты с США велись через Францию, а встречи и переговоры — через контакты миссий Китая и США в социалистической Польше. Стороны присматривались друг к другу — и даже после беспрецедентной публикации инаугурационной речи Никсона (20.01.1969) в китайской прессе заявления американского президента на всякий случай назвали «бредом извивающегося в корчах умирающего класса».
Попытка навести мосты с США не была лишена оснований. После того разгрома просоветской группы в руководстве Китая, а также прекращения губительного курса Н.С. Хрущева в отношении игнорирования ликвидации советского влияния в стране советское руководство зафиксировало попытки Мао начать разворот в сторону США, и вплоть до 1969 г. Москва активно изучала позицию Соединенных Штатов по вопросу возможного удара СССР по Пекину. Китай не оставался безучастным даже к самой возможности такого развития ситуации и активно готовился к войне с СССР.
Наибольшую активность в вопросах ускорения установления отношений с США, естественно, проявили представители «шанхайской группы», заместившие собой «выбитых» Мао сталинских руководителей: маршал Чэнь И, руководивший Шанхаем, активный член «французской группы» Чжоу Эньлая, даже предложил исключить из повестки переговоров с США вопрос возвращения Тайваня, оставив эту геополитическую проблему Китая нерешенной на длительный период. Важно отметить, что наступление китайцев в Средней Азии, закончившееся уничтожением батальона китайских войск, в августе 1969 г. совпало с выступлением Никсона перед Советом национальной безопасности США по китайскому вопросу. На китайско-советской границе, однако, оставалась неясная ситуация, которая характеризовалась взаимным страхом сторон, а вовсе не однозначным желанием Москвы провести наступательную операцию (Москве банально не хватало информации о внутренней ситуации в Китае для решения вопроса о вторжении в связи с разгромом агентуры СССР в период межвластия и правления Хрущева).
Эту ситуацию американская группа Никсона – Киссинджера разрешила в своих интересах, используя весьма сомнительный доклад корпорации Рэнд, «подтверждавший», что в провокациях на китайско-советской границе инициатива находится на советской стороне — при очевидном отсутствии масштабной передислокации войск СССР и даже расформировании целого ряда частей на Дальнем Востоке перед началом пограничных столкновений, что противоречит логике внезапного удара. «Второй Карибский кризис»: позиции сторон к моменту начала боевых действий на Даманском в марте 1969 г.
К моменту окончания Корейской войны в 1953 г. на территории Китая располагался огромный контингент войск Советского Союза, в частности 39-я Советская армия, которая прошла огонь самых сложных операций в Восточной Европе, в том числе сложнейшее наступление в Восточной Пруссии, а затем стремительный, беспрецедентный разгром Квантунской армии Японии в Маньчжурии. Уникальная операция 39-й армии словно повторяла Альпийский поход Суворова — неожиданно для противника советские танки преодолели высокогорный массив и обрушились на противника, вопреки законам природы, законам земного мира, покоряя ее воле бога войны.
39-я армия была расквартирована на полуострове Ляодун в военной базе Дальний — сегодня один из самых перспективных портовых мегаполисов Северо-Восточного Китая. Семь дивизий Советской армии, располагавшиеся в Порт-Артуре, нависали как над Кореей, над входом в Желтое море, так и над Пекином, и при случае могли были быть переброшены морем и воздухом в любую точку Китая.
В период нахождения у власти Сталина и почти до конца 1950-х гг. на собственной территории, на Дальнем Востоке, СССР сосредоточил значительную воинскую группировку в составе свыше 30 дивизий и целый воздушно-десантный корпус, сопоставимый со всеми десантными войсками нынешней России. Очевидно, что эти войска нависали в равной мере как над американскими союзниками США — Южной Кореей и Японией, так и над Китаем и гарантировали его строгое следование фарватеру сталинского курса.
Однако решения Н.С. Хрущева фактически ликвидировали этот геополитический инструмент влияния, существенно облегчив задачу Мао Цзэдуна по разгрому просталинских групп в руководстве Китая. По собственной инициативе в 1954 г. Н.С. Хрущев вернул Китаю военную базу Дальний, прекратив там советскую аренду, а в 1955–1957 гг. провел радикальное сокращение численности Вооруженных сил СССР, при этом в значительной мере за счет забайкальского и дальневосточного контингента войск, очевидно не имея представления о роли и влиянии китайского фактора на дальнейшую судьбу СССР и считая его эквивалентным иным странам третьего мира в судьбе России, — впрочем, такую ошибку будут допускать и другие руководители СССР-России.
С Дальнего Востока и Забайкалья была выведена 6-я танковая армия, участвовавшая во взятии Вены и Праги, чьи танки совершили маневр через горы Большого Хингана. Была полностью ликвидирована 25-я армия, которая в 1945 г. располагалась в Пхеньяне и на плечах которой стоял основатель новой северокорейской династии Кимов — майор Советской армии Ким Ир Сен. Н.С. Хрущев, не желая «кормить свои армии» на границах с Китаем, лишил советскую экономику бездонного рынка сбыта в виде развивающегося рынка КНР, а впоследствии забил гвоздь в крышку гроба величия России.
От дальнейшего сокращения Вооруженных сил СССР высшее руководство страны остановила именно перемена отношений с восточным соседом.
Сокращая вооруженные силы в Китае и на границах с ним, Хрущев при этом, как неуверенный в себе жених, задаривает капризную китайскую невесту подарками: и без того беспрецедентная по размерам помощь СССР удваивается в 1956 г. Хрущев, кажется, делает все, чтобы внушить слабому, загнанному Корейской войной в угол китайскому руководству чувство собственного величия и слабости СССР. В 1957 г. СССР и КНР подписывают соглашение о военно-техническом сотрудничестве, по которому Советский Союз передает Китаю документацию для создания ядерной бомбы.
Достаточно поздно осознав факт того, что в лице Китая имеется вовсе не очередная страна третьего мира, а полноценный исторический игрок за глобальное доминирование, который имеет для этого не только амбиции, исторические основания, но и ресурсы для достижения этих целей, Н.С. Хрущев действует эмоционально: прекращает действие вышеуказанного договора, а уже в начале 1960-х отзывает советских специалистов из Китая, окончательно ликвидируя хоть какие-либо шансы СССР координировать внутреннюю ситуацию в Китае гуманитарными, информационными, экономическими, а не военными методами. Фактически действия Н.С. Хрущева приводят через один ход к открытому противостоянию с Китаем, которое СССР не сможет физически выиграть ни в случае военной победы над Китаем — так как это приведет к длительной гражданской войне и поражению СССР, ни в случае длительного невоенного противостояния, которое заставит советское руководство тратить значительные ресурсы и усилия на подержание военного паритета с враждебным Китаем на Дальнем Востоке и создавать дополнительную оборонительную инфраструктуру в виде БАМа.
Перед окончательным разрывом с Китаем Н.С. Хрущев продолжает, словно согласно китайской пословице «Отгонять собаку куском мяса», и до 1960 г. продолжает строить для КНР предприятия военно-промышленного комплекса, а также вооружать современным оружием свыше 60 дивизий НОАК.
В июле 1960 г. делегации провинций Северо-Восточного Китая отказываются от празднования 100-летия Владивостока, территорию которого КНР начинает официально именовать «утраченной» в результате действий царской России. В период максимального ухудшения взаимоотношений Китай к 1964 г. закрывает перед СССР свой внешний долг размером примерно в 100 млрд. современных долларов. При этом Китай, как уже отмечалось в других главах, беспрецедентно сокращает уровень товарооборота с северным соседом: если после образования КНР на СССР приходилось свыше половины внешней торговли с Китаем, то с 1960 по 1967 г. товарооборот сократился в 16 раз, что существенно повлияло на эффективность советской экономики и, как следствие, на социально-экономическое развитие советского лагеря и СССР в частности.
