Моя идеальная

Глава 5

Я открываю новые двери.

— Тём, мне на учёбу надо. — бурчу, когда он в очередной раз проводит языком по моим губам и пробирается внутрь, круговыми движениями гладя живот.

— Прогуляешь! — рычит и опускает руку ниже.

Хватаю его за запястье, не позволяя добраться до цели. Мы уже несколько часов к ряду этим занимаемся. От шестого оргазма за одно утро я просто на части рассыплюсь.

— Пожалуйста, любимый, я больше не могу! — умоляю, заглядывая в родные глаза.

Северов тяжело выдыхает и опускает веки. Делает несколько вдохов-выдохов и зарывается лицом мне в шею. Поднимает руку и кладёт на талию, притягивая ближе.

— Прости, малыш. Не могу остановиться. Так не хватало тебя. Знаю, что как маньяк себя веду, но тормоза к чертям сорвало.

— А я и не хочу, чтобы ты останавливался, Тём. Просто перерыв нужен. Иначе я на ноги вообще встать не смогу. — смеюсь, целуя его в макушку и вдыхая любимый аромат.

— Ты правда хочешь на занятия сегодня ехать? У тебя же даже одежды нет, не говоря уже о конспектах и прочем.

Резко выдыхаю, понимая, что он прав. А ещё то, что мне придётся вернуться домой. Я не собираюсь брать ничего лишнего: ни одежду, ни другие вещи, но мне нужны материалы по учёбе. Мне не надо ничего из того, что куплено на деньги родителей. Но я собираюсь забрать телефон, который мне подарил Северов, и его футболку. И ещё свои документы. Паспорт и студенческий в машине, но другие лежат дома. Всё остальное не имеет значения. На зарплатной карте достаточно денег, чтобы купить себе новые шмотки и другие необходимые мелочи.

— О чём ты думаешь, родная? — пробивается в невесёлые мысли голос парня.

— Ты же останешься в академии, Тём? — сменяю тему не только потому, что не хочу говорить, но и из-за того, этот вопрос меня действительно волнует.

— Да, Насть, останусь. Сегодня позвоню в деканат. Не могу же я позволить тебе остаться без моего присмотра. — отбивает и снова целует.

Отвечаю, но дальше мы не заходим. Северов гладит меня по спине, а я перебираю его непослушные белые волосы.

— Боже! Как же я тебя люблю, Артём! Словами не выразить.

— Тогда покажи! — высекает, прикусывая за верхнюю губу.

— Ты невыносимый, Северов!

Хохоча, уворачиваюсь от его лап и спрыгиваю с постели. Я даже не стараюсь прикрыть наготу. Никакой ложной скромности. После тех его слов о всех видах секса и позах… При этом воспоминании всё равно краснею. Мы ещё даже до самого главного не добрались.

Быстро иду в ванную и щёлкаю замок, потому что Север подрывается с кровати и направляется следом. Не могу сейчас. Надо хоть немного голову в порядок привести и решить, как жить дальше. То, что Артём не позволит мне съехать от него, и так понятно. Ни раз ещё повторял, что не отпустит. Да я и сама не хочу.

— Ведьма! — раздаётся из-за двери рычание любимого, когда ручка не поддаётся.

— Я хочу душ принять!

— Мне тоже в душ надо. Вместе помоемся.

— Уже помылись один раз! Знаю я тебя и чем это закончится! — смеюсь, настраивая воду.

— Говорю же — ведьма! Ладно, у тебя десять минут, а потом я сломаю дверь.

— Двадцать!

— Пятнадцать и ни секундой больше!

Спорить с ним бессмысленно, поэтому быстро забираюсь в кабину и становлюсь под тёплые струи.

Сегодня пятница. Впереди ещё как минимум один день, чтобы настроиться на предстоящую поездку домой. Точнее, к родителям. Это больше не мой дом. В понедельник надо появиться на учёбе. К тому же мне ещё предстоит объясниться с Артёмом. Рассказать ему всё как есть и постараться, чтобы он понял, почему я так поступила.

