Китайская власть

Роль в истории масштабной антикоррупционной кампании и формировании мощной шаньдунской кадровой армии принадлежит Ван Цишаню: это обстоятельство тем примечательнее, если учитывать, что расстановкой самих региональных кадров или выдвижением их на посты лично Ван Цишань не занимался. За него это сделала «антикоррупционная кампания».

[1] Как правило, их два, один из которых — глава региона.

[2] Массовое переселение в Хэйлунцзян из Китая началось в поздний период династии Цин, и сегодня Хэйлунцзян представляет собой в значительной степени потомственных шаньдунцев, а также переселенцев из других провинций к югу в период обострения советско-китайских отношений.

[3] В силу вспышки респираторной инфекции перенесено на конец мая 2020 г.

[4] http://district.ce.cn/zt/rwk/sf/ все данные ниже верны по состоянию на апрель 2020 г.

[5] В апреле 2020 г. назначен министром юстиции.

[6] «Война на уничтожение: за десять месяцев этого года в Китае арестовано 23 чиновника уровня министра и губернатора». http://south-insight.com/chistka

[7] Там же. Более подробно о ранних этапах чистки и расследовании в отношении Чжоу Юнкана читайте в книге: Вавилов Н.Н. Некоронованные короли красного Китая: кланы и политические группы КНР. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Шаньдун, шаньдунский субэтнос и шаньдунская экономика

(без изменений) Шаньдун, шаньдунский субэтнос и шаньдунская экономика

Затаившийся в последние десятилетия в тени крупных приморских экономик Шанхая и Южного Китая Шаньдун сегодня третья по величине региональная экономика Китая, уступающая только провинциям Цзянсу и Гуандун.

В 2018 г. ВВП Шаньдуна составил 7,26 трлн. юаней (около 1,03 трлн. долл. по курсу на конец 2019 г.), что сопоставимо с показателями ВВП Российской Федерации (около 1,7 трлн. долл.). Шаньдун наступает на пятки экономической базе сильно подорванной за годы правления Комсомола Шанхайской группы — второй по величине региональной экономике Китая, Цзянсу, ВВП которой в 2018 г. составил 8,59 трлн. юаней. И совсем, кажется, для Шаньдуна недостижимы показатели не сломленной ни политическими, ни экономическими кризисами гигантской экономики южнокитайской провинции Гуандун, ВВП которой составил почти 9 трлн. юаней (около 1,27 трлн долл). Амбициозному Шаньдуну никогда не перегнать южнокитайских конкурентов (а экономики этих приморских провинций конкурируют за внешние рынки еще с середины XIX в.), если только в жизнь Гуандуна не вмешаются обстоятельства непреодолимой силы.

Чжэцзян, который занимает четвертую позицию в экономическом рейтинге провинций, значительно отстает от Шаньдуна и, хотя и оккупировал своими представителями политический центр Шанхай, не сможет бросить Шаньдуну вызов в одиночку — его ВВП в 2018 г. составил 5,17 трлн. юаней и примерно на треть отстает от шаньдунской экономики.

Мощи Шаньдуна способствует его геоэкономическое положение: расположенная на выдающемся в Восточно-Китайское море полуострове провинция находится ровно посередине между мощным историческим центром Северного Китая — Пекином и сложившимся вследствие победы морских глобальных экономик над Хартландом приморским Шанхайским регионом, включающим Цзянсу, город центрального подчинения Шанхай и провинцию Чжэцзян. Долететь из Шаньдуна в Сеул, столицу Южной Кореи или Токио, можно так же быстро, как и до Пекина или Шанхая. Шаньдун и близкий этнически к жителям городов Циндао и Яньтая приморский Ляонин формируют собой единое геоэкономическое пространство Бохайского залива (渤海)— так в Китае называется привычное нам Желтое море, а активная позиция шаньдунской политической элиты, подчинившей себе весь Китай, не позволяет иным игрокам, в частности окружающей Пекин провинции Хэбэй и городу Тяньцзинь, заявить о себе, пусть даже бы Си Цзиньпин был обеспокоен агрессивным поведением своих вчерашних союзников из славящегося своим коварством, а лучше сказать стратегической гибкостью, царства Ци.

Второй источник мощи Шаньдуна — это его значительное население, которое сформировалось на прибрежных равнинах и поймах многочисленных рек Шаньдуна вокруг священного пика горы Тайшань (泰山), название которой содержит иероглиф «тай» — «чрезмерный», «обильный» и является 11-м знаком сакрального текста «Книги перемен» И-Цзин. Тайшань, наверное, самый важный и известный в Китае священный пик, являющийся источником силы для верховной власти. Не зря во время высадки китайского лунохода на темную сторону Луны один из пиков на лунной поверхности стал зеркальным для земной и получил название гора Тайшань.

Обильное население Шаньдуна, как и население Гуандуна, составляет один из крупных источников постоянных волн миграции. В случае с Гуандуном растущее население, если пути вовне закрыты, идет внутрь страны — так было в период очередного всплеска китайской популяции в начале XIX в., когда почти весь Китай под руководством хакка захватили тайпины, и в период бурных потоков китайской эмиграции, когда мигранты заполонили Юго-Восточную Азию и создали там свои собственные китайские государства. Шаньдунское население выплеснулось на север, когда правительство Цин, изрядно ассимилированное в том числе и самими шаньдунцами, разрешило им заселять Северо-Восточный Китай и приграничные с Россией территории Хэйлунцзяна (р. Амур).

На 2019 год, и с учетом стагнирующей демографии Китая на долгие годы – Шаньдун находится на втором месте в Китае по численности населения — 100,5 млн. человек, уступая лишь Гуандуну, число жителей которого пополнено армиями трудовых мигрантов из соседних провинций — 111 млн. человек. При этом население в Шаньдуне даже больше, чем в провинции Хэнань (95 млн), расположенной в центре китайской равнины. Далеко позади Шаньдуна Сычуань (83 млн.) и Цзянсу (80 млн.), не говоря уже гористом Чжэцзяне, где количество жителей составило лишь 56 млн. человек — такая малонаселенная провинция не сможет стать базой для системного долгосрочного лидерства в китайской ойкумене. Население Шаньдуна сопоставимо с совокупным населением трех субъектов геоэкономического Бохайского кольца: городом центрального подчинения Пекином (21 млн.), городом Центрального подчинения Тяньцзинем (15,5 млн.) и провинцией Хэбэй (75 млн.) — китайским «Подмосковьем». И сама идея объединения такого конгломерата в единое пространство «Цзин-цзинь-цзи» (京津冀 — краткое обозначение для столицы, Тяньцзиня и провинции Хэбэй), которое уже поддержано Си Цзиньпином на самом высоком уровне в пику ненасытному шаньдунскому дракону, бросает вызов лидерству Шаньдуна на макрорегиональном уровне, который, безусловно, стремится к контролю над этой важной нишей своей благополучной среды обитания.

Однако смогут ли разношерстный Пекин, продуваемый розой ветров всего политического спектра, комсомольский Тяньцзинь, сотрясаемый техногенными катастрофами, и не столь пока развития провинция Хэбэй, долгое время считавшаяся деревенской местностью под Пекином, сразиться против шаньдунской армии Ван Цишаня, — вопрос спорный. Тем более что шаньдунский субэтнос имеет мощную объединяющую субкультуру и пестует свою инаковость, противопоставляя себя иным провинциям Северного Китая с древних времен, хотя название Шаньдун никак не выражает идеи особенности шаньдунцев и переводится как «к востоку от гор» (Хуашань — один из священных пиков Китая).

Не столь важно, каково истинное происхождение шаньдунцев, имеющих достаточно схожий генотип с жителями Южной Кореи и Японии, особенно среди тех, кто живет на побережье, сколько важно, как китайские археологи и историки манифестируют свою инаковость от остального Северного Китая. Уже начиная с древних времен Шаньдун относится ими к культуре «Бэйсинь» (北辛文化), отличной от основной культуры на китайской равнине — культуры Яншао (仰韶文化), с которой, как считается, началось зарождение китайской цивилизации в V–III тыс. до нашей эры. В каменном веке, согласно китайской же археологии, Шаньдунский полуостров формирует отличную от других двух крупных археологических культур свою особенную культуру — культуру Давэнькоу (大汶口), центр которой приходится на центр современного Шаньдуна, однако культура оставила свое «присутствие» в районе современного Пекина, соседней с Шаньдуном провинции Ляонин, а также в сердце Яншаоской культуры — среднем течение Хуанхэ. Таким образом, китайские историки четко выделяют три независимых очага формирования северной китайской цивилизации: Давэнькоу (с центром в Шаньдуне), Яншао (с центром в современной провинции Шэньси и городом Сиань) и культуру Луншань (с центром в современной провинции Хэнань и городе Чжэнчжоу). Нужно добавить, что такие же особые узоры на черепках китайские исследователи вывели для культур провинции Цзянсу, Чжэцзян, Аньхой и других. Каждая субэтническая группировка выделила себе особую археологическую культуру, согласно которой она с незапамятных времен присутствовала в своем регионе.

Шаньдун проходит этническую стадию своей истории через нахождение на его территории исторически зафиксированных варварских племен «Восточные И» (东夷) — так шаньдунцев зафиксировала центральная китайская историческая традиция.

В период династии Чжоу (周) Шаньдун начинает прочно ассоциироваться с контролирующим нижнее течение Хуанхэ царством Ци, которое во время «Сражающихся царств» вместе с царством Цинь (современная Шэньси, родина клана Си Цзиньпина) «силовым путем» устанавливает контроль над бывшими осколками империи Чжоу. Если полукочевое царство Цинь, появившееся из степей Евразии, завоевывает княжества беспредельной жестокостью, как к собственным воинам, так и к покоренным областям, то царство Ци становится образцом коварства, военной стратегии и изворотливой внешней политики.

В судьбе Шаньдуна переплетаются два основных идеологических и культурных вектора: царство Ци (齐) — центр формирования системы фа-цзя (法家), или «легизма», идеологии жестких административных методов выстраивания пирамиды государственной власти; и расположенное в Южном Шаньдуне царство Лу (鲁) — центр формирования жу-цзя (儒家), или «конфуцианства», — идеологии нравственных методов формирования элиты и взаимоотношений с управляемым населением.

Царство Ци дало Шаньдуну и Китаю известных во всем мире идеологов военной стратегии. Это Сунь Цзы, написавший емкое и практичное пособие для военачальников «Способы войны», и прославившийся своей хитростью полководец Чжугэ Лян (诸葛亮), один из основателей легизма Гуань Чжуна (管仲; имя при рождении 管夷吾), в годы правления которого царство Ци, благодаря введению методов эффективного госрегулирования, стало самым могущественным среди погрязших в семейно-клановых распрях Сражающихся царств.

С другой стороны, по южную сторону от горы Тайшань — царство Лу, уступающее и в размерах, и в величии царству Ци, оно дало Китаю Конфуция и продолжателей его дела Мо Цзы и Мэнцзы, которые развивали идею доброты и нравственности в управлении страной, однако не принесли могущества царству Лу, исчезнувшему вместе с мягкорукими интеллектуалами.

Не желая умалять культуру княжества Лу, современная культура Шаньдуна называется самими шаньдунцами культурой «Ци-лу», основу которой заложили несколько подгрупп населения — носителей отличающихся диалектов: оконечность полуострова Шаньдун, давшая по-самурайски жестоких к себе и к врагам командующих частей НОАК, говорит на диалекте Цзяоляо (胶辽), объединяющего жителей ряд районов Шаньдуна и оконечность полуострова Ляодун. Корень «цзяо» является названием области вокруг Циндао, немецкая база в котором носила название «Киау-чао», шаньдунское произношение северокитайского варианта Цзяочжоу. Центр Шаньдуна говорит на диалекте Цзи-лу (冀鲁), частично похожем на диалект провинции Хэбэй; юг Шаньдуна, что логично, говорит на схожем диалекте с находящейся рядом провинцией Цзянсу.

Важно отметить, что в качестве административной единицы в нынешних границах, которые отражают масштабную геоэкономическую и геополитическую ситуацию в китайской и соседней с китайской ойкуменами, Шаньдун существует в почти неизменном виде с 1376 г., что де факто отражает реальное существование живого организма шаньдунской субэтнической элиты, входящего в состав единого китайского пространства. Границы современного Шаньдуна в значительной степени совпадают с границами административной единицы в период династии Мин, объединившей шесть районных единиц в границах современного Шаньдуна, а также родственного полуострова Ляодун.

Самодостаточная экономика Шаньдуна

В самом начале книги отмечалось, что экономика только одного приморского шаньдунского города Яньтай сопоставима с экономикой Ирака, хотя он уступает в населении нефтяному государству примерно в шесть раз. Какова же совокупная экономическая мощь Шаньдуна?

В период правления Гоминьдана Шаньдун представлял собой огромный рынок для зарубежных игроков благодаря достаточно неразвитой промышленности. Однако после установления власти Компартии уже к 1970 г. провинция решила проблему дефицита продовольствия и создала первичную индустриальную базу, которая лишь очагами присутствовала в бывших немецких, японских и английских колониях полуострова.

Мягкий климат провинции позволяет собирать два урожая сельхозкультур в год: северная провинция в основном выращивает пшеницу, соевые бобы и батат. Провинция также является центром выращивания хлопка, табака и известного на весь Китай вина высокого качества, сильно опережающего своих конкурентов из Сычуани и других провинций.

Шаньдун — лидер китайского животноводства, конкурирует с Хэнань, Хэбэем и Сычуанью за контроль над рынками остальных провинций, в том числе над поставками мяса в Пекин. Эпидемия африканской чумы, которую в Китае рассматривают в том числе и как возможную биологическую войну с США, ударила прежде всего по свиноводству Шаньдуна и Хэнань.