Важно отметить, что китайские генералы, однако, ведут собственную линию и в числе последних отказываются от контактов с СССР: в 1965 г. на празднование годовщины победы СССР в Великой Отечественной войне в Москву пребывает делегация высокопоставленных китайских военных. В 1966 г. ЦК Компартии Китая официально отказался направить делегацию на 23-й съезд КПСС. В этом же году из СССР уехали все китайские военные, проходившие здесь обучение. Именно на лето 1960 г. приходится первое советско-китайское пограничное столкновение — в Киргизии, в районе перевала Буз-Айгыр. Число нарушений границы к 1962 г. выросло до пяти тысяч. 10 июля 1964 г. в беседе с представителями Компартии Японии Мао Цзэдун не только отметил принадлежность Южных Курил к Японии, что до сих пор (2020 г.) отражено на всех китайских географических картах, но и объявил о территориальных претензиях Китая на 1,5 млн. квадратных километров советской территории на Дальнем Востоке, отошедших к России в середине XIX в. по ряду договоров с империей Цин. Закрепляя фигуру речи Мао Цзэдуна, глава китайской делегации Цзэн Юньцюань на переговорах по пограничному вопросу с СССР 15 августа 1964 г. заявил, что Китай готов к применению и иных методов решения пограничного вопроса, если дипломатические методы не возымеют силы. Китай шел на откровенную провокацию войны с СССР, используя самые изощренные методы ведения переговоров и провокаций.
Ответные действия СССР, в том числе Генштаба Советской армии, роль которого возросла после смещения Хрущева в октябре 1964 г., не отличались, однако, глубоким пониманием китайской специфики, а также совокупной угрозы Китая для государственной безопасности страны. Изменения на идеологическом уровне не фиксировались как предварительные перед сменой союзнических отношений Китая, внутриполитическая обстановка не принималась во внимание, лидеры Компартии Китая не подвергались глубокому изучению — и к середине 1960-х гг. высшее руководство СССР оказалось в ситуации, когда свыше 10 тыс. километров границы с Китаем превратились в сплошную фронтовую полосу, которая была укреплена значительным континентом вооруженных сил НОАК, закаленных в боях с передовой по оснащению военной машиной США в ходе Корейской войны.
В 1966 г. СССР подписывает новое Соглашение о сотрудничестве с Монголией взамен договора 1945 г., который был подписан перед операцией советских войск в Маньчжурии. Согласно новому договору, советские войска получили возможность находиться на территории Монголии, которая активно шла на подписание и реализацию соглашения. Решающая роль по вторжению в Китай отводилась уже упомянутой 39-й армии, которая в случае начала Китаем войны на Дальнем Востоке должна была танковым ударом выйти к Пекину с юга, дойдя до Желтого моря и отрезав китайскую столицу от остальной части страны, заставив китайские части в Северо-Восточном Китае остановить наступление для обороны столицы. Южный фронт такой операции уперся бы в Хуанхэ — и превосходящая по силам советская авиация уничтожила бы дополнительные части китайской армии при переправе через реку.
Вместо глубокого осознания коренного изменения положения вещей, требовавшего от Кремля наличия отдельной стратегии по возвращению Китая и его высшего руководства в лоно советского лагеря, СССР начинает действовать реактивно и открыто, играя на руку антисоветскому блоку в Китае — в феврале 1967 г. Совет Министров СССР принимает публичное постановление «Об усилении охраны границы с Китайской Народной Республикой», которое в глазах руководства КНР и руководства США выглядело как подготовка СССР к военной операции против Китая и оправдывало расчеты китайского руководства по подготовке общественного мнения против вчерашнего союзника. На Дальнем Востоке СССР разворачивает демонстративное строительство пограничных застав, создается Забайкальский пограничный округ, на границе с Китаем строятся новые дороги и другая инфраструктура. Эти действия, очевидно, не могли бы реально предотвратить вторжение НОАК на территорию СССР, однако спровоцировали в Китае антисоветскую истерию и сыграли на руку сторонникам американо-китайского союза. Анализ действий советской стороны заслуживает отдельного внимания, однако уже сейчас достаточно объективно можно сказать о его конечном результате — окончательном разрыве СССР и КНР.
Китай явно провоцировал СССР на дальнейшую эскалацию и перебросил из внутренних районов страны дополнительные 22 дивизии, увеличив численность группировки на границе с СССР до 400 тыс. человек. Для руководства СССР и КНР при этом было очевидно, что крупномасштабный конфликт Китая и СССР закончится ядерной бомбардировкой Китая и победой советского оружия, даже при тактических успехах китайской армии на отдельных участках на Дальнем Востоке. При этом «шанхайская группа» продолжала разжигать антисоветские настроения: Чжоу Эньлай не прекращал инициировать слухи о возможном ядерном ударе со стороны СССР, а к середине 1969 г. был назначен главой противовоздушной обороны КНР. Именно при его руководстве были собраны ряд высокопоставленных руководителей китайской армии, в том числе Е Цзяньин, Чэнь И, Не Жунжэнь, которые в качестве верховного регулирующего органа армии выработали стратегию Китая при смене геополитического вектора на союз с США. Именно подобными действиями «шанхайская группа», даже рискуя ядерной бомбардировкой Китая, добилась сближения с США и дискредитации политики СССР в Китае.
К 1969 г. группировка НОАК, сосредоточившаяся в северных районах страны, насчитывала 44 дивизии, в составе которых было свыше 4 тыс. танков и 10 тыс. орудий, дополнительно были развернуты 30 дивизий народного ополчения. Этой группировке НОАК «противостояла» советская группировка из 20 мотострелковых дивизий, в составе которых не было танковых. Не имея решительного превосходства над силами Советской Армии, НОАК, однако, создавала состояние активного напряжения на границе.
«Шанхайская группа» достигла своих целей. На заседании Совета национальной обороны США в августе 1969 г. Ричард Никсон «выдвинул на то время шокирующий тезис о том, что при существующих обстоятельствах Советский Союз следует считать более опасной стороной, и не в американских интересах, если Китай «размажут» в китайско-советской войне». По итогам этого заявления Г. Киссинджер опубликовал директиву, согласно которой «в случае конфликта между Советским Союзом и Китаем Соединенные Штаты займут позицию нейтралитета, но в рамках нейтралитета будут по возможности во все большей степени склоняться в сторону Китая.
Наступил революционный момент во внешней политике США: американский президент объявлял о наличии «у нас [США] стратегического интереса… чтобы выжила одна крупная коммунистическая страна, с которой у нас не было контактов в течение 20 лет и против которой мы воевали в одной войне и участвовали в двух военных столкновениях». Запад, смирившийся с действиями СССР в Чехословакии, подтвердив тем самым господство СССР в традиционной советской сфере влияния, в том числе и в Китае, совершил резкий крен в своей политике и спас тем самым руководство КНР от повторения судьбы руководства Чехословакии.
В октябре 1969 г. Мао Цзэдун отдал приказ высшим руководителям Китая рассредоточиться по стране и привести ядерные силы Китая в боевую готовность. Загнанный в угол руководитель красного восстания Культурной революции решил пойти известным ему методом — ввергнуть страну в войну, уйти в пещеры и сельские районы, даже ценой ядерных ударов, и, опираясь теперь уже на американскую помощь, сохранить личную власть. Министр обороны Китая Линь Бяо отдал приказ о приведении всех войск НОАК в боевую готовность первой степени.
По воспоминаниям будущего руководителя КГБ Крючкова, согласно отдельным агентурным данным Комитета госбезопасности, которые оказались впоследствии дезинформацией, Китай перебросил в Румынию, также оказавшуюся в оппозиции к Кремлю, ядерный заряд, что вызвало панику в Кремле. Эта паника была небезосновательной: Мао Цзэдун сочетал в себе патологическую жажду власти и способность на любые самые отчаянные авантюры, при этом открыто провозглашал решимость вести ядерную войну и создать в Китае новый центр коммунистического движения. В связи с этим Генштаб Советской армии начал рассматривать возможность ядерного удара по Пекину. В июне 1969 г. Генштаб СССР объявил о начале крупномасштабных учений нескольких военных округов на границе с Китаем, с мая 1969 г. в действующую армию начался призыв резервистов. Ежегодно для устрашения Китая вся 39-я армия проводила маневры, в рамках которых преодолевала всю территорию Монголии и упиралась в монгольско-китайскую границу.
