Люблю тебя

Глава 51. Агент

Никита

За шесть лет Слава почти не изменился. Ботокс работает. Меня всегда смешили попытки мужчин молодиться. Ну да ладно, личное дело каждого.

— Честно, совершенно не ожидал однажды получить от тебя звонок, — Слава хлопает меня по плечу. — Знаешь, я горжусь тобой. Мне приятно, что я был твоим агентом и положил начало твоей блестящей карьеры.

Ну да, ну да. Если бы не Слава, то я бы ничего в этой жизни не добился. Куда уж мне без него.

— Я, собственно, об этом и хотел поговорить, — поудобнее устраиваюсь на стуле в его кабинете. Шесть с половиной лет назад я встречался здесь с немцами. — Довлатов мне недавно сказал, что ты активно впаривал немцам его, а не меня. Почему?

Я решаю перейти сразу к делу, некогда ходить вокруг да около. Диктофон в кармане моего пиджака включён. Кровь из носа мне нужно выбить из Славы подтверждение.

Глаза агента нервно забегали. Сейчас будет как уж на сковородке. Тихо вздыхаю. Как мне надоели эти кошки-мышки. Почему приходится выбивать из всех правду?

— В смысле впаривал его? — прикидывается, что не понимает, о чем я. Слегка смеется, — Ник, ну ты чего? Не знаешь, как происходит продажа футболистов, что ли? Как можно кого-то впарить? Это же не рынок, где покупатель впервые видит товар и не знает, как он на самом деле работает. Клубы следят за футболистами и сами их себе выбирают. Моя работа лишь в том, чтобы договориться о приемлемых для всех условиях контракта.

— Поэтому я недоумеваю, как и почему ты навязывал Мюнхену именно Довлатова. Если разобраться, это прецедент. По крайней мере я не слышал, чтобы агенты впаривали клубам каких-то игроков.

Слава снова смеется.

— Ник, я тебя не понимаю. Ты ревнуешь меня к Довлатову, что ли? Так Мюнхен все равно выбрал тебя и правильно сделал. Твой уровень намного выше, чем у Тимура.

— Хорошо, я задам вопрос по-другому. Московский клуб предложил тебе деньги за то, чтобы ты сделал все возможное для продажи Тимура, а не меня?

Слава на несколько секунд застывает, словно его поймали с поличным.

— Я не понимаю, о чем ты.

Блядь, он меня уже бесит. Может, и ему миллион долларов предложить? Что ж они все без денег говорить не хотят.

— Московский клуб не хотел меня продавать, — не спрашиваю, а констатирую факт.

— Да, и я говорил тебе об этом. Помнишь?

Помню. На одной из наших встреч Слава сказал, что клуб не хочет меня продавать, но решающее слово за мной. Тогда мне это польстило. Я почувствовал себя ценным игроком.

— Насколько сильно они не хотели меня продавать? На что готовы были пойти, чтобы удержать меня?

Слава прищуривается, видимо, пытаясь прочитать мои мысли.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Ник.

— К тому, что московский клуб пообещал тебе крупную сумму, если у тебя получится удержать меня, — теряю терпение. — Это прецедент и это скандал. Агент сам намеренно сдерживает продажу своего подопечного. Если такое всплывет, от тебя разбегутся все игроки, включая Тимура. Никто не захочет работать с агентом, который намеренно может испортить тебе карьеру в угоду личным интересам. Я готов сохранить это в тайне, если ты мне сейчас честно признаешься, что московский клуб пообещал тебе деньги за сохранение меня у них.

Слава загнан в угол. Пытается быстро сообразить, как отмазаться. А я уже откровенно бешусь и готов выбить из него информацию таким же путём, как из отморозка Серого.

— На самом деле все было не так, — сдаётся. Наконец-то. Сейчас, конечно, немного приукрасит ситуацию, чтоб не выглядеть последним дерьмом. — Они действительно просили сделать все от меня зависящее, чтобы не продавать тебя Мюнхену. И да, обещали мне деньги. Но я отказался.

Ха-ха-ха. Так я и поверил, что ты отказался, кусок жадного дерьма. Но делаю вид, что верю. Мне ведь нужно получить подтверждение самого факта попыток меня удержать, а не того, что Слава позарился на деньги.

— Что именно они говорили?

— Я общался с Феликсом. Помнишь его? Директор по особым поручениям.

Ухмыляюсь.

— Помню. Никогда не понимал, что означает «особые поручения».

— Ну, он типа личного помощника у гендиректора клуба.

— Я знаю.

— Просто красивую должность ему нарисовали. А то «личный помощник» как-то не солидно звучит.

— Понимаю.

— Ну так вот, Феликс мне звонил, говорил, что видят в тебе потенциал и перспективы, не хотят продавать. Спрашивал, есть ли возможность каким-то способом тебя удержать. Я ответил, что решать будут немцы и ты, что если они выберут тебя, а ты согласишься, то повлиять на это никак невозможно.

— А Феликс предлагал тебе деньги?

Слава на мгновение теряется. В его хитрой и жадной башке идет важный мыслительный процесс.

— Ну, он что-то сказал об этом. Типа могут поощрить меня материально за то, что я уговорю тебя остаться в Москве. Но я отказался!

Ага, конечно. Так я и поверил. Смотрю на агента несколько секунд, задумчиво барабаня пальцами по деревянной поверхности его стола. В принципе я получил подтверждение, что меня не хотели продавать и просили агента в этом поспособствовать. Больше Слава мне вряд ли скажет. В том, что согласился на предложение Феликса, признается только под дулом пистолета. А я устал размахивать пистолетом.

