Китайская власть

[1] 陕西军区副政委.

[2] http://news.creaders.net/china/2012/11/03/1203181.html roles(reader-all)

Китайская власть - Таблица. Члены ЦК согласно месту их происхождения

Таблица. Члены ЦК согласно месту их происхождения

Аньхой7Внутренняя Монголия3Ганьсу4Гонконг (Сянган)0Гуандун2Гуанси3Гуйчжоу2Ляонин11Макао (Аомэнь)0Нинся1Пекин4Сычуань5Синьцзян3Тайвань0Тибет1Тяньцзинь1Фуцзянь8Хайнань0Хубэй9Хунань5Хэбэй19Хэнань9Хэйлунцзян4Цинхай0Цзилинь3Цзянсу21Цзянси5Чунцин4Чжэцзян13Шанхай6Шаньдун29Шаньси2Шэньси7Юньнань1

Очевидное избыточное число членов ЦК — уроженцев Шаньдуна 29 из 204, это наибольшая «региональная фракция», представленная во всех сферах жизни КНР. Учитывая нынешний состав ЦК, можно спрогнозировать, что представители третьей по величине экономики КНР придут к власти в Политбюро и ПК Политбюро, где они представлены маргинально в 2022–2027 гг. (в Политбюро), а к 2027–2032 гг. начнут доминировать в политике КНР, как сегодня доминирует Си Цзиньпин, при условии способности выстроить конструктивный диалог, который не произошел в период правления Мао Цзэдуна и патриарха «шаньдунской группы» Кан Шэна и Цзян Цин. Сегодня в отношении «шаньдунской группы» также сохраняется значительная доля скепсиса, так как подобное положение в ЦК не в последнюю очередь стало результатом масштабной антипартийной чистки Ван Цишаня, который сегодня является самым высокопоставленным лидером – выходцем из Шаньдуна и занимает пост заместителя председателя КНР.

Второй мощной группой, конкурентной «шаньдунской», является группа выходцев из провинции Хэбэй, представленная 19 членами ЦК, которые в разной степени заинтересованы в достижении хорошего группового результата в политической борьбе. Группу возглавляет глава парламента ВСНП Ли Чжаньшу. Известен конфликт между Ли Чжаньшу и Ван Цишанем. Специфика дробления выходцев из Хэбэй и Шаньдун внутри провинции требует дополнительного изучения ввиду очевидной внутренней лингвистической неоднородности провинций.

Третья по величине — 21 член ЦК — группа выходцев из Цзянсу, объем представительства которой как равен политическому и экономическому значению второй по величине экономике Китая, так и является показателем влияния «шанхайской группы» во главе с ныне здравствующим бывшим генеральным секретарем Цзян Цзэминем. К совокупному влиянию группы можно отнести и «фракцию» из Шанхая в составе 6 членов.

Четвертой мощной группой с 13 членами ЦК являются выходцы из провинции Чжэцзян.

Дисбаланс между несоразмерно небольшой в китайских масштабах экономикой провинции и числом членов ЦК – выходцев из провинции наблюдается в группе провинций Ляонин (11 членов ЦК) и Фуцзянь (8 членов ЦК).

Обратная картина, как и в случае с ПК Политбюро и Политбюро, наблюдается в отношении провинции Сычуань и города Тяньцзинь: Сычуань представлена всего 5 членами ЦК, а город центрального подчинения Тяньцзинь — только 1 членом ЦК, что является крайне важным отражением давления в отношении тяньцзиньской комсомольской группы в 2012–2017 гг., но, с другой стороны, крайне усиливает единственного представителя Тяньцзиня Ли Хунчжуна. Это же касается и подвергшейся сильной антикоррупционной чистке провинции Хайнань.

В составе ЦК 19-го съезда 33 выходца из НОАК. roles(reader-all)

Китайская власть - Таблица. Региональные группы в Политбюро.

Таблица. Региональные группы в Политбюро.

Представители НОАК — 3 (из 25), в ПК Политбюро — Си Цзиньпин[34].

Бывшие руководители Комсомола — 10 (из 25), включая неоднозначную карьеру Ли Чжаньшу в руководстве Комсомола провинции Хэбэй: в ПК Политбюро 4 из 7, среди 18 членов основного состава Политбюро — 6.

Корпоративные руководители — 1, Го Шэнкунь, Китайская алюминиевая корпорация

[29]За длительный период до попадания в основной состав Политбюро, Ван Хунин.

[30] Формальный уроженец Пекина — Ван Чэнь, корнями из Шэньси.

[31]Карьера Ли Чжаньшу в Комсомоле провинции Хэбэй, в рамках которой он выступил против протестов на Тяньаньмэнь.

[32]Ван Хунин — корнями из Цзянсу.

[33] Формально по месту рождения — Ван Хунин.

[34] Действующая государственная военная служба, начавшаяся в ранге советника министра обороны Гэнь Бяо. roles(reader-all)

Китайская власть - Высший политический орган власти Китая — Центральный комитет и Политбюро 政治局

Высший политический орган власти Китая — Центральный комитет и Политбюро 政治局

Постоянный комитет Политбюро Центрального комитета Компартии Китая, в который на протяжении уже нескольких съездов Компартии входят семь высокопоставленных политических лидеров страны, является высшим политическим органом КПК, ядром принятия ключевых решений, и состоит сегодня из следующих политических руководителей органов власти КНР (даны порядке их следования по официальной иерархии):

Генеральный секретарь Компартии Китая (с 2012), председатель Центрального военного комитета КПК, председатель КНР и Центрального военного комитета КНР[4] Си Цзиньпин (习近平; р. 1953), выходец из провинции Шэньси, сын вице-премьера КНР и члена Политбюро Си Чжунсюня. Находится также на военной службе и имеет звание в связи началом карьеры в качестве помощника министра обороны КНР Гэнь Бяо.

Премьер Госсовета КНР[5] (с 2013) Ли Кэцян (李克强; р. 1955), ранее первый секретарь Союза коммунистической молодежи Китая[6], уроженец провинции Аньхой.

Глава Всекитайского собрания народных представителей Китая[7] Ли Чжаньшу (栗战书; р. 1950), уроженец провинции Хэбэй, секретарь ряда региональных парторганизаций, в том числе в посткоме обкома провинции Хэбэй, возглавлял горком Сианя — столицы провинции Шэньси, губернатор Хэйлунцзяна, в центральный аппарат перешел с поста секретаря обкома Гуйчжоу, совмещая работу с постоянным заместителем главы аппарата ЦК. Считается инициатором кампании за признание Си Цзиньпина «коренным лидером партии», статуса, уравнивающего Си Цзиньпина с Мао Цзэдуном и Дэн Сяопином.

Председатель Народного политического консультативного совета Китая[8] Ван Ян (汪　洋; р. 1955), уроженец провинции Аньхой (как и премьер Ли Кэцян), заместитель секретаря областного комитета Комсомола провинции Аньхой, в руководстве провинций Аньхой, города прямого подчинения Чунцин, провинции Гуандун.

Секретарь Секретариата ЦК Компартии, начальник Отдела изучения стратегии и курса ЦК Компартии, начальник Малой группы руководителей по вопросу всестороннего углубления реформ, начальник Координирующего комитета по духовному цивилизационному строительству Ван Хунин (王沪宁; р. 1955), уроженец Шаньдуна, корни из Шанхая.

Секретарь Центрального комитета контроля и законности (с 2017)Чжао Лэцзи[9](赵乐; р. 1957), уроженец провинции Шэньси, руководитель обкомов провинций Цинхай и Шэньси, начальник Организационного отдела ЦК Компартии (2012–2017).

Вице-премьер Госсовета КНР, заместитель партийного секретаря Госсовета КНР Хань Чжэн (韩　正; р. 1954), уроженец Чжэцзяна, секретарь горкома Комсомола Шанхая, секретарь горкома Шанхая.

В анализе состава нынешнего Постоянного комитета Политбюро важно учитывать, что в официальных мероприятиях с участием обычного состава ПК Политбюро, кроме их заседаний, часто присутствует не попавший в его состав после 19-го съезда Ван Цишань, уроженец Шаньдуна, занимающий должность заместителя председателя КНР, бывший организатор массовой антикоррупционной кампании.

Из семи членов ПК Политбюро очевидно выделяются три основные группы.

Выходцы из провинции Шэньси — председатель КНР Си Цзиньпин и глава ЦКК Чжао Лэцзи, характеризуются «силовым» оттенков их власти, а также бывший секретарь горкома Сианя, столицы Шэньси, ныне глава китайского парламента Ли Чжаньшу. Эту группу мы фиксируем под общим названием «суверенная» или «армейская» группировка и рассматриваем в данной книге как блок или группа Си Цзиньпина.

Выходцы из провинции Аньхой и руководства Комсомолом — премьер Ли Кэцян и председатель НПКСК Ван Ян, которые представляют группу «комсомольцев». К этой группе можно отнести и секретаря Комсомола Шанхая, секретаря горкома Компартии Шанхая чжэцзянца Хань Чжэна.

Основной конфликт и противоречия в китайской внутренней политике можно описать через конкуренцию этих групп. Однако на практике победителем в конфликте по каждому конкретному вопросу является та сила, которая способна привлечь оставшийся спектр политических групп, условную третью силу, на свою сторону. При этом каждый член ПК Политбюро представляет отдельную региональную группу (или их конгломерат, как в случае с Си Цзиньпином) и их региональные интересы могут вступать в противоречие с интересами макрогрупп.

Из семи членов ПК Политбюро остается Ван Хунин, которого, как и вышеупомянутого Хань Чжэна, тоже можно выделить как отдельную силу, относящуюся к Шанхайскому региону, но не полностью к тому термину, который описывает «шанхайскую группу» Цзян Цзэминя.

При выделении Шанхайской группы, однако, могут возникнуть новые интересные выводы. К ней можно отнести и Ван Хунина, и Хань Чжэна. Однако, при их очевидной принадлежности к интересам Шанхайского региона, их трудно обозначить как наследников «шанхайской группы» Цзян Цзэминя, выходцев из южных районов провинции Цзянсу. Уже упомянутый Хань Чжэн хотя и имеет абсолютное отношение к локальной группе интересов Шанхайского региона, однако является представителем интересов тех выходцев из Чжэцзяна, примыкающего к Шанхаю, которые пришли к власти в городе под комсомольским флагом борьбы с наследниками Цзян Цзэминя, — арестованного секретаря (освобожден досрочно, по непроверенным данным, в мае 2020 г.) горкома Чэнь Лянюя (陈良宇 ). Аналогично можно говорить о сложной вовлеченности в разные группы и Ван Хунина, который бессменно работал в аппарате ЦК начиная с периода правления Цзян Цзэминя и относится наблюдателями к группе генсека, но при этом, несмотря на имя[10], родился в Шаньдуне и имеет связи с ним, кроме того, женат вторым браком на уроженке Циндао (из состава Службы охраны ЦК). Учитывая эти детали, можно сделать вывод, что единственный член ПК Политбюро, которого все китайские наблюдатели относят к Шанхайской группе в ЦК, скорректировал свою региональную повестку в сторону связки Шанхая и Циндао, к которой относится и зампред КНР Ван Цишань.

Позиция Ван Хунина как третьей силы максимально выявилась в согласовании организационных мер между блоком Си и «комсомольцами» в период сложной эпидемиологической ситуации I квартала 2020 г. Не стоит списывать со счетов попытку Ван Хунина найти союзников в формирующейся Шаньдунской группе.

Анализ политической карьеры «великолепной семерки» указывает на связи семи членов со следующими региональными группами:

«Блок Си Цзиньпина»

Си Цзиньпин: регионалы Шэньси в центральных органах власти, группа провинции Фуцзянь, некомсомольское руководство Чжэцзяна, часть руководства Шанхая, часть руководства провинции Хэбэй. Через отца Си Чжунсюня — хакка Южного Китая (часть регионалов Южной Цзянси, Западного Гуандуна, Южной Фуцзяни, Южной Хунани).

Ли Чжаньшу: регионалы провинции Хэбэй составляют костяк поддержки и влияния, также региональные интересы провинции Шэньси, некомсомольцы Хэйлунцзяна, регионалы Гуйчжоу.

Чжао Лэцзи: регионалы Шэньси, регионалы Цинхая.

Очевидно, что «Блок Си» объединяет красный, революционный пояс Китая в период сопротивления японской агрессии, в основе которого — регионалы Северо-Западного Китая, испытавшие сильную поддержку СССР во время Гражданской войны и Войны сопротивления японской агрессии. В центре этой группы «кадровый пул» провинции Шэньси.

«Комсомольский блок»

Ли Кэцян: интересы провинций Аньхой, Хэнань, Ляонин.

Ван Ян: интересы провинции Аньхой, города Чунцин, пр1винции Гуандун.

Очевидно, что комсомольская связка в ПК Политбюро реализует интересы «синего пояса», не находящегося под контролем частей китайской Красной армии в период Гражданской войны и основных бенефициаров рыночных реформ. В ядре этой группы «кадровый пул» провинции Аньхой.

Также очевидно, что указанные группировки представляют лишь до 40% регионалов, не оставляя места другим 60% для представительства в высшем политическом органе Китая.

