Крылатый лев (СИ)

Глава 10

— Когда я услышал, что к Лиону не спустился Крылатый Лев, поначалу решил, что это злобная выдумка Колдуна. Ведь я прочитал немало книг, но нигде — ни в новых энциклопедиях, ни в свитках, ни в скрижалях, не находил ни строчки о том, что в назначенный день к человеку может не прилететь облако. Потом я понял, что это правда, — и был весьма озадачен. Пытаясь найти странному факту разумное объяснение, я, признаюсь, тоже вспомнил ту ночь, когда ты, Вадим, стоял на пороге своего дома, готовый в клочки растерзать каждого, кто приблизится к твоему младенцу.

— Что было, то было, — кивнул отец.

— Но я не верил россказням о бродячих призраках. Разве я не знаю тебя? Разве я не знаю Лиона? После встречи с Колдуном у меня разболелась голова. Я лег в постель, но никак не смог заснуть, — все думал о тебе, Вадим, о Лионе и Крылатом Льве. Наконец я поднялся и среди ночи отправился в библиотеку при школе — ты знаешь, как много там книг. Мне хотелось понять, что же происходит. Но еще больше хотелось помочь тебе.

— Рад, что ты на нашей стороне, — отец отозвался благодарно, но еще настороженно.

— Я всегда на стороне разума. Правда, когда я пришел в библиотеку и зажег лампы, голос разума заявил мне, что я могу провести среди старинных фолиантов не остаток ночи, а остаток жизни. Легче отыскать золотую песчинку в океане, чем три нужные строчки в бесчисленном скоплении книг. Пожалуй, я бы и сейчас глотал книжную пыль, если бы не мой Фиолетовый Филин. Он удивительный! — в голосе Учителя эм Марка зазвенели ласковые нотки, а Филин, выпорхнув из его кармана, живо пересел на плечо. — Я не знаю, каким образом, но Филин понял, что я ищу! Он подлетал к определенным книгам, и, когда я снимал с полки тот или иной том, открывал нужные страницы. Некоторые книги были написаны на нашем языке, другие — на гномьем, великаньем или синегорском… Не зря же я заставляю школьников учить иноземную речь! Бывают случаи, когда знание языков может спасти жизнь!

— И что же вы узнали? — решился спросил я, чтобы поскорее перевести разговор со скользкой лингвистической темы.

— Кое-что узнал… Нам ведомо, что облака прилетают с Облачного пика, который возвышается возле Чужедальней Гномьей слободки. Но вряд ли кто-то знает, что у облаков есть Повелитель. Это он решает судьбы. Он определяет, когда облака должны отправиться в путь.

— Надо же! Повелитель… — озадаченно проговорил отец и придвинул к себе Серебристого медведя — будто испугался, что неведомый Повелитель высунется из-за печки и утащит его в небесные дали. — А как он выглядит-то?

— Не знаю, Вадим, — вздохнув, признался Учитель. — То ли не написано об этом нигде, то ли я не так уж славно разбираюсь в гномьих закорючках… то есть в старинной письменности.

— Вот! Ты тоже не во всем разбираешься! — поспешно вставила Вишня — она явно решила, рискнув собой, вступиться за меня. Но Учитель не сделал ей замечания, а мой отец и вовсе не обратил внимания на выпад — он внимал каждому слову давнего друга и о чем-то крепко задумался.

— Я уловил твою мысль, Марк, — задумчиво заговорил отец, хмуря широкие брови. — Это хорошо, что ты узнал о Повелителе. Это очень хорошо. Что ж, раз такое дело, мы с Лионом доберемся до Облачного пика и отыщем этого Повелителя, кем бы он ни был. А там уж выясним, зацепи змею за хвост, что же случилось со Львом. Путь предстоит трудный, конечно. Но что нам путь? Дойдем не спеша! Мы ведь как раз собрались искать облако, а с таким знанием проще будет.

Мое сердце застучало громче, чем львиные ходики. Я непременно подскочил бы: «Так пошли же скорее!», но Учитель эм Марк жестом остановил меня:

— Постой, Лион… Я нашел еще кое-что и должен это показать. Вишня, доставай книгу.

Из расшитой цветами торбочки Вишня вытащила тяжелый том в темно-синем кожаном переплете. Ветхие листы пожелтели, протерлись до хрупкости. Осторожно открыв страницу, бережно заложенную сухим лиловым цветком, Вишня придвинула фолиант к отцу.

Все склонились над книгой, и я с огорчением понял, что буквы в ней непонятные, чужие. Черные, синие и оранжевые квадратики и кружочки, закорючки, похожие на перевернутые вопросительные знаки, бессмысленно раскиданные запятые и крохотные улитки (да, обычные свернутые крендельком улитки!), рассыпанные по страницам, плясали, пестрели, не давали сосредоточиться.

