Мартовскіе дни 1917 года

[87]

В воспоминаніях (с обычной неточностью) можно найти отклик закулисной борьбы, происходившей в собраніи. В Исп. Ком. «явились возбужденные офицеры» — разсказывает Суханов — которые жаловались «на злостное искаженіе их позиціи, так как из Временнаго Комитета, куда доставлена была резолюція, она пошла в печать уже без Учредительнаго Собранія». «Я прочел резолюцію (т. е. «проект) — вспоминает Шульгин — и кратко объяснил, что говорить об Учр. Собраніи не нужно». Делегаты обѣщали «вычеркнуть и провести это в собраніи». Однако, резолюція с Учр. Собр. была проведена единогласно. Родзянко, относя резолюцію на 3-ье марта, говорит, что собраніе («в числѣ около ста тысяч человѣк» так и напечатано в гессеновском «Архивѣ») вынесло «самыя рѣзкія резолюціи до требованія ареста имп. Николая II» — «многочисленная депутація явилась ко мнѣ( тогда во Врем. Ком. с цѣлью поддержать резолюціи и с трудом удалось успокоить взволнованную до невозможности публику». Резолюція была напечатана с упоминаніем об Учредительном Собраніи и, вѣроятно, она оказалась не без вліянія на то «новое теченіе», которое к вечеру перваго марта стало намѣчаться в руководящих кругах «цензовой общественности».