При анализе ПК Политбюро важно отметить, какие мощные регионалы не представлены или слабо представлены в центре политической власти: бросается в глаза отсутствие «сычуаньской группы», уроженцев Гуандуна, Цзянсу как мощных региональных экономик и, конечно же, весьма номинальная, не считая Ван Цишаня за пределами ПК, представленность Шаньдуна. Интересно, что подробно описанная выше «шаньдунская группа» представлена почти в трети региональных правительств, в том числе во главе Сычуани, и фактически берет на себя функции «третьей силы», не представленной в выхолощенном в результате борьбы за власть ПК Политбюро. Такая интересная конфигурация «региональных армий» «шаньдунской группы» делает особым положение Ван Цишаня, не входящего в состав ПК Политбюро, и может представлять его как некое знамя многочисленных региональных сил, не допущенных в Ареопаг. В случае фатального обострения кризиса противостояния в ПК Политбюро именно такой «нейтральный» лидер движения регионалов может концертировать максимум политического влияния, как это, например, произошло во время трагических событий на Тяньаньмэнь, когда нейтральная третья сила — «шанхайская группа» в итоге вышла вперед как примиренец армейской группы Дэн Сяопина — Е Цзяньина и бушующего Комсомола. Такой третьей силой сегодня может стать именно «шаньдунская группа» во главе с Ван Цишанем. В этом свете показательно тотальное устранение Ван Цишаня от эпидемиологической повестки в стране, хотя именно он в качестве секретаря Пекина боролся с эпидемией SARS в период трансфера власти от «шанхайской группы» Цзян Цзэминя к «комсомольцам» Ху Цзиньтао в 2002–2003 гг.

В данной главе не описывается генезис ПК Политбюро, возникший как Центральное бюро на 1-м съезде Компартии в 1921 г., в котором состояли будущий организатор троцкистской организации и Комсомола и первый руководитель Компартии Чэнь Дусю (陈独秀)[11], Чжан Готао (张国焘)[12] и Ли Да (李达)[13].

Количество членов ПК Политбюро все время менялось и стабилизировалось на семи представителях только на 18-м съезде в 2012 г. Меняются также и иерархические позиции членов ПК Политбюро: например, если сегодня кажется естественной позиция премьера Ли Кэцяна, занимающего второе место в иерархии ПК, то при первом и втором сроках комсомольского генсека Ху Цзиньтао (2002–2012) вторую позицию в иерархии ПК Политбюро занимал глава парламента У Банго, земляк Ху Цзиньтао, а премьер Вэнь Цзябао — лишь третью.

До 5-го съезда орган сохраняет название Центрального бюро, при этом интересно, что Мао входил лишь в бюро 3-го съезда (из шести первых съездов и возглавил орган лишь на 7-м съезде, появившись буквально из ниоткуда, сменив Чжан Готао). С 5-го съезда орган переименовывается в Политбюро и по мере разрастания его основного состава до 25 членов из него очевидно выделяется Постоянный комитет в составе от пяти до десяти членов в различные периоды политической истории. При этом считающийся в последние несколько десятков лет в порядке вещей принцип избрания состава ПК и его неизменности после окончания съезда может нарушаться в сложной политической ситуации, как, например, доизбрание членов ПК на очередном ежегодном пленуме Компартии: лидеры Комсомола, отстраненные в период политического кризиса Тяньаньмэнь 1987–1989 гг., Ху Хуайбан и Чжао Цзыян, были доизбраны в состав Политбюро на 5-м пленуме 11-го съезда в феврале 1980 г.

Согласно главе 3 части 23 Устава Компартии Китая 2017 г.[14], ПК Политбюро имеет следующие функции:

ПК Политбюро[15] выбирается голосованием ЦК Компартии;

генеральный секретарь Компартии Китая выбирается только из состава ПК Политбюро;

ПК Политбюро наравне с Политбюро[16] осуществляет полномочия ЦК после закрытия съезда и в период между пленумами;

рабочий орган ПК Политбюро и Политбюро — Секретариат ЦК[17], состав которого формируется по представлению кандидатур членами ПК Политбюро и через одобрение ЦК Компартии;

генеральный секретарь Компартии Китая ответственен за проведение собрания ПК Политбюро и Политбюро, а также за ведение работы Секретариата ЦК. Состав Секретариата ЦК 19-го съезда

1. Ван Хунин, член ПК Политбюро.

2. Дин Сюэсян, глава аппарата ЦК, глава аппарата председателя КНР.

3. Ван Сяоду, глава Государственного комитета надзора.

4. Чэнь Си, начальник Организационного отдела ЦК.

5. Го Шэнкунь, начальник Политико-юридического комитета ЦК.

6. Хуан Куньмин, начальник Отдела пропаганды ЦК.

7. Ю Цюань, начальник Отдела Единого фронта ЦК. Основной состав Политбюро 19-го съезда

Кроме перечисленных выше семи членов Постоянного комитета Политбюро, в основной состав Политбюро входят еще 18 членов, это отражает не только их личный статус, представительство тех или иных крупных политических групп, региональных интересов, институциональных, в том числе ведомственных групп влияния, но место ведомств и провинций в политической иерархии страны.

^[1] 中国共产党中央委员会总书记.

^[2] 中共中央军事委员会主席.

^[3] 中华人民共和国主席.

^[4] 中华人民共和国中央军事委员会主席.

[5] 国务院总理, Ли Кэцян также является главой партийной ячейки Госсовета

[6] 共青团中央书记处第一书记.

^[7] 全国人大常委会委员长, Ли Чжаньшу также является главой партийной организации ВСНП

[8] 中国人民政治协商会议, первым председателем НПКСК был Мао Цзэдун до принятия первой Конституции КНР, орган до сих пор имеет потенциал развертывания в альтернативный парламент, способный собрать оппозиционные силы.

^[9] 中央纪律检查委员会书记.

[10] Смотрите подробную биографию выше.

[11] Впоследствии превратился в одну из табуированных фигур современной китайской политической истории: основатель китайского комсомола, который был создан за полгода до Компартии Китая в августе 1920 г. как Шанхайский союз социалистической молодежи вместе с Ли Дачжао, после исключения из Компартии в 1927 г. создал троцкистскую организацию и скончался в тюрьме в Шанхае в 1942 г., а его имя и последователи были подвергнуты жесткой критике со стороны Мао Цзэдуна.

[12] Во время Великого похода — ухода частей Красной армии от армии Гоминьдана в Западные районы Китая — предложил создать революционную базу в контролирующемся англичанами Тибете, впоследствии сбежал в Канаду, где скончался.

[13] Выходец из университетской среды провинции Хунань, впоследствии активно поддержал Мао Цзэдуна, отошел от официальной политической жизни, занимал руководящие посты Хуаньского и Уханьского университета, скончался в 1966 г. Партийная газета «Гуанмин Жибао» выпустила в 1974 г. статью «Дружба товарища Мао Цзэдуна и товарища Ли Да». В своей вступительной речи в 1969 г. на 9-м съезде КПК Мао подчеркнул важную роль Ли Да.

[14] http://www.12371.cn/special/zggcdzc/zggcdzcqw/

[15] 中央政治局常务委员会, сокращенно 政治局常委 или 常委.

[16] 中央政治局, сокращенно 政治局.

[17] 中央书记处. roles(reader-all)

Китайская власть - Новый мировой экономический порядок с китайской спецификой

Новый мировой экономический порядок с китайской спецификой

^{Астрономический рост совокупной экономической мощи Китая. Качественное изменение китайской экономики. Фундамент для глобального доминирования Китая. Новая парадигма суверенной китайской экономики. Экзистенциальные проблемы в критическом осознании Китая.}

Уси (无锡), Фошань (佛山), Яньтай (烟台) — большинство людей, не занимающихся Китаем профессионально, никогда не слышали про эти китайские города. Однако уже сегодня экономика трех названных административных центров районного уровня равна экономикам Финляндии, Венгрии и Ирака соответственно. При этом население Яньтая, одного из портов региона Шаньдун, составляет 6,7 млн. человек, а число жителей центра мировой нефтедобычи Ирака — почти в шесть больше и составляет 37,2 млн. человек. Речь идет не о крупных китайских регионах, а о небольших городах «второй линии». Тогда как агломерации Пекина, Шанхая и Гуанчжоу сопоставимы с экономиками Австралии, Индии и Италии соответственно. Не правда ли, это вовсе не привычная нам картина, где любое достижение Китая можно было нивелировать в сознании его огромной массой населения?

2018 год объявлен в Китае годом 40-летия экономической Политики реформ и открытости, инициированных Дэн Сяопином. За эти 40 лет ВВП[4] Китая вырос с 218,5 млрд. долларов США[5] до 12,2 трлн. долларов по итогам 2017 г.[6], или в 55 раз[7]. При этом за эти же 40 лет население КНР увеличилось лишь на 40%. Эта траектория роста китайских экономических возможностей и влияния, которая напоминает взлет ракеты, в короткие сроки вывела Китай на позиции второй по размерам экономики планеты. Сегодня экономика Китая в четыре-пять раз больше экономики Индии и в десять раз больше экономики России.

ВВП Китая составил 14,6% от мирового ВВП на конец 2016 года. Учитывая то, что доля США в мировом ВВП сократилась с 1960 года с 40% до 22% в 2016 году, к 2021 году в мире сложилась ситуация паритета экономической мощи двух стран. Такой паритет не существовал даже во времена расцвета мощи СССР, чей ВВП составлял 12,7% от мирового в 1970 году.

Это также значит, что сегодня в Евразии не существует более страны, которая в одиночку способна бросить вызов экономическому доминированию Китая. Такой страной могла бы стать объединенная Европа, чей ВВП составляет 16,3 трлн. долларов, однако в современных условиях разобщенный конгломерат европейцев скорее станет добычей сплоченных и хорошо организованных китайских корпораций, чем наоборот.

Столь стремительные изменения поражают не только внешних наблюдателей, но и самих китайцев и мотивируют последних к еще более решительному броску вперед — к осуществлению заявленной Си Цзиньпином «целей борьбы двух столетий» — «Великому возрождению китайской нации»[8]. Об этом будущий глава китайского государства впервые заявил сразу же после окончания 18-го съезда и назначения генеральным секретарем Компартии Китая 29 ноября 2012 г. на выставке «Дорога возрождения» в Национальном музее Китая.

Сегодня Китай полностью готов совершить еще один шаг на пути к глобальному доминированию: страна сконструировала международные институты, полностью дублирующие мировые аналоги; развернута полноценная экономическая программа по инвестированию в стратегические отрасли Евразии в рамках проекта «Один пояс — один путь»; модернизированы армия и флот; введена альтернативная система биржевых торгов за золото, нефть и целый ряд других товарных позиций; Китай впервые за по меньшей мере пятьсот лет своей истории развернул зарубежную военную базу на другом континенте и разворачивает еще одну[9]. Это лишь малый список подготовительных процессов, масштабно проводимых в Китае с момента прихода к власти нового лидера страны Си Цзиньпина и происходящего на фоне очередного глобального экономического кризиса.

Описанные выше факты говорят не только о выдающихся успехах, но и о качественных изменениях китайского экономического организма. Именно китайская экономика является базисом для целей внутренней и внешней политики страны – превращении Китая в суверенную внешнюю силу, которая способна осуществить попытку за счет внутренних ресурсов создать автономную экономическую систему альтернативную коллективному Западу, новый экономический центр мира — по крайней мере, для целого ряда государств.

Предложенная нашими СМИ и лидерами мнений привычная картина Китая, подавленного собственным огромным нищим населением, вынужденного двигаться в фарватере внешней политики, обозначенным ему Западом, расходится с этой новой реальностью. Вынужден признать, что новой картины пул китаистов-экспертов нам не предлагает. Сегодня в России не только отсутствует вменяемое описание разворачивающейся китайской модели глобального доминирования, но и отсутствует решимость такое описание создавать. Впрочем, речь не только о низкой квалификации экспертного сообщества, вызванной катастрофой в советской науке начала 1990-х гг. и на протяжении 30 лет периферийности темы Китая в российских исследованиях, а о более глубоких, экзистенциальных проблемах. Западному обществу не под силу даже мыслить о вероятности того, что новый век принесет с собой нового, впервые за две с половиной тысячи лет незападного претендента на глобальное лидерство, устраняющего принцип «разделяй и властвуй» и объединяющего народы мира под нейтральным и равноудаленным от каждой цивилизации флагом Срединного государства. Такое самоуспокоение Запада подкрепляется на удивление яростным отказом Китая и китайских экспертов от идеи собственного мирового господства в рамках публичных заявлений. Китай никогда не заявит о своем глобальном лидерстве, пока таковое не станет явным и неоспоримым.

Страх появления нового мирового порядка «с китайской спецификой» и заката Запада, когнитивный диссонанс от астрономического роста мощи Китая парализует способность Запада критически воспринимать кардинальные перемены и новую парадигму развития Китая – его субъектность, суверенность и абсолютно новую внутреннюю и внешнюю политику. Современная Россия не является исключением. Наполеон, первый за многие сотни лет объединитель Европы, с высоты уже иного порядка предвосхитил этот страх: «Здесь лежит спящий гигант. Пусть он спит. Если он проснется — он потрясет мир».

[1] К «городам первой линии» (一线城市) в Китае относят Пекин, Шанхай, Гуанчжоу и Шэньчжэнь; к городам «второй линии» — столицы регионов, наиболее развитые районные центры; к городам «третьей линии» — остальные районные центры. В последнее время, однако, популярной становится новая градация из так называемых новых 15 городов первой линии, в число которых вошли Чунцин, Ханчжоу, Чэнду, Нанкин, Тяньцзинь, Циндао и другие города.

[2] 改革开放.

[3] 邓小平— здесь и далее китайские имена даются в китайской традиции и принятой в российской востоковедной школе написания традиции: фамилия предшествует имени. Для написания ряда имен используется дефис, как в советской востоковедной традиции, принятой до 1953 года.

[4] ВВП здесь и далее номинальный.

[5] Данные на 1978 г.

[6] В новогоднем поздравлении 31 декабря 2017 г. председатель КНР Си Цзиньпин сообщил, что ВВП страны пробил отметку в 80 трлн. юаней, однако 5 января 2018 г. Государственное управление статистики опубликовало данные об ошибке в расчетах ВВП за 2016 г., которая составляла свыше 500 млрд. юаней, что автоматически поправляло лидера страны: ВВП КНР достиг, таким образом, цифры около 79,58 трлн. юаней. Госстат КНР, подчиняющийся правительству КНР, «смазал» новогоднее достижение Китая, о котором заявил лидер страны. Цифра «80» в омонимичном китайском языке созвучна с сочетанием «ты разбогатеешь» или «ты будешь процветать». Психологически важным для партийной элиты является рубеж 1 июля 2021 года – столетия создания Компартии, к которому Китай должен достичь нового уровня благосостояния граждан, что в условиях экономического кризиса сделать будет весьма сложно.