Глубокий вдох.

Понятия не имею, как это сделать. К тому же надо проехаться по магазинам и купить одежду, средства гигиены и прочее. Слишком мало времени, чтобы успеть всё сделать. И Вике стоит позвонить, чтобы не волновалась. Ведь я даже после разрыва с Тёмой ходила на пары. Несмотря ни на что, подруга здорово меня поддерживала, хотя и считала, что я неправильно поступаю.

Быстро моюсь и заворачиваюсь в полотенце. Руки дрожат, ноют и болят. Видимо, адреналин отпустил, и я наконец начала чувствовать боль. Надо их обработать и перевязать. Разорванная до мяса кожа не самая приятная картина.

Смотрю в зеркало и думаю о том, что у меня даже щётки нет, чтобы зубы почистить. Выдавливаю зубную пасту на палец и растираю зубы. Слабая замена, но хоть что-то. Делаю ещё несколько вдохов в попытке уловить дзен. Выходит слабо, но выбора нет. Лучше покончить со всем сразу, чем продолжать растягивать агонию.

Поворачиваю замок и иду на звук. Вхожу на кухню и едва сдерживаю слёзы. Артём, как и в тот последний раз, стоит у плиты с голым торсом и варит кофе. Кроме низко сидящих спортивных штанов на нём больше ничего нет.

Сжимаю кулаки и тут же со свистом выпускаю воздух.

— Что случилось, малыш? — оказывается рядом Север и смотрит в лицо.

— Руки болят. — шиплю, сдерживая непрошенные слёзы.

Мне больше нравилось, когда я не ощущала физической боли.

— Сейчас в больницу съездим. — отрезает с явным беспокойством.

— Не надо, Тём. Просто дай аптечку. Сама справлюсь.

— Справишься ты, ага. Сам обработаю. Переломов вроде нет. Лучше оденься пока. Возьми в шкафу какую-нибудь футболку. Сейчас вернусь.

Выключает плиту и выходит из комнаты.

Плетусь в спальню и достаю из шкафа одежду. Надеваю и смотрю на свои голые ноги. Может, стоит какие-нибудь штаны натянуть? Оглядываю полки в поисках необходимой вещи. Нахожу взглядом те самые шорты, которые Артём вручил мне в прошлый раз и тяну к ним руку.

— Даже не думай об этом. — раздаётся за спиной тихое рычание.

— Почему?

Поворачиваюсь и встречаюсь глазами с расширенными зрачками парня. Он молча выдёргивает у меня шорты и бросает обратно на полку.

— Дома ты будешь только так ходить. — обжигает глазами, скользя по голым ногам и поднимаясь выше. — А ещё лучше вообще без тряпок.

— Артём, ну не буду же я голая расхаживать по квартире.

— Я вот вообще не против. Но, боюсь, тогда расхаживать тебе вообще не придётся, потому что всё время мы будем проводить в постели.

— Ты невыносимый!

— А ты охуенно-сексуальная. Блядь, хочу тебя каждую секунду. — выдыхает сквозь сжатые зубы и прикрывает глаза. — Но сейчас не до этого. Сначала займусь твоими руками, а потом в магаз надо. А то в холодильнике уже целое мышиное кладбище. И тебе шмотки нужны, и… Что тебе там ещё надо?

— Расчёска, зубная щётка, шампунь…

Перечисляю, пока Север занимается моими руками. Но говорю это скорее для того, чтобы составить мысленный список покупок.

— Шшш… — вырывается у меня, когда Тёма прикладывает к ране ватный диск с перекисью.

— Извини, малыш. Так легче? — складывает губы трубочкой и дует на раскуроченные костяшки.

— Да, спасибо, любимый.

Северов заканчивает с перевязкой и по очереди целует каждый пальчик. От прикосновения его губ по коже разбегаются табуны мурашек.

— Насть, я тебя очень. Правда.

Заглядывает в глаза, прикасаясь губами к венке на запястье. Вижу, как трудно ему даются даже эти слова. Слишком много боли я ему причинила. Опускаю ресницы и выравниваю дыхание.

