Кровавый шантаж

Глава 3

Джеральд Окариме, прямо скажем, красотой не отличался. Конечно, у него, как и у прочих людей, были глаза, уши, нос и рот… Но если вы ищете в лицах благообразия и правильности черт, то облик этого человека вашей симпатии определённо не вызвал бы: физиономия, слепленная будто наспех и кое–как, облысевший череп с жалкими остатками волос, нелепые уши, торчащие в стороны будто локаторы. Одним словом, внешностью своей он походил на субъекта, как говорится, мешком из–за угла треснутого… Во время гражданской войны Окариме был офицером в армии мятежников, дослужился до полковника. Когда война подходила к концу, он сорвал свои знаки отличия и сменил военную форму на штатскую одежду, чтобы избежать поимки и суда. Смешавшись с толпой гражданских лиц, он, повинуясь лишь собственному чутью, устремился в Порткано.

С той поры Джеральд Окариме немало преуспел.

В преступном мире Порткано он стал четвёртым человеком, и одному дьяволу известно, чего стоило это возвышение. Целеустремлённый, жестокий и беспощадный, Окариме метил ныне на третье место в подпольной иерархии. Нет, собственноручно он теперь никого не убивал — прошли те времена. Всю грязную работу делали его расторопные подручные — такие, как Ральф.

И в материальном отношении дела Окариме шли неплохо. Настолько неплохо, что имел он гараж с четырьмя шикарными автомобилями (особенно хорош был синий «феррари»), имел громадный особняк в Порткано на улице Одудува и ещё два дома в разных концах страны — убежища для своих молодчиков–мокрушников, которые там отлёживались, сбивая со следа полицию. Было у Окариме и особое пристрастие на досуге — свинг.

Отдыхая от дел, он уединялся и, включив аппаратуру на полную мощность, слушал любимую музыку. Он испытывал особенное удовольствие, когда грохочущие ритмы штурмовали его барабанные перепонки.

— Ты говорил, здесь музыкой любят баловаться? —

спросил Ричард, посматривая на закрытую дверь, откуда нёсся джазовый рёв.

— Ты не глухой, чего переспрашивать? — огрызнулся Ральф.

Ричард метнул на дружка колючий взгляд. Они находились в особняке Окариме, в богато обставленной комнате — приёмной. Они сидели здесь уже минут двадцать, ждали вызова. Музыка грохотала так, будто прямо здесь, в комнате, наяривал большой эстрадный оркестр. Ральф сказал, что у босса, мол, хобби такое, думал Ричард.

Ничего себе хобби! Д а от такой «музыки» оглохнешь в два счета. Даже здесь, за несколькими дверями, Ричарду было не по себе. Он нервничал.

— Я-то не глухой.

Приятели смерили друг друга взглядами. Оба были раздражены.

— Ну, допустим, я повторю: хобби у него такое, хобби. Ну и что дальше? Пойдёшь его остановишь, что ли? — проговорил Ральф нехотя.

— Очень надо мне его останавливать. Но вот что я скажу: тот, кто слушает такой грохот, явно со сдвигом, а я со сдвинутыми не работаю.

Ответом Ральфа был жёсткий взгляд.

— Мой тебе совет, приятель: не нарывайся. Если б кто другой тебя слышал — считай, нет тебя в живых.

Так и запомни.

— Черта с два нет в живых! — вскинулся Ричард.

Вскочив, он стал ходить по комнате взад–вперёд.

По прошествии нескольких минут рёв наконец оборвался. Ричард замер на месте и вопросительно посмотрел на Ральфа. Тот молчал — ждал, как видно. Вдруг из стены за спиной Ричарда пронзительно затрезвонил звонок. Ричард вздрогнул. Ральф поднялся и мотнул головой:

— Ну, пошли.

— Черт подери! — усмехнулся Ричард. — Держу пари, эта старая образина с самого начала знала, что мы тут дожидаемся.

Ральф, обернувшись, беззлобно заметил:

— Предупреждаю, Рик: с этой минуты, если ляпнешь что лишнее, пеняй на себя.

— Иди к черту.