国家主席习近平发表二〇一八年新年贺词.

http://www.xinhuanet.com/politics/2017-12/31/c_1122192418.htm

国家统计局关于2016年国内生产总值（GDP）最终核实的公. http://www.stats.gov.cn/tjsj/zxfb/201801/t20180105_1569933.html

[7] К 2020 году ВВП Китая достиг 14,7 трлн долларов, рост составил 67 раз.

[8] 中华民族伟大复兴梦想、两个百年奋斗目标. http://www.gov.cn/ldhd/2012-11/29/content_2278733.htm Речь идет о достижении цели малого благосостояния для всего общества к столетию создания Компартии в 2021 году и создания богатого, мощного демократического Китая к столетию образования КНР – в 2049 году.

[9] Речь идет о действующей базе в Джибути (Северо-Восточная Африка) и планах по созданию базы в Камбодже. roles(reader-all)

#Австралия #ВВП #ВВП КНР #Великое возрождение китайской нации #Венгрия #Выставка Дорога возрождения #Города первой линии #Государственное управление статистики #Гуанчжоу #Дэн Сяопин #Индия #Ирак #Италия #Наполеон #Национальный музей Китая #Один пояс - один путь #Пекин #Си Цзиньпин #Уси #Фошань #Цели борьбы двух столетий #Шанхай #Шаньдун #Яньтай #改革开放

Китайская власть - (без изменений) Голод: стратегия продовольственной безопасности и политика Китая

(без изменений) Голод: стратегия продовольственной безопасности и политика Китая

Сегодня принято говорить о военно-политических аспектах расширения влияния Китая за рубежом, однако от внимания исследователей ускользает более приземленная причина «китайской экспансии» — угроза продовольственной безопасности. Геополитические инициативы Пекина в Африке, Восточной Европе, Южной Америке, Южно-Китайском море, а также в России тесно завязаны с обеспечением стабильного пищевого потребления и, как следствие, внутриполитической стабильности в стране. Критическая зависимость Китая от экспорта энергоресурсов и интегральных схем, а также проблема продовольственной безопасности формируют триаду основных экономических угроз Китая в проблеме осуществления дуальной стратегии сохранения социально-экономической стабильности в стране, а также глобального доминирования.

Несмотря на огромную территорию КНР, почти пятую часть китайского населения планеты кормит лишь 7% мировой пашни (около 130 млн. га). Критическое положение Китая проявляется более наглядно при сравнении объема пашни на одного человека с другими странами мира: если в Китае на одного человека приходится 0,09 га пашни, то в соседней России в десять раз больше — 0,85 га, не говоря уже о Казахстане, где на человека приходится 1,73 га пашни, или в более чем в 20 раз больше, чем в Китае. Таким образом, Китай — одна из самых малообеспеченных пашнями стран в мире. С критическим положением КНР может сравниться только положение соседней Индии, где на человека приходится 0,12 га пахотных земель. К слову, Китай и Индия — главные соперники по скупке сельхозугодий в мире, но Индия, в отличие от Китая, пользуется покровительством США, и ее масштабные приобретения не классифицируются западной прессой как «индийская угроза».

Удручающее положение Китая, аграрное перенаселение и неурожай в котором не раз становились причиной смены политического режима, усугубляется итогами тридцатилетней промышленной революции: по различным данным, от 19,4% (данные исследования Минсельхоза за 2005–2013 гг.) сельскохозяйственных угодий загрязнены тяжелыми металлами (кадмием, никелем и мышьяком), а 40% пашни подвержены процессам деградации. Деградация и загрязнение почв усугубляются масштабным загрязнением воды, ее недостатком, а также ускоряющимся процессом урбанизации Китая, в результате которого пахотные земли выводятся из сельскохозяйственного использования. Сегодня из-за экономического кризиса в стране процесс загрязнения почв сбавил темпы, которые, однако, до сих пор находятся на высоком уровне: так, уровень загрязнения кадмием и его соединениями вырос на 50% в юго-западных и прибрежных районах Китая и на величину от 10 до 40% — в других частях страны по сравнению с последним исследованием, проводившимся в 1986–1990 гг. Ситуация усложняется тем, что наибольшее загрязнение почв происходит в районах максимального сосредоточения населения — треугольнике Пекин – Хэбэй – Шаньдун, дельте реки Янцзы (Шанхай, провинция Цзянсу, провинция Чжэцзян) и дельте реки Чжуцзян (провинция Гуандун), усиливая здесь угрозу стабильного продовольственного обеспечения собственными силами агрокомплекса Китая. Важно отметить, что Китай — далеко не идеальное место для земледелия: по оценкам ОЭСР, до 70% китайских обрабатываемых земель — низкоурожайные, хоть климат и позволяет снимать на большинстве аграрных территорий Китая снимать 2-3 урожая в год.

Урбанизация вводит Китая в круг «голодного ада»: несмотря на несопоставимо огромное количество населения и мизерный объем сельскохозяйственных угодий страны, за последние 30 лет (1983–2013) Китай увеличил производство зерна на 114%, мяса на 395% и молока на 1100%. Стремительное переселение китайцев в города, рост их благосостояния, связанный с ростом потребления на внешних рынках, вызвал кардинальную смену диеты рядового китайца.

Если около 30–40 лет назад рядовой китаец представлял собой жителя деревни, питающегося рисом и овощами и употребляющего мясо курицы лишь несколько раз в месяц, то сегодня годовое потребление говядины жителя китайского города составляет 2,53 кг (данные на 2010 г.), свинины — 20,73 кг, баранины — 1,25 кг, курятины — около 10 кг, других типов мяса — около 4 кг, яиц — около 10 кг, морепродуктов — около 15 кг, молока и молочных продуктов — 18 л. За десять лет, с 2000 по 2010 г. все вышеперечисленные показатели увеличились на четверть, а калорийность питания рядового китайца впервые превзошла уровень питания высокоразвитой Японии. Быстрый темп городской жизни создает также огромный рынок консервированной пищи, фастфуда, кондитерской продукции: в 2015 г. Китай обогнал по потреблению запакованной еды США, достигнув объема продаж в 107 млн. т подобного типа продукции. Этот показатель увеличился на 66% с 2008 г. Только рынок выпечки здесь достиг объема продаж в 24 млрд. долл. и продолжает увеличиваться на 20% в год. Хотя по состоянию на 2018 г. КНР по-прежнему в пересчете на душу населения потребляет в два раза меньше мяса, чем средний житель США, однако в абсолютных величинах на Китай приходится 28% мирового потребления мяса, нетрудно догадаться, что к 2050 г., когда КНР должна достигнуть целевого показателя уровня жизни развитых стран, на нее будет приходиться свыше 50% потребления белков в мире, это автоматически будет означать, что население остального мира должно будет обеспечивать это потребление Китая — и в зоне критического риска неизбежно окажется прежде всего основной геополитический конкурент Китая в Евразии — Индия, не менее зависимая от импорта продовольствия, чем ее восточный сосед. Битва за еду – одна из основных арен столкновения будущих евразийских геополитических гигантов.

Потребление, подстегиваемое процессами урбанизации и смены диеты городского населения, сопровождается ростом самого городского населения страны: около 260 млн. человек переселилось в китайские города с 1978 г., и, как ожидается, еще столько же переселится в ближайшие два десятилетия.

Китай занял 41-е место в мировом рейтинге продовольственной безопасности (2015 Global Food Security Index, 109 стран) — за ним следуют абсолютно все страны Африки. Спустя три года, в 2018 г., эта ситуация только усугубилась: на момент проведения исследования Китай опустился еще на пять позиций и занял 46-е место. Для сравнения: Россия занимает 42-е место, а США с Великобритания делят третье место в списке.

Трудно обойти стороной то, что такой безудержный рост и возможные выгоды для экономики, бюджета, внутренних и внешних производителей страны от растущего рынка продовольствия сопряжены с не менее крупными рисками в том числе и для политической системы Китая. Достаточно вспомнить, что резкий рост потребления продуктов питания, вызванный в результате стабилизации экономики и сельского хозяйства страны, внедрения передовых технологий после окончания гражданской войны в 1949 г. обратился в конце 1950-х в полномасштабный голод и политические потрясения, проходившие «под брендом» Культурной революции. А рост цен, прежде всего инфляция в продовольственном секторе, стал первым толчком для роста общего социального напряжения перед событиями на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. В 2018–2019 гг. Китай испытал масштабную эпидемию африканской чумы свиней, которая стала существенным фактором, влияющим на потребительскую инфляцию в стране, это заставило правительство принять ряд самых жестких мер по предотвращению данной эпидемии, которая в закрытом кругу профессионалов рассматривается как эпизод биологической войны против Китая: впервые Китай оказался ситуации, когда ему придется импортировать основной вид мяса — свинину — из-за рубежа, пик импорта придется на самые нестабильные с точки зрения социально-политического и демографического кризиса (пик гендерного дисбаланса среди молодежи) 2020–2021 гг.

Именно в связи с этим политика продовольственной безопасности является одним из ключевых направлений деятельности нового поколения лидеров Китая во главе с Си Цзиньпином. Сегодня крупнейшие приморские промышленные центры и самые густонаселенные районы Китая стали заложниками импорта зарубежной продукции и колебания мировых цен на сельскохозяйственные культуры, а также в значительной степени — заложниками ситуации с ловом рыбы в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях, основных источниках рыболовства, а значит, и основы продовольственной безопасности Японии, Южной Кореи, Тайваня и всех без исключения стран Юго-Восточной Азии.

^[1] По материалам: https://south-insight.com/golod

^[2] https://data.worldbank.org/indicator/AG.LND.ARBL.HA.PC

^[3] https://foodsecurityindex.eiu.com/ roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Импорт продовольствия

(без изменений) Импорт продовольствия

Согласно политике национальной безопасности в области обеспечения продовольствием от 1978 г., Китай должен обеспечивать основной набор питания населения за счет внутреннего производства. Однако с 2002–2007 гг., с момента прихода к власти генсека Ху Цзиньтао, предшественника Си Цзиньпина, импорт продовольствия в Китай резко вырос. Самым крупным импортером еды в эту страну стали США: их доля в импорте КНР в 2012–2013 гг. составила около 24%, в денежном выражении это около $26 млрд. На долю США пришлись поставки около 40% зерна и около 25% мяса в Китай. Неудивительно, что именно наращивание импорта сельхозпродукции из США стало одной из ключевых точек давления на Китай со стороны президента Трампа. Общий объем импорта продовольствия продолжает расти: по официальным китайским данным, объем продовольственного импорта в КНР достиг 59 млрд. долл. в 2017 г., зафиксировав ежегодный 25% рост (а с 1997 г. увеличился в 20 раз). Если экстраполировать данные объемы на десятилетие вперед, учитывая устойчивую негативную ситуацию в собственном китайском сельскохозяйственном секторе, объем импорта продовольствия может увеличиться в три раза и достигнуть в 2027 году 150-180 млрд. долл., став существенной частью совокупного импорта в Китай. Основными импортерами продовольствия в Китай остаются страны Европейского союза, США, Новая Зеландия, Индонезия, Канада, Россия и Южная Корея. На эту группу игроков приходится 80% китайского импорта продовольствия. Растительное масло и жиры, молоко, морепродукты и мясо — самые крупные товарные группы китайского импорта. Очевидно, что растущий сельскохозяйственный импорт из России вступает в острую конкуренцию с импортом других игроков, борющихся за китайский рынок. По данным Российского экспортного центра (РЭЦ), в 2018 г. экспорт продовольствия из России в Китай вырос на 42%, до 2,5 млрд. долл. За первые 10 месяцев экспорт российского продовольствия увеличился на 24% и составил 3,7 млрд долл. Для России вполне возможно в перспективе пяти лет нарастить поставки готовой сельхозпродукции и сырья в КНР до 8 млрд. долл, и даже удволить этот показатель, если правительство РФ будет иметь целостную стратегию по ориентации АПК страны на экспорт в Китай. С 2017 г. КНР является крупнейшим импортером российского продовольствия. И если два года назад объем экспорта в Китай в стоимостном выражении был практически на уровне поставок в Египет —1,78 млрд. и 1,75 млрд. долл. соответственно, то в 2018 г. КНР заметно увеличила свой отрыв, за год нарастив закупки на 700 млн. долл. В нынешней политической ситуации Россия имеет все шансы заместить весь продовольственный импорт западных стран в Китай, однако этому мешают ряд технологических факторов, а также отстутствие вышеуказанной комплексной стратегии и целенаправленных усилий государства в этом направлении.

Культура питания занимает в Китае отдельное место, имея для населения куда более важный смысл, чем «хлеб и зрелища» для более скромной в историческом разрезе культуры Запада. «Народ почитает еду за бога» (民以食为天) — гласит китайская поговорка: питание становится элементом роскоши, зажиточной жизни в достигшем определенных высот развития Китае — это подстегивает Китай расширять номенклатуру экспорта продовольствия на экзотичные продукты и снижать пошлины, потакая вкусу населения, готового буквально съесть весь мир.

