Люблю тебя

Глава 58. Родители

Лиля

Родители никогда не были поклонниками футбола, а после моего скандального расставания с Никитой и трагедии вовсе возненавидели этот вид спорта. Поэтому матч Россия-Тунис папа с мамой не смотрели, а о нашей победе догадались по крикам с улицы.

— Я была в баре с Соней и ее новым мужем, — родители не знают подробностей любовной эпопеи Сони и Димы, поэтому я рассказываю обтекаемо. — Мы смотрели футбол. Никита забил два гола.

Обстановка на кухне тяжелая. У моих ног виляет хвостом Пончик. Он стал совсем стареньким. Плохо слышит, плохо видит. Псу пятнадцать лет. Глажу его мохнатую шею.

— Лилия, мы с мамой крайне разочарованы, — начинает отец. — После такой трагедии, после всего, что тебе пришлось пережить, ты снова с этим…

Папа запинается, не зная, каким словом назвать Никиту. По имени он его не называет принципиально. Никита для него в зависимости от ситуации то «щенок», то «подонок», то «мудак», то «ублюдок».

— Лиля, ну неужели нет хороших парней!? — мама обреченно взмахивает руками. — Ну посмотри вокруг, сколько красивых умных мальчиков. Ну что ты вцепилась в этого Свиридова? Зачем он тебе нужен? После всего…

Мама вытирает глаза и отворачивается к окну. Делаю глоток чая из кружки. Прочищаю горло.

— Никита не виноват в том, что на меня напали.

— На тебя напали из-за него!!! — папа взрывается криком на всю кухню. — Из-за этого ублюдка! Из-за его ублюдочного футбола!

— Никита не мог это предвидеть.

— Мог-не мог. Какая нам разница, если ты чуть не погибла? Ты чудом жива осталась! Спасибо доброму человеку, который вышел гулять с собакой и обнаружил тебя без пяти минут мертвую.

— Никита не знал, что со мной такое произошло, а когда узнал, сделал все возможное, чтобы найти виновных. Как вы видите, нападение организовал не фан-клуб, а совсем другие люди. Мы узнали правду благодаря Никите, а то так бы и думали на бедную девочку Юлю.

— Какая нам разница, кто устроил нападение, если оно в любом случае из-за Свиридова? — мама поворачивается корпусом ко мне и упирает руки в бока. — Он даже не приехал тогда, не навестил тебя в больнице. А ведь ты была беременна!

— Он ничего не знал.

— Хватит выгораживать этого подонка, — цедит отец. — В общем так: мы с мамой категорически против того, чтобы ты снова вступала с ним в отношения. Мы тебе запрещаем.

— Я не спрашиваю у вас разрешения.

Я остаюсь спокойной, хотя уже начинаю злиться. Ей-богу, родители как маленькие. Еще пускай скажут, что я наказана.

— А мы все равно тебе запрещаем! И только попробуй ослушаться!

Шумно вздыхаю и качаю головой.

— Пап, мам, вы можете принять мой выбор, а можете не принять. Дело ваше. Но мы с Никитой снова вместе, нравится вам это или нет. Мне не нужно ваше разрешение и ваше благословение, я просто ставлю вас перед фактом.

Папа аж задыхается от негодования. Вспоминаю, как Никита рассказывал, что однажды встретил моего отца во дворе и спросил про меня, а папа его грубо послал. Мне отец об этом, естественно, не говорил.

— Ладно, я пойду погуляю с Пончиком. А потом к себе поеду.

— Не останешься на ночь? — спрашивает мама.

— Нет. У меня дома много дел.

Беру собаку за ошейник и веду в прихожую. Обуваю кеды, цепляю Пончику поводок и выхожу из дома. Я планировала остаться у родителей на ночь, но после такого неприятного разговора не хочу. Хотя стоило ожидать, что их реакция будет именно такой. Ну и ладно. Мы не в восемнадцатом веке живем, благословение родителей не нужно. Но все равно мне неприятно.

Я иду с собакой в близлежащий парк. В детстве мы с Никитой часто тут гуляли. Сейчас парк наполнен футбольными болельщиками, они размахивают флагами, танцуют, смеются. Я снова заряжаюсь хорошим настроением, в груди просыпается чувство гордости за Никиту. Я — девушка главного нападающего сборной России по футболу! И именно мой парень привёл сегодня нашу страну к победе!

Погуляв с собакой по парку, возвращаюсь в наш двор. Здесь многое изменилось. Построили новые детские площадки, сократили количество парковочных мест. Машин стало меньше. Смотрю туда, где шесть с половиной лет назад обычно парковался Никита. Сейчас на этом месте небольшая спортивная площадка. Несколько подростков занимаются на тренажерах.