— Это старинный гномий язык, — спокойно объяснил Учитель. — Возможно, на нем и сейчас изъясняются чужедальние гномы. Но кто это может подтвердить? Мы с ними не знаемся…

— Неужели тут что-то написано? — озадаченно пробормотал отец. — Как по мне, так это кляксы какие-то. Будто малец карандашом баловался.

— Нет, это не баловство, — возразил Учитель. — Тут ведь не только написано, но и показано. Вот посмотрите.

Учитель провел пальцем по странице, нарисовав пару невидимых колец, потер уголки бледно-желтых листов. Я во все глаза наблюдал за его действиями, и с изумлением увидел, что точки, запятые, крючки, крестики и неведомые символы складываются во вполне различимые картинки, а нарисованные улитки, точно живые, вытягивают глаза-ниточки и медленно расползаются в разные стороны. Непонятные значки сложились в фигуры. На ломких листах появились человечки — схематичные, точно первоклассник рисовал второпях. На вытянутых руках люди-фигурки держали облака, похожие на пар из чайника.

— Вот это да! Да ты, Марк, зацепи змею за хвост, волшебник! — уважительно хмыкнул отец, осторожно потрогав книгу. — Не знавал я такого чуда!

— Да не чудо это, — грустно сказал Учитель. — Старые гномьи выдумки. Чужедальние гномы — они умные, не в обиду нашим… Да вы смотрите, что там еще.

Я пригляделся — и с замиранием сердца заметил на краю страницы отчетливый черный силуэт: крошечный человечек сидел на земле, запрокинув голову, и в отчаянии вскидывал руки.

— Это я, что ли… — я не узнал свой голос.

— Нет, Лион. Это, конечно, не ты. Но к этому человеку тоже не прилетело облако.

— А почему? Отчего? Об этом что-то сказано? — жадно спросил отец. Он смотрел на страницу с тревогой и надеждой.

— Я понял только, что Облако не пустил к нему Повелитель. Да вот только как выглядит этот Повелитель, кто он такой, почему это случилось, — мне разузнать не удалось. Но вы смотрите, смотрите!

Мы снова уставились на желтоватые листы. Над горестной фигуркой человечка вдруг проявились большие круглые часы, похожие на те, что украшали городскую ратушу. Но отсчитывали они месяцы, а не минуты. Едва стрелка прошла половину круга, человечек вскочил, поднял голову — и исчез, будто его и не было. Даже следа от него на странице не осталось.

Я вздрогнул, а отец промычал что-то невнятное, будто у него тягостно заболел зуб, и замолчал надолго.

Учитель эм Марк посмотрел на нас сочувственно, провел ладонью по листам, чтобы закорючки вернулись на место и, вздохнув, закрыл фолиант, отдал его Вишне. Аккуратно подбирая слова, он произнес:

— Полгода. Полгода, друзья, — это немалый срок. За это время можно найти Повелителя и Крылатого Льва.

— И тогда с Лионом все будет хорошо! — сказала Вишня, укладывая в сумку загадочную книгу.

Отец поднялся из-за стола, прошелся по комнате, что-то прикидывая. Он был бледен, но сосредоточен, и от его горячей решимости мои сомнения таяли, как апрельский снег.

— Благодарю тебя, Марк, — наконец сказал он. — Шесть месяцев у нас есть, это хорошо. Найдем мы с Лионом этого, зацепи змею за хвост, Повелителя, кем бы он ни был. А там уж видно будет, — и обернулся ко мне. — Ничего, сын. Не из таких передряг живыми выходили.

— Пойдем прямо сейчас, не будем терять время! — не выдержал я, но Вишня перебила:

— Что ты! Надо подготовиться. А идти лучше утром, чем вечером!

— Вишенка права. Не надо собираться впопыхах, — согласился отец, и я увидел, как он на глазах преображается из мешковатого, флегматичного мастерового в подтянутого, сосредоточенного воина, и зрачки его блестели по-новому. — Мы отправимся к Облачному пику на рассвете.

Учитель эм Марк отодвинул недопитую чашку с липовым чаем и, будто перешагивая через высокий барьер, глуховато сказал:

— Надеюсь, вы не откажетесь и от моего общества. Путь неблизкий, опасный. Облачный пик располагается в Гномьей слободке, а чужедальние гномы умны, хитры и коварны. Но я хорошо знаю гномий язык, поэтому смогу с ними договориться.

Отец замер, озадаченно прислонился к печке, все слова растерял от неожиданности.

— Что ты, Марк! Куда ты? А ученики?

— Не только я могу учить детей. Есть и другие толковые люди.

— Быть толковым — это одно, а вот быть учителем… — отец горько усмехнулся. — Я вот тоже вроде не бестолочь, а учитель из меня, прямо скажем, так себе. Нет, Марк! Здесь без тебя нельзя.