На территории Шаньдуна расположен один из крупнейших угольных бассейнов Китая, одно из крупнейших нефтяных полей Шэнли (в районе устья Хуанхэ и Бохайского залива), а также Чжунюаньское нефтяное месторождение («Центральная равнина»), что определяет Шаньдун как экспортера нефти во внутренние провинции Китая.

Шаньдун является лидером алюминиевой отрасли в стране благодаря обильным водным ресурсам, делающих рентабельной гидроэнергетику, а также расположенному в центре провинции, в районе Цзыбо, крупному месторождению бокситов. Шаньдун — один из лидеров золотодобычи Китая. На территории провинции находятся также месторождения железа.

Крупнейшие индустриальные центры Шаньдуна сформированы в первой половине XX в. — это Циндао (легкая промышленность и автомобильная), Цзыбо (в большей степени машиностроение, химическая промышленность), Цзинань (автомобильная промышленность), Цзаочжуан (химическая промышленность), Лайчжоу (нефтехимия).

По территории Шаньдуна проходит древнейшая внутренняя транспортная артерия — Великий канал, соединяющий Северный Китай с Шанхайским регионом; после модернизации по внутреннему каналу стало возможно движение судов водоизмещением до 1 тыс тонн.

На порт Циндао приходится треть всех морских грузоперевозок Шаньдуна, которые также обеспечиваются портами Яньтай, Вэйхай, Лункоу, угольным портом Жичжао.

В усиление внутренней инфраструктуры, в которой огромную роль играют скоростные железнодорожные пути, пронизывающие провинцию вдоль и поперек, только в 2019 г. будет вложено до 150 млрд долл.

Из 500 крупнейших компаний Китая на Шаньдун приходится 61 компания.

В списке 500 крупнейших компаний мира на локальные шаньдунские корпорации приходится четыре позиции: третье место в общенациональном рейтинге и 162-ю строчку в списке 500 крупнейших корпораций мира занял шаньдунский текстильный гигант Shandong Weiqiao Pioneering (魏桥集团), который возглавляет уроженец района, где базируется корпорация, Чжан Шипин, член ВСНП от провинции Шаньдун.

Говоря о тяжелой промышленности Шаньдуна, не стоит забывать о производстве локомотивов для скоростных поездов в Циндао (青岛四方机车). Однако ударный кулак шаньдунских корпораций приходится на две отрасли — химическую (в том числе целлюлозно-бумажную, производство шин, химических реагентов) и машиностроительную, которая включает также мощный автомобильный кластер, кластер энергетического оборудования и производства различных двигателей.

Если кратко характеризовать экономику Шаньдуна, то ее можно описать как мощную химическую и машиностроительную базу, обеспеченную собственными минеральными и иными ресурсами, в том числе энергетическими, а также имеющую огромные возможности экспорта как вовне, так и на внешние рынки.

Заканчивая краткое описание экономики Шаньдуна, требуется еще раз подчеркнуть ее важное значение в формировании субэтнического территориального образования, управляющегося замкнутой субэтнической элитной группой, — это автономность экономики региона в минерально-сырьевом, транспортном, энергетическом, сельскохозяйственном, производственном от других субэтнических центров страны. Такой автономности, например, абсолютно нет у соседнего с Шаньдуном Тяньцзиня или Пекина, ввиду чего данные регионы, в том числе и по этой причине, не способны поддерживать субэтническую автономность на уровне элит.

Слабым местом шаньдунской субэтнической экономики является острая зависимость от научно-технической базы соседних регионов, в особенности от Пекинской научной школы, Шанхайской научной школы, «высасывающей» выходцев из Шаньдуна, крупных университетов других регионов Китая, — эту важнейшую задачу «шаньдунская группа» ускоренно решает в настоящий момент. Впрочем, проблему осознавал еще патриарх «шаньдунской группы» Кан Шэн, иначе бы он сам не был бы преподавателем в школе и не сделал бы своего сына директором двух школ в Циндао. Ван Цишань ценится шаньдунскими кадрами в том числе за свои недюжинные научные способности — группа чувствует свои слабые места и подсознательно формирует свой лидерский корпус, в том числе и с учетом данных недостатков.

[1] 孙子兵法, название его некоторые китаеведы, далекие от понимания Китая, переводят как «Искусство войны», видимо перепутав войну с каллиграфией.

[2] http://www.sohu.com/a/328559184_120046886

https://www.yicai.com/news/100309677.html

https://www.britannica.com/place/Shandong-province-China/Economy

^[3] Среди крупнейших игроков Шаньдуна корпорации «Вэйцяо» (魏桥集团), «Синьфа» (信发集团; добыча, переработка), «Наньшань» (南山集团), «Дунмин хуаши» (东明石化集团; химия), «Жичжао Стил» (日照钢铁控股集团; сталь), «Шаньдун Ваньда» (山东 万达控股集团), «Лихуа» (利华益集团), «Чжунжун» (中融新大集团), «Хуатай» (华泰集团), «Шаньдун хайкэ хуагун» (山东海科化工集团; химия), «Шаньдун Нэнюань» (山东能源; энергетика), «Хайэр» (海尔集团; бытовая техника, в 2018 г. занял 499-е место в списке 500 крупнейших предприятий мира), «Хайсенс» (海信集团; бытовая техника; 鲁商集团; ритейл). roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) «Шаньдунские жены»

(без изменений) «Шаньдунские жены»

Пэн Лиюань (彭丽媛), супруга Си Цзиньпина с 1987 г., — генерал-майор Народно-освободительной армии Китая, является не просто публичной фигурой, в отличие от скоромных жен предыдущих генсеков, а автономным игроком в китайской политике, представляя в ней многочисленную «шаньдунскую группу», наряду Чэн Хун (程虹), женой премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна, уроженкой Шаньдуна.

Брак Си Цзиньпина с Пэн Лиюань — второй. Первый брак Си длился три года — с 1979 по 1982 г. Первой супругой вождя была прекрасная уроженка города Цзеян провинции Гуандун Кэ Линлин, дочь посла КНР в Великобритании Кэ Хуа (настоящее имя — Линь Дэчан, 林德常). Брак отражал попытку Си Чжунсюня, в то время руководителя Гуандуна, отца Си Цзиньпина, нащупать будущие союзы для выхода на зарубежные сети партнеров, в частности через сильную субэтническую группировку чаочжоусцев (известны миллиардером Ли Цзячэном, известным в России как Ли Кашин), занимающих третье место по влиянию среди субэтнических групп Гуандуна – после хакка и кантонцев. Тем не менее брак распался. Вторая супруга Си Цзиньпина уверенно отразила наметившийся будущий союз «шэньсийской» и «шаньдунской» групп в период захвата власти в 2008–2012 гг. и реализации программы ликвидации конкурентов во время крупной антикоррупционной кампании. Кэ Линлин продолжает жить в Великобритании, а ее отец скончался в январе 2019 г. — чаочжоуский долгожитель прожил 104 года.

Долгое время на участие жен высших политических деятелей страны в публичной политике было наложено табу. Последняя «известная жена» — Цзян Цин, супруга Мао Цзэдуна. Известная шанхайская актриса играла значительную, если не первую, роль в последние годы правления вождя. И вот спустя почти 40 лет табу было снято.

Похоже, официальная пропаганда КНР рассматривает попадание Пэн Лиюань на страницы Forbes не как часть глобального тренда усиления женского лидерства, а как чисто китайский феномен, один из примеров «великого национального возрождения». Если в рейтинге Forbes у Пэн Лиюань скромное 57-е место, то у себя на родине она занимает лидирующие позиции «в женском зачете». Неслучайно китайские пользователи интернета очень часто называют Пэн Лиюань «мать нации» 国母.

Даже создание семьи Си Цзиньпина и Пэн Лиюань соответствовало китайским традициям, предписывающим подбирать спутников жизни по указанию родителей и по рекомендациям родственников, друзей, коллег и знакомых. «Свидание вслепую» товарища Си и будущей первой леди организовали друзья.

Юная Пэн Лиюань

В официальной биографии о создании «первой семьи государства» говорится так: «Си Цзиньпин и Пэн Лиюань влюбились друг в друга с первого взгляда в 1986 г. и в том же году вступили в брак. Хотя супруги вынуждены часто расставаться из-за работы, они всегда понимают и поддерживают друг друга и делают все возможное для того, чтобы заботиться друг о друге».

Любопытно, что коллеги Си Цзиньпина по городскому правительству (тогда Си руководил крупнейшим портом Фуцзянь – Сямэнь) лишь на свадьбе узнали, что он женится на известной певице. В шутку тогда говорили, что перспективный вице-мэр оказался королем конспирации.

Артистическая карьера Пэн Лиюань была предопределена тем, что ее отец заведовал домом культуры в провинции Шаньдун. А мать работала в жанре традиционной китайской оперы в небольшой уездной труппе. Получив по совету родителей среднее музыкальное образование, Пэн Лиюань в 18 лет вступила в ряды Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Карьера армейской певицы открывала огромные возможности. Музыкальные и танцевальные коллективы НОАК, находящиеся в ведении Главного политического управления.

В качестве солистки Ансамбля песни и пляски НОАК Пэн Лиюань пользовалась в Китае фантастической популярностью. Без преувеличения — одно время Пэн была более известна, чем ее муж. Исполнительница патриотических и народных песен, она являлась неизменным участникам самой популярной передачи китайского ТВ — ежегодного гала-концерта, посвященного Празднику Весны (китайский Новый год по лунному календарю).

С ее вокальным искусством были знакомы не только в Китае. Голос Пэн Лиюань звучал на многих мировых площадках, в том числе в нью-йоркском Линкольн-центре и Венской государственной опере. Свидетельством успеха стали многочисленные звания и дипломы. В западной прессе нередко можно прочитать, что Пэн Лиюань имеет звание генерал-майора. На самом деле в армии она находится на гражданской службе, просто ее положение и обеспечение приравнивается к воинскому званию генерала. Но все же, строго говоря, генерал-майором НОАК она не является.

Пэн Лиюань — посол доброй воли Всемирной организации здравоохранения для помощи больным туберкулезом и СПИДом, она прославилась и как активист борьбы с курением. Она даже сфотографировалась с основателем Microsoft Биллом Гейтсом в красных майках, на которых по-китайски было написано об опасностях пассивного курения. Ясно, что раньше такая вольность в китайских коридорах власти не позволялась. Теперь же Пэн Лиюань есть о чем поговорить с супругами зарубежных лидеров, многие из которых также активно трудятся на ниве социально значимых проектов и благотворительности.

Пэн Лиюань эффективно использует рычаги своей власти, в частности, ею были инициированы антитабачные кампании, в руководстве которых находился тогда брат премьера Ли Кэцяна. Одним из мощных инструментов в руках Пэн остается Академия художеств НОАК, пережившая новое рождение после начала периода правления Пэн в Китае.

Пэн является вторым запасным парашютом Шаньдунской группы — это гарантирует лояльность Си Цзиньпина, и в случае ухудшения его здоровья развитие ситуации в Китае пойдет по сценарию Культурной революции, когда бразды правления за Мао Цзэдуна взяла его жена — актриса и уроженка Шаньдуна Цзян Цин, а реальная власть была в руках Кан Шэна. А рядом, словно его земляк Кан Шэн, некогда сосватовший Цзян Цин Мао Цзэдуну, будет стоять заместитель председателя КНР – Ван Цишань.

Такой же страхующий механизм Шаньдунской группой создан и рядом с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном, чья супруга Чэн Хун также «верная дочь шаньдунского народа».

Важно добавить, что Пэн Лиюань является не только известным деятелем сферы искусства, но и с 2005 г. занимает пост заместителя Всекитайской федерации молодежи — внешней организации для китайского Комсомола, от лица которой Комсомол выступает на международной арене и по ряду внутренних вопросов как официальная государственная структура. Помимо своего представительства в Комсомоле, чета Си и Пэн представлена и в руководстве Всекитайской федерации женщин, где Пэн занимает пост члена Исполнительного комитета. Пэн Лиюань также занимает ряд позиций в сфере искусства и образования. Пэн Лиюань – неотделимый и мощный элемент Си Цзиньпина, который однако имеет собственный характер действий и генезис.

Супруга Ли Кэцяна Чэн Хун

Чэн Хун (程虹) родилась в городе Чжэнчжоу, столице провинции Хэнань, и имеет шаньдунские корни, однако, в отличие пришедшейся по вкусу Си яркой военной певицы Пэн Лиюань, Чэн — профессор Столичного университета торговли и экономики.

Сравнительное позиционирование, заложенное в основу любой успешной маркетинговой политики, отразилось в соревновании председателя и премьера КНР: если Пэн Лиюань совсем не по-китайски, ярко и масштабно проводит пиар-компании, то Чэн Хун даже удостоилась от далеко не прокитайского издания South China Morning Post титула «скромного профессора»[4].

Да, премьер ведет свою тонкую игру, а его жена являет собой противоположность огненному урагану Пэн Лиюань, которая в молодости, как говорят злые языки, поддерживала войска НОАК своим мощным пением во время разгона студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.

Семья скромного профессора и преподавателя английского языка происходит из шаньдунского района Дунин. Отец Чэн Хун — Чэн Цзижуэй, скромный заместитель секретаря обкома Комсомола провинции Хэнань, окончил карьеру в ранге замминистра. Чэн Хун училась в Лоянском институте иностранных языков НОАК (洛阳解放军外国语学院), прошла годовую стажировку в американском Университете Браун, активный писатель, получающий гонорары от издательства с гонконгскими корнями «Саньлянь Шудянь», связанного с Представительством Компартии КНР в Гонконге.

Важно добавить, что и супруга предыдущего генерального секретаря Ху Цзиньтао Лю Юнцин (刘永清) также была уроженкой провинции Шаньдун.

[1] Родилась 20 ноября 1962 г. в уезде Юньчэн городского округа Хэцзэ провинции Шаньдун (菏泽市郓城县).