— Артём, я должна объяснить, почему тогда так поступила с тобой.

— А ты готова?

— К этому нельзя быть готовой. Но я должна. Примешь?

— Да. Рассказывай.

Закрываю глаза в попытке унять участившееся сердцебиение и заглушить боль от воспоминаний. Делаю несколько глубоких вдохов через нос и выпускаю воздух тонкой струйкой. Как сказать? С чего начать?

— Начни с того утра, когда я привёз тебя домой.

Видимо, у Артёма дар читать мои мысли. Он накрывает мои пальцы ладонью, а потом переплетает со своими.

— Я сказала родителям, что хочу разорвать помолвку и что люблю другого. Но потом папа… — ещё тяжелый выдох, — у него случился удар. Он схватился за сердце и упал. У него были такие стеклянные пустые глаза. Я думала, что убила его.

Мне не удаётся сдержать слёзы, и они беспрерывно скатываются по щекам и разбиваются он наши сцепленные пальцы.

— Он жив? — подталкивает меня Северов, и я продолжаю рассказ, проглотив вставший в горле ком.

— Да. Но у него было предынфарктное состояние. Любые переживания могли его убить. Я бы не смогла себе этого простить. Как я смогла бы жить дальше, если бы он умер из-за меня? — срываюсь на рыдания и падаю головой на плечо парня.

Он крепко, с силой прижимает меня к себе и без остановки скользит ладонями по спине.

— И чтобы этого не произошло, ты решила порвать со мной и выйти за этого ублюдка! — заканчивает за меня.

— Прости, Тём, но я не могла поступить иначе. Как я смогла бы быть счастлива, если бы папа… У меня не было выбора, понимаешь? Не было! Я хотела, чтобы ты меня ненавидел! Чтобы нашёл другую и жил дальше!

— Блядь, ну что ты за идиотка такая, Настя? Для меня больше нет других. Только ты! Надо было сразу рассказать всё как есть, а не устраивать этот цирк! Я чуть не сдох, когда ты этого урода целовала!

Его голос срывается, и Тёма опускает голову вниз, шумно гоняя воздух. Вижу, как раздуваются крылья его носа. Как тяжело опадает грудная клетка. Как крепко он стискивает кулаки.

Что сказать? Очередное "прости"? Кому от этого станет легче? Как заставить его забыть?

— Если бы ты узнал правду, то не отпустил бы, Артём. И что было бы дальше? Мне бы всё равно пришлось выйти за него. А что потом? Так и продолжать тайно встречаться? Я не хотела заставлять тебя страдать и…

— Ты и так заставила. Три недели в Аду. Я бухал не просыхая, чтобы выбросить тебя из головы. Но нихуя не вышло. Понимаешь, Настя?! Нихуя! Лучше бы я подох в тот день, чем продолжать жить без тебя! — кричит, поднимаясь с кровати, и бьёт кулаком в стену.

До крови кусаю губы, потому что знаю, что что бы я сейчас не сказала, он всё равно не поймёт, почему я приняла такое решение. Оправдывать себя я не собираюсь.

Подхожу и крепко обнимаю Северова, утыкаясь носом в спину. Без слов говорю больше, чем могу с ними. Набираю в лёгкие кислород.

— Тём, я больше не стану просить прощения. Знаю, что это бессмысленно. Мне нет оправданий. Я виновата по всем статьям и заслуживаю твою злость и ненависть. Но хотя бы постарайся понять, почему я так поступила. Какими бы не были мои родители — они семья. Если бы я ушла от Кира и папа умер, то никогда не смогла бы себе этого простить. Мне пришлось бы выйти за него. И что бы мы с тобой делали? Я сбегала бы от мужа и проводила ночи в твоей постели? Сколько бы мы так выдержали, Артём? Было бы только больнее. С каждым днём мне всё сложнее было уходить от тебя. Хотелось остаться навсегда. И я готова была отказаться от всего на свете, лишь бы быть рядом с тобой. Но я бы просто не смогла бы жить с чувством вины за папину смерть. Я люблю тебя. И знаю, что ты тоже. Можешь больше никогда этого не произносить, но твои действия говорят сами за себя. Вчера я была уверена, что больше никогда тебя не увижу. У меня больше не осталось причин жить. С каждым днём я всё больше ненавидела родителей за то, что мне пришлось с тобой расстаться. И себя я тоже ненавидела за ту боль, которую причинила тебе. Когда узнала, что ты отчисляешься из академии, то просто не смогла с этим справиться. Мне уже было всё равно, что будет со мной. Даже если папа… Внутри меня что-то сломалось. Во мне ничего живого не осталось. Все чувства умерли. Даже если бы мы больше никогда не встретились. Если бы вчера ты просто ушёл… Я бы больше никогда не появилась в твоей жизни. Но теперь я готова бороться за нас со всем миром. Я люблю тебя, Артём Северов. Этого у меня никто не смог отнять. И никто не сможет. Люблю тебя, родной. Ты мой мир.

Говорю всё это на одном дыхании. Сердце с такой силой колотит о рёбра, что становится больно. Кислорода катастрофически не хватает. Слёзы продолжают катиться по щекам. Чувствую, как яростно и неровно стучит сердце Артёма под моей щекой. С каким трудом он втягивает воздух. Как напряжено его сильное тело.

Больше ничего не говорю. Я всё сказала, и добавить мне нечего. Пусть или примет, или прогонит. Всё выдержу.

Секунды сменяются минутами, но парень ничего не отвечает и даже не двигается.

— Скажи что-нибудь, Тёма.

Но он продолжает упорно молчать. Мои руки безвольно обвисают вдоль тела. Он никогда не сможет меня простить.

В той же гробовой тишине выхожу из спальни и натягиваю влажную одежду. Не могу сейчас выносить его безмолвие. Лучше бы кричал, проклинал, насмехался, ругал, упрекал и ненавидел, но только не молчал. Обуваю кроссовки и открываю входную дверь. Без него у меня ничего не осталось.

— И куда ты собралась, дурочка? — рычит Север, хватая меня сзади и прижимая спиной к своему телу.

— Не знаю. Но я понимаю, что тебе надо время, чтобы всё обдумать. Если не сможешь простить, то я пойму. Сейчас поеду в академию и попрошу Вику, чтобы пустила к себе на первое время. Если всё же решишь…

— Блядь, да ты совсем, что ли, ебанулась, Миронова?! — кричит, в одно движение поворачивая меня к себе. Глаза в глаза. В его боль. В моих страх. — Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?! Твой дом здесь! Я — твой дом! И никогда, блядь, больше не дам тебе уйти! Не отпущу! Твою ж мать, Настя! Я люблю тебя! Я, сука, жить без тебя не могу! После всего я привёз тебя сюда! Не только в свой дом, я тебя в жизнь свою впустил! В самое, блядь, сердце! — бьёт себя кулаком в грудь, туда, где стучит это самое сердце. — Ты здесь! Навсегда здесь! Не смей уходить! Всё равно не отпущу! Ты поняла меня?! Ты, блядь, услышала?!

Открываю рот, но из него вырываются только громкие рыдания. Все силы и решимость разом испаряются, и я падаю на колени. Точнее, упала бы, если бы Артём в этот момент не подхватил меня на руки.

Быстрыми шагами идёт в спальню и опускается на кровать, продолжая прижимать меня к себе всё крепче. Будто боится, что иначе я сбегу. Его трясёт не меньше моего.

— Я никуда не уйду, Тём. — всхлипываю, вцепляясь дрожащими пальцами в его руки.

Северов резко выдыхает и жмёт сильнее.

— Даже если захочешь, всё равно не позволю, Насть. Никуда больше не отпущу. Ты моя! На всю жизнь моя! Слышишь?! Моя!

— Блин, Тёма, ну конечно твоя! Каждый день! Каждую секунду! До последнего вдоха! Я люблю тебя! Люблю! — отвечаю сквозь слёзы.

— И я тебя, маленькая. И я тебя тоже люблю.