Интересно, что Чжоу Эньлай на закрытом совещании сразу же после боев на Даманском откровенно дезинформировал высшее руководство страны, указав на слабость вооруженных сил СССР и низкую вероятность успеха военного вторжения СССР в Китай, что противоречило оценкам Генштаба НОАК, свидетельствующих о качественном превосходстве советской техники и пессимистичном сценарии для Китая в случае реальной войны. Чжоу, толкая ситуацию к привычной для него бесконечной гражданской войне, в которой он вновь попытался бы опереться на помощь американцев в войне с СССР, также заявил, что ядерные удары по Китаю не возымеют эффекта и что от этих ударов остановит наличие у КНР собственного ядерного оружия. Напомним, что уже 16 октября 1964 г. Китай испытал свою ядерную бомбу, а 27 октября 1964 г. произвел успешный запуск баллистической ракеты.
Эти оценки Чжоу Эньлая, как и оценки неспособности СССР глубоко продвинуться в глубь китайской территории, не отражали действительность: в силу концентрации усилий КНР по созданию ядерного оружия и средств его доставки практически остановилась модернизация бронетанковых войск страны, артиллерии, транспорта и связи, что резко понижало способность НОАК к ведению как наступательных, так и оборонительных действий. Инфернальный страх Чжоу Эньлая о нанесении СССР ядерного удара по Китаю, который он излучал на высшее руководство Китая, однако не получил подтверждений ни во время конфликта, ни на протяжении последующих 50 лет: СССР не имел реального намерения нанести превентивный ядерный удар по Китаю, однако сама возможность этого удара, несомненно, была фактором сдерживания загнанного самим собой в угол беснующегося и агонизирующего китайского руководства в период Культурной революции. Тем не менее грубая попытка привести китайцев к спокойствию запугиванием ядерного удара окончилась обратным для СССР эффектом — позволила Чжоу Эньлаю сменить политический вектор КНР и «попроситься под защиту США». 27 августа СССР проинформировал руководство своих союзников по военному блоку в Восточной Европе о возможности превентивного ядерного удара по КНР.
Вина за решение о подобной тактике коллективно лежит на руководстве СССР — Совете Министров, его руководителе и министре обороны СССР, с одной стороны способствующих развитию этой ситуации (Совет Министров), а с другой — не сумевших понять истинную стратегию Чжоу Эньлая по выходу в американскую орбиту влияния, что было обусловлено пренебрежением к изучению политического пути китайского лидера и целей его группировки.
Ситуацию эскалации конфликта прервал и даже сменил его вектор визит главы советского правительства А.Н. Косыгина в Пекин, вырвав инициативу в советско-китайском диалоге из рук военного руководства СССР. Косыгин и ранее проводил частные переговоры с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем, используя негласные договоренности о возможности поставок в воюющий Вьетнам советского оружия через китайскую территорию уже с 1965 г. Любопытно, что китайская сторона принимала только Косыгина и отказывала в таких переговорах, например, Шелепину (группа советского комсомола с тесными связями с КГБ СССР).
11 сентября 1969 г. в аэропорт Пекина прибыл глава правительства СССР Косыгин, который провел с Чжоу Эньлаем переговоры, не выезжая с места посадки советского самолета. По итогам трехчасовой беседы конфликт между СССР и Китаем пошел на спад. Косыгин, как известно, инициировал в СССР отказ от планового хозяйства и введения показателей прибыльности для предприятий, что, без всякого сомнения, фактически и объективно являлось отходом от социалистических принципов в экономике и было воспринято таковым и китайской стороной, в особенности сторонником «право уклона» Чжоу Эньлаем. Как показало будущее двух стран в 1980–1990-е гг., Чжоу и Косыгин, яркий представитель ленинградской группы в КПСС, говорили на одном языке, действовали в общих интересах.
«Мировая пресса», по словам советника-посланника в посольстве СССР в КНР А.И. Елизаветина, сопровождавшего советского лидера на переговорах, с большим воодушевлением восприняла переговоры Косыгин – Чжоу. Глобальные силы подчеркнули свое позитивное отношение к «пакту Косыгигна – Чжоу»
Елизаветин сопровождал Косыгина во время переговоров с Чжоу Эньлаем и вел записи беседы, не все из которых попали в официальную информацию, распространенную в высшем руководстве СССР. Изучение их отличий при публикации китайской, советской записей и записей Елизаветина показывает, что как советской стороне, так и китайской было известно действительное положение дел и обе стороны все же предпочли скрыть в своей информации отсутствие возможности конфликта, что говорит о том, что как Косыгину, так и Чжоу было выгодна дальнейшая истерия по поводу конфликта при его нереальности. Обе стороны понимали, что такое положение вещей медленно, но верно приведет Китай к выходу из соцлагеря, в особенности после принятого в августе 1969 г. решения о поддержке Китая западными странами против СССР.
Спустя менее чем неделю, 16 сентября 1969 г., Виктор Луи, считавшийся негласным коммуникатором центрального руководства СССР на Западе, опубликовал статью в Saturday Evening Post, заявляя о возможности ядерного удара СССР по ядерному полигону в районе озера Лобнор (провинция Цинхай, малолюдная западная часть Китая), а также о подготовке в СССР «альтернативного руководства» для КНР, — напомним, что в СССР находился известный оппозиционер курсу Мао Цзэдуна Ван Мин. 18 сентября, беспрецедентно быстро для китайской стороны, как правило бравшей паузы в переговорах и ответах советской стороне, Чжоу Эньлай направил Косыгину частное секретное письмо с просьбой начать переговоры по пограничному вопросу, на которое Косыгин ответил 26 сентября, предложив продумать возможность заключить некий «Пакт о ненападении». В начавшихся, однако, вскоре переговорах о границе вновь ребром был поставлен вопрос о «спорных территориях» и требование отвести войска сторон на 100 км от них, под которыми подразумевались территории СССР. Китай продолжал вести последовательную линию на создание видимости тлеющего конфликта с СССР, однако не доводя его до реальной войны.
Любопытно, что усилия Косыгина сыграть роль примиренца с китайской стороной не были оценены по достоинству в Политбюро СССР, и уже в декабре 1969 г. генеральный секретарь ЦК КПСС Л.И. Брежнев выступил с резкой критикой Косыгина — в первую очередь подверглись критике его «правые» идеи в реформировании экономики, хотя несомненно, что тенью над ним нависала и потеря Китая, а также тесные переговоры с шанхайским лидером Чжоу Эньлаем.
Второй виток противостояния — Китайско-вьетнамская война 1979 г.
Второй виток противостояния был вызван началом успешных боевых действий Китая против Вьетнама, которые западная пресса назвала «первой социалистической войной», но по сути это была агрессия совершившего «правый поворот» и стремительно двигающегося к капитализму Китая под руководством рыночника Дэн Сяопина.
В ответ на агрессию Китая СССР начал: масштабную переброску войск в район Дальнего Востока и Средней Азии, в том числе крупнейших соединений ВДВ, свыше 3 тыс. танков; мобилизацию резервистов Дальнего Востока и Сибири; военные учения на китайско-монгольской границе; а также мобилизацию транспортной техники из гражданских отраслей хозяйства на Дальнем Востоке и в Сибири. В феврале 1979 г. было создано Главное командование войск Дальнего Востока для непосредственного руководства боевыми действиями против КНР. В Южно-Китайском море начала учения группировка Тихоокеанского флота СССР в составе нескольких десятков судов, для усиления которой из Мурманска и Севастополя вышли соединения Черноморского и Северного флотов СССР.