[2] Сеть чаочжоу (teochow) имеет сильные позиции в Малайзии (самая большая диаспора), Сингапуре и Лондоне.

[3] http://south-insight.com/pengliyuan (в статье использованы материалы Ленты.ру)

[4] https://www.scmp.com/news/china/article/1072623/cheng-hong-wife-li-keqiang-low-profile-scholar roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) «Шаньдунские жены»

(без изменений) «Шаньдунские жены»

Пэн Лиюань (彭丽媛), супруга Си Цзиньпина с 1987 г., — генерал-майор Народно-освободительной армии Китая, является не просто публичной фигурой, в отличие от скоромных жен предыдущих генсеков, а автономным игроком в китайской политике, представляя в ней многочисленную «шаньдунскую группу», наряду Чэн Хун (程虹), женой премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна, уроженкой Шаньдуна.

Брак Си Цзиньпина с Пэн Лиюань — второй. Первый брак Си длился три года — с 1979 по 1982 г. Первой супругой вождя была прекрасная уроженка города Цзеян провинции Гуандун Кэ Линлин, дочь посла КНР в Великобритании Кэ Хуа (настоящее имя — Линь Дэчан, 林德常). Брак отражал попытку Си Чжунсюня, в то время руководителя Гуандуна, отца Си Цзиньпина, нащупать будущие союзы для выхода на зарубежные сети партнеров, в частности через сильную субэтническую группировку чаочжоусцев (известны миллиардером Ли Цзячэном, известным в России как Ли Кашин), занимающих третье место по влиянию среди субэтнических групп Гуандуна – после хакка и кантонцев. Тем не менее брак распался. Вторая супруга Си Цзиньпина уверенно отразила наметившийся будущий союз «шэньсийской» и «шаньдунской» групп в период захвата власти в 2008–2012 гг. и реализации программы ликвидации конкурентов во время крупной антикоррупционной кампании. Кэ Линлин продолжает жить в Великобритании, а ее отец скончался в январе 2019 г. — чаочжоуский долгожитель прожил 104 года.

Долгое время на участие жен высших политических деятелей страны в публичной политике было наложено табу. Последняя «известная жена» — Цзян Цин, супруга Мао Цзэдуна. Известная шанхайская актриса играла значительную, если не первую, роль в последние годы правления вождя. И вот спустя почти 40 лет табу было снято.

Похоже, официальная пропаганда КНР рассматривает попадание Пэн Лиюань на страницы Forbes не как часть глобального тренда усиления женского лидерства, а как чисто китайский феномен, один из примеров «великого национального возрождения». Если в рейтинге Forbes у Пэн Лиюань скромное 57-е место, то у себя на родине она занимает лидирующие позиции «в женском зачете». Неслучайно китайские пользователи интернета очень часто называют Пэн Лиюань «мать нации» 国母.

Даже создание семьи Си Цзиньпина и Пэн Лиюань соответствовало китайским традициям, предписывающим подбирать спутников жизни по указанию родителей и по рекомендациям родственников, друзей, коллег и знакомых. «Свидание вслепую» товарища Си и будущей первой леди организовали друзья.

Юная Пэн Лиюань

В официальной биографии о создании «первой семьи государства» говорится так: «Си Цзиньпин и Пэн Лиюань влюбились друг в друга с первого взгляда в 1986 г. и в том же году вступили в брак. Хотя супруги вынуждены часто расставаться из-за работы, они всегда понимают и поддерживают друг друга и делают все возможное для того, чтобы заботиться друг о друге».

Любопытно, что коллеги Си Цзиньпина по городскому правительству (тогда Си руководил крупнейшим портом Фуцзянь – Сямэнь) лишь на свадьбе узнали, что он женится на известной певице. В шутку тогда говорили, что перспективный вице-мэр оказался королем конспирации.

Артистическая карьера Пэн Лиюань была предопределена тем, что ее отец заведовал домом культуры в провинции Шаньдун. А мать работала в жанре традиционной китайской оперы в небольшой уездной труппе. Получив по совету родителей среднее музыкальное образование, Пэн Лиюань в 18 лет вступила в ряды Народно-освободительной армии Китая (НОАК). Карьера армейской певицы открывала огромные возможности. Музыкальные и танцевальные коллективы НОАК, находящиеся в ведении Главного политического управления.

В качестве солистки Ансамбля песни и пляски НОАК Пэн Лиюань пользовалась в Китае фантастической популярностью. Без преувеличения — одно время Пэн была более известна, чем ее муж. Исполнительница патриотических и народных песен, она являлась неизменным участникам самой популярной передачи китайского ТВ — ежегодного гала-концерта, посвященного Празднику Весны (китайский Новый год по лунному календарю).

С ее вокальным искусством были знакомы не только в Китае. Голос Пэн Лиюань звучал на многих мировых площадках, в том числе в нью-йоркском Линкольн-центре и Венской государственной опере. Свидетельством успеха стали многочисленные звания и дипломы. В западной прессе нередко можно прочитать, что Пэн Лиюань имеет звание генерал-майора. На самом деле в армии она находится на гражданской службе, просто ее положение и обеспечение приравнивается к воинскому званию генерала. Но все же, строго говоря, генерал-майором НОАК она не является.

Пэн Лиюань — посол доброй воли Всемирной организации здравоохранения для помощи больным туберкулезом и СПИДом, она прославилась и как активист борьбы с курением. Она даже сфотографировалась с основателем Microsoft Биллом Гейтсом в красных майках, на которых по-китайски было написано об опасностях пассивного курения. Ясно, что раньше такая вольность в китайских коридорах власти не позволялась. Теперь же Пэн Лиюань есть о чем поговорить с супругами зарубежных лидеров, многие из которых также активно трудятся на ниве социально значимых проектов и благотворительности.

Пэн Лиюань эффективно использует рычаги своей власти, в частности, ею были инициированы антитабачные кампании, в руководстве которых находился тогда брат премьера Ли Кэцяна. Одним из мощных инструментов в руках Пэн остается Академия художеств НОАК, пережившая новое рождение после начала периода правления Пэн в Китае.

Пэн является вторым запасным парашютом Шаньдунской группы — это гарантирует лояльность Си Цзиньпина, и в случае ухудшения его здоровья развитие ситуации в Китае пойдет по сценарию Культурной революции, когда бразды правления за Мао Цзэдуна взяла его жена — актриса и уроженка Шаньдуна Цзян Цин, а реальная власть была в руках Кан Шэна. А рядом, словно его земляк Кан Шэн, некогда сосватовший Цзян Цин Мао Цзэдуну, будет стоять заместитель председателя КНР – Ван Цишань.

Такой же страхующий механизм Шаньдунской группой создан и рядом с премьером Госсовета КНР Ли Кэцяном, чья супруга Чэн Хун также «верная дочь шаньдунского народа».

Важно добавить, что Пэн Лиюань является не только известным деятелем сферы искусства, но и с 2005 г. занимает пост заместителя Всекитайской федерации молодежи — внешней организации для китайского Комсомола, от лица которой Комсомол выступает на международной арене и по ряду внутренних вопросов как официальная государственная структура. Помимо своего представительства в Комсомоле, чета Си и Пэн представлена и в руководстве Всекитайской федерации женщин, где Пэн занимает пост члена Исполнительного комитета. Пэн Лиюань также занимает ряд позиций в сфере искусства и образования. Пэн Лиюань – неотделимый и мощный элемент Си Цзиньпина, который однако имеет собственный характер действий и генезис.

Супруга Ли Кэцяна Чэн Хун

Чэн Хун (程虹) родилась в городе Чжэнчжоу, столице провинции Хэнань, и имеет шаньдунские корни, однако, в отличие пришедшейся по вкусу Си яркой военной певицы Пэн Лиюань, Чэн — профессор Столичного университета торговли и экономики.

Сравнительное позиционирование, заложенное в основу любой успешной маркетинговой политики, отразилось в соревновании председателя и премьера КНР: если Пэн Лиюань совсем не по-китайски, ярко и масштабно проводит пиар-компании, то Чэн Хун даже удостоилась от далеко не прокитайского издания South China Morning Post титула «скромного профессора»[4].

Да, премьер ведет свою тонкую игру, а его жена являет собой противоположность огненному урагану Пэн Лиюань, которая в молодости, как говорят злые языки, поддерживала войска НОАК своим мощным пением во время разгона студенческих демонстраций на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.

Семья скромного профессора и преподавателя английского языка происходит из шаньдунского района Дунин. Отец Чэн Хун — Чэн Цзижуэй, скромный заместитель секретаря обкома Комсомола провинции Хэнань, окончил карьеру в ранге замминистра. Чэн Хун училась в Лоянском институте иностранных языков НОАК (洛阳解放军外国语学院), прошла годовую стажировку в американском Университете Браун, активный писатель, получающий гонорары от издательства с гонконгскими корнями «Саньлянь Шудянь», связанного с Представительством Компартии КНР в Гонконге.

Важно добавить, что и супруга предыдущего генерального секретаря Ху Цзиньтао Лю Юнцин (刘永清) также была уроженкой провинции Шаньдун.

[1] Родилась 20 ноября 1962 г. в уезде Юньчэн городского округа Хэцзэ провинции Шаньдун (菏泽市郓城县).

[2] Сеть чаочжоу (teochow) имеет сильные позиции в Малайзии (самая большая диаспора), Сингапуре и Лондоне.

[3] http://south-insight.com/pengliyuan (в статье использованы материалы Ленты.ру)

[4] https://www.scmp.com/news/china/article/1072623/cheng-hong-wife-li-keqiang-low-profile-scholar roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Ван Цишань — центральная фигура «шаньдунской группы» 王岐山

(без изменений) Ван Цишань — центральная фигура «шаньдунской группы» 王岐山

Одна из наиболее неоднозначных фигур китайской политики — организатор самых масштабных чисток госаппарата Китая со времен Мао Цзэдуна, вопреки всем негласным правилам неожиданно ставший заместителем председателя КНР, Ван Цишань стремительно наращивает внешнеполитическое влияние собственной политической группы.

Перепутья историка

Биография самого высокопоставленного любителя американского сериала «Карточный домик» в ЦК Компартии Китая полна самых сложных противоречий. Ван Цишань, чья достаточно распространенная для Китая фамилия Ван переводится как «князь», а имя — как «скалистые горы», вступил в партию не в обычные для среднего партийного руководителя Китая 18–20 лет, а в 35.

Вступлению в партию мешала биография, опасная в период бушующей в стране Культурной революции: сын выпускника престижного американского Университета Цинхуа, которому оппозиционный по отношению к коммунистам Гоминьдан присвоил звание старшего лейтенанта во время антияпонской войны в Шаньдуне, не мог рассчитывать на большее, чем быть сотрудником музея города Сиань — сердца инициативы «Один пояс — один путь».

Стремительная карьера молодого ученого была обусловлена не только его, без сомнения, яркими талантами, но и браком с дочерью Яо Илиня — начальника секретариата ЦК в переходный для Китая период после окончания Культурной революции, который стал членом Постоянного комитета Политбюро в сложный для Китая период событий на площади Тяньаньмэнь и американских санкций. Полевой командир Яо Илинь, как и отец Ван Цишаня, освобождал Шаньдун, только не от японской агрессии, а от старой гоминдановской власти, и был одним из главных финансово-хозяйственных руководителей вновь созданного на обломках республиканского Китая правительства Северного Китая, в том числе и провинции Шаньдун, находящейся под властью патриарха шаньдунской группы — главы госбезопасности Кан Шэна, о котором речь пойдет далее.

Попавший под крыло тестя (в секретариат ЦК — «администрацию политбюро») Ван Цишань за пять лет становится начальником Исследовательского института по развитию сельского хозяйства при Госсовете Китая. Из руководителя Китайской сельскохозяйственной инвестиционной компании (Ван Цишань курирует финансовые вопросы в реформе сельского хозяйства) перемещается в банковский сектор, где стремительно идет к самой вершине финансовой карьеры — в 1994 г., спустя лишь 12 лет после должности рядового сотрудника Китайской академии наук, Ван Цишань занимает пост заместителя Народного банка Китая (Центробанк). Приход к власти компромиссных по отношению к финансовой глобализации шанхайцев во главе с Цзян Цзэминем, которые всегда ставили задачу контроля над финансовым сектором, смерть тестя — возможно, именно эти факторы сбрасывают Ван Цишаня с финансового олимпа на куда менее значимую позицию — сначала в Китайский строительный банк, а потом одним из руководителей в богатую южную провинцию Гуандун.

Высылая совершившего стремительный рост шаньдунца в далекий и говорящий на непонятном для северян кантонском языке Гуандун, шанхайский генсек Цзян Цзэминь ставил и другую задачу. По мнению многих, именно Ван Цишаню предстояло зачистить беспрецедентно усилившийся в первые годы реформ центр Южного Китая: по ряду инвестиционных корпораций были нанесены беспрецедентные удары, на долгие годы указавшие американским инвесторам иную дорогу — в Шанхай, еще со времен Опиумных войн ставший главным конкурентом южан-кантонцев в борьбе за мировые рынки.

Карьера Ван Цишаня, как и сына маршала Си Цзиньпина, при главном «шанхайце» прошла в «южной ссылке» — будущего заместителя председателя бросали из одной южной провинции в другую, ставя надсмотрщиком из северной столицы над вольнолюбивыми и привыкшими к независимости от центра южанами. «Ссылка» оканчивается сразу после смены центральной власти в Китае — приход группы китайского комсомола открывает Ван Цишаню путь наверх. Неугодный шанхайцам финансист в 2004 г. становится мэром Пекина, успешно проводит подготовку к Олимпийским играм, борется с атипичной пневмонией SARS и вновь оказывается на олимпе теперь уже партийной власти — вместе с Си Цзиньпином — в составе Политбюро.