Сегодня Китай импортирует до 7% потребляемой пищи из-за рубежа — для сравнения, в России этот показатель в 2015 г. составлял 14%, в Индии и США — 6%. Учитывая курс правительства Ли Кэцяна на дальнейшую урбанизацию и достаточно незначительные вложения в регенерацию и очищение почв (на уровне нескольких миллиардов юаней в год), сопровождающиеся также масштабными лесопосадками на пашне, можно предположить, что уровень зависимости Китая от иностранного импорта в значительной степени возрастет в ближайшее время. Об этом также свидетельствуют и прямые заявления руководителя китайского Минсельхоза — главы ведомства Хань Чанфу (韩长赋; 2009 г.; сменил на этому посту «комсомольца» Сунь Чжэнцая [孙政才], арестованного в 2017 г.), который, к слову, также как и Ли Кэцян и Ху Цзиньтао, является выходцем из центральных политических структур китайского комсомола, всегда тесно связанного с аграрным, пищевым и табачным сектором. Для российского производителя важно подчеркнуть факт присутствия противоречий между деятелями Комсомола и нынешним дружественным к России генсеком Си Цзиньпином.

При этом важно понимать, что импорт продовольствия приходится в основном на наиболее развитые приморские провинции Китая, 96% населения которых использует в питании какие-либо импортные продукты. Эти же приморские провинции, согласно социальным опросам, наиболее скептически относятся к проходящим в Китае внутриполитическим изменениям и смене геополитической ориентации на США. На таможенные пункты Шанхая, Тяньцзиня, Гуанчжоу, Циндао, Даляня, Шэньчжэня, Сучжоу, Пекина, Сямэнь, Тайчжоу приходится 77,9% импорта продовольствия в Китай.

Согласно западной статистике, Китай занимает вторую позицию по объему продовольственного и сельскохозяйственного импорта в мире (105,26 млрд. долл. в год), уступая лишь США (133,12 млрд. долл.) и опережая 80-миллионную Германию (98,90 млрд. долл.). По данным China Daily, Китай в 2014 г. импортировал пищевой и сельскохозяйственной продукции на 122 млрд. долл.

По данным американских исследователей, крупнейшими экспортерами пищевых и сельхозпродуктов в Китай являются США (около 25 млрд. долл.), Бразилия (около 20 млрд. долл.), Австралия (около 7 млрд. долл.), Канада, Новая Зеландия и Аргентина. Всплеск импорта первой тройки пришелся на период «второго срока» Ху Цзиньтао (2008–2012) и совпал с началом «курса на создание китайского внутреннего рынка» (масштабная эмиссия и кредитование), а также дальнейшим укреплением юаня. Важно отметить, что номер два в китайском импорте продовольствия — Бразилия — также важнейший партнер Китая по государственным инвестициям в близкую для Комсомола гидроэлектроэнергетическую сферу страны.

Сегодня Китай — крупнейший потребитель зерновых. По заявлению министра сельского хозяйства Хань Чанфу, потребности Китая в зерновых достигнут 700 млн. тонн к 2020 г., 100 млн. т из которых будет импортироваться. Рост импорта сопровождается сокращением производства внутри Китая, в 2016 г. впервые за последние 12 лет в Китае ожидается сокращение урожая пшеницы, который составит 130,1 млн. тонн. Это на 100 тыс. т меньше, чем в 2015 г.

По прогнозам ОЭСР, к 2022 г. Китай удвоит закупки импортного кормового зерна и импорт говядины, зарубежные поставки в Китай соевых бобов вырастут на 40%, все три группы продуктов экспортируются в Китай в основном из США. При этом низкая урожайность пашни, заражение почвы приводит к постепенному превращению Китая в самую крупную в мире «картофельную державу». К 2020 г. посевная площадь под картофелем в стране увеличится более чем до 6,67 млн. га, до 70% из урожая которого будет использовано как корм для скота.

^[1] http://www.xinhuanet.com/english/2018-07/28/c_137353788.htm

^[2] https://www.agroinvestor.ru/markets/news/31682-eksport-selkhozproduktsii-v-kitay-mozhet-dostignut-4-mlrd/ roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Продовольственная безопасность и вопросы Южно-Китайского моря

(без изменений) Продовольственная безопасность и вопросы Южно-Китайского моря

Проблема Южно-Китайского моря, на ресурсы и территорию которого претендуют Китай, Тайвань, Вьетнам, Филиппины, Индонезия и Малайзия, зачастую рассматривается как схватка за контроль над торговой логистикой и углеводородами шельфа. Тем не менее Южно-Китайское море по сути является большой общей тарелкой, из которой питаются все страны региона: на 2,5% мировой поверхности приходится 12% мировой рыбной ловли.

Учитывая, что рыба составляет до 35,3% протеинового питания во Вьетнаме, 42,6% на Филиппинах и 57,3% в Индонезии, проблемы моря носят для этих стран не просто стратегический характер — это вопрос выживания наций как таковых. Рост потребления рыбы в названных странах и в Китае сопровождается сокращением ресурсов моря, в том числе из-за варварских способов лова. От сокращения объемов лова растет стоимость затрат на топливо, что приводит к росту себестоимости рыболовства и конечной продукции.

На рыболовство приходится около 3% ВВП Китая, или 279 млрд. долл. В рыбной отрасли Китая занято от 7 млн. до 9 млн. человек, а также задействовано более 450 тыс. судов, из которых 200 тыс. — океанических.

Согласно прогнозам, к 2030 г. на долю потребления Китая будет приходиться 38% мирового лова. По оценкам Мирового банка, этот показатель вырастет на 30% к 2030 г., превысив мировой в два раза.

С учетом этих тенденций, политика Китая по защите собственных рыбаков в Южно-Китайском море носит и прикладной характер в рамках стратегии по обеспечению продовольственной безопасности страны. Вытеснение Китая из вод Южно-Китайского моря, сдерживание объемов лова в угоду другим игрокам наносит серьезный удар по продовольственному рынку страны. roles(reader-all)

Китайская власть - Импорт воды

Импорт воды

Водные ресурсы, которых у Китая еще меньше (6% от мировых), чем пашень, относительно мировых показателей, имеют важное опосредованное влияние на политику продовольственной безопасности. Здесь, как и во многих других аспектах, между новым курсом на продовольственную безопасность и интересами ряда групп сохраняются очевидные противоречия. Ввод в строй новых гидроэлектростанций, загрязнение, по разным оценкам, до половины всех вод Китая, сокращают собственные возможности сельского хозяйства Китая. В начале 2016 г. Си Цзиньпин заявил о необходимости остановить ввод новых гидроэлектростанций в регионе Янцзы, что, однако, было проигнорировано правительством Ли Кэцяна.

Сегодня импорт воды и напитков является одной из самых сложных проблем для импортеров воды. Китайские власти ограничивают ввоз воды из-за рубежа, а зарубежные марки представлены сугубо водой «Эвиан» и «Дон Периньон» на протяжении целого десятилетия. В связи с этим факт активной антикитайской кампании по запрету экспорта воды из Байкала на китайский рынок выглядит как провокация конкурентов против наиболее перспективного для российского экспорта направления, в особенности в регионы Северного Китая, где проблема обеспеченности водой, ее качества представляет угрозу для китайского населения.

Сегодня очевидно, что в вопросах продовольственной безопасности, как и во многих других, в нынешнем руководстве КНР сохраняется отсутствие единства мнений. Стратегия на решение вопроса через прямой импорт чревата избыточной зависимостью от зарубежных игроков, тогда как прямая покупка земельных угодий за рубежом зачастую сталкивается с непреодолимым сопротивлением местных властей. Новая стратегия Китая, направленная на покупку сельскохозяйственных или смежных с сельскохозяйственным сектором производств, должна продемонстрировать степень своей эффективности в ближайшее время.

Отдельным вопросом является возможность экспорта минеральной воды лечебного назначения в Китай: судя по всему, это остается сложнейшей проблемой из-за высокого влияния структур традиционной китайской медицины, контролирующей огромный рынок собственных биоактивных добавок и иных средств лечения и укрепления здоровья. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Скупка земель

(без изменений) Скупка земель

Альтернативой «комсомольской» политике усиления прямого импорта готовой пищевой продукции могла бы стать практика приобретения сельхозугодий за рубежом, однако эта стратегия Китая встречает сопротивление во всем мире: обычная корпоративная деятельность КНР, пытающейся минимизировать расходы на импорт, квалифицируется как «империализм» и «китайская экспансия». Пресса активно эксплуатирует иррациональные страхи перед китайской экспансией в преддверии сделок китайских компаний с зарубежными партнерами. Прямую выгоду от срыва таких сделок, не допускающих ухода китайских игроков от прямого импорта с высокой добавленной стоимостью, получают США и Канада.

Несмотря на ярлык «китайской экспансии», миллиардный Китай занимает лишь вторую позицию по объемам купленных сельхозугодий в мире: на 2015 г. позицию номер один по объемам скупки зарубежных сельхозугодий занимала Индия (5,4 млн. га — территория, равная двум полуостровам Крым); Китай занял второе место, приобретя 5,35 млн. га; на третьем разместились агрокомпании США, скупившие 4,136 млн. га. При этом в сделках Индии и США западная пресса не разыгрывала карту индийской или американской угрозы. Из азиатских игроков землю активно скупают также Япония и Южная Корея, как и в случае с Индией самые крупные и выгодные участки приобретаются в Юго-Восточной Азии — Индонезии и Камбодже, тогда как китайские приобретения автоматически классифицируются как «китайский империализм».

Так, активная позиция общественных сил России и законодателей Госдумы РФ повлияла на вероятную сделку китайской компании с Забайкальским краем, согласно которой планировалось передать Китаю значительный участок неиспользуемой пашни в районе Транссибирской магистрали. Активным возмущением общественности сопровождались действия властей Казахстана, упростившего процедуру покупки земли иностранными, в первую очередь китайскими, покупателями. К списку сорванных сделок можно отнести и попытки китайского игрока приобрести в собственность одного из крупнейших производителей на сельхозрынке Австралии, контролировавшего до 1% площади континента.

Аналогичным образом была сорвана или трансформирована сделка по аренде китайской военной корпорацией «Синьцзянский производственно-строительный корпус» (СПСК) 5% площади Украины в конце 2013 г. Партнер СПСК, который возглавляют руководители Синьцзян-Уйгурского автономного района, — украинская компания KGS Agro официально опровергла слухи о передаче земли в Крыму, Херсонской и Днепропетровской областях в аренду китайской военной корпорации. Активное противодействие США и блока западных стран китайским инициативам толкает Китай на смену формы контроля над земельной собственностью, уход от официальных и прямых сделок, работу через посредников, что делает учет реальных объемов контролируемой Китаем земли практически невозможным. Достаточно упомянуть, что по заявлению властей Еврейской АО (Дальневосточный федеральный округ России) китайскими компаниями контролируется до 80% земель региона. По неформальным оценкам, сегодня Китай владеет примерно 3500 кв. км сельхозземель в России, преимущественно в Еврейской АО и в других сопредельных с Китаем областях Дальнего Востока страны. По данным западных стран, Китай осуществил покупку сельхозугодий в 33 странах мира, по данным китайских СМИ — в 46. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Стратегия непрямых действий — сделка века по покупке корпорации Syngenta

(без изменений) Стратегия непрямых действий — сделка века по покупке корпорации Syngenta

Событием 2016 г. в мире сельского хозяйства стала закрывающая сделка по приобретению китайским химическим гигантом ChemChina корпорации Syngenta, швейцарского лидера в производстве удобрений и семян. Сделка стоимостью 43 млрд. долл., более 30 млрд. из которых ChemChina намерена привлечь в качестве кредита от государства, сделает Китай крупнейшим производителем семян: внедрение новейших технологий практически полностью обезопасит Китай от влияния внешних игроков, защитив его от колебаний сбора урожая в соседних странах Юго-Восточной Азии, а также продовольственного давления блока западных стран, решив в том числе задачу увеличения сбора риса — на 30%.

У китайской покупки Syngenta, которая должна быть на 20% дороже первоначальной стоимости, есть целый ряд негативных для конкурентов Китая эффектов. Швейцарская компания — один из основных партнеров индийских хозяйств. Монополия Китая на новые технологии создаст угрозу продовольственной безопасности не только Индии, но также станет рычагом влияния на сельское хозяйство США. Процесс монополизации в производстве семян сыграет ключевую роль и в российско-китайских отношениях: Россия, Казахстан и Украина — крупнейшие импортеры семян, частично или почти полностью зависимые от их ввоза.

Сделка завершилась слиянием гигантов в конце мая 2017 г. Она стала самой большой (44 млрд. долл.) подобной сделкой в истории китайского государственного корпоративного строя, вершиной достижений Китая на пути к пищевой безопасности и контролю над сельским хозяйством мира. Уже в 2019 г. в Швейцарии развернулась кампания в прессе — сделка была названа ошибкой. Однако было уже поздно.

Человек, проведший ее, Нин Гаонин (宁高宁), по стечению обстоятельств — уроженец Шаньдуна, один из руководителей уже упомянутой «корпоративной руки» Компартии корпорации «Хуажунь», а также в прошлом глава крупнейшего государственного закупщика Китая корпорации COFCO и глава корпорации ChemChina.

Американские СМИ часто проводят параллели между сельскохозяйственной стратегией Китая в сделке с Syngenta и покупкой китайской корпорацией Shuanghui (название для внешних игроков — WH Group) крупнейшего американского свиноводческого комплекса Smithfield, сосредоточившего производство в штате Айова. Сделка по приобретению лакомого актива (свинина — наиболее потребляемый в Китае вид мяса) потребовала недюжинных усилий для китайского лобби, вступившего в активную связь с сенаторами Конгресса США, а также доказавшего отсутствие связи между WH и китайским государством. Впоследствии доказательства подобной связи были найдены, однако сделка, превышающая первоначальную цену на 30%, все же была заключена в 2013 г. и не расторгнута.

Немаловажным будет факт кампании 2015 года, развернутой в близкой к китайскому Комсомолу прессе, против мясной продукции «Shuanghui», которая как будто вызывала рак. Эта кампания совпала по времени с ввозом крупнейшей партии мяса из Австралии в провинцию базирования «Shuanghui» — Хэнань.

