Мартовскіе дни 1917 года

[84]

Драма в Лугѣ 1 марта (в этот день Луга, пережила то, что Петербург пережил 28-го) может явиться довольно доказательной иллюстраціей. Вот как она изображена в воспоминаніях Вороновича. Я вынужден отбросить всѣ характерныя детали, объясняющая обстановку, в которой произошел арест Менгдена группою солдат разрозненных частей, преимущественно артиллеристов новобранцев, при попустительствѣ кавалергардов, среди которых «наш старик» пользовался значительными симпатіями. Мотив ареста был тот, что нужно арестовать офицеров «из нѣмцев» по подозрѣнію в шпіонажѣ. Подлежали аресту по приготовленной «записочкѣ»: фон Зейдлиц, бар. Розенберг, Собир, Эгерштром и гр. Клейнмихель. Первые трое, оказавшіеся в управленіи, были, взяты на поруки кавалеристами и оставлены на свободѣ. Полк. Эгершгром и ротм. Клейнмнхель были приведены на гауптвахту, гдѣ был заключен ген. Менгден, как не признающій новаго революціоннаго правительства. Воронович подчеркивает, что Эгерштрома и Клейнмихеля «ненавидѣли всѣ солдаты пункта» (Клейнмихель наканунѣ приказал «всыпать сто розог» за неотданіе чести). Вызывающее поведеніе арестованных, т. е. угрозы со стороны их в отвѣт на «глумленіе» солдат, вызвали самосуд, жертвой котораго сдѣлался и Менгден... «Убійство Менгдена — говорит Воронович — произвело на солдат удручающее впечатлѣніе. Я слышал, как многіе предлагали немедленно разыскать убійцу старика и расправиться с ним». Что касается Штакельберга, то здѣсь была и нѣкоторая специфичность в обстановкѣ. По разсказу кн. Путятиной, жившей в сосѣднем домѣ, старик генерал со своим деньщиком оказали вооруженное сопротивленіе «в теченіе нѣскольких часов» толпѣ солдат, пытавшейся проникнуть в дом.