Наряду с Ли Чжаньшу, Ван Цишань и Си Цзиньпин образуют в Политбюро железный треугольник политиков, тесно связанных по работе с провинцией Шэньси. Общность целей, близость к самым крупным в НОАК группам генералов — выходцев из Шэньси и Шаньдуна — сводит Си Цзиньпина и Ван Цишаня в политический союз, в котором они стремительно приходят к власти в составе нового Постоянного комитета Политбюро в 2012 г. Если Си Цзиньпин открывал его список, став генсеком, то Ван Цишань его закрывал, возглавив «партийную полицию» — Центральный комитет контроля.

В новой должности он развернул в стране беспрецедентную по масштабам пятилетнюю чистку. Антикоррупционные дела были заведены против руководителей уровня замглавы региона и выше всех 33 провинций Китая. В общей сложности наказаниям подверглись около двух миллионов китайских чиновников и членов партии. Казалось, что чистка не имеет ограничений — в июле 2018 г. был арестован действующий член политбюро, партсекретарь Чунцина Сунь Чжэнцай. Динамика чистки говорила об одном: если не остановить, в течение года ее жертвами станут члены Постоянного комитета Политбюро — высшее руководство Китая.

Группа Си и Вана, казалось, стала единым кулаком, наносившим удар за ударом по влиянию «шанхайцев» и «комсомольцев» в стране, и твердой поступью шла к 19-му съезду победителей. Однако события марта 2018 г. повернули картину мира большинства наблюдателей.

Вместо готовившего под себя, как казалось, места руководителя новой контрольной ветви власти, подчинявшейся только парламенту, Ван Цишань занял место заместителя Си Цзиньпина, которое выделяют для будущего преемника лидера, пошедшего на второй срок, и которое, как правило, носит номинальный характер, как позиция вице-президента США. В свою очередь, главой контрольной власти стал… шанхаец Ян Сяоду.

Наиболее вероятной версией подобного размена кажется беспрецедентное давление Соединенных Штатов на политическую систему Китая, развернувших войну против действующих чиновников группы Си Цзиньпина в преддверии 19-го съезда. Причины такого давления очевидны: политика группы Си и Вана вела к полной потере контроля над внутренней политикой Китая со стороны США, появлению полноценной сетевой структуры китайских интересов в мире. Не исключено, что основной целью этого давления стал именно Ван Цишань, активно работавший с представителями американской финансовой элиты на заре нулевых.

Тем не менее вторым фактором сложного маневра Ван Цишаня может быть ситуация раскола и борьбы за влияние между группой Си — коренными шэньсийцами и группой Вана — мощной приморской провинции Шаньдун, которая после Гуандуна и Цзянсу занимает третье место по экономической мощи в стране.

Скрытая для многих наблюдателей партийная полемика между Ли Чжаньшу, организовавшим кампанию культа Си Цзиньпина в Китае, и борцом с коррупцией Ван Цишанем — один из показательных сигналов к расколу в момент наибольшего напряжения сил.

Этому могла способствовать и все более уверенно чувствующая себя Шаньдунская группа: когда за твоими плечами губернаторы Сычуани, Гуандуна (к слову, оба они связаны с Россией) и самого Шаньдуна, министр внутренних дел, глава прокуратуры, да и супруга Си Цзиньпина генерал-майор Пэн Лиюань, а также треть высшего командования НОАК, усилившаяся в связи с корейской ядерной угрозой, а вокруг тебя разгромленный антикоррупционной войной региональный и центральный госаппарат, — в голову могут прийти самые смелые мечты. И возможно, взвесив шансы Китая в борьбе против США, Ван Цишань рассудил практично и по-китайски: вывести вновь созданную мощную «шаньдунскую группу» из противостояния внутри и вовне, обменяв контрольные посты на заманчивую для Шаньдуна перспективу ведущего политического центра страны.

С ролью внешнеполитического лидера страны Ван Цишань справляется отлично: не прошло и двух месяцев после вхождения в новый статус, как Ван склонил Доминиканскую Республику к разрыву с «островной провинцией» Тайванем и установлению дипотношений с Китаем, встретился с лидером Сингапура, провел переговоры по ключевому для КНР пакистанскому экономическому коридору, общался с главами МИД Нигера, Непала, Танзании. По слухам, Ван стремился проявить активность и в американской повестке и готовится к вылету в США.

Тем временем на фоне усиления внешнеполитического влияния Ван Цишаня создается впечатление, что в дипломатической власти Китая создалась ситуация хаоса: в ключевой орган, вырабатывающий централизованную внешнюю политику Китая, — Комитет по работе с иностранными делами ЦК КПК не вошел бессменный с 2012 г. министр иностранных дел Ван И. Комитет возглавил Си Цзиньпин, его заместителем выступает активизировавшийся на «японском фронте» премьер Ли Кэцян, последним членом комитета стал Ван Цишань. Секретарь комитета Ян Цзечи — главный переговорщик с США от «шанхайской группы». Согласно заявлениям зарубежной прессы, свою позицию заместителя секретаря комитета сохранит дипломат с «российским прошлым» Лэ Юйчэнь.

Ван Цишань неоднократно работал с российскими представителями, и у него сложились прекрасные отношения с Сергеем Ивановым, однако далеко не очевидно, что в новом статусе любитель цинской старины продолжит прежнюю линию. По информации сингапурской прессы, Ван Цишаню в том числе определены задачи по торгово-инвестиционному взаимодействию, расширению импорта на китайский рынок.

Назвать Ван Цишаня пророссийским политиком крайне сложно. Жесткий переговорщик, переживший не одно падение, скорее всего, ставит в отношениях с Россией конкретные цели. Какие именно, сказать невозможно. Вероятно, историк Ван Цишань будет апеллировать ко временам династии Цин.

Столь любимый им период истории Китая был далеко не самым однозначным в истории наших отношений. Взаимодействие империи Цин с Россией началось с утраты последней выхода на Тихий океан, взамен которого Петр I получил доступ на китайский рынок. Но через двести лет за защиту китайской столицы от вторжения англо-французских сил Российская империя вернула утраченные земли.

[1] Вавилов Н.Н. Военно-промышленный курьер. 22.05.2018. https://vpk-news.ru/articles/42750

[2] Здесь возможна обычная для китайского языка игра слов — имя Цишань записывается иероглифами 岐山, но по звучанию сходна с 齐山 горы царства Ци — или Шаньдуна.

[3] Ван Дэчжэн王德政,получил возможность эвакуации из Циндао на Тайвань, однако остался на материке. В собсвтенной биографии он написал, что занимался инжинерными ирригационными работами в Циндао. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) «Шаньдунская группа» в центральных органах власти

(без изменений) «Шаньдунская группа» в центральных органах власти

Если что-то и может быть более впечатляющим, чем присутствие шаньдунцев в регионах (представлены в 13 из 31 региона КНР, не включая Тайвань, Гонконг и Макао, или 41% при 7% населения Шаньдуна от Китайского), то это присутствие этнических шаньдунцев в центральных органах власти КНР. Однако это масштабное присутствие имеет крайне важную характеристику – Шаньдунскую группу практически не пустили в Политбюро, что отражает уже высказанный тезис об общем сопротивлении амбициозным потомкам коварных правителей царства Ци.

По итогам 19-го съезда ситуация сильно меняется. Среди членов ПК Политбюро из уроженцев Шаньдуна по-прежнему только один политик — это «интеллектуал в Компартии» Ван Хунин (王沪宁). Он родился в Шаньдуне, но корнями из Шанхая, и большинство наблюдателей относит его к «шанхайской группе» — выдвиженец лидеров «шанхайской группы» вряд ли без лишней надобности выступит за Шаньдун.

Из 25 членов основного состава Политбюро только один шаньдунец — заместитель председателя Центрального военного совета (высший орган управления НОАК) Сюй Цилян (许其亮), при этом бросается в глаза, что, в отличие от состава Политбюро 18-го съезда, ни один из 24 оставшихся членов Политбюро вообще никаким образом не связан с Шаньдуном, ни года не провел ни на одном посту в этой провинции, что является достаточно вопиющим фактом.

С одной стороны, это может быть сигналом для «шаньдунской группы» о скоординированном давлении со стороны других групп, почувствовавших далеко не эфемерную угрозу со стороны возрождающегося гегемона. С другой стороны, если мы обратим внимание на бесконечное присутствие шаньдунцев среди членов ЦК 19-го съезда (из 204 членов Центрального комитета 32 — уроженцы Шаньдуна, 15,6%) и на одинокое положение Ван Цишаня на политическом Олимпе, то группа начинает напоминать настоящую иерархическую структуру с единственным руководителем. При этом группа полностью по сути противопоставлена высшему аппарату власти Компартии Китая. Это означает, что это наиболее агрессивно настроеная к переменам группа во власти Китая. Этот сцеанрий наиболее вероятен, если только не произойдет другой более вероятный сценарий – уже в 2022-2027 годах и далее Шаньдун сколотит самую мощную в Политбюро группу и выдвинет своего преемника Си Цзиньпина.

Среди членов ЦК, помимо уже упомянутых поименно регионалов, также две большие группы — армейские и гражданские руководители органов исполнительной власти:

Армейская шаньдунская группа в ЦК:

Вэй Фэнхэ (魏凤和) — министр обороны КНР.

Юй Чжунфу (于忠福) — политкомиссар Военно-воздушных сил НОАК.

Ван Нин (王宁; 王鲁宁; Ван Лунин[4]) — командующий Вооруженной народной полицией НОАК.

Лю Лэй (刘雷) — политкомиссар сухопутных сил НОАК.

Лю Ваньлун (刘万龙) — командующий военным округом Синьцзяна.

Лю Юэцзюнь (刘粤军) — командующий Восточным боевым округом (бывший Нанкинский военный округ), выходец из Ланьчжоуского военного округа.

Ли Чуаньгуан (李传广) — начальник штаба Ракетных войск НОАК, заместитель командующего Ракетных войск НОАК.

Ли Сюэцзюнь (杨学军) — глава Академии военных наук НОАК.

Фань Сяоцзюнь (范骁骏) — политкомиссар Северного боевого округа[5].

Шан Хун (尚宏), уроженец Циндао — заместитель Командующего войск стратегической поддержки НОАК, командующий Департамента космических систем.

Интересно, что многие из армейской группировки нынешнего ЦК — выходцы из одного и того же шаньдунского района Жучэн, находящегося на оконечности полуострова Шаньдун и относящегося к району Вэйхай.

Реконфигурация «Боевых округов» — а именно так в соответствии с предвоенным временем были переименованы привычные «военные округа» — показывает и геополитические интересы шаньдунской группы: Северный боевой округ «развернут» вовне — сразу на три направления: Монголия – Дальний Восток, Северная Корея, Южная Корея и Япония. Можно также отметить, что «геополитика» Северного боевого округа также определяется группой Шаньдунцев. А это значит, что у Шаньдунцев будет одна из ключевых ролей в выработке отношений КНР с Россией с 2022 года.

Армейская группа Шаньдунцев в ЦК наиболее представительная после регионалов, и даже краткий обзор членов ЦК с шаньдунскими корнями дает весьма внушительную картину присутствия, а точнее, контроля за Народно-освободительной армией Китая.

Исполнительная власть:

Сунь Шаочэн (孙绍骋) — глава созданного в 2019 г. Министерства по делам военных пенсионеров (退役军人事务部).

Хуай Цзиньпэн (怀进鹏) — глава Ассоциации науки и технологий Китая (中国科学技术协会), бывший замминистра промышленности и информатизации.

Сюй Лэцзян (徐乐江) — бывший замминистра промышленности и информатизации, глава Торгово-промышленной палаты Китая.

Цай Минчжао (蔡名照) — бывший директор информационного агентства Синьхуа, 11 ноября 2020 года назначен на пост заместителя Комитета по образованию, науке, здравоохранения и спорта НПКСК.

Интересно, что многие этнические шаньдунцы сочетают и карьеру «шанхайцев», и достаточно лояльны к Комсомолу. Элементы шаньдунской пирамиды состоят из камней разного цвета — но материал и форма пирамиды от этого не меняются.

И если посмотреть на Комсомол с учетом шаньдунского фактора — если в организации значительная часть элементов принадлежит шаньдунцам, то это не Комсомол включает себя шаньдунцев, а шаньдунцы имеют контрольный пакет Комсомола и руководят им, особенно если выбросить из него по старому обычаю Кан Шэна деятелей из провинций Аньхой и Хубэй.

У данной комсомольско-шаньдунской проблематики есть и третье дно — проблема лидерства в самой «шаньдунской группировке» и непримиримость Ван Цишаня к какой-либо конкуренции: самый перспективный шаньдунец Сунь Чжэнцай, шедший в парадигме Комсомола на пост будущего премьера[6], рисковал бы сместить пожилого Ван Цишаня с китайского Олимпа и потеснить его в могущественной «шаньдунской группе», как в свое время маршал Пэн Дэхуай бросил вызов своему земляку Мао Цзэдуну. Арест действующего члена Политбюро, мэра Чунцина в июле 2017 года был как гром среди ясного неба — чистка уже пошла на спад, и, казалось бы, основные дела отгремели. За этим нетипичным арестом последовало смещение с поста начальника Генерального штаба «шэньсийца»[7] — группы Си Цзиньпина и Ван Цишаня как будто синхронно избавились от наиболее активных элементов, дезорганизующих их лидерство в этнических блоках.

Силовой блок шаньдунцев представлен частично выходцами из подразделений Центрального комитета контроля, который на протяжении пяти лет возглавлял Ван Цишань (2012-2017 гг.), также сюда входит бывший руководитель провинции Шаньдун, ныне министр внутренних дел Чжао Кэчжи. К сожалению, дополнить картину анализом руководства МГБ не представляется возможным:

Чжан Цзюнь (张军) — генеральный прокурор Верховной народной прокуратуры КНР.

Цюй Сюэцян (邱学强) — заместитель Генерального прокурора Верховной народной прокуратуры КНР.