В 2014 г. Китай стал для «свиноводческого» штата Айова вторым крупнейшим торговым партнером, потеснив Канаду: товарооборот между Айовой и Китаем превысил 2,88 млрд. долл., увеличившись почти в 30 раз с 2001 г., 2,3 млрд. долл. из этой суммы пришлось на зерно. Однако уже в 2015 г., когда отношения между США и Китаем ухудшились из-за противоречий по поводу Южно-Китайского моря, он упал почти в два раза.

[1] См. министра коммерции Гао Хучэнь

[2] Айова, к слову, первый штат, который посетил Си Цзиньпин в свою бытность губернатором одной из провинций КНР. Уходящий с поста американского посла в КНР при Д.Трампе Бренстед – был губернатором Айовы. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Китайский долг превысил долг США: насколько устойчива финансовая система «экономического чуда»?

(без изменений) Китайский долг превысил долг США: насколько устойчива финансовая система «экономического чуда»?

Сегодня значительная доля ВВП Китая генерируется в экспортных отраслях, остальной объем ВВП является в значительной степени производным от экспортной доли — госсектор и частные инвестиции экспортных корпораций в центральные, северные и западные районы страны. Китай, как и Россия, сидит на «экспортной игле» и зависим от конъюнктуры внешних рынков, только не от сырьевых цен, а от потребительской активности Северной Америки, стран АСЕАН и Европейского союза. Самодостаточность экономики Китая является мифом, и все сегодняшние проблемы «второй экономики» напрямую связаны с масштабным сокращением экспорта, который упал в 2015 г. на 2%, однако на пока еще незначительное сокращение экспорта накладываются значительные проблемы в финансовом секторе страны.

Формальные попытки уйти от зависимости от экспортной модели на западные рынки сбыта были резко форсированы в 2008 г., после принятия плана по развитию внутреннего рынка при генсеке Ху Цзиньтао. Программа была сформулирована премьером Вэнь Цзябао в ноябре 2008 года как 10 мер по расширению внутрннего спроса, в первую очередь через накачку кредитами жилищного строительства или девелоперского сектора в Китае. Однако если такими мерами укрепилась лояльность региональных игроков к Комсомольской группе, то к взрывному росту ВВП это не привело, по сути, на каждые два выданных в виде кредита юаня приходился один юань роста ВВП — кризисные явления Китаю удалось сгладить масштабной накачкой собственной экономики кредитными деньгами.

Объем кредитных стимулов в 2008 году в Китае составил 13% ВВП в 2008 году или 600 млрд долларов. Невиданный объем вливаний был беспрецедентен даже на фоне 152 млрд долларов в США и 100 млрд долларов в Японии[4]. Долг домохозяйств в Китае с 2008 по 2017 год рос в среднем на 19% в год и составил 48,5% ВВП в 2017 году, приблизившись к отметке, которая бы влияла на конечный спрос при даже минимальных сокращениях в темпах роста китайской экономики. В среднем китайский внутренний долг рос на 20% ежегодно с 2008 года, при этом ВВП увеличивался в среднем на 8-10% ежегодно. Само по себе кредитное стимулирование роста не является «абсолютным злом», однако не в случае с зависимым от внешних рынков Китая. Закредитованность экономики в условиях отсутствия реального роста производительных сил и конечного спроса в конечном счете может привести к коллапсу банковской системы, всплеску потребительской инфляции, обесцениванию валюты и сбережений граждан – возможно, ко всем этим последствиям одновременно, и в конечном счете социальным и политическим потрясениям.

Именно хорошие показатели ВВП, которые были раздуты госкредитами и напечатанными юанями, породили миф о Китае, который спасет мировую экономику. На деле с конца 2007 г. денежная масса Китая (агрегат М2) выросла более чем в 3,5 раза — с 40,3 трлн. до 139,2 трлн. юаней в конце 2015 г., в то время как ВВП вырос лишь более чем в два раза — с 26 трлн. до 67 трлн. юаней. Отношение денежной массы к ВВП в Китае составляет сегодня 2,05, что означает различие между ВВП и денежной массой размером в один годовой ВВП Китая — это в значительной степени кредитные средства, которые повисли долгом на китайской экономике.

Плохие долги и просроченные кредиты

Косвенный показатель, который служит доказательством кредитной накачки китайской экономики, — это рост активов банковской системы, которые увеличились к 2016 году в 11 раз с 2006 г. — до 34 трлн. долл., или 3,5 годового ВВП Китая. Такой рост называется беспрецедентным по скорости и масштабам в истории человечества. Например, активы банковского сектора США, который накачивал дешевыми кредитами жилищный сектор перед ипотечным кризисом, составляли лишь 100% ВВП США, или 16,5 трлн. долл. Все это свидетельствует о том, что Китай стоит у порога не просто «жесткой посадки» — а финансового кризиса исторического масштаба: каким образом возможно будет покрывать «плохие долги» банковской сферы, «заливавшей» деньгами падающий экономический рост Китая последние шесть лет?

Согласно обнародованным 21 февраля 2016 г. данным Комиссии по банковскому регулированию КНР, невозвратные кредиты на 31 декабря 2015 г. составляли 1,27 трлн. юаней (196 млрд. долл.), их объем вырос на 51% за год. Общий показатель чистой прибыли китайских банков составил 1,59 трлн. юаней — самый низкий показатель за последние пять лет. Предыдущие три года объем проблемных кредитов в портфелях китайских банков удваивался ежегодно, однако в процентном выражении официальный показатель все еще остается очень низким по мировым стандартам. Для сравнения: перед долговым кризисом в Греции доля проблемных кредитов в большинстве банков составляла от 30 до 40%, в Китае официальный показатель — только 2%.

Черт в мелочах, или в банковских терминах — плохими кредитами или невозвратными долгами называются такие заемные средства, которые не могут быть возвращены заемщиком ни при каких обстоятельствах. Однако для банковской системы Китая активно используется термин nonperforming asset («просроченный кредит») — или объем таких банковских кредитов, по которым заемщики не выплачивают процентов. По сути, это деньги, также выпущенные в никуда, но которые гипотетически можно вернуть в финансовую систему. При одном обстоятельстве — если экономика находится как минимум в стагнации. В случае падения такие кредиты могут сразу же трансформироваться в «плохие долги». Сегодня такой показатель в Китае составляет 22%. Это всего полшага до Греции[5].

По мнению менеджера американского хедж-фонда Hayman Capital Кайла Басса, высказанного в 2015 году, потери банковского сектора Китая могли бы составить около 10% его активов, или 3,5 трлн долл — сумма, которая превосходит нынешние золотовалютные резервы страны размером около 3,3 трлн. долл[6].

Согласно формуле МВФ, минимальные резервы страны должны составлять не меньше чем 10% экспорта (в 2015 г. экспорт Китая составил 2,15 трлн долл, 10% = 215 млрд. долл.), плюс 30% краткосрочного валютного долга, плюс 10% денежной массы (14 трлн. юаней, или свыше 2 трлн долл), а также плюс 15% остальных обязательств. Согласно Бассу, китайские резервы должны составлять минимум 2,7 трлн. долл. Однако с учетом того, что ЗВР Китая сократились на полтриллиона долларов в 2015 г. и продолжают сокращаться по 100 млрд долл ежемесячно из-за поддержки Народным банком твердого курса юаня, а также стабильности на фондовых рынках, Китай уже сейчас подошел к минимальным пороговым значениям ЗВР, которых уже не хватает для рассчитанного инвестором покрытия проблем китайской банковской системы.

НБК, по мнению Басса, может принять ряд мер для спасения банков, но все они приведут к сокращению ЗВР, бегству капитала и, как следствие, девальвации юаня, которая, как ожидает инвестор, составит 30%, или падению юаня до стоимости китайской валюты, примерно до 9 юаней за доллар США. Надо отметить, что прогнозы Басса не носят апокалиптического характера и делаются при нынешних темпах оттока капитала, с учетом относительной стабильности китайских фондовых рынков и сохранения стабильности товарооборота Китая с внешним миром. Остальные эксперты еще менее оптимистичны в своих прогнозах относительно курса юаня — правительство Китая не сможет одновременно справиться с пузырем на рынке недвижимости, кредитном, фондовом и валютных рынках.

Однако главной лакуной в рассуждениях американского инвестора являются неточные критерии для оценки плохих долгов банковской системы Китая, которые, возможно, завышены Бассом. Именно на это обращают внимание эксперты Deutschе Bank, которые считают, что сценарий Басса возможен, но в 2017–2019 гг. с долей вероятности в 20%. По мнению немецких банкиров, даже при сценарии «жесткой посадки» китайской экономике понадобится лишь 500 млрд. долл. для решения проблем банковской системы[7].

События 2019-2020 года во многом совпали с описанным выше мнением. Ситуация с рисками в банковском секторе только усугубилась в 2020 году.

Корпоративный долг

Несмотря на понимание опасности огромного долга, Китай продолжает кредитовать производства и накачивать спрос через ослабление ставки ипотечных кредитов — все это делается в том числе и для престижа страны, в качестве форварда экономического развития, и как следствие роста котировок тех китайских компаний, которые листингуются в том числе и на американском фондовом рынке: ВВП без кредитной накачки способен упасть куда ниже значения в 6,5% в год. Но не только для этого. Кредитование — это прежде всего поддержка лояльных каждой из групп влияния отраслей: основная масса долга увеличивается именно по линии корпоративного кредитования. К 2016 г. корпоративный долг Китая составил 160% от ВВП Китая против 98% в 2008 г. Проще говоря, долг «промышленников и предпринимателей» Китая вырос с 30 трлн. юаней в 2008 г. до 107 трлн. в 2016 г., или больше чем в три раза. Особенно корпоративный долг увеличился в 2015 г. — на 25%, или 14,6 трлн. юаней. Для корпораций Китай предоставляет наилучшие ставки кредитования. С 2010 по 2016 год долг ряда отраслей удвоился, в основном удвоение произошло в промышленности.

Отказаться от политики масштабного кредитования означает пустить под нож целые отрасли, превратив некогда «экономическое чудо» в «экономический ад» — безработицы, гиперинфляции. За заявлениями правительства о необходимости поддержки роста ВВП стоят конкретные интересы конкретных отраслей промышленности народной республики — и конечно, поддерживаемые Комсомолом вышедшие из строительной отрасли девелоперские корпорации.

Главным инструментом лоббирования интересов таких групп служат показатели эффективности, не считая, конечно, административного ресурса групп влияния. К таким показателям могут относиться рост прибыли, капитализация в том числе и на фондовых рынках, но при волатильности внутри Китая, главным доказательством необходимости выделения новых денег служит активность на внешних рынках. Вероятно, что в том числе и для этого предпринимаются масштабные операции слияния и поглощения, а также взрывной рост китайских инвестиций за рубеж. Все это служит предметом ожесточенных закулисных дискуссий в рамках разработки пятилетнего плана развития народного хозяйства. Первыми жертвами такой борьбы пали угледобывающая отрасль, расцветшая при предыдущем генсеке Ху Цзиньтао, а также сталевары и производители цемента. Бодро держится атомная отрасль, активные действия предпринимают корабелы, под ударом — гидроэлектроэнергетика. Такая ситуация противостояния сохранялась как в 13-ую пятилетку (2016-2020), так и будет перенесена в 14-ую (2021-2025).

Сектор недвижимости и ипотечные долги

Удар по сталеварам и производителям цемента и стекла — это косвенный признак проигрыша в игре за госкредиты со стороны сектора недвижимости и крупнейших девелоперов страны, которыми пестрил китайский список «Форбс» в 2015 году. В 2015 г. банки КНР выдали ипотечные кредиты на 2 трлн долл, прокредитовав таким образом спрос на продукцию отрасли недвижимости. Кредиты на приобретение жилья составили 22,4% от общего объема выданных кредитов в 2015 г. Этот объем сопоставим с кредитованием корпоративного сектора. По темпам роста объема долга к ВВП корпоративный сектор недвижимости — чемпион, с 2010 по 2016 год кредитование девелоперов выросло на более чем 300%.

Долги домохозяйств в пропорции к другим долгам

Население Китая в меньшей степени выступает основным заемщиком — доля долгов домохозяйств в отношении ВВП к совокупному долгу выросла с 18% в 2003 г. до 36% в 2014 г., в то же самое время долг правительства вырос с 36 до 58%, корпоративный долг — с 109% в 2003 г. до 160% в 2016 г. Долг финансовых структур — с 9 до 18% в 2003–2014 гг.

Долги местных правительств

Долги местных правительств растут с не меньшей скоростью: по итогам правительственного аудита общий долг провинциальных правительств вырос с 10,7 трлн. юаней в 2010 г. до 17,9 трлн. в первой половине 2013 г. Волнообразная динамика роста региональных долгов сохранилясь годами и усилилась и в 2020 году.

Теневой банкинг

Кроме корпораций и других игроков урбанизированного Китая, в сложнейшей ситуации находится частный, нелегальный банкинг на селе: падение фондовых бирж отозвалось глухим ударом по огромному сектору сельского теневого банкинга, размеры которого едва ли поддаются подсчету, однако легко могут трансформироваться в такое же масштабное недовольство на селе — и, что более важно, в среде внутренних трудовых мигрантов, составляющих «бочку с порохом» протестного потенциала, число которых оценивается Госстатом в 197 млн. человек.