Для встреч и совещаний Джеральд Окариме имел в своём особняке специальный зал. Здесь принимал он своих «лейтенантов», отсюда правил «империей». Однажды побывавшему здесь трудно было забыть это необычное помещение: пол, устланный блестящим чёрным паласом, кроваво–красный потолок, синие стены, диковинное, будто в подводном царстве, освещение.

Всякий впервые сюда входивший как бы окунался в темень и застывал у порога, ошеломлённый и сбитый с толку. Когда глаза привыкали к сумраку, вошедший начинал различать посреди комнаты очертания большого стола со стульями вокруг. В слабом, мерцающем освещении не угадывались цвета, детали обстановки, не видно было, сидит ли кто на стульях. Во главе стола в особо сконструированном кресле с высокой спинкой располагался сам Окариме. Ричард пытался разглядеть лицо сидящего, но, сколько ни силился, оно растворялось в игре теней. Он знал босса лишь по мрачной репутации, связанной с его именем, и почувствовал, что надо собрать себя в кулак — наступил решающий момент.

— Мистер Стонберд, — заговорил Окариме. — Я про следил ваш жизненный путь и вынес о вас благоприятное впечатление, самое благоприятное. Знаете, во время здешней войны мы с вами в одном подразделении были. — (То была ложь, которую Ричард проверить не мог.) — Вы проявили себя молодцом, мистер Голдстоун, когда из плена бежали. — (Настоящая фамилия Ричарда была Голдстоун.)

У Ричарда внутри похолодело. Вот как. Ральф предупредил, что им известно о его армейских похождениях, но… в армии мятежников Ричард пробыл всего два месяца, он был уверен, что от их подразделения никого не оста лось, все погибли. Значит, спасся тогда не он один. Нет, в Нигерии тюрьма ему не грозит — правительство не будет наказывать за участие в давно прошедшей гражданской войне. Хуже другое: это разоблачение может стать известным британским властям, одно разоблачение потянет за собой другое! Ричарда прошиб пот. Почва уходила у него из–под ног. Он лихорадочно пытался сообразить, какую линию поведения избрать, но все выходило плохо.

Так и не найдя подходящего ответа, он счёл за лучшее промолчать.

— Меня восхищает ваша бесхитростная простота, мистер Голдстоун… Или, может, это не простота вовсе и вы хотите себя выдать за эдакого белокрылого ангелочка? Что ж вы не заявите, приличия ради, что не пони маете, о чем это я толкую? Стоит иной раз и соврать… — Окариме усмехнулся.

В наступившей тишине было слышно дыхание присутствующих и лёгкое гудение кондиционера. Ральф сидел напротив, не спуская с Ричарда глаз, взирая на дружка, как играющий кот на игрушечную крысу.

Ричард решился наконец. Набрав в лёгкие воздуху, он заговорил: — Я хочу, чтобы между нами не было непонимания, мистер Окариме. — Ричард подался вперёд. Ральф предостерегал его, но плевать на предостережения, решил он. Ричард никогда не совал нос в чужие дела и в свои совать не позволит! — Я думаю, — продолжал он, — нам не стоит ворошить былое: что было, то было.

У всех нас есть в прошлом кое–что, вы тоже, должно быть, не ангел, мистер Окариме. Мы беседовали с Ральфом у меня дома, он намекнул кое на что — я заинтересовался. Если вы предложите что–то разумное, стоящее, я войду в игру. Но не думайте, что меня можно принудить угрозами, этот номер не пройдёт!

Ричард заметил, как напрягся его дружок, сидящий напротив. Предатель, мысленно рявкнул Ральф. Этот идиот Рик явно нарывается на неприятности. Говорить с Окариме в таком тоне! Окариме такое не спустит. Ральф замер, ожидая развязки. Над столом повисла тишина.

Помедлив, Окариме нарушил молчание:

— Вы отчаянно смелый человек, мистер Стонберд…

Но с чего вы взяли, что я не могу вас в угол загнать?

У меня материала на вас предостаточно.

— Ответ простой, мистер Окариме, скажу, что думаю.