Чжао Кэчжи (赵克志) — министр общественной безопасности (Министерство внутренних дел).

Партийный аппарат, парламент и консультативные органы:

Цю Циншань (曲青山) — директор Института партийной истории и литературы.

Лэн Жун (冷溶) — член Посткома Всекитайского совета народных представителей, замглавы комиссии по делам образования, науки, культуры и здравоохранения.

Чжан Цинли (张庆黎) — первый заместитель председателя Народного политического консультативного совета КНР.

Здесь бросается в глава низкая представленность шаньдунцев среди высшего звена парламентариев, что можно объяснить контролем парламента со стороны Ли Чжаньшу, оппонента Ван Цишаня. Ли в свое время возглавлял Комитет государственной безопасности ЦК Компартии и противопоставил кампании чисток Ван Цишаня кампанию на публичное выражение верности Си Цзиньпину.

В министерском корпусе Госсовета КНР шаньдунцы представлены более чем обширно (на 2019 год):

Заместитель председателя Комитета по развитию и реформам Линь Няньсю (林念修).

Замминистра образования Тянь Сюэцзюнь (田学军).

Замминистра науки и технологии Ли Мин (李萌).

Глава партконтроля Министерства промышленности и информатизации Го Кайлан (郭开朗).

Заммнистра внутренних дел Мэн Цинфэн (孟庆丰; министр также и шаньдунец Чжао Кэчжи — см. выше).

Замминистра юстиции Лю Чжицян (刘志强).

Замминистра экологии и окружающей среды Лю Хуа (刘华; безопасность атомной энергии).

Секретарь парткома министерства транспорта Ян Чуаньтан (杨传堂; в традиционной внешней иерархии выше министра).

Замминистра транспорта Дай Дунчан (戴东昌).

Замминистра сельского хозяйства Хань Цзюнь (韩俊; при бессменном с 2009 г. комсомольском министре сельского хозяйства Хань Чаньфу, выходце из Хэйлунцзяна)

Замминистра коммерции Ван Биньнань (王炳南).

В Министерстве культуры и туризма целых три замминистра земляки Конфуция по провинции Шаньдун: Ли Цюнь (李群; бывший секретарь горкома Циндао), Чи Яоюнь (迟耀云) и Чжан Сюй (张旭).

С декабря 2018 г. шаньдунская армия «внедрилась» и в Министерство здравоохранения КНР на уровне замминистра Ли Биня (李斌).

Замминистра вновь созданного министерства чрезвычайных ситуаций Шан Юн (尚勇).

Секретарь аппарата Комитета по управлению госимущества Янь Сяофэн (阎晓峰).

Глава Таможни Ни Юэфэн (倪岳峰), хотя и не является выходцем из провинции Шаньдун, но карьеру в таможне начал после длительной работы в Циндао.

Два замначальника Таможни: Цзо Чжи-у (邹志武) и Чжан Цзивэнь (张际文).

Замначальника Налогового управления Сунь Жуэйбяо (孙瑞标).

Глава партконтроля Налогового управления Чжан Минь (张敏).

Глава партконтроля Управления по контролю и регулированию рынка Лю Ши (刘实).

Замначальника Главного управления по радио и телевидиению Чжан Хунсэнь (张宏森).

Шаньдунцы также возглавляют Государственное управление по пищевым резервам и Государственное почтовое управление.

Шаньдунка Цзяо Хун возглавляет недавно созданное Управление по регулированию и контролю лекарственных средств.

Из 26 ведомств уровня министерства шаньдунцы присутствуют в 13 на уровне заместителей министров и в трех — на уровне министров (Министерство по делам военных пенсионеров, Министерство общественной безопасности, Министерство обороны); всего шаньдунцы присутствуют в руководстве 16 министерств. В девяти ведомствах прямого подчинения шаньдунцы присутствуют в четырех, из 16 управлений Госсовета шаньдунцы возглавляют три ведомства. Таким образом, объем присутствия шаньдунцев на высших руководящих позициях Госсовета составляет от 20% до 60%.

Фиксируя шаньдунский этнический элемент в китайской политике, не надо забывать, что большая часть «коренных» жителей Хэйлунцзяна, приграничного с Россией, также выходцы из провинции Шаньдун (не считая волну переселенцев при Мао Цзэдуне, хотя и в этой волне число шаньдунцев значительно).

Отметим, что в созданной новой ветви власти — контрольной — по итогам принятия новой редакции Конституции, на удивление, практически нет шаньдунцев, за исключением руководителя партконтроля ведомства: по странному стечению обстоятельств, это выходец из города Циндао.

Важно также понимать, где шаньдунцев «не пускают»: если на региональном уровне это Шанхайский регион, который конкурирует вторая по величине растущая Чжэцзянская группа, вытесняющая выходцев из Цзянсу и Хубэй, то в правительстве это Министерство финансов, несмотря на богатое финансовое прошлое Ван Цишаня – однако шаньдунец Го Шуцин возглавляет парком Центробанка. Шаньдунцев также, на удивление, нет в Министерстве трудовых ресурсов, в новом Министерстве природных ресурсов (в формате Министерства земельных ресурсов долго существовало под шаньдунским контролем), нет шаньдунцев и в Министерстве городского и сельского жилищного строительства. Значит ли это, что маятник величия «шаньдунской группы» остановился в точке максимального величия и качнулся в обратную сторону? Это покажет ближайшая политическая пятилетка, ключевые сражения которой пройдут в 2021-2022 годах.

[1] По некоторым данным, присутствие шаньдунцев в различных региональных руководящих органах власти в конце 2012 г. составляло лишь 13,3%. http://m.thepaper.cn/wifiKey_detail.jsp?contid=1295919&from=wifiKey

[2] Ранее — это только Ван Цишань.

[3] Здесь, как и в имени Ван Цишаня, может быть игра слов: имя «Цилян» может переводится как «его красота», так и как «красота Ци» или Шаньдуна.

[4] Настоящее имя генерала Лунин содержит два топонима «Лу», обозначающих южную часть провинции Шаньдун, а также топоним «Нин», обозначающий город Нанкин и Шанхайский регион. Ван Лунин, являясь уроженцем Нанкина, имеет корни из Шаньдуна. Генерал предпочел изменить имя, убрав из него иероглиф «Лу», Шаньдун, оставив только отсылку к Нанкину.

[5] Включает провинции Северо-Восточного Китая, Внутреннюю Монголию и Шаньдун.

[6] А сквозь вбросы в прессу можно было почувствовать премьерские амбиции у Ван Цишаня, который утонченностью, твердым духом, скрывающимися за внешними добродушием и простотой, напоминает Сергея Иванова. http://kremlin.ru/events/administration/51565

[7] Отдельно об этом далее. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Патриарх «шаньдунской группы» — «китайский Берия» Кан Шэн

(без изменений) Патриарх «шаньдунской группы» — «китайский Берия» Кан Шэн

Кан Шэн — как можно перевести псевдоним одной из самых малоизученных, табуированных и одиозных фигур политической истории КНР и негласного патриарха современной Шаньдунской группы? Как можно перевести имя, которое запрещено упоминать всуе, но основание личности которой служит пьедесталом политического взлета армии Ван Цишаня?

Два иероглифа 康生, которые взял себе за окончательный революционный псевдоним сын богатого помещика из района Вэйфан Чжан Цзункэ, методично подготовивший пришествие на китайскую землю подземного демона Культурной революции, можно перевести как «добряк», именно к семантике русских слов «добро», «довольство» и «благополучие» относится иероглиф «кан» — 康, который чаще всего переводится как «благополучие», «зажиточность» и «здоровье». Но зная любовь китайцев камуфлировать истинный смысл, можно догадаться, что этими же иероглифами болезненно худой долговязый юноша в очках, больше похожий на этнического японца, намекал на значение 抗生 — или «борющийся», «сопротивляющийся», или «сопротивленец». Чему? Японии, оккупировавшей родной Шаньдун? Нацпартии Китая Гоминьдану? Империалистам Антанты? Силам босоногой революции, разорившим имение его отца? Или агрессивному окружению, угнетающему измученного поисками истины интеллигента, привыкшего стоять в тени великих исторических процессов?

С легкой руки исследователя китайских политических процессов В. Усова, уроженец провинции Шаньдун, известный под псевдонимом Кан Шэн, вошел в российскую историческую литературу как «китайский Берия». Но что же общего у утонченного любителя роскоши и закулисного организатора заговора против всего Китая во славу жестокого царства Ци и мингрельского архитектора?

Куда больше сходств у Кан Шэна с более ранними руководителями НКВД — по-детски улыбающимся Николаем Ежовым, любителем изысканной жизни Генриха Ягоды.

Не столь важно, насколько похожи личности Кан Шэна и Ван Цишаня, сколь удивительно роднятся их методы ведения борьбы, кадровой политики, искусства одержать победу в бурлящем море сражающихся царств.

Как и корни Ван Цишаня, корни Кан Шэна ведут в бывшую немецкую колонию Циндао, которая стала не только символом пивоваренной промышленности современного Китая, но и опорной базой Северного флота НОАК, унаследовав эту базу от немецкого райха и японского колониального прошлого. Оба самых влиятельных политика своего времени — потомки помещиков, ставших генералами Нового, национального Китая, сбросившего с себя внешнее управление кочевой маньчжурской династии: корни Кан Шэна ведут в город Чжучэн (诸城), который хоть и относится к тогдашнему району Вэйфан, но сегодня входит в состав района Хуандао городской агломерации Циндао.

Ни настоящее имя, ни настоящий год рождения Кан Шэна не известны, так же как и покрыта наслоениями и разными байками история происхождения семьи Ван Цишаня.

По одной из версий, настоящее имя будущего инициатора немецко-японского-китайского военного союза и реставрации империи — Чжан Цзункэ (张宗可), по другой — Чжао Жун (赵容).

Если принять первую версию — то перед нами типичный этнический китаец хань, с простым незамысловатым именем, если за правду взять второе имя — Чжао Жун, то фамилия Чжао является одной из самых распространенных среди окитаившихся маньжурских дворян, угнетавших коренной Китай на протяжении более 250 лет.

Какого прошлого хотел избежать Кан Шэн и с чем боролся «сопротивляющийся»? Тем не менее душу Кан Шэн открыл в своем литературном псевдониме Лу Чи-шуэй (鲁赤水), что значит «Красные воды Шаньдуна» или «Шаньдун — Красная вода». Кан Шэн считал себя политическим деятелем Шаньдуна, во славу Шаньдуна и на благо Шаньдуна, его древнего царства Лу, которое и сейчас фигурирует почти во всех региональных брендах.

Дата рождения Кан Шэна также спорна: называются 1893, 1898, 1899 или 1903 г. (эта дата совпадает с использованием «маньчжурского» имени Чжао Жун). Словно путая следы, человек с по-кошачьи изящным и мягким почерком — а почерк отражает энергию человека, — Кан Шэн, согласно официальным биографиям, был отторгнут отцом Чжан Хунъи (张鸿仪; биография отца отсутствует) за потасовку в 13-летнем возрасте и взят на содержание «друзьями», более того, «старший брат Кан Шэна был убит после нападения бандитов на семью Кан Шэна в 1917 году», однако это не мешает поступить Кан Шэну в престижные вузы страны.

Окончив старейшую Немецкую религиозную школу в Циндао, Школу Вильгельма, сын крупного помещика, занимавшего высокое место в иерархической лестнице династии Цин, Кан Шэн оказывается вначале в самом престижном вузе Китая — Университете Цинхуа в Пекине (1920), построенном американцами, но перебирается к 1924 г. в Шанхайский университет. В Компартию Кан Шэн вступает в 1925 г. под псевдонимом Чжан Цзун, который, конечно, не имел бы никаких шансов с маньчжурской фамилией в будущем, ни в рядах Национальной партии и ее просвещенных китайских интеллигентов, ни в рядах не менее националистической Компартии.

Как и Ван Цишань, Кан Шэн, вступив в ряды Компартии Китая, долгое время не принимается товарищами, «не имея прочных рекомендаций», и только знакомство с будущей женой Цао И-оу (曹轶欧) дает Кан Шэну дорогу в жизнь. Цао И-оу, уроженка Пекина, впоследствии становится главой Оргбюро (вопросы кадров) обкома Шаньдуна, который возглавил ее муж, его личным секретарем во время Культурной революции. Член Центрального комитета 9, 10 и 11-го съездов — после разгрома «Банды четырех», однако не подвергается никакому наказанию и спокойно умирает в 1989 г., пережив мужа на 14 лет.

Примечательна и судьба единственного законного сына Кан Шэна — Чжан Цзыши (张子石), от первого брака с дочкой крупного помещика, друга его отца. Чжан Цзыши родился в 1916 г., окончил химический факультет Шаньдунского университета и, как и его отец, некоторое время работал замдиректора, а потом директором 3-й школы в Циндао, главой департамента образования Циндао, с этого места попадает в революционный обком Шаньдуна во время начала Культурной революции.

В период максимального накала борьбы расколовшейся «шаньдунско-шанхайской группировки», в июле 1975 г., перед самой своей смертью, отец перекидывает сына в сердце «чжэцзянской группы», которая и сейчас максимально конкурентна Шаньдуну, на пост главы горкома и мэра города Ханчжоу, столицы провинции Чжэцзян, а также на пост заместителя секретаря революционного обкома Чжэцзяна.

После «разоблачения» деятельности своего отца в феврале 1979 г. Чжан Цзыши исключен из партии, следы его теряются[4], как и потеряны какие-либо точные данные о рождении его отца. Все в семье Кан Шэна загадочно и запутано.