Действия СССР заставили Дэн Сяопина прекратить успешное наступление в бывшую колонию Франции, которой когда-то руководил Хо Шимин, так же как и Дэн Сяопин и Чжоу Эньлай, учившийся во Франции и участвовавший в боях против Гоминьдана в Южном Китае.
События во Вьетнаме происходили на фоне устранения вьетнамской армией прокитайского режима Пол Пота в Камбодже, а также установления в Афганистане просоветского режима, борьбу с которым активно поддерживал Китай: одним из решающих факторов ввода войск в Афганистан стал китайский — неслучайно именно в марте 1979 г., когда Китай начал операцию во Вьетнаме, Афганистан выразил просьбу о вводе советских войск. Важно понимать, что к 1980 г. КНР обладала самыми крупными вооруженными силами в мире — их численный состав достигал 6 млн. человек, на обслуживание которого уходило… до 40% государственного бюджета страны. Стоит ли удивляться, что афганское руководство, как, к слову, и руководство всех сопредельных с Китаем стран, было обеспокоено вторжением Китая во Вьетнам.
События во Вьетнаме дали повод Дэн Сяопину в 1979 г. денонсировать Советско-китайский договор о дружбе и взаимопомощи, действовавший даже в 1969 г. Обобщение причин советско-китайского конфликта
Резюмируя причины обострения советско-китайских отношений в период 1965 г., следует отметить следующие:
острый внутриполитический хаос и конфликт основных группировок внутри руководства КНР;
отсутствие значительной группы влияния, лояльной СССР, внутри китайского руководства;
собственная изоляция Китая, проведшего серию пограничных войн;
наличие возможности ввода войск СССР для смены враждебного руководства КНР;
наличие у Пекина планов по созданию альтернативного центра социалистического лагеря, усилившихся в связи со слабостью, в том числе и в идеологическом плане, советского руководства;
наличие внутри руководства КНР группы, стремящейся реализовать переориентацию на стратегический союз с США — в основном Шанхайской группы, выдвиженцы которой играли ключевую роль в руководстве страны;
ввод войск СССР в Чехословакию в 1968 г.;
собственная стратегия СССР по раздуванию слухов о ядерном ударе по Пекину, а также нецелесообразные и открытые действия по укреплению границы с КНР;
острый экономический кризис в КНР, провал экономической политики антисоветского блока в руководстве КНР и, как следствие, желание списать его на возможную агрессию Советского Союза;
политическая логика руководства КНР, вызревшая в период продолжительной гражданской войны, предполагавшая сплоченность населения ввиду наличия внешней угрозы, и отсутствие навыков развития государства в условиях мирного существования;
вероятно, наличие сил в СССР, оказывавших поддержку правому курсу в Китае — на свертывание советской модели и переориентации на страны капиталистического мира, осуществлявшие такой же курс в СССР — переориентации на капиталистическую модель развития с верховенством идеи прибыли частных хозяйств.
[1] Киссинджер Генри. Указ. соч. С. 241.
[2] Там же. С. 241.
[3] Елизаветин А. Переговоры А.Н. Косыгина и Чжоу Эньлая в пекинском аэропорту // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 5. С. 39–63; 1993. № 2. С. 107–119. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Политика сокращения населения и Чжоу Эньлай
(без изменений) Политика сокращения населения и Чжоу Эньлай
Как и политика четырех модернизаций, приписываемая весьма посредственному руководителю Дэн Сяопину, так и политика сокращения населения Китая является плодом Шанхайской группы Чжоу Эньлая, супруга которого Дэн Инчао (邓颖超; родство между Дэн Сяопином не установлено, фамилия Дэн достаточно распространена в Китае), будучи заместителем председателя Всекитайской федерации женщин Китая, активно выступала за популяризацию абортов и всех иных методов сокращения населения, ставшую государственной программой уже при наследнике Чжоу Эньлая Дэн Сяопине. Итогом этой политики стала уже описанная отрицательная динамика роста населения Китая: к концу XXI в. оно сократится примерно до 900 млн. человек (со значительной долей пожилого населения) и будет уступать населению Индии в 1,5–2 раза, которая сокращало население по формуле «одна семья — два ребенка», со всеми вытекающими из этого последствиями. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Правый госкапитализм Чжоу Эньлая и шанхайской группы
(без изменений) Правый госкапитализм Чжоу Эньлая и шанхайской группы
При создании КНР и на первом этапе существования народной республики (1949–1954) вопрос о построении социализма рассматривался как теоретический вплоть до захвата политической и экономической власти леворадикальными сторонниками Мао Цзэдуна и введения политики «Большого скачка» (大跃进; 1958–1962), характеризовавшейся экстремально популистскими методами. В период, предваряющий леворадикальный поворот в экономическом развитии, большинство сторон сходились во мнении, что в крестьянском, разрушенном почти столетней гражданской войной Китае вопрос о построении социализма в первую пятилетку стоять не может. Дискуссия о методах развития экономики выразилась в предложении сторонами своих вариантов первого пятилетнего плана развития Китая. В период апогея власти «сталинской группы» в Китае (1949–1952) возобладала линия на создания тяжелой промышленности — как базы дальнейшего экономического рывка КНР, в то время как сам Мао Цзэдун и Лю Шаоци, как будто забыв название собственной партии, открыто призвали к поддержке собственной буржуазии и развитию капитализма в КНР.
В апреле 1949 г., то есть накануне создания КНР, Лю Шаоци в Тяньцзине изложил свое отношение к китайским капиталистам. «Маркс и Энгельс в „Манифесте Коммунистической партии“ говорили, что за последние сто лет капитализм поднял производительные силы на небывалую высоту, то есть намного выше, чем были подняты все производительные силы, созданные на протяжении нескольких тысячелетий до этого в истории. Сегодня капитализм в Китае переживает свою молодость, для него как раз и настает время, когда он развивает свою историческую роль, свою активную роль и когда он обретает свои заслуги… При этом современная капиталистическая эксплуатация является законной, поэтому чем большие масштабы она будет иметь, тем лучше», — так говорил будущий председатель КНР, пришедший к власти после разгрома Мао Цзэдуном просоветской группы и собственного провала экономической политики Мао «Большого скачка», основной апологет идеи народной демократии и будущей группы проамериканского Комсомола в нынешнем руководстве КНР: генсека Ху Цзиньтао (2002–2012), премьера Госсовета Ли Кэцяна (с 2012 г.).
Земляки по провинции Хунань — Мао Цзэдун и Лю Шаоци, хотя и вели непримиримую «внутривидовую борьбу», закончившуюся смертью Лю Шаоци и триумфом Мао, но, классово оставаясь выходцами из среды помещиков и мелких капиталистов, были едины в вопросах отношения к мелкой буржуазии: Мао Цзэдун в статье «О демократической диктатуре народа» от 30 июня 1949 г. указывал на специфику китайской буржуазии и ее отличие от буржуазии стран Европы и Америки. Это различие, по мнению Мао Цзэдуна, заключалось в том, что китайская буржуазия, в отличие от буржуазии Европы и США, подверглась двойному гнету как со стороны феодально-милитаристских сил Китая, так и со стороны мирового империализма. Китайская буржуазия, по мнению Мао, являлась союзницей китайских рабочих и крестьян в борьбе за национальную независимость Китая[1].
Естественно, что представители сталинского курса в экономике, в частности Гао Ган, осуждали этот капиталистический ревизионизм Лю Шаоци.
В этой ситуации, когда просталинские группы отстаивали интересы ВПК и тяжелой промышленности, технологически связанной с экономикой Советского Союза, Лю Шаоци де-факто отстаивал интересы зажиточных крестьян и помещиков, деревенских ростовщиков, мелких фабрикантов и лавочников, Чжоу Эньлай последовательно придерживался курса на защиту бюрократического капитала, или власти собственности, вызревшего в период руководства Гоминьдана из активов чиновников Нацпартии, составлявших на местах до 80% теперь уже условно нового аппарата административной власти Китайской Народной Республики.
