Мятежники

Эпилог

Агнея села на край кровати, босые ступни коснулись приятной прохлады пола. Душные жаркие ночи не приносили покоя, она металась в пустой кровати, скомкав мокрую подушку. Последнее время Агнея часто плакала и ничего не могла с собой поделать. Ее наперсницы уже боялись упоминать имя милорда Севериана вслух. И сегодня Агнея спала плохо, чутко прислушиваясь к каждому шороху в замке. Еще прежде, чем услышать крик, она поняла, что в замке что-то произошло. Агнея приоткрыла дверь и выглянула. Служанка, запыхавшись, подбежала к покоям госпожи:

— Драконы, миледи! Прилетели…

Агнея не дослушала, бросилась опрометью к балкону. Сверр строго-настрого запретил бросать двери на балкон открытыми, но ночная духота изводила Агнею. Сердце забилось.

Она не успела добежать до проёма, как мужчина, стремительно ворвавшись в комнату, подхватил ее. Агнея ойкнула от неожиданности и попыталась отстраниться, чтобы разглядеть гостя:

— Сверр?!

Муж принялся целовать ее и с удивлением остановился:

— Здесь еще кто-то может быть? Сколько раз говорить — не бросать двери на ночь открытыми! — И опять начал жадно осыпать поцелуями.

Агнея обняла его, и пальцы скользнули в чем-то липком и мокром. Она подняла руку за его плечом и с ужасом увидела свою потемневшую ладонь.

— Сверр, ты весь в крови!

— Плевать. Я соскучился. Дай мне поцеловать тебя.

— Сверр! — Агнея стала отбиваться, ощупывая в полутьме комнаты плечи и спину мужа. — Ты ранен!

— Ерунда.

— Сверр, ты ранен!

Муж, не слушая ее, вынудил отступить к кровати. Агнея вырвалась и накрыла ему губы ладонью.

— Нет, сначала я посмотрю, что там за ерунда.

Она заставила его повернуться и поднесла светильник. Сверр с досадой посетовал:

— Ну, говорю же, пустяк. Уже зажило. От оборота, наверное, открылась. Тебе здесь работы нет в этот раз.

Он опять наклонился, Агея решительно остановила его.

— Ты крыло поранил! Не руку. Ты должен был отлежаться.

— Тогда бы я не смог прилететь.

Она опустила глаза. Тонкая ночная рубашка вся перепачкалась. Агнея увидела свяжий кровавый след на округлившемся животе и внутренности стянуло суеверным ужасом. Агнея с укором посмотрела на мужа:

— Ну что это? Не бывает пустяковых ран.

Она метнулась к двери и поманила служанку:

— Ванну и ужин его светлости, и принесите мои травы из лекарской. Да, — пришлось крикнуть уже в спину, потому что служанки старались не медлить с приказами для хозяина, — и мне чистую рубашку.

Она вернулась в комнату. Сверр уже завернулся в покрывало через одно плечо и сел в кресло.

— Ну, я не ребенок, в самом деле, опять ты начинаешь. Я устал, соскучился. Иди сюда.

Он притянул ее к себе:

— Как мой сын?

Сверр наклонился, сползая с кресла, встал на колени, и принялся целовать живот. Агнея, вздохнув, погладила черные пряди. Она столько раз говорила, что это может быть девочка, что сама в этом уверилась.

Она вспомнила, как испугалась, и еще сильнее перепугала Сверра, в тот день, когда не смогла взлететь вслед за ним. После свадьбы не прошло и двух месяцев. Агнея сама настояла, чтобы лично присутствовать в южном посольстве, Сверру эта затея совсем не нравилась. И без того подозрительный, он не отпускал Агнею от себя ни на шаг, и сам пробовал каждый кубок или кусочек угощения, которое им подавали. И когда однажды утром он вернулся, сделав круг, и увидел, что Агнея стоит на балконе бледная и растерянная, успел подумать духи весть что.

Мастер Рази, который тоже путешествовал с ними, встретил их страхи улыбкой. Он спросил позволения осмотреть госпожу и доложил, что она чувствует себя прекрасно, и герцога Севериана можно поздравить. Сверр молчал, и Рази добавил с улыбкой:

— Вам не стоит беспокоиться, Ваша Светлость. Оборотни крепче обычных людей и никакой угрозы здоровью я не вижу. Но до срока рождения, и некоторое время после, госпожа не сможет пользоваться обликом дракона.

Сверр все с тем же напряженным выражением смотрел на лекаря:

— У меня будет сын?

— Я лекарь, — развел руками Рази, — а не чародей. Я не могу знать, будет ли это мальчик или…

Сверр не дослушал. Он сорвался с места и так стремительно подхватил Агнею на руки, что она ахнула.