На начальном этапе партийной карьеры Кан Шэн возглавляет парторганизацию Восточного Шанхая, а позднее — партийный комитет Цзянсу, в своей биографии Кан Шэн говорит о большом доверии со стороны «шанхайской группы», в частности ее патриарха Чжоу Эньлая, к фигуре Кан Шэна, в дальнейшем именно союз «шаньдунской» и «шанхайской» групп поведет наступление на Китай в рамках Культурной революции. Из Цзянсу Кан Шэн управляет уже всей подпольной работой на потерянной для Компартии территории после разрыва с Гоминьданом.

После поражения стратегии Коминтерна, направленной на поддержку восстания рабочих в городах, сведения о жизни Кан Шэна практически на десять лет полностью отсутствуют. По одной из версий — он все время находился в Москве вместе с будущим ведущим руководителем китайского экономического блока Чэнь Юнем и основным оппонентом Мао Цзэдуна Ван Мином.

Тем не менее в большую китайскую коммунистическую повестку Кан Шэн возвращается в 1937 г. (по общепринятой версии из Москвы) и уже в статусе члена Политбюро (избран на 7-м съезде, 1945 г.), а с 1938 г. возглавляет китайскую службу политических расследований, разведку, секретариат ЦК, Партшколу, а также занимает должность заместителя Орготдела ЦК вплоть до 1949 г., когда контроль Компартии был установлен над большей частью Китая.

Современная официальная биография Кан Шэна, залившего «бордовой водой» весь Китай, которая опубликована в верифицированном государством аналоге Википедии «Байду», на удивление элегантно и деликатно описывает деятельность политического лидера: «установил контакты с организаторами Культурной революции», «вырос в атмосфере ароматных книг», «с детства был приобщен к искусству», «один из прекрасных лидеров КПК» — словно роль идет не об организаторе массовых погромов и не менее массовом уничтожении членов Компартии, а о случайно, по недоразумению оказавшемся в рядах сиволапых революционеров искусствоведе в тонких круглых очках, в любительские акварели которого вместо красок попала кровь. Именно так, как хотел видеть себя «Лу Чишуэй», почувствовав силу, источаемую Кан Шэном и после смерти, его изобразила официальная пропаганда после прихода к власти Ван Цишаня.

Дальше любителя изящных предметов истории с Ван Цишанем сближает особенность истории супруги Мао Цзэдуна. Страстная уроженка Шаньдуна Цзян Цин, известная актриса космополитичного Шанхая, при помощи Кан Шэна становится очередной супругой Мао. На этом ответственном посту Цзян Цин придет к вершинам власти, а за ее спиной будет стоять ее шаньдунский земляк — как и Кан Шэн, Цзян Цин происходит из района Чжучэн, относящегося к Циндао. Напомним, что Пэн Лиюань, супруга нынешнего председателя КНР Си Цзиньпина, и Чэн Хун, супруга премьера Госсовета КНР Ли Кэцяна, — уроженки Шаньдуна.

После реализации спецоперации «шаньдунская жена» Кан Шэн начинает кампанию по «исправлению стиля» — первую массовую чистку КПК задолго до массовых расправ Культурной революции. И здесь Ван Цишань не стал нарушать традицию и даже намекнул, что его антикоррупционная кампания и кампания «по упорядочиванию стиля» чжэнфэн (整风) — так назвал свою первую чистку Кан Шэн — связаны с деятельностью патриарха «шаньдунской группы». Играя словами в заголовке официального органа информации Госсовета КНР ИА Синьхуа, с коррупцией было призвано бороться так, чтобы в традиционной музыке «чжэнфэн» (正风) не спадала сила и не менялся ритм[5]. Всем китайским читателям эта отсылка к любителю каллиграфии, который отсек правые и левые уклоны в своих иероглифах, была очевидна.

Свалив формальную ответственность за перегибы чистки на Кан Шэна, Мао «отправляет» его на руководящую позицию в Шаньдун, которую Кан Шэн совмещает с постом заместителя секретаря Восточного бюро КПК. Объективная оценка этого события говорит о том, что по итогам чистки Кан Шэн получает в безраздельный контроль родной Шаньдун.

В период организации первой крупной чистки в Компартии один из основных ударов Кан Шэна, как и удары Ван Цишаня, направлен на руководителя конкурирующей группировки «пояса Янцзы», ныне географического ядра Комсомола — провинции Аньхой. Яростным нападкам шаньдунца подвергается один из любимцев Москвы, уроженец провинции Аньхой и впоследствии глава территориального комитета Компартии в регионе Янцзы Ван Мин (王明), переводчик представителя Коминтерна П. Мифа[6].

Ко второй крупной жертве любителя изящности можно отнести одного из лидеров Комсомола и также представителя «пояса Янцзы» — Лю Шаоци (刘少奇), «великого революционера», подарившего Китаю «идею о новой демократической революции», которому, однако, не удалось спастись в СССР: один из апостолов нынешнего Комсомола и, видимо, перспективная, с точки зрения США, фигура лидера Китая погиб в заключении в 1969 г., на пике попыток Мао создать китайско-американский союз и открыть фронт против СССР.

Естественно, что один из лидеров Комсомольского движения 1980-х гг. Ху Яобан[7] (胡耀邦) сравнил Кан Шэна с Дзержинским или Берия — таковы глубокие исторические корни противостояния Шаньдуна и комсомольской элиты пояса реки Янцзы — провинции Аньхой.

«Борец» вновь становится полезен Мао в ликвидации возросшего после освобождения Китая влияния Народно-освободительной армии, опиравшейся на помощь из СССР. Мао пытается создать противовес армии, наращивая вес китайской контрразведки, которую вновь возглавляет Кан Шэн, не замеченный в симпатиях к северному старшему брату.

Уже в 1958 г. литератор становится главным редактором четвертого тома «Избранных сочинений Мао Цзэдуна», что в стране поклонения письменной традиции считается особым статусом приближенного к духу вождя лица. Письменные упражнения Кан Шэн в 1962 г. уже продолжает в качестве главы Секретариата ЦК — главы личной канцелярии, аналоге российской администрации президента при Мао Цзэдуне.

Эффективная тактика созидания нового царства Лу писалась крупными бордовыми мазками, однако это не была лобовая атака Кан Шэна против всех групп одновременно. Тихий незаметный палач при грозном царе стравливал одну самую крупную группировку с другой, уничтожая их силы, истраченные в войне против друг друга. Явный региональный аутсайдер Шаньдун к концу Культурной революции стал одним из политических центров Китая. На первом этапе Кан Шэн фактически уничтожил руками Мао своего конкурента Ван Мина. На втором этапе, который сторонние силы расценивали как попытку Мао удержаться у власти, создав стихийный бунт, Культурная революция объективно уничтожала режим военных правителей регионов — бывших командующих войсками, поднявшихся из низов и взращенных советскими военными советниками, а ныне полновластных генерал-губернаторов китайских субэтнических центров и выдвиженцев военных субэтнических кланов, — Кан Шэн дробил и перемалывал Новый порядок, уничтожал советских лоббистов, торпедировал сталинскую модель развития экономики, моделируя для будущего Китая его детский образ просвещенной монархии Цин — с родовыми поместьями, уничтоженными «выскочками студенческого движения». Правдой будет и то, что целый ряд бывших детей крупных помещиков, включая шанхайца Чжоу Эньлая, хунаньца Мао Цзэдуна и многих других, вели разрушенный Китай к привычной с детства модели жизни.

Возвращение Кан Шэна в контрразведку связано с борьбой Мао против просоветского маршала Пэн Дэхуая — и кажется, уже выброшенный на периферию шаньдунский князь возвращается в большую игру и к 1966 г. вновь избирается членом Политбюро[8]. Советник группы по делам Культурной революции умело организовывает ликвидацию сильнейших групп в Партии — просоветских хунаньских армейцев Пэн Дэхуая, проамериканских социал-демократов «комсомола» Лю Шаоци, сычуаньских армейцев Дэн Сяопина и Ян Шанкуня, хубэйских армейцев Линь Бяо. Маргинальная, периферийная группа Шаньдуна, выброшенная после Синьхайской революции на задворки новой политической истории Китая, стремительно набирает вес и уже к 1973–1975 гг. начинает руководить внешней политикой Китая, формируя китайско-германско-японский союз — воплощая в новой трактовке широко обсуждавшуюся в публичной сфере идею нового райха. В портрете нового просвещенного китайского райха нет лишних черт, например, нет ничего удивительного в формировании силами Кан Шэна режима просвещенного концентрационного лагеря человеческой селекции этнического китайца Пол Пота в Камбодже.

Как и Ван Цишань, Кан Шэн занимает высший пост в своей карьере — заместителя председателя КНР (в августе 1973 г.) и фактически правит на двоих с Цзян Цин до своей смерти 16 декабря 1975 г.

Как всегда в китайской политической истории, «вещи, достигшие своего предела, обращаются в свою противоположность»: «шанхайско-шаньдунскую группу» в апогее ее величия, как и в истории взаимодействия группы Си Цзиньпина и Ван Цишаня, начинают раздирать внутренние противоречия. Шанхай формулирует идею первенства в будущем стратегическом китайско-американском экономическом союзе, оставляя гордому Шаньдуну лишь роль исполнителя грязной работы по уничтожению конкурентов. Кан Шэн рвет свои отношения с Цзян Цин, которая больше не хочет быть проводником идей своего хитроумного закулисного руководителя и ассоциирует себя с мощными капиталистическими кругами торговой аристократии Шанхая. В 1975 г., перед смертью, Кан Шэн отрекается от «блудной дочери Шаньдуна» Цзян Цин. Пользуясь очевидным внутренним расколом «шанхайско-шаньдунской группировки», лишившейся прикрытия Мао Цзэдуна (умирает в 1976 г.), повестку внутренней политики и диалога с США перетягивает на себя гуандунско-сычуаньская связка, представленная южно-китайскими хакка маршала Е Цзяньина и Сычуаньской армейской группировки Дэн Сяопина[9]: Шаньдунская группа в виде «Банды четырех» и Кан Шэна разгромлена, основной площадкой сращения экономики Китая и США становится географический кластер хакка и чаочжоусцев— побережье Гуандуна и Фуцзяни — будущий мегаполис Шэньчжэнь, Шаньтоу, Сямэнь и другие, где формируются первые военно-экспортные зоны развития, в дальнейшем названные особыми экономическими зонами.

Любопытно, что постановление ЦК, развенчивающее деятельность Кан Шэна, ставит сразу за ним ставленника совсем других субэтнических групп — хубэйского министра внутренних дел Се Фучжи, что объединяет этих деятелей в противопоставлении единому организму Народно-освободительной армии Китая.

[1] Усов В. Китайский Берия Кан Шэн. М.: Олма-Пресс, 2004.

[2] Надо чувствовать оттенок слова «Чи» — это не классический «красный» (хун), а бордовый, темно-красный, близкий к коричневому цвету киновари.

[3] Deutsch Wilhelm Schule, школа образована основателем династии китаистов Рихардом Вильгельмом (Richard Wilhelm) в 1901 г., сын которого стал одним из известных китаеведов США. Рихард Вильгельм известен своим переводом сакрального гадательного текста «И-цзин», а также эзотерического трактата «Секрет золотого цветка», был дружен с К.Г. Юнгом.

[4] http://news.ifeng.com/history/zhongguoxiandaishi/detail_2013_11/21/31439550_0.shtml

[5] http://www.xinhuanet.com//politics/2016-01/07/c_1117705636.htm

[6] В 1956 г. бежит в СССР и живет в России, где и скончался в 1974 г., за два года до начала масштабных перемен в Китае.

[7] Уроженец «китайского нечерноземья» — провинции Хэнань, Ху Яобан стал символом китайской реформистской молодежи. Вся жизнь политического лидера была связана с карьерой в Коммунистическом союзе молодежи (до 1929 г. — Социалистический союз молодежи, с 1949 г. — Новодемократический союз китайской молодежи). Уйдя в отставку с поста генерального секретаря в 1987 г., Ху Яобан не дожил до событий на площади Тяньаньмэнь, скончавшись 15 апреля 1989 г. https://south-insight.com/node/217741

[8] Последний раз Кан Шэн был избран членом Политбюро в 1945 г., в период апогея большой чистки Мао.

[9] Дэн Сяопин представлял силовой фундамент группы бывшего шанхайского премьера Чжоу Эньлая, однако после смерти последнего был вынужден находится в связке с наиболее сильной прозападной группой Е Цзяньина. После того, как Шанхай был зачищен от шаньдунских левых радикалов, а группа выходцев из Цзянсу – Шанхайцы — укрепилась – и де факто после ослабления Дэн Сяопина по итогам событий на Тяньаньмэнь получила в ПК Политбюро и на высшие посты в парти и государстве. Группа Е Цзяньина же была последовательно отстранена с высших постов не без молчаливого согласия Дэн Сяопина к 1990 году. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Шаньдунцы в Шаньдуне: контроль над собственной провинцией

(без изменений) Шаньдунцы в Шаньдуне: контроль над собственной провинцией

Засчастую посткомы в регионах являются главным органом, принимающим решения и включающим всех ключевых лиц руководства региона. В составе поскома обычо: секретарь обкома, глава Совета народных представителей (часто эту должность занимает секретарь обкома), губернатор (он же замсекретаря), заместители губернатора, секретарь горкома крупнейшего города, секретарь горкома второго крупнейшего города, замсекретаря обкома, занимающий должность главы партшколы, замсекретаря обкома, занмающий должность начальника Политико-юридического комитета, секретарь областного Комитета контроля, часто глава местного НПКС, начальники отделов обкома – пропаганды, огротдела, отдела «Единого фронта», других, начальник областного военного округа – нововедение при Си Цзиньпине. Список сотсава посткома обкома варьируется от региона к региону, последовательность расположения руководителей в списке посткома обкома отражает их реальное место в иерархии полномочий. Общее число членов посткома варьируется от региона к региону и составляет около 12.

