Молитва в цитадели

Полет в прошлое к Лапу-Лапу

Аэродром Себу находится не на острове Себу. В «южную столицу», «королеву юга», второй по величине город Филиппин, самолетом можно попасть, лишь сделав посадку на маленьком острове Мактан. Оттуда через причудливый мост, построенный на средства, полученные от японских репараций в 1972 году, можно добраться до Себу. Как и прежде, курсируют пароходики, но теперь каботажное дело не так прибыльно, как раньше.

Мактанский аэродром я представлял себе в виде песчаной взлетно-посадочной полосы с очень небольшим воздушным движением. Однако аэропорт на Мактане один из самых лучших в Азии: прекрасные взлетно-посадочные полосы, громадные ангары, самое современное оборудование. Совсем недавно была ликвидирована американская военная база, и все оборудование досталось в наследство филиппинцам. Американцы в свое время разместили военную базу почти на том же месте, где 400 лет назад испанцы построили свою первую крепость.

В залах аэропорта царит деловая суета: Мактан — крупный узел регулярных воздушных сообщений, и нередко самолеты, летящие в столицу, направляют на Мактан, если они из-за плохих метеорологических условий не могут совершить посадку в Маниле. Большинство манильских пассажиров несут весь свой багаж в руках, и почти всегда в аэропорту их встречает или провожает большая толпа родственников. Путешествие самолетом для многих из них все еще своего рода развлечение, а, кроме того, лететь самолетом — это в известной мере шик. Основная масса жителей Себу располагает временем и предпочитает пользоваться пароходом, который находится в пути ровно сутки. К тому же это дешевле и комфорта больше. Можно завязать интересные знакомства, а если погода не испортится, то многое увидеть.

До Мактана всего час лету. Большинство из прибывших с нами пассажиров полетели дальше или с Мактана отправились в Себу. Мактан — островок, частично покрытый камнями вулканического происхождения, маловозделанный. Одни дороги хорошо асфальтированы, другие — чуть лучше проселочных.

За пятнадцать минут такси доставляет нас на противоположный конец острова. Здесь дорога теряется в белом песчаном шлейфе побережья, где под лохматыми пальмами стоят ветхие, покоробившиеся от дождя и солнца крошечные рыбачьи хижины. Мелко. Камни, лежащие на дне, образуют как бы природный барьер, препятствующий большим судам близко подходить к берегу. Мы приехали в то самое место, на котором 450 лет назад разыгралась драма, стоившая Магеллану жизни, и которая по сей день излагается историографией на основании немногочисленных источников. Ветер гуляет в кронах пальм, издали доносятся веселые голоса ребятишек и кудахтанье кур.

Примерно в 50 метрах от берега стоит небольшой полуразвалившийся обелиск в честь погибшего здесь мореплавателя. Он воздвигнут еще во времена испанского господства на Филиппинах. Чтобы к нему не подходили слишком близко, обелиск, как многие памятники в мире, обнесен невысоким забором из тонкой проволоки. Туг же небольшая часовенка — обращена входом в сторону суши для защиты от морской влаги. На стене, на уровне человеческого роста, висят картины, запечатлевшие события 450-летней давности, когда Магеллан решил преподать урок вождю Мактана Лапу-Лапу и продемонстрировать местным племенам власть и могущество испанской короны. Подвиг Лапу-Лапу отодвинул приход испанских колонизаторов в эту страну на целое поколение, но не навсегда.

Известны дата смерти Магеллана, час намеченного заранее нападения на остров и точное число жертв боя.

Большинство фактов этого события записал Антонио Пигафетта, сумевший избежать смерти. Подвиги героев Мактана он, конечно, преуменьшил.

Рассматриваем картины. На одной из них испанский военный корабль на якоре, пушки его наведены на остров, на переднем плане — Лапу-Лапу с копьем и щитом. На другой — Лапу-Лапу и его воины сражаются в воде. На третьей — испанцы в полном военном облачении: на голове шлемы, в руках мечи и арбалеты. Некоторые из них обратились в бегство. Далее: Лапу-Лапу борется с Магелланом и наносит ему смертельный удар. Испанцы в ужасе бегут к своим кораблям.