Этот курс условно можно назвать правоконсервативным, хотя на деле Чжоу Эньлай манифестировал лишь отказ от левого уклона — когда боролся против власти леворадикальных элементов Мао и активно поддерживающих его шаньдунцев из Циндао во главе с Кан Шэном и Цзян Цин, которую вместе с еще тремя членами Политбюро впоследствии окрестили «Бандой четырех». А в случае, если Чжоу входил в конфликт с просталинской группой и отстаивал интересы старого чиновничества и бюрократические активы ушедшей в тени элиты Нацпартии Гоминьдан (с центром в Нанкине и Шанхае), то его критика сводилась к сокращению капитального строительства и дотирования вновь создающейся социалистической государственной собственности, становившейся мощным конкурентом интересам активов старого бюрократического аппарата Гоминьдана, сохранившего контроль над рядом секторов экономики в качестве частных собственников.
Внешне Чжоу, впрочем как и всегда, использовал непрямую риторику предостережения от «забегания вперед», когда речь шла о борьбе с леворадикальным уклоном и с коммунизацией сельского хозяйства, и от «создания избыточных мощностей», когда речь шла о плановом государственном строительстве в рамках стратегии «сталинской группы». Чжоу никогда не манифестировал интересы своей группы прямо, неизменно подчеркивая необходимость достижения социалистического уклада в будущем. В этом вопросе с Чжоу была солидарна вся «шанхайская группа», в том числе один из бывших генеральных секретарей Компартии Китая Чжан Вэньтянь (张闻天)[2], также уроженец Шанхайского региона, утверждавший, что перед достижением социализма Китаю необходимо пройти этап капиталистического развития.
Чжоу, реализуя политику сохранения и развития «активов Гоминьдана» на материке, уже 31 декабря 1952 г., когда кризис в СССР и «сталинской группе» КНР нарастал, предпринял неудачную попытку уравнять налогообложение государственных (ранее субсидируемый развивающийся в плановой экономике сектор) и частных предприятий (крупный капитал, оставшийся от Гоминьдана) руками министра финансов Бо Ибо (отца опального ныне Бо Силая). Попытку «налоговой реформы» остановил Мао Цзэдун, который, однако, не предпринял прямой критики Чжоу, а обрушился, как всегда, на его подчиненных — в данном случае на Бо Ибо и Ян Шанкуня.
Несмотря на принадлежность к разным лагерям влияния, группа Чжоу Эньлая – Дэн Сяопина и группа Лю Шаоци имели общие взгляды на сокращение финансирования госсектора в рамках плановой экономики.
В 1962 г., когда леворадикальная политика «Большого скачка» была окончательно дискредитирована, а просталинская модель планового развития промышленности потеряла последних апологетов в результате преследования Си Чжунсюня, отца Си Цзиньпина, группа Чжоу Эньлая и группа Лю Шаоци начала масштабную программу по сворачиванию госсектора.
Правые силы выступили за сокращение госсектора с 60 тыс. до 30 тыс. предприятий под предлогом «урегулирования». Параллельно с сокращением госсектора воспрял духом частный сектор, в особенности в Шанхае, где в отдельные периоды применения стимулирования частного сектора рост количества частных семейных магазинов составлял до 300% в год.
При этом государственное планирование и этапное развитие экономики страны Чжоу Эньлай попытался подменить политикой развития отдельных секторов, изобретение чего приписывают его преемнику Дэн Сяопину в виде лозунга «четырех модернизаций» — сельского хозяйства, промышленности, военной и научно-технической сфер. Разрыв с СССР, поддержанный в том числе и со стороны группы Чжоу Эньлая, создал условия для инициативы «шанхайской группы» предложить собственный план модернизации Китая, но уже не по-советски, а согласно стратегии госкапитализма, — с опорой на крупные госкорпорации, передающиеся по наследству конгломератом их собственников.
[1] История Китая с древнейших времен до начала XX века. Т. VIII. М.: Наука, 2017. С. 64–65.
[2] Чжан Вэньтянь — уроженец нынешнего района Пудун города Шанхай. С 1935 по 1943 г. занимал должность генерального секретаря Компартии Китая, перед вступлением в должность лидера партии Мао Цзэдуна, занявшего позицию председателя Политбюро ЦК Компартии, находясь в советском районе Шэньси (Северо-Западный Китай). После установления Китайской Народной Республики Чжан Вэньтянь становится заместителем министра иностранных дел — или непосредственным подчиненным Чжоу Эньлая. До этого Чжан Вэньтянь был послом КНР в СССР (1951–1954). Будущий подчиненный Чжоу Эньлая фактически был его аватарой в руководстве Компартии в период Великого похода, а Чжоу, следуя своей излюбленной жизненной стратегии, оставался формально вечным человеком номер два, осуществляя реальное управление ситуацией. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Провал в решении китайского вопроса как причина краха советской системы
(без изменений) Провал в решении китайского вопроса как причина краха советской системы
Итогом провала китайской политики СССР стало появление на южных границах и по всему миру, от Никарагуа до Анголы, враждебного игрока, сформировавшего второй фронт противостояния СССР, который, наряду с западным, в конечном счете сломал шею советской сверхдержавы. В основании этой катастрофы лежал только один фактор — пренебрежение к роли Китая в мировой политике и влияние на развитие России-СССР со стороны Н.С. Хрущева, А.Н. Косыгина и Л.И. Брежнева.
Потеря Китая привела не только к образованию угрозы физического вторжения с Востока, потере объемного китайского рынка, за счет которого промышленность и научно-технический сектор СССР могли бы стремительно развиваться вперед, как это сегодня делают США и Европейский союз, но и имела вполне материальное выражение в затратах для бюджета СССР.
Потери СССР только на создание военной инфраструктуры вдоль границы с Китаем — а она тогда тянулась от Владивостока, через Монголию вплоть до Киргизии и составляла около 10 тыс км — равнялись 200–300 млрд. советских рублей, что эквивалентно 1 трлн долларов, или около 10% всех затрат оборонных бюджетов СССР с 1947 по 1991 г.[1] (учитывая, что эти затраты пришлись на короткий период 1965–1979 гг.), можно говорить о колоссальном ущербе народному хозяйству СССР, испытывающему потребность в модернизации и решении текущих социально-экономических проблем. К началу 1980-х гг. против Китая на границе были сосредоточены семь общевойсковых и пять отдельных воздушных армий, 11 танковых и 48 мотострелковых дивизий, бригады спецназа, а также специально сконструированные бронепоезда в Монголии.
Против Китая готовилось действовать 14,9 тыс танков, 1,1 тыс боевых самолетов и около 1 тыс. боевых вертолетов. В случае войны эта техника компенсировала численное превосходство китайцев. Всего же для действий против Китая СССР держал четверть своих танков и треть всех войск[2].
Стоит ли говорить, что затраты на ведение верной информационной, идеологической, политической, культурной работы в отношении высшего политического состава КНР, которые бы удержали Китай в лагере советского социализма, могли бы быть в сотни и тысячи раз меньше и в сотни и тысячи раз эффективнее бряцания оружием.
Указанные затраты не включают в себя стоимость создания Байкало-Амурской магистрали, которая была построена только с одной целью — обезопасить Дальний Восток от потери Транссибирской магистрали в случае агрессии Китая. Расходы также не включают в себя неизбежные дополнительные затраты на необходимость покупки лояльности пограничных с Китаем режимов, включая вьетнамский, КНДР, афганский, помощь Индии и другие недешевые внешнеполитические программы советского руководства.
Измеряются ли хоть как-то потери от ведения Афганской войны, которая стала возможной в результате опасений от действий Пекина и привела к усилению дестабилизации настроений в самом Советском Союзе?
Впрочем, эти затраты обесценило в дальнейшем само советское руководство: подобно Н.С. Хрущеву, М.С. Горбачев с целью замирения с Пекином вывел советские войска из Монголии (несмотря на протест самой Монголии), Афганистана, гарантировал вывод войск из Вьетнама и Камбоджи, значительно сократил группировку войск СССР на Дальнем Востоке.