На ваши угрозы я тоже могу ответить угрозой. Что помешает мне сообщить о вас в полицию? Любой суд найдёт, за что вынести вам приговор.

Снова последовало напряжённое молчание. Окариме произнёс:

— Так вот вы о чем, мистер Стонберд… Но в таком случае у вас едва ли есть шанс… выйти отсюда живым.

— Ещё бы! Важно, однако, вот что: я вхожу в игру потому, что решил это сам, до нашего разговора, а не потому, что испугался угроз.

— Понимаю… — проговорил Окариме. И, помолчав, продолжал: — Поверьте, мистер Стонберд, у меня как гора с плеч свалилась. Знаете ли, я люблю сначала ударить в поддых — для простоты жизни, но на этот раз я, может, и просчитался… чуть–чуть. Извините, если доставил вам несколько неприятных минут… мистер Стонберд.

Тут Ральф, к изумлению своему, увидал, как босс протянул Ричарду руку, протянул для рукопожатия.

Бог ты мой! Неслыханное дело!

— Вы решили вступить в мою организацию, так будем друзьями, будем делать общее дело.

Окариме нажал невидимую кнопку в подлокотнике кресла. В стене позади Ричарда открылась дверь, и в зал вошли четверо.

— Прошу садиться, джентльмены, — бросил Окариме, обращаясь к вошедшим. И повернулся к Ричарду: — Шестьсот пятидесятый введёт вас в курс дела. До свидания!

В следующий миг его кресло обернулось на 180 градусов и стало погружаться в пол. Через секунду–другую оно исчезло.

Джек Кленц собрался ехать в порт и уже надвинул на лоб шляпу, когда вдруг задребезжал телефон. Подходить к телефону было неохота — Джек спешил. Но в последний момент всё–таки решил снять трубку — мало ли что. Поговорю коротко, и все дела, подумал он. Но, услыхав знакомый голос Фрэнка Одоло, начальника уголовной полиции Порткано, Джек пожалел о своей опрометчивости. Однако он с ходу дал понять, что к долгим разговорам не расположен.

— Здравствуйте, шеф, в чем дело?

— Бросьте, Джек, не будьте букой. Вы не любите, когда звонят домой, знаю. Но я не смог застать вас в вашем бюро — два раза звонил. Там мне сказали, что вы со вчерашнего дня не появлялись. Что там у вас происходит?

— Не совсем понимаю вопрос, шеф. — Усмехнувшись, Кленц поморщился от резкой боли — прошлой ночью в схватке с тремя головорезами он пропустил два мощных удара в лицо. — Я еду сейчас в порт, тороплюсь. До свидания. — Произнося слова прощания, Кленц не собирался обрывать разговор, просто ещё раз хотел дать понять, что очень спешит.

— Джек, не вешайте трубку! — предупредил Фрэнк

Одоло. — Тут одно дело всплыло, важное дело, но разговор сугубо конфиденциальный, понимаете?

— Не понимаю. Я же сказал, что еду в порт; какие у меня там дела, вы знаете. Если…

— Джек, вот что, — прервал его Одоло. — Будьте дома, я еду к вам… — В трубке щёлкнуло, разговор был закончен.

Кленц едва сдержался, чтобы не выругаться вслух.

Экую свинью подложил ему давний друг, такого поворота

Кленц никак не ждал.

Швырнув трубку на рычаг, он задумался. Дело конфиденциальное, сказал шеф. Конечно, Кленц волен посту пить как угодно, он может сию минуту сесть в машину и рвануть в порт. Но шеф вроде просит помочь, и отказать ему Джек никак не может — Фрэнк Одоло тоже не раз по–дружески помогал ему.

Он прикинул, сколько времени придётся ждать. Если шеф с шофёром и тот помчит кратчайшим путём, они будут здесь минут через пятнадцать. Но Одоло, скорее всего, сам сел за руль и едет без сирены, стало быть, будет минут через двадцать, не меньше. Делать нечего. Пожав плечами, Кленц снял шляпу и расположился ждать.

Фрэнк Одоло появился в дверях, когда Кленц набирал номер своего сыскного бюро. Джек положил трубку, взглянул на часы.