Перед картинами — небольшой обелиск, побеленный известью, и на черной доске белыми буквами выведено:

Надпись на обратной стороне обелиска гласит:

Испанская и филиппинская историография еще и сегодня спорят о том, 1 или 2 мая 1521 года «Виктория» покинула филиппинские воды. Хронист, вероятно, не знал, что Магеллан тогда пересек линию времени в Тихом океане. Но что значит для истории такая ничтожная разница во времени? Это было первое вооруженное нападение колонизаторов на Филиппины, которые в то время еще не назывались Филиппинами, и это был первый отпор колониальному вторжению, как сообщает надписи на обелиске. До того как Магеллан со своей командой бросил якорь у берегов Филиппин, позади было уже много месяцев плавания. Португалец Магеллан, используя соперничество между португальским и испанским домами, предложил испанскому королю Карлу I свои услуги и в 1518 году подписал с ним договор, по которому король обязался снарядить экспедицию к богатым пряностями Молуккским островам, а главе экспедиции, в случае если он достигнет этих островов, отдать двадцатую часть всех открытых им земель и двадцать процентов чистой прибыли от добытых богатств.

Магеллан отправился в далекое путешествие 20 сентября 1519 года с пятью кораблями. Во время плавания, которое длилось три года, он открыл пролив, ныне носящий его имя, и направился далее к берегам Азии. Весной 1521 года он достиг небольшого острова Лимасава. В то время одни и те же острова носили самые разнообразные названия. Острова, которые сейчас называют Филиппинскими[9], китайские торговцы именовали «Ма-и» или «Майи» («земля дикарей», «страна трех островов», «страна, лежащая перед материком»), а также «Хайтан» от «аэта» — так они звали людей, населяющих этот островной мир. Позднее филиппинцы давали названия племенам, связывая их с местностью, где те обитали: илоканцы, висаянцы, ифугао, мандайя, пампанганы, тагалы и другие. Европейские исследователи пользовались такими обозначениями, как «Западные и Восточные острова».

Формой общественной организации там служили барангаи. Это слово происходит от малайского «балангай», что значит «лодка». Барангаи объединяли от 20 до 100 семей и более; во главе них стояли дату (слово тоже малайского происхождения). Дату не зависели друг от друга, а в случае военных конфликтов они часто объединялись против общего врага.

Сначала Магеллан пытался договориться с дату острова Лимасава, раджей Коламбусом, и его братом Си-Агу — дату островов Булуан и Караго. Когда вожди отказались поступиться своей независимостью, их вежливо пригласили на борт корабля, а затем продемонстрировали сбою силу, начав «Для пробы» палить из пушек. Коламбус признал себя вассалом испанского короля, подписав соответствующий документ. На берегу испанцы установили крест, отслужили мессу, и таким образом на пасху 1521 года Магеллан вступил во владение островом Лимасава, принудив Коламбуса и Агу принять крещение. Отсюда Магеллан отправил на Себу своего раба Тапробанс, начав тем самым осуществлять план захвата этого острова. Тапробане был родом из Малайи, и его специально взяли в экспедицию на Восток, поскольку он мог оказать неоценимую услугу в качестве проводника и переводчика. Дату острова Себу Хумабон пожелал получить с испанцев дань. Магеллан, разумеется, отказался выполнить это требование, передав вождю, что он — «капитан величайшего из королей и вождей на земле». Пусть Себу выбирает между войной и миром. Хумабону ничего не оставалось делать, как уступить. На Себу испанцы также установили крест, заключили договор, отслужили мессу. Хумабон принял католическую веру. Склонить его к этому на сен раз помогли жизненный опыт Магеллана и его познания в медицине. Внук вождя был болен лихорадкой в очень тяжелой форме. Магеллан без особого труда вылечил мальчика, поскольку у него были лекарства от этого заболевания. Однако Хумабону он внушил, что внуку помогла католическая вера. Вождь не долго думая принял ее и во время крещения был наречен Карлом, а его жена — Хуаной (но имени испанской королевы-матери).

Уже в те далекие времена правители успешно применяли политику «разделяй и властвуй», которая позднее приняла исключительно изощренную форму. Хумабон, решив расширить границы своих владений, также начал осваивать эту политику. Он давно зарился на небольшие соседние острова. Магеллан объяснил ему, что теперь, когда он отрекся от своих богов и стал следовать христианскому богу, будет вполне справедливо, если другие дату, его соседи, подчинятся ему.