Достижение пика долга

Эксперты, опрошенные агентством Bloomberg, полагают, что бить тревогу преждевременно. Долг Китая составит 293% от ВВП страны в 2019 г., а его пик придется на 2024 г. Опасения относительно резкого роста совокупного объема кредитов и, как следствие, опасности для всей банковской системы возникли на почве рекордных показателей заимствований в январе 2016 г., которые достигли в Китае 385 млрд. долл. Однако сравнение с другими экономиками, избыточные заимствования которых сказались на росте ВВП, в частности Южной Кореи, Британии, Таиланда, США и Японии, показали, что Китай лишь превысил соотношение долга к ВВП, который наблюдался у Таиланда в 1990–1997 гг. Как уже отмечалось выше, критики этого умеренного взгляда на проблему отмечают возможное избыточное давление на систему кумулятивного эффекта от сложной ситуации одновременно на фондовом, ипотечном, кредитном и валютных рынках. Сторонники более благоприятного развития ситуации отмечают низкий долг правительства Китая (41% от совокупного долга в 2014 г.), а также его решимость бороться с «зомби-предприятиями»[8], что будет способствовать торможению роста плохих долгов. Среди благоприятных факторов, влияющих на сдерживание проблем колоссальных долгов, ранее отмечался также сохраняющийся высокий уровень роста экономики, который фактически перестал работать в 2020 г. Проблемы у Китая начнутся при достижении показателя 250–300% долга к ВВП страны, и в 2020 году, судя по всему, Китай перешел эту «красную линию», что значительно приближает китайский «долговой пик 2024 года».

[1] Раздел написан в 2015 г. В рамках данной работы внесены правки.

[2] 温家宝主持国务院常务会 提出扩大内需十项措施. http://www.chinadaily.com.cn/hqgj/2008-11/10/content_7189031.htm

[3] Общий объем мирового долга к ВВП составляет 318% на конец 2018 года, или 247 трлн долл.

[4] https://chinapower.csis.org/china-face-looming-debt-crisis/

[5] Речь идет о греческом дефолте 2015 г.

[6] Показатель 2016 года, верен для 2020 года

[7] Прогноз оказался почти на 100% верным в отношении 2020 г.

[8] Так премьер Ли Кэцян назвал убыточные предприятия госсектора, которые, по его мнению, необходимо приватизировать. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Гао Ган: «Предлагаю создать 17-ю Маньчжурскую Советскую Социалистическую Республику»

(без изменений) Гао Ган: «Предлагаю создать 17-ю Маньчжурскую Советскую Социалистическую Республику»

Три северо-восточные провинции Китая, словно кулаком упирающиеся в бескрайний российский Дальний Восток, — что мы в действительности знаем о них? Первая китайско-советская война в конце 1920-х годов, противостояние между Мао и СССР на острове Даманском в конце 1970-х и требование китайской стороны вернуть «отторгнутый миллион квадратных километров территорий» — пожалуй, этим исчерпывается наш набор знаний об истории приграничных китайских областей, к которым плотно приклеился ярлык «китайской экспансии».

Однако главная страница прошлого, когда народы Маньчжурии под руководством «короля Северо-Востока» Гао Гана выразили желание войти в состав СССР — сегодня самая табуируемая тема китайской истории. За желание маньчжуров создать независимое советское государство в составе СССР и жить единой семьей народов Евразии имя Гао Гана, непосредственного начальника отца Си Цзиньпина — Си Чжунсюня, стерли из истории современного Китая навсегда.

Если имя маршала Линь Бяо, пытавшегося сбежать во время Культурной революции в СССР, сегодня стало символом предательства Китая, то самому Гао Гану, предложившему Сталину создать Маньчжурскую Советскую Социалистическую Республику и включить ее в состав СССР накануне объявления о создании Китайской Народной Республики, партийная элита Китая уготовала куда более страшное наказание — ледяной ад забвения. Даже могила застрелившегося в 1954 г., после китайского Нового года Гао Гана на Ваньаньском кладбище Пекина была уничтожена хунвэйбинами, а прах развеян в гулкой степи.

Маньчжур по национальности, Гао Ган (高岗) — уроженец Шэньси, родной провинции нынешнего генерального секретаря КПК Си Цзиньпина. Возможно, поэтому, когда Си Цзиньпин, как и в свое время Гао Ган, уже стал зампредседателя КНР, в мае 2011 г., за год до избрания Си генеральным секретарем, но когда он уже являлся вторым человеком в армейском руководстве страны, издательство провинции Шэньси выпустило первую за полостолетия забвения книгу о несостоявшемся самом прорусском лидере Китая. «Биография Гао Гана», изданная государственным Шэньсийским народным издательством, нарушила тишину забвения самого табуированного лидера Китая, с уничтожения которого в партии началась антисоветская компания.

Псевдоним Гао Ган переводится как «высокий пост на холме» — маньчжур по национальности Гао Чундэ (高崇德，имя Чундэ означает «поклоняться благодати»), вступив на путь революционной борьбы и боевых действий, решил сменить свое аристократическое имя на что-то более простое и по-военному короткое. Эпоха требовала поступиться многим, даже именем: маньчжуры, бывшая военно-аристократическая элита страны, стали изгоями в Китае после развала империи Цин. От прежнего имени осталась лишь распространенная среди маньчжуров Северо-Восточного Китая фамилия Гао — «высокий», ведь маньчжуры и жители Северного Китая, и правда, гораздо выше среднестатистического китайца.

Высокий Гао, как и многие политики его времени, начал свою политическую карьеру не со вступления в Компартию Китая, а на службе одного из полевых командиров Фэн Юйсяна, где позднее организовал мятеж, попытавшись создать свой собственный, но уже «красный отряд».

Работа Гао Гана шла бок о бок с председателем советского района Шэньси-Ганьсу-Нинся, по сути просоветского китайского государства на территории северной части нынешней провинции Шэньси, отцом Си Цзиньпина — Си Чжунсюнем, в официальных и неофициальных китайских биографиях которого этот факт, однако, умалчивается.

Гао Ган занимал посты гораздо выше председателя района, входя в политическое руководство армий и, очевидно, имея общий контакт с руководством СССР, прикрывающим свои азиатские тылы от продвижения японских войск.

Научившийся русскому языку Гао Ган чем-то напоминал Сталину самого себя в молодости — склонность к политическим интригам, избыточное внимание к женскому полу, которое в свое время даже стало причиной отстранения Гао с поста политкомиссара 46-й армии.

По мере приближения войск Мао Цзэдуна к районам Шэньси в провинции разыгралась серьезная политическая борьба — и Гао Ган, Си Чжунсюнь и Лю Чжидань (刘志丹), тогда фактический лидер этой группы, были арестованы в рамках партийной чистки, унесшей жизни более двухсот их соратников в советском районе. Возможно, именно факт неприязни Мао Цзэдуна к самостоятельной «шэньсийской группировке» сыграл ключевую роль в доверии Сталина к Гао Гану — теперь вождь мирового пролетариата был на сто процентов уверен в том, что Гао и Мао никогда не сойдутся вместе.

В 1996 г. Центральный военный совет КНР включил полководца ККА в список 36 военных деятелей Народно-освободительной армии Китая — этот год можно считать формальной отправной точкой восстановления претензий «шэньсийской группы» через пропаганду прошлого. После избрания Си Цзиньпина на пост заместителя председателя КНР, когда его будущее в качестве главы государства было определено, в сентябре 2009 г. имя Лю Чжиданя включается в список ста деятелей, внесших вклад в создание Нового Китая.

Как и в свое время Сталин, Гао был назначен на пост второго секретаря комитета по делам национальностей пограничного района Шэньси. В 1941 г. Гао Ган — первый секретарь Северо-Западного бюро КПК, де факто глава автономного китайского государства в составе вновь созданного КНР, а также ректор Университета национальностей Шэньси. В июне 1945 г. избирается в высший орган власти Компартии Китая и становится членом Политбюро ЦК КПК.

Вместе с ним по карьерной лестнице поднимается Си Чжунсюнь, а после начала советского наступления в Маньчжурии, которое сломило шею японской Квантунской армии в течение двух недель, Гао Ган перебирается на свою историческую родину в Маньчжурию, где его не без оснований начинают называть «королем Северо-Востока».

В Маньчжурии, в которой еще находятся мощные соединения Красной армии и вся ее многочисленная военная техника, происходит нечто невероятное: вместо портретов Мао Цзэдуна на улицах появляются тысячи портретов Сталина, Гао Ган назначается вторым человеком в правительстве Китая, заняв пост зампредседателя КНР, а также председателем Северо-Восточного Китая. На улицах Харбина можно увидеть только такое сочетание портретов: Сталин и Гао Ган.

В конце 1948 г. на совместной встрече Сталина, Лю Шаоци и Гао Гана последний открыто предлагает создать на территории Маньчжурии 17-ю Советскую социалистическую республику, включив ее в состав СССР. Неожиданный поворот, очевидно косвенно санкционированный самим Сталиным, повергает в шок китайскую делегацию. Гражданская война в Китае не закончена, идут кровопролитные бои частей китайской Красной армии с войсками Нацпартии Китая, в Кремле, Белом доме и Яньнани витают слухи о возможном разделении Китая на Северный и Южный, в котором останется законное правительство Чан Кайши. Вмешательство СССР в гражданскую войну в Китае может привести к столкновению СССР и США с использованием ядерного оружия. Гао Ган предлагает прикрыться советским суверенитетом для защиты одного из самых промышленно развитых районов Китая — Маньчжурии, на тот момент единственного крупнейшего индустриального района Северо-Восточной Азии наряду с Северной Кореей.

Однако шокированы не только члены китайской делегации — но и сам Гао Ган. По свидетельству очевидцев, Сталин после «неожиданного предложения», указывая на Гао Гана, ошибается и в речи называет его «товарищем Чжан Цзолинем» (张作霖) — именем маньчжурского милитариста, ставшего марионеткой в руках японского правительства. Сталин таким образом не только внешне поддержал стратегию «единого Китая», еще раз стравил Гао Гана с проамериканскими конкурентами в лице Лю Шаоци, но и утвердил свой безраздельный контроль над Гао Ганом.

Об инициативе Гао Гана тут же докладывают Мао Цзэдуну, он совсем скоро должен ехать в Москву на подписание Договора о дружбе и взаимопомощи, который предполагает для Китая советский «план Маршалла» — или индустриализацию Китая по советскому образцу. Мао Цзэдун не предпринимает никаких действий — в Маньчжурии, несмотря на шутку Сталина, надежным щитом стоят советские войска. По вопросам портретов Сталина, однако, собирается особое совещание ЦК, которое приказывает снять портреты отовсюду, кроме зданий советско-китайских предприятий и консульских учреждений. По пути в СССР Мао останавливается в Шэньяне, чтобы убедиться, что портреты Сталина сняты, однако находит город по-прежнему заполоненным изображениями «вождя мирового пролетариата». Возможно, именно предложением Гао о создании Маньчжурской ССР спровоцировано предложение самого Мао к Сталину включить Китай в состав СССР целиком и сделать две столицы – в Москве и Пекине, однако этот слух не находит официальных подтверждений.

После начала политического кризиса в СССР в 1951 г. и ухода Сталина с поста генерального секретаря КПСС Гао Ган, пользуясь бесконечным влиянием в армии и региональном руководстве КНР, без санкции Мао организует «Вход пяти коней в столицу» — партийное совещание руководителей региональных бюро, «красных генерал-губернаторов» в Пекине, в рамках которого Гао Ган становится руководителем китайского Госплана и фактически — руководителем альтернативного правительства КНР, которое обладало куда большими финансовыми ресурсами советской помощи, чем формальное правительство Китая.

В составе «пяти коней» — руководители партийных бюро Китая, в том числе соратник Гао Гана Жао Шуши и отец Си Цзиньпина Си Чжунсюнь.

«Пять коней» обрушиваются с критикой на план первой пятилетки и распределения финансовых потоков. Критика идет со стороны Лю Шаоци, Бо Ибо, отца главного соперника Си Цзиньпина на 18-м съезде Бо Силая, и Чжоу Эньлая. Мао, «духовный вождь» освобожденного Китая, сначала занимает позицию Гао Гана, провоцируя его к противодействию с «американской» группой Лю Шаоци, раздувая противоречия между бывшими полевыми командирами и партийными руководителями, находившимися в «белых районах» Китая — на территории, контролируемой Нацпартией Чан Кайши.

В момент наибольшего обострения борьбы Мао предает огласке «досье Гао Гана» — информацию, переданную Гао Ганом Сталину, содержащую внутриполитический расклад в КПК, в которой Гао обвиняет Лю Шаоци и других «новых демократов» в проамериканских позициях. Гао Ган, еще недавно кандидат номер один на роль преемника Мао, лишенный поддержки ушедшего в мир теней Иосифа Сталина, предстает в партии как «советский шпион».

2 февраля 1954 г., видя бездействие советского руководства, занятого борьбой за власть после смерти Сталина, группа из Чэнь Юня и Чжоу Эньлая выдвигает Гао Гану обвинения в сепаратизме и называет его «независимым королем». По официальной версии, Гао Ган кончает жизнь самоубийством 17 февраля 1954 г. СССР полностью теряет рычаг политического давления на руководство Китая, а в дальнейшем и сам Китай в качестве части советского индустриального комплекса, постепенно уступая его американским и японским корпорациям. Развязкой «потери Маньчжурии» становится окончательный вывод войск СССР в 1954 г. из Порт-Артура, территория полуострова передается под юрисдикцию КНР и известна как город Далянь[4].

Провал группы Гао Гана – Жао Шуши стал первым шагом к выходу КНР со всем своим будущим 1,5-миллиардным рынком из мировой социалистической экономической системы и, как следствие, к сворачиванию всего советского проекта, развалу СССР.

Дунбэй сегодня и вопрос о принадлежности Маньчжурии Китаю

Сегодня положение и будущее трех северо-восточных областей Китая неоднозначно как никогда: столкнувшийся с кризисом нефтяных цен и реструктуризации китайской экономики — угольного и сталелитейного сектора, — Дунбэй стремительно превращается в дотационный регион и обузу китайской экономики.