— Привет, Джек.

— Привет, шеф. — Кленц посмотрел в окно и увидел служебную полицейскую машину, около неё шофёра.

— Да, я не один, — заметил Одоло, перехватив взгляд

Кленца. — Спешил, чтобы не упустить вас.

— Понятно. Так что стряслось?

— Фрэнка Джиринде знаете — менеджер из «Голден ойлз»?

— Знаю, но близко не знаком.

— Пока ларчик не вскрыт, дело, как я говорил, должно остаться сугубо между нами.

— Джиринде попал в передрягу?

— Что–то вроде… Давайте сядем, Джек. Джиринде позвонил мне сегодня около полуночи — мы с ним друзья, вы знаете? — (Кленц кивнул.) — Так вот, он был сам не свой. Вчера у него похитили сына. Ну, как у них принято, сразу угрозы: если обратишься в полицию, сына убьём и всей твоей семье каюк.

— Что и следовало ожидать, — заметил Кленц, потирая саднящую челюсть. Да, случай серьёзный: похищение, шантаж с угрозой убийства! — А что ещё известно?

Требуют выкупа? И как все произошло?

— Ну, по телефону много не расскажешь. А началось все с того, что какой–то тип позвонил ему на работу.

Одоло рассказал Кленцу то, что стало ему известно.

Некоторое время оба сидели молча, размышляли.

— Ну, что надумали?

— Да ничего пока, — отозвался Кленц. Когда сталкиваешься с похитителями–шантажистами, подумал он, помни, что это беспощадные и расчётливые мерзавцы.

Он взглянул на часы. — Вы сказали, тот тип звонил Джиринде ещё раз, уже после похищения?

— Да.

— Тогда, похоже, дело не в выкупе, — заметил Кленц. — Джиринде встречается с ним сегодня утром?

— Да, так он сказал. — Одоло подался вперёд. Он по своему обыкновению недоверчиво поглядывал на друга, не в силах предугадать ход его мысли. — Ну говорите, говорите, что вы там надумали?

Кленц помедлил.

— По правде сказать, немного. Положение, похоже, дрянь, по крайней мере пока. Мы даже не можем взять под охрану семью — это будет замечено похитителями. Накрыть их во время встречи с Джиринде тоже не можем — не успеем. Сейчас восемь тридцать пять, пока до «Голубого лебедя» доедем, будет начало десятого, а их встреча, наверное, надолго не затянется. — Кленц помолчал мгновение. — У вас в тех местах есть люди?

Одоло кивнул:

— В самом «Голубом лебеде». Двое. В последнее время гостиница стала настоящим притоном, мы хотим докопаться — почему. Но что вы предлагаете? Неужели предпринять что–то прямо во время встречи? По–моему, это опасно.

— Выбирать не приходится. Свяжитесь с этими людьми. Если они знают Джиринде в лицо, они смогут выявить и контрагента. Хорошо бы для начала заполучить приметы этого типа.

— Джек! Но я же вам сказал, что дело пока неофициальное, понимаете? Мы не имеем права втравлять в него других. А если провал и все откроется?

— Придётся рискнуть, шеф, другой зацепки у нас нет.

Несколько мгновений друзья молча поглядывали друг на друга. Наконец Одоло, пожав плечами, с видимой неохотой поднялся и направился к телефону.

Имена агентов, внедрённых полицией в отель «Голубой лебедь», были Марк Эдибо и Франциска Гунбато. Ни тот, ни другая внешне ничем не выделялись среди обслуживающего персонала огромного гостиничного комплекса.

В восточном крыле отеля располагались своего рода меблированные комнаты, в которых могли проживать также работавшие в гостинице женщины. В одном из таких номеров и обитала Франциска Гунбато, или Франц, как звали её подружки. Время от времени к ней захаживали посетители, ищущие плотских утех. И время от времени среди них попадались полицейские агенты, уносившие с собой составленные ею донесения. Говорят, что, если ведьма хороша собой, люди забывают, что она колдовать умеет, и видят в ней обольстительную красотку, и только. Франциска была так красива, что никому и в голову не приходило в чем–то подозревать её.

