Мартовскіе дни 1917 года

[178]

Память Иванова не отличалась отчетливостью. Так в показаніях он говорит, что до бесѣды с Царем задал по телеграфу Хабалову десять вопросов о состояніи Петербурга. Блок, имѣвшій в своем распоряженіи тѣ «три жёлтенькіе листочка», на которых собственной рукой Иванова были записаны «пункты», утверждает, что переговоры по прямому проводу происходили в 8 час. утра 28-го, т. е. послѣ выѣзда Царя из Могилева. Вѣроятно, Иванов запросил подробностей в связи с полученной Алексѣевым телеграммой о том, что положеніе «до чрезвычайности трудно». Отвѣт Хабалова был принят в Ставкѣ в 11 час. 30 мин. Главнокомандующій военным округом на вопросы Иванова отвѣтил пессимистически: «В моем распоряженіи в зданіи главнаго адмиралтейства четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, двѣ батареи, прочія войска перешли на сторону революціонеров или остаются на соглашеніи с ними нейтральными. Отдѣльные солдаты и шайки бродят по городу, стрѣляя в прохожих, обезоруживая офицеров; всѣ вокзалы во власти революціонеров, строго ими охраняются; весь город во власти революціонеров, телеграф не дѣйствует, связи с частями города нѣт; министры арестованы революціонерами» и т. д. Только относительно продовольствія Хабалов указал, что на 25-ое в городѣ запаса муки было 5 1/2 мил. пудов. Положеніе в Петербургѣ было признано безнадежным уже в 21 ч. 30 м., когда Бѣляев телеграфировал Алексѣеву, что войска по требованію морского министра выведены из адмиралтейства, чтобы не подвергать разгрому зданіе. Перевод войск в другое мѣсто считали безцѣльным в виду «неполной их надежности». Часть была разведена по казармам.