— Лиля? — звучит сбоку до боли знакомый голос.

Поворачиваюсь и вижу… маму Никиты.

О Господи! Только этого мне не хватало! Мало мне ссоры с моими родителями, а тут еще она.

— Здравствуйте, тетя Женя.

Ну какого хрена я поперлась в наш двор с собакой? Шесть лет, блин, избегала сюда приезжать именно потому, что не хотела случайных встреч с тетей Женей, и на тебе! А она почти не изменилась, несмотря на инсульт. Выглядит молодо и бодро. Ну да, Никита лечил ее в Берлине. Денег не пожалел. И тут у нее постоянное наблюдение у врачей, какие-то процедуры по восстановлению после инсультов. Слышала, Никита обсуждал это с ней по телефону.

Тетя Женя улыбается и делает ко мне несколько шагов. В руках у нее небольшой пакет из близлежащего продуктового магазина.

— Очень рада тебя видеть, — произносит с теплотой в голосе, и на секунду мне даже кажется, что искренней.

— Взаимно, — выдавливаю из себя.

— Как твои дела?

Что за дурацкий вопрос? А то она не знает, как мои дела. Спортивные СМИ чуть ли не каждый день обо мне пишут.

— Все нормально. Работаю журналистом в газете.

— А я думала, ты поедешь с Никитой на Чемпионат мира.

Ээээ, что?

— Нет, каким образом?

— Ну раньше же ты ездила с ним на матчи.

— Раньше я не работала. И билеты на Чемпионат мира просто так не купишь.

— Ты никуда не торопишься? — неожиданно спрашивает.

— Нет, а что?

К чему она клонит?

— Не хочешь подняться к нам на кофе?

Мне становится страшно. Что она задумала? Блин, надо было сказать, что тороплюсь. Я только что выслушала тираду от родителей, нет ни малейшего желания слушать еще и от нее.

— Лиля, всего лишь одна кружка кофе, — тетя Женя видит мои сомнения.

И все-таки, как бы я к ней ни относилась, а она мать Никиты, и от этого никуда не деться. Никита неоднократно говорил, что хочет со мной семью и детей, делал мне предложение с кольцом. Если мы поженимся, то тетя Женя станет моей официальной свекровью. Волей-неволей мне придется с ней общаться. Не буду же я требовать, чтобы Никита отрёкся от родной матери.

— Хорошо, — соглашаюсь.

Мы поднимаемся в квартиру Свиридовых. В тесной кабинке лифта напряжение становится особенно ощутимым. Еще и Пончик тихо поскуливает. Вообще-то, тетя Женя не любит животных, и наша собака — не исключение. Каждый раз, когда Евгения Владимировна приходила к нам домой, она брезгливо говорила маме: «Вера, убери свою собаку. Она слюнявит мои туфли». Сейчас Пончик снова лизнул балетки тети Жени. Она это заметила, но промолчала.

— Я отведу Пончика домой и приду, — говорю, когда выходим из лифта на личном этаже Свиридовых. Родители Никиты в разное время выкупили все квартиры на своем этаже и пробили стены.

— Не надо, заходи с собакой, — открывает дверь в квартиру.

Ну просто небывалое дело. Никогда за пятнадцать лет жизни Пончика его лапа не ступала в девятикомнатные хоромы Свиридовых. Я снимаю Пончика с поводка, и мне тут же становится страшно, не снесет ли пес какую-нибудь раритетную вазу. Но тетя Женя, кажется, абсолютно спокойна по этому поводу.

— Проходи на кухню.

Иду по знакомому коридору. За шесть с лишним лет в квартире Свиридовых ничего не изменилось. В груди появляется щемящее чувство ностальгии. Как же я любила сюда приходить и пить с тетей Женей кофе, слушая рассказы про Никиту и его успехи в футболе. Сам Свиридов ничего о себе не рассказывал, поэтому его мама стала моим источником информации. Это было задолго до того, как мы с Ником начали встречаться.

Сажусь на высокий барный стул, на котором любила сидеть раньше. Тетя Женя быстро выкладывает продукты из пакета и ставит на плиту турку с дорогим ароматным кофе.

— Не знаешь, что у Никиты с телефоном? — спрашивает. — Я звонила ему после матча, хотела поздравить, но телефон выключен.

— Тренер забрал у Никиты телефон. Надеюсь, все же вернёт.

— Да? — удивляется. — А почему?

— Никита позвонил мне в перерыве между первым и вторым таймом. Тренеру это не понравилось.

Я жду, что на лице тети Жени промелькнёт злость или ревность. Но ничего такого нет.

— Понятно, — она ставит передо мной кружку и наливает в нее кофе. — Я очень рада, что все виновные в нападении на тебя найдены и будут наказаны.

— Это только благодаря Никите.

