МоделBiblos. Модельный бизнес по-русски

Соня

Соня собиралась на тусовку. Сегодня отмечался день рождения Борова в «Люкс-кафе».

Соня недавно познакомилась с ним и сразу получила приглашение. Он долго уговаривал ее работать у него, но Соне очень уж не нравилось название «Империал». От него веяло чем-то монархическим и излишне пафосным. Не тем модным пафосом, который так любят девочки-модели и слетаются на него как мухи на… гм… мед, а затхлым, истертым, нафталиновым пафосом скатерти, повидавшей и царские балы, и великосветские дуэли, а теперь пылящейся в сундуке истории.

Таким же пафосом тянуло от ресторана «Грааль», где Соня встречалась с Маринкой Босой, приехавшей в Москву устраивать свою жизнь. Но место было раскрученное, и, несмотря на то что оно не нравилось Соне, ничего другого она предложить подруге не смогла, тем более что первой, кому позвонила Маринка, была давно обосновавшаяся в столице Соня. Слухи об ее успехах всплывали с разной периодичностью и дрейфовали по их родному городу, как только по Центральному телевидению показывали очередной сюжет о модельном бизнесе или конкурсе красоты. Тогда, независимо от того, что говорили и показывали, какие выводы делали о нравах, царящих в модельном мире, имя Сони возникало в разговорах горожан, ее обсуждали, интересовались ее судьбой, окружали коконом сплетен и домыслов. Подружки сели в «Граале» и, заказав по моцарелле с базиликом и томатами, принялись щебетать, обсуждая дела минувших дней, нынешнюю жизнь в Москве и связанные с этим мелкие девичьи радости.

– Максима-то видишь хоть? – хлопнула ресницами Босая, и Соня чуть не поперхнулась, глотнув принесенной сумрачной официанткой воды без газа.

– Ты что?! Мы ж практически сразу и разошлись после конкурса. Меня пригласили в Москву, а он…

– Но ведь он ездил, – удивилась Маринка. – Даже рассказывал, как с тобой тут в кафе ходил. Да и вообще, все первые новости о твоей жизни в столице приходили к нам именно от Максима. Он, получатся, выдумывал, что ли?

– Получается так, – Соня равнодушно потянулась за приборами и отрезала кусочек белоснежного сыра. – Кто его знает!..

Марина помолчала, переваривая информацию. От соседнего столика отделился какой-то тип и направился было к ним, но на полпути вернулся, смеясь и шепча что-то друзьям.

– Чего это он? – воодушевилась Босая.

– А… – Соня махнула рукой – много их тут ошивается в поисках легкой добычи.

– Мы, значит, не легкая? Раз вернулся… – хохотнула Маринка.

Теперь промолчала Соня. Не объяснять же подруге, что, вполне возможно, хлыщеватого кавалера мог отпугнуть типично провинциальный облик Босой. Хотя есть любители склеить именно такую неопытную курицу, которая еще не понимает, что и как происходит в Москве, и готова за флакон духов танцевать польку-бабочку. Этот, видать, не из тех. Видать, готов платить, и хочет за свои деньги получить качественный товар. Такого товара здесь предостаточно. Сюда специально стягиваются перед вечерней программой толпы моделей, и просто красивых телок, и профессиональных путан. Глядишь, полчаса тянули сок из высоких бокалов, а вот уже стол заполняется закусками и выпивкой, а повеселевших подружек окружают прикинутые молодые люди или погрузневшие, но веселые банкиры. Еще один (именно такой пузатый) бросал Соне и Марине призывные взгляды.

– А как ты? – прервала молчание Соня, отрывая взгляд от пузатого, строящего ей глазки.

– Да я… вот решилась наконец как-то двинуться. Ты ж расскажешь мне, куда тут сунуться? – неловко завершила так и не начатое повествование о своей безрадостной жизни в родных краях Маринка.

Рассказывать – долгое и неблагодарное занятие, на своей шкуре придется познавать все премудрости столичной жизни, подумала Соня, а вслух сказала:

– Конечно, Мариш, подскажу, но расскажи лучше пока, как там наши, а то родители же не в курсах, только об огороде своем талдычат да ахают-охают, чтобы я не дай бог не вляпалась во что-нибудь криминальное. Им кажется, что тут мафия на каждом шагу подстерегает. И так уже десять лет, как будто мне все еще восемнадцать…

– Да ты, наверное, знаешь все равно обо всем… Кто тебя, например, интересует?

– Ну девчонки, НикВас… чем живет, что поделывает? Кто побеждал за эти годы в конкурсах? Я тут как-то сталкивалась с миской нашей года полтора назад. Я на конкурсе с ней вместе была… ну ни рожи ни кожи! Высоченная такая дылда брюнетистая.

– Это, наверное, Света. Ее каланчой так и звали. С Любомудровым встречалась. Он ее и проплатил, весь город знал, что титул куплен за пятерку баксов. А ей хоть бы хны! Ходит гордая. Смысл даже не в победе, а в том, что за бабки куплено! Мол, круто… – Маринка бы плюнула на пол, но великосветская атмосфера и обстановка сдержали ее пыл. Доведись ей оказаться в ситуации, когда заманчивый титул за деньги грозил бы лечь на ее плечи, отдалась бы, не сомневаясь. Даже в возрасте совсем не юной леди.

– Надо же… До сих пор не понимаю, как мне удалось без денег и постели победить. – Соня, сначала чувствовавшая какое-то смущение перед Маринкой, вдруг словно скинула душившую ее всю зиму шубу и осталась в легком платьице под лучами весеннего солнца. Все было безоблачно в ее жизни, и она упивалась этим, не скрывая перед подругой улыбки и удовольствия от удачно скроенной судьбы.

– Ну, тогда время другое было, – поддержала Маринка, доставая из сумочки сигареты.

Проплывавшая мимо столика официантка достала зажигалку и продолжила свой путь как не в чем ни бывало.

– Слушай, как она вот знала, что именно в этот момент я прикурить захочу? – удивилась Маринка, и Соня весело захохотала над наивностью подруги, так что с соседних столов к ним снова обратились заинтересованные взгляды.

– Ну рассказывай же уже, – отсмеявшись, вернулась она к разговору.

– Да нечего особо-то рассказывать, – усмехнулась посерьезневшая Маринка. – НикВас на конкурсах сосредоточился, только раз в год и слышно его. В офисе заправляет Пушок. Вербует девочек в Японию в клубах разводить на выпивку и закусон. Ездили тут некоторые. Возвращаются недовольные, а сами тачки и квартиры потом покупают, но то давно было, сразу после твоего отъезда, а в последнее время, говорят, там заработки упали. Слишком много понаехало русских. Цены сбивают. – Маринка смачно затянулась и выпустила дым из носа, скосив к нему глаза, от чего стала похожа на вороватую лисицу. – Татьяна замуж выскочила сразу после конкурса. Ну, помнишь, вице-то которая стала…

– А, продавщица… – Соня прыснула. – Так-то на нее бы никто не позарился, а с титулом – пожалуйста, завидная невеста.

– Да она завидная была и без титула, столько наворовала-то… – зло сузила глаза Босая.

– Ой, Маринка, не будь такой завистливой, – кокетливо пропела Соня, краем глаза замечая, как интерес к их столику буквально густеет в дымном сигаретном воздухе «Грааля».

– О! черт… вот забыла… Ушастик-то, знаешь, где-то в Москве, но говорят… – Маринка понизила голос и прошептала: – Блядует, причем как-то очень низкопробно, стоит где-то на дороге…

– Надо же, – вздохнула Соня. – А ведь я с ней более близко дружила, чем с тобой даже…

– Судьба…

И в этот момент к ним наконец подвалил пузатый, косившийся на Соню с самого начала вечера. С ним был такой же крупный мужчина, заполнивший собой все кресло напротив диванчика, где сидели подруги, без остатка. Маринка дернулась было по-хамски отвергнуть непрошеных гостей, но Соня первой успела взять нужный тон и в ответ на просьбу-предложение угостить их чем-нибудь покрепече «EVIANA» кротко и коротко промолвила:

– Виски с колой, если не возражаете. Маринка с удивлением глянула на подругу, но противиться не посмела, а присаживающиеся у столика мужчины уже наперебой хохмили, перемежая старинные проверенные анекдоты новомодными шуточками в стиле бывалых кавээнщиков. Так они познакомились с Боровом.

В этот вечер им не удалось больше поговорить на женские темы и припомнить старых знакомых. Ближе к полуночи, когда народ стал разъезжаться по клубам, Соня, получив пригласительные на день рождения хозяина «Империала», сослалась на головную боль и уехала домой, а Босая, по-видимому, отправилась зажигать с новым знакомым по закольцованному маршруту «First» – «Лето» – «Кабаре», чтобы наутро позвонить Соне и похвастаться, что ей снимают квартиру и берут с собой в Милан на шопинг.

– А как же твой парень? – успела спросить Соня. Про него Маринка рассказывала еще по телефону, только дозвонившись до подруги и заливаясь кукушкой, хотя Соня вовсе и не просила знакомить ее с подробностями личной жизни Босой, но так уж устроены девочки.

Вспомнив Босую и гадая, будет ли она здесь, Соня припарковала свой «LEXUS 330» напротив входа в недавно открытый бутик «GUERLA NY», взяла из бардачка пачку «VIRDJINIA SLIMS» (других не признавала), набросила на плечо один конец легкого шарфика KENZO – ну вот, почти готова – и выпорхнула из автомобиля, едва не споткнувшись о мерзлые сколотые ледышки, сокращавшие парковочные места больше чем вдвое, так как горы их не успевали вывозить с центральных улиц, и приходилось ставить машину между двух терриконов.

В «Люкс-кафе» было шумно и весело-пьяно. Вечеринка еще по-хорошему и не успела начаться, а уже появились первые жертвы. Изрядно набравшийся за каких-то полчаса Лисов влез на сцену и вместо поздравлений юбиляру понес что-то о продажности и вседозволенности власти капитала. При этом он неприлично вихлял бедрами и недвусмысленно тыкал рукой в направлении столика, где восседал Боров с несколькими модельками и особо приближенными друзьями.

Когда побитого Лисова выволокли из зала, основная масса гостей еще только разоблачалась в гардеробе. Уже здесь начинался парад тщеславия и ярмарка пафоса, когда губы не успевали скривиться, оценивая платье подруги, а надо было уже складывать их для поцелуя. Эти вечеринки… как же они надоели, как опостылел весь этот лживый мир, но как же притягателен он, как манит вновь и вновь нарядиться в безумное платье от Готье или Кабальо и прошелестеть мимо ошеломленных олигархов, спровоцировав зависть ближайшей подруги, прикоснуться к ее щеке змеиным жалом и прошептать в надушенное ушко: «Как дела, милая?», зная, что дела так себе и ничего поправить невозможно.

На вытаскиваемого за дверь мимо прихорашивающихся у огромного зеркала гостей Лисова глядели мельком, обдумывая первые фразы и свое появление у столиков, где кто-то уже откупоривал шампанское и обменивался первыми впечатлениями об организации дня рождения и пытался предугадать, чем и кто будет сегодня удивлять достопочтенную публику, которую удивить не так-то просто.

Соня наблюдала за этим инцидентом, а сама вспоминала, как несколько дней колесила по Ленинградке, искала Ушастика. Подходила, ловя мутные взгляды, спрашивала, описывала Людмилины приметы, пыталась охарактеризовать внешность, каким-то внутренним чутьем избегая напряженности. Скорее всего, той уже давно не было на «точке»: либо выкупил какой-то крутой для создания собственного квартирного притона (это «шаг наверх»), либо скончалась в неравном поединке с озверевшей «братвой», болезнями или наркотическим дурманом.

Небольшой фуршетный стол встречал гостей сразу при входе, чтобы, не дожидаясь горячего, заморить червячка. С оттопыренной нижней губой, что в обычной человеческой мимике значит крайнюю степень брезгливости, а на модных тусовках – ощущение себя неотразимой и значимой, силиконовая девушка пыталась выбрать наиболее жирно намазанное икрой канапе. Соня попыталась протиснуться мимо ее широко расставленных локтей. Из-за конторки на ее старания бесстрастно взирали две хостес. По виду из бывших моделей. Стайка моделек «Империала» – все, как одна, стройные, молоденькие, с кукольными лицами, – щебеча, прошелестела, предвкушая интересное времяпровождение. Соня пофланировала несколько раз по залу, поднялась на второй этаж, облокотившись на балконные перила, оценила обстановку, взяла второй бокал шампанского и снова спустилась.

Перед входной дверью возле гардеробной, чтобы не выходить на морозный воздух улицы и чтобы не так слышно было музыку, кричал в трубку продюсер Кичин, которого Соня заметила еще в начале банкета.

– … я в одних бакенбардах… выезжаю… да, да, буду ждать тебя в одних бакенбардах…

– …

– А вы участвовали в конкурсах «Мисс Таганрог»?

– …

– То есть вам не удалось стать «Мисс таганрожицей»?

– …

– Я просто пытаюсь юморить…

Соня прошла в туалет, недослушав последнюю фразу, однако попасть туда ей не удалось. Кого-то то ли откачивали, то ли, наоборот, не могли извлечь из запертой наглухо кабинки. «Передозилась очередная, – подумала Соня. – Но не обделываться же прямо тут». Она зашла в мужскую кабинку, обозначенную пиктограммой с длинной, спиралевидно закрученной тропической ракушкой в отличие от женской двери, на которой разверзлась огромная тридакна, невзирая на протесты зализанного и залаченного андрогина в черном френче и с инопланетно подведенными глазами. Соня вспомнила, что перед Новым годом в агентстве слышала историю о нем (или о ком-то похожем, хотя столь выразительное лицо трудно было придумать и тем более не запомнить). Говорили, что он прислал фотки по электронной почте, а в ответ на мягкий отказ приехал сам с толстенным буком, но, несмотря на это, уже очно получил от ворот поворот, после чего стал требовать подробных объяснений о причинах и добился лишь еще более раздраженной реакции. Ему оставалось только выйти вон, но он все упирался, потому что в трех других агентствах его брали и записывали, даже давали анкету, а тут нет. И это было странно и непонятно считающему себя звездой Артурчику. Он говорил высоким обиженным фальцетом, не оставлявшим сомнений в принадлежности к гейской братии, что было тайной только для его матери, уверенной, что сына ждет великое будущее на эстраде. Через год она повесится, узнав, что сын снимался в костюмированной порнухе и каждый мог увидеть его искаженное оргазмом лицо в непосредственной близости от вялых обсасываемых членов переодетых монашками актеров. Но эта трагедия произойдет позже, а пока Артурчик, самовлюбленно ошивающийся у зеркала, был бесцеремонно проигнорирован, что добавило отравленных стрел в колчан его самолюбия. И разить они будут язвительно, дай только срок!..

На длинную барную стойку влезли три девушки в умопомрачительных стриптизерских туфлях и разноцветных боди. Через секунду они извивались под диджей-сет, раскачиваясь на полусогнутых ногах и взмахивая головами, отчего волосы волнами бились о спины и плечи. Народ заинтересованно поворотился в креслах от закусок. Действие началось. В программе также обещали обязательный показ мод и сюрпризом кого-то из звезд – то ли Мазая, то ли «А-Студио» с новой солисткой. На сцене громоздилась аппаратура, змеились провода и шнуры, высились пирамиды колонок, а между столов сновал сам Мазаев: отвечал на приветствия, обращенные к нему со всех сторон, давал интервью невесть откуда взявшимся телевизионщикам, чокался соком с группой товарищей посреди зала.

– Уважаемый, – сидящий за одним из столов Виталик Махов подозвал официанта, – вы не окажете мне любезность? Вон та, в синем костюме… откуда она?

Стодолларовая купюра перекочевала в руку официанта.

– Я постараюсь узнать. – Тот держался с достоинством, несмотря на абсурдность происходящего.

Хотя почему абсурдность?! Во все времена халдеи оказывали посреднические услуги, а танцовщицы продавались. Не исключено, что симпатичная малышка, извивающаяся на стойке бара в соблазнительном наряде, закончит выступление, сядет в ожидающий ее перед входом «Daewoo» и поцелует бойфренда, с которым собирается завести ребеночка и жить в счастливом браке, зарабатывая на хлеб, как умеет, потому что ждать его от скромного парня не приходится – ему б на бензин собрать… Но скорее всего… скорее всего, работа «гоу-гоу» – только начало ее сегодняшнего вечера.

Соня вышла из «Люкс-кафе» задолго до окончания празднества. Ничто не менялось под луной. Пить она не пила, общаться ей здесь было не с кем, а слушать навязчивого Мазая не хотелось. С гораздо большим удовольствием она бы посмотрела вживую на легендарного Фредди Меркьюри, но тот уже больше десяти лет лежит в могиле. Дожил бы – может, кто из олигархов и оплатил бы его приезд в столицу на частную вечеринку. Боров вряд ли, а вот Ясон Табагари вполне мог себе позволить. Говорят, что на прошлый новый год его гостей развлекал Крис Ри, а на последний день рождения его очередной фаворитки был приглашен Робби Уильямс. Фаворитка так себе. То ли вкус изящного ценителя женских душ и тел дал трещину, то ли Ясон решил наконец остановиться и о наследнике задумался, а в этом деле длина ног и линии бровей – не самые главные факторы. Ясон на глазах входил в элиту российского бизнеса. Борову далеко до него. Его время ушло, и если бы не модельное агентство, которое время от времени возмущало общественное мнение какими-то выходками, то никто бы не вспомнил о некогда грозном авторитетном бизнесмене.

Соня задержалась на ступеньках, решая, куда путь держать. Настроения не было. Спасибо избежала сегодня непосредственного контакта с именинником. Тот наверняка усадил бы за свой стол, слащаво ухаживал бы, вешал бы лапшу на уши.

Мимо нее, бросив мимолетный взгляд, протиснулась парочка мощных дам, в одной из которых Соня узнала Мадам. Одно время та увивалась вокруг засветившейся в Москве Сони, и та даже однажды заходила в их офис, но что-то теперь уже не важное и не оставшееся в памяти девушки остановило ее от работы в этом агентстве. Второй была незнакомая Соне экзальтированная особа, громогласно возмущавшаяся тем, что их не пропустили в заведение – сегодня спецобслуживание касалось только именинника и его гостей, о чем доброжелательный секьюрити, слегка загородив дверной проем массивным корпусом, предупредил женщин. После перевоплощения заштатной парикмахерши в престижного стилиста их часто видели вместе: Мадам и Ангелину Вардари. Последняя для своих шоу заказывала моделей исключительно в «Парусе». Что объединяло этих крепко сбитых, неженственных дам?.. Они и одевались в одних и тех же бутиках, и походку имели схожую, только у одной был скрипуче-визгливый голос, другая же славилась почти мужскими нотками, а приказной тон при общении с моделями превращал Мадам совсем уж в генерала в юбке. Сейчас, скользнув недобрым взглядом по застывшей Соне, парочка в едином порыве вскинула руки, пытаясь остановить такси.