Такая трансформация тем более неприятна, что некогда самый густонаселенный район в центре Северо-Восточной Азии служил образцом индустриализации и главной базой влияния Российской империи, Японской империи, а потом центром индустрии и модернизации советского образца в Китае, впрочем как и соседняя с ним Северная Корея. В новых обстоятельствах, когда в России еще силен миф о китайской экспансии, исходящей от перенаселенного Северо-Востока, а внимание всего мира приковано к нестабильному режиму Северной Кореи, вооруженной ядерным оружием, китайский северо-восток может вновь незаметно превратиться в главный очаг геополитики современной Азии, каким он был в конце XIX века.

Как долго Маньчжурия была частью единого Китая? Вопрос далеко не самый однозначный, как это может показаться из династической истории Китая.

В 1636 г. на территории Маньчжурии создается династия Цин, которая с 1644 г., захватив Пекин, объявляет род Айсингьёро и династию Цин новой китайской династией, пришедшей на смену династии Мин. До этого времени Маньчжурия существовала как независимое государство, не входившее как административная единица в империю Мин (1368–1644). С 1945 года в Маньчжурии фактически находилось временное автономное правительство Гао Гана при поддержке советских войск. До 1945 г. в Маньчжурии действовала прояпонская администрация государства Маньчжоу-Го (满洲国, 1932-1945), а этнические китайцы, появившиеся здесь массово в конце XIX в., исполняли второстепенную роль. Таким образом, Маньчжурия является частью современного Китайского государства лишь с 1949 г., не считая короткого и формального периода 1911-1932 года, когда территория формально считалась частью Китайской Республики. Сегодня новое руководство провинции Хэйлунцзян идет по пути реставрации маньчжурского императорского наследия, воскрешая символы клана Айсингьёро, в частности переименовывая пограничные с Россией территории. Однако, не обернется ли возрождение маньчжурского национального достоинства куда более далеко идущими последствиями?

[1] Раздутый вокруг заявления миф имеет интересные исторические корни. Заявление Мао было сделано во время встречи с делегацией Коммунистической партией Японии, где китайская сторона солидаризировалась с японской по проблеме возвращения северных территорий. Широкая антикитайская пропаганда в СССР породила миф о том, что в современных китайских картах территория Дальнего Востока «открашена в китайский цвет». В действительности же в учебниках истории Китая территория современного Китая идентичная российским картам, за исключением исторических карт – империи Цин, Мин, Юань, где территорией династий является и остров Сахалин, и вся территория в том числе до Турции и Украины – в случае с династией Юань, входившей в состав государства монголов. Однако географической реальностью является то, что часть Курильских островов на китайских картах окрашена как территория Японии до сих пор и без исключения.

[2] 冯玉祥,уроженец современной провинции Хэбэй, корнями из современного Чаоху провинции Аньхой. Проводник интересов СССР на территории Китая в период гражданской войны на территории Северо-Западного Китая.

[3] Чэнь Юнь 陈云 – уроженец Шанхая, отец одного из бывших недавних директоров Банка развития Китая Чэнь Юаня 陈元

[4] На территории китайского мегаполиса Далянь ранее распологался русский город Дальний, получивший русское название из-за созвучия залива «Далянь вань» с русским словом. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Квототорговцы и экокартели: как мировое сообщество пытается продать Пекину чистый воздух

(без изменений) Квототорговцы и экокартели: как мировое сообщество пытается продать Пекину чистый воздух

Отнесенный ООН в 1992 г. к группе развивающихся стран, Китай, наряду с Индией и другими развивающимися странами с крупной долей выбросов углекислого газа в атмосферу, в настоящее время не обязан регулярно предоставлять отчет ООН о планах по сокращению выбросов CO₂, имеющий обязательный характер для индустриальных стран. Кроме того, Китай также не заключал обязательств по выполнению соглашений Киотского протокола — первого международного соглашения по сокращению выбросов парниковых газов, созданного по механизму международной торговли квотами. С 1992 г. утекло много воды, и сегодня Китай — вторая экономика мира, которая, однако, не спешит брать на себя экологические обязательства.

Треть мировых выбросов приходится на Китай

Китай является крупнейшим государством по доле выбросов углекислого газа в атмосферу: уже к 2009 г. годовой уровень выбросов CO₂ достиг 7,7 млрд. т — около четверти общемирового объема. В 2013 г. на страну приходилось около 60% выбросов углекислого газа всего Азиатского региона, в 2014 г. доля промышленного Китая составила 27% общемировых выбросов углекислого газа, что в разы превосходит догоняющую его Индию, доля которой составляет лишь 7%. Для сравнения: доля России — 5%.

Несмотря на это, за последние двадцать лет Китай предоставил лишь два доклада ООН о планах по сокращению выбросов, при этом последний из них был передан в организацию в 2012 г. с данными за 2005 г.

На фоне ухудшающейся экологической ситуации в стране политическое руководство Китая делает громкие заявления о намерениях улучшения ситуации: в сентябре 2015 г. во время встречи с Бараком Обамой председатель КНР Си Цзиньпин объявил о сокращении объема выбросов углекислого газа на единицу ВВП на 50–60% к 2030 г. по сравнению с уровнем 2005 г. В ноябре 2015 г. специальный представитель КНР по вопросам климатических изменений Се Чжэньхуа заявил о создании торговой площадки квот на выбросы парниковых газов в 2017 г. В пяти городах и двух провинциях Китая — Пекине, Шанхае, Тяньцзине, Чунцине, Шэньчжэне, провинциях Гуандун и Хубэй — уже открыты пилотные биржи (碳排放交易) по торговле квотами углекислого газа, общий объем торговли составляет 40,24 млн. т. Цена на тонну выброса колеблется от 20 до 50 юаней (200–500 руб.).

Торговля квотами на «чистый воздух» в рамках ООН представляет собой налог нового типа — экологический, который формирует также и новый рынок — рынок по торговле квотами на промышленное загрязнение. Угле- и нефтедобывающие страны, а также страны с развитой тяжелой промышленностью в перспективе должны будут выплачивать «экологическую дань» в пользу более развитых и экологически чистых стран, а также субсидировать правительства государств с абсолютным отсутствием тяжелой промышленности, к которым, например, относятся страны Африки.

До сегодняшнего дня Китай и Индия не брали на себя обязательств по сокращению выбросов, считаясь развивающимися странами. Однако статус второй экономики, которого добился Китай, обойдя по целому ряду показателей другие страны мира, в том числе и ряд стран ЕС, требует от него новых обязательств, в том числе и экологической ответственности перед миром. Нежелание Китая, на который приходится практически треть всех выбросов, платить поборы в цивилизованную Европу, очевидно, по сути является одним из ключевых вопросов, которые вызывают трения между ЕС и Китаем.

Среди выгодополучателей вследствие принятия Китаем обязательств развитой экономики в рамках Киотского протокола в первую очередь соседние Япония и Индия. Первая построила у себя современную атомную энергетику, на долю второй приходится лишь 7% выбросов CO₂. Именно Япония и Индия получат максимум от продажи своих квот загрязняющему атмосферу Китаю.

Впрочем, и внутри Китая есть свои квотокартели, крайне заинтересованные в нагнетании экологического вопроса и вопроса торговли квотами внутри страны, ведущие серьезное противостояние с угледобывающей отраслью, производителями стали, бумаги, цемента, а также сильными лоббистскими группами в китайской политике, которые сложились за последние 20 лет первичной индустриализации китайской экономики.

Чистый бизнес

Выгодополучатели этого бизнеса — провинции с самым чистым небом: Гуандун — центр атомной энергетики; Хубэй — место расположения гидроузла «Санься» самой большой гидроэлектростанции в мире «Три ущелья». В перспективе своими квотами может активно торговать провинция Шэньси — родина нынешнего генсека, в которой создается центр геотермальной энергетики. Еще одним бенефициаром торговли воздухом станут проекты экологически чистой энергии — тесно связанные с Госсоветом КНР компании солнечной и ветряной энергетики. Именно по вопросам торговли квотами от экологически чистых провинций и производств происходит тесный симбиоз крупнейших групп влияния в Китае. И поэтому экологическое ведомство до 2020 года находилось под плотным контролем Комсомола, как и вся «зеленая энергетика» Китая.

Сегодня суммарный объем торговли квотами составил 1,3 млрд. юаней — за 46 млн. т углекислого газа. Если учесть, что совокупные выбросы Китая в 2014 г., по оценкам ООН, составили около 10 млрд. т, то при цене квоты за тонну CO₂ от 20 до 80 юаней речь может идти о формировании рынка квот объемом от 200 млрд. до 800 млрд. юаней, что сопоставимо с рынком питьевой воды, табачным рынком или рынком продовольствия.

Учитывая, что квоты выдаются по весьма условным критериям, которые далеки от точности и совершенства, но близки к Госсовету КНР, определяющему критерии объема квот на то или иное предприятие, то экологическая политика становится не только средством масштабного извлечения прибыли, но и серьезным инструментом влияния на развитие экономики КНР, а также конкурентной борьбы предприятий Китая на внутреннем рынке.

Экологический картель в Китае имеет отчетливые черты принадлежности к политической группе китайского Комсомола и связанным с ней группам пекинского Университета Цинхуа и бывшим генсеком Ху Цзиньтао.

Один из министров охраны окружающей среды Чэнь Цзинин (2015-2017) – ныне мэр Пекина, избавляющий город от смога. Важно отметить, что до занятия поста министра защиты окружающей среды он три года работал ректором Университета Цинхуа и никогда не участвовал в какой-либо производственной работе за пределами университета. Этот же университет окончил Се Чжэньхуа, один из руководителей Комитета по реформам и развитию Госсовета КНР, который сегодня возглавлял китайскую делегацию в Париже в 2015 году.

Группа «комсомольцев» географически привязана к поясу реки Янцзы и проекту гидроэлектростанции в провинции Хубэй, последнюю курирует лично премьер Госсовета, также «комсомолец» Ли Кэцян. В вопросах «экологического строительства» тесно заинтересован целый ряд различных сил политической палитры Китая: здесь и «провинция чистого неба» и атомной энергетики Гуандун, и геотермальная провинция Шэньси, и ряд других сил.

Ключевую роль в лоббировании «экологического рынка» в Китае играют не только СМИ, не без оснований заявляющие об экологической угрозе, но и непосредственно Метеорологическое управление страны. Прогноз погоды тоже может стать элементом политического влияния — если вы также выставляете уровни экологической угрозы.

Погодой в Китае «управляют» «шанхайцы»: Управление метеорологии Китая на 2015 год возглавлял выходец из провинции Цзянсу Чжэн Гогуан, а Управление метеорологии Пекина — выходец из соседней провинции Чжэцзян Яо Сюэсян. Оба они работали в Нанкинском управлении метеорологии (провинция Цзянсу, Шанхай). Как и в случае с включением юаня в корзину МВФ, у шанхайцев наблюдается поразительная солидарность с международным сообществом по вопросам вовлечения Китая в орбиту международных обязательств в экологической сфере.

[1] http://south-insight.com/node/217828

[2] Сегодня министр защиты окружающей среды политически нейтральный Хуан Жуньцю 黄润秋, в то время как начальник парткома министерства и замминистра – одна из ключевых фигур Комсомола – бывший секретарь ЦК Комсомола, партийный секретарь обкома Аньхой Сунь Цзиньлун孙金龙. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Нераскрываемый «потенциал»: себестоимость добычи китайских углеводородов в три раза дороже мирового уровня

(без изменений) Нераскрываемый «потенциал»: себестоимость добычи китайских углеводородов в три раза дороже мирового уровня

В 2017 г. Министерство природных ресурсов КНР опубликовало информацию об огромных собственных запасах нефти и газа, разведанных и доступных для добычи в Китае. Тем не менее реальная себестоимость добычи вновь разведанных и известных ранее запасов значительно выше среднемировых цен, в то время как сланцевая нефть и газ Китая в три раза выше себестоимости добычи аналогичных ресурсов в США, что в практическом смысле делает эти запасы неизвлекаемыми в современных экономических условиях или требует колоссальных дотаций государства, на которые Китай не сможет пойти в условиях экономической стагнации.

Минресурсов КНР сообщило, что доступные для добычи запасы нефти и газа в Китае составляют 30,1 млрд. т и 50,1 трлн. кубометров, потенциальные и доступные для добычи запасы газа в Сычуаньской впадине на юго-западе Китая оцениваются в 20,7 трлн. и 11,2 трлн. кубометров, что в 3,8 и 3,3 раза выше значений, зафиксированных при предыдущей оценке. На шельфе Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей новый объем совокупных разведанных запасов оценивается в 20,8 трлн. и 12,2 трлн. кубометров.

Отложенная сланцевая революция

3 декабря 2015 г. на Международном саммите нефти и газа в Китае Минресурсов КНРзаявило о проведении третьего раунда тендеров на месторождения сланцевого газа, сообщив, что они пройдут в первой половине 2016 г., однако событие бесконечно откладывалось из-за «трудностей в реализации», которыми, по сути, оказалась недоступность для разработки месторождений в нынешних условиях.

Ранее, 3 ноября 2015 г., Минресурсов вынесло штрафы в отношении Sinopec и одной из энергетических компаний, «Хэнани», в размере 8 млн. и 6 млн. юаней соответственно за невыполнение обязательств по геологоразведке соответствующих районов добычи, у компаний также были сокращены площади разрабатываемых месторождений. Профессор Юго-Западного университета нефти провинции Сычуань Кан И-ли отметил, что «отправная точка неплохая, но в реальности компании столкнулись с большим риском вложений при большой себестоимости и низкой отдаче». Все это привело к ситуации, когда месторождение «было окружено», однако компании не стали его разрабатывать (围而不探).