— У меня будет сын, ты поняла?

— Да, — засмеялась Агнея. — Сын или дочь.

На этом политические подвиги Агнеи закончились. Сверр не желал даже слушать о ее дальнейшем участии. Заявил, что, если не удастся договориться, он сравняет весь Юг с землей, но Агнея вернется в Срединные земли.

Она задумалась и вздрогнула от стука в дверь, поспешила накинуть плащ.

Слуги принесли свежие простыни и губки, ведра с водой, зажгли свечи. Сверр на ходу стащил с подноса кусок мяса с хлебом. Служанка принесла травы, рубашки, и тут же удалилась. Она знала, что госпожа не позволяет никому прислуживать мужу во время купания. Один раз он пошутил, что может и не против. Больше Севериан так не рисковал.

Он послушно опустился в ванну, и Агнея взяла губку, чтобы смыть кровавые пятна.

— Что с италийским графом?

— Упрямится. Закрылся в замке. Выкурим.

— Подожди, — Агнея выпрямилась. Грязная бурая вода капала с губки на пол. — Так бой еще не окончен?

— Осада.

— И ты полетишь обратно?

Сверр вернул руку Агнеи себе на грудь и поцеловал ямку в сгибе локтя.

— Мы быстро с ним справимся.

— Сверр! — Агнея хотела вскочить, Севериан не дал ей подняться, поймав за руки. — Ты прилетел из Италики, ночью, раненый, только….

— Чтобы вас обнять, — ласкаясь подтвердил Сверр, не отрывая губ от мокрых ладоней и пальцев.

— Сумасшедший!

Агнея подняла кувшин, чтобы смыть пыль с волос. Сверр не помогал ей, развалившись в ванной и блаженствуя под нежными прикосновениями. Сердце Агнеи сжималось от тоски.

— А второй сын герцога?

— Он теперь мой вассал. Его люди воюют рядом с моими людьми.

— Против брата?

Сверр едва заметно пожал плечами.

— Ирвальф знает, что не я убил герцога, чтобы лично мстить мне за смерть отца. И это единственный способ сейчас для него сохранить жизнь, земли и положение. Жаль, что старший этого не понимает. Самого младшего я вообще не застал, барон уплыл за море. А Ирвальфу я обещал выгодно пристроить дочь. Может отправить погостить её к Хэммингам? Ирвальф сам участвует в осаде.

— И тоже лезет впереди всех? — не удержалась от колкости Агнея, Сверр поморщился.

— Не начинай.

— Севериан, ты не рядовой, и даже не офицер. Ты должен… — упрямо проговорила Агнея, Сверр приложил пальцы ей к губам и прервал тираду.

— Не учи меня. — Агнея поджала губы и взялась за миску с мазью, обиженно дергая полосы ткани для перевязки. Сверр предупреждающе погрозил пальцем. — И не смей запугивать слезами. Ясно? Не отворачивайся, я вижу.

Агнея сердито подвинула его, вынуждая сгорбиться, и стала осторожно обрабатывать порез. Она и не собиралась ни ругаться, ни плакать, но сама себе дивилась. Мысль о том, что Сверр опять улетит, одновременно злила и пугала ее. Стараясь успокоиться, она аккуратно закрывала расцарапанное плечо шелком.

— Что вы сделаете со старшим?

— Пока под арест, если останется жив, но титула он лишится. Князь согласился оставить Южную Марку в нашем владении, если ее займет его человек. Угадай кто?

— Нет, — протянула Агнея.

Сверр кивнул, криво ухмыльнувшись, и Агнея в возмущении всплеснула руками.

— Только не он! Сверр, оставлять такую гадюку у себя за спиной! Немыслимо.

Сверр сначала поднял бровь, но вдруг хитро улыбнулся и изобразил тонкий голосок:

— Лорд Кай не такой плохой человек.

Агнея шлепнула ладонью по воде, обдав Сверра брызгами:

— Прекрати.

Севериан стряхнул капли с лица.

— Они прилетели с Розамундой. Даже не представляю какими уловками она все-таки выцарапала своего ненаглядного.

— Две змеи, — закрыла глаза Агнея, обреченно опустив руки.

— Зато лорд Кай согласился присягнуть принцу Рагнару.

— Три змеи.

Пока Агнея переодевалась и пыталась вытереть пятна на полу, Сверр натянул чистую рубашку.

— Ты прекрасно знаешь, что войну с югом мы сейчас не потянем. Мы сами заварили эту кашу, попросив поддержки князя Ис-Ти, и оставлять его теперь ни с чем, все равно что пытаться вырвать у тигра кусок мяса, который он уже почти проглотил. Рагнар и так сторговал нам успешную сделку.