Постоянный комитет обкома Компартии в Шаньдуне на конец 2019 г. состоит из 12 членов, однако по итогам противостояния «шаньдунской группы» и группы Си первый секретарь Шаньдуна Лю Цзя-и (刘家义) не является уроженцем провинции. Секретарь обкома, начавший свой путь с поста секретаря Комсомола района Сычуань, в апреле 2017 г. руководил «китайской счетной палатой» Службой аудита и связан с группой сычуаньцев (конкурент «шаньдунской группы»), силы которой были подорваны скандалом с Бо Силаем и Чжоу Юнканом (бывший глава Сычуаньского обкома, курировал китайских силовиков).

Новый Губернатор Шаньдуна – тоже из министров – бывший руководитель экологического министерства Ли Ганьцзе (李干杰), специалист по ядерной безопасности, уроженец провинции Хунань. Не последний фактор в назначении, судя по всему, было ЧП на АЭС «Хайян» в Шаньдуне 6 марта 2020 года, о котором однако СМИ сообщили лишь 22 марта на фоне сложной социальной обстановки, вызванной вспышкой вируса.

Бывший губернатор провинции Лун Чжэн назначен мэром Шанхая — уроженец Цзянсу, выходец из таможенных органов с 2008 по 2013 г., связан с работой правительства и обкома Чжэцзяна.

Только второй заместитель секретаря обкома Шаньдуна имеет намек на связь с провинцией: Ян Дунци (杨东奇), уроженец компактного проживания шаньдунцев в северной провинции Хэйлунцзян, с 2016 г. руководит кадрами, а потом и профсоюзной организацией Шаньдуна. Профсоюзные организации имеют не последнее значение для Шаньдунской политической группы.

Из 12 членов Посткома Шаньдуна лишь четыре имеют прямую связь с провинцией — представители руководства райкомов Вэйфана, Цзыбо, Ляочэна и Цзаочжуана. Представителей приморского Шаньдуна в Посткоме нет: Циндао, Яньтай, Вэйхай — крупнейшие города-экономики не допущены до партийной власти в провинции, которую заняли представители других регионов. Как и в центральной власти в самом Шаньдуне, судя по всему, существует антагонизм к партийным органам власти обкома, а также строго выраженная их локализация в прибриженых городах, тогда как в Постком допущены представители райкомов более континентальной части.

В руководстве исполнительной власти региона, которая состоит из губернатора, девяти его заместителей и одного начальника аппарата правительства (секретаря), Шаньдун представлен первым заместителем губернатора и четырьмя его заместителями, это дает основание полагать, что на уровне исполнительной власти Шаньдун имеет гораздо большую независимость от центра и органов властии Компартии. Это также совпадает с распределением полномочий в центральных органах власти.

Вторым важным показателем является длительность контроля над провинцией со стороны ее уроженцев. Из 70 лет существования народной власти 34 года шаньдунцы контролировали родную провинцию на посту губернатора — и всякий раз контроль над собственной провинцией являлся значительным косвенным признаком усиления позиций группы в общекитайском масштабе. Так, рост влияния шаньдунцев совпадает с контролем над собственной провинцией с 2007 по 2017 г., это же можно сказать и о периоде с 1985 по 1997 г., когда Ван Цишань уверенно шел к контролю над всей финансовой сферой страны, а губернаторы Шаньдуна были выходцами из местной элиты. С 2017 г. Шаньдун вновь управляется ставленниками внешних сил.

[1] http://district.ce.cn/zt/rwk/sf/sd/index.shtml roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Агония черного дракона: почему Китай проводит антироссийские акции на фоне заявлений о союзе с Россией?

(без изменений) Агония черного дракона: почему Китай проводит антироссийские акции на фоне заявлений о союзе с Россией?

С приходом к власти Си Цзиньпина в 2012 г. между Китаем и Россией выстраиваются беспрецедентные по характеру взаимодействия и глубине отношения: в 2014 г. банки Китая стали крупнейшими кредиторами российских финансовых структур, Китай стал крупнейшим инвестором в российскую экономику, а также самым большим рынком для российских углеводородов, контакты в военной сфере приобретают очертания антиамериканского блока. Стыкуется не только бюрократическая система, но и идеологические векторы двух стран.

Тем не менее традиционное для российского общества тлеющее недоверие к Китаю подогревается идущими вразрез с официальной позицией Пекина антироссийскими акциями руководства приграничной с Россией провинции Хэйлунцзян.

20 мая 2015 г., в годовщину подписания Айгунского договора между царской Россией и императорским Китаем, район города Хэйхэ (соседнего c Благовещенском) Айхуэй (爱辉; название с 1956) был переименован и получил историческое название Айхунь (瑷珲), что должно было стать «свидетельством исторической боли», причиненной Россией, отторгнувшей от империи Цин районы нынешней Амурской области и Хабаровского края.

5 ноября 2015 г. руководство провинции пошло на открытую информационную провокацию, разместив в местной партийной газете заметку о передаче Россией Китаю 5 кв. км территории. В реальности пограничным отметкам были приданы названия, а демаркация границы произошла более 15 лет назад. Тем не менее заметка, ретранслированная прямо в издание Правительства КНР China Daily, стала настоящим праздником националистов и ура-патриотов, создав первый в истории правления Си Цзиньпина прецедент антироссийской риторики, не считая усеченной трансляции российского парада в День Победы по китайскому телевидению. В заметке была использована формулировка о «начале возврата утраченных территорий». Акция совпала по времени с появлением в Южно-Китайском море флота ВМС США.

В марте 2016 г. в «Айхуньский» был также переименован аэропорт приграничного с Россией города Хэйхэ — центра российско-китайских приграничных связей, где уже введено свободное хождение российской валюты. На этот раз официальная формулировка о причинах переименования была связана с возвращением к 400-летним традициям в названиях китайских топонимов, связанным со славным прошлым маньчжурской династии Цин. Тем не менее Айхунь не был переименован в первоначальное название — город Хэйлунцзян-чэн («Город реки Черного дракона»), которое использовалось во время вторжения армии императора Канси в районы российских крепостей, получив унизительное и провокативное для китайского народа название «Айхунь» времен потери территорий в середине XIX в.

Последнее и самое резонансное действие властей провинции было связано с введением в 18 пограничных с Россией городах разрешения на рождение троих детей — это уникальный для всей территории Китая шаг. Кроме провинции Хэйлунцзян, ни одна другая пограничная провинция КНР на данный момент не получила разрешения на введение новых лимитов на рождение детей.

С точки зрения российского наблюдателя результатом этого шага может стать появление на огромном участке границы с Россией, где проживает около 10 млн. человек, еще более густонаселенного района. Однако этот шаг, без сомнения носящий и информационно-пропагандистский характер, на практике может иметь более сложные и неоднозначные причины и последствия. Разворот потоков миграции[1]

Несмотря на расхожее утверждение, что население трех пограничных с Россией провинций Китая больше, чем все население России, в реальности до 90% границы с Россией приходится на далеко не самую густонаселенную провинцию Хэйлунцзян. В непосредственной пограничной полосе с Россией проживает около 10 млн. человек, при этом число граждан РФ китайской национальности составляет лишь около 20 тыс. человек. Эти факты до недавнего времени свидетельствовали об абсолютной беспочвенности страхов китайской миграционной волны, навязываемых общественному мнению в течение последних двадцати лет.

Провинция Хэйлунцзян, население которой составляет 38,5 млн. человек (данные на 2013 г.), судя по всему, приближается к нулевому росту населения: за три года, с 2010-го по 2013-й, население выросло здесь примерно на 400 тыс. человек, при этом темпы роста сократились вдвое по сравнению с 2000–2010 гг. Население провинции примерно в три раза меньше населения южнокитайского экспортного гиганта провинции Гуандун (107 млн. человек) при приблизительно одинаковой территории. Реальный бум роста населения провинции пришелся на времена правления Мао Цзэдуна: после окончания гражданской войны с 1947 по 1982 г. население провинции выросло с 2,8 млн. до 32 млн. человек, или более чем в 11 раз, что и дало основание рассуждать о возможности неконтролируемой китайской миграции в соседние районы СССР.

Тем не менее экономическое развитие южных и центральных провинций Китая, начавшееся с 1982 г., позволило развернуть потоки миграции из холодной северной провинции в прибрежные зоны страны: сегодня диаспоры провинции Хэйлунцзян занимают прочное положение в приграничной с Северной Кореей провинцией Ляонин, в Пекине, Тяньцзине, Шаньдуне и особое место на южно-китайском острове Хайнань. Таковыми были основные демографические тренды в северокитайской провинции с 1982 по 2012 г.

Согласно официальным данным Хэйлунцзянского отделения Академии общественных наук Китая, за последние 30 лет из провинции Хэйлунцзян выехало наибольшее число внутренних мигрантов: так, за последние 20 лет число мигрантов, уехавших из провинции, выросло в три раза и достигло 3,22 млн. Наибольшее число мигрантов выехало в соседнюю, более южную провинцию Ляонин, провинцию Шаньдун, города Пекин и Тяньцзинь, а также провинцию, окружающую Пекин, Хэбэй. При этом число сезонных мигрантов, которые находятся за пределами провинции более шести месяцев в году, составляет 5,3 млн. человек (14,1% населения региона), в некоторых городах число сезонных мигрантов достигает почти 20%.

Однако сегодня, когда экономика Китая вошла в стадию стагнации, в демографической ситуации Хэйлунцзяна может появиться новый, противоположный тренд — реэмиграция, прежде всего мужского населения, из развитых районов Северного Китая — Пекина и Тяньцзиня, и в еще большей степени из провинции Ляонин, чья экономическая ситуация оставляет желать лучшего. По данным за первое полугодие 2016 г., Ляонин стал первой китайской провинцией, чья экономика сократилась впервые за 35 лет китайского экономического чуда.

Первым опасный сигнал замедления экономики подал Шанхай — впервые за фиксируемую историю города его население сократилось на доли процента. Аналогичные тренды, а также начало замедления экономики демонстрируют и самые крупные реципиенты миграции из Северного Китая — города Пекин и Тяньцзинь, что свидетельствует об остановке миграции из Северного Китая на юг и потенциальном начале обратных процессов возвращения трудовых мигрантов, которые во многом уже затронули Южный Китай, ощутивший отток трудовых мигрантов, возвратившихся в центральные провинции.

Вторым опасным трендом, который может усугубить сложную социальную обстановку, является замедление экономики провинции Хэйлунцзян, попавшей в зону риска по целому ряду причин. Самая плохая экономическая ситуация в стране[2]

Согласно официальной статистике на 2015 г., показатель безработицы в провинции составляет около 5%, что примерно равно среднему показателю городской безработицы по стране (4,05% на 2015 г.), однако согласно опросам, данные которых были опубликованы в «Голубой книге экономики Хэйлунцзяна», вопросы поиска работы и безработицы волнуют до 12% граждан. Вопрос с поиском работы является вторым по остроте социальным вопросом после проблем с медицинским обслуживанием.

Причиной проблем с безработицей является критическое замедление роста экономики Хэйлунцзяна, начавшееся в 2013–2014 гг.: рост ВВП провинции сократился с 12,7% в 2010 г. до 5,1% в первом полугодии 2015 г. — хуже только показатели соседних провинций Северного и Северо-Восточного Китая: Ляонина, Цзилиня и угледобывающей Шаньси. За первые полгода статистические данные о ВВП провинций вообще не публиковались, что заставляет задуматься о разворачивающейся на этих территориях рецессии. Обращает на себя на себя внимание и абсолютное число безработных: по официальным данным, их в провинции 787 тыс. человек. Для сравнения: население Амурской области составляет 805 тыс. человек.

Экономика провинции структурно напоминает российскую: главными донорами провинции являются предприятия нефтехимического комплекса на базе Дацинского нефтяного месторождения, крупнейшие в Китае угольные предприятия в приграничном с Россией городе Шуанъя-шань (双鸭山), Первая машиностроительная корпорация Китая, изготавливающая оборудование для сталелитейного комплекса, ведущая в стране по объемам сельхозпроизводства Хэйлунцзянская сельскохозяйственная корпорация, а также Харбинская авиастроительная корпорация.

Экономическая конъюнктура и структурные реформы китайской экономики ударили практически по всем основным отраслям провинции, по крупнейшим госпредприятиям, в которых занято до 42% населения: падение цен на нефть сократило ВВП города Дацин почти на 30% в 2015 г., попытки отказа от угля в китайской энергетике привели угольные предприятия страны к близкому банкротству крупнейших предприятий в Шуанъя-шань, кризис в сталелитейной отрасли вывел Первую машиностроительную корпорацию из числа самых прибыльных предприятий провинции.

Тяжелая экономическая ситуация в провинции без перспектив на улучшение грозит самыми острыми формами социальных протестов, которые уже стали реальностью: в начале марта 2016 г. в забастовке угольщиков приняли участие несколько десятков тысяч горняков, требующих не выплаченную за несколько месяцев зарплату и выдвигающих прямые обвинения в адрес руководства провинции.

Ситуация осложняется резким падением российско-китайской торговли, которая в буквальном смысле кормила несколько миллионов человек в районах Хэйхэ, Суйфэньхэ, Муданьцзяна: на долю провинции Хэйлунцзян приходится до трети российско-китайской торговли — по сути, вся торговля с Дальним Востоком и Сибирью.

Негативная ситуация в российско-китайской торговле усугубляется для хэйлунцзянского бизнеса началом стимулирования российского сельскохозяйственного экспорта в провинцию в связи с девальвацией российской валюты.

Таким образом, чем сильнее общее российско-китайское взаимодействие, тем хуже для экономики Северо-Восточного Китая, особенное давление испытывает Хэйлунцзян.