Первый раунд распределения разработки месторождений прошел в Китае в июле 2011 г. В нем приняли участие CNPC, Sinopec, CNOOC, шэньсийская Yanchang, хэнаньская корпорация Meiwuqi, а синьцзянская Guanghui и сычуаньская Honghua не вошли в список участников. Наньчуаньское месторождение досталось Sinopec (渝黔南川; район Наньчуань на территории Чунцина и провинции Гуйчжоу), Сюшаньское месторождение досталось хэнаньской компании (渝黔湘秀山; район Сюшань на территории Чунцина, Гуйчжоу и Хунань), тендер на Гуйчжоуское месторождение не достался ни одной из компаний. Спустя три года, однако, Sinopec вложил в разработку месторождения 590 млн. юаней, или 73% от необходимого объема вложений, а хэнаньская компания Meiwuqi — 250 млн., или 51% от требуемого объема инвестиций. Согласно условиям тендера, компании были оштрафованы за недовложения на 5% от стоимости контракта.

Во время второго раунда тендеров в декабре 2012 г. было выставлено 19 месторождений. В тендере приняли участие в том числе и предприятия ненефтегазового сектора. К 2013 г. Китай добыл 200 млн. кубометров сланцевого газа, а к 2014 г. поставил смелую цель в 6,5 млрд. кубометров, однако данных о добыче к концу 2014 г. так и не поступило. Уже в «Стратегии развития энергетики на 2014–2020 годы» Госсовет понизил заявленную цель 12-й пятилетки (2011–2016) по сланцевому газу с 60 млрд. кубометров до 30 млрд. Реализовали ли предприятия цель увеличить выработку сланцевого газа в 150 раз за семь лет, широкой публике неизвестно.

Реальная причина проблем со сланцевой революцией в Китае — трудности в разработке месторождений. По словам сотрудника Центра стратегических исследований нефти и газа Юэ Лайцюня, бурение скважины в Сычуаньской котловине стоит 100 млн. юаней. В корпорации Sinopec также сообщили, что из-за неразвитости технологий бурения и сложной геологической структуры себестоимость бурения в Китае составляет 83 млн. юаней за скважину, что на 50 млн. юаней дороже, чем затраты на аналогичную скважину в США.

Несмотря на очевидную для всех специалистов отрасли невозможность реализации программы с «опорой на собственные силы» в нефтегазовом секторе, Минресурсов продолжает сотрясать воздух заявлениями о рекордных объемах разведанных в Китае «нетрадиционных нефти и газа», на извлечение которых в трудное для Китая время потребуется значительная поддержка государства.

[1] Глава Министерства земельных и природных ресурсов КНР — Чжан Шаонун (张少农), уроженец провинции Шэньси, замглавы обкома Комсомола провинции Шэньси, секретарь парткома района Циньчжоу провинции Шэньси (родина члена ПК Политбюро, бывшего главы отдела пропаганды ЦК КПК Лю Юньшаня). С 2007 по 2011 г. возглавлял орготдел обкома провинции Гуйчжоу. С 2011 по 2015 г. — замглавы Минресурсов, с февраля 2015 по март 2018 г. возглавлял ведомство. roles(reader-all)

Китайская власть - (без изменений) Глава парламента Ли Чжаньшу 栗战书

(без изменений) Глава парламента Ли Чжаньшу 栗战书

Крымская война и Опиумные войны 2.0

Как и после Крымской войны в середине XIX в., удар западных сил переносится с России на Китай, и сегодняшняя ситуация, которая разворачивается в Китайской Народной Республике, может быть охарактеризована как «Опиумные войны 2.0». Несмотря на все очевидные отличия цинского и нынешнего Китая, положение на структурном уровне крайне похоже и напоминает ситуацию XIX в., что, однако, не предопределяет аналогичный исход.

К началу XIX в. империя Цин, предшествующая нынешнему республиканскому строю в Китае, достигла пика своего экономического могущества, превратившись в первую экономику мира, на которую приходилось от 20% до трети мирового ВВП. Империя была не просто «сборочным цехом» или «крупнейшим рынком в мире», но крупнейшим экспортером на тот момент единственного продукта с высокой добавленной стоимостью — роскоши в виде фарфора, чая, шелка и других специфичных товаров востока. Регулируя экспорт через государственные корпорации при координации ордена иезуитов, служивших глазами и ушами цинского двора, империи удалось стать главным бенефициаром промышленной революции Запада — несмотря на то, что английские и голландские станки производили добавленную стоимость и расширяли европейскую торговлю, полученное от торговли серебро в конечном итоге оседало в руках цинской монархии, не без оснований возомнившей себя центром мира.

Торговля шла в убыток Европе, которая практически ничего не могла предложить Китаю, производившему все самостоятельно и, кроме этого, наглухо закрывшему все порты страны от контактов с иностранцами, кроме южнокитайского Гуанчжоу и российской Кяхты, а также российских караванов, приходивших в Пекин несколько раз в год. Европейский креатив в лице Адама Смита и Давида Рикардо, европейский фабрикант и согнанный со своих пастбищ уэльский скотовод, торговец тюльпанами в Амстердаме и вся просвещенная Европа, а также Америка и Индия — все это работало на большой золотой сундук «золотого клана» Айсингьёро.

Ситуацию решили переломить англичане, наладив нелегальный экспорт опиума в Китай и восстановив торговый баланс к 1833 г. Главными бенефициарами опиумной торговли стали гуанчжоуские (и их гонконгские филиалы), а потом и шанхайские наркококартели, Ост-Индская компания, а также Британская корона, у которой получилось через государство Тайпинов проломить в Южном Китае огромную щель для нелегальной торговли и тем самым полностью разрушить госмонополию и финансовую систему «первой экономики мира», став главным выгодополучателем от мировой торговли и, как следствие, мировым лидером. Последствием Опиумных войн стало создание на территории Китая нескольких режимов милитаристов, полностью зависимых от Запада и наркоторговли.

Несмотря на проходящую сегодня в Китае «метафетаминовую войну», китайский рынок платит дань западным производителям не потреблением наркотиков, которые поставляет на рынок Китая и даже экспортирует «отечественный производитель» в Гуандуне, а потреблением технологий — прежде всего в сфере электроники и компьютерных систем, а также зачастую через запредельные цены на углеводороды, от импорта которых почти полностью зависит Китай.

Делать прогноз о том, что Китай сегодня стоит на пороге «новых Опиумных войн», было бы слишком смело, однако нельзя не упомянуть о нескольких явных признаках, характерных для ситуации XIX в. и сегодняшнего дня. Прежде всего, с 2015 г. на фоне незначительного падения экспорта из Китая резко упал импорт западной продукции — в Китае наметилась тенденция на закрытие своего рынка, которая сохранилась и в 2020 году. Дисбаланс в торговле в свое время стал главной причиной подготовки Опиумных войн. В свою очередь, если раньше финансовые средства из китайской экономики выкачивались дорогой нефтью (до 50–60% нефти в Китае — это импорт) и зависимостью от чипов, то сегодня ситуация кардинально меняется, особенно с учетом того, что китайцам удалось путем рекордных штрафов принудить в 2015 году крупнейшего экспортера чипов Qualcomm разместить производство в провинции Гуйчжоу.

Последним и очевидным сходством является развернувшееся в Китае «неотайпинское движение» в лице различных сепаратистских сил в Южном Китае, а также группы «комсомольцев», активно выступающих за расширение участия западного капитала в судьбе китайской экономики.

Опиумные войны были тесно переплетены с историей Крымской войны середины XIX века: англо-французские торгово-промышленные корпорации не могли концентрировать усилия вооруженных сил одновременно на российском и китайском направлениях, поэтому удары по империям — наследницам Чингисхана чередовались. Российская империя оказалась более стойкой в сопротивлении Западу и менее важной с точки зрения оттока капитала, чем Китай, и основной удар западных сил обрушился на династию Цин, против которой Запад развернул настоящую гибридную войну, поддержав идеологически, информационно и материально христианское восстание тайпинов, унесшее жизни около 50 млн. человек, что сопоставимо с числом жертв Второй мировой войны.

По окончании Крымской войны англо-французская коалиция, в условиях полномасштабной гражданской войны, в которой оказалась цинская монархия, планировала захват северокитайской столицы Пекина и, вероятно, колониальную форму правления для Китая, распавшегося на северный и южный. От подобного сценария Китай спасла позиция России, которая, по официальным источникам, предоставила Китаю вооруженную помощь и предотвратила захват столицы страны англо-французской коалицией. В реальности речь идет о полномасштабном участии России в отражении западной агрессии в отношении Китая. Участие России могло быть настолько масштабным и глубоким, что факты о нем не публикуются и сейчас, спустя 150 лет. Вряд ли удар по Пекину можно было бы предотвратить «дипломатическими переговорами» и «обозом с оружием», который, согласно дипломатическим байкам, привез граф Игнатьев в Пекин.

«Свой тигр» Ли Чжаньшу

Ли Чжаньшу (栗战书), чей фамильный иероглиф «Ли» переводится как «Каштан», а имя Чжаньшу — как «письмо об объявлении войны», внук известного «красного губернатора» — замгубернатора провинции Шаньдун Ли Цзайвэня (栗再温; 1908–1967), который также был уроженцем уезда Пиншань провинции Хэбэй и не был коренным шаньдунцем. Дед Ли Чжаньшу занимал ряд должностей в административно-хозяйственном аппарате освобожденных районов и погиб во время Культурной революции на посту заместителя губернатора провинции Шаньдун, видимо столкнувшись с давлением «шаньдунской группы» во главе с Кан Шэном. Все родственники Ли Чжаньшу принимали активное участие в антияпонском освободительном движении на стороне Компартии Китая и Народно-освободительной армии.

Ли Чжаньшу — потомок красной военной аристократии, дед его будто бы начинал при коммунистах пастухом, а в реальности, как и в истории послереволюционной России, «пастухами» делались сыновья и внуки казачьих атаманов, верно служивших царю. Такая же биография и у Си Цзиньпина, отец которого Си Чжунсюнь начинал в войсках милитаристов Шэньси. Дед Ли Чжаньшу был убит во время культурной революции, а сам Ли Чжаньшу, как и Си Цзиньпин, подвергся унижению и был изгоем на протяжении около десяти лет. Хорошая закалка для здорового чувства политической ненависти к оппонентам.

С Си Цзиньпином, к слову, Ли Чжаньшу связывает очень длительное совместное прошлое: 33-летний Ли Чжаньшу в 1983 г. занимает должность районного секретаря уезда Уцзи провинции Хэбэй — соседний уезд Чжэндин возглавляет будущий генеральный секретарь.

Враг «шанхайской группы»

Годы Культурной революции миновали, и Ли Чжаньшу, окончив вечерний (по-китайски — ночной) финансовый институт, как и многие дети репрессированной старой гвардии, начал достаточно быстрое движение по карьерной лестнице: занял позицию главы райкома в китайском «Подмосковье» — окружающей Пекин родной провинции Хэбэй, а к концу 1990-х гг. попал в обком этой провинции. Здесь карьера еще молодого политика могла закончиться навсегда: между членом обкома Ли Чжаньшу и первым секретарем провинции Чэнь Вэйгао (1933–2010), членом группировки «шанхайца» Цзян Цзэминя, а также «молодым главой налогового ведомства» Ли Чжэнем (казнен в 2003 г.) произошел серьезный конфликт, из-за которого дальнейшее будущее Ли Чжаньшу уже второй раз оказалось под вопросом.

Однако опального Ли забирают в Шэньси, родную провинцию нынешнего генсека Си Цзиньпина, где он становится образцовым мэром столицы провинции Сиань, сделав ее центром будущего «Шелкового пути», а в дальнейшем занимает пост замгубернатора провинции (2002–2003). При «комсомольском» генсеке Ху Цзиньтао карьера врага «шанхайцев» развивается с прежней скоростью: заместитель губернатора Шэньси перемещается в приграничную с Россией провинцию Хэйлунцзян — так по-китайски называется Амур, «река Черного дракона», — там при Ху Цзиньтао занимает должности замгубернатора и второго секретаря провинции (повышение по партийной линии), а к моменту утверждения Си Цзиньпина официальным преемником Ху Цзиньтао становится губернатором Шэньси. В этой должности он проработал долгие семь лет, успев понять сложную специфику в том числе и китайско-российских приграничных отношений.

В биографии Ли Чжаньшу есть «комсомольское пятно», на котором часто спекулируют комментаторы, стремящиеся повлиять на отношения Си Цзиньпина и Ли. В период работы в Хэбэе Ли Чжаньшу в течение нескольких лет возглавлял местный обком Комсомола. Важно, что на своем посту в Комсомоле – Ли Чжаньшу был «белой вороной» — он единственный открыто заявил свой протест действиям молодежи на Тяньаньмэнь в 1989 году, что, возможно, стало «билетом» в будущее для политика. Таким образом, Ли не является прямым протеже Ху Цзиньтао, хотя, с другой стороны, и сохраняет некоторые связи с Комсомолом Хэбэй и Шаньдун.

В Хэйлунцзяне высокого северного китайца (рост Ли Чжаньшу 180 см, рост Си Цзиньпина также 180 см), который любит борьбу, приняли, судя по всему, хорошо, тем более что большинство переселенцев в Хэйлунцзян являются выходцами из близкой к Ли Чжаньшу провинции Шаньдун.

С момента утверждения Си Цзиньпина как будущего преемника Ху Цзиньтао в 2009 г. карьера Ли Чжаньшу развивается стремительно: не по правилам, еще не будучи назначенным членом Политбюро, он занимает должность первого секретаря самого бедного и «самого красного» региона Китая — провинции Гуйчжоу (там заставят расположиться в будущем американский производитель микрочипов Qualcomm), прямо под боком у будущего главного оппонента Си Цзиньпина на 18-м съезде Бо Силая, мэра Чунцина. Здесь в это же время находится будущий глава Сухопутных сил Ли Цзочэн в ранге замкомандующего Чэндуским военным округом. Не исключено, что две эти фигуры, которые одинаково пострадали от группы «шанхайцев», сыграли ключевую роль в предотвращении государственного переворота, готовившегося в 2012 г. Бо Силаем и его протеже Чжоу Юнканом. Последние, как предполагается, имели прямую связь с Шанхайской группой.