Непродуманная, наивная, эмоциональная, а иногда и откровенно предательская политика высшего руководства СССР в отношении Китая стоила СССР самого существования, прекращение которого позволило Китаю выбиться в лидеры мирового развития и встать на одну планку с США — за счет самих же США, которые Китай сделал субъектом собственной игры, воспользовавшись противоречиями двух западных по духу держав. Сегодня дальнейшее пренебрежение китайским вопросом и состояние отсустсвия отечественного китаеведения может грозить Российской Федерации самыми непредсказуемыми последствиями
[1] Полынов М.Ф. Гонка вооружений как метод изматывания СССР США. 1945–1990 гг. // Вестник СПбГУ. 2005.
[2] Волынец А. Китайский фронт холодной войны. https://south-insight.com/node/160 roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Роль Шанхая и шанхайской политической группы в истории и современности Китайской Народной Республики
(без изменений) Роль Шанхая и шанхайской политической группы в истории и современности Китайской Народной Республики
Коренным вопросом в анализе и прогнозах действий всех субэтнических групп Китая и шанхайской субэтнической политической группы в частности является их историко-лингвистическое вычленение из огромного массива всей совокупности конгломерата политических групп Китая. В случае с шанхайской политической группой вопрос упирается в выделение двух основных этнических драйверов, сходящихся в Шанхае как в политическом центре, связывающем континентальный Китай с глобальными политико-экономическими процессами, — группы выходцев из южной части провинции Цзянсу — города Нанкин, Сучжоу, Тунчжоу, Уси, Наньтун, Ляньюнган и другие, а также провинции Чжэцзян и ее центрами Ханчжоу, Нинбо и другими.
Южная Цзянсу окружает Шанхай с севера, а Чжэцзян — с юга. В самом Шанхае, кроме уже появившихся с момента его формирования во время Опиумных войн (середина XIX в.) коренных представителей элиты, явно присутствуют две крупнейшие группы — выходцы из Цзянсу и из Чжэцзяна либо их потомки во втором, третьем или четвертом поколениях. Помимо этих трех групп, в Шанхае значительное влияние имеют выходцы из внутренних районов акватории среднего течения Янзцы — провинции Аньхой и провинции Хубэй.
Шанхайская правоглобалистская элита ввиду своей малочисленности неизбежно опирается на различные крупные субэтнические группы в бассейне Янзцы, в том числе на провинции Аньхой, Хубэй и Сычуань, при этом дуальный костяк группы из южной Цзянсу и Чжэцзяна с постоянно смещающимся центром остается неизменным, и неизменной остается ее максимальная инкорпорация в мировые структуры, такие как Красный Крест, ООН, Международный валютный фонд, Всемирная торговая организация и другие. Представители КНР в данных организациях традиционно связаны с выходцами из Шанхая — этническими чжэцзянцами и цзянсунцами, основными конкурентами которых выступают проамериканские кантонцы с сильным присутствием в Гавайях, штатах Калифорния и Вашингтон, а также хакка, сформировавшие собственную глобальную сеть общин с центром в Сингапуре и традиционно опирающиеся на Великобританию.
Ведущий конкурент «шанхайской группы» в контактах с мировой элитой — группа Южного Китая, объединенная вокруг представителей кантонцев Гуанчжоу и Гонконга, хакка Гуандуна, Фуцзяни и Южной Цзянси и «чаочжоуской группы» провинции Гуандун, и нередко прибегающая к силовым элементам соседней Гуанси с масштабным этническим массивом чжуанов.
Второй, но исторически менее яркий конкурент Шанхая, который сегодня поднимается на ноги, — провинция Шаньдун, имеющая значительную береговую линию, связи с Германией и Японией и амбиции стать центром связи Китая с остальным миром. Альтернативами Шанхаю, но в меньшей степени, выступают северокитайский порт Тяньцзинь, который этнически и политически близок ко внутриконтинентальной провинции Аньхой, и провинция Ляонин —этнически близка к населению Шаньдуна.
Искусственно созданный мегаполис и форпост влияния глобальных сил, прежде всего Англии и Франции в результате поражения Китая в Опиумных войнах (середина XIX в.), Шанхай имеет под собой долгую историческую парадигму транспортного узла Великого канала в области Шанхая, исторически связавшего Северный Китай и районы Янцзы и игравшего роль региона-коммуникатора.
В рамках этой геоэкономической океанической парадигмы выстраивалась история «шанхайской политической группы» на протяжении последних 200 лет. Ее новой альтернативой является проект «Один пояс — один путь», предложенный Си Цзиньпином в 2013 г., который направлен на развитие внутриконтинентальной геоэкономической парадигмы Китая. Проще говоря, основную массу транзитных перевозок на внешние рынки предложено перенести из морских портов Шанхая, Гуандуна и Северного Китая на внутриконтинентальные маршруты Китай – Европа, Китай – Ближний Восток, Китай – Россия – Арктика – США, при значительном сокращении торговли с США, которая упала впервые за 30 лет на 15% по итогам 2019 г. Важную роль в развитии новой, альтернативной парадигмы развития транзита китайской глобальной торговли играет идея «мирного севера» — или политика максимальной интеграции Китая с Россией, выдвинутая Си Цзиньпином и поддержанная руководством Российской Федерации.
В противоборстве геоэкономических концепций развития Китая важное место занимает сам Си Цзиньпин, который в свое время не только был руководителем одного из элементов «шанхайской политической группы» — провинции Чжэцзян, но и являлся в течение года секретарем городского комитета самого Шанхая, затем стал официальным преемником генерального секретаря Ху Цзиньтао — был назначен на пост заместителя председателя КНР в 2009 г. Сегодня бывшие формальные подчиненные Си Цзиньпина в провинции Чжэцзян занимают ряд ведущих политических должностей в руководстве современного Китая, при этом парадигма прихода их к власти строилась на смещении влияния в «шанхайской политической группировке» от выходцев из провинции Цзянсу к менее представленным в «шанхайской группе» и влиянии на мировую политику выходцев из провинции Чжэцзян, которые сегодня безраздельно контролируют город прямого подчинения Шанхай. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Сычуанец Дэн Сяопин — протеже Чжоу Эньлая: системные проблемы шанхайской группы в опоре на континентальные армейские группировки
(без изменений) Сычуанец Дэн Сяопин — протеже Чжоу Эньлая: системные проблемы шанхайской группы в опоре на континентальные армейские группировки
Восхождение Дэн Сяопина, ведущего представителя «сычуаньской политической группы», напрямую связано с деятельностью его протеже Чжоу Эньлая, заметившего серьезнейшие противоречия «сычуаньской военно-политической группы» с группами военных Северного, а в особенности Северо-Западного Китая, состоявшего из лояльного СССР корпуса армейских руководителей. «Сычуаньская группа», удаленная и конкурентная основным армейским группам континентального Китая, еще не раз станет орудием борьбы не имеющей широкой поддержки в армейских кругах «шанхайской группы».
Дэн Сяопин, один из активных деятелей еще «французской группы» Чжоу Эньлая, был назван нами в книге «Некоронованные короли Красного Китая: кланы и политические группировки КНР» (2016) одним из выдвиженцев группы южнокитайских хакка маршала Е Цзяньина, также тесно связанного с американскими силами и после интеграции Пекина, оккупированного американскими войсками и частями Гоминьдана, в единое пространство Китайской Народной Республики ставший руководителем города. Изучение биографии Дэн Сяопина выявляет его тесные связи с его протеже Чжоу Эньлаем, тогда как связи с кланом Е являются союзническими и горизонтальными и требуют отдельного изложения, в том числе и в разрезе уничтожения этого тесного союза «сычуаньской» и «хаккской группы» по итогам событий на площади Тяньаньмэнь и реставрации теперь уже абсолютной власти «шанхайской группы» в лице шанхайского генсека Цзян Цзэминя, пришедшего к власти в 1989 г.: высока вероятность того, что пытавшиеся выбить глобалистскую повестку из рук «шанхайской группы» южане-хакка с опорой на «сычуаньскую группу» так и не смогли окончательно опрокинуть Шанхай.