В «Голубом лебеде» она, казалось, чувствует себя как рыба в воде.

Сведения, посылаемые Франциской, в некоторых случаях были неожиданны и удивительны. Так, например, она сообщила, что Рафаэль Сотоми, считающийся, по всеобщему убеждению, хозяином «Голубого лебедя», владеет отелем лишь номинально, настоящим же хозяином заведения является небезызвестный Джеральд Окариме.

Марку Эдибо было двадцать четыре года. По окончании полицейской школы в Кадуне на севере страны он был направлен на работу в Порткано. «Злачная» жизнь в таких огромных городах явление непростое, и её пружины, как правило, скрыты от глаз. Чтобы повысить эффективность сыска в этом отношении, система слежки должна быть особой. Именно поэтому в полицейской школе будущих агентов обучали самым разным гражданским профессиям, и Марк получил подготовку официанта. В этой роли он и внедрился в отель «Голубой лебедь», и притом без особого труда. Поначалу, правда, метрдотель отказал ему — у Марка, мол, нет опыта работы, а гостинице требуются асы своего дела. Но Марк протянул руку с приличным подношением, метрдотель, переменившись в лице, обещал подумать и помочь. И сдержал обещание — через неделю в гостиничном ресторане появился новый официант.

Когда мягкий, вкрадчивый голос попросил позвать к телефону М арка Эдибо, девушка на коммутаторе была озадачена: кто это, Марк Эдибо?

— Я попробую найти его. Что–нибудь передать?

— Меня зовут Зелкану. Если Марк сможет, пусть позвонит. На случай, если он забыл, мой номер —20060, добавочный «Ф».

Номер, записанный девушкой, был номером телефона в доме, где жила тётушка Фрэнка Одоло. Зелкану было кодовое имя. Когда оно произносилось без «у», это означало, что Марк должен позвонить шефу. Если же на конце появлялось «у», позвонить следовало срочно.

Марк как раз входил в зал ресторана, и метрдотель, окликнув его, сказал, чтобы он подошёл к телефону, что на столике в углу; ухмыляясь, он предостерёг молодого официанта: смотри, не очень–то с ней, это моя девушка, понял?

— Алло, — послышался в трубке мелодичный голос телефонистки.

— Здравствуйте. Я Марк. Чем могу служить?

— Вас просили позвонить, у меня записан номер телефона и имя. Зайдите.

— Спасибо. Буду через минуту.

Марк положил трубку. Метрдотель, как и следовало ожидать, не спускал с него глаз.

— Можешь идти, но смотри — побыстрей.

И не забывай…

Марк поднялся на второй этаж. В небольшой телефонной помещалось коммутаторное устройство современного образца, два стула, на одном из них лежала кукла.

Когда Марк вошёл, телефонистка разговаривала с абонентом. Она вопросительно взглянула на него, потом жестом попросила подождать.

— А, вы и есть Марк, — сказала она, положив трубку.

Она выудила бумажку с именем и номером телефона. — Этот человек просил, чтобы вы позвонили.

— Понятно. Будет время, позвоню. Спасибо.

Было без нескольких минут девять, когда Марк, улучив момент, вышел на улицу и зашагал к телефону–автомату за углом. Он позвонил не по тому номеру, который был записан на бумажке, но прямо в кабинет Фрэнка Одоло.

Там ему сообщили, где находится шеф. Марк набрал номер Джека Кленца.

Когда в доме Кленца задребезжал телефон, хозяин дома и Одоло наперегонки ринулись к аппарату. Они ждали звонка уже двадцать минут, вскакивая и бросаясь к телефону всякий раз, как он подавал голос. Кленц оказывался расторопнее шефа, но трижды его ждало разочарование — звонок был «не тот». Одоло сел в кресло и с беспокойством наблюдал за Кленцем.

— Алло. Что вам угодно? — Начиная разговор по телефону, Кленц никогда без нужды не назывался.

— Здравствуйте. Я хочу поговорить с продавцом, с Зелканом… Можно его позвать?

Кленц жестом пригласил Одоло к телефону.