Другим важным фактором в экономике региона является политика центрального правительства, призывающая Хэйлунцзян расширять инвестиции в Россию: в 2014 г. регион инвестировал в Россию 1,48 млрд. долларов, что на 56% больше, чем было 2013 г. За первые восемь месяцев 2015 г. общая сумма инвестиций провинции Хэйлунцзян в Россию составила 2,56 млрд. долл., что на 278% больше, чем в прошлом году. И хотя эти данные российских СМИ в значительной мере разнятся с официальной китайской статистикой по общим объемам инвестирования, однако они носят характер очевидной попытки центра стимулировать развитие российско-китайских связей на фоне сложной экономической ситуации в регионе. Такая политика вызывает негативную оценку у значительного числа китайских комментаторов. Впрочем, не только у них. Партия сказала: надо! Комсомол ответил: нет![3]

Антироссийские акции, мотивированные желанием выпустить пар недовольства через нагнетание националистических настроений среди рабочих слоев и разорившихся мелких и средних торговцев, имеют и более глубокую политическую подоплеку. Сегодня кадровый состав руководства провинции — от первого секретаря до всех заместителей губернаторов региона — состоит из группы политических оппонентов Си Цзиньпина, так называемой группы комсомольцев — радикальных реформаторов либерального толка, ориентированных на тесное сотрудничество с Демократической партией США и крупными неэнергетическими американскими корпорациями и, как следствие, являющихся естественными союзниками в геополитической игре США по расчленению российско-китайского блока в его нынешнем виде.

Совсем недавно покинувший пост губернатора провинции Лу Хао — звезда «комсомольской группы» первой величины. До прихода на пост главы региона он занимал пост первого секретаря Коммунистического союза молодежи Китая — этот же пост занимал бывший генсек Ху Цзиньтао, нынешний премьер Ли Кэцян, нынешний глава провинции Гуандун Ху Чуньхуа.

С Комсомолом связана большая часть партийного и административного руководства региона: третий человек в руководстве, глава Комитета контроля, Хуан Цзяньшэн, глава Отдела пропаганды, который отвечает в том числе и за контроль над прессой и публикациями, Чжан Сяолянь, глава Оргбюро провинции Ян Нэй. Глава полиции провинции Сунь Юнбо — выходец из полицейских структур центра «комсомольской группы» — провинции Аньхой. Абсолютно все высшие административные посты в провинции занимают представители местной элиты, связанные с оборонным или металлургическим комплексом, без вкраплений даже из соседних провинций.

То же относится и к первому секретарю провинции Ван Сянькуэю (как считается, человеку из группы Цзэн Цинхуа — правой руки шанхайского генсека Цзян Цзэминя), отношения с которым у Си Цзиньпина трудно назвать простыми. Важно отметить, что решения по переименованию городов, а также особая демографическая политика требуют обязательного одобрения местного Законодательного собрания, которое с 2013 г. возглавляет Ван Сянькуэй. Кибергубернатор Лу Хао

Все это говорит и о важности работы в Хэйлунцзяне для «комсомольской группы», которая одной рукой обрушивает экономику угольной отрасли и сталелитейной промышленности, а другой — развязывает кампанию по ревизии агрессивного прошлого цинского императорского двора в Северо-Восточном Китае.

В отличие от правой руки Си Цзиньпина — также бывшего губернатора Хэйлунцзяна Ли Чжаньшу, инициатора и организатора российско-китайского союза, Лу Хао по сути является символом антироссийской позиции в руководстве «комсомольской группы», а возможно, претендует в будущем на подобные «лавры» в масштабах всей страны. Судя по ряду антироссийских акций и заявлений в комсомольской прессе, можно сделать вывод, что в случае прихода Лу Хао на пост в Политбюро, не говоря уже о занятии позиции премьера страны, вектор антияпонской пропаганды Китая может смениться на ярко выраженный антироссийский, со всеми элементами оголтелой риторики, которая сегодня практикуется деятелями провинции Хэйлунцзян.

Лу Хао — очень необычная политическая фигура новой формации. «Трижды молодой» Лу Хао, как его величают в биографических статьях, был самым молодым вице-мэром Пекина (35 лет), самым молодым Первым секретарем Комсомола (41 год) и самым молодым губернатором (46 лет). Резкий политический взлет Лу Хао сопровождался его работой в «силиконовой долине» Пекина — районе Чжунгуаньцунь: Лу Хао возглавлял вначале научно-технический парк Чжунгуаньцунь, а потом и район Пекина Хайдянь, в котором он расположен, вплоть до перехода на позицию самого молодого вице-мэра.

В 2007 г. молодой вице-мэр столицы прошел курсы в группе Оборонных стратегических исследований Университета Министерства обороны КНР, после чего и был отправлен на комсомольский, а потом и на российский «фронт» работ.

В результате реформы Госсовета КНР 2018 года Лу Хао назначен минстром природных ресурсов. Лу Хао один из вероятных членов основного состава Политбюро по итогам 20-ого съезда 2022 года. Факторы возникновения миграционного кризиса[4]

Как уже отмечалось выше, угроза массовой китайской миграции сильно преувеличена, что стало в том числе и результатом отсутствия адекватных исследований, за исключением работы Виля Гельбраса конца 1990-х гг., а также отсутствия веры в точность российской статистики: например, при официальных данных о 20 тыс. гражданах России китайского происхождения, официальные лица Еврейской АО отмечают, что до 80% сельхозугодий региона нелегально, через подставных лиц, уже контролируется китайцами из соседней провинции Хэйлунцзян, и это данные только из одного приграничного региона России.

Тем не менее в связи с ухудшением экономической ситуации как в самой провинции Хэйлунцзян, так и в местах проживания мигрантов из провинции, в других регионах Китая, возникает ситуация потенциального роста социальной нестабильности. По ряду политических, исторических и в большей степени экономических причин такое развитие ситуации может стать причиной социально-политических явлений негативного характера в пограничных с Россией районах. Факторами роста такой нестабильности будет прежде всего дальнейшее падение цен на нефть, сокращение рабочих мест в угольной и сталелитейной промышленности, рост российского экспорта нефти и сельхозпродукции в провинцию Хэйлунцзян, а также ухудшение ситуации в следующих китайских регионах: провинциях Ляонин (граница с Северной Кореей), Шаньдун, Хайнань, городах центрального подчинения Пекин и Тяньцзинь и провинции Хэбэй.

Сегодняшнее решение властей провинции о разрешении на рождение третьего ребенка, которое вовсе не гарантирует демографического бума, может быть продиктовано также и задачей повысить привлекательность регионов для внутренних инвесторов, в том числе и в области инфраструктурного строительства, а также перевести потоки реэмиграции из южных районов провинции, в том числе столицы — Харбина, в северные части региона. Тем не менее специфичное не только в масштабах провинции, но и для всей страны решение, которое никак не комментируется местными властями и СМИ, оставляет широкий простор для спекуляций и тревожных прогнозов.

[1] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.

[2] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.

[3] Цитируется с исправлениями и дополнениями по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018.

[4] Цит. по: Вавилов Н. Некоронованные короли красного Китая. Серпухов: Концептуал, 2018. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Шанхайская субэтническая политическая группа — группа правых глобалистов в руководстве современного Китая

(без изменений) Шанхайская субэтническая политическая группа — группа правых глобалистов в руководстве современного Китая

Группировка правых глобалистов в мировой элите представлена выходцами из Шанхая — Шанхайской политической группой.

В основании Шанхайской группы стоят выходцы из южной Цзянсу (Нанкин, Уси, Янчжоу, Сучжоу и другие), а также выходцы из провинции Чжэцзян, которые находятся во внутренней конкуренции с выходцами из Цзянсу. Чжэцзянская группа усорила «захват власти» в географическом центре маркорегиона – Шанхае, после прихода к власти Си Цзиньпина. Нынешний руководитель страны долгое время возглавлял регион и пришел к высокой позиции, не без масштабной помощи Чжэцзянской группы, которую можно назвать «новая Шанхайская группа».

В новейшее время группа формировались в тесном контакте с группировкой религиозного характера «Зеленой сектой» — перевозчиков грузов по Великому каналу (в рамках следования вдоль провинции Чжэцзян и Цзянсу), разорившихся во время восстания инородной для Шанхая южнокитайской группы тайпинов, не примкнувших к ним, но ставших в основу компрадорской экономики глобального порта Шанхай. Группа представляла сращение административно-полицейского аппарата управления Шанхая и военизированных криминальных формирований, из которых в дальнейшем были сформированы специальные службы КНР под руководством Чжоу Эньлая.

В древнем основании группы стоит историческое и лингвистическое наследие царства У 吴.

На этапе Новейшей истории группу формировали выходцы из провинции Чжэцзян — Цзян Цзеши (Чан Кайши, родился в Нинбо, Чжэцзян) и Чжоу Эньлай (родился в Цзянсу на пути Великого канала — корнями из Чжэцзяна, Шаосин), — которые действовали совместно в рамках работы Нацпартии Гоминьдана и формирования Народно-революционной армии Нацпартии Гоминьдана, осуществляли ее руководство.

Чжоу Эньлай формирует коммунистическое ответвление «шанхайской группы» в период конфронтации с Гоминьданом.

Группа Чжоу Эньлая ориентируется на Францию и ее внешнюю политику. Другие французы в группе Чжоу Эньлая — Дэн Сяопин, Ли Фучунь, Чэнь И (впоследствии руководитель Шанхая) — группа китайских студентов, проходивших обучение во Франции и сформировавших Союз китайской коммунистической молодежи, проживающих за рубежом — одну из альтернативных коммунистических партий КНР, появившуюся раньше Компартии Китая. В центре жизни Шанхая в то время и по сей день – огромный французский сеттельмент, более влиятельный чем английский.

В период установления контроля над Китаем Чжоу Эньлай руками своих подчиненных через Гоминьдан обезглавливает конкурентов из «хубэйской группы» во главе Компартии Китая и замещает их в руководстве Компартии, стремительно поднимаясь вверх в руководстве вооруженными силами Народно-освободительной армии Китая.

Чжоу Эньлай не участвует в работе аппарата Компартии во время ее нахождения в советских районах провинции Шэньси, вместо этого он является фактически связным с враждебным Компартии национальным Гоминьданом в столице гоминьдановского Китая — Чунцине.

В период сближения Компартии и Гоминьдана, после разгрома Японии в Китае (1945) и возможном объединении Китая на основании совместного правительства Нацпартии и Компартии Чжоу Эньлай — основной претендент на позицию второго человека в руководстве объединенной страны после Чан Кайши.

В Компартии Китая Чжоу является последовательным защитником интересов крупных капиталистических предприятий Шанхая и других регионов, сформировавшихся в период Китайской Республики и власти Нацпартии, а также административного аппарата Гоминьдана в регионах. Чжоу Эньлай выступает последовательным борцом с леворадикальным курсом в экономике (Мао Цзэдун) и курсом сбалансированного планового социализма (Гао Ган).

Еще до официального начала ядерной программы КНР Чжоу Эньлай начинает сотрудничество с Францией по передаче материалов по ядерным исследованиям. В рамках восстановления отношений с капиталистическим миром Чжоу Эньлай активизирует французские связи, в том числе через Францию, и переговоры Чжоу Эньлая с Де Голлем начинаются восстановлением отношений КНР с США.

Чжоу Эньлай является последовательным проводником антисоветской линии в КНР: играет роль основного инструмента в разгроме просталинской группы Гао Гана – Си Чжунсюня, группы маршала Пэн Дэхуая. Чжоу Эньлай катализировал разрыв с СССР и раздувал слухи о возможности ядерного удара по КНР со стороны СССР, а также инициировал создание группы военных руководителей по вопросам переориентации КНР на восстановление отношений с США.

Преемником Чжоу Эньлая становится сычуанец Дэн Сяопин, который после кризисных событий на площади Тяньаньмэнь передает власть родившемуся на территории французской концессии Шанхая премьеру Ли Пэну (приемный сын Чжоу Эньлая) и «шанхайскому» генсеку Цзян Цзэминю. В дальнейшем синергия опоры малочисленной правоглобалистской Шанхайской группы на «сычуаньцев» продолжается — Шанхай выстраивает отношения с «сычуаньцем» Чжоу Юнканом и «чунцинцем» Бо Силаем в период появления на политическом олимпе альтернативной группы во главе с Си Цзиньпином.

«Банда четырех», захватившая власть в последний период правления Мао Цзэдуна и взявшая под свой контроль Шанхай, не является представителем коренного компрадорского звена «шанхайцев», а является альтернативной компрадорской группой Шаньдуна, в том числе супруга Мао Цзэдуна Цзян Цин — уроженка городского округа Циндао провинции Шаньдун. Разгромом этой группы, а также их парамилитарных формирований «миньбиней» — охранников предприятий и городского порядка Шанхая численностью до 30 тыс. человек — занимается непосредственно в том числе и Цзян Цзэминь — будущий «номер один» «шанхайской группы».

Шаньдунская группа со столицей в Циндао – имеет исторические тесные связи с Шанхайской группой, во многом следует в ее фарватере, однако пытается генерировать собственный политический курс, который встречает сопротивление иных групп. Связи Шаньдунской группы и Шанхайской группы нуждаются в дополнительном изучении.

Правый глобализм Чан Кайши тесно связан с методистской протестантской церковью, выступающей основным инициатором и динамическим центром идей глобального религиозного объединения — экуменизма. Методистская церковь была основным участником в создании Шанхайского университета коммуникаций (ШУК) — основной политической кузницей кадров «шанхайской группы». ШУК окончил также Цзян Цзэминь. ШУК во время китайско-японской войны был эвакуирован в Сиань, в связи с чем Сианьский университет коммуникаций также является одним из ответвлений данной группы. Нынешний министр транспорта Китая — сын премьера КНР Ли Пэна — Ли Сяопэн. Бывший министр транспорта Китая — Чжан Чуньсянь, один из ярких представителей «шанхайской группы».

«Шанхайская группа» и сегодня максимально представлена своими интересами в крупнейших глобальных объединениях, хотя и значительно вытеснена с позиций после ухода Цзян Цзэминя с поста генерального секретаря ЦК Компартии Китая (2002).