Накануне

Глава 48 Полночь

В Таврический вернулись около полуночи. На улицах все еще толпился народ. И во дворе, перед дворцом, вкруг ярко пылавших костров, стояли — и даже сидели — на мерзлом грязном снегу солдаты. Грозно гляделась к Литейному пустым жерлом (Мартьянов знает, снарядов к ней нет) одинокая пушка.

В вестибюле столкнулись с выходившими из коридора Маришею, Федором, другими товарищами.

— Кончили? Заседание, я говорю?

Федор ответил, хмурясь неодобрительно:

— Чего там «кончили»… И не начинали. Наших почти что нет… Вы там с пулеметами, а меньшевики языками работают… Говорил я, в меньшинстве будем, — так и вышло: эсеров и меньшевиков набилось в Исполнительный комитет, а наши — все на счету… Чхеидзе — председателем, Керенского товарищем председателя. Сказать стыдно: меньшевики чуть было Носаря в Исполнительный не провели.

— Хрусталева? — воскликнул Мартьянов. — Того, что в пятом был председателем? Так он же изменник! Опубликованный!

— То-то и есть, что опубликованный. И все-таки провели бы, если бы наши не заявили протест. Ну и публика!

— Кто из наших вошел?

— Товарищ Молотов, еще из бюро двое… Товарищ Василий… Меня провели… Все равно: их в десять раз больше.

— Ну, уж и в десять, — успокоительно сказала Марина. — И всего-то на заседании было человек пятьдесят-шестьдесят… Погодите, когда настоящий, полный Совет соберется…

— То же будет, — с досадою в голосе махнул рукой Федор. — Что я наших не знаю?.. Будут они заседать, когда по районам — стрельба. Да и без стрельбы — непочатый угол работы. А тут… Я думал, и вправду: власть… Однако меньшевики будто вовсе не в ту сторону гнут. Нынче ночью чего насидели: комиссии выбрали — продовольственную, санитарную… вот. Маришу в санитарную определили, лучше бы она вовсе на заседании не была, с настоящего дела срывают… «Известия» Совета решили издавать… Только и всего… Ты куда? В штаб?

— В штаб, конечно, куда еще? — подтвердил Мартьянов. — Как там, не слышно? Ребята, вы отведите арестованного, а я в арсенальную заверну, оружие сдать.

Он оглянулся на понуро стоявшего под конвоем солдат бритого, опрятненького старичка и хмыкнул брезгливо:

— Тоже — старейший сенатор называется! Проститутке в кровать запрятался… Стыда в них нет… А ну, шагай!

По коридору — вправо и влево, насколько глаз хватает, — на полу, тесно, сплошь, вповалку лежат солдаты. Безоружные или с винтовкой в обнимку. И по всему зданию густой и тяжелый стелется храп.

— Уморились с непривычки, — усмехаясь, сказал Мартьянов, осторожно ступая через раскинутые ноги спящих. — Понятное дело: это тебе не на сорок верст переход.

Дверь, далеко впереди, открылась. В коридор выпятилась брюхастая огрузлая фигура.

— Не спится Родзянке! — фыркнул про себя Мартьянов. — Схватило, ежели грубым словом сказать, кота поперек живота…

Но он тотчас оборвал смешок. За Родзянкой выплыла осанистая фигура Некрасова, следом — еще несколько человек. Они пересекли коридор, к двери сорок второй.

— В штаб? — пробормотал Мартьянов и прибавил шагу. — Это еще что? Зачем им?