Тетя Женя слегка приподнимает уголки губ и едва заметно кивает. Она и тут гордится своим сыном. Я тоже им горжусь.

— Как вы себя чувствуете после инсульта?

Надо и мне что-нибудь спросить из вежливости. Тетя Женя колдует над новой кружкой кофе для себя. Если честно, так и не поняла, зачем она меня пригласила. Тем для разговоров у нас нет.

— Спасибо, Лиля. Нормально себя чувствую. Правая сторона тела практически восстановилась до уровня левой, речь тоже пришла в норму. У меня были хорошие врачи в Германии и тут тоже хорошие. Я несколько дней в неделю занимаюсь с докторами. Повезло, что инсульт не задел самые важные участки мозга.

Я присматриваюсь к тете Жене и замечаю, что почти все она делает левой рукой. Хотя она правша. Но если бы тетя Женя не обратила мое внимание на то, что в инсульте у нее пострадала правая часть тела, сама бы я этого не заметила. И разговаривает она так же хорошо, как раньше. Ну разве что чуть-чуть медленнее.

Евгения Владимировна ставит на барную стойку вторую кружку кофе и садится напротив меня. Я предчувствую, что сейчас что-то будет, поэтому инстинктивно напрягаюсь.

— Лиля, — начинает и на секунду замолкает. Сделав вдох, продолжает: — Я хочу сказать тебе, что я не против ваших с Никитой отношений. Даже больше — я рада, что вы снова вместе. Я рада, что мой сын решил связать свою жизнь с нормальной приличной девушкой, а не с какой-то моделью или актрисой, которая неизвестно какими путями пробила себе путь на экран.

Опешив, я таращусь на тетю Женю, не притрагиваясь к кофе. А вот она берет свою кружку в левую руку и делает маленький глоток.

— Что касается ваших отношений тогда, я не то чтобы была против… — тетя Женя будто подбирает слова. — Пойми, я не была против тебя конкретно. Никите было девятнадцать лет, его карьера в большом футболе только начиналась. Перед Никитой были открыты огромные перспективы. И я очень боялась, что мой сын свернёт не туда.

Она делает паузу, я замечаю в ее глазах слезы.

— Под «не туда» я имею в виду плохую компанию, употребление наркотиков, криминал…

— И серьёзные отношения с девушкой, — перебиваю.

— Да. Серьёзные отношения с девушкой в моем представлении это тоже было «не туда».

У меня вырывается горькая усмешка.

— Вы думали, я заставлю Никиту бросить футбол? Или что?

— Нет, я не думала, что ты заставишь его бросить футбол. Но я опасалась, что у Никиты изменятся приоритеты. Я опасалась, что футбол уйдет на второй план, а на первый выйдет девушка. Не обязательно ты. Я же говорю, я не была против конкретно тебя. Это могла быть любая другая девушка, с которой он бы начал серьезно встречаться.

Мне становится смешно.

— Теть Жень, ну это же так глупо! Никакая девушка не смогла бы выйти у Никиты на первое место.

— Я видела, как он на тебя смотрел. Ни на одну девушку Никита никогда не смотрел так, как на тебя.

У меня перехватывает дыхание. А тетя Женя продолжает:

— Он был влюблен в тебя по уши. Это было видно невооруженным глазом. Он пустил тебя на свои матчи. Никого никогда не пускал, всей семье, всем родственникам запрещал приходить, а тебя пустил. Это очень много значило. Конечно, я переживала, что Никита будет пренебрегать футболом из-за ваших отношений.

Слышать от постороннего наблюдателя, что Никита был влюблён в меня и как-то по-особенному на меня смотрел — это бальзам на мою израненную душу.

— А сейчас не переживаете?

Она делает новый глоток кофе.

— Сейчас его карьера состоялась. К тому же уже возраст задуматься о семье. А девятнадцать лет, согласись, это все-таки не тот возраст, когда нужно жениться.

Знали бы вы, тетя Женя, что еще совсем недавно я требовала от Никиты бросить футбол и умышленно не забить пенальти. Наверное, не разговаривали бы со мной так мило и не угощали своим эксклюзивным колумбийским кофе, который Никита заказывает специально для вас за сумасшедшие тысячи долларов.

— И еще я хотела сказать, что была не права тогда в больнице, когда пришла тебя навестить.

А вот это очень неожиданно слышать. Голос тети Жени слегка дрогнул, на глаза снова навернулись слезы.

— Ты имеешь полное право ненавидеть меня за те слова, но позволь все же объясниться перед тобой.

Киваю. От шока язык прирос к нёбу.