— Здравствуйте, Руфус… Слушайте внимательно, — начал тот, убедившись, что говорит с Марком. — Вы знаете в лицо Фрэнка Джиринде?

— Да, сэр.

— Отлично. Я должен был встретиться с ним у «Голубого лебедя» в девять утра. Но прийти не смогу. Возникли кое–какие осложнения. На встрече будет третье лицо.

Я этого человека не знаю. Он–то нас и интересует…

Фрэнк Джиринде подрулил к свободному месту на автостоянке, но из машины выходить не стал — неподвижно сидел, усталый, с ватной от бессонницы головой. Минувшей ночью он так и не сомкнул глаз, без конца прокручивая в уме ситуацию. Да, Джейн не советовала пока обращаться к полиции, но чем больше он думал, тем яснее сознавал, что поступил верно. Вот и теперь он снова принялся перебирать все «за» и «против». Фрэнк

Одоло, которому он звонил ночью, задавал вопросы по существу, такие же вопросы задал бы и сам Фрэнк, окажись тот на его месте. Да, Одоло человек умный, что и говорить, глупости, стало быть, не сделает. Но что он предпримет? Тип, шантажировавший Фрэнка по телефону, тоже, кажется, не глуп. А если эти негодяи узнают, что он звонил начальнику полиции, все кончено. «Кровавую баню устроим тогда всему твоего дому» — вот ведь что пообещали. Сердце снова сжалось от ужаса. Он уехал из дома, оставил жену с детьми без всякой защиты! На произвол бандитов! Фрэнк попытался сообразить, а мог ли он поступить иначе, но для усталого мозга эта задача казалась непосильной. Нет–нет, иначе он поступить не мог. Призови он полицию для охраны дома, смертельная опасность нависнет над его сыном. Нет, так не годится. Он твердил теперь себе, что сделает все, что от него ни потребуют, и все кончится хорошо. Ему возвратят сына. Он во что бы то ни стало должен добиться этого.

Фрэнк взглянул на часы на приборном щитке. До девяти ещё несколько минут, ещё есть время, можно посидеть в машине. Ему вспомнились слова жены: «…дашь слабину, пощады от них не жди».

Марк решил выйти на улицу через боковые воротца в цветочной изгороди, которые располагались между автостоянкой и восточным крылом гостиничного комплекса, ими пользовались в основном служащие отеля. Как только он миновал их, его тренированный глаз сразу стал отмечать мельчайшие подробности уличной суеты.

В своё время его учили даже читать газету с большого расстояния. Марк постарался расслабиться, сбросить напряжение. Затем повернул налево, намереваясь обогнуть восточное крыло здания, и в этот момент приметил, как из одной автомашины вышел человек.

Вокруг было много других людей и других автомобилей, но профессионалы научены мгновенно выделять нужное среди массы ненужного. Он заметил, что человек, вышедший из автомобиля, не кто иной, как Фрэнк Джиринде. Сердце учащённо забилось. Марк наблюдал, как

Джиринде медленно, но верно шагает к центральному входу в отель. Немного не дойдя до дверей, он остановился. В нескольких метрах от него, в тени дерева, был припаркован «пежо 504». Чуть помедлив, Джиринде на правился к машине. Подойдя, склонился к окну и, кажется, перебросился несколькими словами с сидящим внутри.

Сам того не замечая, Марк двинулся вперёд — ближе к месту, где стоял «пежо». Ещё немного, и он увидел человека, с которым переговаривался Джиринде. Это был европеец. Джиринде подался назад, дверца машины распахнулась, и он сел внутрь. «Пежо» резко рванул с места и быстро скрылся из виду.

Похоже, встреча Джиринде с иностранцем продолжится в другом месте, подумал Марк. Ладно, он позвонит шефу и отчитается о том, что видел. Преследовать «пежо» он не в состоянии, да и не вправе. Марк двинулся назад в гостиницу, и тут его кольнула неприятная мысль. Задумавшись, он остановился. Почему они изменили место встречи? Может быть, потому, что узнали, что ими интересуется полиция? Не исключено тогда, что пронюхали и о нем!