— В этот раз ты не пытался свернуть Рагнару шею?

Сверр вылез взъерошенный из-под полотенца.

— Если я сверну принцу Рагнару шею — он не сможет говорить, а лучшего дипломата нам не найти.

— Нам не найти, — передразнила Агнея. — Только ты воюешь, а сиятельная задница Рагнара сидит в безопасности в Белой Твердыне.

— Фу, — поморщился Сверр и подхватил Агнею на руки, — какие грубости из этих нежных уст. У меня что ли нахваталась? Мне можно, я деревенщина, а тебе нет. Что вообще за речи? Я сам разберусь с военными делами. Куда ты дела мою добрую, воспитанную и рассудительную жену?

Сверр отнес Агнею в кровать.

— Я вымыт, залечен и расспрошен. Могу я теперь тебя, наконец, спокойно поцеловать?

Он пристроился рядом. Агнея закрыла глаза, чтобы не упускать, надышаться родным запахом и теплом, пальцами перебирая мокрые волосы, но тревога не отпускала сердце. Каждый момент близости был больнее оттого, каким кратким и ненадежным он теперь казался.

— Когда ты улетаешь?

— Утром.

— Утром?! — Агнея отодвинула Сверра обеими руками. — Утром? — Слезы все же вырвались. Все, что она пыталась прятать внутри, хлынуло как кровь сквозь рану. — Это невыносимо! Опять ждать! Ждать, ждать, ждать! Лучше бы я была там, с тобой!

— Вот уж спасибо, — недовольно фыркнул Сверр. — Я должен знать, что с вами все в порядке. Кстати, этот замок, если что, останется за тобой, я все уладил. На следующей неделе привезут еще золота…

— Прекрати! Перестань, пожалуйста!

Сверр посмотрел на нее и сдался.

— Это нужно. Для тебя, для него. — Он положил руку на живот и ласково погладил. В ответ под ладонью отца ребенок толкнулся изнутри. Сверр смущенно улыбнулся.

— Это девочка! — выпалила Агнея сердито. — Девочка, понял! И не спрашивай, знаю и все!

Сверр задумчиво осмотрел беременную жену, мокрые глаза и обиженно поджатые губы, и неожиданно согласился:

— Ну, вот точно. Вот оно что. Девка.

Потом примирительно шепнул:

— Тогда тебе тем более не о чем беспокоится. Не могут же меня, в самом деле, убить до того, как я оставлю сына.

Она опять отвернулась расстроенная, у Сверра кончилось терпение. Он поднялся, опершись одной рукой, нахмурился и указал пальцем на живот:

— Вот она хоть отцу радуется. А ты… Я пролетел полстраны, чтобы слушать твои упреки и смотреть, как ты развозишь слезы.

Он схватил в охапку подушку и бухнулся на кровать, повернувшись к Агнее спиной. Агнея тронула его, он дернул плечом.

Она полежала немного, разглядывая балдахин, потом встала и тихонько прокралась к двери, отдав распоряжение горничной. Взяла горячий кувшин, завернутый в тряпицу и нацедила клюквенный эль с травами в кубок.

Подошла и села на кровать со стороны Сверра, откинула ему волосы со лба. Он не спал. Агнея нежно погладила колючую щеку.

— Утром?

— Утром.

— Я сказала, чтобы вам завтрак приготовили. На огне запекли, как ты любишь.

Сверр сел, взял кубок и отхлебнул. Агнея прижалась к нему, потом забралась на кровать с ногами и села за спиной Сверра, обняла, целуя плечи. Сверр вздохнул:

— Как у вас-то? Горцы-драконоборцы не донимали?

— Одного пришлось остудить в темнице. Сверр, — Агнея грустно вздохнула и он чуть обернулся, — Старый Василиск вернулся в Горный Приют. У него были самые лучшие, самые опытные рыцари. Теперь Ордена нет, и ни рыцари, ни форпост, ни сам Андерс не нужны. Я боюсь, что он так и не простил мне смерть сына. А если он присоединиться к повстанцам?

Он повернулся, пожав плечами. Агнея обвила его руками за шею и решила, что разговоров на сегодня достаточно. Она сама поцеловала Сверра. Так долго, нежно и крепко, что слова уже были не нужны.

Недопитый кубок упал, с тихим звоном расплескав эль по полу.

Проводив драконов утром, она долго стояла на балконе, разглядывая поля и извилистую полосу дороги между холмов. Поднялась в солярий и раскрыла летопись, придвинула перья и кисти.

Буквы сплетались в кружева, миниатюры изображали замки, рыцарей и драконов. На этих страницах Чёрного принца никогда не ранили, Агнее казалось это дурным знаком. Дракон всегда был победителем.

Лист за листом рассказывала летопись о сражениях, свадьбах, восстаниях, переговорах, перемириях. О битвах, засухах, обильных урожаях. Умалчивала же она о долгих одиноких ночах, ссорах, примирениях и горячих объятьях.

Под скупыми строчками аккуратным почерком архивариуса о рождении первой дочери герцога никто не угадает, как Севериан метался по всему замку, распугивая слуг, а после, когда ему позволили войти, долго стоял над колыбелью, молча разглядывал крошечную черноволосую малышку и… исчез.

Вернулся он через два дня с охапкой измятых осенников и серебряным ожерельем искуснейшей работы, украшенным каплей сапфира размером с южный орех, и искренне удивился и обиделся, когда жена встретила его слезами, а не благодарными поцелуями.

Позже Агнея вспоминала об этом с улыбкой. То ожерелье было у неё самое любимое. Она позволила Северии надеть его на именины, в тот год, когда Сверр впервые заметил, как на его “крошку” смотрят оруженосцы и молодые рыцари. Северия была уже выше матери. От отца она унаследовала не только смоляную косу и рост, но и вздорный нетерпеливый характер, и все же у строптивой красавицы не было недостатка в посвещенных ей балладах. Как-то Северия надерзила отцу, что тому никогда и никто не будет достаточно хорош, и умереть ей старой беззубой девой, Сверр вспылил и усадил дочь за стол с рыцарями. Когда же один из них предложил составить ему пару в танце, Северия вместо того вызвала бедного рыцаря на поединок и при всех, прямо посреди Чертога, под довольный хохот отца, улюлюканье братьев и к ужасу Агнеи, уложила на лопатки. Вечером уже Агнея отчитывала юную леди, и Сверр, призванный на помощь, сказал: “Милая, ну вот мама. Бери пример с неё. Когда я увидел её впервые, она собиралась мне вышибить глаз стрелой, а не лезла врукопашную. Хотя, против меня-то у неё просто шансов не было”.

Сыновья Агнеи и Сверра родились один за другим, и не было во всем королевстве братьев более непохожих и неразлучных. Агнериан, наследник и любимец Агнеи, среброволосый, молчаливый и задумчивый, влюбленный в книги и корабли, а младший — душа отца, отчаянный боец и всадник, шумный и быстрый. Чего бы братья ни задумали, как бы ни выгораживали друг друга, можно было не сомневаться, где один, там рядом и второй. Только однажды Агнериан пропал. Почил старый король, и герцог Севериан привез всю семью в Белую Твердыню на коронацию Фреды и Рагнара. Северия со смехом заметила, что найти брата легко, он никуда не убежал, а прячется где-нибудь рядом с девичьей стайкой, подглядывает, таясь, за маленькой принцессой. Агнею позабавила детская увлеченность, и только спустя годы она поняла, к её огорчению, что ясноокую златокудрую насмешницу Рагнеду уже ничто не может вытеснить из серебряной головы сына.

На коронации же Сверр долго беседовал о чем-то наедине с Рагнаром, и ни Агнея, ни Фреда не смогли выяснить деталей этого разговора. А уж летописцам и архивариусам оставалось только гадать после, почему герцог Севериан оставил службу и командование, лишился всех завоеванных замков, и уехал в земли супруги на Север. В летописях не могли написать о старых ранах и усталости, и страхах Агнеи, и о том, что годы, проведенные на Севере, станут самыми счастливыми в их жизни.

В то лето, почти следом, случился другой большой скандал в королевстве. Фреда, распаленная очередным спором, заметила Рагнару на Большом королевском совете, что тот не король в своем праве, должен помнить о своем положении и не сметь ставить свое мнение и подпись превыше королевы. Рагнар промолчал, тем же вечером забрал сыновей и отбыл в Аквалон. Сгорая от возмущения, королева Фреда писала гневные письма, грозила разводом, любовниками, войной, похищением, разорением, позором, монастырем. Юг, лишившись твердой руки, тотчас затрещал по швам. Наконец Фреда, искренне и горячо любившая мужа, тоскуя по детям, смирилась. Рагнар вернулся, и его выходку вскоре простили и забыли, потому что в Четырёх Путях наступил долгожданный мир, а города стали богатеть и расти.

Одного сына Рагнар все же оставил на Севере, и тот служил оруженосцем при дворе Марки. И у этой истории были уже свои Хроники, новые книги с еще чистыми не исписанными листами.