— Хорошо, — встаю со стула. — Спасибо за честное признание.

Слава подскакивает на ноги следом за мной.

— А почему ты вдруг заинтересовался этим спустя столько лет? — поспевает за мной, пока я иду по коридору его офиса.

— Просто стало любопытно.

— А Тимур прям так и сказал, что я хотел продать его, а не тебя?

— Ага. И что он с немцами пять раз встречался, в том числе ездил к ним в Мюнхен.

— Да… было такое. Но они сами нас пригласили!

— Конечно-конечно.

— Ты же знаешь немцев. Они такие педанты.

— Ага.

— Но ты в разы лучше Тимура и свое место получил заслуженно!

— Естественно.

— У Москвы не было шансов тебя удержать. Но они, конечно, хотели, потому что понимали: ты самородок.

Он ещё не устал лизать мне задницу? Я уже устал.

— Пока, Слава. Удачи тебе.

— Все, что я тебе сказал, строго между нами. Ладно?

— Конечно.

Быстрее запрыгиваю в машину, пока хитрожопый вконец меня не выбесил. Еду к Соболеву. По телефону он радушно согласился на мою просьбу об очередной помощи.

— Что-то не так с моим братом? — обеспокоенно спрашивает, как только я переступаю порог его дома. — Он вас обманул?

— Нет, твой брат сказал правду. Спасибо ему огромное. У меня теперь другая к тебе просьба.

— Какая?

— Я знаю, кто заказчик. Но идти писать заявление в полицию — не вариант. Спецслужбы же тоже такими делами занимаются? Ты можешь помочь их всех повязать?

Дима устало вздыхает и даже не пытается скрыть, что я ему со своими проблемами уже поперёк горла. Да, мы не друзья. В школе терпеть друг друга не могли. Подрались из-за Сони. Но, блин, несмотря ни на что, Соболев — нормальный адекватный парень. Неужели откажет?

— Ладно, давай, что там у тебя, — нехотя соглашается.

— Дим, спасибо тебе огромное, — благодарю от души.

— Пока не за что. Я такими вопросами не занимаюсь, могу только передать информацию нужным людям.

— Да, конечно, об этом и прошу.

— Ничего обещать не могу.

— Я понимаю.

— Давай все, что есть.

Сначала я в подробностях все пересказываю, а потом скидываю аудиозаписи.

— За самосуд над отморозком сам в тюрьму загремишь, — предупреждает. — Похищение человека, причинение тяжкого вреда здоровью, незаконное использование оружия. Лет на пятнадцать тянет. Ты готов?

Аж присвистываю.

— Ну… готов… — отвечаю не очень уверенно.

— Не будь идиотом.

— Что сделано, то сделано. Я не раскаиваюсь.

Дима неодобрительно качает головой.

— Уже ничего не вернуть, и я правда не раскаиваюсь. Готов честно признаться суду.

— Ты от отморозка никакой ценной информации не получил кроме того, как найти Шмулю. Удали запись разговора с отморозком и верни его обратно домой.

— И как это поможет мне избежать пятнадцать лет тюрьмы?

— Очень просто. Он не пойдёт писать на тебя заявление в полицию, потому что обходит ее десятой дорогой. А когда его арестуют, он не сможет доказать, что ты его похищал и избивал. Мало ли кто мог прострелить ему член. Доказательств, что это был именно ты, у него нет.

Соболев дело говорит.

— Хорошо, верну его обратно домой.

— И насчёт Шмули. Ты уже перевёл деньги ему в офшор?

— Еще нет.

— Ни в коем случае не переводи. Иначе сам получишь уголовку за финансирование преступной деятельности.

Еще одно резонное замечание.

— Но Лиля у него на мушке.

— Потяни резину, как можешь. Я думаю, Шмулю быстро возьмут.

— А точно его возьмут? Он криминальный авторитет. У него могут быть связи в спецслужбах.

— Нет у него никаких связей в спецслужбах. Среди ментов есть, среди следаков есть, в тюрьмах есть. Но в спецслужбах нет. Его посадят, но не жди, что-то сгниет на нарах. Будет сидеть с комфортом.

Вздыхаю. Получается, Шмуля все равно избежит наказания. Потому что в тюрьме он, как дома.

— Тогда почему его до сих пор не повязали, если нет связей в спецслужбах?

— Не было необходимости.

Ни хера себе. Сидит себе спокойно в бункере, принимает заказы на избиение людей. Может, еще что-нибудь делает. И не было необходимости его брать.

— И ещё. Лиля хочет придать огласку этому делу. Чтобы точно никто не избежал наказания. Это возможно?

— Не знаю. Не я решаю такие вопросы. Я могу только передать информацию и попросить людей заняться.

— Хорошо.

Соболев делает шаг к двери, давая понять, что мне уже пора. Выхожу во двор вслед за Димой. Соня машет мне рукой, она играет с Владом в бадминтон. Здесь же на траве спит овчарка. Хорошая у них с Димой семья. Сейчас даже как-то стыдно, что встречался с Соней в школе, да еще и с Соболевым дрался из-за неё.

— Дим, спасибо тебе огромное. Без тебя ничего бы у меня не получилось.

— Не за что. Приходите с Лилей вместе на нашу с Соней свадьбу.

— Когда она?

— В начале августа.

— Хорошо. Придём вместе.

Жму Диме руку и еду домой к Лиле. Она снова меня ненавидит и не хочет со мной разговаривать.