Тем не менее возвышение Дэн Сяопина в центральных органах власти КНР связано с Чжоу Эньлаем, сделавшим ставку на опору на «сычуаньскую группу» в армии, в том числе и на маршала Чжу Дэ, с которым Чжоу Эньлай был знаком со времен своей европейской деятельности во Франции.
При непосредственном протежировании Чжоу Эньлая Дэн Сяопин после образования нового государства становится его заместителем в Государственном административном совете КНР (вице-премьер правительства) и по результатам разгрома «сталинской группы» Гао Гана занимает пост генерального секретаря Компартии Китая с 1956 по 1966 г., уже второй раз после Чжан Вэньтяня являясь аватарой Чжоу Эньлая в партийном руководстве, оттесняя Мао Цзэдуна от практического руководства партией, сохранив за ним пост председателя Компартии.
Партийные товарищи Мао Цзэдуна настолько берегли своего вождя, что даже хотели придумать для него пост почетного председателя Компартии, чтобы освободить отца нации от лишней бюрократической работы, — однако Мао удержался у власти, и этой задумке не суждено было сбыться.
Соперничество Мао и Чжоу было вечным и негласным — по каким-то причинам Мао опасался наносить прямые удары по «французу» Чжоу Эньлаю: Мао пытался вытащить Чжоу из тени и заставить прямо бороться с его противниками — именно Чжоу возглавил группу по расследованию преступлений «сталинской группы» Гао Гана — Жао Шуши, а его заместителем в группе был Дэн Сяопин, готовивший и объявлявший решения группы перед Компартией, которые, к слову, до сих пор не опубликованы. Свое мнение по вопросу борьбы линии Мао Цзэдуна и Гао Гана Дэн Сяопин, который был основным орудием по свертыванию плановой экономики и гармоничному поступательному движению КНР по пути сталинской экономики, высказал на закате политической карьеры, неловко отметив, что у «Гао Гана не было, по сути, никакой линии», поэтому говорить о том, что была борьба линий — неправильно. Тем самым Дэн Сяопин предпочел замолчать вообще возможность третьего пути на фоне леворадикального популизма и капиталистических методов в развитии экономики.
Аналогичную «операцию» Мао Цзэдун проделал и в отношении военачальника «сталинской группы» Пэн Дэхуая, а также проамериканского председателя КНР Лю Шаоци, заставив именно Чжоу Эньлая возглавить компанию публичной критики Лю Шаоци и выступить с «Докладом о расследовании дела провокатора и штрейкбрехера Лю Шаоци».
Чжоу в ответ наносил удары по Мао также не своими руками — в 1956 г. Дэн Сяопин выступил с докладом об опасностях возникновения культа личности в самом Китае, цель которого в высшем руководстве Компартии была достаточно очевидна.
Неудивительно, что получавший удары Мао Цзэдуна за Чжоу Эньлая Дэн Сяопин по итогам длительной внутриполитической борьбы, последовавшей за смертью Мао, унаследовал позицию высшего руководителя КНР: именно Дэн Сяопин выступил с речью после смерти Чжоу Эньлая 8 января 1976 г., после которой по всему Китаю начались стихийные акции поминовения ушедшего в мир теней премьера, в том числе и первые массовые события на площади Тяньаньмэнь в Пекине, а также в целом ряде городов Китая. Отметим, что лидер группы хакка Е Цзяньмин, который вместе с Дэн Сяопином пришел к власти после разгрома «Банды четырех», отказался от предложения выступать с открывающей речью на похоронах Чжоу Эньлая, уступив Дэн Сяопину.
Роль Дэн Сяопина, а также «сычуаньской группы», в особенности «французов» из лагеря «шанхайской группы» Чжоу Эньлая, будет рассмотрена отдельно в главе, посвященной Сычуаньской политической группе. Здесь стоит лишь отметить, что сычуаньцы пришли к власти после разгрома первой очереди советского блока и заняли те посты, которые ранее занимали лидеры группы Гао Гана — Жао Шуши: в частности, маршал Чэнь И, «француз» из группы Чжоу Эньлая, занял позицию главы Восточного бюро Компартии (территории Шанхайского региона и провинции Шаньдун), а также стал первым мэром Шанхая.
Изучая инструменты работы «шанхайской политической группы», возможно сделать вполне уверенный прогноз, что и в дальнейшем группа будет пытаться опираться на одну из группировок континентального Китая, вошедшую в острые противоречия с армейскими группами Шаньдуна, Шэньси, Северо-Восточного Китая или Гуандуна. При этом системной проблемой «шанхайской группы» все время будет оставаться опасность выхода из-под контроля первоначально лояльной континентальной военно-политической группы — как это случилось с Дэн Сяопином и Ян Шанкунем, попытавшимися переориентироваться на южнокитайский клан хакка во главе с Е Цзяньином и получившими политический удар через события на Тяньаньмэнь, которые привели их к утрате власти, а также во втором случае — с попыткой опоры «шанхайской группы» на аньхойский континентальный Комсомол, который уже ко второму сроку правления Ху Цзиньтао (2007–2012) начал вести самостоятельную антишанхайскую линию и реализовывать собственную проамериканскую доктрину глобализации. Отвергнув Комсомол, шанхайцы провели новую попытку опереться на сычуаньцев в лице Чжоу Юнкана и доверенных сычуаньских армейских руководителей, что, однако, закончилось провалом и связано не столько с системной проблемой отсутствия долгосрочной лояльности армейских групп к шанхайцам, сколько с общей тенденцией распада глобальных экономических связей, ставшей очевидной после мирового кризиса 2008 г., что и привело к приходу к власти национально ориентированных изоляционистских сил Си Цзиньпина. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Смерть Чжоу Эньлая
(без изменений) Смерть Чжоу Эньлая
8 января 1976 г. скончался Чжоу Эньлай. Умирая, он завещал, чтобы его похоронная церемония состоялась в Тайваньском зале здания Всекитайского собрания народных представителей, а его прах после кремации был развеян над полями, горами и реками Китая и над водами Тайваньского пролива, что, однако, не соответствовало китайским традициям. Чжоу не оставил биологических потомков, его могиле некому было поклоняться и некому было молиться за него после смерти. Памятник Чжоу Эньлаю установили спустя несколько лет в Нанькайском университете в Тяньцзине, где Чжоу совершил свой первый решительный политический взлет. В связи с требованием будущей «Банды четырех» публичные поминовения Чжоу были запрещены, что вылилось в первые крупные события на площади Тяньаньмэнь. В результате этих несанкционированных акций, которые также проходили в городах Нанкин (Цзянсу, основные демонстрации), Ухань (Хубэй), Ханчжоу (Чжэцзян), Шанхай, было арестовано около 300 человек.
Официальные оценки деятельности Чжоу Эньлая, который сыграл одну из основных ролей в начале компании Культурной революции, хотя и пытался ее ввести в русло ее семантического значения, сходятся на его второстепенной роли в качестве вечной тени Мао Цзэдуна, тогда как реальная история Чжоу Эньлая заключается в его самостоятельном руководстве «шанхайской политической группой», которая в итоге, спустя 15 лет после его смерти, захватила тотальный контроль над Китаем, инкорпорировала его в глобальную экономику и до сих пор занимает значительные позиции в руководстве КНР. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Творец китайско-американского партнерства Чжоу Эньлай
(без изменений) Творец китайско-американского партнерства Чжоу Эньлай
В подготовке «американского поворота» по согласованной с Мао Цзэдуном летом 1969 г. инициативе принял участие «малый совет безопасности» из четырех военачальников, тесно связанных с Гоминьданом или непосредственно с США — маршал из «французской группы» Чжоу Эньлая и первый мэр Шанхая Чэнь И, памятник которому стоит на одноименной площади на набережной Шанхая до сих пор; руководитель атомного проекта Не Жунчжэнь, связанный с США; Сюй Сянцянь, генерал Нацпартии Гоминьдан, перешедший к коммунистам после раскола в Нацпартии; Е Цзяньин, генерал-хакка, инициатор первых свободных экономических зон в Гуандуне и первый мэр Пекина, который покидали американские оккупационные войска. Мозговой военный центр выработал стратегию и общее мнение по возможности смены советского военного зонтика на американский, о низкой вероятности войны с СССР и возможности создания китайско-американского военного союза.