Покорение других островов было приостановлено, когда Сула, один из вождей острова Мактан, прислал Магеллану для переговоров своего сына с двумя козами в качестве дани. Сула просил передать Магеллану, что хотел бы сотрудничать с ним, но другой, более крупный вождь острова, Лапу-Лапу, не соглашается. (Поэтому он, Сула, не может сам прийти, а посылает сына.) Хитрый вождь предложил Магеллану ночью направить к нему на остров корабль с воинами, и тогда он сумеет вразумить упрямого Лапу-Лапу.

Мореплаватель выслушал посланца и с 60 воинами на 20 лодках отправился к Мактану, расположенному в нескольких сотнях метров от Себу. Хумабон хотел сопровождать его, но тот приказал ему издали наблюдать за событиями.

Приплыв к Мактану, Магеллан потребовал у Лапу-Лапу дань, но вождь попросил времени на размышление, намереваясь собраться с силами и на рассвете принять бой. Магеллан вернулся, решив плыть к Мактану на корабле. Утром корабль стал на якорь довольно далеко от берега, поскольку подойти ближе мешали прибрежные камни. Магеллан сам повел своих людей. Лапу-Лапу хорошо подготовился к наступлению. Он разбил воинов на три группы, и они окружили Магеллана. Антонио Пигафетта сообщает, что у Лапу-Лапу было 1500 человек. Действительно ли это было так? В то время на острове находилось всего несколько барангаев, из которых по меньшей мере одни подчинялся Суле, противнику Лапу-Лапу. Следовательно, он мог собрать лишь несколько сотен вооруженных мужчин. (На всем архипелаге обитало тогда около 700 тысяч человек.) Тем не менее испанская историография видит одну из причин поражения Магеллана в намного превосходящей силе противника.

Однако испанцы были гораздо лучше вооружены. Они стреляли из арбалетов и поджигали хижины островитян горящими факелами. Это вызвало гнев всего населения барангаев. Островитяне поняли, что им больше нечего терять, и стали помогать воинам Лапу-Лапу. Испанцы были оттеснены к морю. Они не могли предполагать, что местные жители окажут им такой решительный и организованный отпор.

Тело Магеллана осталось лежать там, где его настигло бамбуковое копье Лапу-Лапу, а затем было сожжено вместе с телами других испанцев.

Люди из барангая Лапу-Лапу похоронили своих соплеменников и вновь выстроили себе хижины. Авторитет вождя острова Мактан поднялся еще выше. Захваченные после боя 27 апреля 1521 года трофеи — в основном шлемы, оружие и обмундирование непрошеных гостей — отнесли в хижину героя. Предатель Сула был изгнан из своего барангая. Позднее трофеи перешли по наследству сыну Лапу-Лапу, потом внуку, пока наконец в середине XVI века их не захватили отряды Лагаспи. Но память о Лапу-Лапу живет в сердцах филиппинцев до сих пор.

Хумабон сделал для себя выводы из поражения новых хозяев, утративших благодаря победе Лапу-Лапу ореол неуязвимости и превосходства, связанных с их верой. Хумабон и Тапробане решили расправиться с остальными пришельцами. Тапробане сообщил испанцам, что Хумабон приготовил им дань драгоценными камнями и ждет их, чтобы вручить сокровища острова Себу.

Барбоза, один из спутников Магеллана, ставший капитаном, отправил на берег две дюжины своих воинов, чтобы они перенесли на борт корабля обещанные сундуки с драгоценностями, но островитяне их всех перебили. Тогда Барбоза поспешно снялся с якоря, поднял паруса и взял курс на Испанию.

Первое наступление на «страну, лежащую перед материком», провалилось.

Подвиг Лапу-Лапу, его воинов, а также детей, женщин и стариков острова Мактан, запечатленный на полотнах художников Себу, никогда не забудется филиппинцами.

Кто-то положил к подножию обелиска цветы. Перед картинами стоит старая деревянная скамья. Едва передвигая старые, больные ноги, сюда пришел рыбак. Кряхтя, он сел на скамью и с любопытством стал смотреть, как я фотографирую.

— Вы знаете, — спросил он, — что написано на этой доске?