— Очень хочу быть полезным тебе, Вадим, — глухо отозвался Учитель эм Марк. — Жизнью ведь обязан. Я помню, как ты тащил меня по бескрайним топям, когда нас окружили эти твари — болотища. Если бы не ты, я потонул бы в дымной жиже или нечисть перегрызла меня пополам. Или помнишь вот это…

— Да все я помню! Мне монстры память не отшибли, хоть и пытались, что уж там… — махнул рукой отец. — Ты, брат, извини, что перебиваю, но я тебе не ученик, и мы не на уроке. Ну да, много было разного. Но чего тебе в должниках-то ходить? Я вот тоже не забуду, как ты вышел перед толпой, когда Колдун долбил: «Вынеси, вынеси ребенка!» Так что мы в расчете. А вообще, что старое вспоминать? Было да прошло…

Отец помолчал и заговорил снова — медленно, подбирая каждое слово, точно осторожно ступая по зыбким кочкам:

— Только не подумай чего плохого, пожалуйста! Ты ведь знаешь, Марк, я с тобой в любой путь, в любые земли… Да время сейчас неспокойное. На кого ты оставишь город? На Колдуна? На этого, зацепи змею за хвост, Бобрикуса? У нас ведь градоначальник — не человек, а сарделька с ножками! Худо будет городу без тебя. Совсем худо!

Учитель дотронулся ладонями до лица, будто смывая невидимую воду. Сказал с болью:

— Но вам с Лионом нужны помощники! Дорога смертельно опасная!

— Да ты мне это не рассказывай! Помню, знаю. Ходили с тобой теми тропами — и смоляных шакалов гоняли, и болотищ пупырчатых… До Облачного пика, правда, так и не добрались, а я с юности мечтал посмотреть на него. Вот, считай, и выпал шанс… А помощников, Марк, я не хочу. Мне проще отвечать за себя да за сына родного, чем за чужих сыновей. Это я тоже проходил. Слишком тяжело. Непосильно.

— А почему — за сыновей? Девочки тоже могут быть полезными!

Про Вишню все забыли, и ее звонкий голос прозвучал так неожиданно, словно солнечный луч пробрался в запертый наглухо чулан.

— Вишня! — укоризненно воскликнул Учитель.

— Но ведь это правда! — Вишня заговорила взволнованно и торопливо. — Я отлично знаю гномий язык. Я выносливая, ничего не боюсь…

— И еще невероятно скромная! — Учитель, видно, всерьез рассердился. — Анна-Виктория, о чем ты говоришь? Почему лезешь не в свое дело? Вот видишь, Вадим, — он посмотрел на отца. — Других детей воспитывать умею, а родную дочь…

— Простите меня, но я правда могу принести пользу, — Вишня сбавила тон. — Я знаю лекарственные травы, немного умею лечить, готовить… И очень хочу увидеть Облачный пик, — добавила она совсем тихо. — Это моя мечта.

— Ты так стремишься к Облачному пику, будто хочешь стать королевой гномов! — сварливо заявил Учитель эм Марк и обернулся к нам с отцом. — Знаете, у чужедальних гномов есть такой обычай — назначать королеву, которой откроются все сокровища их страны. А корона достаётся молодой и красивой чужестранке.

Учитель эм Марк сурово глянул на дочь:

— Что, решила поцарствовать? Бриллианты нужны? На троне посидеть захотелось?

— Да я об этом понятия не имела! — вскинулась раскрасневшаяся Вишня. — Откуда мне знать про эти обычаи? Мне хочется помочь Воину Вадиму, Лиону… И, если повезет, увидеть Облачный пик. Ведь из нашего города никто не видел его своими глазами!

— Вот именно, «если повезет», — вздохнул мой отец. — Дорога-то туда — не это самое… не турне…

— Я не боюсь!

— По молодости лет никто не боится. Когда мне было пятнадцать, я, зацепи змею за хвост, тоже думал, что бессмертный.

— Всё, Вишня, прекращаем разговор! — жестко сказал Учитель эм Марк. — Не ожидал от тебя такой прыти. Некрасиво и неуместно! А еще сердишься на сестренок, когда они вклиниваются в беседу!

Вишня обиделась, но спорить не решилась. Отвернулась, откинула темные косы с вишневыми прядками. Замолчала.

— Решено — мы с Лионом вдвоем пойдем, — твердо проговорил отец. — Как утро настанет, так и двинемся. Не знаю, как и благодарить тебя, Марк, за помощь, за советы. У меня к тебе да Вишенке только одна просьба будет — за хозяйством немного приглядеть. Особого добра мы, конечно, не нажили. Но лоботрясы дом грозят спалить, а Колдун да Бобрикус им мешать не станут. На пепелище возвращаться не хочется. Если уж доведется вернуться…

— Не тревожься. Приглядим. Да, Вишня?

Она задумчиво кивнула.