— Когда на тебя напали, и твоя мама пришла ко мне с обвинениями, что это из-за Никиты, у меня сработала… — пытается подобрать слово. — Защитная реакция, что ли. Не знаю, как это правильно назвать. Первым делом я стала думать, как отгородить от всего этого своего сына. Никита уже подписал контракт с Мюнхеном, но я все равно боялась, что он бросит все дела и примчится. Я боялась, что участие в такой скандальной истории не понравится немцам… В общем, я всего боялась и хотела изолировать Никиту от этой информации. Через знакомых знакомых я кое-как нашла выходы на следователя и договорилась с ним, чтобы не допрашивал Никиту. Это казалось мне правильным для моего сына. В шоковой ситуации я в первую очередь думала о своем ребёнке. Но потом, когда шок прошел, я поняла, что была не права. Не надо было скрывать от Никиты. Но было уже поздно. Потом я сильно боялась, что он узнает о моем поступке и не простит мне. Собственно, так и произошло. Никита до сих пор обижен на меня, хоть уже и общается со мной. И я знаю, что Никита никогда меня за это не простит.

Тетя Женя переводит дыхание. У нее была длинная сбивчивая речь. Она вытирает мокрые глаза.

— Лиля, я хочу попросить у тебя прощение за то, что вмешалась в это уголовное дело, и за все слова, которые сказала тебе в больнице, включая слова о ребёнке. Только спустя время, когда шок прошел и эмоции утихли, я в полной мере осознала весь ужас. Это был мой внук. Несмотря на то, что я не хотела для Никиты серьезных отношений с девушкой. Несмотря на то, что я мечтала о большой карьере для сына. Несмотря на то, что вам обоим было всего девятнадцать лет. Несмотря ни на что — это был мой внук, — слезы бегут по ее лицу, она вытирает их быстрым движением левой руки. — Я очень виновата перед тобой, Лиля. В такую тяжёлую для тебя минуту я сказала обидные слова. Но я хочу, чтобы ты знала: я правда раскаиваюсь в этом. И я тоже ощутила на себе всю боль от потери этого ребенка. Не сразу. Тогда я была в шоке и думала только об интересах Никиты. Потом. Я осознала и прочувствовала эту боль потом.

Тетя Женя продолжает плакать, пока я в изумлении гляжу на нее. Берет со стола салфетку, вытирает лицо.

— И мне знакома эта боль. Я знаю, что такое терять ребенка. Я перенесла три выкидыша: два до Никиты и один после. Это ни с чем несравнимая боль. Дети очень тяжело даются.

А вот это новая для меня информация. Такие подробности мне не были известны.

— Лиля, мне очень жаль, что с тобой такое произошло, и я раскаиваюсь, что в той ситуации я повела себя эгоистично, думая только об интересах Никиты. Мне стыдно за мои слова в больнице. Я прошу у тебя прощения.

Я в таком шоке, что не могу подобрать слов. В искренности тети Жени не возникает сомнений. Она так плачет, как будто кто-то умер.

— Кхм, — прочищаю горло и заправляю за ухо прядь. — Я не знаю, что вам ответить, — честно говорю.

— Можешь ничего сейчас не отвечать. Просто подумай о моих словах. Ну и знай, что я рада вашим с Никитой отношениям. Я буду счастлива, если у вас получится семья.

— Да о чем тут думать? — выдавливаю из себя улыбку. — Вы мама мужчины, которого я люблю всю жизнь. Я бы не хотела, чтобы у нас были плохие отношения. Спасибо, тетя Женя. Мне правда было приятно услышать от вас эти слова.

Я спрыгиваю с барного стула. Мне хочется остаться одной. После раскаяния тети Жени, у меня в горле тоже скопились слезы.

— Ты заходи почаще, когда бываешь у родителей, — говорит, провожая меня. — И с Никитой вместе приезжайте. Я буду очень рада.

— Хорошо, — соглашаюсь. Тяжелое гнетущее чувство, которое я испытывала в обществе тети Жени, испарилось. Мне вдруг снова стало легко, как когда-то очень давно, когда я не встречалась с Никитой и просто приходила в гости к Евгении Владимировне выпить кофе. — Надо же, даже ничего не сломал и не сожрал, — говорю, взлохмачивая Пончика. Он улёгся на коврике в прихожей и не пошел дальше в квартиру.

— Спасибо тебе, Лилечка, — Евгения Владимировна обнимает меня. Это немного неожиданно. Я замираю на мгновение, не зная, как реагировать. А потом решаюсь обнять ее в ответ.

— Да не за что, теть Жень.

— Прости меня, если сможешь.

— Все в порядке. Не переживайте.

— Когда Никита вернётся с Чемпионата, приезжайте в гости.

— Хорошо.

Я освобождаюсь из ее объятий, беру за поводок собаку и выхожу в подъезд. Чувствую колоссальную усталость и в то же время неимоверное облегчение.