На память, слово в слово старик передал содержание надписи, хотя не умеет ни читать, ни писать. Выходит, наизусть знает историю острова. И старик гордится подвигом своего народа. Вынув изо рта погасшую сигару, он говорит:

— Наша победа сохранила нам свободу на несколько десятков лет, до тысяча пятьсот шестьдесят пятого года. Потом пришел другой испанец — Лагаспи. У него было еще больше людей, и он применял те же самые методы: подкуп, предательство, тот же принцип «разделяй и властвуй». Начался захват всей страны. Много жителей островов было убито, замучено пытками. Они мстили, хотели искоренить всякое воспоминание о позоре первой экспедиции. Легаспи спас крест, установленный Магелланом. Мы сохраняем его в Себу. Может быть, вы его там увидите!

Я удивленно спрашиваю старика:

— Сохранили, несмотря на связанные с ним тяжелые воспоминания?

Старый филиппинец задумчиво отвечает:

— Знаете, теперь это только история, и она напоминает нам не только о том, что здесь когда-то высадились испанцы, не только о нашем позоре, вызванном предательством, но и о победе, которую одержал наш человек. Он родился в моей деревне. Кроме того, не забывайте: сегодня в нашей стране большинство населения — католики.

Старик советует мне посетить церковь святого Августина.

— Это очень старая церковь, — говорит он. — Ее построил Легаспи, и знаменитой она стала из-за медальона с ликом Христа. Если вы помните, Магеллан в тысяча пятьсот двадцать первом году дал его жене Хумабона, Хуане. Медальон вставлен в стену церкви, известной под названием Маленькая базилика святого младенцам Гиды рассказывают туристам, что местное население чтит медальон как святыню. Вам, может быть, покажется странным, но этот медальон тоже имеет кровавую историю.

Филиппинец наклоняется ко мне и шепчет:

— Поезжайте на остров Себу. Люди Легаспи покарали не только Мактан. Они напали и на жителей Себу. Хумабон к тому времени уже умер, но в семье старого вождя хранился медальон. Завоеватели напали на барангай и сожгли все хижины. Потом, когда в поисках золота и драгоценных камней они ворошили пепелище, кто-то из людей Легаспи нашел этот редкий медальон. Легаспи решил на том месте, где он лежал, построить базилику — это примерно в сотне метров от установленного Магелланном креста. Базилика была построена на развалинах пашей древней культуры.

И вот мы в городе Лапу-Лапу. Небольшой деревне, носящей имя героя, был присвоен статус города, хотя жизнь здесь мало напоминает городскую. Хижины, одно и двухэтажные каменные строения, банановые и пальмовые рощи определяют облик городка.

Здесь имеется несколько небольших мастерских по изготовлению гитар. Весь производственный процесс осуществляется в одном большом помещении. Готовая продукция, если она не отправляется в город Себу, продается на месте, в отсеке около цеха. Цены на эти музыкальные инструменты тут смехотворно низкие.

В городе Лапу-Лапу есть каменный монумент, воздвигнутый в честь великого героя в 1934 году. На белом пьедестале каменная статуя. Памятник стоит рядом со зданием ратуши города Лапу-Лапу.

Мы отправляемся дальше. Переехав мост, попадаем в Себу — главный город одноименного острова, жители которого говорят на себуано. Согласно данным статистики, здесь проживает примерно 400 тысяч человек, но, как и повсюду в Азии, эти цифры безнадежно устарели. Города вместе с их нищетой катастрофически растут. Получить точные данные о числе жителей практически невозможно из-за внутренней миграции.

Остров Себу протянулся в длину на 300 километров, наибольшая ширина его — 40 километров. Центральная часть острова гориста и покрыта лесами, прибрежная узкая и весьма плодородная полоса густо заселена. В сохранившихся развалинах старой крепости Сан-Педро, построенной в 1738 году, стоят заржавевшие испанские пушки. Крепость фронтоном обращена на юг — она должна была перехватывать мятежников с юга Филиппин, который испанцам так никогда до конца и не удалось покорить. В крепости был расквартирован испанский гарнизон; подземелья ее служили тюрьмой и местом пыток для пленных филиппинцев.