Политически и идеологически эту группу генералов прикрывал Чжоу Эньлай, который обеспечил начало переговоров США и Китая на высоком уровне через бывшего посла Франции во Вьетнаме Жан Сэнтени и посла КНР во Франции Хуан Жэня (далее уже президент Франции де Голль просил Никсона об установлении отношений лично). Параллельно Никсон искал выходы на китайское руководство через: 1) регулярные встречи китайской и американской миссии в Варшаве (134–136 встреч в течение 15 лет); 2) прокитайский Пакистан; 3) антисоветскую Румынию. Использовались также норвежский и афганский каналы. Вашингтон отчаянно, как будто опираясь на метафизическое знание о необходимости выманить Китай из соцлагеря, активно искал контактов с его руководством.
Мао Цзэдун, продолжая по-китайски играть роль неприступной невесты, отклонял официальные попытки начать диалог республиканского президента США, в том числе и тогда, когда по заданию Киссинджера американские дипломаты пытались с криками догнать убегающую с показа мод китайскую делегацию в Варшаве. Тем не менее Мао Цзэдун постоянно посылал недвусмысленные сигналы своему богатому американскому жениху: в октябре 1970 г. он дает новое интервью, полное «откровений» и шокирующих заявлений, американскому журналисту Эдгару Сноу и даже приглашает его на трибуну во время парада по случаю победы коммунистов в Гражданской войне 8 октября 1970 г. на площади Тяньаньмэнь. И все же Мао, поставивший на «своего человека в Америке», просчитался — и на откровения «одинокого монаха» американский Госдепартамент просто «не отреагировал»[1]: в США также была своя бюрократическая машина со своими интересами.
8 декабря 1970 г., решив, что время открытых действий пришло, Чжоу Эньлай направляет через Госдепартамент США прямое послание о возможности начала официальных переговоров для обсуждения «освобождения китайской территории, называемой Тайванем», находящейся под оккупацией США. Именно такой формулировкой, опасаясь внутриполитических противников, прикрылся Чжоу Эньлай, который, по сути, не просто открыл новую эру американской зависимости Китая, но и заложил основу парадигмы существования нескольких китайских государств на мировой арене — именно так и не иначе воспринимается в Китае существование независимого Тайваня, оставшегося таковым после решений «шанхайской группы». Бесконечный обмен попытками установить контакты был назван «пин-понговой дипломатией» и увенчался визитом команды США по пин-понгу в Пекин, где их принял Чжоу Эньлай.
В другом послании, отправленном через Румынию, но пришедшем спустя только месяц, указывалось, что Тайвань является единственным препятствием при установлении отношений между США и Китаем. В Румынском послании также содержалось приглашение Никсону посетить Пекин.
Спустя несколько месяцев в Китай прибывает с секретной миссией Киссинджер, которого в аэропорту встречает в статусе заместителя председателя Центрального военного совета КНР южнокитайский маршал Е Цзяньин, подчеркивая роль хозяина ситуации. Делегацию достаточно низкого статуса — Киссинджер имел статус лишь советника президента — встречает сам Чжоу Эньлай. Длительное ожидание премьера увенчалось рукопожатием Чжоу Эньлая и Генри Киссинджера — последний раз Чжоу Эньлай попытался пожать руку американцу, Джону Даллесу, в 1954 г. — и неудачно, не удостоился руки. Спустя 17 лет американцы стали умнее, а Чжоу Эньлай выдержал значительную паузу, чтобы обида, нанесенная ему, была прочувствована противником. Потеря Китая — которую допустили американцы при Трумэне и не без помощи И.В. Сталина — произошла от избыточной заносчивости и пренебрежения ролью Китая в мировой истории, теперь эта болезнь случилась с СССР. Спустя семь месяцев, 21 февраля 1972 г., состоялся визит Никсона в Китай, который начался со встречи его в аэропорту Пекина Чжоу Эньлаем.
Интересно, что сущностные вопросы об отношениях Никсон обсуждал с Чжоу Эньлаем в течение нескольких встреч и 15 часов, тогда как предваряющая беседа с Мао свелась к малозначимому разговору, где Мао долго и по-барски разыгрывал роль хозяина, окончив беседу тем, что «почти счастлив, когда к власти приходят правые» по всему миру — во Франции, Германии, США.
По итогам визита Никсона было подписано историческое коммюнике, которое, что неудивительно, носило название Шанхайского. Мощный разворот стран друг к другу — то, что можно назвать крупнейшим геополитическим успехом США во второй половине XX в., — прервался смешением Никсона с поста президента США и резким сворачиванием активности американской дипломатии в мире. Без сомнения, это пошатнуло позиции Чжоу и смазало возможную победу проамериканских сил, в том числе Шанхайской группы, связанной с Республиканской партией США, сильно выдвинув вперед «инструмент» контроля шанхайцев над «внутренним пространством» Китая — армейскую группу сычуаньцев — группу Дэн Сяопина, которые из ведомых в период спада активности внешних сил превратились в ведущую силу. Однако ненадолго — до 1989 г., когда Шанхай уже взял окончательную и бесповоротную победу, придя к власти уже повсеместно — при американских президентах-республиканцах Рональде Рейгане (1981–1989) и Джордже Буше старшем (1989–1993), которые вновь, в том числе и через разведывательное сообщество, усилили связи с КНР и поддержали его в качестве тарана против СССР.
[1] Киссинджер просто не дал ему хода по своей линии, предпочитая оставаться единственным посредником в будущем сближении двух стран, однако в Китае это не сразу поняли. Спустя длительное время Киссинджера и его амбиции начали воспринимать всерьез — и Мао Цзэдун, и Чжоу Эньлай уделили секретарю Госдепартамента многократно больше времени и внимания, чем Никсону, понимая, что успех их дела лежит именно в создании отношений с основным коммуникатором двух стран. roles(reader-all)
Китайская власть - (без изменений) Внешняя политика Чжоу Эньлая и генезис ядерной программы Китая
(без изменений) Внешняя политика Чжоу Эньлая и генезис ядерной программы Китая
Контроль над Министерством иностранных дел, наряду с Министерством коммуникаций, на протяжении долгого времени и на системном уровне играет для «шанхайской политической группы» характер ключевого вопроса в реализации функции коммуникатора китайского пространства с различными глобальными проектами условно западного характера.
Первым министром иностранных дел Китайской Народной Республики стал именно Чжоу Эньлай, совмещая этот пост с постом премьера Государственного административного совета с 1949 по 1958 г., до того, как власть в стране на четыре года перешла в руки Мао Цзэдуна и поддерживающих его леворадикальных элементов.
В отличие от леворадикальной группы, настаивающей на экспорте китайской революции за рубеж, и «сталинской группы», отстаивающей принципы жесткой конфронтации с Западом, Чжоу Эньлай, как опытный потомок неоконфуцианца Чжоу Дуньи, нашел смелое решение в реализации доктрины конвергенции с Западом. Он облек эту стратегию вхождения Китая в мировой рынок, капиталистическую систему, в ленинский лозунг «мирного сосуществования» и выдвинул стратегию «Пяти принципов мирного сосуществования», которая по сути не имела ничего общего с принципами В.И. Ленина, подразумевавшего временный отказ от столкновения с Западом, и подразумевала обычные принципы взаимного уважения и сохранения суверенитета национального государства.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги