Моя идеальная

Глава 10

Гораздо выше облаков

Видимо, выработанная за последние три недели привычка спать по три-четыре часа в сутки так просто не исчезнет. Несмотря на то, что весь этот ужас закончился, не могу заставить себя снова уснуть.

Уже около часа просто лежу в постели и смотрю на серый пейзаж за окном. Хотя дождь и закончился, тяжёлые тучи не рассасываются, и хмурое небо готово с минуты на минуту обрушить на землю новые ледяные потоки. Ветер с гулким воем срывает с деревьев пожелтевшие листья, оставляя голые ветки.

Даже во сне Артём крепко прижимает меня к стальному прессу, словно боится отпускать.

Не уйду. Никогда больше не оставлю его.

Но естественные потребности всё же заставляют меня выползти из тёплого кокона, создаваемого тяжёлым одеялом и телом любимого мужчины.

Тихо, чтобы не разбудить Тёму, соскакиваю с кровати и шлёпаю босыми ногами по холодным из-за так и не закрытого окна полам в ванную. Ёжусь от сквозняка, гуляющего по квартире.

Как бы ни хотелось вернуться в манящую теплоту объятий, понимаю, что не смогу просто лежать без дела. Я вообще не привыкла к ничегонеделанию. Всегда стараюсь чем-то занять руки и голову. Вот только вторая, и без того настолько забитая мыслями, что, кажется, вот-вот разорвётся от перегруза.

Залезаю в душ. Какое-то время стою под горячими струями, без конца стучащими по макушке, в надежде выбить их оттуда, но, ожидаемо ничего не выходит.

Тяжело выдыхаю и беру в руки мочалку. Зависаю, глядя на то, как со вчерашнего дня преобразилась душевая кабина. Ещё днём здесь стояло всего пару баночек и тюбиков Артёма, а сейчас всё забито моими шампунями, бальзамами, масками и прочим. Всё ещё не верится, что теперь я живу с ним.

Не раздумывая, хватаю гель для душа Северова.

ИМ хочу пахнуть.

На цыпочках вхожу в спальню и натягиваю футболку. Наконец закрываю окно, изгоняя холод.

Бросаю быстрый взгляд на кровать. Тёма лежит на боку, подогнув колени и подложив обе ладони под щёку. Только сейчас понимаю, что впервые вижу его таким расслабленным и умиротворённым. Вечно нахмуренные брови и поднятые уголки губ сейчас приняли свою естественную форму. Никогда раньше не думала, что сон так меняет лицо человека. Даже резкие черты сглаживаются. Волосы, которые и без того всегда находятся в лёгком беспорядке, сейчас пришли в полный хаос. Через приоткрытые губы вырываются ровные выдохи.

Его губы… Господи… Что он вчера ими вытворял. И языком… И я тоже…

Несмотря на то, что щёки начинают гореть, стыда я не ощущаю. И пусть с Артёмом всё это кажется таким правильным, всё же вызывает лёгкое смущение. Знаю, что сама стала инициатором очередного этапа нашего безумия.

На самом деле я вообще не думала, что буду делать, когда просила его раздеться. Просто не знала, что сказать и как вести себя после всего, что произошло накануне.

Тот приступ на кухне и потом… Когда увидела его сидящим в коридоре, с трудом поборола в себе желание обнять и поддержать. Он из тех людей, кто предпочитает справляться в одиночестве и никогда не примет жалость. Короткой перебежкой миновала пространство, чтобы он не узнал, что я видела его в этот момент. Артём изо всех сил старается не выказывать при мне слабость. Не уверена, что имею право лезть в его прошлое, но хочу хоть что-то для него сделать. Помочь справиться с его призраками. Стереть из его глаз тот страх и отчаяние, которые видела. И не только их. На какое-то мгновение в его зрачках отражались такие паника и ужас, что мне самой хотелось кричать и плакать. Слишком близка и я с этими чувствами.

Тяжёлый вдох, пока грудную клетку не начинает распирать. Гулкий выдох до последней капли кислорода.

Однажды он впустит меня, и я помогу справиться со всеми его демонами. Я не просто знаю, я уверена, что смогу весь мир поставить с ног на уши, лишь бы больше никогда не видеть любимого человека таким уязвимым. Стереть его боль. Разорвать отчаяние. Разнести в хлам страхи. Ради него. С ним.

— Я люблю тебя, Тём. — шепчу, легко касаясь губами уголка рта.

Всё так же тихо, чтобы он не проснулся, иду на кухню, прихватив его телефон. Сегодня суббота, время 8:31, а значит Вика ещё спит. Я так и не позвонила ей вчера. Вроде и понимаю, что у неё были причины не говорить о том, что она крутит с Антоном, но всё равно злюсь. Несмотря на то, что все мои позитивные чувства на тот момент были на нуле, уверена, что смогла бы искренне за неё порадоваться.

Хотя кого я обманываю? Я была настолько погружена в свои переживания, что все вокруг перестали для меня существовать. Это я эгоистичная сволочь, а не подруга. Но это вовсе не значит, что я избавлю её от необходимости всё мне рассказать "от" и "до". Глаз за глаз.

Хищно улыбаюсь при мыслях, как буду вытряхивать из неё душу, пока варю кофе. На самом деле, мне и самой хочется с ней многое обсудить. Она и Северов — самые близкие люди, которые у меня есть. Даже до ссоры с родными они уже ими были. Возможно, удастся обзавестись ещё одним другом в лице Арипова?

Не смотря на ту ненависть, что он выказывал раньше, вчера всё было иначе. После того, как я, переодевшись, вернулась на кухню, встала рядом с Артёмом и сама отбила все нападки, в его глазах загорелось что-то такое, что я пока не могу идентифицировать. Но это что-то оставалось там весь вечер и разгорелось ярче, когда Тёма ушёл в туалет, а я бросилась задавать вопросы Антону.

— Ты знаешь, что случилось с Артёмом? — спрашиваю, оглядываясь за спину.

— Он же сказал тебе не лезть в это! — рычит, делая глоток пива, и отводит взгляд.

— Я не спрашиваю, что было раньше. Но хочу помочь. Я очень сильно его люблю. Понимаешь? Очень люблю! Что мне сделать, чтобы ему стало легче? Помоги мне, Антон, пожалуйста! Никто не знает Тёму лучше, чем ты.

— Будь рядом, Миронова. С тобой ему лучше, чем без тебя. Не знаю, как тебе это удаётся, но ты изменила его до неузнаваемости и в лучшую сторону. Так что просто будь рядом.

— Думаешь, он сможет однажды полностью мне доверять?

— Блядь, ты сейчас шутишь, что ли? — смеётся каким-то мрачным смехом. — Он уже наизнанку перед тобой вывернулся. Куда уж больше?

— Антон, пожалуйста. Если у меня есть хоть малейший шанс помочь ему забыть о прошлом, то я сама наизнанку вывернусь, чтобы это сделать!

— Кажись, я понимаю, что Тёмыча так в тебе зацепило. Если кому он и сможет открыться, то только тебе, Миронова. Только, блядь, тебе.

До сих пор не могу понять, что видела в глазах Арипова, но, думаю, пусть если и не будем друзьями, то хотя бы сможем общаться без негативных эмоций. А с этим я уж точно смогу жить.

Может, сегодня предложить Северу прогуляться и позвать друзей?

Ну не можем же мы, в конце концов, всё время проводить в постели. Хотя я вовсе не против. Те чувства и желания, что во мне вызывает Артём, набирая силу, с каждым разом становятся всё мощнее. И я, как самая настоящая жадина, хочу всё больше, дальше, глубже, ярче. До конца хочу.

Не смотря на все те безумные вещи, что мы не один раз делали этой ночью и за прошлые сутки, знаю, что и ему этого мало. Сколько можно мариноваться? Если он не решит проблему под названием "девственность", то мне придётся применить план под кодом "соблазнение Артёма Северова".

Вчера ведь после душа и бельё, и так называемый халат на ужин надела, чтобы окончательно выбить ему пробки. Но как же не вовремя явился Арипов.

При воспоминании, как он меня разглядывал, щёки мгновенно заливает жаром. Но, слава Богу, так ни разу даже не намекнул на мой внешний вид. Ладно, это я тоже смогу пережить. В конце-то концов, не первый раз полуголую девушку видит.

Тёмная жидкость начинает бурлить, и я переливаю обжигающий кофе в чашку. Знаю, что Тёма купил и молоко, и сливки, но по утрам предпочитаю пить чёрный, крепкий и горький. В последние недели кофе стал едва ли не единственным, что я употребляла с удовольствием.

Артёма решаю пока не будить. Надо слишком многое обдумать. Вике наберу позже. К родителям планирую поехать сразу после завтрака, не оттягивая тяжёлую встречу. Что бы меня там не ждало, отступать я не собираюсь. Любимый будет рядом, а значит, я всё выдержу и со всем справлюсь. Хотя страха и нет, но от лёгкого мандража избавиться всё же не удаётся.

Вспоминаю что где лежит, чтобы потратить в доме, который раньше я называла своим, как можно меньше времени. Варианты разговоров и реакций даже не прокручиваю: всё равно никогда всё не может идти по плану. Поэтому и не заморачиваюсь на этот счёт.

Делаю глоток терпкого напитка и думаю о том, что стоит что-то приготовить. Сама есть не хочу, но Северову нужен завтрак.

Невольно вспоминается моя первая попытка готовки в его квартире, и я начинаю улыбаться.

Нет, так больше облажаться нельзя. К тому же холодильник забит до отказа.

Сделать бутерброды? Слишком просто.

Омлет или яичницу? Тоже не айс.

Надо что-то простое, но необычное. Хочу его удивить и порадовать. Мы, как никак, теперь не просто встречаемся, а вместе живём. И здесь не будет звёздного повара, чтобы подавать мишленовские блюда, как у родителей. Да, даже мысленно я больше не называю место, где прожила почти двадцать один год — домом.

Теперь мой дом здесь.

Цепляю телефон Артёма и тут же натыкаюсь на пароль. И что дальше?

Думала какой-нибудь рецептик подглядеть в интернете, но полностью увлеклась разгадкой этого ребуса.

Его день рождения. Год. Даже свои проверила. Ничего не подходит. Так же, как и ещё десяток возможных, по моему мнению, вариантов.

— Блин! — рычу, глядя, как на экране высвечивается: неверный пароль. — Последняя попытка, и я признаю, что совсем тебя не знаю, Северов.

Набираю дату, которая стоит паролем на собственном мобильном и…

— Серьёзно, Тём? — бубню себе под нос, когда это срабатывает.

Неужели у нас стоят одинаковые коды? Но я ведь и понятия не имела, что этот день для него так много значит. Из-за меня? Девятнадцатое сентября — наша первая встреча.

Внутри поднимается такой ураган, что к горлу подступает счастливый возглас, но я его с трудом сдерживаю, чтобы не разбудить любимого.

Немного покопавшись на кулинарных сайтах, достаю из холодильника продукты и приступаю к готовке, попивая медленно остывающий кофе.

Накрываю на стол и варю двойную порцию кофе, потому что если Северов сейчас не проснётся сам, то я собираюсь его будить. Иначе к предкам отправляться мне придётся самой. С каждой минутой моя решимость по капле утекает, сменяясь паникой.

— Доброе утро, родная. — вбивает мне в ухо Артём, обжигая кожу лёгким выдохом.

Обнимает, пропуская руки под моими, и сцепляет пальцы на животе, вжимаясь эрекцией в ягодицы.

Кожа незамедлительно покрывается горячими мурашками, а по всем нервным окончаниям, точно в цель, выстреливают электрические импульсы. Моё тело всегда так реагирует на его близость. Даже не стараюсь унять взбесившееся сердце.

— Доброе утро, любимый. — шепчу, не отводя глаз от плиты, на которой закипает напиток. — Завтракать будешь? Я приготовила.

Он молча убирает руки и косится на стол, на котором стоят мини-пиццы на хлебе и фаршированные яйца.

— Сама? — тянет вверх одну бровь.

— Ну, как бы да! Как видишь, повара здесь нет.

Северов хватает с края стола телефон и что-то там набирает.

— Кому ты звонишь?

— Заранее скорую вызываю. — смеётся, прикладывая мобильник уху.

До меня не сразу долетает смысл сказанного, но как только доходит, смерчем налетаю на него и начинаю колотить ладонями по плечам и грудине.

— Вот ты сволочь, Артём! Падла бездушная! Я изо всех сил старалась, а ты…

Высказаться до конца мне не дают его губы, которые впечатываются в мой рот. Он ловит мои запястья и заводит мне за спину, перехватив одной рукой. Он мнёт, облизывает и кусает, но внутрь не проникает. А я и от этого забываю обо всём. Просто отдаюсь поцелую, горю в объятиях, тону в бирюзовом омуте и взлетаю до небес, когда он подхватывает меня под ягодицы и усаживает верхом на себя.

— А я, Насть, тебя люблю. Поэтому, как бы стрёмно не было, собираюсь съесть всё, что ты там наготовила. — бомбит мне в рот, не переставая целовать.

— Тёма… — отзываюсь хриплыми интонациями, когда чувствую его член между ног.

Он делает несколько поступательных движений, а потом опускает меня на пол и утыкается лоб в лоб, рвано дыша. Я и сама с трудом хватаю воздух.

— Ну сколько можно нас обоих мучать, Тём? — шиплю, когда мгновенно возникшее возбуждение остаётся неудовлетворённым. — Я готова. Я хочу. Мы оба, любимый, хотим. Давай сегодня. Не надо больше ждать. Ни боли, ни страха, ни сомнений, Тём. Пожалуйстааа… — тяну ноющими нотами.

— Блядь, Настя, ты специально это делаешь? — тихим рыком отзывается парень. — Знаешь же, ведьма, как я хочу тебя. У меня уже, блядь, последние перья догорают от желания.

— Какие перья?

Теряясь от непонимания, начинаю часто моргать.

— На ангельских крыльях, малыш. Скоро упадём с тобой в Ад.

Вот теперь я понимаю.

— Сегодня? — томно тяну, опуская ресницы.

План "соблазнение Артёма Северова" приведён в действие.

Провожу пальцами по горячей пульсирующей плоти сквозь ткань спортивок и слегка сжимаю, когда он ничего не отвечает, продолжая шумно гонять воздух.

— Настяяяя! — грозно рычит и наступает, пока не вжимаюсь спиной в столешницу.

Но сдаваться я не намерена. Я обещала и своё слово тоже держать умею.

— Сегодня, Тёма! Сегодня! — победно подвожу итог и выскальзываю у него под рукой.

— Ведьма, твою мать!

— Так, завтракать будем или как?

Откусываю кусочек яйца и офигеваю от того, насколько это вкусно. И пусть я сделала всё как по рецепту и блюдо не сложное, но всё равно боялась, что пересолю, переперчу или вообще всё испоганю. Заталкиваю остаток в рот и тянусь за импровизированной пиццей.

Артём смотрит на меня с каким-то странным прищуром.

— Ты чего так смотришь? — бурчу с набитым ртом.

Видимо, для мира готовки я ещё не совсем потеряна.

— Жду, когда тебе станет плохо, чтобы скорую вызвать.

Обидеться? Разозлиться? Пнуть его по самому интересному месту? Не-а!

Ничего не отвечая, забиваю в рот ещё одно яйцо и, обойдя парня, разливаю кофе по кружкам и падаю обратно на стул, расставив чашки.

— Не хочешь? Не ешь, Тём! Можешь сам себе готовить, если так боишься. — отбиваю, якобы обиженно.

На самом деле я совсем не дуюсь. Помню наш "незабываемый ужин", которым должна была стать стрёмная мешанина из макарон, помидор и майонеза, и у самой неприятный озноб пробегает, отчего я вздрагиваю.

— Замёрзла?

Север подходит ближе и кладёт ладони на голые плечи, ведя вниз по рукам.

— Нет. Просто вспомнила ужин, которым собиралась нас накормить.

Тёма фыркает, а я начинаю смеяться. Он вторит и паркуется на соседний стул. Не напротив, а рядом. Переплетает наши пальцы и опускает мне на колено.

— Жаль, так и не удалось его попробовать, но замена мне тоже понравилась. — хриплым шёпотом выписывает мне в шею, проходясь по всей длине языком.

Не смотря на все заданные установки, всё равно заливаюсь лёгким румянцем при этом напоминании. Сердце снова срывается в галоп, а в животе начинает стягиваться узел.

— Ешь, Артём! — рычу, запихивая ему в рот яйцо.

Спустя всего несколько минут все тарелки остаются почти пустыми, а Северов с видом наевшегося сметаны кота откидывается на спинку стула.

Сама я кроме тех двух яиц и хлеба-пиццы больше ничего не съела. Видимо, двадцати пятидневная почти голодная диета не способствует тому, чтобы много есть. Желудок полный, и я едва проталкиваю в него кофе.

— Насть, съешь ещё хоть что-то. — просит парень, глядя на остатки еды и принимая ровное положение.

— Не хочу, Тём. Не лезет.

— Ты вообще когда последний раз нормально ела? — рычит, поворачивая меня лицом к себе.

— Вчера? — услужливо подсказываю и тяну брови вверх.

— И вчера ты тоже нихрена не пожрала как надо! А до этого?

— Ну не хочу я, Артём! Что тебе не ясно?! — срываюсь на повышенные, когда он тычет мне в рот последний кусок "пиццы".

Отбиваю его руку и отворачиваюсь.

Не хочу лишний раз даже вспоминать, что стало причиной моего плохого аппетита. Боль никуда не ушла. Просто я затолкала её туда же, где прятала всё, связанное с Артёмом, и подогнала ещё сотню бетономешалок, чтобы уж наверняка. Иначе я просто не выгребу. Надо забыть об этом и жить дальше. По-другому никак.

Север опять хватает меня за руки и смотрит в глаза.

— О чём ты думаешь, родная? — смягчается его тон.

— Тебе обязательно лезть мне в голову, Северов? Сам ничего не рассказываешь, а хочешь каждую мою мысль знать?

Жалею о своих словах раньше, чем успеваю договорить. Но слово — не воробей. Поджимаю губы и отвожу взгляд. Он тяжело глухо выдыхает и сильнее сжимает пальцами запястья.

— Что ты хочешь знать, Настя? — бомбит, не опуская глаз, цепляя мои.

Всё! — так хочется закричать, не просто сказать, а именно проорать это слово, но я ничего не отвечаю, продолжая кусать слизистую.

Я обещала ему не лезть. Обещала не спрашивать. И я обещала себе, что буду выполнять свои обещания. Набираю полные лёгкие воздуха, пока рёбра не начинают трещать, и с шумом выпускаю переработанный кислород.

— Извини, Артём. Я помню, что обещала не лезть в это. — слышу, как скрежещут его зубы. — И я не стану. Пока ты сам не расскажешь. Рано или поздно это всё равно случится. Пусть не сегодня, не завтра и даже не через год. Я умею ждать. И я с тобой на всю жизнь, Северов, так что всё равно когда-нибудь сдашься. — заканчиваю с лёгкой улыбкой, чтобы хоть как-то смягчить ситуацию.

— Ты меня, блядь, с ума сведёшь, Миронова! — отбивает с лёгкой усмешкой.

И вдруг мы резко замолкаем, перестав улыбаться. Понятия не имею, о чём думает Артём, но мне внезапно становится не по себе.

Миронова…

С этой фамилией я прожила больше двадцати лет, но сейчас она ощущается какой-то чужеродной, неправильной, не моей.

Вам знакомо это странное чувство безотчётной тревоги? Когда без какой-либо причины ощущаешь себя не в своей тарелке? Вот по неизвестной причине именно это сейчас происходит со мной.

— Насть, — пробивается в запутанные нейронные сети моего мозга голос любимого. Поднимаю глаза и смотрю в его внезапно ставшее очень серьёзным лицо, — после всего, что сделали твои предки, ты хочешь продолжать носить эту фамилию?

Раньше я часто задумывалась над тем, чтобы не быть Мироновой: дочерью известных и успешных адвокатов, наследницей элитной и прибыльной адвокатской конторы. Хотела быть просто Настей. Без статусов и обязанностей, без ограничений и условностей, без фальши и показухи. Но кем я тогда буду?

— И кем я буду, Тём? — шепчу едва слышно, потому что меня вдруг топит волной непонятной паники, и говорить становится чертовски сложно.

Опускаю веки. Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, притормаживая дробящее рёбра сердце. Парень ничего не добавляет, поэтому понимаю, что ждёт продолжения. Открываю глаза. Прячу эмоции и страхи за беззаботной улыбкой и отбиваю. — А если и так? Что мне теперь садиться за интернет и составлять список фамилий, которые мне нравятся?

— В твоём списке будет только одна фамилия. — отрезает на выдохе.

В каком-то заторможенно-отрешённом состоянии смотрю в его бирюзовые глаза. Пушистые светлые ресницы. На красивые, круто очерченные губы, точёные скулы, резковатые черты лица и не понимаю не только сути разговора, но и что вообще сейчас происходит.

Все системы в моём организме внезапно дали сбой.

— Какая? — спрашиваю в полном отупении.

— Моя!