Себу производит впечатление делового города. Теперь улицы здесь не так узки, как сотни лет назад. Но землетрясения не пощадили и этот город, поэтому в его архитектуре заметна разностильность. Каменные постройки испанцев, представленные главным образом церквами, хорошо сохранившимися до настоящего времени; административные здания, также построенные по времена испанского господства; хижины, сколоченные из жести и досок; богатые каменные виллы, украшенные деревянной резьбой, с палисадниками, окруженными живыми изгородями; высотные здания страховых и коммерческих фирм; портовые сооружения, протянувшиеся на несколько километров; огромные базары; современные торговые центры; темные лавчонки с выходом прямо на улицу — таков облик сегодняшнего Себу, первого города на Филиппинах. Он не похож на Манилу, в нем сохранилось многое от былого восточного великолепия, от самобытности себуанцев. Здесь очень сильно ощущается многообразный колорит юга, обогащенный влиянием Китая, Таиланда и арабских стран. Все это вместе и определило разноликость города еще до прихода на Филиппины испанцев. Базилика — красивая старая церковь, которую многократно разрушали и восстанавливали, а по соседству с ней — высокие каменные здания.

Из сумерек и прохлады церковного помещения попадаешь на ослепительный свет тропического полудня. Идущая от церкви тропа превратилась в переход, связывающий две большие улицы; а если пройти еще немного вперед, можно увидеть ту самую часовню, в которой находится крест Магеллана. Картины на стенах рассказывают историю креста так, как ее представляют себе испанцы. Люди Магеллана наблюдают за работой островитян, устанавливающих святыню. Магеллан сидит на стуле, за его спиной испанцы с оружием и флагом. Вот изображение, на котором местных жителей обращают в христианство. Позади них вооруженные испанцы. Пришельцы полагали, что принесли с собой на острова цивилизацию и открыли Филиппины, в то время как острова эти много ранее стали известны соседним странам Востока и давно имели самобытную культуру.

Перед маленькой часовней продают свечи и медальончики с ликами святых. Женщины опускаются на колени перед крестом и потом выходят из часовни серьезные, молчаливые, окунаясь в грохот и шум городских улиц. Спешат автобусы, джипни, такси, среди них плетутся запряженные в повозки буйволы. Скрежет тормозов, сигналы клаксонов — но никто не обращает на это никакого внимания. Люди торопливо проходят мимо, рядом вертятся ребятишки, выклянчивая песо.

Мы расположились в одном из небольших прибрежных ресторанчиков, которые здесь очень популярны. Пляжи Себу, а также Суктана, Талисайя и Тимбули пользуются популярностью у населения, хотя песок там и не самый белый. Спокойное море, возможность половить рыбу, приятный освежающий бриз, обилие ресторанчиков, у каждого из которых есть свое фирменное блюдо, — все это притягивает посетителей. Поесть там можно вкусно и дешево. Даже те из филиппинцев, которые живут на окраинах города, могут позволить себе пойти в такой ресторан. Среди посетителей преобладает молодежь, которая ведет себя весьма скромно. На пляже и в бассейнах многие девушки загорают в закрытых купальниках, а некоторые, дабы избежать нескромных взоров, прыгают в воду в платье.

Почти сразу же за городом возвышается большой даосский храм, привлекающий множество туристов. Каждые среду и воскресенье сюда приходят молиться приверженцы даосизма — представители китайской части населения. В эти дни длинная цепь автомобилей движется вверх по горной дороге.

В городе Себу есть также свой Беверли-хилл. Это типичный образец американизма со всеми свойственными ему проявлениями, начиная от названий на американский манер и кончая виллами новоявленных богачей, миллионеров Себу, расплодившихся за последние годы. Поляризация классов усиливается.

На ночлег мы остановились в гостинице «Магеллан», расположенной на окраине города. О мореплавателе, совершившем кругосветное путешествие, здесь напоминает лишь название гостиницы. В меню есть рыбное блюдо «Лапу-Лапу». Мы отдаем дань памяти героя и заказываем его. По лучше бы мы этого не делали: оно не самое удачное творение повара — обыкновенная жареная рыба. Правда, все, кроме нас, едят с удовольствием.

Снова в самолете. Делаем большой круг над островами Мактан и Себу. Под нами взлетно-посадочные полосы бывшей американской военной базы, плоские хижины Марибаго, где поют самые звонкие гитары. И вот уже маленькой точкой виднеется обелиск на том месте, где 450 лет назад Магеллана настигла судьба, — памятник герою в городе Лапу-Лапу; промелькнул широкий мост, и город с уже расплывшимися очертаниями остался позади.